CC BY
35
Вестник Восточно-Сибирского института МВД России. 2023. № 1 (104). С. 17-26. Vestnik of the East Siberian Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2023. Vol. no.1 (104). P. 17-26.
Научная статья
УДК 340.115.6; 343.13
DOI: 10.55001/2312-3184.2023.74.74.002
ЮРИДИКО-ИСТОРИЧЕСКИЙ АСПЕКТ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ДОЛЖНОСТНЫХ ЛИЦ ЗА ПРЕСТУПЛЕНИЯ ПРОТИВ ПРАВОСУДИЯ
Борков Виктор Николаевич Огорелков Дмитрий Алексеевич 2
1,2Омская академия МВД России, Омск, Российская Федерация
Введение: в статье исследуется история появления и эволюция норм, предусматривающих ответственность за преступления против правосудия. Показано, что охрана общественных отношений в сфере отправления правосудия являлась важной государственной функцией с момента становления нашего государства. Авторы обращаются к заложенным в памятниках феодального права основам ответственности за вынесение неправосудного судебного решения, взяточничество в связи с отправлением правосудия, использование властных полномочий для оказания воздействия на суд, посягательство на лицо, обеспечивающее порядок в судебном заседании.
Методы и материалы: при подготовке статьи использовались общенаучные методы (анализ, обобщение, сопоставление, описание) и специальные методы юридической науки: формально-юридический и историко-правовой.
Результаты исследования: позволили в контексте исторически модифицирующихся общественных отношений выявить наиболее острые современные проблемы форм и методов противодействия преступности.
Выводы и заключения: охарактеризованы как соответствующие решаемым государством задачам и подвергнуты критическому осмыслению современные тенденции развития уголовно-правовой охраны интересов правосудия, состоящие в расширении сферы общественных отношений, выступающих в качестве объекта исследуемых посягательств; уточнении признаков возможных субъектов и потерпевших; признании важной роли оперативно-разыскной деятельности в уголовном судопроизводстве; межотраслевом согласовании пределов оперативно-разыскной активности и государственного принуждения.
Ключевые слова: преступления против правосудия; памятники феодального права; неправосудное решение; взяточничество в связи с отправлением правосудия; должностные лица правоохранительных органов; провокация преступления; оперативно-разыскная активность.
Для цитирования: Борков В. Н., Огорелков Д. А. Юридико-исторический аспект ответственности должностных лиц за преступления против правосудия /
B.Н. Борков, Д.А. Огорелков // Вестник Восточно-Сибирского института МВД России : науч.-практический журн. Иркутск: Восточно-Сибирский институт МВД России. 2023. № 1 (104).
C.17-26.
DOI: 10.55001/2312-3184.2023.74.74.002 © Борков В. Н., Огорелков Д. А., 2023
Original article
THE LEGAL AND HISTORICAL ASPECT OF THE RESPONSIBILITY OF PUBLIC OFFICIALS FOR CRIMES AGAINST JUSTICE
Viktor N. Borkov 1, Dmitry A. Ogorelkov 2
1 2 Omsk Academy of the Ministry of Internal Affairs of Russia, Omsk
Introduction: the history of the emergence and evolution of the norms providing for responsibility for crimes against justice is studied. It is shown that the protection of public relations in the field of administration of justice has been an important state function since the formation of our state. The authors refer to the foundations of responsibility for making an unjust court decision, bribery in connection with the administration of justice, the use of power to influence the court, and an encroachment on the person who ensures order in the court session, laid down in the monuments of feudal law.
Methods and materials: when preparing the article, general scientific methods (analysis, generalization, comparison, description) and special methods of legal science were used: formal legal and historical legal.
The Results of the Study: made it possible to identify the most acute modern problems of forms and methods of combating crime in the context of historically changing social relations.
Findings and Conclusions: characterized as corresponding to the tasks being solved by the state and subjected to critical reflection on modern trends in the development of the criminal law protection of the interests of justice, which consist in expanding the scope of social relations that act as an object of the encroachments under study; clarification of signs of possible subjects and victims; recognition of the important role of operational-search activity in criminal proceedings; intersectoral coordination of the limits of operational-search activity and state coercion.
Keywords: crimes against justice; monuments of feudal law; unjust decision; bribery in connection with the administration of justice; law enforcement officials; provocation of a crime; operational-search activity.
For citation: Viktor N. B., Dmitry A. O. Juridiko-istoricheskij aspekt otvetstvennosti dolzhnostnyh lic za prestuplenija protiv pravosudija [The legal and historical aspect of the responsibility of public officials for crimes against justice].Vestnik Vostochno-Sibirskogo instituta MVD Rossii — Vestnik of the East Siberian Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2023, vol. no, 1 (104) pp. 17-26 (in Russ.).
DOI: 10.55001/2312-3184.2023.74.74.002
Судебная власть призвана защищать права граждан, разрешать возникающие конфликты, осуществлять контроль в правоприменительной сфере. Суд в случае необходимости оказывает государственное воздействие в целях предупреждения правонарушений, восстановления справедливости и верховенства конституционализма, при этом деятельность судов и содействующих им органов сама нуждается в уголовно-правовой охране. Сложно сформировать верное представление о существующем уровне защиты общественных отношений, развивающихся в сфере осуществления судопроизводства, без осмысления истории появления и эволюции норм, предусматривающих ответственность за соответствующие посягательства.
Право Древней Руси уже содержало нормы, направленные на защиту прав сторон при отправлении правосудия, а также судей. В ст. 4 Псковской Судной грамоты 1397 г. впервые
упоминается вынесение неправосудного судебного решения (прообраз ст. 305 УК РФ): «А не въсудят в правду, ино Бог буди им судиа на втором пришествии Христове» [1, с. 332]. Однако, в отличие от санкции статьи действующего закона в виде штрафа, принудительных работ, лишения свободы, ответственность субъекта отправления правосудия ограничивалась только важным для члена средневекового общества напоминанием о негативной оценке данного действия Богом, что более подчеркивает греховную природу деяния, чем преступную. Несмотря на то, что религиозное воздействие в эпоху Древнерусского государства имело большой эффект, карательное и превентивное значение подобных «санкций» вызывает сомнения.
Далее в ст. 4 осуждается взятка, получаемая при отправлении правосудия: «А тайных посулов не имати ни князю, ни посаднику» [1, с. 332]. В историко-правовой литературе термин «посул» не имеет единого толкования: одни исследователи считают, что под посулом понимается вознаграждение, дар, пошлина и прочие «подношения» не коррупционного характера, другие же указывают на противоправный характер таких «посулов», подносившихся с целью разрешения дела в пользу конкретной стороны [2, с. 5], - однако факт закрепления данной нормы в законе свидетельствует о стремлении обеспечить справедливость и беспристрастность разбирательства. Однако запрет взяточничества без подкрепления санкциями не может в полной мере обеспечить соблюдение правового предписания.
Более строгий подход существовал в отношении получения взятки, связанного с ее вымогательством. В ст. 48 указывается, что ответственность за вымогательство в качестве взятки одежды или коня наступает как за грабеж [1, с. 336].
Говоря о беспристрастности суда, нельзя обойти вниманием ст. 68 и 69, где указывается, что лицо, наделенное властью в административно-территориальной единице, не должны выступать в качестве представителя по чужому делу. Тем самым пресекалась коррупционная составляющая, позволяющая с целью получения различных благ использовать должностное положение для оказания воздействия на разбирательство.
Следующей нормой, охраняющей отношения в сфере правосудия, являлась ст. 58, предусматривавшая ответственность за нарушение порядка судебного разбирательства. Вторгнувшийся в судебное помещение, либо ударивший подверника (судебного пристава) подлежал заключению в колодки «всадити в дыбу» [1, с. 337] и штрафу в пользу князя и потерпевшего.
Таким образом, законодательство Древнерусского государства впервые закрепило нормы, обеспечивающие надлежащее исполнение должностными лицами полномочий при отправлении правосудия, а также нормы, направленные на обеспечение порядка в ходе судебного разбирательства. Нормы, предусматривающие ответственность за преступления против порядка расследования, исполнения приговора отсутствуют, видимо потому, что основную роль в поддержании порядка и отправлении правосудия играла община, следовательно, дальнейшая судьба нарушителя зависела от того понесет ли он заслуженное наказание или попытается уклониться от него.
В законодательстве XIV-XV веков не выносились в качестве самостоятельных составов преступления, связанные с посягательством на жизнь и здоровье субъекта отправления правосудия. Это объясняется тем, что еще в Русской Правде была дифференцирована ответственность за преступления против личности в зависимости от статуса и должности потерпевшего. Посягательство в отношении представителя власти каралось существенно строже, чем в отношении простолюдинов, независимо от мотивов и целей преступления.
Судебник 1497 г. в ст. 1 также устанавливает запрет на получение посулов судьями. Данная норма впоследствии «перекочевала» без изменений в ст. 1 Судебника 1550 г. Внимание законодателя к данным нормам, закрепление их в числе первых статей сборников законов свидетельствует о том, что борьба со взяточничеством во все исторические периоды являлась неотъемлемой частью отечественной государственной политики. Как указывает П. В. Седов, «...глубоко укоренившиеся «посулы» наследовало последующее время» [3, с. 148]. Видимо,
поэтому в ст. 33 Судебника 1497 г. снова обращается внимание на запрет получения взяток недельщиками (судебными приставами), а также запрещает быть посредником во взяточничестве. Однако это опять лишь норма-рекомендация, т.к. отсутствует санкция.
В ст. 19 Судебника 1497 г. содержится указание на «неправый суд», при этом, как и в ст. 4 Псковской Судной грамоты, не разделяются причины вынесения неправильного решения, не установлены меры воздействия.
Судебник 1497 г. содержит и некоторые новеллы, касающиеся правосудия. Так, в ст. 8 фигурирует термин «ябедничество» (заведомо ложный донос). Деяние каралось смертной казнью с конфискацией имущества. В ст. 67 закрепляется запрет лжесвидетельства. При обнаружении ложных показаний сторона, прибегнувшая к такому свидетелю, считается проигравшей.
Новеллой является и установленное в ст. 34 правило пытки. Предписывалось «пытати татя бесхитростно», то есть справедливо, непредвзято, также статья запрещала отпускать преступника за взятку: «А изымав татя, не отпустити, ни посула не взяти» [4, с. 62].
Судебник 1550 г. развивает регламентацию охраны общественных отношений в сфере правосудия. В ст. 2 и ст. 3 разграничиваются случаи, когда судебное решение вынесено вследствие добросовестного заблуждения, ошибки и случаи, когда умышленно вынесено несправедливое решение. Установлено, что только в последнем случае судья должен нести материальную ответственность. Более строгое наказание же определял царь - «а в пене что государь укажет» [4, с. 97].
Ответственность нижних чинов аппарата строже и установлена в законе. Согласно ст. 4 искажение дьяком данных в протоколе судебного заседания влекло тюремное заключение и материальную ответственность. Подьячий за то же преступление подвергался торговой казни (ст. 5).
Судебник 1550 г. имеет тенденцию к ужесточению наказания за ряд преступлений. В сфере деяний против правосудия это выразилось, например, в ст. 6, согласно которой ложный донос карался торговой казнью, битьем кнутом и тюремным заключением.
В ст. 32 Судебника 1550 г. впервые фигурирует прообраз кратного штрафа. Как и в настоящее время, кратный штраф устанавливается за коррупционное преступление, а именно - получение взятки с ее вымогательством. За совершение данного деяния предусмотрена торговая казнь, штраф в троекратном размере взятки и лишение должности: «казнити торговою казнью, а посул на нем доправити втрое да из недель выкинути» [4, с. 102].
В ст. 53 фигурирует установленный в Судебнике 1497 г. запрет освобождения задержанных за взятку, однако в данном случае уже предусмотрено наказание - возмещение ущерба, торговая казнь, тюремное заключение. Дальнейшее наказание определял государь.
В судебниках отсутствует ответственность представителя власти за применение насилия, пыток, фальсификацию доказательств, т.к. по процесс по своей форме являлся инквизиционным, признание служило главным доказательством вины: «Собственное признание в обвинительном судопроизводстве являлось бесспорным доказательством вины подсудимого и дальнейшего доказывания не требовало...» [5].
Следующим этапом в развитии норм об ответственности за преступления против правосудия является принятие Соборного Уложения 1649 г., в котором впервые составы преступлений разделены по главам. В гл. X «О суде» сохранена ответственность за установленные прежде виды преступлений, при этом наказание ужесточается. В соответствии со ст. 12 за искажение данных в протоколе судебного заседания дьяку назначалась торговая казнь с лишением должности, а подьячему отсечение руки и казнь. Согласно ст. 14 за жалобу во вторую инстанцию, в случае отказа в первой, если жалобщик не доказывал свою правоту, применялось битье кнутом или батогами. Вводится штраф за волокиту в суде (ст. 16), за ложное обвинение в волоките (ст. 17). Устанавливаются более строгие наказания за нарушение порядка в судебном заседании и посягательство на судью (ст. ст. 105, 106) [6, с. 10].
Подводя итог историческому аспекту рассматриваемого вопроса, можно сделать вывод, что охрана общественных отношений в сфере отправления правосудия являлась важной государственной функцией с момента становления нашего государства. Памятники раннефеодального права закладывают основы ответственности за вынесение неправосудного судебного решения, взяточничество в связи с отправлением правосудия, использование властных полномочий для оказания воздействия на суд, нарушение порядка судебного разбирательства, посягательство на лицо, обеспечивающее порядок в судебном заседании. По мере развития государства ответственность за некоторые виды преступлений против правосудия, совершенных высшими должностными лицами, ограничивается рекомендациями по воздержанию от чего-либо (получения взятки), а также указанием на греховную природу преступления. В то же время наказания за преступления в сфере правосудия, совершенные лицами, имеющими низкий сословный статус, становятся более строгими, применяются в совокупности (имущественные наказания, телесные наказания, лишение свободы, лишение права или должности).
Итоговым актом, завершающим эпоху сословно-представительной монархии, является Соборное уложение 1649 г., в котором была продолжена тенденция ужесточения наказания за все «лихие дела», в том числе за преступления против правосудия, перечень наказаний за данные деяния дополнился смертной казнью, однако при этом сохраняются нормы-привилегии для высших сословий.
В действующем уголовном законе нормы, предусматривающие ответственность за преступления против правосудия, расположены в разделе 10 «Преступления против государственной власти». Правосудие, как видовой объект посягательств главы 31 УК РФ, составляют общественные отношения, развивающиеся в связи с отправлением правосудия, расследованием преступлений, осуществлением оперативно-разыскной деятельности, деятельности прокуратуры, исполнением приговоров и судебных решений. Конституционные основания уголовно-правовой охраны правосудия составляют следующие положения: права человека и гражданина обеспечиваются правосудием; запрещаются пытки, насилие, унижение человеческого достоинства, проведение недобровольных опытов над личностью; гарантируются права на свободу и личную неприкосновенность, судебную защиту прав человека; доказывание вины в совершении преступления возлагается на государство; запрещается использование доказательств, полученных с нарушением закона; права потерпевших охраняются государством; ограничение прав человека допускается только в целях защиты основ конституционного строя, законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.
Осуществление правосудия было бы невозможно, а судебные решения оставались бы неисполненными без должностных лиц, чья деятельность направлена на осуществление правоохранительной функции государства, важным аспектом которой, - отмечает В. С. Нерсесянц, -является борьба с правонарушениями и преступностью [7, с. 68-69]. В правосудие вовлекаются и лица, которые в силу приданного им статуса обязаны содействовать установлению истины по рассматриваемому делу. Решения судебных органов не просто влекут юридические последствия, а в некоторых случаях являются судьбоносными. Осуществление государством правоохранительной функции вызывает активное противодействие со стороны субъектов, противопоставляющих противоправные устремления интересам общества. Главой 31 УК РФ охраняется правосудие в узком и широком смысле. В первом случае подразумевается только деятельность судов. Во втором, наряду с судами, учитывается функционирование органов, осуществляющих расследование, оперативно-разыскную деятельность, исполнение судебных решений, прокуратуры, а также выполнение обязанностей участниками судопроизводства.
Сложный характер общественных отношений в сфере реализации судебной власти, предопределяет структуру их уголовно-правовой охраны. Предметное представление об общественных отношениях, охраняемых главой 31 УК РФ, можно получить в результате исследования содержания входящих в нее норм. Осмыслению структуры охраны интересов правосудия будет способствовать основанное на исторической эволюции рассматриваемых норм
деление статей главы на три группы. Первую группу составляют нормы, запрещающие преступления, совершаемые в отношении лиц, участвующих в отправлении правосудия, ко второй группе следует отнести статьи, предусматривающие ответственность за преступления, совершаемые должностными лицами; третью образуют нормы, предусматривающие ответственность за преступления против установленного порядка расследования, исполнения приговора, решений и иных судебных актов. Особенностью преступлений, отнесенных к последней группе «.. .является то, что они совершаются как бы внутри правоохранительной и судебной систем, которые могут не очень активно противодействовать этим негативным явлениям, а нередко даже пытаться защитить виновных должностных лиц» [8, с. 35].
На примере исторического материала можно убедиться, что в наибольшей мере эффективность правосудия и борьбы с преступлениями определяется деятельностью должностных лиц правоохранительных органов. Уголовный закон предусматривает ответственность за привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности или незаконное возбуждение уголовного дела (ст. 299 УК РФ); незаконное освобождение от уголовной ответственности (ст. 300 УК РФ); незаконные задержание, заключение под стражу или содержание под стражей (ст. 301 УК РФ); принуждение к даче показаний (ст. 302 УК РФ); фальсификация доказательств и результатов оперативно-разыскной деятельности (ст. 303 УК РФ); вынесение заведомо неправосудных приговора, решения или иного судебного акта (ст. 305 УК РФ). Без участия сотрудников правоохранительных органов редко совершается провокация взятки, коммерческого подкупа либо подкупа в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных или муниципальных нужд (ст. 304 УК РФ).
Исследуемые посягательства являются специальными видами должностных преступлений, которые вызывают немало дискуссий в теории уголовного права и судебной практике. Решение проблем квалификации посягательств, совершаемых сотрудниками правоохранительных органов возможно только с учетом верного представления о системе должностных преступлений и соотношении их общих видов. Игнорирование данных закономерностей может привести к ошибкам в толковании норм о посягательствах на интересы правосудия и небесспорным предложениям по изменению УК РФ.
Современные нормы, предусматривающие ответственность за преступления должностных лиц против правосудия, обладают рядом особенностей. Их составы характеризуются бланкетными признаками, т.к. данные посягательства разрушают отношения, урегулированные Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации и Законом об оперативно-разыскной деятельности. На данное обстоятельство прямо указывается в ряде положений Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 28.06.2022 № 20 «О некоторых вопросах судебной практики по уголовным делам о преступлениях против правосудия», в котором разъяснен порядок применения норм о заведомо незаконном задержании (ст. 301 УК РФ), принуждении к даче показаний (ст. 302 УК РФ) и фальсификации доказательств и результатов оперативно-разыскной деятельности (ст. 303 УК РФ). Бланкетный характер данных норм предполагает обращение к позитивному законодательству.
Анализ современного состояния защищенности правоохранительной функции государства, не может быть признан полным без обращения к посягательствам, совершаемым в сфере оперативно-разыскной деятельности. Органы дознания «.исполняют поручения о проведении оперативно-разыскных мероприятий, постановления о задержании, приводе, аресте, о розыске подозреваемого, обвиняемого; обязаны уведомлять следователя, дознавателя о результатах разыскных и оперативно-разыскных мер по установлению лица, совершившего преступление; осуществлять меры безопасности лиц, подлежащих государственной защите» [9, с. 32].
Часто именно результаты проведенных оперативно-разыскных мероприятий составляют повод уголовного преследования, лежат в основании доказательств вины осужденного. Проблемы борьбы с преступностью оперативно-разыскными средствами являются наиболее острыми. Примером тому является дискуссия, имевшая место на страницах одного
авторитетного издания. Ее участниками, с одной стороны, выступили С.В. Милюков и А.В. Никуленко, которые обращаясь к зарубежному опыту привели ряд убедительных примеров в пользу допустимости полицейской провокации [10, с. 36-45], с другой, М.П. Клейменов с опорой на общественное мнение аргументировал недопустимость провоцирования государством к совершению преступления [11, с. 46-54]. То обстоятельство, что различные точки зрения на проблемы правовых оснований оперативно-разыскной деятельности высказывают ученые государственники, сторонники бескомпромиссной борьбы с преступностью, свидетельствует о сложности и актуальности проблемы.
Понимание законодателем важности вопросов, решаемых при осуществлении оперативно-разыскной деятельности для интересов правосудия, обусловило установление ответственности за фальсификацию результатов оперативно-разыскной деятельности (ч. 4 ст. 303 УК РФ). С июля 2022 г. специальным субъектом принуждения к даче показаний (ч. 1 ст. 302 УК РФ), наряду со следователем и дознавателем, признан «иной сотрудник правоохранительного органа», в качестве которого может выступить и оперативный сотрудник. При этом следовало бы ответственность за посягательство и насилие в отношении лица, осуществляющего оперативно-разыскную деятельность, установить в гл. 31 УК РФ [12, с. 73-77].
С решением задачи по защите общества от преступлений и обеспечением торжества правосудия связана не только проблема провокации, а также и фальсификации деяния, запрещенного законом [13, с. 127-134], но и дискуссия о возможности причинения вреда право-охраняемым интересам для раскрытия или предотвращения опасных посягательств. Предлагается исключить уголовную ответственность за такой вред при осуществлении «разрешенных или предписанных законом, при надлежащем выполнении профессиональных (должностных) функций» [14, с. 99]. Г. С. Шкабин прямо предлагает дополнить УК РФ ст. 391 «Причинение вреда при проведении оперативно-разыскного мероприятия» [15, с. 235-239]. Но существует и подход, в соответствии с которым «.само по себе "участие лица в оперативно-разыскном мероприятии" обстановкой, оправдывающей совершение преступления, быть не может» [16, с. 170]. «Дальнейшее развитие сложного правового механизма под названием "оперативно-разыскная деятельность", - моделирует будущее Г. С. Шкабин, - во многом зависит от системного подхода при устранении разобщенности между учеными разных научных специальностей; прекращения отстаивания узконаучных интересов и нежелания идти на компромиссы; преодоления стереотипности мышления» [17, с. 146]. «Поступательное развитие оперативно-разыскной сферы, - пишет М.С. Десятов, - предъявляет повышенные требования к ее субъектам и участникам, получаемым результатам и используемым методам» [18, с. 13].
Учитывая изложенное, основными тенденциями развития уголовно-правовой охраны интересов правосудия являются: расширение сферы общественных отношений, выступающих в качестве объекта исследуемых посягательств; уточнение признаков возможных субъектов и потерпевших; признание важной роли оперативно-разыскной деятельности в уголовном судопроизводстве; дифференциация ответственности за рассматриваемые посягательства в зависимости от обстоятельств совершения деяния; пределах оперативно-разыскной активности; постановка острых проблем о формах и методах противодействия преступности, межотраслевом согласовании пределов государственного принуждения.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ
1. Российское законодательство Х-ХХ веков. В 9 томах. Том 1. Законодательство Древней Руси. М.: Юрид. лит., 1984. 432 с.
2. Бочкарев, В. В. К вопросу о законности «посулов» в древнерусском праве XIV-XV вв. // Вестник «Альянс-Архео». 2014. № 3.С. 3-24.
3. Седов, П. В. Подношения в Московских приказах XVII века // Отечественная история. 1996. № 1. С. 139-150.
4. Российское законодательство X-XX веков. В девяти томах. Том 2. Законодательство периода образования и укрепления Русского централизованного государства. М.: Юрид. лит., 1985. 520 с.
5. Хащина, Э. Э. Система доказательств как характеристика обвинительной формы судебного процесса по Судебнику 1550 года // Auditorium: электронный научный журнал Курского государственного университета. 2014. № 2. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/ sistema-dokazatelstv-kak-harakteristika-obvinitelnoy-formy-sudebnogo-protsessa-po-sudebniku-1550-goda (дата обращения 01.02.2023 г.). Режим доступа: свободный.
6. Загидуллин, М. Р. Нормы о юридической ответственности в судебном процессе в Соборном Уложении 1649 года // Ex jure. 2018. № 3. С. 7-18.
7. Нерсесянц, В. С. Теория права и государства: учебник. М., 2013. С. 68-69. 272 с.
8. Гельдибаев, М. Х. Квалификация преступлений против правосудия. СПБ., 2021.
9. Муравьев, К. В. Оказание содействия по УПК РФ: понятие, виды, динамика развития и перспективы // 20 лет действия уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации: уроки и перспективы. Тезисы докладов и сообщений международной научно-практической конференции. Омск, 2022. С. 30-33.
10. Милюков, С. Ф., Никуленко, А. В. Неочевидные решения проблем силового противодействия преступности // Всероссийский криминологический журнал. 2021. Т. 15, № 1. С.36-45.
11. Клейменов, М. П. Полицейский произвол: мифы и реальность // Всероссийский криминологический журнал. 2021. Т. 15, № 1. С. 46-54.
12. Борков, В. Н. Посягательство на жизнь и здоровье лица, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность // Вопросы правовой теории и практики: сборник научных трудов. Омск, 2021. С. 73-77.
13. Борков, В. Н. Уголовно-правовые меры борьбы с провокацией преступлений и фальсификацией преступников // Государство и право. 2021. № 10. С. 127-134.
14. Михайлов, В. И. Правомерный вред - методологическая основа допустимости применения вредоносных мероприятий в оперативно-служебной деятельности правоохранительных органов и специальных служб // Журнал российского права. 2018. № 7. С. 88-100.
15. Шкабин, Г. С. Уголовно-правовое обеспечение оперативного внедрения. М., 2018.
287 с.
16. Борков, В. Н. Преступления, совершаемые при осуществлении правосудия, предварительного расследования и оперативно-розыскной деятельности. Омск, 2022. С. 180 с.
17. Шкабин, Г. С. Уголовное и оперативно-розыскное законодательство: проблемы межотраслевых связей и перспективы совершенствования (Обзор V Межведомственной научно-практической конференции) // Государство и право. 2020. № 7. С. 144-150.
18. Десятов, М. С. Методология исследования оперативно-розыскного правоприменения. Часть 1: Научные методы // Оперативно-розыскное право. 2022. № 1. С. 12-17.
REFERENCES
1. Rossijskoe zakonodatel'stvo X-XX vekov. V 9 tomah. Tom 1. Zakonodatel'stvo Drevnej Rusi [Russian legislation of the X-XX centuries. In 9 volumes. Volume 1. Legislation of Ancient Rus']. Moscow, 1984, 432 p.
2. Bochkarev V.V. K voprosu o zakonnosti «posulov» v drevnerusskom prave XIV-XV vv. [The question of the legality of "promises" in ancient Russian law of the XIV-XV centuries]. Vestnik «Al'jans-Arheo» - Herald "Alliance-Archeo". 2014, no. 3, pp. 3-24.
3. Sedov P.V. Podnoshenija v Moskovskih prikazah XVII veka [Offerings in the Moscow Orders of the 17th century]. Otechestvennaja istorija - Domestic History. 1996, no. 1, pp. 139-150.
4. Rossijskoe zakonodatel'stvo X-XX vekov. V devjati tomah. Tom 2. Zakonodatel'stvo pe-rioda obrazovanija i ukreplenija Russkogo centralizovannogo gosudarstva. [Russian legislation of the
X-XX centuries. In nine volumes. Volume 2. Legislation of the period of formation and strengthening of the Russian centralized state]. Moscow, 1985, 520 p.
5. Khashchina E.E. Sistema dokazatel'stv kak harakteristika obvinitel'noj formy sudebnogo processa po Sudebniku 1550 goda [The system of evidence as a characteristic of the accusatory form of the trial according to the Sudebnik of 1550]. Kurskbja gosudarstvennsja universitet - Kursk State University. 2014, no. 2.
6. Zagidullin M.R. Normy o juridicheskoj otvetstvennosti v sudebnom processe v Sobornom Ulozhenii 1649 goda [Norms on legal liability in litigation in the Cathedral Code of 1649]. 2018, no. 3, pp. 7-18.
7. Nersesyants V.S. Teorija prava i gosudarstva [Theory of law and state]. Moscow, 2013, pp. 68-69, 272 p.
8. Geldibaev M.Kh. Kvalifikacija prestuplenij protiv pravosudija [Qualification of crimes against justice]. SPB., 2021.
9. Muravyov K.V. [Providing assistance under the Code of Criminal Procedure of the Russian Federation: concept, types, dynamics of development and prospects]. 20 let dejstvija ugolovno-pro-cessual'nogo kodeksa Rossijskoj Federacii: uroki i perspektivy. Tezisy dokladov i soobshhenij mezhdunarodnoj nauchno-prakticheskoj konferencii [20 years of the Code of Criminal Procedure of the Russian Federation: lessons and prospects. Abstracts of reports and messages of the international scientific-practical conference]. Omsk, 2022, pp. 30-33.
10. Milyukov S.F., Nikulenko A.V. Neochevidnye reshenija problem silovogo protivodejst-vija prestupnosti [Non-obvious solutions to the problems of forceful counteraction to crime]. Vse-rossijskij kriminologicheskij zhurnal - All-Russian criminological journal. 2021, vol. 15, no 1, pp. 36-45.
11. Milyukov S.F., Nikulenko A.V. Policejskij proizvol: mify i real'nost' [Non-obvious solutions to the problems of forceful counteraction to crime]. Vserossijskij kriminologicheskij zhurnal -All-Russian criminological journal. 2021. vol. 15, no. 1, pp. 36-45.
12. Borkov V.N. Posjagatel'stvo na zhizn' i zdorov'e lica, osushhestvljajushhego operativno-rozysknuju dejatel'nost' [Encroachment on the life and health of a person carrying out operational-search activities]. Voprosy pravovoj teorii i praktiki: sbornik nauchnyh trudov - Issues of legal theory and practice: a collection of scientific papers. Omsk, 2021, pp. 73-77.
13. Borkov V.N. Ugolovno-pravovye mery bor'by s provokaciej prestuplenij i fal'sifikaciej prestupnikov [Criminal law measures to combat the provocation of crimes and the falsification of criminals]. Gosudarstvo i pravo - State and Law. 2021, no. 10, pp. 127-134.
14. Mikhailov V.I. Pravomernyj vred - metodologicheskaja osnova dopustimosti primenen-ija vredonosnyh meroprijatij v operativno-sluzhebnoj dejatel'nosti pravoohranitel'nyh organov i spe-cial'nyh sluzhb [Lawful harm is a methodological basis for the admissibility of the use of harmful measures in the operational activities of law enforcement agencies and special services]. Zhurnal rossijskogo prava - Journal of Russian Law. 2018, no. 7, pp. 88-100.
15. Shkabin G.S. Ugolovno-pravovoe obespechenie operativnogo vnedrenija [Criminal-legal support of operational implementation]. Moscow, 2018, 287 p.
16. Borkov V.N. Prestuplenija, sovershaemye pri osushhestvlenii pravo-sudija, predvaritel'nogo rassledovanija i operativno-rozysknoj dejatel'nosti [Crimes committed in the exercise of justice, preliminary investigation and operational-search activities]. Omsk, 2022, 180 p.
17. Shkabin G.S. Ugolovnoe i operativno-rozysknoe zakonodatel'stvo: problemy mezhotraslevyh svjazej i perspektivy sovershenstvovanija (Obzor V Mezhvedomstvennoj nauchno-prakticheskoj konferencii) [Criminal and operational-investigative legislation: problems of
intersectoral relations and prospects for improvement (Review of the V Interdepartmental Scientific and Practical Conference)]. Gosudarstvo i pravo -State and Law. 2020, no.7, pp. 144-150.
18. Desyatov M.S. Metodologija issledovanija operativno-rozysknogo pravoprimenenija. Chast' 1: Nauchnye metody[Methodology for the study of operational-search law enforcement. Part 1: Scientific Methods]. Operativno-rozysknoe pravo -Operative Investigative Law. 2022, no. 1, pp 12-17.
ИНФОРМАЦИЯ ОБ АВТОРАХ
Борков Виктор Николаевич, доктор юридических наук, доцент, начальник кафедры уголовного права. Омская академия МВД России. 644092, г. Омск, ул. Комарова, д. 7. Огорелков Дмитрий Алексеевич, преподаватель кафедры теории и истории права и государства. Омская академия МВД России. 644092, г. Омск, ул. Комарова, д. 7.
INFORMATION ABOUT AUTHORS
Borkov Viktor Nikolaevich, Doctor of Law, Associate Professor, Head of the Department of Criminal Law. Omsk Academy of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 644092, Omsk, st. Komarova, d. 7.
Ogorelkov Dmitry Alekseevich, teacher of the Department of Theory and History of Law and State. Omsk Academy of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 644092, Omsk, st. Komarova, d. 7.
Статья поступила в редакцию 09.01.2023; одобрена после рецензирования 16.01.2023; принята к публикации 03.03.2023.
The article was submitted 09.01.2023; approved after reviewing 16.01.2023; accepted for publication 03.03.2023.
