CC BY
68
M. M. Фролова
(Институт славяноведения РАН, Москва)
Ю.И. Венелин и Общество истории и древностей российских
Abstract:
Frolova М.М. Yu.I. Venelin and the Society ofRussian History and Antiquities
The article investigates the work of a known slavist Yu.I. Venelin in the Society ofRussian History and Antiquities, the reasons which induced him to become a full member of the Society in 1832 and the relationship between Venelin and his RHA colleagues, who cherish his memory and praise his contribution to the development of Slavic Studies.
Ключевые слова: Ю.И. Венелин, Общество истории и древностей российских, А.А.
Писарев, И.М. Снегирев, А.Ф. Малиновский, граф С.С. Уваров, М.П. Погодин,
П.А. Муханов, А.С. Хомяков, А.Д. Чертков, граф С.Г. Строганов, О.М. Бодянский
Юрий Иванович Венелин (1802-1839), зачинатель российской болгари-стики, принадлежит к той счастливой плеяде деятелей науки и культуры, интерес к которым с течением времени не иссякает. Даже после появления в 1968 г. фундаментального исследования Т. Байцуры «Юрш 1ванович Вене-лш» (Братислава) поток изысканий о нем не обмелел. Эту огромную литературу российский ученый Г.К. Венедиктов по праву назвал венелианой1. И, тем не менее, вовлечение в научный оборот новых материалов и скрупулезное изучение известных документов позволяют дополнить прежние сведения о жизненном пути Венелина, раскрыть новые аспекты в его деятельности, например, в Обществе истории и древностей российских.
Венелин был избран в действительные члены Общества на заседании 5 ноября 1832 г. По установившемуся порядку он принес в дар ОИДР сочинение «Древние и нынешние болгаре в политическом, народописном, историческом и религиозном их отношении к россиянам» (М., 1829) как свидетельство своего вклада в развитие науки. Факт вступления в ОИДР был подтвержден дипломом, за получение которого Венелин внес в кассу Общества положенные 25 руб.: «Общество истории и древностей российских, утвержденное при императорском Московском университете, уважив отличную ревность к отечественной истории и древностям, равно познания и труды в оных господина лекаря Юрия Ивановича Венелина, путешествовавшего от императорской Российской академии по части славянских древностей в Болгарию, Валахию и Молдавию, признает его через сие своим действительным членом, в совершенном удостоверении, что он будет содействовать сему сословию всем, что токмо к успехам онаго способствовать может»2.
Но возникает вопрос, почему у Венелина, осенью 1831 г. возвратившегося в Москву из своего знаменитого ученого путешествия по Болгарии, Молдавии и Валахии, только через год возникло желание стать действительным членом ОИДР? Вероятно, ответ следует искать в самой истории Общества, в тех благоприятных переменах, которые имели место в нем с начала 1830-х годов.
В первой четверти XIX в. научная жизнь в Обществе истории и древностей российских, образованном в 1804 г., едва теплилась: заседания проводились «крайне нерегулярно», обсуждению подвергались преимущественно «административно-хозяйственные» вопросы3. Обществу была необходима официальная поддержка, которую оно получило в лице попечителя Московского университета генерал-майора в отставке A.A. Писарева, в 1823 г. изъявившего свое согласие быть выбранным его председателем. Таким же образом действительные члены Общества любителей российской словесности (18111930) (которое в отличие от ОИДР прежде процветало, что подтверждают 27 томов его трудов4, изданных с 1812 по 1828 гг.,) в 1829 г., когда стало заметно явное затухание деятельности OJIPC, также избрали своим председателем попечителя Московского университета A.A. Писарева, «человека доброго», но не имевшего «основательных сведений в литературе»5.
Секретарем ОИДР в 1825 г. стал И.М. Снегирев, профессор Московского университета по кафедре латинского языка и римских древностей, археолог, этнограф, собиратель и исследователь фольклора. Снегирев стремился активизировать работу в Обществе. Ему удалось опубликовать четыре части из серии «Записки и труды ОИДР», при этом название выпусков несколько менялось «Труды и записки ОИДР» (1826. Ч. II, III), «Труды и летописи ОИДР» (1828. Ч. IV; 1830. Ч. V). Но заседания Общества продолжали созываться от случая к случаю: в 1827 г. было 4 заседания, в 1828 г., как и в 1829 г., собирались 3 раза. При этом преобладали торжественные и чрезвычайные заседания. Похоже, что обстановку на заседаниях в ОИДР того периода можно сравнить с обстановкой заседаний Общества любителей российской словесности. По свидетельству поэта и литератора М.А. Дмитриева (1796-1866), при Писареве в OJIPC «пошли одни парады». Торжественное заседание, проведенное в 1830 г. «с музыкой, с арфою, с пением и чтением актера Мочалова с кафедры», поглотило все денежные средства Общества, истраченные на свечи и угощение. Собрания в OJ1PC с той поры и прекратились, с горечью констатировал Дмитриев6.
Возможность быть избранным в ОИДР у Венелина появилась после выхода в свет летом 1829 г. книги «Древние и нынешние болгаре...». 23 ноября 1829 г. действительные члены ОИДР были приглашены на свое чрезвычайное собрание, третье и последнее в том году. Но помыслы Венелина были направлены на подготовку к путешествию в Болгарию, где все еще стояли русские войска. Известно, что 28 сентября 1829 г. на заседании Российской академии был положительно решен вопрос о его путешествии в Молдавию, Валахию и Болгарию за счет средств Академии, а 14 декабря 1829 г. было получено официальное разрешение. 19 апреля 1830 г. Венелин выехал из Москвы в Одессу7.
24 мая 1830 г. в ОИДР состоялось чрезвычайное собрание: в отставку подал Писарев, назначенный сенатором. На должность председателя ОИДР был избран один из учредителей ОИДР, известный историк-архивист А.Ф. Малиновский, начальник главного управления архива Коллегии иностранных дел. Впрочем, из-за холеры в Москве произошел почти годовой перерыв в работе
ОИДР, очередное заседание Общества было проведено только 9 октября 1831 г. Закончилась польская кампания, польское восстание 1830 г., которое поразило русское общество, было подавлено. И с 23 января 1832 г. Малиновский в продолжение 8 заседаний ОИДР (27 февраля, 26 марта, 10 сентября, 5 ноября, 10 декабря 1832 г., 25 февраля и 18 марта 1833 г.) читал свое сочинение «Исторические доказательства о давнем желании польского народа присоединиться к России», отпечатанное затем в «Трудах и летописях ОИДР» (М., 1833. Ч. VI). С этого времени собрания действительных членов ОИДР, которые проходили в зале Университетского Совета Московского университета, становятся регулярнее и чаще, поскольку новый председатель был более деятельным.
По возвращении в Москву осенью 1831 г. Венелин погрузился в обработку привезенных материалов, которые были у него «на лоскутках»8. Поскольку Академия отказала ему в стипендии на период подготовки к представлению в ней рукописей, Венелину пришлось искать заработок в виде частных уроков. Однако внимание правительства к деятельности ОИДР, вероятно, повлияло и на появление у Венелина стремления быть избранным в ОИДР.
5 сентября 1832 г. заседание ОИДР почтил своим присутствием президент Академии наук С.С. Уваров (1818-1855), назначенный 1 марта 1832 г. на должность товарища министра народного просвещения. Он прочитал опубликованную.им «Речь, произнесенную митрополитом при короновании царя Василия Иоанновича в 1606 г.», а также свои заметки к ней. Уваров подарил Обществу и присутствовавшим членам напечатанные экземпляры. Не просто внимание, а «поощрительное участие в занятиях»9 Общества столь высокопоставленного сановника много содействовало к повышению авторитета ОИДР, и уже на следующем заседании 5 ноября 1832 г. его ряды пополнились 8 новыми действительными членами, включая и «г-на лекаря» Ю.И. Венелина10. Следует подчеркнуть, что предыдущее избрание в действительные члены Общества имело место 8 марта 1829 г.
Вслед за Венелиным в Общество вступили такие инициативные люди, как А.Д. Чертков, А.Ф. Вельтман, князь М.А. Оболенский, М.А. Коркунов, П.А. Муханов, A.C. Хомяков, поэт Ф.Н. Глинка и др. Чертков, Вельтман, Муханов и Хомяков были участниками русско-турецкой войны 1828-1829 гг., и с последними двумя Венелин был хорошо знаком еще до путешествия в Болгарию. В начале 1829 г. Хомяков из действующей армии приезжал в отпуск в Москву. Из дневниковой зашей М.П. Погодина от 26 марта 1829 г. узнаем о том, что вечером он отправился на квартиру к Венелину, «чтоб увидеться с Хомяковым, который рассказывал о походе»". После заключения Адриано-польского мира в Москву в феврале 1830 г. возвратился и Муханов. Он познакомил москвичей с бытом болгар. Погодин предложил Муханову прочитать книгу Венелина, о которой он отозвался: «Болгары описаны верно, что замечу, сообщу»12.
Как известно, ОИДР долгое время существовало исключительно за счет взносов его членов и добровольных пожертвований, а также содержалось «процентами с капитала, вырученного продажей издаваемых Обществом тру-
дов своих и обращающегося в Московском Опекунском совете»13. Недостаток средств ОИДР существенно сдерживал выпуск его печатной продукции. И, тем не менее, новый председатель ОИДР А.Ф. Малиновский был полон благих намерений преодолеть эти трудности. В письме, которое сопровождало диплом ОИДР для Венелина, Малиновский отмечал, что Венелину, как действительному члену ОИДР, надлежало публиковать одну или две статьи в год в изданиях Общества14.
Благодаря притоку в ОИДР энергичных и деятельных людей эта задача казалась вполне осуществимой. 18 марта 1833 г. был создан Комитет для выяснения финансового положения Общества и его издательских возможностей. В него вошли: археограф П.М. Строев, поэт, историк и этнограф М.Н. Макаров, А.Д. Чертков. Но 30 сентября 1833 г. Строев из-за своей занятости отказался от участия в этом комитете, и вместо него был избран М.П. Погодин. Сумма, которой по расчетам Комитета располагало ОИДР, позволяла не только продолжить, но и активизировать издательскую деятельность Общества. Чтобы ускорить появление новых томов, было предложено отдавать в печать сочинения членов сразу после их прочтения на заседаниях ОИДР, не дожидаясь, пока наберется достаточное для тома количество статей. 10 февраля 1834 г. была представлена У1-я часть «Трудов и летописей ОИДР». 12 мая 1834 г. был заслушан список статей, одобренных к изданию, и было принято постановление: «приступить немедленно к печатанию УП-й части»", но она появилась в свет только через три года, в 1837 г.
Вероятно, поэтому за все 6,5 лет своего участия в делах Общества Вене-лин лишь однажды, 22 февраля 1836 г., читал свой перевод с латинского языка отрывка из путешествия римского посла в Москве Якова Рейтенфельса, где сообщалось о дворе царя Алексея Михайловича. Е.И. Соколов, библиотекарь ОИДР, издавший подробное описание бумаг Венелина, хранившихся в библиотеке Общества, подчеркивал, что перевод Венелина отличался «точностью» и указывал «в переводчике основательное знание латинского языка»16. Вене-лин перевел 9 глав из второй книги путешествия, но так и не успел опубликовать свою работу.
Венелин, как и всякий автор, хотел, чтобы его сочинение скорее дошло до читателя, и поэтому отсылал свои труды в периодические журналы Москвы и Петербурга. К тому же, в журналах за статьи платили. В 1837 г. часть опубликованных работ (три книги) Венелин по традиции подарил Обществу, и они поступили в библиотеку ОИДР. В Отчете Общества за 1837 г. сообщалось, что Венелин «печатает вторую часть своих исследований о болгарах и других славянских народах»17. Таким образом, славянская тема на заседаниях ОИДР и в его изданиях зазвучала в полный голос не с приходом Венелина, а позднее, с возвращением О.М. Бодянского из зарубежной командировки в славянские земли, особенно во время его первого секретарства в ОИДР (1845-1848).
1836 год принес благотворные изменения в жизни ОИДР. 22 февраля 1836 г. пост председателя Общества занял попечитель Московского учебного
округа граф С.Г. Строганов, накануне принятый в почетные члены Общества (21.XII. 1835). Временным, а потом и постоянным вице-президентом ОИДР большинством голосов был избран А.Д. Чертков, «призванный замещать председателя Общества, бывавшего по долгу службы в частых отлучках из Москвы». Чуть позже, в 1837 г. С.П. Шевырева, секретаря ОИДР с 1833 г., сменил М.П. Погодин.
Новый председатель решительно взялся за активизацию деятельности Общества. Но необходимо было выяснить материальную базу, на которой следовало строить свою издательскую политику. Буквально на следующем заседании, 7 марта 1836 г., Строганов предложил Обществу «составить особый комитет, который принял бы на себя сообразить занятия Общества с суммами, у него хранящимися, и сказать свое мнение как по сему предмету, так касательно новых ученых занятий, которые могли бы [быть] предприняты сообразно с целью Общества. В члены сего комитета единогласно назначены Погодин, Чертков, Муханов». В него вошли также секретарь и казначей ОИДР. Комитет должен был представить разработанный план издания летописей и других источников18. Решительно выступая против многолетнего бездействия ОИДР, основной задачей которого было издание материалов по русской истории, члены комитета настаивали на издании летописей даже в тех случаях, когда имелся лишь один их список. На заседании 11 апреля 1836 г. было предложено печатать Киево-Печерский Патерик, свод летописей, составленный историком Н.С. Арцыбашевым (1773-1841), продолжить издание «Русских достопамятностей». В своем отчете Комитет предложил выпускать помимо летописей особый ежемесячный журнал для «скорейшего распространения сведений о действиях Общества... и скорейшего сообщения публике прочтенных статей»19. Члены Комитета высказались за назначение особой платы за издание летописей и прочих документов, «равно и за переводы с древних и восточных языков по 40 руб. ас. с листа».
Граф Строганов смог показать полезность деятельности ОИДР, представив разработанную Комитетом программу будущих изданий в надлежащем свете, и его авторитетное ходатайство перед Николаем I увенчалось успехом: 12 июня 1837 г. ОИДР получило статус императорского и ежегодное финансирование в 5 тыс. руб. ОИДР приступило к подготовке к изданию сочинения Арцыбашева «Повествование о России» в 2-х частях, которое было представлено еще в 1829 г., и на заседании 23 ноября того же года было определено отпечатать 1-ю часть «этого полезного сочинения» на счет ОИДР, а на 2-ю объявить подписку. Но только спустя 7 лет Общество начало осуществлять свое решение, а назначенное вознаграждение обеспечило охотников и достаточно успешное его выполнение. За подготовку к изданию, корректуру и редакцию первой части взялись А.Ф. Вельтман и Н.Г. Коноплев (доктор-востоковед словесного отделения Московского университета), а 2-й части - Ю.И. Венелин и Ф.Л. Морошкин.
20 февраля 1837 г. Венелин представил «образцовый печатный лист свода летописей Арцыбашева». Действительные члены одобрили формат, шрифт
и бумагу и просили издателей приступить немедленно к печатанию и поручили секретарю Погодину написать в университетскую типографию отношение о нужном содействии20. На заседание 18 октября Венелин принес 19 листов отпечатанной им часта. Но не Венелин, а Вельтман первым окончил печатать свою часть, за что ему 18 декабря была изъявлена благодарность. 28 февраля 1838 г. Венелин доложил, что им напечатаны 19-24 лист, Морошкин представил первые 14 листов, а Коноплев из-за болезни успел сделать только 4 листа. Венелин вызвался исполнить вверенную Коноплеву часть, если тот не сможет ее продолжить по состоянию здоровья. 5 декабря 1838 г. все части были окончены, и Общество засвидетельствовало свою благодарность Венелину, Мо-рошкину, Вельтману и секретарю Погодину. 21 февраля 1839 г. на заседании было объявлено, что государь император удостоил благосклонного принятия изданий Общества: «Повествования о России» и Русского исторического сборника, - и повелел объявить высочайшее благоволение как Арцыбашеву за похвальный труд, так и Историческому обществу «за деятельность его на пользу отечественной истории»21.
Заседания Общества становились интересными, и ОИДР стало превращаться в серьезный научный исторический центр. Но протоколы заседаний ОИДР не фиксировали весь спектр обсуждений и дискуссий, возникавших между его действительными членами. И в этих неофициальных беседах Венелин не мог не говорить о славянах, в первую очередь о болгарах. В лице Черткова, Вельтмана, Муханова, Хомякова, Макарова он встречал весьма компетентных собеседников. Впрочем, взаимоотношения действительных членов ОИДР продолжались и за стенами залы Университетского Совета.
Москва 30-40-х гг. XIX в. славилась своими литературными салонами и кружками, и действительные члены нередко встречались по понедельникам у Ф.Н. Глинки, по четвергам у А.Ф. Вельтмана, по субботам у А.Д. Черткова, на чтениях у Н.Ф. Павлова, на собраниях у М.П. Погодина. У Черткова на «сходках» достаточно часто обсуждались дела Общества. Венелин, по отзывам его современников, был очень обаятельным человеком и, вероятно, частым посетителем подобных вечеров. Иначе нельзя объяснить его мнение о Черткове, которого он высоко ценил, считая, что он не просто принадлежит к истории славянской филологии, но находится «в ее первой главе»22. А Чертков в это время работал над нумизматическим каталогом русских монет XIV-XV вв., о чем докладывал на заседаниях ОИДР. Откуда как не из частных бесед можно было узнать, что Чертков занимается изысканиями о прошлом славян давно и серьезно? Его работы по истории Болгарии появятся гораздо позднее, в 1842 и 1843 гг. Это книга «О переводе Манассииной летописи на словенский язык, по двум спискам: Ватиканскому и Патриаршей библиотеки, с очерком истории болгар» и книга «Описание войны великого князя Святослава Игоревича против болгар и греков в 967-971 гг.». Причем, в этих сочинениях Чертков специально подчеркивал, что одним из важных стимулов к исследованиям прошлого Болгарии явился тот факт, что после смерти Венелина никто в России не занимался прошлым болгарского народа23.
Из путешествия по Европе в 1823-1825 гг. Чертков привез этрусские вазы, зеркала с надписями этого древнего народа и всегда с удовольствием показывал их своим многочисленным гостям. Этруски и их загадочное письмо заинтересовали Черткова еще в 1824 г., когда на Сицилии, рассматривая этрусские надписи, он отметил сходство этрусского письма с «руническими буквами, в употреблении бывшими у славян Балтийского моря». Для себя он тогда же записал: «Весьма интересно бы было сравнить те и другие между собой»24. В 1825 г. во Флоренции он познакомился с итальянским ученым С. Чиампи, который предложил попробовать дешифровать этрусский язык, опираясь не на греческий и латинский, а на славянские языки. Но Чиампи едва владел только польским языком и не знал ни церковно-славянского, ни других славянских языков. 18 марта 1833 г. Чиампи, приславший в дар ОИДР 9 книг на латинском и итальянском языках, был избран в действительные члены Общества. Идея Чиампи, вкупе с увиденными в доме Черткова этрусскими письменами, не могла не увлечь Ю. Венелина. Впоследствии в разработку этой идеи окунулся и А.Д. Чертков, предпринявший первую в России попытку прочитать этрусские надписи.
М.Н. Макаров так описывал одну из встреч с Венелиным: «Года три тому назад я встретил Юрия Ивановича на даче князя С.М. Голицына. Давно не видевшись, мы очень порадовались друг другу и, чтобы поговорить о любимом, как предложил мне Венелин, тотчас увернувшись из толпы гостей, пошли на волю - по саду. Слово за словом бежало у нас о славянах, и скоро наше дело дотронулось до их южной родины. Я напомнил Юрию Ивановичу о древнейших славянских поселках в Архипелаге, на берегах адриатических и даже в Испании...»25.
В круг общения Венелина входил и Иван Михайлович Снегирев, собиравший и изучавший этнографию и русский фольклор. Его дневник был опубликован еще в начале XX в., но его материал не был вовлечен в исследования о жизненном пути и трудах Венелина. Снегирев имел правило свои научные сочинения, предназначенные для печати, обсуждать со специалистами, справляясь об их мнении. Венелин был в числе тех ученых, к которым Снегирев нередко обращался за консультациями. В 1836 г. Снегирев готовил к сдаче в типографию 1-ю часть своей 4-томной работы «Русские простонародные праздники и суеверные обряды». 18 октября 1836 г. он приходил к Венелину и с ним «прочел статью в "Русских праздниках" о славянских, на кои сообщил он некоторые замечания», - отметил Иван Михайлович. Эта часть вышла в 1837 г., и ее достоинства были отмечены Венелиным в труде «Древние и нынешние словене в политическом, народописном, историческом и религиозном их отношении к россиянам: Историко-критические изыскания», опубликованном уже после смерти автора: «О сходстве славянских празднеств и обычаев с греческими, римскими и других народов см. весьма много прекрасных соображений в соч. И.М. Снегирева»26.
Особо примечательна запись Снегирева от 9 марта 1839 г. Он «пешком ходил» к Венелину, который жил недалеко от него. С ним он прочел 4-й лист
«Сказания о Дмитрии Донском» и введение. Юрий Иванович «нашел то и другое хорошим и дельным», - свидетельствовал Снегирев. «Мы говорили о штилях иконописи Фригийском и Византийском, кои при упадке искусств в Константинополе XI и XII вв. смешались. Первый отличался странностью в изображении: с тонким носом, большими глазами и тонкими губами, большое несоразмерное лицо; другой - благолепием. Греко-Российская церковь приняла тот и другой. Зодчество сообразовалось с обстоятельствами и положением церкви. Венелину я отдал для разобрания, по-видимому, глаголические надписи на иконах Богоматери в московском Успенском соборе и в Смоленском соборе. От него я поехал в Архив старых дел»27, - завершал свою дневную запись Иван Михайлович.
Снегирев был очень внимательным человеком и, как правило, замечал в собеседнике признаки нездоровья. В Венелине в тот день он ничего особенного не приметил, хотя находился у него дома достаточно долго. Поэтому его поразило известие, полученное 28 марта, о «кончине внезапной Ю.И. Венелина в Павловской больнице». 29 марта Снегирев был на похоронах Венелина. В некрологах и заметках о печальной церемонии, появившихся во многих московских и петербургских изданиях, сообщалось, что пришли почтить память члены ОИДР, родственники и знакомые. Запись Снегирева несколько конкретизирует это сообщение, указанием, что Иван Михайлович встретил многих членов Исторического общества, также профессоров Редкина, Крюкова и Мо-рошкина, Н.Ф. Павлова. На похоронах отсутствовали руководители ОИДР: председатель граф Строганов, вице-президент Чертков, секретарь Погодин и Шевырев, которые в то время находились за границей.
Память членов ОИДР и уважение к личности Ю.И. Венелина и его трудам ярко проявились в том, что на страницах журнала «Чтения в Обществе истории и древностей российских» с 1846 г. по 1870 г., т.е. во время секретарства О.М. Бодянского, было напечатано 12 работ ученого, извлеченных из его архива, на что обратила свое внимание Т. Байцура28. «Временник ОИДР», в двух книгах за 1855 г., поместил «Болгарские песни из сборников Венелина, Н.Д. Катранова и других болгар». В 1889 г. в ЧОИДР (кн. 1) была опубликована еще одна статья Венелина. Влияние идей Ю.И. Венелина прослеживается не только в творчестве членов ОИДР, которые были его последователями, -Ф.Л. Морошкина, И.П. Сахарова, Н.В. Савельева-Ростиславича. Многих ученых Венелин побудил заниматься славянами для того, чтобы доказать его правоту или, напротив, его заблуждения.
В архиве Черткова сохранился черновик его речи, предназначенной для торжественного заседания ОИДР в 1840 г. Вице-президент говорил об истории ОИДР, его достижениях и успехах. Имя Венелина он упомянул 7 раз. В заключительной части Чертков назвал 41 имя действительных членов, живых и ушедших из жизни, которые в продолжение 20 лет участвовали в трудах Общества. Этот список начинался с митрополита Киевского и Галицкого Евгения и митрополита Московского Филарета, а завершал его Юрий Иванович
Венелин. «Это имена не только у нас, но и во всех европейских государствах могут составить украшение каждой исторической литературе», - заканчивал Чертков свое выступление29.
Примечания
1 Венедиктов Г.К. О путешествии Ю.И. Венелина в Болгарию // Ученое путешествие Ю.И. Вене-лина в Болгарию (1830-1831). М., 2005. С. 4.
2 Цит. по: Байцура Т. Юрт 1ванович Венелш. Братюлава,1968. С. 278-279.
3 Ишутин В.В. Славянская проблематика в научных заседаниях Общества истории и древностей российских при Московском университете в первой половине XIX в. // Историографические исследования по славяноведению и балканистике. М., 1984. С. 101.
4 20 томов «Трудов общества» (1812-1820) и 7 томов «Сочинений в прозе и в стихах» (1822-1828). '.Дмитриев М.А. Мелочи из запаса моей памяти // Московские элегии. М., 1985. С. 251.
6 Там же.
I Никулина М.В. Путешествие Ю.И. Венелина в Болгарию и его место в начальной истории бол-гаристики в России // Ю.И. Венелин в Болгарском возрождении. М., 1998. С. 125, 128.
8 Ученое путешествие Ю.И. Венелина в Болгарию. С. 151.
9 Труды и летописи ОИДР. М., 1837. Ч. VIII. С. 171.
10 Там же. С. 197.
II Барсуков Н.Г1. Жизнь и труды М.П. Погодина. СПб., Т. 2. 1889. С. 311. 13 Барсуков Н.П. Жизнь и труды М.П. Погодина. СПб., Т. 3. 1890. С. 130.
13 Отчет по ОИДР с 1 ноября 1833 г. по 1 января 1835 г. // Труды и летописи ОИДР. 1837. Ч. Vin. С. 334.
14 Байцура Т. Указ. соч. С. 279.
15 Там же. С. 241.
16 Соколов Е.И. Бумаги Ю.И. Венелина, хранящиеся в библиотеке Императорского Общества истории и древностей российских. М., 1899. С. 18.
" Русский исторический сборник (далее - РИС). 1837. Т. 1. Кн. 2. С. 128. 18 РИС. 1837. T. I. Кн. I. С. 115, 117.
" Отдел рукописей Российской государственной библиотеки (далее - ОР РГБ). Ф. 203. Кн. 5. Л. 367 об.
20 РИС. 1840. Т. З.С. 399.
21 Там же. С. 404,408,412,413.
22 ОР РГБ. Ф.49. Кар. II. Д. 23. Л. 1.
33 Чертков А.Д. Описание войны великого князя Святослава Игоревича против болгар и греков в 967-971 иг. М., 1843. С. 12.
24 Отдел письменных источников Государственного исторического музея (далее - ОПИ ГИМ). Ф. 445. Д. 302. Л. 214 об.
25 Макаров М. [«Еще мысль Венелина»] // Литературные прибавления к «Русскому инвалиду». 1839. №25. С. 539.
26 Венелин Ю.И. Древние и нынешние словене в политическом, народописном, историческом и религиозном их отношении к россиянам: Историко-критические изыскания. М., 1841. Т. 2. С. 161. 2' Снегирев И.М. Дневник. М., 1904. Т. 1. С. 261.
28 Байцура Т. Указ. соч. С. 281-282.
29 ОПИ ГИМ. Ф. 445. Д. 307. Л. 19-43.
