CC BY
57
ИСТОРИЯ КУЛЬТУРЫ
М. М. Фролова (Москва)
Московский (Чертковский) список «Истории славяноболгарской» Паисия Хилендарского
В статье на основе привлечения архивных материалов выясняются обстоятельства происхождения и время возникновения Московского (Чертковского) списка «Истории славяноболгарской» Паисия Хилендарского, а также дополняются факты русско-болгарских культурных отношений в XIX в. Ключевые слова: «История славяноболгарская», ПаисийХилен-дарский, Жеравненский список, Московский (Чертковский) список, В. Априлов, Н. Н. Мурзакевич, А. Д. Чертков, В. И. Григорович, Г. С. Раковский, Р. Жинзифов.
В 2012 г. отмечается 250-летие сочинения Паисия Хилендарского «История славяноболгарская» (1762). Значение его для духовного пробуждения болгарского народа непреходяще, поскольку ее автор, напоминая своим соотечественникам о былом величии Болгарии, учил любви к отечеству, к родному языку и первым сформулировал программу задач, стоявших перед складывавшейся болгарской нацией: распространение образования и просвещения среди болгар через национальные школы и литературу. Голос Паисия Хилендарского был услышан, поскольку его труд многократно переписывался, переделывался, широко расходясь в первую очередь по болгарским поселениям в Османской империи.
Личности Паисия Хилендарского и его творению, высоко почитаемым в Болгарии, посвящен огромный массив исследовательской литературы (М. Дринов, Ив. Шишманов, Б. Пенев, Й. Иванов, Б. Ангелов, П. Динеков, Хр. Христов, М. Арнаудов, В. Велчев, П. А. Лавров, А. Н. Робинсон, С. А. Никитин, В. Д. Конобеев, Г. К. Венедиктов и др.). И тем не менее многие стороны «дела Паисия» остаются не до конца проясненными1, например, вопрос о списках «Истории славяноболгарской».
Открытие болгарским ученым Й. Ивановым в 1906 г. в Зографском монастыре рукописи, которая, согласно его доказательствам, была написана самим Паисием и, следовательно, являлась черновиком «Истории славяноболгарской»2, разрешало важнейшую проблему о первоначальном варианте сочинения Паисия Хилендарского. Однако поиск, атрибуция и изучение списков «Истории славяноболгарской»
не потеряли своей научной актуальности, так как эти списки, по мнению В. Велчева, «позволяют установить сферы влияния, которое имело произведение Паисия, показывают пути, по которым шло это влияние, указывают на изменения, которые претерпел первоначальный текст под влиянием трансформаций в языке и перемен в настроениях исторического момента»3.
В 1962 г. исполнялось 200 лет создания «Истории славяноболгарской», готовилась канонизация Паисия Хилендарского, поэтому внимание научного мира было сфокусировано на данной проблематике. Архивные разыскания привели в 1960 г. советского филолога Г. К. Венедиктова в Отдел рукописей и старопечатных книг Государственного исторического музея (Москва), где хранился в коллекции рукописей А. Д. Черткова список «Истории славяноболгарской» (№ 310). Он не был известен в литературе, поскольку в каталогах Чертковской библиотеки (1838, 1845, 1863, 1864)4 эта рукопись не фигурировала. О ней не вспоминалось и в труде М. В. Щепкиной и Т. Н. Протасьевой «Сокровища древней письменности и старой печати»5.
Рукопись была написана полууставом на листах форматом 180 х 215 мм, переплетена (картон в зеленом коленкоре), имела 133 листа, причем первые три и последние шесть листов были пустыми. Перед исследователем встал вопрос о времени изготовления этого списка, который нельзя было решить положительно, поскольку в самой рукописи отсутствовали какие-либо приписки, замечания, сделанные переписчиком или другими лицами, что было характерно для других известных списков «Истории славяноболгарской». Бумага также не могла пролить какой-либо свет на этот вопрос, поскольку не обладала никакими водяными знаками или штемпелями фабрик. В инвентарной рукописной описи Чертковского собрания ОР ГИМ список датировался началом XIX в. Следует отметить, что в каталоге «Описание рукописей собрания Черткова», опубликованном в 1986 г., список «Истории славяноболгарской» датируется еще более неопределенно - XIX в.6
Г. К. Венедиктов обратился тогда к биографическим сведениям А. Д. Черткова (1789-1858), о котором много писал П. И. Бартенев (1829-1912), библиотекарь Чертковской библиотеки и издатель журнала «Русский архив». Ученый выдвинул ряд предположений о том, что рукопись была приобретена Чертковым в период между 1845 г. (год издания «Второго прибавления» к каталогу) и 1858 г. (год смерти собирателя) или привезена из его последнего загранич-
ного путешествия в 1858 г., о котором упомянул Бартенев7. Кроме того, Венедиктов допускал, что рукопись могла быть «подарена кем-либо из знакомых», например, Н. Н. Мурзакевичем, преподавателем Ришельевского лицея. Из «Автобиографии» Мурзакевича следовало, что он был в дружеских отношениях с Чертковым. «Такого радушия, как у этого благородного барина, готовности служить советами, библиотекою я никогда более не встречал, - вспоминал одесский историк. - Дом его, кабинет, он сам в сюртуке с накидкою по нему халата, разбросанные статуэтки, книги, книжки, книжечки по столам и стульям. Нигде так приятно и полезно не проводил я времени, как в гостеприимном доме Черткова»8.
Мурзакевич был знаком со многими болгарами, проживавшими в Одессе. А в июне 1838 г. именно ему, ехавшему в Москву, В. Е. Априлов поручил передать Ю. И. Венелину список «Истории славяноболгарской», которую специально сделали со списка, присланного из Дряново9. Этот список (Венелинский) ныне хранится в Отделе рукописей Российской государственной библиотеки в фонде историка. Благодаря сведениям Г. С. Раковского было известно также, что именно у Мурзакевича после смерти Априлова остался Жеравненский список «Истории славяноболгарской», написанный на лощеной турецкой бумаге т 4°. Он был найден Анастасом Дукияди, выполнявшим поручение Априлова по поиску «драгоценных рукописей», в Жеравне в 1838 г. у некого Димитра, бывшего там учителем10.
Статья Венедиктова «Неизвестный список "Истории славяноболгарской" Паисия Хилендарского» была опубликована лишь в 1963 г.11, и лавры первооткрывателя этого списка достались болгарскому филологу Б. Ст. Ангелову, который в 1962 г., обнаружив Чертковский список «Истории славяноболгарской», сразу поспешил оповестить о том научную и культурную общественность. Он поместил сообщение в газете «Народна култура» (№ 31/4УШ.1962). Ангелов, в отличие от Венедиктова, встретив вышеупомянутые трудности в датировке, не пытался найти ответ на вопрос, когда был снят список и каким образом он оказался у Черткова. Болгарский ученый предложил именовать вновь открытый список Чертковским по фамилии коллекционера12. Однако впоследствии в историографии данный список чаще всего называют Московским13, хотя, как известно, в московских архивах также находятся Венелинский список, список В. И. Григоровича, неполный список О. М. Бодянского.
Ангелов установил, что Чертковский список не являлся переработкой «Истории славяноболгарской», что было весьма распростра-
ненно, особенно в 30-е гг. XIX в. Этот список более всего тяготел к списку, снятому Софронием Врачанским в 1765 г. в Котеле, и содержал ценные автобиографические подробности, данные Паисием Хилендарским в послесловии к своей «Истории»14.
Важно, что сообщение Ангелова о Чертковском списке успело войти в фундаментальную статью М. Стоянова «Преписи на Паисиевата история славянобългарска», которая увидела свет в составе книги «Паисий Хилендарски и неговата эпоха» (София, 1962). Известные к 1962 г. списки и переработки, имевшиеся в наличии, Стоянов разместил по хронологии, начиная с Зографского списка, предположительно датируемого 1762 г., и заканчивая списком, снятым Д. Оджаковым в Пирдопе в 1879 или 1880 г. Рукопись из Чертковской коллекции (под № 40) стояла в самом конце этого списка. Далее следовали названия еще 20 списков, известных только по литературным источникам15.
На поставленные в историографии вопросы - с какого списка и когда был снят Чертковский список, каким образом он оказался в собрании ученого, можно было ответить, изучив научное творчество А. Д. Черткова, а также его эпистолярное наследие, которое хранится в Отделе письменных источников ГИМ.
А. Д. Чертков вошел в историю исторической науки благодаря своим трудам по нумизматике, археологии, библиографии, русской истории, славистике и этрускологии. Его уникальное собрание книг и рукописей стало первой бесплатной публичной библиотекой в Москве. Любовью к книге и научным изысканиям Чертков был обязан как семейным традициям, так и своим преподавателям, среди которых выделялся талантом и разносторонностью интересов Г. П. Успенский (1765-1820), впоследствии первый профессор по кафедре русской истории, географии и статистики в Харьковском университете. Служба в лейб-гвардии Конном полку (1809-1822) и особенно заграничные походы русской армии стимулировали стремление Черткова, как и передовых офицеров того времени, к глубокому познанию истории своего отечества. История, «великая наставница людей», почиталась и как наука, «прозревающая будущее».
В архиве Черткова сохранились многочисленные тетради, куда он вносил пространные выписки и комментарии к прочитанным книгам и журналам. Сколько таких тетрадей на самом деле было заполнено Чертковым, неизвестно. Но из дошедших до нас в самой ранней, начатой в мае 1816 г., тетради «Notes sur l'histoire de la Russie» («Записки по истории России»), несмотря на указанную тему в за-
главии, записи Черткова включали сведения и о славянах, причем имелось очень много выписок, посвященных непосредственно болгарам - их происхождению, языку, а также поселению в Бессарабии болгарских и сербских колонистов.
В 1823-1825 гг. Чертков после выхода в отставку в чине полковника предпринял путешествие по странам Западной Европы. В Вене он много времени провел с П. И. Кеппеном, выдающимся и всесторонним знатоком славянской филологии первой четверти XIX в., членом известного кружка канцлера Н. П. Румянцева. Путешествие Кеппена по европейским славянским землям и знакомство благодаря рекомендательным письмам со славянскими учеными составили важнейшую страницу в развитии славяноведения в России. Кеппен был первым русским ученым, лично познакомившимся с П.-Й. Шафариком, Й. Добровским, С.-Б. Линде, В. Ганкой, Е. Копитаром. Вернувшись в Россию, Кеппен стал издавать в 1825 г. журнал «Библиографические листы» - первый международный библиографический журнал, в котором он публиковал разнообразные сообщения о западнославянском мире16.
Чертков волею судеб оказался у истоков целой «эпохи» установления и развития связей между славянскими и российскими учеными, принесших «особенно сильные и богатые плоды» во второй половине 30-х - первой половине 40-х гг. XIX в. Чертков также подключился к поискам славянских книг и рукописей. При этом он руководствовался советами Кеппена17, а также списком книг, который специально для русского полковника составил Е. Копитар, служивший в Венской придворной библиотеке18. Из этой поездки Чертков привез в Россию в числе книг «Глаголическую книгу» 1635 г. (один экземпляр находился в Ватиканской библиотеке, второй - у М. К. Бобровского), «Болгарские молитвы» (Рим, 1651), «Краинские стихотворения» (1635)19.
После участия в русско-турецкой войне 1828-1829 гг. и окончательного выхода в отставку Чертков с семьей поселился в Москве, которая с 30-х гг. XIX в. стала превращаться в один из центров славистических исследований. Чертков со своими научными интересами органично вписался в научную жизнь белокаменной столицы, стал членом, вице-президентом (с 1836 г.), затем председателем (1848-1857) Общества истории и древностей российских (ОИДР). Следует заметить, что Венелин высоко ценил Черткова, считая, что он не просто принадлежит к истории славянской филологии, но находится «в ее первой главе»20, хотя у него не было еще соответствующих печатных работ.
В 1839 г. Чертков в Ватиканской библиотеке исследовал Ватиканский список болгарского перевода (XIV в.) византийской хроники Константина Манассии (XII в.), знаменитый своими 69 миниатюрами. Чертков списал глоссы болгарского переводчика, которые по приезде в Москву скрупулезно сравнил с глоссами Синодального списка болгарского перевода Константина Манассии. Он впервые ввел в научный оборот 26 глосс средневекового болгарского переводчика, и его исследования вылились в две монографии - «О переводе Манассииной летописи на словенский язык, по двум спискам: Ватиканскому и Патриаршей библиотеки, с очерком истории болгар» (1842) и «Описание войны великого князя Святослава Игоревича против болгар и греков в 967-971 гг.» (1843). Труды Черткова явились первой удачной попыткой написания средневековой истории Болгарии, что было немедленно замечено критикой и современниками.
Сочинения Черткова по истории Болгарии были хорошо известны в среде болгарской эмиграции и болгарских землях Турецкой империи. Немалая заслуга в распространении как сведений о книгах Черткова, так и самих его книг среди болгар принадлежит радетелю болгарского просвещения Н. Н. Мурзакевичу. Будучи преподавателем в Ришельевском лицее в Одессе, Мурзакевич «с большой пользой для себя и своих слушателей» - болгар, «истинных любителей своей отчизны», пользовался результатами «этой важной книги» - «О переводе Манассииной летописи.»21. Мурзакевич писал О. М. Бодянскому (15.02.1843): «Книгу А. Черткова распространяю между здешними болгарами. Хватают наперерыв»22. Чертков щедро одарил своей книгой Одессу: ее получили все гимназические библиотеки Одесского округа23. «Болгары с восторгом приняли труд Ваш. Пошлю в Бессарабию: там живет более 60 000 болгар, пускай там читают историю своего народа, знают и Ваше имя»24, - сообщал Мурзакевич Черткову.
Мурзакевич познакомился с Чертковым еще в 1835 г. Многолетнее общение двух ученых зиждилось не только на общности научных интересов, но и на сердечности отношений. Мурзакевич нередко останавливался в гостеприимном доме Черткова: «Я живо помню благосклонный и радушный прием Ваш, коим был обласкан в Москве»25. Мурзакевич был, как и Чертков, страстным библиофилом, но из-за ограниченности денежных средств не мог позволить себе личное книжное собрание. Он избрал иной путь, когда в 1843 г. принял предложение новороссийского генерал-губернатора
графа М. С. Воронцова, оценившего подвижническую деятельность Мурзакевича в Одесском обществе истории и древностей по созданию музея и библиотеки при нем, занять должность библиотекаря в городской библиотеке с сохранением места в лицее. «Не имея способов составить собственную библиотеку сообразно желаниям, хочу улучшить городскую, и потому детски радуюсь всякому ее приращению»26, - делился Мурзакевич своими планами с Чертковым. Свои болгарские книги он передал в Одесскую городскую библиотеку, которую принял весьма в плачевном состоянии. В 1843 г. Мурзакевич писал о любимом своем детище, что библиотека «уже красуется 18 названиями разных болгарских книг», среди которых была очень редкая книга - «Кириакодромион, сиреч Неделник», изданная в 1806 г. Софронием Врачанским. «Хочу при библиотеке составить отделение чисто славянское: в него войдут все попадающиеся мне в руки книги болгарские, сербские, чешские и всякие другие. Да будет одесская книжница рассадницею славянства»27. С просьбой о присылке дубликатов славянских книг он обратился к Черткову, Бодянскому, Погодину и другим москвичам, а также к Шафарику и Ганке.
Мурзакевич в свою очередь также искал для Черткова книги по истории России и славян. Болгарский раздел Чертковской библиотеки пополнился болгарским «Новым заветом» в переводе П. Сапунова (1828), «Новым заветом» в переводе Неофита Рильского (1840) и др. В письме от 21 июля 1844 г. Мурзакевич сообщил, что, покупая для Черткова книги XVI или XVII в.28, ему удалось выторговать 20 руб. На эти деньги он «нанял списать болгарскую историю со старинного списка, имеющегося у Априлова. Думаю, что эта копия будет иметь у Вас какой-либо интерес. Не мешает, если ее просмотрит О. М. Бодянский»29. В этом же письме Мурзакевич сообщал Черткову, что он получил еще 12 экземпляров «Походов Святослава в Болгарии» и 5 из них уже передал для отправки в болгарские училищные библиотеки. «Трудно Вам изъяснить, с каким уважением и признательностью болгаре произносят Ваше имя. После Венелина Вас признают двигателем их просвещения и национальности»30. Высокий авторитет и направленность научных исследований Черткова способствовали тому, что Мурзакевич именно ему адресовал копию со списка «Истории славяноболгарской» Паисия Хилендарского.
Чертков получил рукопись, но, вероятно, уже после того, как был подготовлен к печати каталог «Всеобщая библиотека России. Второе прибавление», подписанный цензором В. Флеровым 12 дека-
бря 1844 г. Чертков имел редкое даже среди библиофилов качество -прочитывать, составлять краткую аннотацию, а уж затем только отправлять новую книгу на полку. Новые поступления в свою библиотеку он вписывал в особый экземпляр каталога «Всеобщая библиотека России. Второе прибавление», в который были вплетены белые листы. В отделе редких книг Государственной публичной исторической библиотеки России сохранился этот экземпляр каталога (инвентарный номер 20050). На белом листе между страницами 430 и 431 Чертков сам записал полууставом полное название «Истории славяноболгарской». После чего приписал: «В конце приложены статьи: 1) о сербских царях; 2) об учителях словенских; 3) имена святых болгарских». На оборотной стороне верхней доски переплета Чертковского списка также была сделана надпись: «Записана на белом листе у стр. 431-й, II Прибавление]», на что обратил внимание Венедиктов31.
Далее в каталоге была помещена аннотация: «В этой истории Болгарской нет ничего заслуживающего внимания; весь рассказ основан на свидетельстве Мавроурбина и Барония. Москва производится от Мосоха, готфы и скифы суть татары и много других бредней. - Новым уставом, списана в Одессе с рукописи Болгарской».
Столь нелестная характеристика, данная Чертковым «Истории славяноболгарской», оправдана, поскольку ученый недавно издал свои две монографии по истории Болгарии. Помимо глосс болгарского
32
переводчика32 к своему исследованию он привлек широкий круг источников: сочинения византийских авторов: Феофана, Константина Багрянородного, Скилицы-Кедрина, Зонары, Льва Дьякона, Никиты Хониата и других хронистов. Чертков был хорошо знаком с описанием событий болгарской истории в русской летописной традиции, а также в трудах М. Орбини, Ц. Барония, Й. Раича, Ш. Дюканжа и др. Нового в полученной рукописи Чертков для себя не нашел. Тем не менее, по сообщению Мурзакевича, Чертков, оценив патриотический пафос этого произведения, решил опубликовать «Историю славяноболгарскую» как первую работу по истории Болгарии, написанную болгарином. Однако «заботы по должности губернского предводителя дворянства в Крымской войне, преклонные лета, а за ним упадок сил, постепенно ослабили деятельность некогда веселого, бодрого и добродушного старца»33. Эти же причины не позволили Черткову издать и новый полный каталог своей библиотеки, «т. е. всего, что помещено в первых двух каталогах и что приобретено с 1844 г.»34.
Следует сказать, что оценка научных достоинств «Истории славяноболгарской» Черткова вполне совпадала с невысоким о ней
мнением В. Априлова35, Н. Н. Мурзакевича, Е. Е. Голубинского36 и др. Любопытно, что Мурзакевич вслед за Чертковым также попытался опубликовать «Историю славяноболгарскую» Паисия Хилендарского. И его мотивация была сходна с Чертковской: «для водворения в Болгарах нынешних старой их грамотности». 17 апреля 1858 г. Мурзакевич писал О. М. Бодянскому, секретарю ОИДР и редактору «Чтений»: «В руках моих давно имеется летопись болгарская, писанная на турецкой лощеной бумаге in 4° чистым церковным почерком [...]. По настоящем времени весьма полезно бы ее напечатать. Но на собственные средства я не могу. Поэтому прибегаю к вашей помощи: нельзя ли летопись, довольно любопытную, сперва напечатать в издаваемых вами от Общества Чтениях, затем сделать до 600 экземпляров особых оттисков. По цели предположенной летопись необходимо напечатать церковными буквами и in 4°, для чего я с манускрипта своего сделал список слово в слово, буква в букву, предоставляя себе право - слитно писаные слова и речения, по крайнему моему разумению, разделить и поставить инде знаки препинания. Много обяжете меня и болгар, если уладите это дело. За особые оттиски и бумагу я готов заплатить. Когда дело это можно по желанию устроить, список я немедленно вам перешлю»37. Этот проект Мурзакевича, как и другие (печатание харатейного болгарского Евангелия XI или XII в., доставленного с Афонской горы, Апостола, привезенного из Зографского монастыря)38, к сожалению, не были претворены в жизнь.
Остался невыясненным вопрос, с какого списка «Истории славяноболгарской» была сделана копия для Черткова. На наш взгляд, с огромной вероятностью можно утверждать, что это был именно Жеравненский список. Похоже, что Мурзакевич, увидев его у Априлова, загорелся желанием доставить копию с него Черткову. В Одессе, городе эмигрантов и купцов, равнодушных в то время к искусству и науке, Мурзакевичу было трудно найти опытного человека, который мог бы правильно снять копию с болгарской рукописи, поэтому в Чертковском списке столь многочисленны пропуски и исправления. Не подлежит сомнению, что Мурзакевичу пришлось править карандашом готовую копию, эти исправления были внесены затем переписчиком. Многие карандашные пометы не были повторены чернилами. В статье Венедиктова приведены наблюдения за характерными исправлениями и карандашными пометами. Следует только добавить, что подчеркивание в рукописи имен царей, сделанное другим карандашом, нежели остальные записи, скорее всего,
принадлежит Черткову. Он много занимался выяснением правильного написания имен болгарских правителей (например, Омуртаг -у Черткова, как и в глоссе - Муртаг, но не Критагон, Муртагон, Мартагон и т. п.), поэтому он имел привычку подчеркивать в тексте имена собственные, как, впрочем, и географические названия.
Через Одессу в 1844 г. проезжал В. И. Григорович, направлявшийся в заграничную командировку по славянским землям Османской империи. В городе он пробыл с 15 июля до 20 августа 1844 г., надеясь здесь приобрести ученые пособия для предстоящего путешествия. Однако в болгарских купцах, «известных по газетам ревнителях просвещения», Григорович «немного нашел теплого ободряющего участия»39. Именно Мурзакевич, как и в случае с О. М. Бодянским40, помог Григоровичу обзавестись рекомендательными письмами к болгарам, проживавшим в Османской империи. Перед самым отъездом из Одессы, 18 августа 1844 г., в дневнике Григоровича появилась запись о том, что Мурзакевич доставил ему рукопись т 4°, которая являлась собственностью Априлова41. Григорович сделал выписки из Жеравненского списка, обширное название которого дословно совпадает с названием Чертковского списка.
В 1858-1859 гг. в Одессе находился Г. С. Раковский, который немало времени провел в публичной библиотеке. Его усердие было весьма плодотворно и принесло богатую жатву: написано большинство его трудов исторического, этнографического и филологического характера. Он корректировал и дописывал поэму «Лесной путник» («Горски пътник»), опубликовал книгу с очень длинным названием «Указатель или руководство.»42, включавшую этнографический материал, подготовил к печати значительную работу «НЪколко рЪчи о АсЪню Пьрвому, великому царю бьлгарскому, и сину му АсЪню второму»*, наметил план будущих исследований по истории своего народа. Вероятно, здесь, не без содействия Мурзакевича, он познакомился с трудами Черткова и приобрел для своей библиотеки его сочинения и по истории Болгарии. В тексте работы «НЪколко рЪчи о АсЪню Пьрвому.» имеется множество указаний на хорошее знание монографии московского историка «О переводе Манассииной летописи.». Работы Венелина, который для болгарина середины XIX в. был гораздо больше, чем просто историк, в знак особого почитания выделены Раковским в описи библиотеки в особый раздел43.
Здесь и далее сохранено правописание автора.
Мурзакевич, ценя занятия Раковского по истории своего отечества, не преминул показать ему Жеравненский список «Истории славяноболгарской», который так и остался у него после смерти Априлова в 1847 г. Рукопись произвела неизгладимое впечатление на Раковского, который ничуть не усомнился в ее научных достоинствах. Он сделал обширные выписки из манускрипта, часть из которых поместил в свою работу «НЪколко рЪчи о АсЪню Пьрвому...» (с. 20, 44-48, 64, 118). Может быть, тесное общение с Раковским способствовало тому, что Мурзакевич стал воспринимать «Историю славяноболгарскую» с иного ракурса и загорелся желанием ее опубликовать. Поэтому он сам снял точную копию, имея уже поучительный опыт с копией для Черткова.
После смерти А. Д. Черткова его сын Г. А. Чертков «в память своего отца» «приспособил» его знаменитую библиотеку «к общественному пользованию и с 1863 г. открыл ее для бесплатного чтения»44. Но прежде была проведена огромная работа П. И. Бартеневым, ставшим в 1859 г. заведующим Чертковской библиотекой. В течение осени 1859 г. и зимних месяцев он переводил на карточки печатный каталог, описывал книги из неразобранных коробов «за исключением рукописных портретов и ландкарт», чтобы затем приступить «к изданию в свет каталога в виде книги, который должен сделаться одним из существенных приобретений русских ученых литератур»45. Бартенев сверял наличие книг и рукописей в библиотеке по отпечатанным каталогам и записям Черткова о новых поступлениях, поэтому в упоминаемом экземпляре каталога (№ 20050) с записью рукописи «Истории славяноболгарской» стоит карандашная отметка «есть». При Чертковской библиотеке работал студент филологического факультета Московского университета болгарин Райко (Ксенофонт) Жинзифов (Иванов) (1839-1877). Он, в частности, помогал Бартеневу при работе над присланным из Стамбула каталогом болгарских книг, составленным С. Филаретовым и Н. Геровым. Жинзифов не мог не знать о болгарских книгах и рукописях, имевшихся в Чертковской библиотеке, поскольку в это время составлялся каталог всех изданий на славянских языках, которые вошли в VI отделение каталога Чертковской библиотеки. Оно, к сожалению, не было напечатано. Неслучайно поэтому в изданной Жинзифовым книге «Новобългарска сбирка» (М., 1863) в качестве эпиграфа появились знаменитые слова Паисия Хилендарского, облаченные в стихотворные одежды.
Местонахождение Жеравненского списка «Истории славяноболгарской» Паисия Хилендарского, а также копии, снятой с него
Мурзакевичем, в настоящее время неизвестно. Б. Ангелов придавал огромное значение открытию Жеравненского списка, с помощью которого он надеялся решить многие спорные и неясные вопросы «дела Паисия». Чертковский список является копией, пусть снятой несколько небрежно, но копией искомого Жеравненского списка. Кроме того, Чертковский список являет яркую и интересную страницу в русско-болгарских культурных отношениях XIX в.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Динеков П. Паисий Хилендарски и неговата «История Славенобол-гарская» // Паисий Хилендарски. Славяно-българска история / Под ред. П. Динеков. София, 1963. С. 7.
2 Иванов Й. Увод // Паисий Хилендарски Исторiя славеноболгар-ская, собрана и нареждена Паиаемъ iеромонахомъ в лъто 1762. изд. Й. Ивановым. София, 1914. С. XXXIV.
3 Велчев В. Неизвестен последовател на Паисий Хилендарски // Език и литература. 1956. Кн. 6. С. 447.
4 Чертков А. Д. Всеобщая библиотека России или каталог книг для изучения нашего отечества во всех отношениях и подробностях. Первое прибавление. М., 1838; Он же. Всеобщая библиотека России. Второе прибавление. М., 1845.
5 Щепкина М. В., Протасьева Т. Н. Сокровища древней письменности и старой печати // Труды Государственного исторического музея. Памятники культуры. М., 1958. Вып. 30.
6 Шульгина Э. В., Черниловская М. М. Описание рукописей собрания Черткова. Новосибирск, 1986. С. 74.
7 Бартенев П. И. А.Д. Чертков и его библиотека // Русский архив. 1863. Вып. 1. С. 9.
8 Мурзакевич Н. Н. Записки Н. Н. Мурзакевича // Русская старина. 1887. № 4. С. 133.
9 Ангелов Б. Паисий Хилендарски. София, 1985. С. 110.
10 Раковский Г. С. НЬколко рЬчи о АсЬню Пьрвому, великому царю бьлгар-скому, и сину му АсЬню второму. Белград, 1860. С. 118. Прим. 35.
11 Венедиктов Г. К. Неизвестный список «Истории славяноболгарской» Паисия Хилендарского // Славянский архив. М., 1963. С. 203-214.
12 Ангелов Б. Паисий Хилендарски. С. 120.
13 Динеков П. Указ. соч. С. 137.
14 Ангелов Б. Паисий Хилендарски. С. 120-121.
15 Стоянов М. Преписи на Паисиевата история славянобългарска // Паисий Хилендарски и неговата эпоха. София, 1962. С. 593.
16 Францев В. А. Введение в славяноведение. Лекции, читанные проф. В. А. Францевым студентам 1-го курса Историко-филологического факультета императорского Варшавского университета в 19141915 гг. Варшава, 1915. С. 64.
17 Кеппен П. И. О первопечатных словенских книгах // Материалы для истории просвещения в России, собираемые П. Кеппеном. СПб., 1825. № 26. С. 377; Он же. Записка о путешествии по Словенским землям и архивам // Там же. № 33. С. 489.
18 Отдел письменных источников (далее - ОПИ ГИМ). Ф. 445. Д. 271.
19 Кеппен П. И. Уведомления // Материалы для истории просвещения. 1825. № 39. С. 585.
20 Отдел рукописей Российской государственной библиотеки. Ф. 49. Кар. II. Д. 23. Л. 1.
21 ОПИ ГИМ. Ф. 445. Д. 305. Л. 237. 12 февраля 1843 г. Одесса.
22 Материалы для истории Императорского Общества истории и древностей российских. Переписка гг. действительных членов Общества. Письма Н. Н. Мурзакевича к О. М. Бодянскому (18381866 гг.). // Чтения в Обществе истории и древностей российских. 1887. Кн. 1. С. 194.
23 Государственный архив Одесской области. Ф. 93. Оп. 1. Д. 24. Л. 82, 90, 91, 92, 93, 94, 95.
24 ОПИ ГИМ. Ф. 445. Д. 305. Л. 242.
25 Там же. Л. 176. 28 декабря 1840 г. Одесса.
26 Там же. Д. 306. Л. 9об. 18 января 1846 г. Одесса.
27 Материалы для истории. С. 195.
28 ОПИ ГИМ. Ф. 445. Д. 305. Л. 264об. 24 апреля 1844 г.
29 Там же. Л. 266. 21 июля 1844 г. Одесса.
30 Там же. Л. 267.
31 Венедиктов Г. К. Неизвестный список. С. 205.
32 П. А. Лавров, исследовавший источники «Истории славяноболгарской», писал: «Один из важных источников для болгарской истории, находившийся в Хилендарской библиотеке, укрылся от внимания Паисия - перевод Манассииной летописи с приписками о болгарских событиях. Очень вероятно, что с Паисием случилось то же, что и с Карамзиным и Калайдовичем, из которых последний имел в руках Синодальный список Манассии, но благодаря первым статьям сборника «о Святи Троици и о вере и о прочих многых» не обратил внимание на дальнейшее содержание рукописи; а Хи-
лендарский список вполне совпадает с Синодальным» (Лавров П. А. Одна из переделок «Истории славяноболгарской» иеромонаха Паи-сия, сохранившаяся в рукописи № 1731 собрания проф. Григоровича // Труды восьмого археологического съезда в Москве 1890 г. М., 1895. Т. 2. С. 242. Прим.).
33 Мурзакевич Н. Н. А. Д. Чертков (некролог) // Записки Одесского общества истории и древностей. 1860. Т. 4. С. 422.
34 Российский государственный архив литературы и искусства. Ф. 450. Оп. 1. Д. 17. Л. 1003об.
35 Ангелов Б. Паисий Хилендарски. С. 60.
36 «Произведение Паисия, будучи замечательно как первый известный опыт в своем роде, почти не имеет никакого значения научного, потому что обладает совершенным отсутствием критики и наполнено баснословием» (Голубинский Е. Е. Краткий очерк истории православных церквей болгарской, сербской и румынской. М., 1871. С. 710).
37 Материалы для истории. С. 210-211.
38 Там же. С. 211.
39 Григорович В. И. Донесения В. И. Григоровича об его путешествии по славянским землям. Казань, 1915. С. 42.
40 Материалы для истории. С. 189, 190.
41 Ангелов Б. Паисий Хилендарски. С. 49.
42 Раковски Г. С. Показалецъ или ръководство, как да ся изисквять и издирiять най стари чьрти нашего бития, iaзика, народопоколЬния, ста-раго ни правлениа, славнаго ни прошествиа и проч. Одесса, 1859. Ч. I.
43 Архив на Г. С. Раковски. София, 1952. Т. 1. С. 606-608, 611.
44 ОПИ ГИМ. Ф. 445. Д. 280. Л. 160.
45 Там же. Л. 82 и об.
Frolova М. М.
The Moscow (Chertkov's) Copy of «The History Slavic-Bulgarian» by Paisius of Hilandar
On the base of archival materials, the author clarifies the circumstances of the provenance and dating of the Moscow (Chertkov's) Copy of «The History Slavic-Bulgarian» by Paisius of Hilandar in the context of the Russian-Bulgarian cultural relations in the 19th cent. Key words: «The History Slavic-Bulgarian», Paisius of Hilandar, Zherav-na Copy, Moscow (Chertkov's) Copy, V. Aprilov, N. N. Murzakevich, А. D. Chertkov, V. I. Grigorovich, G. S. Rakovsky, R. Zhinzifov.
