CC BY
50
ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ
УДК 4Р-3:495
ББК 81.411.2-5:81.63.23
P.P. Замалетдинов, Г. Ч. Файзуллина
языковой образ интеллектуально полноценного / неполноценного человека в сибирских диалектах татарского языка
В статье рассмотрены особенности языкового портрета интеллектуально полноценного / неполноценного человека в диалектах сибирских татар; выявлены различные возможности функционирования вторичной номинации с отрицательной и положительной характеристикой интеллектуальных качеств человека. Также выделяются основные семантические группы и ключевые образы, которые позволяют выявить национальную специфику образного содержания в татарской диалектологии. Диапазон применения результатов исследования достаточно широк: от дальнейших научных изысканий вторичной номинации в диалектном пространстве татарского языка до реконструкции языковой картины мира докоранической эпохи.
Ключевые слова: сибирские татары, номинация человека, метафора, диалект, образ, вторичная номинация.
R.R. Zamaletdinov, G.Ch. Faizullina
language image of intellectually full / defective person in the siberian dialect of the tatar language
The article describes the features of a linguistic portrait of a intellectually full / disabled person in the dialects of the Siberian Tatars; different ways of functioning secondary nomination with negative and positive characteristics of intellectual qualities were revealed. Also the main semantic groups and key images that reveal the specifics of the national figurative content in Tatar dialectology are highlighted. The range of applications of research is quite wide: from the further scientific researches secondary nomination in space dialect of the Tatar language to the reconstruction of the linguistic world of pre-Koran era.
Key words: Siberian Tatars, person nominations, metaphor, dialect, image, secondary nomination.
Население одного из крупнейших ре- ном составе представляет собой доволь-гионов Российской Федерации - Запад- но пеструю картину. На этой террито-ной Сибири - в национальном и культур- рии исторически проживали тюркские
го ф
са
о ^
ф т
1 Работа выполнена при поддержке гранта Президента Российской Федерации для государственной поддержки молодых российских ученых - кандидатов наук (Договор № 14.Z56.15.5221-MK об условиях использования гранта Президента Российской Федерации для государственной поддержки молодых российских ученых с организациями - участниками конкурсов, имеющими трудовые отношения с молодыми учеными МК-5221.2015.6 от 16 февраля 2015 г.).
2 The research is supported by the grant of the President of the Russian Federation for state support of young Russian scientists Candidates of Sciences (Contract 14.Z56.15.5221-MK on the conditions of application of the grant of the President of the Russian Federation for state support of young Russian scientists with the organizations participating in the competitions and having work arrangements with young scientists MK5221.2015.6 of 16 February 2015).
го 0
ш
0
1
го ^
го со
племена, большая часть которых в последующем составила татарскую нацию. Большие расстояния между поселениями обусловили языковую разобщенность сибирских татар, что привело к формированию разных говоров. В Омской области и южных районах Тюменской области сложился тоболо-иртышский диалект (это название диалект получил в связи с тем, что значительная часть татар проживала на берегах рек Тобол и Иртыш). Татары Новосибирской области говорят на ба-рабинском диалекте, название которого соотносится с местом их проживания -барабинскими степями [6, с. 90].
В народных говорах татарского языка функционируют элементные номинации, описывающие особенности интеллекта человека. Понятия «интеллект» и «ум» выражают мыслительную способность, которая является основой сознательной жизни человека. Мы предполагаем, что особенности языковой репрезентации интеллекта человека в языке сибирских татар представляют собой продукт мировосприятия жителя сельской местности как носителя диалекта, обусловленное укладом крестьянской жизни и духовными ценностями.
В качестве материала использовались записи диалектной речи, собранные в результате экспедиционных работ в татарские населенные пункты Омской и Тюменской областей в 2015 году. При идентификации диалектной единицы использовался метод сопоставления с дефинициями литературного языка и других диалектов татарского языка. С этой целью произведена выборка литературных и диалектных дефиниций из лексикографических источников: «Словарь синонимов» (составитель Ф.С. Сафиуллина, 1999), «Словарь диалектов сибирских татар» (составитель Д.Г. Тумашева, 1992), «Большой диалектологический словарь татарского языка» (составители Ф.С. Ба-язитова, Д.Б. Рамазанова, З.Р. Садыкова, Т.Х. Хайрутдинова, 2009). Целью нашего исследования является анализ диалектных номинаций человека, характеризующих интеллектуальные способности человека, в структурно-семантическом и лингвокультурологическом аспектах.
С одной стороны, диалект, являясь естественной формой развития языка, сохраняет в себе древние основы, интерпретировавшиеся в совершенно уникальном ключе, с другой - отражает процессы контактирования с другими народами. Ввиду этого изучение вторичной номинации в диалектах представляется актуальным. Научная новизна работы заключается в привлечении полевого материала, демонстрируемого впервые.
В татарском литературном языке умного человека выражают единицы акыллы ^ акыл иясе, зиhенле, ацлы, башлы, исле, внле, hушлы [4, с. 12], которые отсылают к следующим семам: ум, разум, сознание, голова, память, явь. Из материалов к идеографическому словарю диалектов татарского языка следует, что в среднем и мишарском диалектах употребительны территориально ограниченные слова айаз, акыл иясе, ару, башлы, белекле, белде-кле, грамотный, гыйлем эьле, зирж, ипле, исле, цырцындыц, мимеч, мыйлы, осцор, уыгыр, укымышлы, тулыцлы, хэтэр, чичин, уйлы-чутлы, укымыш [3, с. 159], характеризующие умного человека. Помимо вышеуказанных семами выступают: ясный, чистый, знание, грамота, смекалка, лад, немец, мозг, передвигаться по воздуху, учиться, приобретать знания, толк, хороший. Заметим, что нередко этнонимы в диалектном пространстве получают вторичное толкование. Устойчивые черты характера той или иной нации, преломляясь в языковом сознании диалектоно-сителя, начинают наслаиваться на этноним, вытесняя сему «народ». Примером тому служит диалектизм мимеч (< немец) в значении «умный, знающий, деловитый». В некоторых говорах сибирских татар лексема иштж (< остяк) имеет переносное значение «малорослый человек», тврвкмэн (< туркмен) - «скупой и необщительный человек», урыс йола (< русский) - «светловолосый и голубоглазый человек», чYWдш (< чуваш) - «татарин, часто использующий в своей речи русские слова», чиган (< цыган) - «кудрявый и темнокожий человек», чиган мэткэ - «женщина, носящая большое количество украшений», «мать с большим количеством детей». В пословицах и пого-
ворках отражается осмысление себя как представителя этноса в поликультурной среде: «татар парта цэтэр пар», «татар татарныц пашын ашар», «татар агылы твштэн кире», «урыста цунсац, палтац паш астыцта пулсын», «пер еланны ултеру ун урысга исэп», «тврвкмэн турен пирмэс». Очевидно, исследование вторичной функции этнонимов в диалектном пространстве татарского языка представляется актуальным в русле изучения межкультурных контактов.
Кроме того, номинации умного человека репрезентируются через форму круга: йомры баш, тугэрэк баш. Как известно, понятие «счастливая жизнь» передается сочетанием тугэрэк тормыш. Вероятно, в данных фразеологизмах кроется общечеловеческое представление о симметрии.
В диалектах сибирских татар лексемы, характеризующие интеллектуальные способности человека, образуют синонимические и антонимические ряды. Выделение доминанты в диалекте не представляется возможным, поскольку диалектному слову изначально присуща стилистическая закрепленность. Умного человека характеризуют единицы ацылтана, кэрсэу ойдзыл, путней, цирац, отсылающие к семам: ум, дело, мысль, путный, сообразительный. Номинации ацылтана (< гацл «ум»), кэрсэу (< кяр «дело»), путней (< путный) обнаруживают влияние арабского, персидского и русского языков на формирование лексического состава местных диалектов.
Вместе с тем языковой образ умного человека в диалектах сибирских татар передается с помощью таких слов, как: 1) памятливый: исле, йатлы, 2) грамотный: молла, огындзы, 3) талантливый: май-ыр, 4) прозорливый: уwалы, 5) остроумный: йабацай / йабагай.
В дореволюционное время образование среди татарского населения носило религиозный характер. В сельской местности самыми образованными считались мулла (молла) и его жена мул/л/инэ, которые обучали религиозным основам мальчиков и девочек соответственно. Следовательно, лексема мулла / молла в диалектном контексте имеет следующую
семантическую структуру: 1. Служитель мусульманского культа. 2. Образованный человек. 3. Образованный (в значении имени прилагательного). В результате влияния ислама возникли новые формы обращения среди сибирских татар: мулла баба, мулла цуца, мулла тусым «старший брат мужа; обращение к уважаемому, почтенному человеку», мулла бигэ «старшая сестра мужа», мулла цыс «образованная женщина» [1, с. 486].
Необходимо отметить, что в некоторых контекстах лексема мулла приобретает ироническую коннотацию: Нимэ мулла пулып киттецмэ ? (досл. что умным стал).
Кроме обучения и воспитания подрастающего поколения, мулинэ помогала женщине при родах, то есть выполняла обязанности повивальной бабки. Очевидно, данный факт повлиял на словопроизводство: мулла + инэ «мама, мать»; по аналогии имцэгинэ (имцэк «грудь» + инэ) «женщина, временно кормящая ребенка в отсутствии матери» [5, с. 55], цайнинэ «свекровь» [5, с. 114].
В основе религиозной дидактики находится заучивание и переписывание сур Корана. Немногим давался язык святых писаний, чуждый по своей природе. Отсюда практиковалось слепое заучивание религиозных текстов. Люди с хорошей памятью считались умными - исле, йат-лы.
Лексема акыллы «умный» входит в антонимические связи с лексемой акылсыз «глупый», образуя в татарском литературном языке синонимическую цепочку акылсыз ^ ацгыра, щулэр, томана, тиле, тиле-миле, тилергэн, тинтэк, мицгерэу сантый, исэр, илэс, букэн, чурбан, тумран баш, кибэк баш, туц баш, бер тактасы ким, винты ычкынган, винты бушаган, бер так-тасы щитми, утыз тугызлы, туксан тугыз-лы, йвзгэ берэутулмаган [4, с. 12], характеризующуюся инвективностью. Результаты исследования инвективной лексики татарского литературного языка говорят о том, что интеллектуальные недостатки составляют 13% от общего числа татарских инвектив [2, с. 17].
В среднем и мишарском диалектах глупость репрезентируется через образы животных (курицы, жеребенка,
го ^
ф ш
о ^
ф т
о
X
X
ф
^
о
X
с; о
с
ф
X
о
X
X
ф
^
о го
X
го
Ё ф
^
2 го
5 5 ю *
о |
¡£
° Й ей ^
о ^
¡¿ю
со о К СП
го 0
ш
0
1
го ^
го со
барана, кузнечика, гагары, кукушки, тетери, рога, козла), цифр (100, 99, 39, 3, 1, 2: йвзгэ тулмаган, туксан-тукыз, утыз тугызлы, вчквнлвк, акылга бер квй, икеле), головы (йока баш, кэбэк баш, башсыс, сай баш, туц баш, чупрэк баш, чубек баш, шешэ баш, кибэк баш, пирук баш, тавык баш, таш баш, титибаш) [3, с. 159-161]. Внутренняя форма слова февраль «глупый» связана с репутацией несообразительного человека как пустоголового с гуляющим ветром.
В пассивных диалектах татарского языка глупый человек ассоциируется с животными (рябчик, курица, петух, овца), соматизмами (голова, лицо, мозг), растением (картофель), едой (шаньга) и предметами домашнего обихода (берестяная посуда, полотенце). На глупость указывает не только вторичная номинация, но и первичная в составе фразеологических единиц, которая характеризуется инвективностью, - кэс, арсар, шим. Кроме того, глупого человека называют лексические единицы эцкэмэ, эцмэй, йаццалац, йелцу, икшем, кэтцэ / цатца, цал, латан, мэцрэу / мицрэу моц / мох, паштац, сата, цубур с основами ац «сознание, рассудок», цалац «лопатка, кость», йел «ветер», шом «опасение», цат «слой», цал «остаток», надан «неграмотный», мия «мозг», моц «тупица», паш «голова», сата «бред», цвбвр «ветхий, рваный».
Помимо того, образ глупого человека дополняют следующие единицы: 1) сумасшедший: кэзэр, 2) слабоумный: шер, 3) пустой: квцдвй, 4) легкомысленный, ветреный: йецл-йелбэсэк, 5) непутевый: путсес, 6) бесноватый: ийэле.
По поверьям сибирских татар каждое место, помещение имеет своего хозяина ийэ (древнетюркское эга // эда): цора ийэ (хозяйн хлева) «разновидность домового, якобы живущего в хлеву» [1, с. 206],
вй ийэсе «домовой», исбвушгэ ийэ «домовой лесной избушки», муйца ийэ «домовой бани», купер ийэ «хозяин моста», ийэле йер «место с хозяином» и т.д. В вечернее или ночное время запрещается ходить одному (особенно женщинам и детям) в лес, к водоему, заброшенным домам, кладбищу. По убеждениям сибирских татар, ийэ может перейти на человека, который становился неадекватным. Таких людей муллы лечили слабыми ударами брюк, читая при этом молитвы. Кроме того, использовались языческие способы, в частности, пляски под бубен. Умеющие проводить данный обряд люди цагуцылар били в бубен, создавая мелодию бесовского танца шайтан могам (досл. мелодия шайтана). Больной человек входил в состояние экстаза и плясал до тех пор, пока с ног не валился от усталости. После такого обряда человек приходил в себя.
Вероятно, культура сибирских татар переживает период «угасающего» эклектизма, который складывался из взаимовлияния домусульманских и мусульманских мотивов. В современной речи сибирских татар наметилась тенденция использования слов с «языческим» происхождением во вторичной функции. Вместе с тем среди подрастающего поколения наблюдается забвение древних культов как этнокультурного маркера сибирских татар.
Таким образом, в диалектном пространстве сибирских татар образ интеллектуально полноценного / неполноценного человека находит оригинальную интерпретацию, выраженную через образы животных, реалий быта, наряду с мусульманскими и языческими воззрениями. Культурологический аспект лингвистического анализа способствует более глубокому осознанию процесса формирования внутренней формы слова.
Библиографический список
1. Большой диалектологический словарь татарского языка [Текст] / сост. Ф.С. Баязитова, Д.Б. Рамазанова, З.Р. Садыйкова, Т.Х. Хайретдинова. - Казань: Тат. кн. изд-во, 2009. - 839 с.
2. Вахитова, Д.К. Инвективная лексика татарского языка: функциональный и этноментальный аспекты [Текст]: автореф. дис. ... канд. филол. наук / Д.К. Вахитова. - Казань, 2013. - 26 с.
3. Материалы к идеографическому словарю диалектов татарского языка [Текст]: в 2 ч. Ч. 1 / авт.-сост. А.Г. Шайхулов, Л.У. Бикмаева, З.Р. Садыкова. - Уфа; Бирск; Казань, 2016. - 297 с.
4. Синонимнар сузлеге [Текст] / тез. Ш.С. Ханбикова, Ф.С. Сафиуллина. - Казань: Хэтер, 1999. - 256 с.
5. Тумашева, Д.Г. Словарь диалектов сибирских татар [Текст] / Д.Г. Тумашева. - Казань: Изд-во Казанского ун-та, 1992. - 255 с.
6. Файзуллина, Г.Ч. Этнокультурное содержание междометия эттэнэй и его генезис в языке сибирских татар [Текст] / Г.Ч. Файзуллина, И.С. Карабулатова, А.А. Фаттакова, Е.Н. Ермакова, Ф.С. Сайфулина // Социально-экономические и гуманитарно-философские проблемы современной науки. - М.; Уфа; Ростов н/Д: Уфимский государственный университет экономики и сервиса, 2015. -С. 90-100.
References
1. Large dialectological Dictionary Tatar language. Ed. F.S. Bayazitova, D.B. Ramazanov, Z.R. Sadykova, T.H. Khairetdinova. Kazan: Tatarskoie knizhnoie izdatelstvo, 2009. P. 839. [in Russian].
2. Vakhitova D.K. Invective vocabulary Tatar: functional and etnomentalny aspects: Author's abstract. Dis. ... cand. of sciences (Philology). Kazan, 2013. P. 26. [in Russian].
3. Materials for thesaurus of the dialecst of the Tatar language. Ufa State University of Economics and Service. In 2 p. Part 1. By Shayhulov A.G., Bikmaeva L.U., Sadykov Z.R. Ufa; Birsk; Kazan, 2016. P. 297. [in Russian].
4. Sinonimnar SYzlege. tez. S.S. Hanbikova, F.S.Safiullin. Kazan: №ter, 1999. P. 256. [in Tatar].
5. Tumasheva D.G. Dictionary of the dialects of Siberian Tatars. Kazan: Izd-vo Kazanskogo un-ta, 1992. P. 255. [in Russian].
6. Fayzullina G.Ch., .S. Karabulatova, A.A. Fattakova, E.N. Ermakova, F.S. Saifulina. Ethno-cultural content interjection эйэпэу and its genesis in the language of the Siberian Tatars Socio-economic, humanitarian and philosophical problems of modern science. Moscow: Ufa Rostov-on-Don, 2015. Р. 90-100. [in Russian].
Сведения об авторах: Замалетдинов Радиф Рифкатович,
доктор филологических наук, профессор, директор Института филологии и межкультурной коммуникации имени Льва Толстого, Казанский (Приволжский) федеральный университет, г. Казань, Российская Федекрация. &mail^: director@ifi.kpfu.ru
Файзуллина Гузель чахваровна,
кандидат филологических наук, доцент, доцент кафедры филологического образования,
Тобольский педагогический институт им. Д.И. Менделеева (филиал) Тюменского государственного университета,
г. Тобольск, Российская Федерация. &mail^: utgus@mail.ru
Information about the author: Zamaletdinov Radif Rifkatovich,
Doctor of Philology, Academic Title of Professor, Director, Leo Tolstoy Institute of Philology and Intercultural Communication,
Kazan (Volga Region) Federal University Kazan, Republic of Tatarstan. E-mail: director@ifi.kpfu.ru
Faizullina Guzel Chahvarovna,
Candidate of Sciences (Philology), Academic Title of Associate Professor, Associate Professor, Department of Philology Education, Tobolsk Pedagogical Institute named after D.I. Mendeleev (Branch of Tyumen State University), Tobolsk, Russia. E-mail: utgus @mail.ru
ro
Ф
CÛ
О
Ф T
о
X X
Ф J о
X
о
с
ф
X
о
X
X
ф
О <0
X га
Ё
ф ç
2 <0
5 s ю *
° £ >5 ^
CÛ ^
О s ¡¿ю 5 s to о К m
