CC BY
36
Файзуллина Г. Ч. Метафоризация фитонимов как способ образования вторичных номинаций в татарских народных говорах Тюменской области / Г Ч. Файзуллина // Научный диалог. — 2016. — № 6 (54). — С. 114—123.
ЁШНЛ!^
Журнал включен в Перечень ВАК
и I- I С Н' 5
р1ккхж л1л ошсш
УДК 811.512.145'373.221:81'373.612.2
Метафоризация фитонимов как способ образования вторичных номинаций в татарских народных говорах Тюменской области
© Файзуллина Гузель Чахваровна (2016), кандидат филологических наук, доцент кафедры филологического образования, Тобольский педагогический институт им. Д. И. Менделеева (филиал) Тюменского государственного университета (Тобольск, Россия), utgus@mail.ru.
Статья посвящена явлению метафоризации фитонимов как способу образования вторичных номинаций человека в диалектной картине мира. Материалом служат диалектологические тексты, собранные в результате экспедиционных работ в татарские населенные пункты Тюменской области в 2015 году. Предметом изучения выступают как лексические единицы (йэпшенцэк, цаб'ыста, тегэнэк, порцац), так и фразеологические (муйыл кус, царагат кус, кэртупкэ паш, кэртуп томшыц, порцац тел, сэртэк порын, турнэп айац). В работе показано, что для говоров сибирских татар характерно образование фразеологических единиц по модели «фитоним + соматизм». Особое внимание уделяется семантическому анализу языковых единиц (19 дефиниций), которые в настоящее время не имеют лексикографических описаний. Автор приходит к выводу о том, что в основе переносного значения слова лежат представления (выраженные эксплицитно и имплицитно) о цвете, размере, форме и «раздражающем элементе» растения. Предлагается лексико-семантическая классификация анализируемых номинаций человека по компоненту-наименованию фитонима: «дерево / кустарник», «травянистое растение», «злачное растение» и «овощ». Доказано, что использование номинативных средств фитонимической лексики в новой для них функции наречения способствует развитию полисемантической структуры слова.
Ключевые слова: метафоризация; номинация человека; сибирские татары; то-боло-иртышский диалект; Тюменская область; фитоним.
1. Введение
Лексическая номинация (первичная) в диалектной системе татарского языка изучена достаточно полно и детально. Тем не менее вопросы вторичной номинации в народных говорах практически не рассмотрены. Этим объясняется научный интерес современных исследователей к заявленной
проблеме. В частности, изучению вторичных номинаций посвящены работы таких ученых, как Э. Н. Денмухаметова, А. Р. Рахимова, А. Г. Садыкова, Р. Р. Мингазова [Денмухаметова, 2011; Рахимова, 2015; Садыкова и др., 2013] и т. д.
Многие вопросы лексикографического описания номинации человека в диалектологических источниках и по сей день остаются открытыми. В частности, установление отношений между значениями одной и той же лексемы в пределах диалектного пространства.
Под номинацией мы понимаем «образование языковых единиц, характеризующихся номинативной функцией, то есть служащих для называния и вычленения фрагментов неязыковой действительности и формирования соответствующих понятий о них в форме значения языковых единиц — слов, сочетаний слов, фразеологизмов и предложений» [Русский язык..., 1998, с. 162—163].
Целью исследования является анализ приобретения фитонимами метафорического значения как способа создания вторичной номинации человека в диалектной картине мира. Вслед за С. М. Беляковой, под диалектной картиной мира понимаем «систему традиционно-народных представлений о мире, имеющую нечеткий, во многом эклектический характер и отраженную в совокупности территориально-социальных коммуникативных средств» [Белякова, 2005, с. 9].
2. Методы исследования
Материалом исследования являются полевые записи татарских народных говоров Вагайского, Тобольского и Тюменского районов Тюменской области, собранные нами в ходе фольклорно-диалектологической экспедиции в 2015 году. В работе использованы материалы лексикографических источников: диалектологических, фразеологических и этимологических словарей, а также сведения из научных трудов по этнографии сибирских татар.
При изучении номинаций человека с наименованием-компонентом фитонимом применялись следующие методы и приемы научного исследования: опрос информантов, наблюдение, описательно-аналитический, лингвокультурологический анализ, прием сравнения дефиниций.
3. Результаты и обсуждение
Номинации человека с компонентом-наименованием дерева / кустарни-
(1) Номинации человека с компонентом-наименованием плода дерева / кустарника в говорах сибирских татар представлены как общенарод-
ными, так и собственно диалектными. Общенародные единицы пешгзн илзк / пешгзн илэктэй цагы (досл. «его время спелой ягоды») и алма пит («яблоко + лицо») обозначают человека юношеского возраста и человека с круглым, румяным лицом соответственно. Имплицитно присутствующая в данных фразеологизмах апелляция к красному, розовому цвету вызывает ассоциации с молодостью и здоровьем.
Собственно диалектные фразеологизмы муйыл кус («черемуха + глаз») и царагат кус («смородина + глаз») зафиксированы в говорах Вагайского района. Древнетюркское слово муйыл «черемуха» сохранило ареал в современных языках тюркских народов: башкирском — муйыл и казахском — мойыл [Ахметьянов, 2001, с. 147], которые оставили заметный след в этногенезе сибирских татар [Валеев, 1993, с. 32—33]. Тем не менее лексема муйыл получила распространение в трех диалектах татарского языка: в среднем — златоустовский, ичкинский, мензелинский, турбаслинский говоры; в мишарском — кузнецкий, лямбирский, сергачевский, стерлита-макский говоры; в тоболо-иртышском — заболотный, тевризский, тобольский, тюменский говоры [БДСТЯ, 2009, с. 485].
Фразеологическая единица муйыл кус семантически приближена к литературной шомырт [кара] ку.з «блестящие черные глаза» [Исанбет, 1990, с. 365]. Здесь обнаруживаются элементы ассоциативного и фразообразова-тельного потенциала языка. Исследователи фитоморфной метафоры в татарском языке А. Г. Садыкова и Р. Р. Мингазова отмечают, что «метафорический портрет человека в представлении носителя татарской культуры может включать лексемы-фитонимы: глаза — черемуха (шомырт), смородина (карлыган) <...> Черемуха (шомырт) ассоциируется у представителей лингвокультуры с черным цветом (глаз, волос), экстенсивно — с молодостью» [Садыкова и др., 2013, с. 778.]
Вместе с тем фразеологизм муйыл кус называет человека с маленькими глазами цвета спелой черемухи — черными и блестящими. В этом случае фразеологизм царагат кус выступает по отношению к нему антонимом с учетом семантической оппозиции по величине «большой — маленький».
Диалектная лексема царагат «черная смородина», характерная для многих тюркских языков — башкирского, киргизского, узбекского, уйгурского и др. — производна от основ цара 'черный' и гат 'ягода' [ЭСТЯ, 1997, с. 332], дословно — «черная ягода». Словобразовательное гнездо в тоболо-иртышском диалекте дополняется лексемой царагатлыц 'смородинник'.
В основе семантического переноса в диалектных фразеологизмах лежит цветовой признак — 'черный', при этом дифференцирующий — 'ве-
личина ягоды'. По эмоционально-оценочной шкале фразеологизмы занимают нейтральное положение с тенденцией тяготения к положительному полюсу.
В приведенных фразеологизмах наблюдается перенос качественной характеристики части тела на самого индивидуума. Для наглядности приведем пример из современной татарской литературы: Ул арада теге Шо-мырт Куз аньщ янына ук килеп басты [Каюмова] — «В тот же момент Черемуховый Глаз очутился возле него» (перевод наш). Следовательно, семантическая характеристика фразеологических единиц выглядит следующим образом: муйыл кус — 1. Блестящие черные глаза маленького размера; 2. Человек с блестящими черными глазами маленького размера; царагат кус — 1. Большие черные глаза; 2. Человек с большими черными глазами. Демонстрируемый далее фразеологический материал имеет подобную полисемантическую структуру.
Таким образом, цветовой признак во фразеологических единицах с компонентом-наименованием плода дерева выражается эксплицитно (черный) и иплицитно (красный).
(2) Номинация человека с компонентом-наименованием части дерева потац кус («сук + глаз»), функционирующая в устной речи жителей Вагайского района, содержит скрытое сравнение больших глаз с местом среза ветки. Фразеологизм обусловлен ситуативностью его применения: выражение адресуется большеглазому человеку с беззастенчивым взглядом. Такое поведение вызывает всеобщее неодобрение, вследствие чего единица приобретает негативную оценочную коннотацию. Семантический перенос осуществляется по внешнему виду.
Номинации человека с компонентом-наименованием травянистого рас -
тения
Апеллирующие к образам травянистого растения языковые факты образно раскрывают социально-психологические и физические особенности личности. В основе переноса находится раздражающий элемент растения, который соотносится с определенным отношением человека к человеку. Такими «элементами» выступают жгучесть крапивы — цыцытцан, прилипчивость репейника — йэпшенцэк и колкость бодяка — тегэнэк.
Лексема цыцытцан 'крапива' имеет переносное значение с негативной окраской. Семантическая структура слова цыцытцан в рассматриваемых народных говорах следующая: 1. Крапива; 2. Человек, который при общении преднамеренно задевает достоинство других людей: Усе цыцытцан, шаца туцмац йейете («Сам крапива, поэтому получает тумаков»).
В словообразовательной конструкции йзпшенцзк (йзпшенY 'прилипать') аффикс цзк используется в значении 'подобный, такой' [Ганиев, 2005, с. 124], следовательно, лексема обозначает прилипчивый предмет. Подтверждение тому находим в трудах исследователя конца XVIII — начала XIX вв. И. Гиганова [Тумашева, 1992, с. 75]. По данным наших полевых исследований, лексема йзпшенцзк в говорах вагайских и тобольских татар употребляется в значении 'репейник' (ср.: др.-тюрк.]ари$уау 'колючая трава; ломонос восточный', турец. диал. уарг§ак 'вид липучей травы' [Севор-тян, 1989, с. 133—134]), вместе с тем переносное значение 'прилипчивый человек' фиксируется у слова в ряде татарских населенных пунктов Вагай-ского района: М. Кондан, Лаймы, Юрмы.
Довольно гибкую семантическую структуру имеет слово тегзнзк / литер. тигзнзк (др.-тюрк. йккйп 'колючка, шип; общее название колючих кустарников; репейник, чертополох' [ДС, 1969, с. 559]), что дает основание для отнесения лексемы и в группу «Номинации человека с компонентом-наименованием дерева / кустарника». В татарском литературном языке лексема тигзнзк обозначает «1. репейник; терновник; 2. колючка» [ТРС, 2007, с. 370], в тобольском и тюменском говорах тегзнзк — «1. репейник; 2. шиповник» [Тумашева, 1992, с. 208]; 3. бодяк (М. Кондан). При всех семантических различиях между фонетическими вариантами доминирующим признаком остается 'колючий'. Более того, в говорах Вагайского и Тобольского районов лексема тегзнзк обозначает человека, склонного к колкостям.
Еще одним примером переноса качественной характеристики части тела на самого индивидуума является фразеологизм йетен цац («лен + волос»). Передаются три признака льна: цвет волокна, длина и структура. Данный языковой факт обозначает человека с прямыми длинными желтыми волосами.
В качестве составляющей номинации человека выступает не только наименование травянистого растения, но и его плода. Фразеологически активным компонентом является русское заимствование картофель, имеющее различные огласовки в народных говорах: кзртуп / кзртук / кзртYшгз / кзртупкз / кзртYшкз / кзртфхз / кзртукз / картупка (литер. бзрзцге) < картошка, картофель: Пестз кзртYnкзне кзнзшзрлзп утысатылар («У нас картошку садят помногу»); КзртYпкз шаритыц тзмле игзн («Оказывается вкусное у тебя картофельное жаркое») [Файзуллина, 2012, с. 99]. Именно признак 'форма плода' лежит в основе семантического переноса во фразеологических единицах кзртYп томшыц и кзртуп порын («картофель + нос») 'нос картошкой', зафиксированных в говоре жителей Вагайско-
го района. Лексемы томшыц и порын 'нос' в тоболо-иртышском диалекте связаны синонимическими отношениями, в отличие от нормированного языка, где такая связь между ними отсутствует.
Номинация человека кэртуп цорсац («картофель + живот»; ср.: картофельное брюхо) обозначает любителя картофеля. «В сочетании с ком -понентом-наименованием картофель (который чаще не имеет округлой формы) фразеологизм характеризует отрицательные качества человека — кэртупкэ паш («картофель + голова») — «глупый». Усец кэртупкэ паш (г. Тобольск)» [Ермакова и др., 2016, с. 56].
Во фразеологическом фонде татарского языка содержатся такие единицы с компонентом-наименованием борчак 'горох', как борчак ату (букв. «кидать горох») 'преувеличивать, хвалиться', борчакны чамалап сибу (букв. «сыпать горох в меру») 'хвалиться в меру', борчак перэннеге (букв. «гороховый пряник») 'хвастун' и др. [Исанбет, 1989, с. 185], которые характеризуют коммуникативные свойства личности. Приведенные примеры демонстрируют отрицательные стереотипы, связанные с понятием «горох». Эта же тенденция отмечается в говорах вагайских татар: синонимичные номинации порцац («горох») и порцац тел («горох + язык») имеют негативную коннотацию и обозначают человека, говорящего быстро и нагло. Непринужденность речи сравнивается с той легкостью, с которой выпадают зрелые горошины из стручка.
Номинации человека с компонентом-наименованием злака
(1) Номинация человека с компонентом-наименованием солы 'овес' представлена в говоре жителей деревни Малый Кондан фразеологизмом солыгус («овес + глаз») 'человек с узкими удлиненными глазами (в форме овса)'. Ему семантически близко диалектное словосочетание пврцвк кус («маленький + глаз»). Ср.: диалектный фразеологизм пес пврцвк («шило + маленький») 'о девочках, которые при разговоре ведут себя как взрослые'. Посредством лексемы солы репрезентируются в картине мира литературного языка — ценностные отношения к качественной стороне (солы камыры («овсяное тесто») 'безвольный человек', солылы борайлар («овсяные полбы») 'татары, насильственно крещенные, но вернувшиеся к мусульманству' [Исанбет, 1990, с. 74], солылы 'дурачок, ненормальный, придурковатый, слабоумный' [ТРС, 2007, с. 244]); а в картине мира диалекта — отношение к внешней красоте, которое характерно и для обозначений человека с компонентом-наименованием части злака: салам сыйрац («солома + голень») 'человек с тонкой голенью'.
Номинации человека с компонентом-наименованием овоща
Языковые факты, эксплуатирующие образы овощей, образованы по внешнему сходству.
(1) Номинации человека с компонентом-наименованием корнеплодного овоща: шалгам паш («репа + голова») 'человек с головой красивой формы', тYрнзп айац («турнепс + нога») 'большеногий человек с тяжелой походкой', сзртзк порын («морковь + нос») 'человек с красным (и длинным) носом'. «Слово сзртзк 'морковь' является общим для диалектов сибирских татар и узбекского языка: узб.д. зардек 'морковь'» [Рахимова 2001: 83].
(2) Номинации человека с компонентом-наименованием листового овоща: цаб'ыста (капуста) 'человек, одетый как капуста', цаб'ыста паш 'человек с круглой головой'.
«Частотны в говорах сибирских татар фразеологизмы, построенные по модели "компонент-наименование овоща + компонент голова". Примечательно, что фразеологизмы с компонентом-наименованием овоща правильной формы (капуста, репа) используются для положительной номинации человека, в основном они имеют эмоционально-ласкательную коннотацию: цабыста паш ("капуста + голова"), шалгам паш ("репа + голова") — красивой формы голова. Инзм мине цабыста пашым тип свйзтеген ите (с. Птицы Вагайского района). Ул шалгам пашга нимз пулсын (дер. Малый Кондан Вагайского района)» [Ермакова и др., 2016, с. 56].
4. Выводы
В ходе исследования вторичных номинаций мы пришли к следующим умозаключениям.
1. Компонентный состав анализируемых фразеологизмов соответствует схеме «фитоним + соматизм». Компонентом-фитонимом выступают наименования плода или части дерева / куста, травянистого растения, злака и овоща; компонентом-соматизмом — обозначения волос, глаз, голени, головы, живота, ноги, носа и языка.
2. В диалектных номинациях человека с компонентом-наименованием растения прослеживается региональная маркированность, проявляющаяся в обращении носителя языка к обозначениям тех реалий, которые произрастают на данной территории (репейник, смородина, черемуха, шиповник и др.). Кроме того, привлекаются обозначения сельскохозяйственных культур, их плодов (капуста, картофель, морковь, турнепс и др.).
3. В анализируемых фразеологизмах наблюдается семантический перенос с внешнего вида растения (размер, форма, цвет) на человека, при этом часто актуализируется признак ' голова' (12 единиц).
Литература
1. Ахметьянов Р. Г. Краткий историко-этимологический словарь татарского языка / Р. Г. Ахметьянов. — Казань : Тат. книжн. изд-во, 2001. — 272 с.
2. Белякова С. М. Образ времени в диалектной картине мира / С. М. Белякова. — Тюмень : Изд-во Тюменского государственного университета, 2005. — 263 с.
3. БДСТЯ — Большой диалектологический словарь татарского языка / сост. Ф. С. Баязитова [и др.]. — Казань : Тат. книжн. изд-во, 2009. — 839 с.
4. Валеев Ф. Т. Сибирские татары: культура и быт / Ф. Т. Валеев. — Казань : Тат. книжн. изд-во, 1993. — 208 с.
5. Ганиев Ф. А. Современный татарский литературный язык : суффиксальное и фонетическое словообразование / Ф. А. Ганиев. — Казань : Дом печати, 2005. — 360 с.
6. Денмухаметова Э. Н. Зоонимы и фитонимы в татарских паремиях / Э. Н. Денмухаметова // Альманах современной науки и образования. — 2011. — № 1 (44). — С. 181—185.
7. ДС — Древнетюркский словарь / В. М. Наделяев [и др]. — Ленинград : Наука, 1969. — 677 с.
8. Ермакова Е. Н. Фразеологизмы сибирских татар с компонентом-соматизмом "голова" как социально значимые маркеры региона / Е. Н. Ермакова, Г. Ч. Файзуллина // Филология и культура. — 2016. — № 1 (43). — С. 53—58.
9. Исанбет Н. С. Фразеологический словарь татарского языка : в 2 т. / Н. С. Исанбет. — Казань : Тат. книжн. изд-во, 1989—1990. — I т. — 1989. — 495 с. — II т. — 1990. — 365 с.
10. Каюмова Д. Урланган бэхет [Электронный ресурс] / Д. Каюмова. — Режим доступа : http://kitap.net.ru/kayumova3.php.
11. Рахимова А. Р. Лексика диалектов сибирских татар (сравнительно-исторический анализ промысловой и хозяйственной лексики) / А. Р. Рахимова. — Казань : Мастер Лайн, 2001. — 128 с.
12. Рахимова А. Р. Метафорические лексемы, характеризующие человека, в татарском языке / А. Р. Рахимова // Филология и культура. — 2015. — № 2 (40). — С. 93—100.
13. Русский язык. Энциклопедия / гл. ред. Ю. Н. Караулов. — Москва : Дрофа, 1998. — 703 с.
14. СадыковаА. Г. Функционирование фитоморфной метафоры в художественном дискурсе французского и татарского языков / А. Г. Садыкова, Р. Р. Мингазова // Современные проблемы науки и образования. — 2013. — № 6. — С. 778.
15. Севортян Э. В. Этимологический словарь тюркских языков : общетюркские и межтюркские основы на буквы 'Ж7, 'Ж', 'Й' / Э. В. Севортян, Л. С. Левит-ская. — Москва : Наука, 1989. — 291 с.
16. ТРС — Татарско-русский словарь : в 2 т.— Казань : Магариф, 2007. — Т. 2. — 726 с.
17. Тумашева Д. Г. Словарь диалектов сибирских татар / Д. Г. Тумашева. — Казань : Изд-во Казанского ун-та, 1992. — 255 с.
18. Файзуллина Г. Ч. Русские лексические заимствования в тоболо-иртышском диалекте сибирских татар / Г. Ч. Файзуллина. — Тобольск : ТГСПА, 2012. — 116 с.
19. ЭСТЯ — Этимологический словарь тюркских языков : общетюркские и межтюркские основы на буквы «К» и «]$». — Москва : Языки русской культуры, 1997. — 368 с.
Phytonyms' Metaphorization as Way of Derived Nominations Forming in Tatar Dialects of Tyumen Region
© Phayzullina Guzel Chakhvarovna (2016), PhD in Philology, associate professor,
Department of Philological Education, D. I. Mendeleyev Tobolsk Pedagogical Institute,
Branch of Tyumen State University (Tobolsk, Russia), utgus@mail.ru.
The article is devoted to the phenomenon of metaphorization of phytonyms as way of forming the derived nominations of a person in the dialect world picture. Dialectological texts collected through field work in the Tatar settlements of the Tyumen region in 2015 are the material. The subject of study are both lexical units (йзпшенцзк, цаб'ыста, тегзнзк, порцац), and phraseological ones (муйыл кус, царагат кус, кзртупкз паш, кзртуп томшыц, порцац тел, сзртзк порын, турнзп айац). It is shown that the dialects of the Siberian Tatars are characterized by the formation of phraseological units by the model of "phytonym + somatism". Special attention is paid to semantic analysis of language units (19 definitions) that currently do not have lexicographic descriptions. The author comes to the conclusion that figurative meanings of the word are based on are ideas (expressed explicitly and implicitly) about color, size, shape and "annoying element" of the plant. The lexical-semantic classification of analyzed nominations of a person is proposed by the component-name of phytonym: "tree / bush", "herb", "cereal plant" and "vegetable". it is proved that the use of nominative means of phytonymic lexis in the new function of naming contributes to the development of polysemantic structure of the word.
Key words: metaphorization; nomination of a person; Siberian Tatars; Tobolsk-Irtysh dialect; Tyumen region; phytonym.
References
Akhmetyanov, R. G. 2001. Kratkiy istoriko-etimologicheskiy slovar' tatarskogo yazyka. Kazan': Tat. knizhn. izd-vo. (In Russ.).
Bayazitova, F. S. (ed.) 2009. Bolshoy dialektologicheskiy slovar' tatarskogo yazyka. Kazan': Tat. knizhn. izd-vo. (In Russ.).
Belyakova, S. M. 2005. Obraz vremeni v dialektnoy kartine mira. Tyumen': Izd-vo Tyumenskogo gosudarstvennogo universiteta. (In Russ.).
Ganiyev, F. A. 2005. Sovremennyy tatarskiy literaturnyyyazyk: suffiksalnoye i fonetiche-skoye slovoobrazovaniye. Kazan': Dom pechati. (In Russ.).
Denmukhametova, E. N. 2011. Zoonimy i fitonimy v tatarskikh paremiyakh. Almanakh sovremennoy nauki i obrazovaniya, 1 (44): 181—185. (In Russ.).
Ermakova, E. N., Fayzullina G. Ch. 2016. Frazeologizmy sibirskikh tatar s komponen-tom-somatizmom "golova" kak sotsialno znachimyye markery regiona. Filologiya i kultura, 1 (43): 53—58. (In Russ.).
Etimologicheskiy slovar' tyurkskikh yazykov: obshchetyurkskiye i mezhtyurkskiye osnovy na bukvy «K» i «K». 1997. Moskva: Yazyki russkoy kultury. (In Russ.).
Fayzullina, G. Ch. 2012. Russkiye leksicheskiye zaimstvovaniya v tobolo-irtyshskom dialekte sibirskikh tatar. Tobolsk: TGSPA. (In Russ.).
Isanbet, N. S. 1989. Frazeologicheskiy slovar' tatarskogo yazyka. 2 / I. Kazan': Tat. knizhn. izd-vo. (In Russ.).
Isanbet, N. S. 1990. Frazeologicheskiy slovar' tatarskogo yazyka. 2 / II. Kazan': Tat. knizhn. iz-vo. (In Russ.).
Karaulov, Yu. N. (ed.) 1998. Russkiyyazyk. Entsiklopediya. Moskva: Drofa. (In Russ.).
Kayumova, D. Urlangan bekhet. Available at: http://kitap.net.ru/kayumova3.php. (In Russ.).
Nadelyaev, V. M. 1969. Drevnetyurkskiy slovar' Leningrad: Nauka. (In Russ.).
Rakhimova, A. R. 2001. Leksika dialektov sibirskikh tatar (sravnitelno-istoricheskiy analiz promyslovoy i khozyaystvennoy leksiki). Kazan': Master Layn. (In Russ.).
Rakhimova, A. R. 2015. Metaforicheskiye leksemy, kharakterizuyushchiye cheloveka, v tatarskom yazyke. Filologiya i kultura, 2 (40): 93—100. (In Russ.).
Sadykova, A. G., Mingazova, R. R. 2013. Funktsionirovaniye fitomorfnoy metafory v khudozhestvennom diskurse frantsuzskogo i tatarskogo yazykov. Sovre-mennyye problemy nauki i obrazovaniya, 6: 778. (In Russ.).
Sevortyan, E. V., L. S. Levitskaya. 1989. Etimologicheskiy slovar' tyurkskikh yazykov: obshchetyurkskiye i mezhtyurkskiye osnovy na bukvy 'W, 'Zh', 'Y'. Moskva: Nauka. (In Russ.).
Tatarsko-russkiyslovar'. 2 / 2. 2007. Kazan': Magarif. (In Russ.).
Tumasheva, D. G. 1992. Slovar'dialektov sibirskikh tatar. Kazan': Izd-vo Kazanskogo un-ta. (In Russ.).
Valeev, F. T. 1993. Sibirskiye tatary: kultura i byt. Kazan': Tat. knizhn. izd-vo. (In Russ.).
