CC BY
32
УДК 4-3 ББК 81.033
Г.Ч. Файзуллина
номинации человека
с компонентами-наименованиями
насекомых в диалектах сибирских татар1
В статье рассмотрены особенности приобретения зоонимами метафорического значения как способа создания вторичной номинации человека в диалектах сибирских татар. В качестве материала использовались записи диалектной речи, собранные в результате экспедиционных работ в татарских населенных пунктах Тюменской области в 2015 году. Предметом изучения выступают как лексические единицы, так и фразеологические. Доказано, что использование номинативных средств зоонимической лексики в новой для них функции наречения способствует развитию полисемантической структуры слова.
Ключевые слова: сибирские татары, номинация человека, метафоризация, наименование насекомого, вторичная номинация.
G.Ch. Faizullina
human nominations with components-names of insects in the dialects of the siberian tatars
The article describes the features of the acquisition of the animal nicknames metaphoric values as a way of creating a secondary human nomination dialects of Siberian Tatar. As the material of the study used dialectical texts which were collect as a result of expeditionary work in Tatar settlements of Tyumen region in the year 2015. It has been proven that the use of the standard dictionary of animal nicknames in the new function of give a name contributes to the development of polysemantic structure of words.
Key words. Siberian Tatars, naming unit of person, metaphoriser, insect name, secondary name.
Зоонимная лексика как стержневой пласт словарного состава любого национального языка всегда находилась в центре внимания ученых-лингвистов. В современной лингвистической науке наблюдается активное изучение вторичной номинации: фразеологических единиц с компонентом-зоонимом [1], зооцентри-ческих паремий [2; 11], зоонимов в роли обращения [5], номинаций человека [8] и др. Актуализируется аспектное исследование зоонимов: гендерный [9], линг-вокультурологический [12], терминологический [6], эмотивный [10] и т.д.
Изучение вторичных номинаций в диалектном пространстве татарского
языка представляется актуальным. Поскольку носителем диалектной речи является сельский житель, то в диалекте наиболее ярко отражаются реалии природного мира. Предмет исследования составляют особенности приобретения зоонимами метафорического значения как способа создания вторичной номинации человека в диалектном пространстве татарского языка. Выявлено и про-аналировано 16 единиц - лексических и фразеологических - с компонентами-наименованиями насекомых, функционирующих в диалектах сибирских татар.
Способом образования рассматриваемых продуктов вторичной номинации -
1Работа выполнена при поддержке гранта Президента Российской Федерации для государственной поддержки молодых российских ученых - кандидатов наук (Договор № 14^56.15.5221-МК об условиях использования гранта Президента Российской Федерации для государственной поддержки молодых российских ученых с организациями - участниками конкурсов, имеющими трудовые отношения с молодыми учеными МК-5221.2015.6 от 16 февраля 2015 г.).
лексических и фразеологических единиц - выступает метафоризация. Метафора представляется «как одно из наиболее продуктивных средств формирования вторичных наименований в создании языковой картины мира» [15, с. 173]. И «эта картина особенно живописна и национально-колоритна, когда на основе метафоры формируются фразеологизмы-идиомы» [15, с. 203].
В сибирских диалектах лексема цорт / горт - древнетюркское куру-т [3, с. 113] -используется и в широком значении «насекомое», и в узком «червь». Однако семантическая наполняемость лексемы в народных говорах не ограничивается данными значениями. Известен пример употребления слова в составе словесного комплекса м>ац цорт цайм>ан «мелкий скот» в тюменском говоре. Вместе с тем цорт активно участвует в образовании народной терминологической лексики: в заболотном говоре цармац цорт / цармах цорт (досл. удочное насекомое) и ба-рабинском диалекте цызыл цорт (досл. красное насекомое) «червь»; в тоболо-иртышском диалекте квйэ горт «моль» [4, с. 416].
В говорах сибирских татар фразеологизмы цортлы тел (червивый + язык) «болтун» и цортлы тамац (червивое + горло) «пьяница» используются в негативном ключе: Ни антайын син цортлы тел пулсац та цортлы тел пулган игэнсен (досл. какой же ты червивый язык из червивых языков); Шал цортлы тамацца эйтеп тортым, утыр вйтэ генэ тип (досл. говорила же я тому червивому горлу, чтобы дома сидел). Компонет цортлы ассоциируется со множеством копошащихся существ, которые доставляют дискомфорт, потому побуждают к какому-либо действию. Вторые компоненты - язык и горло - воспринимаются как орган говорения и глотания со-отвественно.
Номинации человека с компонентом-наименованием пет «вошь» (общетюрское бйт) достаточно широко используются в говорах сибирских татар. С проблемой педикулеза сталкивались многие народы на протяжении столетий. Мужчины брили себе I и детям голову с целью избавления от крово-Е^ сосущих паразитов.
>| В татарской народной мудрости данное
Ф насекомое предстает как нечто привязчивое ^ бет кебек ябышу и участвует в создании не-
гативного образа мелочного, жадного и распущенного человека: бет чэйнэгэн, бет(ен) ашаган, бете котырган. Кроме того, признак насекомого «мелкий, маленький» трансформируется в «незначительный, нестоящий»: бет ачуын туннан алу, петкэ уцэшеп тунны утца яцмассын.
В обобщающем словесном комплексе бет-борча используется лексема борча «блоха», которая имеет переносное значение «проворный, шустрый человек». В этом же значении в сибирских говорах употребляется пет-пврцэтэй. Кроме того, лексема пврцэцек (блошка) применяется во вторичном значении «удаленький ребенок» с положительной коннотацией: Лилия пврцэцеген ийэртеп кил-те, теле татлы гуй аныц (досл. Лилия свою блошку [ребенка] с собой привела, она [ребенок] сладко говорит). Подвижные дети считаются здоровыми, отсюда поговорка «пала пулса, шук пулсын, шук пулмаса, йук пул-сын» (букв. если будет ребенок, пусть он будет проказником, если не будет проказником, то пусть ребенка не будет).
Остановимся подробнее на анализе синонимо-антонимических групп имен прилагательных «быстрый - медленный», обозначающих черты характера человека.
В татарском языке лексема щитез 'сноровистый, ловкий, быстрый' образует синонимический ряд: елдам, влгер, елгыр, чирак, щэптэш, щете, алгыр, тере, хэрэкэтчэн, тиз кыймылдаучан, тиз эйлэнYЧэн, щицел свякле, ут кебек [13, с. 40].
В тоболо-иртышском диалекте распространена лексема цаццан (ловкий, быстрый) [4, с. 705]: Ул эшгэрэ цаццан кеше, утныц уцагытай (вагайский говор) - Он очень быстрый человек, словно огонь костра (сравнивается способность человека приниматься за работу быстро, энергично и свойство огня). Слово образовано присоединением суффикса -цан (литер. -ган) к глагольной основе цац- «яру, телY, тешлэY, бэрY, утын яру, чыра телY, ут ягу» [3, с. 227]. Ср.: в барабинском диалекте цац (цацлу - сильный), в алтайском и киргизском языках чац - сила; в тоболо-иртышском диалекте сохранилось в словах цац-цац (еле-еле) и цац нэсилэ (насилу). В XIX веке цакган и квцлек означали проворность [14, с. 465].
В словаре диалектов сибирских татар Д.Г. Тумашевой лексеме цаццан приводится
синоним цапцац (тюменский говор): цэб^ / цабву «скакать» + -цац (литер. -чан/чэн). «Присоединяясь к глаголу, выражает значение «склонный к действию или процессу, обозначенному в основе» [7, с. 175].
Кроме того, в Вагайском районе зафиксирована лексема тушлай (быстрый) < рус. дошлый. Лексема тушлай чаще употребляется в применении к лицу женского пола: Усец тэ (килен) тушлай пулган цуй (вагайский говор). Какая же ты (невестка) быстрая.
Лексема цаццан характеризует работоспособность человека, а цэбвэкэш (Ваг, М. Кондан) - проворность: Цэбвэкэш цуй, цалай гына влгермэйте - Он ведь проворный, куда только не успевает. Данное слово впервые вводится в научный оборот, и оно, по-нашему мнению, образуется присоединением суффикса -цыш (литер. -кыш) к глагольной основе цэб^ / цабву «скакать». Синонимами слову цэбвэкэш выступают цапцан (тобольский, тюменский говоры) и твнйакэр (тобольский говор). Антонимами вышеуказанных лексем являются ирYаян (ирY медленно) и пайау (вагайский, тарский, тевризский говоры) «медлительный». Происхождение слова пайау не установлено.
Следовательно, в диалектной лексике татарского языка сохраняются древнетюркские основы. Литературное слово акрын и диалектизм ирY восходят к древнетюркским основам агы «груз каравана; товар» и эр- «остановиться, отдыхать» соответственно, а щитез и цэбвэкэш - к общетюркским основам йэт-«достигнуть» и чал- «махать, порывисто ударять и др.». В нормированном слове щитез содержится установка на конечный результат, в диалектном слове цэбвэкэш - на процесс.
Фразеологизмы сибирских татар с компонентом пет характеризуют человека со стороны внешнего вида пет пит (вошь + лицо) «бледный человек» и речевой деятельности петле амыс (вшивый+рот) и петле тел (вшивый +язык) «болтун»: Пет пит тимэ, парата йуц йврвйтв (досл. не говори вшивое лицо, как ни в чем не бывало ходит); Ну килеште: пет а^ысныц питен пешертелэр гуй (досл. ну и хорошо получилось: вшивого рта пристыдили); Петле телгэ эшэнеп ицнимэгесне кэплэмэц (досл. оказывая доверие, ничего вшивому языку не рассказывайте). В основе семантического переноса первого компонента единицы пет пит находится ассоциация
бледно-серого цвета вши с бледным лицом человека. Видимо, этому способствовало становление вши красного цвета после кормления: ассоциация бледное и румяное лицо. Ассоциативное зерно единиц петле амыс и петле тел подобно цортлы тел и цортлы тамац. Данные фразеологизмы отличаются экспрессивностью и образностью.
Номинации с компонентом-наименованием серкэ «гнида» (общетюркское сиркэ) обозначают обидчивого человека, который не выносит замечаний: в литературном языке серкэсе су кYтэрми, в диалекте серкэсе сытылган (досл. у него гнида лопнула), серкэ «обидчивый»: Серкэ гуй ул (досл. обидчивый ведь он); Твгв серкэнец серкэсе тулып цуйыпты, эле генэ йарылаты (досл. у той гниды гнида созрела, вот-вот лопнет). Наблюдается метафорический перенос наименования на основе образного сходства непрочности яйца с хрупким миром человеческих переживаний.
Номинации человека с компонентом-наименованием цикерткэ «кузнечик, сверчок» (древнетюркское чекургэ) представлены диалектным фразеологизмом цикерткэ кус (кузнечик + глаз) «бессовестный, наглый, дерзкий» и лексемой с укорительным оттенком цикерткэ «ребенок, который вмешивается в разговоры взрослых и ведет себя по взрослому», имеющие отрицательную коннотацию: Цикерткэ кус киткэннэн ^ылга тэртип керте (досл. в деревне после отъезда кузнечик глаза стало тише); Цикерткэтэн пулып уцлы кэплэшэ алматыц (досл. из-за сверчка [ребенка] не смогли нормально поговорить). В первом примере перенос осуществляется по признаку хаотичности движения кузнечика на взгляд человека. В татарской культуре такое поведение человека расценивается как лишенное стыда. Второй пример демонстрирует процесс переноса стрекочущего насекомого на разговорчивых детей. И в том и другом случае присутствует раздражающий элемент. Номинация человека цикерткэ имеет в вагайском говоре синоним оллытан кисгэн пала (букв. отрезанный от взрослого ребенок).
Номинации человека с компонентами-наименованиями цэнецге «шершень» (от древнетюркской глагольной основы сэн-, сан-, сайн- «колоть») и цаг^ын (от глагола цагу «жалить») «шмель» обозначают язви-
X
го ш о
X
ф
х а
I го р
'-ю ф ф
ш ^
0 Го ш ^ Ф ч
т
и
щ.
1 §
ф
_ о
О (О
X х
тельного человека и реализуют сему «колкий»: Цэнецгетэн алысрац йврYец йацшы (досл. лучше, если будешь держаться в стороне от шершня); Шал цагут>ын тага та цагьшаты (досл. тот шмель опять [словом] жалит). В основе переноса находится сравнение колющей части органа защиты и нападения насекомого и колких слов человека. В тарском говоре и говоре татар села Куларово Вагайского района употребляется глагол цагу в значении «обвинять»: Ша геше цагыпты мине (досл. тот человек обвинил меня).
Перенос значения по внешнему сходству представлен в номинациях человека куцыс ^с (жук + глаз) «человек с большими и черными глазами» (древнетюркское коцкуз, куцкуз, коцкур) и энэлек (стрекоза) «худой человек» (от слова энэ «иголка», древнетюркская глагольная основа ик-, йэк-«шить») с положительной и отрицательной коннотацией соответственно: Оннам мине цуцыс кусем тип свйэте (досл. моя бабушка любит меня, называя жук глаза); Энэлеккэ перттэ кейем килешмэйте (досл. стрекозе ничего из одежды не подходит). Сгорбленного человека низкого роста, который еле-еле перебирает ноги, называют йвнлв цорт (гусеница), при этом коннотация приближена к иронично-шутливой: Йвнлв цортныц сэпсим ибве киткэн игэн цуй (досл. оказывается, гусеница совсем плохо выглядит).
Номинация человека с компонентом-наименованием цымырсга (муравей) обозначает сильного мужчину небольшого роста: Цымырсга тисэц тэ цымырсга, кецгенэ генэ пулса та, йетмеш килалыц онны йвклэйте (досл. ай да муравей так муравей, несмотря
на свой небольшой рост, семидесятикилограммовый мешок с мукой поднимает). Перенос осуществляется по внешнему виду и физическим возможностям муравья.
В основе семантического переноса находится не только внешний вид, физическое состояние и проявление какой-нибудь деятельности насекомых, но и издавание каких-либо запахов. Номинация человека с компонентами-наименованиями твс цантала (клоп) обозначает «дурно пахнущего человека» (общетюркское кандала, канда-лай, кандагай): Пы твс цанталаныц йысын-нан цара ныйрат пултым (досл. невозможно терпеть запах этого клопа).
В диалектах сибирских татар употребительны и другие вторичные номинации насекомых, характеризующих человека, но они имеют общенациональные черты. К таким относятся кубвэлэк (бабочка), пал цагуын (пчела), цебвен-церкэй (мошкара), которые ассоциируются с легкостью, трудолюбием, внешней красотой, многочисленностью соответственно. Ср.: квяз кубэлэк «кокетка», сукыр чебен булу «надоедать как муха», челлэ кигэвене «приставучий чаловек».
Таким образом, в диалектах сибирских татар коннотативную составляющую имеют те наименования паразитирующих насекомых, с которыми человек сталкивается в бытовых условиях (пет, пврцэ). Семантический перенос осуществляется по таким параметрам, как «внешний вид», «физическое состояние», «деятельность», «запах». Соотношение пейоративно и мелиоративно окрашенных экспрессивных единиц составляет 81% к 19%.
Библиографический список
1. Аверина, М.А. Типы варьирования фразеологизмов с компонентом-зоонимом (на материале русского и английского языков) [Текст] / М.А. Аверина // Актуальные проблемы гуманитарных и естественных наук. - 2015. - № 4-1. - С. 340-343.
2. Антонова, А.Р. Специфика арабских и татарских зооцентрических паремий, отражающих положительные качества человека [Текст] / А.Р. Антонова // Вестник Ленинградского государственного университета им. А.С. Пушкина. - 2015. - № 1-1. - С. 229-237.
3. Ахметьянов, Р.Г. Краткий историко-этимологический словарь татарского языка [Текст] / Р.Г. Ахметьянов. - Казань: Тат. кит. нэшр., 2001. - 272 с.
4. Большой диалектологический словарь татарского языка [Текст] / сост. Ф.С. Баязитова, Д.Б. Ра-мазанова, З.Р. Садыйкова, Т.Х. Хайретдинова. - Казань: Татарское книжное изд-во, 2009. - 839 с.
5. Гайнетдинова, Г.З. Зоонимы в роли обращения на материале татарского и английского языков [Текст] / Г.З. Гайнетдинова / / Вестник Челябинского государственного университета. -2010. - № 4. - С. 59-61.
6. Галимова, О.Н. Однозначность и многозначность как показатели развития терминосистемы (на материале зоологических терминов татарского языка) [Текст] / О.Н. Галимова // Филологические науки. Вопросы теории и практики. - 2013. - № 5-1 (23). - С. 41-44.
7. Ганиев, Ф.А. Современный татарский литературный язык: суффиксальное и фонетическое словообразование [Текст] / Ф.А. Ганиев. - Казань: Дом печати, 2005. - 360 с.
8. Гукетлова, Ф.Н. Номинация этнокультурных зооморфных образов в разноструктурных языках [Текст] / Ф.Н. Гукетлова // Международный журнал экспериментального образования. - 2016. -№ 4-3. - С. 451-454.
9. Гулик, О.О. Гендерный аспект зооморфных метафор [Текст] / О.О. Гулик // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. - 2014. - № 2-2. - С. 366-368.
10. Закирова, Л.А. Эмоция страха в зоонимной фразеологии (на материале английского, русского, башкирского и татарского языков) [Текст] / Л.А. Закирова // Вестник Воронежского государственного университета. Серия: Филология. Журналистика. - 2009. - № 2. - С. 36-38.
11. Омер, Б. Переносное значение зоонимов в турецких и русских пословицах и поговорках [Текст] / Б. Омер // Научные исследования: от теории к практике. - 2015. - № 2 (3). - С. 150-154.
12. Самарин, А.В. Зависимость степени образности концепта насекомое от описывающих его когнитивных классификаторов в русской и английской концептосферах [Текст] / А.В. Самарин // Вестник Московского государственного областного университета. Серия: Лингвистика. - 2011. -№ 2. - С. 176-181.
13. Синонимнар сузлеге [Текст] / тез. Ш.С. Ханбикова, Ф.С. Сафиуллина. - Казань: Хэтер, 1999. - 256 б.
14. Словарь российско-татарский, собранный в Тобольском главном народном училище учителем татарского языка Иосифом Гигановым и муллами юртовскими свидетельствованный [Текст]. -СПб., 1804. - 680 с.
15. Телия, В.Н. Метафоризация и её роль в создании языковой картины мира [Текст] / В.Н. Те-лия // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. - М.: Наука, 1988. - С. 173-203.
References
1. Averin M.A. Types variation of phraseology with component-names of animals (in Russian and English languages). Actualnyieproblemy gumanitarnykh i estestvennykh nauk, 2015. № 4-1. P. 340-343. [in Russian].
2. Antonov A.R. The specifics of the Arab and Tatar zoo-centric proverbs that reflect the positive qualities of the person. Vestnik Leningradskogo gosudarstvennogo universieta im.. A.S. Pushkina, 2015. № 1-1. P. 229237. [in Russian].
3. Akhmetyanov R.G. A brief historical and etymological dictionary of the Tatar language. Kazan: Tat.kit.nashr, 2001. P. 272. [in Tatar].
4. Large dialectological Dictionary Tatar language. Ed. F.S. Bayazitova, D.B. Ramazanov, Z.R. Sadyikova, T.H. Khairetdinova. Kazan: Tatarskoie knizhnoie izdatelstvo, 2009. 839 p. [in Russian].
5. Gainetdinov G.Z. Zoonyms as reference material in the Tatar and English. Vestnik Chelyabinskogo gosudarstvennogo universita, 2010. № 4. P. 59-61. [in Russian].
6. Galimov O.N. The uniqueness and ambiguity as a terminological development indicators (based on zoological terms of the Tatar language). Philologicheskie nauki. Voprosy teori i practiki, 2013. № 5-1(23). P. 41-44. [in Russian].
7. Ganiev F.A. The modern, Tatar literary language: the phonetic suffix and wordformation. Kazan: Dom pechati, 2005. 360 p. [in Russian].
8. Guketlova F.N. Nomination ethnocultural zoomorphic images in different structure languages. International journal of experimental education, 2016. № 4-3. P. 451-454. [in Russian].
9. Gulick O.O. The gender dimension of zoomorphic metaphors. Vestnik Nizhegorodskogo Universita im N.I. Lobachevskogo, 2014. № 2-2. P. 366-368. [in Russian].
10. Zakirov L.A. The emotion of fear in zoonym phraseology (English material, Russian, Bashkir and Tatar languages). Vestnik Voronezhskogo gossudarstvennogo universiteta. Series: Philology. Journalizm,. 2009. № 2. P. 36-38. [in Russian].
11. Omer B. Zoonyms figurative meaning in Turkish and Russian proverbs. Nauchnyie issledovania: ot teorii kpractike, 2015. № 2 (3). P. 150-154. [in Russian].
12. Samarin A.V. The dependence of the degree of insect imagery concept by describing his cognitive qualifiers in Russian and English concept sphere. Vestnik Moscovskogo gosudarstvennogo oblasnogo universieta. Series: Linguistics, 2011. № 2. P. 176-181. [in Russian].
13. Dictionary of Synonyms. Compiler S.S. Khanbikova, F.S. Safiullin. Kazan: Hater, 1999. P. 256. [in Tatar].
14. Dictionary of Russian-Tatar collected in Tobolsk main national school teacher of the Tatar language and mullahs Giganovym Joseph Yurt testify. St. Petersburg, 1804. P. 680. [in Russian].
15. Telia V.N. Metaphorization and its role in the creation of a language picture of the world. The role of human factor in language. The language and world view. Moscow: Nauka, 1988, P. 173-203. [in Russian].
Сведения об авторе: Файзуллина Гузель Чахваровна,
кандидат филологических наук, доцент, доцент, кафедра филологического образования,
Тобольский педагогический институт им. Д.И. Менделеева (филиал) Тюменского государственного университета,
г. Тобольск, Российская Федерация. Ктай: [email protected]
Information about the author: Faizullina Guzel Chakhvarovna,
Candidate of Sciences (Philology),
Academic Title of Associate Professor,
Associate Professor,
Department of Philology Education,
Tobolsk Pedagogical Institute named
after D.I. Mendeleev
(Branch of Tyumen State University),
Tobolsk, Russia.
E-mail: utgus @mail.ru
ro
CÛ
о
<u □l
УДК 4Р
ББК 81.411.2-923
И.Р. Фефелова
трансформация устойчивых сочетаний в заголовках как оценочное средство языка сми
В статье рассматриваются понятия «заголовок», «фразеологизм», «крылатое выражение», «пословицы и поговорки», «трансформация». Основными источниками материала служат статьи из русских печатных СМИ. Особое внимание уделяется трансформации устойчивых выражений как одному из способов выражения оценки в заголовках, выделяются ее особенности и функции.
Ключевые слова: заголовок, трансформация, фразеологизм, крылатое выражение, оценка.
I.R.. Fefelova
transformation of set expressions in headlines as an evaluative means of media language
The article reveals such terms as headline, phraseological unit, saying, proverb, transformation. The main sources of information are Russian articles from printed media. Special attention is paid to transformation of set expressions as one of the evaluative means in headlines, and its peculiarities and functions.
Key words: headline, transformation, phraseological unit, saying, evaluation.
В век информационных технологий того чтобы узнать подробности, услы-и обилия происходящих событий читате- шать или прочитать комментарии, сопо-ли каждый день обращаются к СМИ, для ставить разные точки зрения. Читатели
