CC BY
39
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ
Исторические науки / Historical Sciences Оригинальная статья / Original Article УДК 39:34 / UDC 39:34
Языковой аспект этнокультурного взаимодействия в Терско-Сулакском междуречье Дагестана
(XVII - начало ХХ вв.)
© 2016 Беркиханов М. С.
Дагестанский гуманитарный институт, Махачкала, Россия; e-mail: [email protected]
РЕЗЮМЕ. В статье рассматриваются взаимовлияния в языках автохтонных этнических групп Терско-Сулакского междуречья: салатавских аварцев, засулакских кумыков и ауховских чеченцев. Методы. Методологической основой исследования являются принципы диалектической логики и теории познания, историзма и системного анализа, обеспечивающие изучение явлений и процессов в обществе всесторонне, в динамике, через совокупность взаимосвязей, взаимозависимостей и противоречий. Результаты. Интенсификация этнокультурного взаимодействия в Терско-Сулакском междуречье в XVII -начале ХХ в. нашла широкое отражение в языках вышеназванных субэтносов. Выводы. Обращение к изучению процессов межэтнического взаимодействия позволяет показать характер и многообразие интеграционных связей, исторически сложившихся на Северо-Восточном Кавказе.
Ключевые слова: засулакские кумыки, салатавские аварцы, межэтническая интеграция, тюркизмы, субэтнос.
Формат цитирования: Беркиханов М. С. Языковый аспект этнокультурного взаимодействия в Терско-Сулакском междуречье Дагестана (XVII - начало ХХ в.) // Известия Дагестанского государственного педагогического университета. Общественные и гуманитарные науки. T. 10. № 4. 2016. С. 5-10.
The Linguistic Aspect of the Ethno-Cultural Interaction in the Terek-Sulak Interfluve in Dagestan (the 17th century - the beginning of the 20th one)
© 2016 Medzhid S. Berkikhanov
Dagestan Institute of Humanities, Makhachkala, Russia; e-mail: [email protected]
ABSTRACT. Aim. The article deals with the interaction of languages of indigenous ethnic groups of the Terek-Sulak interfluve: Avars of Salatau, Kumyks from the left bank of the Sulak river and Chechens of Aukh. Methods. Methodological foundations of the study are the principles of dialectical logics and episte-mology, historicism and system analysis providing the study of social phenomena and processes comprehensively and dynamically, through a set of relations, interdependencies and contradictions. Results. Intensification of ethnocultural intercommunion in the Terek-Sulak Interfluve in the 17th century - the beginning of the 20th one found a bright display in languages of this region. Conclusion. The study of the processes of intercultural interaction allows showing the nature and diversity of integration, found in the North-East Caucasus.
••• Известия ДГПУ. Т. 10. № 4. 2016
••• DSPU JOURNAL. Vol. 10. No. 4. 2016
Keywords: Kumyks from the left bank of the Sulak river, Avars from Salatau, inter-ethnic integration, turkisms, subethnos.
For citation: Berkikhanov M. S. The Linguistic Aspect of the Ethno-Cultural Interaction in the Terek-Sulak Interfluve in Dagestan (the 17th century - the beginning of the 20th one). Dagestan State Pedagogical University. Journal. The Social and humanities Sciences. Vol. 10. No. 4. 2016. Pp. 5-10. (In Russian)
Введение
Позитивные примеры добрососедства и толерантности между народами представляют большой интерес для Северного Кавказа и России в целом. Актуальность рассматриваемой проблемы определяется тем, что обращение к изучению процессов межэтнического взаимодействия позволяет не только охарактеризовать историко-этно-графическую специфику отдельных народов, но и показать характер и многообразие интеграционных связей, исторически сложившихся на Северо-Восточном Кавказе. Кроме того, ныне в условиях растущей глобализации изучение истории, этнокультурных особенностей, в том числе обычаев и традиций, любого этноса является важным залогом дальнейшего его существования. Терско-Сулакское междуречье - один из пяти регионов Дагестана, выделяемых специалистами по заметным природно-климатическим, социально-экономическим и историко-культурным различиям между ними. Без преувеличения можно сказать, что в этнополитическом отношении по ряду причин - это и один из самых проблемных регионов всего Северного Кавказа. В этой связи изучение исторического опыта этнокультурного взаимодействия, накопленного местным социумом, представляет большой интерес.
Цель и методы исследования
Целью исследования является освещение взаимовлияния в языках автохтонных этнических групп Терско-Сулакского междуречья: салатавских аварцев, засулакских кумыков и ауховских чеченцев. Методологической основой исследования являются принципы диалектической логики и теории познания, историзма и системного анализа, обеспечивающие изучение явлений и процессов в обществе всесторонне, в динамике, через совокупность взаимосвязей, взаимозависимостей и противоречий. В основу исследования легли полевой материал (непосредственное и включенное наблюдение, опросы жителей и беседы с информаторами), архивные сведения, му-зейно-краеведческие данные.
Результаты
Засулакская Кумыкия, занимающая низменную часть Терско-Сулакского междуречья Дагестана, еще с середины XVI в. не только поддерживала тесные связи с Россией, но и способствовала распространению русской культуры во всем Дагестане. «Как народ более культурный, кумыки всегда пользовались большим влиянием на соседних горцев - аборигенов, для которых их язык, весьма близко стоящий к другим тюркским наречиям Северного Кавказа... служит языком международных сношений, хотя в последнее время русский язык начинает его замещать в этой роли, проникая все дальше и дальше в горные ущелья Кавказа», - писал один из авторов XIX в. Л. Г. Лопатинский [6. С. 61].
Вышесказанное в полной мере относится в частности к жителям Салатавии, которые говорят на своеобразном наречии -салатавском диалекте аварского языка. К сожалению, до сих пор не существует специальных исследований, посвященных этому диалекту, за исключением нескольких работ, в основном касающихся лексических заимствований. Формирование са-латавского диалекта явилось одним из важных результатов культурно-исторического развития Северного Дагестана. Он складывался под большим влиянием соседних кумыков, кроме того вобрал в себя элементы ауховского диалекта чеченского языка. В целом же салатавское наречие в значительной степени тождественно являвшемся общим для всех аварцев средству общения - «болмац». Это обстоятельство, очевидно, определило в последующем выбор салатавского наречия (наряду с хунзахским) в качестве основы для современного литературного аварского языка.
Хотя представители различных салатав-ских селений могут общаться друг с другом свободно, их диалект неоднороден. В нем присутствуют вполне определенные различия в говоре и лексическом составе, причем, эти различия варьируются в соответствии с месторасположением этих сел. Так, в лексиконе алмакцев много слов чеченского происхождения, так как Алмак расположен ря-
дом с Чечней, а словарный запас жителей поселений Гельбах и Бавтугай, находящихся у самой равнины, изобилует кумыкскими выражениями. В целом по количеству тюркизмов салатавский диалект превосходит другие аварские наречия, не говоря о других сторонах тюркизации Салатавии. Как известно, кумыкский язык являлся общепринятым языком межэтнического общения в Северном Дагестане: большинство мужского населения предгорных аварских аулов в той или иной мере владело этим языком. На своеобразие салатавского диалекта одним из первых среди русских исследователей обратил внимание И. С. Костемеревский, отмечая, что «речь у них (салатавцев - М. Б.) аварская с значительным, впрочем, смягчением гортанных звуков» [4].
В речи салатавских аварцев можно услышать немало слов, смысл которых мало знаком или вовсе не понятен для остальных аварцев, но зато хорошо знаком кумыкам. Главным образом в общей массе тюркизмов, присутствующих в их диалекте, представлены имена существительные. Они составляют, по оценке Р. М. Магоме-довой, «около 90 % всей заимствованной из кумыкского языка лексики» [8. C. 29]. К примеру, авара (помеха, преграда), агъу (яд, отрава), айланма (круг, окружение), ачу (зло; по-кумык. «ачув»), багъир (медный таз), башлагьи (начало, начинание, от кумык. «башла» - начало), башу (поводок для волов; от кумык. «баш» - голова), гавур (неверный, гяур), гоган (тёрн), гочергъич (ось; по-кумык. «гёчерагъач»), гъаймахъ (сметана, сливки; по-кумык. «къаймакъ»), гъин (труд; по-кумык. «къыйын»), дандерек (юла, волчок), дувана (безумец), илихъ (стыд; по-кумык. «илыкъ»), ит (собака; негодяй), кирит (замок), киса (карман), кукай (трус), лапур (кучка, охапка), лоти (верзила, лодырь; по-кумык. «лётю»), «ма-дар» (удовлетворительное состояние чего-л., кого-л.), мелтав (фитиль; по-кумык. мелте), оен (карт, козырь; по-кумык. «ою-нча»), петер (постоялый двор), пис (подлец), сенек (деревянная трубочка для стека-ния мочи ребенка, лежащего в колыбели; по-кумык. «сюмек»), силабчи (большой таз; по-кумык. сылабчы), силама (смола; по-кумык. «шлама»), сир (краска), сси (почет, уважение; по-кумык. «сый»), тай (кипа, тюк), тан (стена; по-кумык. «там»), тар-лав (поле, нива), татавул (канал, канава), тел (проволока), терезаби (весы; по-кумык. «терезлер»), тор (сеть), тогъай
(пойма), тули (землянка; по-кумык. «тё-ле»), угузик (один из деталей арбы; от кумык. «оьгюз» - вол), уймахъ (наперсток; по-кумык. «оймакъ), хаву (месиво, грязь, жижа), халмач (ворожба, колдовство; по-кумык. «халмаж»), хариял (дикий лук; по-кумык. «халияр»), х1анку (черемша; по-кумык. «гьанкю»), челек (деревянное ведро), харал (большой мешок), хъазихъ (кол; по-кумык. «къазыкъ»), хъитирбаш (смелый решительный; по-кумык. «къатарбаш»), хъутур (струп; по-кумык. «къотур»), чали (ограда, плетень), черлъевук (орех; по-кумык. «чертлевюк»), чириш (клей, клейстер; по-кумык. «чырыш»), чорап (чулок), чоргъа (жёлоб), чубур (путь, проложенный стадом; по-кумык. «чубурув»), чум (кизил), эгер (борзая), эс (ум, рассудок, память), этек (сапог), эшек (осёл), юрухъ (подход, такт; порядок, режим; по-кумык. «ёрукъ»), япсар (помесь, метис) и т. д. [5]
В ходе усвоения в языке салатавцев сильному изменению подверглась не только фонетика, но и семантика и даже морфология отдельных кумыкизмов. Например, «уштукъул» в кумыкском языке означает «плут», «хитрец», а салатавцы это слово употребляют в значении «хлам, барахло», «пент» в кумыкском языке означает «пуговица», в салатавском диалекте - «петля (дверная)», «хасмуш» по-кумыкски -«жулик, мошенник», по-салатавски -«неряха», кумыкское прилагательное «къыртыш» (поверхностный, неглубокий), превратив в «хъилтич», салатавцы используют в значении «отщеп; отколка», кумыкский глагол «къатмакъ» (затвердевать) у них трансформировался в существительное «гъатмахъ» (тведый слой, пласт).
Кумыкские слова стали основой для образования ряда прилагательных и наречий в салатавском диалекте, также в меньшей степени присущих или вовсе не характерных для литературного аварского языка. Например: агъзанав (тщедушный, хлюпкий) от кумык. «азгъан», ачихъаб (незанятый; пустой) от кумык. «ачикъ», аччидал (горький), багъилаб (удобный, подходящий) от кумык. «багъыйлы», белгилаб (определенный, точный) от кумык. «белги-ли», бошаб (слабый; незанятый, свободный) от кумык. «бош», боямушаб (коричневый) от кумык. «боямыш», гьавайин (даром; безрезультатно, зря) от кумык. «гьавайын», енгилаб (легкий, удобный) от кумык. «ен-гил», зораб (огромный, важный) от кумык.
••• Известия ДГПУ. Т. 10. № 4. 2016
••• ОЭРи юиймли Уо!. 10. N0. 4. 2016
«зор», оборав(й) (хитрый, коварный) от кумык. «обур», осалав(й) (слабый, нерасторопный) от кумык. «осал», сутурав(й) (завистливый, жадный) от кумык. «сутур», тентекав (неповоротливый, неловкий; глупый) от кумык. «темтек», терсав(й) (сумасбродный, взбалмошный, бесшабашный) от кумык. «терс», хамав(й) (некультурный; неопытный) от кумык. «хам», учу-заб (дешевый) от кумык. «учуз», хасму-шав(й) (неряшливый, грязный) от кумык. «хасмуш», чомартав(й) (щедрый) от кумык. «чомарт», эршияб (некрасивый, непристойный) от кумык. «эрши», явашаб (спокойный, тихий) от кумык. «яваш», ялгъанаб (неверный, лживый) от кумык. «ялгъан», яманаб (плохой) от кумык. «яман» и др.
С помощью кумыкских имен образованы также некоторые глаголы, встречающиеся в речи салатавцев. К примеру: «азине» (похудеть; ср. «азмагъа»), «атализе» (карт. тасовать; размешивать), «башлагьизе» (начинать; ср. «башламакъ»), «безерлъизе» (надоедать; от «безер»), «заялъизе» (растерять; быть напрасным; от «зая»), «ирийине» (свернуться (о молоке); от «иримек»), «мук1урлъизе» (признаться; от «мюкюр»), «тайдиризе» (убрать, отстранить; от кумык. «тайдырмакъ»), «тишлавизе» (при-кускить; от «тишлеп»), «умат лъезе» (надеяться на кого, что; от кумык. «умут»), «хъистайизе» (спешить, горячиться; от кумык. «къыставул» - горячка), «чилтизе» (щёлкнуть; от кумык. «чырт» или «черт-мек»), «эркенлъизе» (освободиться; от «эр-кин»), «яйилизе» (рассеять; растерять; от «йайылыв») и др.
Кроме того, в обыденной речи салатавцев часто можно услышать такие слова и выражения кумыкского происхождения, как «айгьайда», «узухъда» (конечно), «алай-булай» (то-сё), «гьарай-гьурай» (крик, шум), «дагъы да яхши» (еще лучше), «имансиз» (неверующий; нечестный), «иннал инсан» (никто), «йохъ» (нет), «нагагь балагь» (неожиданная беда»), «х1апур-чапур» (беспорядок, путаница; хлам), «тек» (только), «чара екъ» (букв. выхода нет), «яшавсиз» (бездельник) и др.
Во второй половине XIX - начале ХХ вв. часто встречались среди салатавцев собственные имена тюркоязычного происхождения. Например: Агъа (господин), Ажай (тетя), Аймесе (лунная красавица), Айтемир (луна + железо), Алтунгъиз (золотая девушка), Анай (мать), Арубика (красивая княжня или госпожа), Аругъиз
(от кумык. «арив къыз» - красивая девушка), Атай (отец, глава), Атагиши (главный человек), Байбулат (богач + сталь), Бай-гиши (богач), Батыр (богатырь), Бикагъиз (княжня-девочка), Гебек (отруби), Гиччи-бика (маленькая княжна), Гъизайбат (прекрасная девушка), Гъойтемир (овца + железо), Жан-ару (красивая душа), Жанбулат (стальная душа), Жангиши (душа + человек), Насипли (удачливый, счастливый), Таймаз (непоколебимый), Таштемир (камень + железо), Темирбулат (железо + сталь), Уллубий (старший бий), Хъара-гиши (черный человек), Хъарамирза (Черный Мирза), Хъизтаман (от кумык. «къыз таман» - «дочерей довольно»), Эсенбулат (рассудительный + сталь), Юлдуз (звезда) и др. При обращении к родителям, старшим многие салатавцы использовали кумыкские слова: Аба (бабушка; по-кумык. «абай»), Ана (мать), Бажу (тётя; по-кумык. «бажив»).
В списке жителей селения Алмак рассматриваемого периода можно встретить немало имен-антропонимов, в большей мере характерных для их соседей-чеченцев: Алдан, Басхан, Гулдач, Дуда, Мутач, Нартби, Сайхан, Сота, Сусарби, Тупа, Хар-сан, Эчу, Янда и др.
Определенная часть тюркизмов в сала-тавском диалекте несколько отличается от соответствующих заимствований, утвердившихся в литературном аварском языке, и по произношению близки именно к лексическим эквивалентам диалекта северных кумыков: «хармуз» (арбуз; ср.: в аварском литературном произношении - «хъарпуз»), «гъапу» (ворота; ср.: «каву»), «дандерек» (юла; ср. г1андарек) и др.
Многие из вышеперечисленных и других тюркизмов (часто в более искаженном, адаптированном виде) можно услышать и в языке ауховских чеченцев. Например, «акхлу» (скалка; по-кумык. «окълав»), «бужа» (свояк; ср. кумык. «бажа»), «дуг» (рис; по-кумык. «дюгю»), «кёмк» (помощь; по-кумык. «кёмёк»), «маьхьсеш» (ичиги; по-кумык. «маси»), «сиппа» (деревянная трубочка; по-кумык. «супа»), «эткаш» (сапоги; по-кумык. «этиклер»), «ялг1а» (сковородка; по-кумык. «ялгъав») и т. п.
Что касается языковых связей между че-ченцами-ауховцами и салатавцами, то здесь нелегко определить вектор лексического взаимодействия, так как их диалекты относятся к единой подгруппе кавказских языков -нахско-дагестанской. В словарном запасе данных субэтносов немало идентичных или
похожих лексем: «марк1аже» (чечен.) -«марк1ач1у» (авар.) - сумерки, «1аса» - «г1ан-са» (посох), «х1ур» - «х1ур» (пыль), «шар» -«щар» (пахта, остаток после сбивания масла), «мекх» - «михъ» (ус), «мохк» - «мухъ» (земля, край), «муц1ар» - «муц1ур (рыло, морда), «нус» - невестка, «це» - «ца» (зуб), «ц1е» -«ц1а» (огонь) и др. В говоре жителей селения Алмак можно встретить не употребляемые другими аварцами слова чеченского происхождения. Например, «гурум» (по-чечен. «гурма» - колесо плуга), «х1ажинк1а» (по-чечен. «х1аьжк1а» - кукуруза), «нука» (крыса; вероятно, от «мукъа-дахка») и др.
Для определенной части салатавских аварцев и ауховцев кумыкский язык играл роль не только средства устного общения. По замечанию М.-Р. Оразаева, «этот язык был одним из основных, который обслуживал население северокавказского региона и в той или иной степени удовлетворял его нужды в письменной фиксации литературных произведений, в обмене деловыми и частными корреспонденциями» [11. С. 64]. Знание кумыкского языка, как и арабского, являлось необходимым в частности для широкого круга мусульманского духовенства, так как на нем нередко записывались важные религиозные решения - фетвы. Известно, что в прежние времена салатавские религиозные деятели на некоторый период специально поселялись в кумыкских селениях с целью овладения их языком. На кумыкском языке составлены некоторые произведения известных салатавских ученых-богословов XIX - начала ХХ вв. Умахан-Хаджи Ды-лымского и письма преподавателя Ставропольской гимназии Гасанбека Нуцалова из с. Гуни, на нем свободно говорил и писал выдающийся аварский поэт Магомед Чиркеевский. Известный религиозный деятель, знаток шариата и умелый педагог Тагир Хаджияв из Чиркея (1845-1925 гг.) обучал мутааллимов не только в лице своих односельчан - среди его учеников были юноши из нескольких кумыкских селений. Владение кумыкским языком давало ему возможность расширить круг своих приверженцев [1 ]. Наряду с родным аварским языком безупречно освоил кумыкский, турецкий, арабский языки выдающийся ученый-богослов, поэт и переводчик Омар-хаджи Зиявудин из Митли (1849-1921 гг.) [9. С. 25-28]. Это можно заметить по его произведениям - мавли-дам, посвященным прославлению пророка Мухаммеда.
В начале 20-х годов ХХ в. в впервые открывшихся салатавских государственных школах преподавание велось на кумыкском языке. Правда, в последующий период кумыкский язык утратил роль средства межнационального общения и основного источника пополнения лексического арсенала сала-тавских аварцев, уступив ее русскому языку.
Разумеется, нахождение в течение многих веков в близком соседстве с аварцами, даргинцами, чеченцами и другими северокавказскими народами не могло не отразиться на материальной и духовной культуре кумыкского этноса в свою очередь. Лингвистический аспект данного процесса достаточно подробно рассмотрен в исследованиях дагестанских ученых - Н. С. Джидалаева [2], Г. А. Селимовой [12], К. С. Кадыраджиева [3], Г. М.-Р. Оразаева [10] и др. Так, например, известно, что в диалектах кумыкского языка имеется ряд слов, вошедших из нахско-дагестанских языков: «къаркъара» (тело, туловище, фигура), «каз» (платок; авар. «к1аз»); «кюц» (лицо, облик), «маркача» (сумерки), «уьртю» (подойник; от авар. «г1орто»), «чан-чур» (слива; ср. авар. «ч1анч1ури»), и др. [13. С. 44]. Г.А. Селимова, в этой связи пишет: «Системное исследование нахско-дагестан-ских заимствований (в кумыкском языке -М. Б.) представляет научный интерес как для кумыкского, так и для нахских и дагестанских языков, потому что имеется довольно много слов и словоформ, которые этимологически все еще не определены, т. е. принадлежность к той или иной группе разноси-стемных языков: нахско-дагестанские и тюркские» [12].
Заключение
Таким образом, даже поверхностное рассмотрение лингвистических особенностей салатавцев, ауховцев и засулакских кумыков является убедительным свидетельством наличия в прошлом тесных связей между этими субэтносами в самых разных областях жизнедеятельности. Совершенно справедливым в этой связи представляется замечание П. М. Махмудо-вой о том, что «изучение лексики любого языка, в том числе и аварского, имеет не только лингвистический, но и исторический, этнографический интерес, так как именно в языке отражаются многие процессы, происходящие в обществе» [7]. Как показывают исследования, влияние кумыкского языка на салатавский и аухов-ский диалекты являлось доминирующим, что в целом положительно отразилось на словарном запасе, фонетическом и морфологическом строе последних.
••• Известия ДГПУ. Т. 10. № 4. 2016
••• DSPU JOURNAL. Vol. 10. No. 4. 2016
Литература
1. Ахмедзиявдинов Т. Ч1ик1аб (Чиркей). Махачкала: Юпитер, 1991. На авар. яз. 464 с.
2. Джидалаев Н. С. Тюркизмы в дагестанских языках: Опыт историко-этимологического анализа. М.: Наука, 1990. 251 с.
3. Кадыраджиев К. С. Общие семантические термины в кумыкском и северокавказских языках // Тюркско-дагестанские языковые контакты (ТДЯК). Махачкала, 1982. С. 54-62.
4. Костемеревский И. С. Салатавия // Кавказ. Тифлис, 1858. № 1. С. 3-6.
5. Кумыкско-русский словарь / Под ред. З. З. Бамматова. М.: Госиздат, 1969. 408 с.
6. Лопатинский Л. Г. Кое-что о кумыках и об их языке // Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. Тифлис, 1893. Вып. XVII. С. 60-63.
7. Махмудова П. М. Лексико-грамматическое освоение кумыкских заимствований салатавским диалектом аварского языка // Автореферат
1. Ahmedziyavdinov T. Chirkey. Makhachkala, Jupiter Publ., 1991. 464 p. (In the Avar language)
2. Dzhidalaev N. S. Tyurkizmy v dagestanskikh yazykakh: Opyt istoriko-etimologicheskogo analiza [Turkisms in the Dagestan languages: Experience of the historical and etymological analysis]. Moscow, Nauka Publ., 1990. 251 p. (In Russian)
3. Kadyradzhiev K. S.Common semantic terms in Kumyk and North Caucasian languages. Tyurk-sko-dagestanskie yazykovye kontakty [Turkic-Dagestan linguistic contacts (TDLC)]. Makhachkala 1982. Pp. 54-62. (In Russian)
4. Kostemerevsky I. S. Salatavia. Caucasus. Tiflis, 1858. No. 1. Pp. 3-6. (In Russian)
5. Kumyk-Russian dictionary. Ed. by Z. Z. Bam-matov. Moscow, State Publ., 1969. 408 p. (In Russian)
6. Lopatinsky L. G. Some words about Kumyks and their language. Sbornik materialov dlya opisaniya mestnostey i plemen Kavkaza [Collection of materials to describe places and tribes of the Caucasus]. Tiflis, 1893. Issue 17. Pp. 60-63. (In Russian)
7. Makhmudova P. M. Leksiko-grammatiches-koe osvoenie kumykskikh zaimstvovaniy salatav-skim dialektom avarskogo yazyka [Lexical and grammatical development of the Kumyk borrowings in Salatavia dialect of the Avar language].
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ Принадлежность к организации
Беркиханов Меджид Султанмурадович,
кандидат исторических наук, доцент, заведующий кафедрой теологии и социально-гуманитарных дисциплин, Дагестанский гуманитарный институт (ДГИ), Махачкала, Россия; e-mail: berk.mejid.007@ mail.ru
Принята в печать 11.11.2016 г.
дисс. на соиск. уч. ст. к. ф. н. 2007. 26 с.
8. Магомедова Р. М. Кумыкские заимствования в салатавском диалекте аварского языка. Махачкала: Радуга, 2011. 65 с.
9. Муртазалиев А. М. Писатели дагестанского зарубежья: Библиографический справочник. Махачкала: Эпоха, 2006. 102 с.
10. Оразаев Г. М.-Р. Из истории даргинско-тюркских контактов // ТДЯК. Махачкала, 1982. С. 62-74.
11. Оразаев Г. М.-Р. Тюркоязычная деловая переписка на Северном Кавказе ХУ11-Х1Х вв. Махачкала: Эпоха, 2007. 324 с.
12. Селимова Г. А. Нахско-дагестанские заимствования в диалектах кумыкского языка. Автореф. дисс. ... канд. филол. н. 2000. 23 с.
13. Хайдаков С. М. Сравнительно-сопоставительный словарь дагестанских языков. М.: Наука, 1973. 179 с.
Extended abstr. of dissert. for Ph. D. (Philology). 2007. 26 p. (In Russian)
8. Magomedova R. M. Kumykskie zaimstvo-vaniya v salatavskom dialekte avarskogo yazyk [The Kumyk borrowings in Salatavia dialect of the Avar language]. Makhachkala, Raduga Publ., 2011. 65 p. (In Russian)
9. Murtazaliev A. M. Pisateli dagestanskogo zarubezh'ya [Dagestan Writers abroad: Bibliographical reference]. Makhachkala, Epokha Publ., 2006. 102 p. (In Russian)
10. Orazaev G. M.-R. Iz istorii darginsko-tyurkskikh kontaktov [The history of Dargin-Turkic contacts]. TDLC. Makhachkala, 1982. Pp. 62-74. (In Russian)
11. Orazaev G. M.-R. Tyurkoyazychnaya delovaya perepiska na Severnom KavkazeXVII-XIX vv. [Turkic-speaking business correspondence in the North Caucasus in the 18-19th centuries]. Makhachkala, Epokha Publ., 2007. 324 p. (In Russian)
12. Selimova G. A. Nakhsko-dagestanskie zaimstvovaniya v dialektakh kumykskogo yazyka [The Nakh-Dagestani borrowings in Kumyk dialects]. Extended abstr. of dissert. for Ph. D. (Philology). 2000. 23 p. (In Russian)
13. Khaydakov S. M. Comparative Dictionary of Dagestan languages. Moscow, Nauka Publ., 1973. 179 p. (In Russian)
AUTHOR INFORMATION Affiliation
Medzhid S. Berkikhanov, Ph. D. (History), assistant professor, the head of the chair of Theology and Social Science and Humanities, Dagestan Institute of Humanities (DIH), Makhachkala, Russia; e-mail: [email protected]
Received 11.11.2016.
References
