CC BY
50
194
Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского, 2015, № 4, с. 194-199
ФИЛОЛОГИЯ
УДК 811.161.1
ЯДРО СЕМАНТИКО-СИНТАКСИЧЕСКОГО ПОЛЯ БЫТИЙНОСТИ: МОДЕЛИ С СОБСТВЕННО-БЫТИЙНОЙ СЕМАНТИКОЙ (НА МАТЕРИАЛЕ ПРОЗЫ Л. АНДРЕЕВА)
© 2015 г. И.В. Андреева
Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского, Арзамас
andreev-vn-arz@yandex.ru
Поступила в редакцию 17.11.2014
Описывается ядро семантико-синтаксического поля бытийности на материале ранних прозаических произведений Леонида Андреева. Подробно исследуется одна из семантических зон ядра данного поля, формирующаяся предложениями с бытийными глаголами. Рассматриваются модели с собственно-бытийной семантикой, выявляются особенности их функционирования в художественном тексте.
Ключевые слова: бытийность, семантико-синтаксическое поле, собственно-бытийная (собственно-экзистенциальная) семантика, бытийные предложения, бытийные глаголы.
Семантико-синтаксическое поле бытийности вслед за В. В. Востоковым определяется нами как система семантических моделей предложения, объединенных грамматическим значением бытийности - «выраженным средствами языка значением существования в действительности предметов, процессов, признаков, явлений» [1, с. 41, 71]. Синтаксическая категория бытийно-сти является признаком субъектно-предикатных отношений каждого предложения русского языка. Выделяется три типа экзистенциальных отношений между субъектом и предикатом: соб-ственно-экзистен-циальные, экзистенциально-реляционные, экзистенциально-копулятивные. Собственно-экзис-тенциальные (собственно-бытийные) отношения представлены в русском языке ограниченным кругом предложений, составляющих не просто центр, но ядро семанти-ко-синтаксического поля бытийности.
В центре семантико-синтаксического поля бытийности находятся модели, содержащие непосредственные конкретизаторы категориального значения бытийности - бытийные глаголы. Типовое значение моделей центра -«субъект и его экзистенциальный предикативный признак». Данное значение выражается достаточно широким кругом моделей с предикатами, семантика которых опирается на семантику глагола быть (или моделями, предикат которых не вербализован) [2].
На основе семантики глагола быть в центре поля выделяется шесть семантических зон с ва-
риантами типового значения [2]. Наиболее абстрактный, собственно-экзистенциальный предикатный признак представлен в двухкомпо-нентных моделях с глаголами быть, существовать: Был холодный ноябрьский день («Алеша-дурачок»); До сих пор было так: существовала крохотная земля, и на ней жил один огромный о. Василий со своим огромным горем и огромными сомнениями, - а других людей как будто не жило совсем («Жизнь Василия Фивейского»).
Семантическая модель с глаголом существовать используется, если речь идет о противопоставлении реального нереальному, существующего в действительности не существующему. Этот квалификатор выражает идею существования одушевленных и неодушевленных субъектов, выраженных абстрактными и конкретными именами существительными, лиц и не-лиц [3, с. 82-83]. Диапазон употребления модели с этим показателем очень широк: она используется для передачи информации о наличии субъекта в области бытия «весь мир», мышление, язык, искусство, животный мир, однако не может передавать существование субъекта в социально-производственной сфере: *На нашей фабрике существует доктор [3, с. 17]. Приведем примеры из прозы Л. Андреева: Я часто сомневался даже, существует ли он [отец], - до того весь он был вовне, в звуках и жестах, и мне часто казалось, что это не человек, а мелькающий в синематографе образ, соединен-
ный с граммофоном («Мысль»); Религия и мораль, наука и искусство существовали не для него [Сергея Петровича] («Рассказ о Сергее Петровиче»).
Глагол существовать легко заменяется глаголом быть с собственно--бытийным значением, что свидетельствует об их примерно равном уровне абстрактности: Раз есть возможность разлюбить - значит, любовь существует («У окна»).
Глагол быть является более емким по значению глаголом, поэтому ограничения, относящиеся к употреблению глагола существовать, его не касаются. Модель с глаголом быть используется для обозначения существования в действительности любого субъекта (одушевленного/неодушевленного, лица/не-лица, выраженного конкретным/абстрактным существительным) в любой области бытия в любой временной точке: И был вечер, и вечерняя тишина была, и длинные тени ложились по земле -первые острые стрелы грядущей ночи великого боя, когда прозвучал печальный и суровый голос («Иуда Искариот»); Извиниться ничего не стоит, а есть люди, которые совершают невежливости и никогда не извиняются, и их никто не любит («Случай»); Они не с неба валятся, эти кружки [деньги], и он приобрел его и может еще приобресть много, и тогда в его руках будет могучая сила, властвующая над природой («Рассказ о Сергее Петровиче»).
Двухкомпонентная модель с глаголом жить обозначает существование в действительности субъекта-лица: Если он умрет, это будет значить, что он и раньше не жил и не живу я, и вообще ничего не существует, кроме очень длинного, непонятного, зачем оно, и легкого, как паутина, сна («Сашка Жегулев»); Так жил Сергей Петрович до двадцати трех лет («Рассказ о Сергее Петровиче»).
Следовательно, бытие предмета в предложениях с бытийными глаголами может быть представлено как некоторая реальность в любом временном плане - настоящем, прошлом или будущем, что наиболее ярко выражается в парадигме предложений с глаголом быть. Отметим, что помимо конструкций с индикативом глагола быть встречаются примеры с соответствующим глаголом в сослагательном наклонении: О, если бы у него был язык богов! («Защита»), а также с сочетанием «модальный глагол + быть» в роли составного глагольного сказуемого: У Агапова могла быть другая спешная работа, и советник об этом не подумал («У окна»). Указанные случаи иллюстрируют тезис о взаимосвязи (пересечении) грамматических значений (в частности, значений бытийности и времени, бытийности и модальности) в рамках простого
предложения. Однако наличие конкретизаторов модальных значений не изменяет типового бытийного значения модели.
Как формально-грамматическая реализация ядерных двукомпонентных моделей с собственно-бытийным значением может рассматриваться модель однокомпонентная, представленная синтаксемой номинатива, где предметный признак существования, наличия вербально не выражен: Вот и звонок («Защита»); - Фонарь. Тпру! - кратко констатировал Гараська совершившийся факт («Баргамот и Гараська»); Сегодня Рождество; сегодня все веселятся -будем веселиться и мы («Смех»).
Семантические варианты типового значения номинативных конструкций представлены в собственно-бытийных, указательно-бытийных и эмоционально-бытийных номинативных предложениях, в двух последних подтипах средствами выражения дополнительной семантики являются интонация и частицы [4, с. 48]. Собственно-бытийные номинативные предложения располагаются ближе к ядру поля бытийности, поскольку выражают только существование предмета/лица: - А это что у тебя? - заметил я, что одна щека Алеши багрово-красная и под глазами царапина («Алеша-дурачок») - Ныне Христос родился, а что вы делаете, душегубы, разбойники!— произнес тихий, старческий голос. Молчание («Что видела галка»), в отличие от примеров типа Вот и больница - желтое, громадное здание, с черными рамами окон, отчего окна походили на темные угрюмые глаза. Вот и длинный коридор, и запах лекарств, и неопределенное чувство жути и тоски. Вот и палата и постель Сенисты... («Гостинец») с дополнительным значением завершенности восприятия, обнаружения, достижения; А ежели скажем так: вот Бог, а вот и порог («В Сабурове»), - Вот он, Леша. Спрашивайте сами, - грубо отрезала Акулина («Алеша-дурачок») с дополнительным значением конкретно-указательной локализации; «Вот баба-то! - ужаснулся Андрей Николаевич, когда Наташа ушла, не бросив взгляда на окно, за которым он прятался. - И слава Богу, что я на ней не женился» («У окна»), Писк один несется от растоптанных, да никто и слышать его не желает. Туда им и дорога! («У окна») с эмоционально-экспрессивной оценкой восприятия бытия предмета.
В синтаксеме номинатива утверждается бытие предмета или явления в расширенном настоящем времени. Однако некоторые из конструкций, встречающихся в текстах Л. Андреева, выбиваются из этого ряда, т. к. содержат в себе формальные показатели буду-
щего времени или сослагательного наклонения: Завтра светлое Христово воскресение... («Баргамот и Гараська»), Послезавтра срок за квартиру, нужно платить пятьдесят рублей, а у него в наличности всего десять («Защита»); И вдруг бы у него богатство и власть, и он точно стоит на широкой равнине, на виду у всех («У окна»). В таком случае «вещественное значение детерминанта [или грамматическое значение частицы. - И.А.] может противоречить общему грамматическому значению настоящего времени. Лексически детерминант указывает на будущее время, но значение бытийности смещается во временном плане и воспринимается как долженствующее наступить после момента речи» [4, с. 52].
Отметим некоторые особенности функционирования предложений ядра поля бытийности в художественном тексте (на материале прозы Л. Андреева). Предложения, представляющие модели с собственно экзистенциальным предикативным признаком, конкретизированным глаголами быть, жить, существовать, выполняют в художественном тексте Л. Андреева характерологическую, описательную и композиционную функции.
В характерологической функции выступают предложения с глаголом быть (существовать), обозначающие существование понятий, абстрактных идей (компонентов внутреннего мира человека) во «внутреннем, физическом или психическом, микромире человека» [5, с. 15]: Но все единогласно находили, что странность какая-то в Сергее Петровиче, несомненно, существовала, и не заметили ее тогда же только потому, что вообще на Сергея Петровича внимания обращали мало («Рассказ о Сергее Петровиче»).
Характеристика того или иного лица содержится и в предложениях с указанными глаголами, локализатором «весь мир» (реже - «фрагмент мира») и субъектом - бытующим лицом [5, с. 15-16]: И только помощник секретаря, который берет у него переписанные бумаги и дает новые, знает, что существует на свете очень исполнительный и скромный чиновник, пишущий «д» с большим росчерком и «р», похожее на скрипичный знак, и что зовут его Андреем Николаевичем, товарищи дразнят его Сусли-Мысли, а фамилия известна одному казначею («У окна»).
Характерологическую функцию выполняют предложения с глаголом быть, обозначающие существование предметов во внешнем микромире человека; в этих предложениях чаще всего изображается, описывается одежда или внешность человека (формируются тек-
стовые фрагменты с семантикой «описание лица»): На ней была красная ситцевая блуза, запачканная сажей и лоснившаяся на
том месте, где округло выступала молодая, почти девическая грудь («У окна»); На нем было меховое пальтецо и высокие калоши, в которых он с трудом передвигал ноги («Валя»).
Описательную функцию выполняют следующие разновидности собственно-бытийных предложений:
— предложения с глаголом быть, обозначающие существование предметов в определенном фрагменте мира (изображается, описывается именно этот фрагмент мира): - Ну, послушай, зачем эта игрушка тебе? Ведь ты такой большой, что будешь ты с нею делать?.. Вон там книги есть, с рисунками («Ангелочек»);
— предложения с глаголом быть, обозначающие существование лиц в определенном фрагменте мира (изображается, описывается именно этот фрагмент мира): «Тройка» поведения - ерунда, но в классе есть двое учащихся на казенный счет, которые должны будут уйти из гимназии («Молодежь»);
— предложения с глаголом быть, обозначающие существование абстрактных понятий или неопределенных признаков (выраженных неопределенным местоимением с определением) в каком-либо фрагменте мира (изображается, описывается именно этот фрагмент мира): Здесь было пиршество зверей, и, внезапно отброшенный по ту сторону человеческой, понятной и простой жизни, он обонял жгучее сладострастие, разлитое в воздухе, и расширял ноздри («Бездна»); Оттого и была так красива эта игрушечка, оттого и
было в ней что-то особенное, влекущее к себе, не передаваемое словами («Ангелочек»).
Композиционная функция собственно-бытийных предложений связана с выражением обобщенной информации, соотносимой с жизненным опытом героев или автора и универсальным знанием: Раз есть возможность разлюбить - значит, любовь существует («У окна»); Были на свете женщины умные, хорошие и талантливые, но справедливой женщины мир еще не видал и не увидит («Мысль»).
Композиционную функцию выполняют предложения с глаголами быть (существовать), субъектами при которых являются наименования множеств, классов предметов, лиц, а также природные и социальные процессы как понятия. Предложения этого подтипа композиционно значимы в прозаических произведениях Л. Андреева, поскольку оформляют основную мысль текста или его части, кульминационное размышление или вывод.
Например, рассказ «Первый гонорар», повествующий о первом деле молодого адвоката Толпенникова, защищавшего жену генерала, виновную в нарушении акцизного законодательства, заканчивается словами патрона Толпенникова, утверждающего, что для адвоката не важно, виновен ли в действительности его клиент: И нет никакой действительности, а есть очевидность («Первый гонорар»).
Собственно-бытийные предложения, выполняющие композиционную функцию и построенные как универсальные формулы, афоризмы, сентенции, пословицы, соотносят информацию, известную герою, с человеческим фондом знания, общими законами мироустройства, «проецируя ее на общечеловеческое время за темпоральные рамки данного текста» [6, с. 395].
Однокомпонентная модель, представленная синтаксемой номинатива и являющаяся формально-грамматической разновидностью собственно-бытийных моделей, отличается от ядерной модели не только формально: предметный признак существования, наличия вер-бально не выражен, но и функционально: предложения, построенные по этой модели, чаще всего выполняют в текстах Л. Андреева описательную функцию.
Номинативные предложения, представленные разными разрядами имен существительных, имеют свою специфику в выполнении описательной функции. Так, если позиция номинатива занята существительным с конкретным значением (значением собственно предмета или лица), номинативное предложение не просто констатирует факт наличия предмета самого по себе, а характеризует пространство, данное человеку в непосредственном восприятии, «здесь» и «сейчас» [7, с. 115], «оно возникает как отражение наличествующего «кусочка действительности» в восприятии субъекта речи, наблюдателя, чаще не названного, но очевидного из контекста» [7, с. 133]: Вот длинный ряд маленьких бугорков. Кто там [похоронен]? («Прекрасна жизнь для воскресших»); - У вас глаза голубые, а в них светлые точечки, как искорки, - ответил он, рассматривая ее глаза («Бездна»); «Кого это несет нелегкая?» - подумал Баргамот, заглянул за угол и всей душой оскорбился. Гараська! Сам с своей собственной пьяной особой, - его только недоставало! («Баргамот и Гараська»).
Номинативное предложение с главным членом, выраженным отвлеченным именем существительным, констатирует наличие определенного состояния, приписывая это состояние его носителю (среде). В зависимо-
сти от лексического наполнения указанной схемы предикативный признак конкретизируется как существование состояния природы, окружающей среды, момента или периода времени, стихийного явления (описательная функция): И опять тишина, и опять тихий, полный страха шепот («Ложь»); Сейчас 12 часов, и я только что кончил... («Первый гонорар»); Резкий, продолжительный звонок по коридорам («Молодежь»); как существование внешнего (физического) или внутреннего (интеллектуального и эмоционального) состояния субъекта (характерологическая функция): «Запой!»— с ужасом подумал Николай Иванович, но сейчас же ужас этот сменился радостью,— радостью человека, который бросается в пропасть, чтобы избавиться от головокружения («Из жизни штабс-капитана Каблуко-ва»); Оттого у него припадки тоски, оттого он ищет в жизни невозможного («Друг»).
Необходимо отметить, что в художественных текстах Л. Андреева встречаются случаи совмещения текстооборазующих функций в синтаксеме номинатива: выполняя основную, описательную, функцию, номинатив в некоторых случаях выступает в композиционной или экспрессивно-оценочной функциях. Так, собственно-бытийные и указательно-бытийные номинативные предложения не только описывают непосредственно воспринимаемый «кусочек действительности» или состояние, но и «служат интродукцией к тексту, т. е. к последующим сообщениям о предмете, который они вводят в фонд общих знаний собеседников, выделяя из ряда однородных объектов» [5, с. 221]. Композиционная функция таких предложений состоит в том, что они начинают текст в целом или его новую часть и обозначают предмет дальнейшего повествования. Например, начало рассказа «Нет прощенья»:
Курсистка. Молоденькая, такая молоденькая - совсем еще девочка. Нос тонкий, красивый, но по-детски еще незаконченный: не то он прямой, не то с горбинкой, не то просто вздернутый; и такие же незаконченные, пухлые губы, от которых как будто пахнет шоколадными конфетами и красной карамелью. И так щедры, так пышны тонкие волосы, густой и ласковой волной окутавшие голову, что при взгляде на них приходят мысли обо всем самом хорошем и светлом, что есть на земле: о золотом утре на голубом море, о весенних жаворонках, о ландышах и пахучей разросшейся сирени<...>
Все это успел рассмотреть наблюдательный Митрофан Васильевич Крылов, пока прошла полстанции тягучая конка.
Эмоционально-бытийные номинативные предложения выполняют описательную и экспрессивно-оценочную функции, одновременно отмечая существование лица (предмета) в восприятии героя и выражая отношение героя к воспринимаемому:
Ожидали короля, а явился шут. Ожидали дракона, а явился носатый буржуа с носовым платком. Смешно, и странно, и немного жутко. Уж не произошло ли подмены?
- Это я - король, - говорит Двадцатый.
Да, это он: какой смешной! Вот так король! («Так было»)
Приведенные нами примеры подтверждают замечание П.А. Леканта о том, что функциональное значение номинативных предложений «обусловлено определенным синтаксическим окружением, определенным типом контекста» [4, с. 49]. Наиболее ярко это проявляется при использовании рядов бытийных предложений в функциональном описательном значении. В таком случае бытийные предложения могут выполнять роль своего рода опорных вех, вызывающих в сознании читателя наглядно-чувственные представления: <...> и тут творилось что-то таинственное, страшное. Острый, как нож, смех; продолжительные, жалобные вопли; кривые полеты, как у летучей мыши; странная, дикая пляска при багровом свете факелов, кутающих свои кривые огненные языки в красных облаках дыма; человеческая кровь и мертвые белые головы с черными бородами... («Валя»); Сбежавшись в кучу, как испуганное грозой стадо, жались друг к другу домишки с дырявыми крышами, переломанными коньками, выпертыми вперед, как стариковские подбородки, окнами. Потом пустырь, остатки забора, забитый колодец, с опустившейся вокруг землею - и огромные липы за высокой полуразобранной огорожей, большой барский дом, какими-то судьбами попавший в это захолустье, давно уже не жилой, дряхлый, с закрытыми ставнями и за-
ржавевшей от времени железной дощечкой: «Сей дом продается». Дальше опять домишки и три подряд голые, кирпичные корпуса без орнаментов, с редкими ввалившимися окнами
(«Губернатор»).
Следовательно, номинативные предложения как формально-грамматическая разновидность бытийных предложений выполняют в прозаических текстах Л. Андреева в первую очередь описательную функцию.
Таким образом, приведенный нами фрагмент исследования семантико-синтаксического поля бытийности позволяет показать, что текстооб-разующая функция предложения с бытийным значением определяется семантикой модели, по которой построено данное предложение, и, следовательно, отнесенностью предложения к той или иной зоне семантико-синтаксического поля бытийности, а также особенностями художественной картины мира автора текста.
Список литературы
1. Востоков В.В. Система грамматических значений простого предложения в современном русском языке: Монография. Арзамас: Изд-во АГПИ, 2000. 284 с.
2. Тихонова И.В. Семантико-синтаксическое поле бытийности в прозе Л. Андреева: Автореф. дис. ... канд. филол.наук. М., 2005. 24 с.
3. Категории бытия и обладания в языке / Отв. ред. Ярцева В.Н. М.: Наука, 1977. 260 с.
4. Лекант П. А. Синтаксис простого предложения в современном русском языке. М.: Высшая школа, 1974. 160 с.
5. Арутюнова Н.Д., Ширяев Е.Н. Русское предложение. Бытийный тип: структура и значение. М.: Рус. яз., 1983. 198 с.
6. Золотова Г.А., Онипенко Н.К., Сидорова М.Ю. Коммуникативная грамматика русского языка. М.: Ин-т рус. яз. РАН, 1998. 528 с.
7. Золотова Г.А. Очерк функционального синтаксиса русского языка. М.: Наука, 1973. 351 с.
8. Андреев Л.Н. Собрание сочинений: В 6 т. Т. 1. Рассказы 1898-1903 гг. М.: Худож. лит., 1990. 639 с.
9. Андреев Л.Н. Собрание сочинений: В 6 т. Т. 2. Рассказы; Пьесы. 1904-1907 гг. М.: Худож. лит., 1990. 559 с.
References
1. Vostokov V.V. Sistema grammaticheskih znachenij
THE CENTRE OF THE SEMANTIC-SYNTACTIC FIELD OF EXISTENCE: MODELS WITH THE SEMANTICS OF EXISTENCE (BASED ON THE MATERIAL OF L. ANDREEV'S PROSE)
I.V. Andreeva
The article provides a description of the centre of the semantic-syntactic field of existence based on the material of Leonid Andreev's early prose. The author examines in detail one of the semantic zones in the center of this field, some models with the semantics of existence and the features of these models functioning in a literary text.
Keywords: existence, semantic-syntactic field, existential semantics, verbs and constructions with the meaning of existence.
prostogo predlozheniya v sovremennom russkom yazyke: Monografiya. Arzamas: Izd-vo AGPI, 2000. 284 s.
2. Tihonova I.V. Semantiko-sintaksicheskoe pole bytijnosti v proze L. Andreeva: Avtoref. dis. ... kand. filol.nauk. M., 2005. 24 s.
3. Kategorii bytiya i obladaniya v yazyke / Otv. red. Yarceva V.N. M.: Nauka, 1977. 260 s.
4. Lekant P.A. Sintaksis prostogo predlozheniya v sovremennom russkom yazyke. M.: Vysshaya shkola, 1974. 160 s.
5. Arutyunova N.D., Shiryaev E.N. Russkoe pred-lozhenie. Bytijnyj tip: struktura i znachenie. M.: Rus. yaz., 1983. 198 s.
6. Zolotova G.A., Onipenko N.K., Sidorova M.Yu. Kommunikativnaya grammatika russkogo yazyka. M.: In-t rus. yaz. RAN, 1998. 528 s.
7. Zolotova G.A. Ocherk funkcional'nogo sintaksisa russkogo yazyka. M.: Nauka, 1973. 351 s.
8. Andreev L.N. Sobranie sochinenij: V 6 t. T. 1. Rasskazy 1898-1903 gg. M.: Hudozh. lit., 1990. 639 s.
9. Andreev L.N. Sobranie sochinenij: V б t. T. 2. Rasskazy; P'esy. 1904-1907 gg. M.: Hudozh. lit., 1990. 559 s.
