CC BY
19
также возникает вопрос, по какой причине проводят акцию памяти террористов. Однако речь идет о людях, которых казнили, обвинив в теракте в минском метро, далеко не все согласились с выводами следствия, считая обвиняемых невиновными. Автор текста не смог отразить корректно, допустив языковую ошибку, в результате чего такой заголовок может вызвать лишь недоумение.
Другой пример - в 2014 году появившаяся статья на сайте «РИА-новости» под заголовком: «Невозможность могла быть причиной взрыва бытового газа в доме в Москве». Для обычного читателя подобный абсурд может стать, как минимум, поводом к недоумению, однако, автор той статьи лишь хотел передать идею, что достоверную причину взрыва устранить невозможно, что свидетельствует не только об ошибочном использовании языковых средств, но даже нарушении логических конструкций построения предложения [8].
Достижение высокого уровня прагматической адекватности потребует от журналиста знания тех факторов и условий, которые будут действовать в области отношений «текст - аудитория», воздействуя на результативность контактов со слушателем, читателем, зрителем, и предопределяют высокий уровень информативности текста. В то же время для разных слоёв аудитории журналист должен намеренно, по-новому, подготовить информацию [3].
Обеспечить прагматическую адекватность можно только с соблюдением трёх обязательных условий информативности. Основная часть исследователей полагает, что в массмедийных текстах в ходе их функционирования могут быть выработаны свои речевые нормы. В этом заключается эмпирическая целесообразность интегративного определения «медианорма». При этом сама природа
Библиографический список
данного феномена будет определяться «книжно-разговорным междуцарствием». Вот в связи с чем не просто нужно, но системно важно обеспечивать развитие и улучшение речевой культуры самого журналиста, определяющей меру, такт, вкус в области использования разных речевых компонентов, поставленных на грани нормативно-разговорного-ненормативного [7].
Стилистические изменения отличаются неравномерностью не только в разных профессиональных, социальных, возрастных категориях говорящих, но и в отношении к отдельным гражданам. Данные слова будут справедливыми в первую очередь по отношению к разным стилистически нормам, формирующимся в текстах масс-медиа. Понятно, что как раз СМИ активно могут формировать языковой вкус в современной эпохе, оказываясь под влиянием постмодернизма [2].
Такой тезис позволяет актуализировать оценку медиатекста не только в области отдельных языковых норм, но и коммуникативных и стилистических норм [5].
При этом сам медиатекст в XXI столетии продолжает улучшать собственный коммуникативно-прагматический статус и эффективно реализовывать перспективные возможности весьма мощного влияния на речевое сознание граждан, параллельно создавая языковой вкус и определённые языковые пристрастия у молодых людей. В эпоху «информационного общества» поток информации с каждым годом возрастает, при этом, мозг обычного человека не способен увеличить скорость обработки информации. Учитывая последние общественные тренды, эти требования к журналистам как операторам переработки информации и подачи её в удобоваримом виде будут только возрастать.
1. Белоедова А.В. Типы источников информации в современном медиадискурсе и проблемы их достоверности. Научные ведомости БелГУ. Серия: Гуманитарные науки. 2017; 7 (256): 87 - 94.
2. Володина М.Н. Язык средств массовой информации. Москва: Академический проект, 2008.
3. Ерофеева И.В. Аксиология медиатекста в российской культуре (репрезентация ценностей в журналистике начала XXI в.). Санкт-Петербург 2010.
4. Журавлев В.В. Влияние интернет-технологий на формирование пространства коммуникативных отношений между СМИ и потребителем. 2016; 40: 56 - 61.
5. Кашкин В.Б. Авторитетность как коммуникативная категория. Известия Волгоградского государственного педагогического университета. 2007; 5: 12.
6. Лисицкая Л.Г Стилистическая характеристика языка современных медиатекстов. Наука. Инновации. Технологии. 2010; 66: 214 - 219.
7. Нуриева Д.А. Проблематика языковой компетентности журналиста в современном мире. Учёные записки Казанского университета. 2015; Т. 159: 41 - 45.
8. Прохоров Е.П. Введение в теорию журналистики: учебник. Аспект Пресс, 2011.
References
1. Beloedova A.V. Tipy istochnikov informacii v sovremennom mediadiskurse i problemy ih dostovernosti. Nauchnye vedomosti BelGU. Seriya: Gumanitarnye nauki. 2017; 7 (256): 87 - 94.
2. Volodina M.N. Yazyksredstv massovojinformacii. Moskva: Akademicheskij proekt, 2008.
3. Erofeeva I.V. Aksiologiya mediateksta vrossijskoj kulture (reprezentaciya cennostej vzhurnalistike nachala XXI v.). Sankt-Peterburg, 2010.
4. Zhuravlev V.V. Vliyanie internet-tehnologij na formirovanie prostranstva kommunikativnyh otnoshenij mezhdu SMI i potrebitelem. 2016; 40: 56 - 61.
5. Kashkin V.B. Avtoritetnost' kak kommunikativnaya kategoriya. Izvestiya Volgogradskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta. 2007; 5: 12.
6. Lisickaya L.G. Stilisticheskaya harakteristika yazyka sovremennyh mediatekstov. Nauka. Innovacii. Tehnologii. 2010; 66: 214 - 219.
7. Nurieva D.A. Problematika yazykovoj kompetentnosti zhurnalista v sovremennom mire. Uchenye zapiski Kazanskogo universiteta. 2015; T. 159: 41 - 45.
8. Prohorov E.P. Vvedenie v teoriyu zhurnalistiki: uchebnik. Aspekt Press, 2011.
Статья поступила в редакцию 15.07.19
УДК 811.161.1 (470.67)
Kakvaeva S.B., Cand. of Sciences (Philology), teaching assistant, Dagestan State Medical University (Makhachkala, Russia), E-mail: [email protected]
NOMINATIVE SEMANTICS AND SYNTAX IN CONSTRUCTIONS WITH INTRANSITIVE SINGLE VERBS IN THE LAK LANGUAGE. The article discusses the meaning of the nominative in constructions with intransitive unary verbs of different semantics. Attention is drawn to the difficulty of defining the concept of "subject" in Dagestan languages. The thesis about the absence of a passive voice in Lak is questioned. The specificity of the verbs of existence, position, movement, state, and state transition is revealed. Derivatives and compound verbs with components uchin /tlun in the predicate position, which are involved in the formation of the construction of different semantics, are also considered. Thus, with monovalent verbs of different semantics (verbs of action, process, state), the only actant, whether Agens or Paciens, finds a single coding method - the form of the nominative.
Keywords: Lak language, case, semantic role, subject, semantics of sentences of nominative structure.
С.Б. Какеаееа, ассистент, канд. филол. наук, Дагестанский государственный медицинский университет, г. Махачкала, E-mail: [email protected]
СЕМАНТИКА И СИНТАКСИС НОМИНАТИВА В КОНСТРУКЦИЯХ С НЕПЕРЕХОДНЫМИ ОДНОМЕСТНЫМИ ГЛАГОЛАМИ В ЛАКСКОМ ЯЗЫКЕ
В статье рассматриваются значения номинатива в конструкциях с непереходными одноместными глаголами разной семантики. Обращается внимание на сложности определения понятия «подлежащее» в дагестанских языках. Подвергается сомнению тезис об отсутствии пассивного залога в лакском языке. Выявляется специфика глаголов существования, позиции, движения, состояния и перехода состояния. В статье также рассматриваются производные и составные глаголы с компонентами учин/т1ун в позиции предиката, которые участвуют в образовании конструкции разной семантики. Показано, что при одновалентных глаголах разной семантики (глаголы действия, процесса, состояния) единственный актант, будь то Агенс или Пациенс, находит единый способ кодирования - форму номинатива.
Ключевые слова: лакский язык, падеж, семантическая роль, подлежащее, семантика предложений номинативной структуры.
Введение
Центральное место в системе именного формообразования занимает номинатив (именительный падеж), от которого непосредственно или через посредство интерфиксов косвенных основ образуются все остальные падежи: ч1ира
'стена' - ч1ира-л, арс 'сын'- арс-на-л, бак1 'голова' - бак1-ра-л, хъу 'пашня' -хъу-ни-л, вац1а 'лес' - вац1-лу-л, хавар ' весть'- хавар-дану-л и т. д. Номинатив и в синтаксисе относится к ядерным падежам, претендующим на роль подлежащего элементарного (простого) предложения. Эти претензии оправданы тем, что
именной член в номинативе является контролёром классного согласования всех членов предложения, изменяющихся по классам:
(1) Ппу (1 кл.) шаеа ур 'Отец дома находится (есть)' - Ссу (3 кл.) шаппа бур 'Сестра дома находится (есть) ' - Нину (2 кл.) шарда дур 'мать дома находится (есть) ' - Хъус (4 кл.) шарда дур 'Имущество дома находится (есть)'.
При этом номинатив занимает не только позицию субъекта при одноместных глаголах, как в (1), но и прямого объекта, как в (2):
(2) Ниттил (2 кл.) арс (1 кл.) цич1ана (1 кл.) уецунни (1 кл.) ' Мать сына к себе забрала'- Ниттил душ (3 кл.) цич1анма (3 кл.) буецунни - 'Мать дочь к себе забрала', Арснал (1кл.) нину (2 кл.) цач1анна дурцунни (2 кл.) 'Сын мать к себе забрал'.
От имени в номинативе зависят и личные окончания глагола:
(31) На_(1 л. ) нину (2 кл.) ттуч1анна дуцав 'Я мать к себе забрал' - (32) Ина (2 л.) нину (2 кл., 3 л.) вич1анна (2 кл.) дурцунни (2 кл., 3 л.) 'Ты мать к себе забрал' - (33) Ина (2 л.) ниттил цич1анаувцунна - Тебя мать к себе забрала.
Комментарий: в (31) личное местоимение 1 лица выступает в роли субъекта, глагол в форме настоящего перфектного времени в лице согласуется с субъектом (окончание -ав), классное согласование остаётся объектным; в (32) субъектом является 2 лицо, однако личное и классное согласование контролируется объектом. В (33) представлен случай, когда локуторы (1-2 лица) в позиции прямого объекта контролируют классное и личное согласование глагольных и неглагольных членов предложения.
1. Номинатив и проблема подлежащего в дагестанских языках
Именительный падеж в языках эргативного строя, в отличие от того же падежа в языках номинативного строя, противопоставленного аккузативу в конструкциях с переходными глаголами, в трудах исследователей языков эргатив-ного строя получил название абсолютива (М.М. Мещанинов, ГА. Климов, М.Е. Алексеев, А.Е. Кибрик и др.). Абсолютив, объединяющий ядерный актант непереходного глагола с одним из ядерных актантов переходного в роли Пациенса, как считает А.Е. Кибрик, является гиперролью, обозначающей непосредственного, ближайшего, наиболее затрагиваемого участника ситуации. «Абсолютив противопоставлен при переходном глаголе участнику с гиперролью Агентива -наиболее агенсоподобному из нескольких участников ситуации» [1, с. 124]. Нах-ско-дагестанские языки А.Е. Кибрик относит к семантически эрагативным языкам, в которых «ролевые характеристики актантов непосредственно кодируются морфологическими средствами и являются при конкретном глаголе постоянными. В частности, в таких языках отсутствуют залоги». [1, с. 128]. Однако последнее утверждение может быть оспорено, поскольку залоговые преобразования в дагестанских языках возможны, только осуществляются они не перекодированием падежей, а другими средствами. Так, конструкция с переходным глаголом «действия» может быть преобразовано в «страдательную» конструкцию:
(41) Зузалтрал бригадалул къатри дурунни 'Бригада строителей построила дом' - (42) Къатри дурну дур 'Дом построен ' - при этом субъект действия сокращается до нуля, а глагол действия в форме перфекта заменяется аналитической формой, состоящей из перфектного деепричастия и связки. Замена подлежащего действительного оборота дополнением в творительном падеже и в русском языке не является единственным способом пассивизации: пассивными являются и конструкции типа Дом построен в срок, близки к пассивным и односоставные предложения типа Дом построили в срок.
Проблема подлежащего является одной из широко обсуждаемых проблем описания языков эргативного строя. Как отмечает Е.А. Кибрик, «несмотря на многовековую историю существования этого термина, понимание его общеязыковой сущности до последнего времени было на донаучном уровне» [1, с. 119]. Формально-грамматические определения подлежащего, эффективные для конкретных языков, на которых они ориентированы (например, русского) языков, оказались непригодными для других языков, так как «в каждом языке имеется свой непредсказуемый арсенал формальных средств кодирования подлежащего» [там же.] С учётом достижений современной лингвистики Е.А. Кибрик» [1, с. 119 - 129] обращает внимание на функции именного члена, претендующего на место подлежащего. В иерархии характеристик подлежащего прежде всего внимание обращается на его различительную функцию в сфере именных членов предложения. Подлежащее связано с ролевыми характеристиками участников описываемой ситуации: подлежащее прежде всего кодирует обычно Агенс; если такого актанта у предиката нет, то первым кандидатом на позицию подлежащего является Пациенс.
На втором месте после ролевой когнитивной сферы находится, как считает А.Е. Кибрик, коммуникативная (дискурсивная) сфера. Подлежащее часто сообщает известную информацию и совпадает с темой, а прямое дополнение - новую, совпадающую с ремой.
В-третьих, на выбор подлежащего, по мнению автора, влияет онтологическая когнитивная сфера, связанная со свойствами референтов: имена, обозначающие одушевлённых участников ситуации, особенно людей, тяготеют к позиции подлежащего, а неодушевлённые - к позиции прямого дополнения. При этом среди множества людей наиболее тяготеют к позиции подлежащего имена участников речевого акта (концепты дейктической когнитивной сферы).
В реляционной иерархии, представленной автором, первое место занимает подлежащее, являющееся наиболее обязательным компонентом предложения. На втором месте стоит прямое дополнение. Вместе с подлежащим оно входит
в ядро предикатно-аргументной структуры. Третье место в иерархии занимает непрямое дополнение, которое значительно более, чем подлежащее и прямое дополнение, нагружено ролевой онтологической семантикой и с наибольшей лёгкостью может входить в ядро. Косвенные дополнения (те члены, которые традиционно относят к обстоятельствам) имеют конкретную ролевую семантику (например, место, время, причина, образ действия).
В связи с эргативной конструкцией (и не только с эргативной) в языкознании возникает и другой вопрос, озвученный в работах А.Е. Кибрика: какую именную группу следует называть подлежащим в предложениях с двухместным глаголом. Представляются следующие альтернативы:
1. Агентивная: концепт подлежащего не зависит от падежного оформления ИГ (именной группы), т. е. подлежащее является семантической сущностью, универсально представленной во всех языках. Эта концепция представлена в описательных грамматиках по дагестанским языкам, её придерживаются составители школьных грамматик, её представил и К.И. Казенин в работе по лакскому синтаксису [2, с. 55 - 58].
2. Пациентная: подлежащим переходного глагола является Пациенс , который имеет то же оформление, что и единственный актант одноместного глагола. Эта точка зрения появилась ещё на заре изучения эргативных языков, как теория пассивности этих языков, она представлена и в работах П.К. Услара [3, с. 10 - 12; 4, с. 122 - 123; 5, с. 141].
3. Амбивалентная: возможны оба типа эргативных языков, и окончательный ответ зависит от их синтаксических свойств. В действительно эти языки не образуют гомогенного класса, поскольку синтаксическое поведение этих актантов варьирует. Например, наличие в лакском языке биноминотивной конструкции и некоторые другие случаи падежного кодирования субъекта ситуации не позволяют однозначно решить вопрос о подлежащем в лакском языке.
Этот вопрос актуален для глагольных предложений, формируемых глаголами с двумя и более валентностями.
2. Номинатив при одноместных глаголах
Семантическая характеристика номинатива в разных синтаксических конструкциях зависят от семантики предиката и семантически согласуется с ним. Семантическая и валентностная характеристика глаголов даётся в работах РГ. Эльдаровой [6] , на которую опирается в описании структурно-семантических типов предложения в лакском языке Ж.Д. Баширова [7], по мере необходимости их касается и К.И. Казенин при описании синтаксиса лакского языка [2]. Вопросы семантики занимают значительное место и в работе С.Э. Шамсудиновой [8] .
При анализе семантики номинатива в конструкциях с одноместными непереходными глаголами мы опираемся на семантическую характеристику глаголов в названных работах.
В предложениях с одноместными непереходными глаголами имя (ИГ) в номинативе занимает позицию субъекта и является единственным актантом, претендующим на роль подлежащего. В таких предложениях отражается восприятие и познание человеком предметов в их локализованном существовании, в их функциональных характеристиках и состояниях.
В экзистенциальных предложениях основным предикатом, обозначающим существование, является бытийный глагол бик1ан 'быть' в его личных и модально-временных формах (бур'есть', бия 'был' и др.). В большинстве случаев бытийные предложения обозначают локализацию предмета в пространстве. Субъект может быть как личным, так и неличным - названием живых существ, растений, предметов разной семантики. Непроизводных глаголов со значением 'жить', 'обитать', 'расти' в экзистенциальном значении в лакском языке нет, имя субъекта само предполагает эти значения, они входят в фоновое знание говорящих. Например:
(5) Жул арс цала кулпатращал шагьрулий ур 'Наш сын с семьёй живёт в городе'.
(6) Арктикалий к1яла цухьри буссар 'В Арктике белые медведи обитают'.
(7) Багъраву гьивчул, хъюртул мурхьру бур 'В саду яблоневые, грушевые деревья растут'.
(8) Жул шяравалу зунттул ухнилу дур 'Наше село у подножия горы находится'.
Глаголы позиции типа 'стоять', 'лежать' и подобные для обозначения локализации неодушевлённого предмета в пространстве в лакском языке не употребляются:
(9) Столданий самовар дур 'На столе есть самовар'.
(10) Ч1анкъатлуву хъаттирду дия, ч1ирттай барбисуртту бия 'На полу были паласы, на стенах были ковры'.
Положение предмета в пространстве, его локализация часто связана с предшествующим действием, в котором лицо или предмет участвовали в качестве субъекта или объекта. Производное состояние субъекта обозначается аналитической формой сказуемого, состоящего из перфектного деепричастия основного глагола и глагола связки 'быть' в соответствующей грамматической форме:
щяик1ан 'сесть' - Къужа ккурч1ав щяивк1ун ур 'Старик на годекане сидит' (букв.: сидя есть);
уттуишин 'лечь' - Къашайшала шаний уттуиехьуну ур 'Больной лежит (букв. : лёжа есть) на постели';
ч1ирай лахъан 'повесить на стену' - Ххаржан ч1ирай лархъун дур 'Кинжал на стене висит'(букв.: повесив есть и т. д.
Отрицание существования выражается глаголом къабик1ан (бакъар) 'не быть, не существовать': 1) Щархъаву школарду къабиек1ееар 'В аулах школ не было': 2) Ппу шава акъар 'Отца дома нет'.
Существование предмета связано с его возникновением, появлением. Глаголы ляхъан 'появиться, зародиться', бан /ан/дан 'родиться', хьун 'появиться, случиться', ххяххан 'вырасти, появиться (о растениях)' и под. связаны с возникновением, началом существования: 1) Лакрал чичру лярхъуееар 300 шинал хьхьич1 'Лакская письменность появилась 300 лет назад': 2) Мурхьирай къупру хьуну бур 'На дереве почки появились': 3) Марщай ииаиххяеххун бур 'На краю поля шиповник вырос ' и т. д.
Возникновение чаще связано с созиданием, в котором участвует деятель (роль агенса) и созидаемый объект. Такие глаголы относятся к переходным и рассматриваются ниже (см. п. 3).
К глаголам разрушения относятся такие лексемы, как гъагъан 'разбиться' (Урша гъавгъунни 'Кувшин разбился'), лекьан 'обрушиться, разрушиться' (Къатри леркьунни 'Дом обрушился'), багьан (Ч1ира багьунни 'Стена обрушилась'), лещан 'угаснуть, погаснуть'(Къавт1и леещунни 'Костёр угас', т1ат1ан 'износиться, обветшать' (Янна т1арт1унни 'Одежда износилась', аьян 'сгнить' ( Нувщи аьеунни 'Картофель сгнил'): лиян 'распасться, перестать существовать' (Щар лирссар 'Аул перестал существовать, распался') и др. Номинатив при таких предикатах обозначает пассивный субъект.
Один и тот же глагол может употребляться и как непереходный, и как переходный, например: бивч1ан 'умереть/убить', гъагъан 'сломаться/ сломать', лещан 'погаснуть/погасить' и под. Такие лабильные глаголы могут создавать как номинативную, так и эргативную конструкции предложения. Если лабильный глагол употреблён в эргативной конструкции в переходном значении, то номинатив обозначает прямой объект: Бадрижатлул (эрг.) цихуна ахчилачисса Аслан-Х1усайн (ном.) иек1уна. 'Бадрижат убила Аслан -Гусейна, который её компрометировал'.
Способ существования объекта в языке обозначается через его функционирование, при этом в роли наиболее обобщённого предиката выступает глагол зун 'работать', который обозначает процесс и относится к одновидовым дюратив-ным глаголам. Для обозначения вступления в процесс используется сочетание инфинитива с глаголом бик1ан в фазовом значении начала действия, конечная фаза выражается глаголом движения бац1ан 'остановиться': Ссят зун дирк1унни 'Часы заработали ' - Ссят зий дур 'Часы работают (идут)' - Ссят дарц1унни 'Часы остановились'.
Для обозначения природных явлений, связанных с метеорологией, используются разные глаголы с ослабленной семантикой. Имя в номинативе обозначает само явление, событие, а предикат является носителем, как правило, предикативных значений сказуемого. Деление на субъект и предикат в таких предикациях является формальным, они входят во фразеологический фонд языка, воссоздают картину мира в представлении носителей языка. Приведём некоторые глагольно-именные сочетания такого типа в начальной форме глагола - инфинитиве, при этом субъект сохраняет свою позицию подлежащего, в отличие от русского языка, где именительный падеж с инфинитивом в словосочетании невозможен, а при номинализации он заменяется родительным падежом. Ср.: Весна пришла > приход весны; Инт дурк1унни'Весна пришла' > инт дуч1аву (номинализация, масдарная трансформация), > инт дуч1ан (инфинитивная трансформация).
Для предикатного оформления природных (метеорологических) концептов чаще всего употребляются глаголы движения (буккан 'выйти', биян 'дойти', ба-гьан 'упасть' и др.) и глаголы звучания т1ун/учин 'звучать, говорить'. Например: баргъ 'солнце': баргъ буккан 'выйти', гьаз хьун 'подняться', бахьлаган 'скрыться', лаган 'уйти' - появление, движение в небе, заход: баргъ битан 'о распространении света', биян 'дойти': ттуруллул бугьан 'быть скрытым ('пойманным') тучей': баргъ бичин 'кинуть, засыпать' - о засухе:
гъарал 'дождь' : гъарал лач1ун 'пойти' (букв.: пристать, вцепиться):
чяехъа 'ливень': чявхъа бут1ин 'вылиться':
мик1 'град': мик1 бичин 'высыпаться':
хьхьем 'роса': хьхьем ритан 'расстелиться':
къуе 'гром': къув т1ун 'греметь',
ц1упар 'молния': ц1упар т1ун 'сверкать':
марххала: марххала бан 'сделаться':
еил 'иней': сил ритан 'расстелиться': нех, мугьали 'река', 'селевой поток': нех дуккан 'выйти, появиться':
марч, буран 'ветер', 'буря': марч бищун 'ударить':
ееае 'небо' : ссав диян 'дойти, достать'- о засухе, неурожае:
хъац1 'саранча': хъац1 багьан 'пасть':
чани 'свет, рассвет': чани хьун 'стать', чани хъя-хъя т1ун 'трескаться, трещину давать':
ц1ан 'тьма, темнота': ц1ан хьун 'стать', ц1ан лакьин 'закрыться' и др. Менее разнообразны предикаты, сопровождающие временные концепты. С именами ч1ун 'время', барз 'месяц', шин 'год' употребляются глаголы движения и становления дуч1ан 'придти', гьан 'пройти, кончиться', хьун 'стать'. Лексемы ч1ун 'время' и ссят 'час' в значении 'срок' употребляются с глаголом диян 'дойти, настать'. О наступлении времени намаза (к1юрххиц1ун 'предрассветный', ахт-тайн 'полуденный', ахттакьун 'предвечерний', марк1ач1ан 'вечерний', хъат1ан 'ночной') употребляется глагол бизан в значении 'наступить', а сами названия времени приобретают значения существительных 3 грамматического класса.
Значительную группу одноместных глаголов, формирующих номинативную конструкцию, составляют глаголы, обозначающие проиессы, связанные с изменением состояния, качества, позиции и других признаков предмета. Непроизводных глаголов такой семантики немного. К ним относятся, например, лах1ан 'согнуться', биян 'созреть', ссуссин 'стереться', бассан 'растаять ', бякъин'остыть ', кьакьан 'высохнуть', хъатан 'отсыреть', шанан 'спать', шашан 'свариться', та-тан 'скваситься' (о молоке) и подобные. Но основная масса предикатов с такой семантикой являются составными глаголами с компонентами хьун 'стать', учин/ т1ун 'говорить', бик1ан 'быть', буккан 'выйти', лаган 'пойти' и некоторые другие, которые сочетаются с «краткими прилагательными», звукоподражательными и звукосимволическими компонентами и другими неавтономными словами, реже с именами существительными в номинативе и генитиве: к1яла хьун 'побелеть', к1яла лаган 'побледнеть', меж бик1ан 'увянуть', кьат1 хьун ' осыпаться', иух учин 'протухнуть', рах1ат буккан 'успокоиться', жиндрал хьун 'сбеситься', бак1 буккан 'сохраниться, выжить'. Имя в номинативе при таких глаголах обозначат субъект состояния: Оьрч1 шанан ивк1унни 'Ребёнок уснул': Янна кьаркьунни 'Бельё высохло': Ккунукру цух увкуну бур 'Яйца протухли': Т1ут1ив междирк1ун дур 'Цветы завяли': Ккарччих1уркку т1ий дур 'Зуб шатается'и др.
Номинатив при глаголах движения кодирует роль активного субъекта, контролирующего движение. Основными глаголами движениями являются нан 'идти', занан 'ходить', гьан/лаган 'уйти', уч1ан 'прийти', биян 'дойти ', буххан 'войти ', буккан 'выйти'. Неконтролируемое движение обозначает глагол багьан 'упасть'. Глаголы движения в соответствии с семантикой распространяются формами слов с пространственными значениями, выполняющими роль обстоятельств. Особенностью лакского языка, как и других дагестанских языков, является отсутствие в них семы способа перемещения («пешком», «верхом», «на транспорте»). При необходимости способ передвижения обозначается вне глагола: ахьтта уч1ан 'прийти пешком', бурттий гьан 'отправиться верхом ', поездрай гьан 'поехать поездом'. Глаголы движения часто употребляются в составных глаголах и лексика-лизованных сочетаниях. Наиболее обобщённым значением обладает глагол нан 'идти', который употребляется и с темпоральными именами (ч1ун най дур 'время идёт', нех най дур 'река течёт'). Глагол нан грамматикализируется, обозначая направленное движение при отсутствии языке специальных лексем для обозначения таких глаголов (ср. в русском: идти-ходить, бежать - бегать, лететь - летать и под.). Сочетание перфектного деепричастия более конкретных глаголов движения со спрягаемой формой глагола нан образует данный способ глагольного действия: лихъан 'убежать'-ливхъун нан 'убегать', леххан 'полететь ' - левххун нан 'лететь', уч1ан 'спуститься ' - увч1ун нан 'спускаться', лахъан 'подняться ' - лавхъун нан 'подниматься', агьан 'упасть' - агьну нан 'падать'. Обобщённая функция приближения - удаления свойственна и глаголам уч1ан - гьан 'прийти -уйти' в сочетании конкретными глаголами, савнимые с приставочными глаголами в русском языке: левххун гьан улететь'-левххун буч1ан 'прилететь', ливхъун гьан 'сбежать ' - ливхъун буч1ан 'прибыть, спасаясь от чего-л.' Однако таких уточнений обычно не требуется, поскольку способ передвижения «подсказывается» самим субъектом или ситуацией: 1) Чит1улт интту цала кюрттарайн буч1ай ' Ласточки весной прилетают (прибывают) к своему гнезду': 2) Жуч1ан Московлия хъамал бувк1унни 'К нам из Москвы приехали гости '.
Движение в более широком смысле представлено и другими глаголами: бачин 'пойти, тронуться' (Поезд бавчунни 'Поезд тронулся'), бац1ан 'остановиться' (Машина ламуй бавц1унни 'Машина остановилась на мосту'), багьан 'упасть' (Мурхьирая гьивч багьунни 'С дерева яблоко упало'). Этот класс предикатов пополняет составными глаголами разной структуры:
1) краткое прилагательное + хьун 'стать' (гъан хьун 'приблизиться', арх хьун 'отдалиться':
2) связанные сочетания глагола хьун 'стать' с пространственными формами существительных и наречий в лативе ( ххютулунмай хьун 'придвинуться в тень', шихунай хьун 'придвинуться сюда', махъунай хьун 'отодвинуться назад' и под. изменяемые по классам формы):
3) звукоподражательные и звукосимволические основы + т1ун 'говорить' (сукку т1ун 'шевелиться', х1уркку т1ун 'шататься ', аьрчча т1ун 'хромать', ххярк т1ун 'ползать, т1анк1 т1ун 'прыгать' и др.).
Глаголы движениями преимущественно сочетаются с одушевлённым субъектом (агенсом), а также с вовлечённым в движение одушевлённым и неодушевлённым субъектом в номинативе (пациенсом).
Производные и составные глаголы с компонентами учин/т1ун в позиции предиката участвуют в образовании конструкции разной семантики. По исходной семантике данные компоненты являются двухвалентными и требуют прямого объекта, выражающего содержание, тему речи или звучания. Звукоизобрази-тельный компонент в них «погашает» позицию прямого объекта. В таких случаях в значении непереходного глагола они образуют номинативную (1) конструкцию и квазиэргативную (2) конструкции: (1) Ажари (ном.) эоь т1ий бур 'Петух кукарекает' - (2) Ажарттул (эрг) эоь увкунни ' Петух прокукарекал'. При переходной семантике сложного глагола прямое дополнение оформляется косвенным падежом, чаще всего аллативом серии суперэссива («на что?»): к1иссурайн кьац1 т1ун 'кусать палец' (о выражении досады). Такие предикаты будут рассмотрены в связи с описанием эргативной конструкции и её вариантов.
Таким образом, при одновалентных глаголах разной семантики (глаголы действия, процесса, состояния) единственный актант, будь то Агенс или Пациенс, находит единый способ кодирования - форму номинатива.
Библиографический список
1. Кибрик А.Е. Константы и переменные языка. Санкт-Петербург, АЛЕТЕЙЯ, 2003.
2. Казенин К.И. Синтаксис современного лакского языка. Махачкала: ИЯЛИ ДНЦ РАН, Изд-во АЛЕФ, 2013.
3. Услар П.К. Этнография Кавказа: Языкознание. II. Чеченский язык. Тифлис, 1888.
4. Услар П.К. Этнография Кавказа: Языкознание. III. Аварский язык. Тифлис, 1889.
5. Услар П.К. Этнография Кавказа: Языкознание. IV. Лакский язык. Тифлис, 1890.
6. Эльдарова РГ Морфология лакского глагола. Диссертация ... кандидата филологических наук. Махачкала, 1995.
7. Баширова Ж.Д. Структурно-семантические типы простого предложения в лакском языке. Махачкала, 2011.
8. Шамсудинова С.Э. Словообразование глаголов в лакском языке. Диссертация ... кандидата филологических наук. Махачкала, 2009.
References
1. Kibrik A.E. Konstanty iperemennyeyazyka. Sankt-Peterburg, ALETEJYa, 2003.
2. Kazenin K.I. Sintaksis sovremennogo lakskogo yazyka. Mahachkala: lYaLI DNC RAN, Izd-vo ALEF, 2013.
3. Uslar P.K. 'Etnografiya Kavkaza: Yazykoznanie. II. Chechenskij yazyk. Tiflis, 1888.
4. Uslar P.K. 'Etnografiya Kavkaza: Yazykoznanie. III. Avarskijyazyk. Tiflis, 1889.
5. Uslar P.K. 'Etnografiya Kavkaza: Yazykoznanie. IV. Lakskijyazyk. Tiflis, 1890.
6. 'El'darova R.G. Morfologiya lakskogoglagola. Dissertaciya ... kandidata filologicheskih nauk. Mahachkala, 1995.
7. Bashirova Zh.D. Strukturno-semanticheskie tipy prostogo predlozheniya v lakskom yazyke. Mahachkala, 2011.
8. Shamsudinova S.'E. Slovoobrazovanie glagolov v lakskom yazyke. Dissertaciya ... kandidata filologicheskih nauk. Mahachkala, 2009.
Статья поступила в редакцию 15.07.19
УДК 811.161.1 (470.67)
Kakvaeva S.B., Cand. of Sciences (Philology), teaching assistant, Dagestan State Medical University (Makhachkala, Russia), E-mail: [email protected]
STATE, PROCESS AND ACTION IN LAK LANGUAGE (BASED ON THE MATERIAL OF SEMANTIC PRIMITIVES: "TO BE," "BECOME," "MAKE"). The article studies a current problem of features of the expression of subject-object relations in the Caucasian languages, with particular attention to the Lak language. The author gives a generalized description of the semantic-syntactic structure of verbs with the meaning "be", "become", "make" in Lak language, the system of meanings and their role in the verb form-formation and word-formation. It is postulated that these verbs are the carriers of the primary semantics of the state (bik1an / bur), process (hun) and action-process (ban / buvan). The material allows to conclude that the verbs bur / bik1an 'to be', hun 'to happen, become' and ban 'do' are indicators of the semantics of state, process and action-process in Lak.
Key words: Lak language, syntactic semantics, semantic roles, states, processes, and actions, case frame, ergative design, binominative construction.
С.Б. Какеаееа, канд. филол. наук, ассистент, Дагестанского государственного медицинского университета, г. Махачкала, E-mail: [email protected]
СОСТОЯНИЕ, ПРОЦЕСС И ДЕЙСТВИЕ В ЛАКСКОМ ЯЗЫКЕ
(НА МАТЕРИАЛЕ СЕМАНТИЧЕСКИХ ПРИМИТИВОВ: «БЫТЬ», «СТАТЬ», «СДЕЛАТЬ»)
Статья посвящена актуальной на сегодняшний день проблеме особенностей выражения субъектно-объектных отношений в кавказских языках, в данном случае в лакском языке. Автор даёт обобщенную характеристику семантико-синтаксической структуре глаголов со значением «быть», «стать», «сделать» в лакском языке, системе значений и их роли в глагольном формообразовании и словообразовании. Постулируется положение о том, что эти глаголы являются носителями первичных сем семантики состояния (бик1ан /бур), процесса (хьун) и действия-процесса (бан /буеан). Кроме того, представленный материал позволяет сделать вывод, что глаголы бур / бик1ан 'быть', хьун 'случиться. стать' и бан 'сделать' являются индикаторами семантики состояния, процесса и действия-процесса в лакском языке.
Ключевые слова: лакский язык, синтаксическая семантика, семантические роли, состояния, процессы и действия, падежная рамка, эргативная конструкция, биноминативная конструкция.
Введение
Вопросы структуры кавказских языков, квалификация их типологического состояния привлекали внимание исследователей, начиная с П.К. Услара и до современных представителей лингвистического кавказоведения. В фокусе внимания при этом оказались особенности выражения субъектно-объектных отношений в кавказских языках.
В грамматических очерках П.К. Услара (60-е годы XIX в.) рассматриваются вопросы структуры простого предложения, роль в предложении согласования глагола с именными членами, особенности падежной системы нахско-дагестан-ских языков и др. Так, исследуя чеченский и некоторые дагестанские языки, он приходит к выводу, что в них «нет глаголов действительных, а одни лишь страдательные: предмет действующий ставится в падеже творительном (instructive, aktiv) , а предмет, на который обращено действие - в именительном. В лакском языке не только нет падежа винительного, но даже и нет особой формы для означения падежа творительного (instructive, aktiv). Если действуют 1-е или 2-е лицо, то предмет действующий отличается от предмета, на который обращено действие, только тем, что располагается впереди: оба ставятся в именительном падеже» [1, с. 141].
Автор грамматических очерков целого ряда дагестанских языков А.М. Дирр обосновал существование в этих языках трёх лексических групп глаголов и предложил разграничивать соответствующие им модели предложений: эргативную, дативную (аффективную) и номинативную конструкции [2, с. 62].
Существенный вклад в изучение кавказских языков и эргативного строя в целом внесли исследования И.И. Мещанинова, А.С. Чикобавы, А.А. Бокарёва и др. как описательного, так и типологического характера. Работы И.И. Мещанинова, С.Л. Быховской, С.Д. Кацнельсона ещё в 30 - 40-е годы XX в. заложили в отечественном языкознании основы контенсивно-типологической схематики описания языков, в русле которой в 70 - 80-е годы ведутся исследования по кав-
казским языкам ГА. Климовым и М.Е. Алексеевым. Благодаря этим исследованиям понятие эргативного строя, ранее приравнивавшееся понятию эргативной конструкции предложения, стало ассоциироваться с целой системой явлений семантического, синтаксического и морфологического уровней.
В многочисленных работах, посвящённых анализу и сущности эргативной типологии, специфика эргативного строя связывается с распределением глагольной лексики по признаку переходности-непереходности. Как отмечал А.С. Чикобава, «проблема эргативной конструкции в конечном счёте сводится к проблеме переходного глагола соответствующих языков» [3, с. 12] . Такое положение обусловило интерес к семантике глагола, к падежному управлению и к семантической составляющей синтаксиса в целом. Так, М.Е. Алексеев в работе по типологии нахско-дагестанских языков анализ эргативного строя этих языков начинает перечислением важнейших семантических групп как переходных, так и непереходных глаголов, отмечая при этом, что состав этих групп в эргативных и номинативных языках совпадает лишь в своих наиболее общих чертах. Среди интранзитивных глаголов он отмечает 5 семантических групп, среди транзитивных - 9 таких групп [4, с. 173 - 179]. В основу лексико-семантической классификации легли различные признаки: традиционное выделение данного класса в лингвистической литературе, тематическая принадлежность лексемы, сочетаемость её с теми или иными семантическими классами имён, падежное управление.
В 70 - 90-е годы дагестанские языки оказались в поле зрения языковедов отделения теоретической и прикладной лингвистики филологического факультета МГУ, где под руководством Е.А. Кибрика методом полевой лингвистики интенсивно изучались как отдельные языки (арчинский, цахурский, багвалинский), проводились типологические исследования по именному словоизменению в дагестанских языках, по типологии эргативности с привлечением материала почти всех письменных и бесписьменных дагестанских языков. В последние десятилетия в работах типологической школы Е.А. Кибрика постулировалась
