CC BY
60
УДК 811.161.1-11:811.351
Э.Н. Алиева*
ВЫРАЖЕНИЕ ВОПРОСА В РУССКОМ, АНГЛИЙСКОМ И ЛЕЗГИНСКОМ ЯЗЫКАХ
Описанный в данной статье анализ показывает, что функционирование вопросительных предложений в общих чертах во всех трех языках совпадает. Они используются для выражения разных эмоциональных реакций (угроза, опасение, удивление, сожаление и др.).
В плане формальном в английском и лезгинском языках вопрос выражается не только синтаксически, но и морфологически — специальной грамматической формой слова или морфологической единицей, что составляет характерную особенность этих языков, отличающую их от русского.
Ключевые слова: вопросительные предложения, эмоциональные реакции, морфологическая единица, модальность, лезгинский язык.
Для сопоставления модальных значений ирреального плана, обозначаемых формами наклонений в сравниваемых языках, обычно берутся в качестве исходных основные значения морфологических и синтаксических наклонений хорошо изученных языков, к коим в данной статье относятся русский и английский, и выявляются способы их грамматического оформления в менее описанных (здесь — лезгинский язык). Это позволяет, с одной стороны, отталкиваясь от элементов содержательного плана, уточнить неоднозначно толкуемые в литературе значения морфологических форм ирреальных наклонений лезгинского глагола. С другой стороны, в русском и английском языках комплекс модальных значений описан не только на уровне морфологических форм выражения, но и на уровне синтаксиса. Это дает для анализа достаточно широкий набор ирреальных модальных значений, которые в лезгинском языке, в отличие от русского и английского, могут быть представлены специальными морфологическими формами. Конечно, целью данной статьи не является описание всего комплекса модальных значений и способов их выражения в сопоставляемых языках. Речь пойдет о правомерности отнесения вопросительного значения к сфере модальной семантики и способах выражения вопроса с модальным значением.
Основной целевой установкой вопроса является обращение к собеседнику, требующее ответа или разъяснения у него, т.е. побуждение слушателя к известному речевому акту, связанному с содержанием данного вопросительного предложения. «Иначе говоря, целевая направленность такого предложения — вызвать ответ, соотносительный с вопросом» [1.С.258]. Г. Пауль видит специфику вопроса в том, что он «занимает как бы промежуточное положение между положительным и отрицательным утверждением. Он выступает как нечто нейтраль-
* © Алиева Э.Н., 2009
Алиева Эльвира Низамиевна — факультет лингвистики и межкультурной коммуникации Московского института экономических преобразований
ное. Вопрос как таковой может быть облечен в форму утверждения или отрицания, нет существенной разницы между тем и другим случаем, но именно благодаря этой свободе выбора предпочтение отдается все же утвердительной форме — как более простой, а за отрицательной формой закрепляется функция выражения видоизменений и оттенков «чистого» вопроса» [2.С.161].
Из этих определений ясно: вышеприведенные авторы не относят различие в значении формы констатирующей и формы вопросительной к различиям модального характера на том основании, что вопрос может выражаться в разных наклонениях (например, do you go? ходите ли вы?; would you go? пошли бы вы? и т. п), а это свидетельствует о невозможности отнесения вопросительной формы к категориальным формам наклонения: «тогда оказалось бы, что в одной словоформе,— например, should (he) ask? Спроси (он)! — совмещаются две категориальные формы одной и той же грамматической категории, что совершенно исключается» [3.С.89].
Сегодня не вызывает сомнения отнесение вопросительного значения к сфере модальной семантики. Сложность представляет то обстоятельство, что вопросительное значение входит в разные оппозиции: в противопоставление высказываний по коммуникативной целеустановке по линии утверждение — вопрос — побуждение и в противопоставление модальных значений по линии реальность — гипотетичность — ирреальность [4.С.303-304].
Вопросительные формы глагола [5,6] или же формы вопросительного наклонения [7-9] как средства грамматического оформления обращения за ответом к собеседнику выделяют практически все исследователи лезгинского языка. Не выделяется как самостоятельное вопросительное наклонение в работе Э.М. Шей-хова [10.С.171-176]. Он считает, что модальное значение вопроса выражается в пределах изъявительного, уступительного и условного наклонений [10.С.174]. По нашему мнению, выделение вопросительного наклонения в лезгинском языке как самостоятельной грамматической формы является вполне оправданным.
Вопросительные предложения в любом языке обладают большей специфичностью в плане использования средств выражения, чем все другие виды предложения. В сравниваемых языках вопрос может выражаться интонацией, порядком слов, лексическими элементами (частицами, вопросительными словами), морфологическими единицами и т. д. Многообразие средств выражения вопроса свидетельствует об уникальности структуры данного типа предложения. Вопросительное предложение в английском языке в отличие от русского и лезгинского отличается инвертированным порядком слов. Однако для большинства английских вопросительных предложений при их построении характерны изменения не только в синтаксическом плане, но и в морфологическом, т.е. для английского вопроса присуще наличие в системе глагола особой морфологической формы для выражения вопроса, например: Does she speak English?; When did he return?
Вопросительное предложение в русском языке не характеризуется какой-либо специфической морфологической формой. Оно может выражаться интонацией, порядком слов, лексическими средствами: с помощью вопросительных слов, местоимений и наречий.
В лезгинском языке, как в русском и английском, также имеются различные лексические, синтаксические, интонационные способы выражения вопроса, в том числе выражение вопроса формами других наклонений. Но в отличие от русского и английского языков, в лезгинском языке имеется особая морфологическая единица, специально предназначенная для выражения вопроса. Это фор-
ма, образуемая присоединением к любой из форм изъявительного наклонения специального аффикса -ни.
Трактовка образования и значения этих форм, как правило, не вызывает в лезгиноведении разногласий, поэтому мы здесь на этом подробно не останавливаемся. Определение этой формы как самостоятельного наклонения можно аргументировать следующим образом. Вопросительное значение семантически про-изводно от эпистемического значения сомнения, неуверенности, предположения о реальности некоторой ситуации. Сомнение в реальности (т.е. подозрение в ирреальности) ситуации вызывает потребность запроса информации о том, реальна она или ирреальна. Следовательно, семантика обращения за ответом относится к ирреальным значениям объективной модальности. И если это обращение за информацией о реальности действия оформляется специальной морфологической формой, то нет оснований не считать эту форму наклонением. Возможность выражения вопроса и другими средствами этому не препятствует.
В лезгинском языке вопрос выражается в основном морфологической формой вопросительного наклонения, образуемой присоединением аффикса -ни к временным формам изъявительного наклонения, а также при помощи специальных вопросительных слов вуж? 'кто?', вуч ? 'что?', Myc? 'когда?' и др. или частиц типа жт, %ьи со значениями предположения и неожиданности соответственно в сочетании с интонацией. Вопрос может выражаться при специальном интонационном оформлении и формами других наклонений. Примеры: Kвeз кoлxoздuн мили жyнгaв aкyнaнu? (Н.М.) «Вы нового колхозного бычка видели?»; Вини Фamuмaдuн apaдa ca paxyн-лyьк1yьн xьaнaнu? (З.Э.) «Между тобой и Фатимой какой-нибудь разговор ábrn?»; Чи вaц1yн эквepuз килигиз к1aн янu вaз? (K.M.) «Хочешь посмотреть на огни нашей реки?» Все эти предложения выражают объективную модальность, основанную на конкретном действии, о совершении которого говорящий хочет знать.
Вопросительные предложения могут быть нейтральны в плане наличия дополнительных оттенков субъективной модальности. В лезгинском языке единицы аналогичного содержания, как правило, фиксируются как формы изъявительного наклонения. Однако некоторые типы вопросительных высказываний могут быть окрашены субъективно-модальными значениями. Например, суждение, «которое один коммуникант предъявляет для оценки другому коммуниканту, в ответе которого, кроме категорических Äa или Hem, может присутствовать и вся гамма эпистемической оценки от сомнения до уверенности» [11.С.17]. Ср., например: И^p якъин янu? — Эxь (A.P.) «Это верно? — Да» и Áec вaз вaн xьaнaчнu? — Bab!(С.К.) «Неужели ты не слышал? — Нет»; Mypaд na^ къвeдaнu? «Мурад завтра придет?» — Мумкш я «Возможно» и Бeлкu къвeдa «Может, и придет», Гьeлбemдa «Конечно», Aквaдaй гьaлapaй, эxь «Вероятно, да», Зaз чиз, вaъ «Кажется, нет», Бaжaгьam «Вряд ли».
Что касается собственно вопроса, то во всех трех сопоставляемых языках есть специальная форма разделительного вопроса (чаще употребляемая в разговорной речи), которая означает неуверенность говорящего в высказываемом суждении. Например: Ам xквeзвa зулуз, myшнu?| Он приедет осенью, не так ли? | He will come in autumn, won't he?; Пaкa вун xyьpyьзxъфuзвa, янu?| Ты завтра едешь в село, так ведь? | You are going to the village tomorrow, aren't you? Однако анализ показал, что в английском языке чаще, чем в русском и лезгинском, используется разделительный вопрос, где утвердительная фраза переводится в вопрос при помощи вспомогательного глагола в соответствующем времени или вопросительной конструкцией. В русском и лезгинском языках такая конструкция (со
словами не так ли?не правда ли?) используется реже, а усиление может быть выражено специальными частицами (в русском языке частицей ведь, в лезгинском — бес).
Вопросительные предложения предназначены и для сообщения вопроса, в котором заключено экспрессивно окрашенное отрицание, ср.: бахт авач лугьуз са тике фу недачни? (Ф.) «от того, что нет счастья, следует ли не кушать?» Обычное назначение таких предложений — это паремии. Их можно считать вопросительно-риторическими предложениями, содержащими уверенное экспрессивно окрашенное отрицание в форме вопроса, на который не ожидается ответ.
Вопросительно-риторические предложения содержат общий риторический вопрос, который не требует или необязательно требует получения ответа. В отличие от других видов вопросительного предложения вопросительно-риторическое предложение может содержать не только отрицание, но и скрытое утверждение.
Риторический вопрос сам является стилистическим средством воздействия на слушающих или собеседников, средством для выражения говорящим определенных эмоциональных оттенков своей мысли: сомнения, недоверия, возмущения, предположения, удивления, надежды и т.п. [12-14].
Вопросительно-риторические предложения являются одним из стилистических средств выразительной речи и широко реализуются в пословицах и поговорках. Обычная функция риторического вопроса в пословицах экспрессивная: вопросительная форма предложения придает ему возможность выражения глубоких эмоций.
Во всех трех сопоставляемых языках вопросительные формы глагола также могут выражать эмоциональную оценку ситуации говорящим: Ваз гъикьван лу-гьудайди я са гаф? «Сколько можно говорить тебе одно и то же?» How long shall I tell you the same thing? В этом контексте вопросительное предложение выражает эмоциональную функцию возмущения. Следовательно, речь идет об экспрессивной окрашенности вопросительного предложения. А вопросительные предложения типа: Ваз гьикьван пул гъида?«Сколько тебе принести денег?» How much (money) shall I bring you?выражают лишь запрос на получение информации и субъективно-модальными значениями не осложнены. Значит, мы имеем дело с вопросительной формой изъявительного наклонения.
Вопросительное наклонение может также выполнять функцию некатегорического побуждения к действию в виде приглашения, предложения и т.п.: Чуна морожнияр недачни? «Мы мороженого не поедим?» Shall we have some ice-cream ?, Вагай гьилер кьежир тавурт1а жедачни?«Ты не можешь не мочить руки?» Can't you keep your hands dry?
Вопрос иногда может нести семантику восклицания, когда ответ предполагается очевидным, содержащимся в самом вопросе: Им вуч аламат я?! — Эминай гьарай акъатна (К.М.) «Какое чудо?! — воскликнул Эмин»; Вуч гуьзел я! (К.М.) «Какая красавица!».
С фонетической стороны вопросительное наклонение отличается особой вопросительной интонацией, характеризующейся несколько более высоким тоном по сравнению с повествовательной интонацией. Наибольшее повышение голоса получает вопросительное, т.е. заключающее в себе вопрос, слово.
Мы не ставим здесь задачи описать вопросительное наклонение лезгинского языка как функционально-семантическое поле, т.е. классифицировать все средства выражения с выделением ядра и периферии. Тем не менее, можно утверждать, что основным способом выражения вопроса в лезгинском языке является
глагольная форма вопросительного наклонения. Это наиболее специализированное, не требующее дополнительных контекстуальных и особых интонационных условий и нейтральное в плане экспрессивных коннотаций средство выражения вопроса. Оно образуется регулярно и единообразно: исключительно прибавлением аффикса -ни к формам изъявительного наклонения (утвердительным и отрицательным). Этими формами можно выразить практически все первичные функции вопросительных предложений русского языка, выделяемые в «Русской грамматике» [15.С.394-395], кроме неопределенно-вопросительного значения, совмещающего вопрос с догадкой, предположением, неуверенностью, сомнением. Эту функцию выражает предположительное наклонение, образуемое присоединением аффикса -т1а к временным формам изъявительного наклонения. Совмещение функций вопроса и предположения в вопросительном предложении русского языка свидетельствует о взаимообусловленности этих значений: исходным пунктом для вопроса являются сомнение, предположение. Именно это обстоятельство, на наш взгляд, послужило причиной отнесения к вопросительному наклонению, наряду с формами на -ни, и форм предположительного наклонения в работе Р.И. Гайдарова [8]. Предположительное наклонение, как и изъявительное, конечно же, может использоваться для выражения вопроса. Но для этого в лезгинском языке предназначена, прежде всего, самостоятельная синтетическая грамматическая форма вопросительного наклонения.
Также в лезгинской и русской речи относительно чаще, чем в английском языке, используются вопросительно-отрицательные конструкции для выражения предположения, сомнения и других оттенков. В русском языке подобного типа предложения могут образовываться, в том числе, и с помощью специальных частиц (Разве ... не ...? / Неужели), а в английском и лезгинском — без каких-либо добавочных слов (Don't you know? Ваз ван хьаначни? Разве ты не знаешь?). Русское вопросительно-отрицательное предложение без таких частиц выражает слабую вероятность события (Ты не слышал? = Может быть, ты слышал?) и обычно соответствует в английском языке вопросу без отрицания (Did you read my book?. — Ты (не) читал мою книгу?). В некоторых случаях в английском языке оттенок сомнения или предположения может передаваться простым вопросительным предложением, а переводиться на русский язык вопросительно-отрицательной конструкцией: Can he have already mastered this most difficult skill? (J.F) Неужели он уже овладел этим труднейшим искусством?
Наконец, как было сказано выше, при отсутствии морфологических средств собственно вопросительное предложение лезгинского языка может оформляться специальной вопросительной интонацией: Вун инрихь акъатна хьи, хийир-хабар? (K.M.) «Ты как сюда попал, какие вести?».
Особо следует отметить роль побудительной частицы хьи в вопросительно-побудительных предложениях лезгинского языка, которая в данном контексте соответствует приблизительно русским частицам же, ведь, которые также придают оттенок побуждения, подталкивания к действию с некоторым нюансом удивления, разочарования, неожиданности.
При этом в лезгинском предложении при относительно свободном порядке слов всего предложения частица хьи имеет твердое место после сказуемого, в конце предложения. Названная частица, как бы ослабляя вопрос, выраженный в предложении, стимулирует скрытый под вопросом призыв к действию: Вуч хабар я, на цан иун башламишнавач хьи?(K.M.) «В чем дело, ты не начал пахоту?»; Ада вичел алай бурж гилани ахкузвач хьи ?(Ф.) «Что-то он до сих пор не отдает свой долг?»
Итак, функционирование вопросительных предложений в общих чертах во
всех трех языках совпадает. Они используются не только в своих первичных функциях, для выражения собственно вопроса, но и во вторичных, для выражения так называемого риторического вопроса, побуждения, уточнения, разных эмоциональных реакций (угроза, опасение, удивление, сожаление и др.). В текстах сравниваемых языков собственно вопрос выражается в 40-45% всех вопросительных предложений; остальное падает на их вторичные функции.
В плане формальном в английском и лезгинском языках вопрос выражается не только синтаксически, но и морфологически — специальной грам-матичес-кой формой слова или морфологической единицей, что составляет характерную особенность этих языков, отличающую их от русского. Правда, следует отметить, что хотя в подавляющем большинстве случаев для выражения значения вопроса английский и лезгинский языки прибегают к помощи морфологии, во всех трех сопоставляемых языках номенклатура средств выражения модальной семантики в вопросе одинаковая.
Библиографический список
1. Смирницкий, А.И. Синтаксис английского языка / А.И. Смирницкий. — М.: Изд-во литературы на ин.языках, 1957. — 287 с.
2. Пауль, Г. Принципы истории языка / Г. Пауль. — М., 1960. — 500 с.
3. Смирницкий, А.И. Морфология английского языка / А.И. Смирницкий. — М.: Изд-во литературы на ин.языках, 1959. — 440 с.
4. Лингвистический энциклопедический словарь. — М.: Советская энциклопедия, 1990. - 685 с.
5. Жирков, Л.И. Грамматика лезгинского языка / Л.И. Жирков. — Махачкала, 1941. — 132 с.
6. Талибов, Б.Б. Грамматический очерк лезгинского языка / Б. Талибов, М. Гаджиев // Лезгинско-русский словарь. — М.: Советская энциклопедия, 1966. — С. 538—602.
7. Мейланова, У.А. Об отражении категории класса в именах существительных дагестанских языков / У.А. Мейланова // Уч. зап. ИИЯЛ. Т. XIII. Сер. филол. — Махачкала: Даг. филиал АН СССР, 1967. — 5—25 с.
8. Гайдаров, Р.И. Морфология лезгинского языка: учебное пособие / Р.И. Гайдаров. — Махачкала: ДГУ, 1987. — 164 с.
9. Haspelmath, M. A Grammar of Lezgian / M. Haspelmath. — Berlin, 1991. — 535 p.
10. Шейхов, Э.М. Сравнительная типология лезгинского и русского языков: Морфология / Э.М. Шейхов. — Махачкала: ДНЦ РАН, 1993. — 215 с.
11. Беляева, Е.И. Функционально-семантические поля модальности в английском и русском языках / Е.И. Беляева. — Воронеж: ВГУ, 1985. — 180 с.
12. Кубрякова, Е.С. Части речи в ономасиологическом освещении / Е.С. Куб-рякова. — 2-е изд. — М., 2008. — 120 с.
13. Кибрик, А.Е. Опыт структурного описания арчинского языка / А.Е. Кибрик. — М.: Изд-во МГУ, 1977. — Т.2. — 260 с.
14. Иванова, И. П. Теоретическая грамматика английского языка: учебное пособие для вузов / И.П. Иванова. — М.: Высш. школа, 1981. — 285 с.
15. Русская грамматика. Синтаксис. — М.: Наука, 1980. — Т. 2. — 216 с.
Список используемых сокращений (авторы фразовых примеров на лезгинском языке)
Н.М. — Нажмудин Самур З.Э. — Зияудин Эфендиев К.М. — Кияс Меджидов С.К. — Садекет Керимова А.Р. — Абдул Раджабов J.F. — John Robert Fowles
Ф. — Лезгинский фольклор. — Махачкала, 1941 (на лезг. языке).
E.N. Alieva
THE WAYS OF EXPRESSING INTERROGATION IN THE RUSSIAN> ENGLISH AND LEZGIN LANGUAGES
The analysis described in this article shows that the functioning of interrogative sentences in all the three languages generally coincides. They are used for expressing different emotional reactions: threat, fear, surprise, regret etc.
As for its formation, the interrogation in English and Lezgin is expressed not only by syntactic means but also morphologically, i.e. by a special grammatical form of a word or morphological unit, that is a characteristic feature of these languages, distinguishing these languages from Russian.
Key words: interrogative sentences, emotional reactions, morphological unit, modality, Lezgin language.
