CC BY
63
УДК 811.16.1+821.16
Вестник СПбГУ. Сер. 9. 2015. Вып. 4
А. В. Сизиков
ВЫБОР ГРАММАТИЧЕСКОГО ВАРИАНТА ПРИ ПЕРЕВОДЕ В СТАРОСЛАВЯНСКОМ И ДРЕВНЕРУССКОМ ЯЗЫКЕ
Санкт-Петербургский государственный университет, Российская Федерация, 199034, Санкт-Петербург, Университетская наб., 7/9
В статье представлены наблюдения над принципом подбора грамматических эквивалентов при переводе евангельских текстов на старославянский язык и Жития Андрея Юродивого на древнерусский. Внимание уделяется значению форм имперфекта и способу передачи инцес-сивной совершаемости. Делается попытка объяснить автоматизм в передаче значения греческого imperfectum de conatu в старославянском языке и вариативность в подборе эквивалентов для выражения инцессивной совершаемости в древнерусском. Библиогр. 28 назв.
Ключевые слова: история русского языка, древнерусский язык, старославянский язык, имперфект, аорист, грамматика, Андрей Юродивый, Евангелие, совершаемость.
GRAMMATICAL VARIANT RENDERING IN OLD SLAVIC AND OLD RUSSIAN TRANSLATION
A. V. Sizikov
St. Petersburg State University, 7/9, Universitetskaya nab., St. Petersburg, 199034, Russian Federation
The article presents a short survey of principles of rendering preterits in the Gospels into Old Slavic and The Life of St. Andrew the Fool into Old Russian. The article reflects the meaning of imperfect and ingressive actionsart. Old Slavic translations of the Gospel presents mechanical rendering of imperfectum de conatu with Slavic imperfectum, however the Old Slavonc translations of The Life of St. Andrew the Fool have some variations determined by actionsarten. Refs 28.
Keywords: history of the Russian language, Old Russian language, Old Slavic, imperfect aorist, grammar, Andrew the Fool, Gospel, actionsart.
Одна из проблем, с которой сталкивается переводчик сейчас и сталкивался много лет назад, — преодоление грамматических расхождений между языком оригинала и языком перевода. Сложности вызывают не только явления, не имеющие формального эквивалента в грамматической системе языка рецептора, но и формально близкие грамматические средства, различающиеся функционально или стилистически.
На первый взгляд, грамматические системы старославянского и древнерусского языков очень близки к греческому койне. К примеру, личные формы глагола представлены сходным набором времен: презенс, имперфект, аорист, перфект и плюсквамперфект. Чем больше сходства, тем легче достичь более высокой степени эквивалентности [1, с. 123-125] и добиться некоторого автоматизма в переводе. Такой автоматизм мы видим в старославянских переводах Четвероевангелия. Автоматизм настолько очевидный, что некоторые исследователи [2] даже стали говорить о пословном переводе. Мы не будем пользоваться этим термином, поскольку «пословный» перевод невозможен по причине полисемии [3, с. 167-179; 4, с. 77-78], а выбор эквивалента и его грамматической формы возможен только в контексте. Тенденция подбирать одну языковую единицу в языке перевода в качестве эквивалента для одной единицы исходного языка связана с желанием переводчика достичь не только адекватности, но и высокой степени формального соответствия языку оригинала. Это особенно важно для ранних переводов, которые и могли опираться только на греческие литературные образцы.
В целом в евангельских переводах аористом передается аорист, а имперфектом — имперфект, причем сохраняется характерная для многих книг Библии структура с большим количеством сочинительных союзов.
Ин 7:1 [5] I хождааше по сихъ исъ въ галилеи. не хотпаше бо въ тдеи ходити. пко искаахж его июдеи оубити. [6] Kai рета таОта nepienarei о 'Iqoovq ev ту raXiXaia• ov уар tfOeXev ev ту 'Iovöaia nepinareiv, öri ¿Ztfmvv avrov ol'IovSaloi anoKTeivai.
Ин 19: 1-3 [5] Тъгда же пилатъ поытъ иса и тепе. i воини съплетъше впнецъ отъ трънип. възложишж на главж емоу. i въ ризж прапрждънж облпшж и. i глахж. радоуи сж цсрю июдеискъ. i бипхж и по ланитама [6] Тоте ovv eXaßev о ШХатос; tov 'Iqoovv Kai eрaoтíyшoev. Kai ol oтpaтl&тal пX£^avтeq oт£фavov äKavOüv eneOqKav avmv ту кефаХу Kai l^anov nopfvpovv nepießaXov av^v Kai tfp%ovw про, av^v Kai eXeyov xa~pe о ßaoiXev, rnv 'lovöaiuv Kai eöiöooav avтф paпíoрaтa.
Таких примеров множество. Возникает вопрос: насколько было полным соответствие значения простых претеритов? В этой статье мы рассмотрим использование имперфекта в переводах на старославянский и древнерусский языки.
Имперфект выражает длительное незаконченное действие или состояние. Нередко значение имперфекта в греческих грамматиках объясняют через значение аориста и определяют по виду глагольного действия [7, с. 64-68]. Имперфект рассматривается как незавершенное действие, длительное, а аорист — точечное. Несмотря на то что имперфект отступает в греческом койне под натиском аориста, различие все еще сохраняется. Кроме основного значения — длительного незавершенного действия, в койне еще выделяют некоторые оттенки значения имперфекта, которые связаны не с темпоральностью, а с различной совершаемостью глагольного действия. К примеру, имперфект незавершенного или прерванного действия (де-зидеративный имперфект) [7, с. 65]: Мф 3:14 [16] ишанн же възбраняааше кму; [9] о ös 'Iw&vvy, 8i£kw\v£v avwv — и имперфект начальной фазы действия, «imperfectum de conatu»: Мк 1:31 [8] пристжпь вьздвиже ш емъ за ржкж. i остави ш абие огнь. i слоужааше имъ; [9] Kai npooeXQm tfyeipev avтqv кpaтцoaQ тцс, xeipÖQ- Kai äffKev avrfv о пирето,, Kai SiqKÖvsi avwK На последнем мы и хотели бы остановиться.
А. Мейе полагал, что славянский имперфект развился из форм с экспрессивным значением и образуется от форм несовершенного вида [10, с. 220]. Значение имперфекта А. Мейе определяет следующим образом: имперфект обозначает действие, развивающееся в прошлом, и соответствует греческому имперфекту. В силу такого значения и образования преимущественно от основ несовершенного вида А. Вайан предположил, что имперфект может употребляться для выражения начала нового действия на пути к его осуществлению [11, с. 278-279]. Такое употребление имперфекта отмечает и Ю. С. Маслов [12, с. 71-72]1.
В греческом языке Нового Завета начало нового действия может выражаться несколькими способами.
1 Традиционно грамматики описывают значение имперфекта как длительное, повторяющееся действие в прошлом [13, с. 278-278; 14, с. 446-447; 15, с. 263]. Вопрос определения собственного значения простых претеритов в старославянском языке обстоит сложнее, поскольку он связан с определением видовой семантики глагольных основ, от которых образуются формы аориста и имперфекта.
1. 1шрег£есШш ёе сопаШ. Имперфект в этом значении часто встречается после действия или цепочки действий, выраженных аористом.
Мф 5:1-2 [9] '18ш 8е тощ оуХои; те^ц а; тд орос, ка1 каб^^тос; аЬтод прооуХОосу аЬтф о1 рабцта1 аутодка1 то^а; тд атора аЬтод £SíSaок£v аЬтоЬ; Хеуш. [16] узьрпвъ же народы възиде на гороу и спдъшю кмоу. пристжпиша къ нкмж ученици кго и &вьрзъ оуста свояучаше я глаголя.
2. Другой способ выразить начало нового действия — аорист фазового глагола с инфинитивом смыслового. Иисус запретил бесноватому рассказывать о чуде:
Мк 5:20 [9] ка1 0,Щ\беу ка1 цр(,аго щрьооею £V ту АжапоХа оаа епоща^ аЬтф о '1цаощ, ка1 птте; ебайра^. [8] I иде и начлтъ проповпдати въ декаполи елико сътвори емоу исъ. вьси дивлпахж сл.
3. Переход в новое состояние мог быть выражен при помощи аоп81:ш тсЬоаИ-
Лк 19:41 [9] Ка1 ш; ryylаev 18ш т^ по\м £кXavо£v еп' аит^ [8] I п?ко приближи сл видпвъ градъ плака сл о немь глл.
Поскольку евангельские тексты переведены на старославянский язык с высокой степенью эквивалентности, то мы видим, что имперфект с фазовым значением передается старославянским имперфектом, а аорист фазового глагола с инфинитивом соответственно — аористом фазового глагола с инфинитивом. Здесь мы можем предположить, что переводчик «не видел» фазового значения имперфекта в койне либо его игнорировал, либо имперфект или основа несовершенного вида могли выражать схожий оттенок значения, как это отмечает А. Вайан [11, с. 278].
Не менее интересная ситуация с выражением начальной фазы действия имперфектом в древнерусском языке. Имперфект в древнерусском языке описывают следующим образом:
Имперфект в древнерусском языке обозначал действие в прошлом, длительное и не ограниченное во времени, также повторяемое в прошлом, но опять-таки без ограничения этой повторяемости [17, с. 204]. Имперфект встречается только в книжно-литературных текстах (в том числе и оригинальных), когда на действии (состоянии, признаке), целиком отнесенном к прошлому, необходимо сосредоточиться как таковом, а не просто констатировать его совершение [18, с. 321].
В. Б. Силина считает, что «одним из главных значений имперфекта выступает обозначение отнесенного в прошлое длительного, развивающегося действия, не ограниченного во времени» [19, с. 432]. Второе значение, которое выделяет В. Б. Силина: «...фон другого действия, обычно выраженного в том же контексте аористом, но иногда и другими глагольными формами» [19, с. 433]. Второй компонент значения имперфекта — многократность, регулярное, повторяемое действие [19, с. 439]. Два значения имперфекта выделяет и В. В. Колесов: длительность действия, не ограниченную во времени, постоянную или развивающуюся, и многократную повторяемость [20, с. 282].
В целом отношение исследователей к вопросу древнерусских времен сформулировано очень точно следующим образом.
Восстановление «исходной» древнерусской системы прошедших времен на основе всей совокупности старейших восточнославянских памятников письменности дает примерно ту же картину, что и в старославянском языке (если отвлечься от фонетических и некоторых формальных различий) [18, с. 319].
Иной подход к установлению значения имперфекта пытается применить П. В. Петрухин: не через оппозицию аориста и имперфекта, а через функционирование в тексте. На материале нарративных отрезков «Повести временных лет» он выделяет «консекутивный имперфект», который используется, чтобы представить не фоновое событие, а новые события повествовательного плана [21, с. 222]:
Въ лпто 6647. Приде Гюрги князь и Суждаля Смольньску и зваше новгородьце на Кыевъ на Вспволодка, и не послушаша его [22, л. 20-20 об.].
Далее, исходя из анализа предложений «цепочного нанизывания предикатов» и противопоставления консекутивного имперфекта аористу, П. В. Петрухин обнаруживает ингрессивное значение имперфекта [21, с. 227]:
В лп?то 6491. Иде Володимеръ на Явтяги. и побпди Явтяги. и взя землю их. и иде (в Ип., Радз. и Акад. списках — «при(и)де къ») Киеву. и творяше потребу кумиромъ. с людми своими [23, л. 26].
Однако П. В. Петрухин сомневается, было ли значение imperfectum de conatu присуще имперфекту в древнерусском языке [24, с. 235]. Таким образом, он возвращается к вопросу, который поставил еще А. Вайан.
При сопоставлении примеров из древнерусских летописей с переводами Евангелия трудно не увидеть сходства в построении предложения при помощи «цепочного нанизывания», а также совпадения в использовании простых претеритов. Можно предположить, что это сходство продиктовано влиянием переводов с греческого языка при выборе нарративной стратегии, которая ограничивает использование языковых средств. Для разрешения вопроса можно обратиться к другому переводному тексту, представляющему иной тип повествования, который очень сильно отличается от евангельского и, соответственно, от летописного.
Житие Андрея Юродивого (далее — ЖАЮ) — очень своеобразный памятник византийской литературы. В произведении полностью отсутствует «биографический» компонент, но при этом текст содержит большое количество апокрифических сюжетов, вопросы и ответы о мироздании, видения как самого святого, так и его конфидента.
Древнерусский перевод ЖАЮ выполнен в XI или начале XII в. в Киевской Руси [25, с. 16-17] с греческой рукописи, восходящей, согласно классификации Л. Риде-на, к типу Ô (наиболее полной редакции жития, включающей в себя апокалипсис Андрея и еще несколько дополнительных частей). Этот тип текста хорошо отражен рукописью XIV в. из Баварской библиотеки Mon. gr. 552 [25, с. 96-97]. Рукопись издана А. М. Молдованом, а также представлена в критическом аппарате издания Л. Ридена. В нашей статье все греческие и древнерусские примеры приводятся по изданию А. М. Молдована [25], цифры перед древнерусским текстом соответствуют строкам издания.
Из приписки к ЖАЮ мы узнаем, что автора зовут Никифор и он служит священником в храме св. Софии в Константинополе. По мнению Л. Ридена, Никифор
пытался сделать безыскусную подделку под житие V в., не владея хорошо литературным языком [26, с. 58-59]. Автор жития использует койне, у него богатый вокабулярий, но он не знаком с классической литературой и не имеет литературного образования. Тексту ЖАЮ присущи проблемы в последовательности изложения, согласовании времен, употреблении причастий. Автор путает формы перфекта и аориста, дательного падежа, уже исчезающего в койне, с формой генетива. Таким образом, сочинение Никифора фактически представляет языковой узус своего времени. Л. Риден полагает, что ЖАЮ было составлено в X в. [26, с. 56]. Поскольку между созданием памятника и его переводом прошло не более 150 лет, можно предположить, что древнерусский переводчик активно владел греческим языком того же периода, что и автор жития.
Как и в Евангелии, начало действия в койне ЖАЮ может быть выражено фазовым глаголом с инфинитивом смыслового глагола:
(46) особы бо вложи собы начало добраго житья тацымь образомъ бу нача рабо-тати. Ср. Mon. gr. 552, л. 2 об.: Аф' éavmv yap fiaXùv éavrnv àp%qv Ttfq ауавщ moXneiaç moiw тропы вей SovXsvsiv èvanqpÇaro.
Конструкция «фазовый глагол с инфинитивом» в древнерусском языке используется при подборе эквивалентов для передачи «imperfectum de conatu»:
(1952) обуимъ кго нача лобызати и руцы и лице кго. Ср. Mon. gr. 552, л. 58 об.: nepiXafiwv KarsflXsi raç xe~lPac> Kal то mpôawmov; (286) и се сныдь нача сл молити в себе. Ср. Mon. gr. 552, л. 9 об.: Kal fayùv аЬта tfSq ev%eTo; (2000) стць же часто нача взирати на наразумывъ прегрышения ихъ. Ср. Mon. gr. 552, л. 60: О Sè oaioç ànsaKÔnsi av%vaq eiq avwvq èmyvovç та avrnv пХщреХщата.
Более того, эта же аналитическая конструкция может быть использована и в том случае, когда в греческом тексте употреблен «aoristus inchoativus»:
(198-199) даже нача клепати в било слуга. Ср. Mon. gr. 552, л. 7: péxpi оЪ то ÎfiXov ëKpovasv о mpoa^ov&pioç; (893) яко w оузкыя страны красообразнаго оного лика дхъ нача дыхати другыи. Ср. Mon. gr. 552, л. 27: Арктфои ¡xépovç тод ûpaiopôpfov èKeivov Xopov mvevpa snvsvas hepov.
Во всех случаях используется бесприставочный инфинитив несовершенного вида.
Второй способ выражения начинательной совершаемости [27, с. 224] — приставочные глаголы совершенного вида. В следующем примере глагол совершенного вида с префиксом, выражающим начинательное значение, и фазовый глагол с инфинитивом выступают эквивалентами для однородных инфинитивов:
(113) пришед же кфиопъ. дыша и грозАсА въсхытити андрыа и нача имъ выртыти на многы часы. и начаша кфиопи плескати. а былоризци поблпдпша. Ср. Mon. gr. 552, л. 4: ПрооеХвш Sè о Aieiwf amofvo&v Kal фpvaттô^evoq àpm&Zei тоv AvSpéa eiq yvpovç èml moXXaç &paç, &ате Kporsîv mvç Aieiomaç Kal arvyv&Zsiv mvç Xevax^^ovaç.
Андрей выходит бороться с бесом, на поединок смотрят две партии — «бело-ризцев» и «эфиопов», болельщики одновременно реагируют на технические дей-
ствия борцов. В данным случае префикс по- выражает начинательную совершае-мость, передавая то же грамматическое значение, что и фазовый глагол начаты.
Использование конструкции фазового глагола с инфинитивом А. А. Пичхадзе объясняет следующим образом:
Как и в других памятниках, сочетания с начати используются в ЖАЮ для обозначения начала состояния или длительного действия, если оно обозначено глаголами, для которых трудно подобрать соотносительные однословные перфективы с начинательным значением [28, с. 344].
По всей видимости, подобное объяснение кажется автору неудовлетворительным, поскольку ниже мы встречаем следующее замечание: «Доля сочетаний с начати, которые могли бы быть заменены стандартным однословным синонимом, в ЖАЮ довольно велика» [28, с. 346]. При этом глагол дывытысA А. А. Пичхадзе отмечает отдельно, указывая, что «глагол дывытысл употребляется в сочетаниях с на-чати 14 раз, лишь в единичных случаях встречаются формы аориста и имперфекта от оудывытысл» [28, с. 346]. Вероятно, под «стандартным однословным синонимом» нужно понимать личную форму глагола, выражающую начинательную совершае-мость.
Этот вопрос интересно рассмотреть на примере употребления глагола с корнем див-. В переводе ЖАЮ используются глагол дывытысл и образованные от него глаголы оудывытысA и подывытысA. Кроме того, в переводе встречается бесприставочный глагол дивлятисА и префиксальный — оудивлятисА. В ЖАЮ присутствует 16 аналитических конструкций начати с инфинитивом дивитисА, причем аналитическая конструкция может выступать эквивалентом для личных форм греческого глагола: нача дивитисА — 129: fv davpâZw, 150: èfeviZsTo; 1392: катепХцттето; 1066; 3792: èfeviadri; 3488; 3419: ё&атц; 4866: è&nXtfTTSTO; 3956: штепХауц; начаша дивитисА — 6140: rnTsnXtfTTovw. Эта же конструкция может соответствовать сочетанию фазового глагола с прилагательным: дивитисА начаша — 1687: &vov tovto цyouvTo; глаголу в личной форме и причастию нача дивитисА — 1742: iXiyyiaaaç ё&атц; 2828: èÇéorq тф nvsvpaTi rnï iXiyyiaasv. Встречаются и соответствия неличным формам в составе различных оборотов: начаша дивитисА — 2121: ёкпХцттеавац нача дивитисА — 3328: êKnXyTTÔ^svoç; 5562: &%£ввш.
Приставочные формы представлены четырьмя формами аориста, одной формой перфекта от оудивитисА, одной формой имперфекта от оудивляти са и одним аористом от подивитисА:
(156) поваръ <...> ы видивъ бывшек андриови. оудивисл. Ср.: Mon. gr. 552, л. 5v: ô^&ysipoç <...> веаоареуо^ то ysyovàq tov AvSpéa èÇéarq;
(666) видив же его азъ. оудивихсл дхомъ. Ср.: Mon. gr. 552, л. 20 об.: '18ш ovv avTàv èyw èÇéarqv тф nvsvpaTi;
(766) и оудивихсл дхмь. Ср.: Mon. gr. 552, л. 23: Kaï èÇéarqv тф nvsvpaTi;
(911) пакы ма блгооуханик оудиви. Ср.: Mon. gr. 552, л. 27 об.: naXiv ц evwôia êÇénXqrre;
(334) рече кму онъ сему ли вкушению сл кси оудивилъ впру ми ими. Ср.: Mon. gr. 552, л. 11: Aéyei аЬтф èKsivo^ Eiq tovto тО yev^a èÇsnX&yqÇ;
(1908) поиде же оужасъсл. како невидимо повпсти дпяше к нему стець. оудивллшесл глл. Ср.: Mon. gr. 552, л. 57 об.: nopevôpevoq ovv еква^вос; пик, àop&Twq npoowpiAqoev адтф о ayioq, êtyamro Аеуш;
(133) да подивихсл слышавъ видинью кго. Ср.: Mon. gr. 552, л. 5: Kal èÇéarqv àKovaaq Tà vn' avTov poi Aeyôpeva.
В целом картина складывается следующая: в переводе используются дивитисл, оудивитисА, подивитисл, дивлятисл, оудивлятисл. Бесприставочный вариант 4-го класса используется в качестве инфинитива с фазовым глаголом, а его префиксальная форма — в аористе, тогда как глагол 3-го класса используется только для образования имперфекта — как с префиксом, так и без него — и не встречается в аналитических конструкциях.
Глагол 4-го класса без приставки в личной форме встречается всего три раза:
(788) диви же сл и оумомь и срдцемь. хожахъ обьходл по граду бию. Ср. Mon. gr. 552, л. 24: fpirrwv ovv Kal vovv Kal Siavoiav ènopevô^nv SiaKivûv èv тф щпи> èKeivw tov &eov; (1043) дивлхъсл — ^evi^ô^evoq и (2841) дивлхсл — è^evi^ôp^v.
В то же время от бесприставочной основы 3-го класса образованы все остальные личные формы — 20 форм имперфекта.
Таким образом, мы видим, что формы глагола дивитисл с префиксом оу- с начинательным значением употребляются в три раза реже, чем конструкции с фазовым глаголом начати. Примечательно, что в отличие от аналитической конструкции с фазовым глаголом префиксальные образования от дивитисл выступают эквивалентами только к личным формам глагола.
Выражение начала действия при помощи аналитической конструкции совершенно не обусловлено возможностью глагола образовывать перфективные формы, выражающие начинательную совершаемость, и никак не связано с наличием или отсутствием видовой пары. Аналитическая конструкция стабильно выбирается в качестве эквивалента для неличных форм глагола, а в качестве эквивалента к личным формам она свободно конкурирует с префиксальными формами.
Начинательная совершаемость выражается не столько формой имперфекта, сколько имперфективным значением самого глагола. Глагол несовершенного вида, лишенный добавочного значения целостного сомкнутого события, характерного для основ совершенного вида, может выражать разнообразные оттенки значения длительности, начальной фазы действия, предшествования, которые мы выделяем исключительно из контекста. Это позволяет использовать, хотя и сравнительно редко, формы аориста от глаголов несовершенного вида в качестве эквивалента для греческого имперфекта:
(3193) да яко же сего узри. скоро въставъ. иде к нему. Ср.: Mon. gr. 552, л. 95 об.: Kal ûq tovtov евеажто, àvaoTàq Taftéaiq ànlsi npoq avTov.
Если же необходимо использовать глагол с приставкой, чтобы выразить направление действия, используется аорист в качестве эквивалента для такого же греческого имперфекта:
(1200) неприязнивыи же дпмонъ онъ w змыева образа на свои шбразъ премпнивъсл wude. Ср.: Mon. gr. 552, л. 35: о yàp napnôvnpoq ôaipwv £K£Îvoq àno Tov exfipaToq Tov ôfcwo àq Trjv iSiav fvaiv àAAoiœOelq.
Способ выбора эквивалента для простых претеритов в переводах евангельских текстов на старославянский язык можно в известной степени назвать автоматизированным. Древнерусский перевод демонстрирует уже большую свободу выбора средств для подбора эквивалента. На наш взгляд, это обусловлено развитием литературного языка (исчезает необходимость достижения высокой степени эквивалентности), формированием категории вида и способов выражения глагольной совершаемости и разрушением системы простых претеритов.
Литература
1. Koмuccapoв В. Н. Современное переводоведение. Курс лекций. M.: ЭТС, 1999. 192 с.
2. Bеpещaгuн Е. М. Из истории возникновения первого литературного языка славян. Ч. 1. Переводческая техника Кирилла и Mефодия. M.: Изд-во M^ 1971. 255 с.
3. Федopoв А. В. Основы общей теории перевода (лингвистические проблемы): для институтов и факультетов иностр. языков: учеб. пособие. 5-е изд. СПб.: Филологический факультет СПбГУ; M.: ФИЛОЛОГИЯ ТРИ, 2GG2. 416 с. (Студенческая библиотека.)
4. Алеккев А. А. Текстология славянской Библии. СПб.: Дмитрий Буланин, 1999. 254 с.
5. Евангелие от Иоанна в славянской традиции. СПб.: Российское Библейское общество, 1998.
84 с.
6. "tte Gospel According to John in the Byzantine Tradition / ed. by R. L. Mullen with S. Crisp and D. C. Parker. Stuttgart: Deutsche Bibelgesellschaft, 2GG7.
7. Moulton J. H. A Grammar of New Testament Greek. Syntax. Vol. III. Edinburgh, 1963.
8. Ягич И. В. Mариинское евангелие с примечаниями и приложениями. СПб., 1883. 643 с.
9. Novum Testamentum Graece, post Eberhard et Erwin Nestle editione XXVII revisa, communiter ediderunt Barbara et Kurt Aland, Johannes Karavidopoulos, Carlo M. Martini, Bruce M. Metzger. Stuttgart, 1993.
1G. Мейе А. Общеславянский язык / пер. и прим. П. С. Кузнецова; под ред. С. В. Бернштейна; пре-дисл. Р. И. Аванесова, П. С. Кузнецова. M.: Иностранная литература, 1951. 491 с.
11. Вайан А. Руководство по старославянскому языку / пер. с франц. В. В. Бородич; под ред. и с предисл. В. Н. Сидорова. M., 2GG4.
12. Маыов Ю. С. Имперфект глаголов совершенного вида в славянских языках // Вопросы славянского языкознания. 1954. № 1. С. 68-138.
13. Хaбypгaев Г. А. Старославянский язык: Учеб. пособие. M.: Просвещение, 1974. 432 с.
14. Минчева А. Употреба на времена и наклонения в изречението // Граматика на старобългар-ския език / ред. И. Дуриданов. София, 1991. С. 444-449.
15. Ремнева М. Л. Старославянский язык: учеб. пособие. M.: Изд-во Mоск. ун-та, 2GG4. 36G с.
16. Евангелие от Mатфея в славянской традиции / изд. подг. А. А. Алексеев, А. А. Пичхадзе, M. Б. Бабицкая и др. СПб., 2GG5. 185 с.
17. Бopкoвcкuй В. И., Kyзнецов П. С. Историческая грамматика русского языка. M.: Эдиториал УРСС, 2GG4. 512 с.
18. ошкова К. В., Хaбypгaев Г. А. Историческая грамматика русского языка. M.: Изд-во M^, 1997. 384 с.
19. Иванов В. В., Иopдaнuдu С. И., Вялкина Л. В., Cyмнuкoвa Т. А., Силина В. Б., Kpunm В. Б. Древнерусская грамматика XII-XIII вв. M.: Наука, 1995. 52G с.
2G. Kлешв В. В. Историческая грамматика русского языка. СПб.: Факультет филологии и искусств СПбГУ, 2GG8. 511 с.
21. ^mpyxrn П. В. Syntaxis verbi. Консекутивный имперфект в ранних восточнославянских летописях // Русский язык в научном освещении. 2GG1. № 1. С. 218-238.
22. Новгородская Первая летопись старшего и младшего изводов / под ред. и с предисл. А. Н. Насонова. M.; Л., 195G. (2-е изд.: M.: Языки русской культуры, 2GGG.)
23. Повесть временных лет. Т. 1-2 / подгот. текста, пер. и прим. Д. С. Лихачева. M.; Л., 195G. (2-е изд.: СПб.: Наука, 1996.)
24. ^mpyxrn П. В. К проблеме реконструкции и перевода Повести временных лет // Русский язык в научном освещении. 2G12. № 1 (23). С. 232-249.
25. Молдован А. М. Житие Андрея Юродивого в славянской письменности. M.: Азбуковник, 2GGG. 76G с.
26. Ryden L. The life of St. Andrew the Fool. Uppsala, 1995. Vol. 1.
27. Исаченко А. В. Грамматический строй русского языка в сопоставлении с словацким: Морфология. М.: Языки славянской культуры, 2003. 880 с.
28. Пичхадзе А. А. Переводческая деятельность в домонгольской Руси: лингвистический аспект. М.: Рукописные памятники Древней Руси, 2011. 408 с.
References
1. Komissarov V. Sovremennoe perevodovedenie. Kurs lektsii [Modern translation studies. A course of lectures]. Moscow, ETS, 1999. 192 p. (In Russian)
2. Vereshchagin E. Iz istorii vozniknoveniia pervogo literaturnogo iazyka slavian. Ch. 1. Perevodcheskaia tekhnika Kirilla i Mefodiia [Towards the origin of the first literary language of the Slavic people. Part 1. Translation technique of Cyril and Methodius]. Moscow, MGU Publ., 1971. 255 p. (In Russian)
3. Fedorov A. Osnovy obshchey teorii perevoda (lingvisticheskie problemy) [The foundations of the general theory of translation (linguistic issues)]. St. Petersburg, Filologicheskii fakul'tet SPbGU, Moscow, FILOLO-Glla TRI Publ., 2002. 416 p. (In Russian)
4. Alekseev A. Tekstologiia slavianskoi Biblii [Textology of the Slavic Bible]. St. Petersburg, Dmitrii Bulanin Publ., 1999. 254 p. (In Russian)
5. Evangelie ot Ioanna v slavianskoi traditsii [The Gospel of John in the Slavic tradition]. St. Petersburg, Rossiiskoe Bibleiskoe obshchestvo Publ., 1998. 84 p. (In Russian)
6. The Gospel According to John in the Byzantine Tradition. Eds. R. L. Mullen, S. Crisp, D. C. Parker. Stuttgart, Deutsche Bibelgesellschaft, 2007.
7. Moulton J. H. A Grammar of New Testament Greek. Syntax. Vol. III. Edinburgh, 1963.
8. Yagitch I. Mariinskoe evangelie s primechaniiami i prilozheniiami [Marian New Testament with notes and supplements]. St. Petersburg, 1883. 643 p. (In Russian)
9. Novum Testamentum Graece, post Eberhard et Erwin Nestle editione XXVII revisa, communiter edi-derunt Barbara et Kurt Aland, Johannes Karavidopoulos, Carlo M. Martini, Bruce M. Metzger. Stuttgart, 1993.
10. Meye A. Obshcheslavianskii iazyk [The Common Slavic language]. Transl. by P. S. Kuznetsov, ed. by S. V. Bernshtein. Moscow, Inostrannaia literature Publ., 1951. 491 p.
11. Vayan A. Rukovodstvo po staroslavianskomu iazyku [Study guide on the Old Slavic language]. Transl. from fr. by V. V. Borodich, ed. by V. N. Sidorov. Moscow, 2004.
12. Maslov Yu. Imperfekt glagolov sovershennogo vida v slavianskikh iazykakh [Imperfect of the verbs of perfect aspect in the Slavic languages]. Voprosy slavianskogo iazykoznaniia [Issues of the Slavic linguistics], 1954, no. 1, pp. 68-138. (In Russian)
13. Khaburgaev G. Staroslavianskii iazyk [The Old Slavic language]. Moscow, Prosveshchenie Publ., 1974. 432 p. (In Russian)
14. Mincheva A. [The use of tense and mood in the speech]. Gramatika na starob"lgarskiia ezik [Grammar of the Old Bulgarian language]. Sofia, 1991, pp. 444-449. (In Bulgary)
15. Remneva M. Staroslavianskii iazyk [The Old Slavic language]. Moscow, MGU Publ., 2004. 360 p. (In Russian)
16. Evangelie ot Matfeia v slavianskoi traditsii [The Gospel from Mathew in the Slavic tradition]. Eds. A. A. Alekseev, A. A. Pichkhadze, M. B. Babitskaia et al. St. Petersburg, 2005. 185 p. (In Russian)
17. Borkovskiy V., Kuznetsov P. Istoricheskaia grammatika russkogo iazyka [Historical grammar of the Russian language]. Moscow, Editorial URSS, 2004. 512 p. (In Russian)
18. Gorshkova K., Khaburgaev G. Istoricheskaia grammatika russkogo iazyka [Historicalgrammar of the Russian language]. Moscow, MGU Publ., 1997. 384 p. (In Russian)
19. Ivanov V., Iordanidi S., Vyalkina L., Sumnikova T., Silina V., Krysko V. Drevnerusskaia grammatika XII-XIII vv. [The Old Russian grammarXII-XIII centuries]. Moscow, Nauka, 1995. 520 p. (In Russian)
20. Kolesov V. Istoricheskaia grammatika russkogo iazyka [Historical grammar of the Russian language]. St. Petersburg, Fakul'tet filologii i iskusstv SPbSU, 2008. 511 p. (In Russian)
21. Petrukhin P. Syntaxis verbi. Konsekutivnyi imperfekt v rannikh vostochnoslavianskikh letopisiakh [Syntaxis verbi. Consecuitive imperfect in the early East-Slavic chronicles]. Russkii iazyk v nauchnom os-veshchenii [The Russian language from scientific perspective], 2001, no. 1, pp. 218-238. (In Russian)
22. Novgorodskaia Pervaia letopis' starshego i mladshego izvodov [The First Novgorod chronicle of the old and young versions]. Ed. by A. N. Nasonov. Moscow, Leningrad, 1950. (In Russian)
23. Povest' vremennykh let. T. 1-2 [The Tale of Bygone Years. Vol. 1-2]. Ed. by D. S. Likhachev. Moscow, Leningrad, 1950. (In Russian)
24. Petrukhin P. K probleme rekonstruktsii i perevoda Povesti vremennykh let [On the reconstruction and translation of The Tale of Bygone Years]. Russkii iazyk v nauchnom osveshchenii [The Russian language from scientific perspective], 2012, no. 1 (23), pp. 232-249. (In Russian)
25. Moldovan A. Zhitie Andreia Iurodivogo v slavianskoi pis'mennosti [The life of Andrey Yurodivy in the Slavic written literature]. Moscow, Azbukovnik Publ., 2000. 760 p. (In Russian)
26. Ryden L. The life of St. Andrew the Fool. Uppsala, 1995, vol. 1.
27. Isachenko A. Grammaticheskii stroi russkogo iazyka v sopostavlenii s slovatskim: Morfologiia [Grammatical structure of the Russian language in comparison with the Slovak language: Morphology]. Moscow, Iazyki slavianskoi kul'tury Publ., 2003. 880 p. (In Russian)
28. Pichkhadze A. Perevodcheskaia deiatel'nost' v domongolskoi Rusi: lingvisticheskii aspekt [Translation in pre-Mongol Russia: Linguistic aspect]. Moscow, Rukopisnye pamiatniki Drevnei Rusi Publ., 2011. 408 p. (In Russian)
Статья поступила в редакцию 22 июня 2015 г.
Контактная информация
Сизиков Александр Владимирович — старший преподаватель; [email protected] Sizikov Alexander Vladimirovich — Senior lecturer; [email protected]
