CC BY
124
УДК 821.161.03
Вестник СПбГУ. Сер. 9. 2013. Вып. 1
А. В. Сизиков
ПЕРФЕКТ И ПЛЮСКВАМПЕРФЕКТ
В ДРЕВНЕРУССКОМ ПЕРЕВОДЕ ЖИТИЯ АНДРЕЯ ЮРОДИВОГО
Житие Андрея Юродивого (далее ЖАЮ) — один из древнейших памятников переводческого искусства Древней Руси — имеет богатую рукописную традицию (более 200 списков), что, вероятно, вызвано занимательностью и поучительностью его содержания, а также тем, что главный герой «^v бе тф "yevei акибо^», что в древнерусском переводе передано как «вълше же родомъ слов^нныъ».
Древнейший перевод на древнерусский язык появился в конце XI — начале XII века, его возникновение связано с установлением праздника Покрова, даже день памяти Андрея Юродивого в Русской православной церкви приходится на следующий после Покрова день [1, с. 16-17]. Не существует единого мнения о том, когда было составлено ЖАЮ, даются датировки от VI до X века. Критическое издание греческого текста жития было подготовлено Ленартом Риденом в 1995 г. [2] и составляет двухтомный труд с подробными комментариями
Текст перевода на древнерусский язык был издан А. М. Молдованом [1], опубликован по рукописям Т182 (Библиотека Московской Синодальной типографии XIV в.) и С216 (Соловецкое собрание), в приложении приводится греческий текст, наиболее близкий древнерусскому переводу, по рукописи из собрания Баварской государственной библиотеки Mon. gr. 5521.
Даже при поверхностном прочтении перевода ЖАЮ бросаются в глаза сразу несколько необычных черт этого памятника. Первая — поэтика данного агиографического сочинения, которое иногда называют средневековым историческим романом [2, с. 143], демонстрирующим уже вырождение житийного жанра в византийской словесности [3, с. 31]; вторая — его язык, насыщенный диалогами, беседами в форме вопрос-ответ, содержащий не только библейские выражения и символы, но и грубое просторечие, вложенное в уста как константинопольцев, так и самого Андрея. Автор Жития, некий Никифор, ведет повествование от первого лица, он очень мало рассказывает о личности самого Андрея, фактически лишь то, что он был славянином по происхождению. Гораздо больше мы знаем о юноше Епифании, друге Андрея, который позже стал епископом Константинополя. Значительное количество глав посвящено рассуждениям на научные и эсхатологические темы, подвиги же юродства представлены не в виде последовательного рассказа, а в виде коротких скетчей, красочно характеризующих быт и нравы константинопольцев.
Повествование от первого лица и представление сцен с главными героями так, словно автор видел их сам, большое количество диалогов, язык которых из-за высо-
Сизиков Александр Владимирович — ст. преподаватель, Санкт-Петербургский государственный университет; e-mail: [email protected]
1 Все примеры из древнерусского перевода ЖАЮ цитируются по изданию А. М. Молдована с указанием номера строки. Греческие примеры приведены по рукописи Mon. gr. 552, опубликованной там же, с указанием листа; там, где текст рукописи имеет лакуны, мы приводим примеры по изданию Л. Ридена с указанием номера строки.
© А. В. Сизиков, 2013
кого драматического накала резко отличается от «повествовательных» частей жития, создают эффект присутствия. Перевод такого яркого сочинения, включающего разнообразные по своему жанру отрывки, представлял интересную задачу для переводчика. Нужно было перевести яркий и экспрессивный текст, наполненный фигурами речи, библейскими образами и время от времени площадной бранью, на язык с еще слабо разработанной письменной нормой и стилистикой, для людей, которые совсем недавно обратились к христианству и его ценностям.
Древнерусский переводчик аккуратно передал все содержание жития, его поэтические и стилистические особенности. Восточнославянизмы и подбор лексических эквивалентов при передаче с греческого, по мнению А. А. Пичхадзе, сближают перевод ЖАЮ с Повестью об Акире Премудром и Александрии [4, с. 77]. Подбор эквивалентов в переводе ЖАЮ проанализирован в этой же работе [4, с. 212-216].
Традиционно считается, что формы аориста, имперфекта и плюсквамперфекта встречаются в текстах книжно-литературных, а текстам бытового и юридического характера присущи формы перфекта. Аорист и имперфект рассматриваются как грамматические формы, характерные для повествовательного типа текстов. Часто их рассматривают в оппозиции, где имперфект выступает маркированным членом. Если аорист выражает действие или состояние, целиком отнесенное к прошлому и представленное как единый нерасчлененный акт, то имперфект используется, «когда на действии (состоянии, признаке), целиком отнесенном к прошлому, необходимо сосредоточиться как таковом, а не просто констатировать его свершение» [5, с. 321].
Перфект — аналитическая форма прошедшего времени, образованная при помощи причастия с суффиксом -п и спрягаемой формы глагола «бытн» в настоящем времени. В древнерусском переводе ЖАЮ перфект без связки встречается крайне редко. Связка представлена даже в форме двойственного числа (3266: поуто гесвъ прншлл съмо). Перфект рассматривается как абсолютное время, обозначающее состояние в момент речи, являющееся результатом совершенного в прошлом действия. Для этого времени в древнерусском языке выделяют два значения: акциональное (общефактическое) и статальное [6, с. 446-448]. Перфект используется преимущественно в прямой речи, что, по мнению исследователей [5, с. 327], предопределено его грамматическим значением. Преимущественное употребление префекта в текстах деловых документов объясняется П. С. Кузнецовым [7, с. 203] тем, что это письменный диалог автора с адресатом, ориентированный на момент речи — время составления документа. Тем не менее считается, что перфектом в сфере «нелитературного» творчества древнерусские книжники могли обозначать любое прошедшее время, а использование аориста и имперфекта составляет своеобразную литературную традицию [5, с. 329]. Некоторые ученые считают, что рассматриваемые формы представляли собой экспрессивные выражения, служившие для изобразительной передачи прошедшего времени, и являлись фактами речи, а не языка; сложными прошедшими временами в древнерусском языке они становятся только после XII века [8, с. 287].
Плюсквамперфект — вторая аналитическая форма прошедшего времени, она образуется при помощи спрягаемой формы в аористе или имперфекте от глагола «бытн» и причастия с суффиксом -п; один раз в переводе ЖАЮ встречается так называемый «русский плюсквамперфект», где в качестве связки используется причастие с суффиксом -п от глагола «бытн».
Плюсквамперфект рассматривается как единственное в древнерусском языке относительное время, выражающее действие, предшествующее другому прошедшему действию (чаще всего выраженному аористом), а не моменту речи. Плюсквамперфект используется лишь в тех случаях, когда предшествование прошедшему требовало специального выделения [5, с. 325]. Специфичностью относительной семантики часто и объясняют его редкое употребление [6, с. 458]. Отмечаются и примеры использования его в ряду форм других прошедших времен при описании последовательных или одновременных событий в прошлом. Плюсквамперфект может иметь и абсолютное употребление, вне соотносительности с другими прошедшими временами. Также у этой формы выделяют значения нереализованного действия, «отмененного» или «прерванного» действия [5, с. 338-339]. Современные исследователи видят в семантике плюсквамперфекта помимо значения предшествования еще и ряд дополнительных значений, «которые связаны с помещением ситуации в семантическую зону, отграниченную от момента речи» [9, с. 195].
Некоторые исследователи (Е. С. Истрина [10, с. 1-172, 207-239], К. ван Схоневелд [11], Э. Кленин [12], П. В. Петрухин [13]) указывают на смешение функций перфекта и плюсквамперфекта. П. В. Петрухин на материале нарратива Лаврентьевской летописи устанавливает достаточно четкие противопоставления этих двух времен: перфект передает известную информацию, плюсквамперфект — новую; плюсквамперфект почти всегда имеет результативное значение, перфект же не маркирован по признаку «результативность»; перфект употребляется преимущественно в относительных придаточных, плюсквамперфект — в других типах придаточных (прежде всего причинных), а также в независимых предложениях; обозначаемое плюсквамперфектом всегда актуально для данного момента повествования, неожиданно, обозначаемое перфектом событие, напротив, неактуально, предсказуемо [13, с. 89].
Принимая во внимание особенности языка ЖАЮ, а именно достаточно сложный синтаксис, выходящий за рамки привычного «цепочного нанизывания» [14, с. 122], характерного для летописных и евангельских текстов, на которые сильно повлияли тексты Ветхого Завета, где это явление объяснятся свойством древнееврейского синтаксиса, в котором союз «и» (waw) выполняет не только синтаксическую, но и морфологическую функцию, что и объясняет его частое использование, употребление перфекта и плюсквамперфекта необходимо рассмотреть во всех типах повествования: в диалогах, косвенной речи и нарративе.
Перфект внутри диалога может выражать действие или состояние, завершенные к моменту речи, а результат или состояние — актуальные на момент речи. Это «классическое» употребления перфекта в прямой речи встречается достаточно часто, например в берестяных грамотах и в летописях (ср. диалогическую часть Ипатьевской летописи), и считается признаком языка народного типа, противопоставленного книжному языку [15, с. 84]. В таких образцах книжного языка, как Житие Феодосия Печерского, это значение не встречается.
Житие Андрея начинается с того, как ему во сне является прекрасный юноша, предлагающий вступить в единоборство с бесом — «эфиопом», объясняющий, как надо действовать против беса: «се слышлвъ лыдрън о словеса семь дерь^новеынге bça h peV гемоу въроу нмн мн ш<о створю гелнко мн кснреклътолнко ылоуун ma клюклмъ гего» (99). Указание юноши все еще актуально на момент речи. Ср.: Mon. gr. 552, л. 4: «niateuaov цо1 notœ ta Xryo^eva ûnô aoù». Древнерусскому перфекту соответствует греческое причастие.
Андрей получает откровение, что Епифаний станет епископом Константинополя и просит его благословления: «влгвн ma h ты nàve. ш<о теве достонть се ш<о же мыъ с а ксть /АЕнло влгодътью просллвлеылго § оуповлюфн^ъсА ыл ыего внднлъ во та преже сего vàcà весело лнце нмъюфл н сто^фл въ внн црквн» (2280). Перфект выражает актуальность событий в прошлом на момент речи и фактически вводит дальнейшее «историческое» повествование, представленное аористами. Ср.: Mon. gr. 552, л. 68: «...ка! eùXô"ynoôv цо1 l^aXXov où, èneiô^ oot toùto dp^ôôtov. œç ецо! teGéatat... teGéatat yàp oe». Древнерусский перфект соответствует греческому аористу.
Женщина, пытаясь вернуть любовь мужа, связалась с колдуном, осквернила себя и свой дом, демон взял над ней власть и преследует ее: «гже мо^. влл^ъ дл та ксмь ыл-лщлъ. дружкл мо^. понднвъ дл лАжевъ овл. ш<о ыово са ксв-п пои&лл» (3440). Здесь перфект представляет состояние, актуальное на момент речи. Ср.: Ryden, 2473-2474: «KaXwç oe eûpov Kupia цои... KaGôtt vewot! ouve^eù^Gn^ev». Как и в предыдущих примерах, мы видим, что перфекты соответствуют греческим аористам. Женщина начинает сетовать на судьбу: «горе мыъ лншеынцн ш<о въревынлсА ксть ыл ma лоуклвыш дл ые ^офеть меые §сту-пнтн» (3464). Перфект выражает состояние, ставшее результатом действия в прошлом, актуальное на момент речи. Ср.: Ryden, 2490: «ott epwta téGetKe Kat'è^où о novnpoç». В данном случае древнерусский перфект соответствует перфекту в оригинале.
Перфект может выражать действие, полностью соотнесенное к прошлому, неактуальное на момент речи. В такой функции он выступает в любом типе повествования, являясь фактически альтернативой аористу.
Андрей произносит внутренний монолог, после того как он побывал в раю: «кдъ лн есмь вылъ. кдъ лн са овръто^ъ» (1045). Два однотипных восклицательных предложения следуют друг за другом. Действие полностью соотнесено к прошлому (Андрей уже в Константинополе), тем не менее сказуемое предложения, вводящего монолог, представлено перфектом, а сказуемое следующего предложения — аористом. Ср.: Mon. gr. 552, л. 31: «noù te ^nv Xo^i^ô^evoq noù te eûpéGnv». Перфект в древнерусском языке соответствует греческому причастию, аорист — аористу.
Епифаний спасает женщину от дьявольских козней, за что бесы искушают юношу, но он их прогоняет. Андрею об этом было откровение, и он, увидев на другой день Епи-фания, спрашивает его: «внднлъ лн ксн стрлжл», а Епифаний отвечает: «велмн са оужлсо^ъ. оvе. ыъ внднлъ ксн vерыыl^ъ дъмоыъ пожлглын^ и колнко мн въду створншл ^върьге и глдн. и проvнн» (3589-3591). Оба перфекта соотнесены с прошлым, как и действие, выраженное аористом «оужлсо^ъ», который выступает как однородное сказуемое в ответе Епифания. Ср.: Ryden, 2584-2587: «eï6eç tôv ôpayàtnv... èGa^p^Gnv... àXX' oï6aç». Первый древнерусский перфект соответствует аористу, аорист «оужлсо^ъ» — тоже аористу, а затем древнерусский текст представляет текстовый вариант, не зафиксированный ни в издании А. М. Молдована, ни в издании Л. Ридена.
Андрей объясняет символизм магических элементов, лишивших женщину защиты от дьявольских сил: «н огыь ça, свъфл. ^же суть горелы. а по^съ ça, по^съ. нм же са пръпо^сл въ крфынк» (3627). Перфект «суть горелы» выражает действие, полностью соотнесенное к прошлому, тем не менее действие представлено как длительное, а не одномоментное, однократное действие выражено аористом. Ср.: Ryden, 2622-2623: «Ka! то nùp àvt! twv Xa^nàôwv twv àvaçGévwv, t^v бе Çwvnv àvt! t^ç Zwvnç ^v èv тф Pantio^att èZœoato». Древнерусский перфект соответствует греческому причастию, а аорист — аористу.
Епифаний беседует с Андреем в форме вопрос-ответ: «реу к чему гепнфлнъ рун мн. кую твлрь створнлъ гесть въ пръже всъ^ъ» (4035-4044). Перфект «створнлъ гесть» выражает действие, полностью соотнесенное к прошлому. Ср.: Mon. gr. 552, л. 115v: «Eine Ц01, notov бгщюйр"уг|Ца про tœv aXXwv о 0eöq ènoir|aev». Древнерусский перфект соответствует греческому аористу.
Сатана раздражен действиями Андрея: «проклатын же дъмонъ. внднвъ. ш<о съАружнлсл ксть стць съ отрокомъ и его же дъла noêàçàëb ем8 есть прежереунл^. уюдесл ст-ць. <...> уусрътостл кго» (1968). Ср.: Mon. gr. 552, л. 59: «'О бе Katàpatoç ôai^wv ¡6wv çtXiœGévta töv 6ÎKaiov nat6a Kai 6i' œv 6é6ei^ev aùtœ ta npoppr|GévTa Gau^àaia о 6ÎKaioç». Первый перфект соответствует греческому причастию, второй — перфекту.
Автор, завершая свое сочинение, после ряда аористов закрывает повествование перфектом без связки: «.s. лът подвнгъ подвн^лл са отлн» (6166). Ср.: Mon. gr. 552, л. 193v: «è^Kovra npöq eteaiv tœv œyœvwv Kpunrâç». Похожий пример: «нлпнсл^ъ днв-ное се жнтне утнлго и стго оцл нлшего Лндрел. еже есмь свонмл wунмà внднлъ» (6170-6171). Ср.: Mon. gr. 552, л. 193v: «auve^pa^à^riv töv Gau^aaTÖv ßiov Kai noXuGpùXXr|Tov Toù aeßaa^iou Kai àoi6i^ou natpöq a Kai okeioiç ôçGaX^otç èwpaKa». Здесь древнерусский аорист соответствует греческому аористу, а перфект — перфекту.
Перфект может выступать и как относительное время, выражающее действие или состояние, соотнесенное к прошлому и предшествующее основному действию, являясь эквивалентом плюсквамперфекта.
Во время суровой зимы в Константинополе Андрей сумел избежать верной смерти, так как некий голос приказал взять его в небесный сад на две недели. Когда морозы спали, Никифор встречает Андрея, и тот ему рассказывает, как сумел пережить холода: «н съ словомь в^атъ вы^ъ твердомъ и сллдкомъ сномъ. дл уто мн вы. че въдъ. ш<о же во всю ыофь сплвъ сллдко. ^луутрл с уувудн^ъ. тлко ксмь и въ двъ тъ нелъ превылъ. гдъ же внк вол а велаше» (763). Перфект выражает состояние, полностью соотнесенное к прошлому, предшествующее другому действию. Ср.: Mon. gr. 552, л. 23 «outwç rotç 6uaiv èp6o^àaiv ûn^pxov evGa ^ toù 0eoù èKéXeuae ßouXr|aiq». Древнерусский перфект соответствует греческому имперфекту.
Андрей после прогулки по небесному саду видит сияющий крест: «дл ш<о же лов-^л^ъ утнлго ^ртл. д^овнл мед8 нлсытн^'са и вона довры^ нлуу^л^са. ш<о ^же че нлН)<ллъ<са есмь нн в рлн» (942). Действие, выраженное перфектом, предшествует действию, выраженному аористами «нлсытн^1 са», «нлоу^л^ са», и отсылает нас ко времени предыдущего действия — прогулки по раю. Ср.: Mon. gr. 552, л. 28: «Kai ti^iov ataupöv nveu^atiKoù ^éXitoç àvànXeœa ^é^ova Kai eûw6iaç ^etéa^ov, olav où6è èv тф napa6eiaœ eùçpàvG^v то aùvoXov». Древнерусскому перфекту соответствует аорист.
После окончания видения креста Андрей снова оказывается в раю: «с!'а трн словесл слышлвъ. лвне нм же оврл^омъ вылъ вшелъ. тъм же и снндо^ъ. и плкы вы^ъ. ш<о же есмь вылъ. сто^ нл мъстъ. нл нем же и в^атъ вы^ъ и первое» (1042). Здесь мы встречаем единственное употребление так называемого русского плюсквамперфекта (причастие с суффиксом -л смыслового глагола и причастие с тем же суффиксом от глагола «вытн» в качестве связки), который противопоставлен перфекту «есмь вылъ»: оба действия соотнесены к прошлому, предшествуют основному действию, в данном примере фактически синонимичны. Ср.: Mon. gr. 552, л. 30 v: «TaùTa та Tpia Geta p^aTa àKoùaavTÔç ^ou eûGéwç oïw Tpônœ àv^XGov toioùtw Kai KaT^XGov eùGuçopoù^evoç Kai ^r|v nàXiv oXwç èv è^auTœ
èatr|Kœç ènl Toù TÓnou où ^pndynv то npótepov». Древнерусский перфект соответствует греческому имперфекту.
Андрей, испытав все видения и избежав суровой зимы, оказывается на земле: «вел-мн ça днвла^ъ. клко есмь ходнлъ по шнрышъ стого wrpàÀà вна. ро^'мы1шла^. £ с8ть в ыемъ» (1045). За аористом следует перфект, отсылающий нас к длительному многократному действию в прошлом, предшествующему действию основного повествования, выраженному аористом. Ср.: Mon. gr. 552, л. 31: «Kal ^ryàXwç è^iaTa^evou цои то nwç ànf|£iv eîç то nXâToç Toù Geiou K^nou Toù 0eoù». Древнерусский перфект соответствует греческому имперфекту.
Андрей порицает грехи людей, собравшихся у Епифания. Они очень удивляются тому, откуда он знает, что они совершили: «й^одафнм же нмъ. друга къ дроугоу гллху друже. внднлъ лн гесн дъло сллвыо. клко мн pév ынфнн Oíú мо^ гр^Ы! н другыш прл-
во. врлте. н геже ксмь н л^ъ д-т&лъ. все мн нсповъдл» (1709). Ср.: Mon. gr. 552, л. 50v: «val, àôeXçe, Kal Ta è^ol npa^GévTa 6ir|YnaaTo». Древнерусский перфект соответствует греческому причастию.
Епифаний уговаривает юношу Иоанна, большого развратника, покаяться. Андрей, встретив Епифания, говорит, что он напрасно тратил слова — юноша обречен на погибель. Год, который выпросил ангел-хранитель Иоанна, уже закончился, а Иоанн не покаялся: «пръже сн^ъ дынн хоташе въ погувнтн гего § ^емла... нспроснлъ же гего гесть лыглъ. нже хрлннть дш№ гего. <...> и длшл гемоу лъто гедныо. ш<о же ксть проснлъ лыглъ» (3211). Ср.: Mon. gr. 552, л. 96 «Про óXrywv rç^epœv e^eXXev ó Kùpioç è^oXoGpeùaai aÙTÔv ànô T^ç 'HtT^aaTo бе aÙTÔv ó aYYeXoç... Kal è6ôGr| aÙTœ KaGánep ^T^aaTo èviauTÔç rç^epœv». В данном примере два перфекта: первый «нспроснлъ ксть» выражает однократное действие в прошлом, следующее за ситуацией, описанной при помощи имперфекта «хота ше», второй перфект «ксть проснлъ» возвращает к началу рассказа, выражая действие, совершившееся ранее, предшествующее основной линии повествования, которую продолжает действие, представленное аористом «длшл». Оба перфекта «ксть проснлъ» и «нспроснлъ ксть» соответствуют греческому аористу.
Перфект в значении плюсквамперфекта встречается и в нарративе. В начале жития хозяин Андрея просыпается от шума, выходит во двор, видит обезумевшего юношу и решает, что это временное помрачнение: «оувуднв же ça гыъ кго днвнтнса ылул вывшему. плуе же полуыофн ро^мыклн же в севе ш<о дхъ кллдажьыыш прншедъ нлдонулъ ксть» (152). Ср.: Mon. gr. 552, л. 5v: «úneXa^ev ÔTi nveù^a Toù çpeaToç aÙTo^oX^aav napaKpoùaai TÔv eúpiaKo^evov npó^eipa eúp¿Gr| oùtwç». Древнерусский перфект соответствует аористу в греческом. Пример примечателен тем, что достаточно сложно определить однозначно, что вводит «шсо» после глаголов мыслительной деятельности: прямую речь или косвенную. Такие примеры встречаются довольно часто. В этих случаях различия перфекта и плюсквамперфекта нейтрализуются. Рассмотрим еще один похожий пример из этой главы ЖАЮ: «сынде же съ жеыою свогею и со вснмъ домомь свонмь и внднвше кго ыесмыклафл. пллклшлса ыемлло и вншлса. мыафе. ш<о прлво демоыъ се кму ксть створнлъ. дл ыесмыслнть» (163). Ср.: Mon. gr. 552, л. 6: «KaG^XGev oùv a^a Tfl au^ptœ Kal navTl Tœ o'îkw Kal Geaaà^evoç aÙTÔv napaçpovoùvTa èGp^vouv ^eYàXœç Kal èKÔnTovTo, vo^iZovTeç KaT' àX^Geiav únó 6ai^ovoç eKçpova aÙTÔv YeYovevai». Древнерусский перфект соответствует греческому перфекту.
Дьявол нападет на Епифания. Юноша, встретив Андрея, рассказывает ему о пережитом: «оврътошл же мъсто. съдостл. нсповъдл же ем8 епнфлыъ. клко ça ем8 уутъкнНлъ ыл
п8тн сотоыл» (1289). Действие, выраженное перфектом, полностью соотнесено к прошлому и предшествует моменту действия, выраженному аористом «нсповъдл». Ср.: Mon. gr. 552, л. 38: «Eùpr|KÔTeç ouv TÔnov, £KaGéaGr|aav. Airp^aaTo бе о 'Eniçàvioç twç aùtœ auv^vTr|aev KaTa T^v ô6ov о ZaTavàç». Древнерусский перфект соответствует греческому аористу.
Перфект может выражать и действие, предшествующее основному действию, при этом результат или состояние актуальны на момент действия в прошлом. Сатана овладел монахом-грешником, Андрей узнал об этом и решил спасти монаха: «рл^умъ ж6 дь^волъ. ш<о вт,Алъ ксть ыл уерыьцн оеллсть. дл того дъла ндеть стын. дл гего Еы NàCTà-внлъ. и въспллшнвса. ылул ^влтн» (2838). Ср.: Mon. gr. 552, л. 84v: «Eyvœ ouv ô 6iàpoXoç ôç eiX^çei Toù ^ovaxoù Ta npœTÔXia KaG' oti ènl ôiopGœaei aÛToù àçkeTo ô 6ÎKaioç Kai Gpor|Gelç ^p^aTo KpàÇeiv». Древнерусский перфект соответствует греческому плюсквамперфекту.
Плюсквамперфект встречается в переводе Жития Андрея Юродивого реже (всего 59 употреблений). Глагол-связка «еытн» употребляется в формах аориста, имперфекта, и, как мы уже отмечали, в форме причастия с суффиксом -л.
Плюсквамперфект выражает действие в прошлом, предшествующее другому действию или состоянию. Он может выражать действие или состояние, целиком соотнесенное к прошлому, предшествующее основному действию повествования и не составляющее с ним последовательности действий — собственно плюсквамперфект в его основном значении.
Андрей, вспоминая, как он ходил по раю, рассказывает Епифанию: «леьк пошед же млло. ш<о же пръндо^ъ ръку оыу ш<о в шнрныю. ууже Б-пуъъ прошелъ огрлдъ Бжнн» (883). Ср.: Mon. gr. 552, л. 26v: «^бг| ¿xwpouv Toù K^nou Toù ©eoù». Древнерусский плюсквамперфект соответствует греческому имперфекту.
Объясняя Епифанию, за что Сатана был свержен с небес, Андрей говорит: «ыъ сего дъла ксть свержеыъ. ш<о же Б-плше помыслнлъ постлвнтн престолъ свон ыл оеллцъ^ъ» (4114). Ср.: Mon. gr. 552, л. 118: «œç 6ia toùto èppiçn, oti èvevôr|ae aT^aai tov Gpôvov». Плюсквамперфект соответствует греческому аористу. И в этой же главе: «дл сего дъла е'Ъ сверглъ гего ксть с горы долу со вснмн тъмн. с ынмн же са Б-плше съв-ырллъ о семь» (4117-4118). Ср.: Mon. gr. 552, л. 118: «6ia toùto aÛTÔv ô 0eôç KaTeKp^viaev avœGev катш aùv nàaiv eKeivoiç ^eG' œv TaùTa ¿PouXeùaaTo». Оба греческих сказуемых в аористе.
Андрей разъясняет Епифанию, каким образом дьявол берет власть над людьми. Один из бесов становится «прикрепленным» к поясу, который начинает носить искушенная колдуном женщина: «л в уетырн уу^лы по^съыы^. т8 Еълше прнва^лыъ сотоыл. доыелъже сгоръ. ые можлше ео отнтн § по^сл. повел-плъ ео в-плше ен. дл са препо^шеть нс-подн. дл Е8деть нмълл Сотоы8 оенвшлса около сеЕе» (3636). Ср.: Ryden, 2630-2631: «Пер1 бе twv Teaaàpœv KÔ^œv T^ç Çwvr|ç еке! ^v 6e6e^évoç ô ZaTavàç Ц£ХРК оте ёкаг| oùk ^6ùvaTo àva^œp^aai T^ç Çwvr|ç, wpiae "yap aÙT^v Toù ùnoKàTœ çopetv aÙT^v, TouTeaTiv ïva exn tov ZaTavàv dXrmevov nepl T^v ôaçùv aÙT^ç». Древнерусский плюсквамперфект соответствует аористу в оригинале.
Плюсквамперфект может выступать с обстоятельством времени. Епифаний пытается помочь своему другу: «отцн и Ерлтьл. преже. егдл же ые Еълше ем8 сеа е^ды. др8гъ мн Бълше Еылъ доЕръ и люеы ылю велнкл Бълше Еылл» (1280-1281). Ср.: Mon. gr. 552, л. 37v: «Â6eX9ot ^ou Kai naTepeç, про Toù tov oXeGpov toùtov "yevéaGai en' aÙTÔv, npoaçiX^ç ^ou Xiav ùn^pxev Kai àaù^KpiToç ^v ^eTepa à"yanr|, ^v npoç àXX^Xouç e'ixo^ev». Древнерусский
имперфект передает значение «yeveaGai» инфинитива аориста, а обе формы плюсквамперфекта соответствуют двум формам греческого имперфекта: «ùn^p^ev» и «etyo^ev».
Плюсквамперфект выступает в этом же значении и в нарративе: «по N—колнку же дынн оуср—те стын лыдрен гепнфлын^. ыл оулнцн и ш<о же в- въ cn— внднлъ в ыофн. нспов—дл гемоу все и въ велнкъ стрл^ъ -го вложн» (3354). Ср.: Mon. gr. 552: «Meta oùv rç^épaç Tivaç auvavta ка! о Geaneaioç Âvôpeaç тф 'Eniçaviœ ката T^v nXaTeiav t^ç Xeœçôpou ка! та ôpaGevTa aÙTœ èv ôpà^aTi t^ç vuktoç àva^vrçaaç aÙTœ eiç çpÎK^v Ka! Tpô^ov èvépaXev».
Плюсквамперфект может выступать в функции перфекта со значением действия (или состояния), совершенного в прошлом, но актуального на момент речи:
Андрей пересказывает свое видение рая и вставляет в монолог ремарку «Как я уже сказал»: «дл ш<о же Б-пуъъ реклъ. ш<о в шнрышю пондо^ъ огрлдл того внк и ылул^ъ ро^ъгла-длтн Ст^ъ Стлш> (890). Обычно в переводе эту функцию выполняет перфект (см. похожие примеры: 99, 2280, 3062). Ср.: Mon. gr. 552, л. 27: «Dç oùv e'ipr|Ka, npoç то nXàToç Xœpetv». Древнерусский плюсквамперфект соответствует греческому перфекту. Точно так же Епифаний возвращается к первоначальной теме беседы с одним из своих друзей: «створнлъ гесть в'ъ н пллнцю ые дл вы^ом са внлн гею слм—. ыъ дл са гею подъпнрлгемъ. н дл са остлыу н огыа и ныого всего. н о ыем же шуллн Б-пуоомъ гллтн. н пмсы ылуыу створнлъ гесть в'ъ н жеыу» (3121). Прямого соответствия этому месту в греческом оригинале нет. Ср.: Mon. gr. 552, л. 93v: «Ka! ïva то nùp Ka! та aXXa nàvTa napeàaœ Ka! toù ZnTou^evou èni|rvr|aGw, œç ènoir|aev ô 0eôç Ka! T^v yuvaÎKa ïva aù^r| ô KÔa^oç Ka! ïva nàç avGpœnoç ô PouXô^evoç e^eiv yuvatKa».
Епифаний видит во сне Андрея, они смотрят на души грешников, и Епифаний спрашивает: «молю тн са. поуто гесв— прншлл с—мо ыл се лн са б—^ссв— тфллл» (3267). Плюсквамперфект употребляется параллельно с перфектом с тем же значением. Ср.: Ryden, 2335-2336: «Aeo^ai aou, tî œôe ^Xo^ev; Elç toùto ^v ô àywv rç^œv». У плюсквамперфекта нет прямого соответствия в греческом тексте.
Плюсквамперфект выражает действия (состояние), совершавшееся в прошлом в момент основного действия. Действие, выраженное плюсквамперфектом, является фоном для основного действия.
Автор описывает страдания Андрея: «терпа же все се. ллуеыъ. жлдл^ пнтн. ^нмою оумнрл^. ^ыогемъ оуглрлгемъ н все ^ло терпа. превывлше ыепов—днмъ. м'лтву же толку прн!&лъ в—лшев тлны-мь хрлм- срцл свогего. ш<о же шепту устеыъ гего дллеуе hçb-n-ти» (448-449). Ср.: Mon. gr. 552, л. 14v: «eû^v бе ToaaÙT^v àveXà^eTo èv тф криптф». Древнерусский плюсквамперфект соответствует аористу. Там же: «ыо ^ожлше др8гонцн н двл дын н три. н всю ыедлю ые вк8шл^ ынуто же. ш<о сотоыл мыогомь вълше срце уужестнлъ» (606). Ср.: Mon. gr. 552, л. 19: «Ka! 6ia 6ùo rç^epœv rç Tpiœv Tivoç oûk èyeùaaTo, èneiô^ ô aaTavàç toùç nXeiovaç èaKX^puvev toù ^^keti nape^eiv aûтф Ti». Древнерусский плюсквамперфект соответствует греческому аористу.
Епифаний решил привести Андрея к себе домой, в этот момент там находился отец юноши: «внднв же гего гепнфлыъ млтню подвнгъса. въс^от— въвестн гего въ дворъ свои. ыо дл са ые ^внть. ш<о ^ылгетьса с ынмь. поыеже о"ць гего прнгоднлсА в—лшету» (1453-1454). Ср.: Mon. gr. 552, л. 42v: «Âniôœv бе ô 'Eniçàvioç au^naGeia Ka! oÎKTip^otç Kiv^Ge'iç çuXavGpœnoiç ^PouX^Gr| ev6ov eîaà^ai toù o'îkou^ àXX' ènei6^ e^œv elç то çav^pôv noi^aai yvœpi^ov toùtov eivai 6ia tov naTepa aÛToù èKetae eïvai».
Андрей на рынке ест фрукты одного из продавцов: «дл въ гедныомь хрлм— лежлше влюдо стеклаыо полыо смоквнн н^врлыы. <...> продли же смоквы уусиулъ в—мне. прнклоынвса ыл
свон колъыъ» (1936). Ср.: Mon. gr. 552, л. 58: «Ev èvl twv £pyaatr|piwv проикато ayyoç ûeXtvov auKwv èmXéKtwv ûnap^ov àvànXeov... toù ouv mnpàaKovtoç unvov ^etaXa^ßävovtoq enl twv yovàtwv».
Рассмотренные примеры позволяют сделать вывод о том, что формы перфекта и плюсквамперфекта в древнерусском переводе ЖАЮ выступают в любом типе повествования: нарративе, авторской речи, в диалогах героев, как в виде прямой, так и в виде косвенной речи. Для сложных времен мы выделили следующие значения:
1) действие (состояние), совершенное в прошлом, но результат которого актуален к моменту речи. Собственное значение перфекта. В этой функции также встречается плюсквамперфект;
2) действие (состояние), полностью соотнесенное к прошлому. В этом значении часто употребляется перфект, конкурируя с аористом и имперфектом;
3) действие (состояние), совершенное в прошлом, предшествующее другому действию и не составляющее с ним последовательности. Собственное значение плюсквамперфекта, в котором также встречается префект;
4) действие (состояние), совершенное в прошлом и являющееся фоном для основного действия. Эта функция характерна для плюсквамперфекта.
Использование перфекта и плюсквамперфекта в переводе ЖАЮ не обусловлено «актуальностью» действия, которое они представляют. Отсутствует также значение «отмененного действия» для плюсквамперфекта.
Как показывает сравнение с греческим оригиналом, переводчик выбирал глагольные формы при переводе не механически, а следуя требованиям грамматики и стилистики языка перевода. Возможность перфекта замещать любые времена, использование его в качестве относительного и абсолютного времени позволяют предположить, что употребление сложных прошедших времен было обусловлено в большей мере факторами стилистическими.
Литература
1. Молдован А. М. Житие Андрея Юродивого в славянской письменности. М.: Азбуковник, 2000. 760 с.
2. The Life of St Andrew the Fool: in 3 vols / ed. L. Rydén. Uppsala: Acta Universitatis Upsaliensis, 1995. Vol. 1. Introduction, testimonies and Nachleben. 300 p.; vol. 2. Text, translation and notes. 437 p.
3. Фрейберг Л. А. Византийская литература второй половины IX-XII в. // Памятники византийской литературы IX-XIV вв. М.: Наука, 1969. C. 7-39.
4. Пичхадзе А. А. Переводческая деятельность в домонгольской Руси. М.: Рукописные памятники Древней Руси, 2011. 406 с.
5. Горшкова К. В., Хабургаев Г. А. Историческая грамматика древнерусского языка. М.: Издательство МГУ 1997. 384 с.
6. Силина В. Б. Глагол // Древнерусская грамматика XII-XIII веков / ред. В. В. Иванов. М.: Наука, 1995. С. 374-507.
7. Кузнецов П. С. Очерки исторической морфологии русского языка. М.: Изд-во Академии наук СССР, 1959. 274 с.
8. Колесов В. В. Историческая грамматика русского языка. СПб.: СПбГУ 2008. 512 с.
9. Петрухин П. В., Сичинава Д. В. «Русский плюсквамперфект» в типологической перспективе // Вереница литер: к 60-летию В. М. Живова. М.: Языки славянской культуры, 2006. C. 193-215.
10. Истрина Е. С. Синтаксические явления Синодального списка I Новгородской летописи // Известия Отделения русского языка и словесности. 1919. Пг., 1923. Т. XXIV, кн. 2. С. 1-172.
11. Schooneveld C. R., van. A Semantic Analysis of the Old Russian Finite Preterite System. 's-Gravenhage: Mouton & Co., 1959. XI, 171 p.
12. Klenin E. The Perfect Tense in the Laurentian Manuscript of 1377 // American contributions to the Eleventh International Congress of Slavists, Bratislava, August-September 1993: literature, linguistics, poetics / eds R. A. Maguire, A. Timberlake. Columbus, Ohio: Slavica Publishers, 1993. P. 330-343.
13. Петрухин П. В. Перфект и плюсквамперфект в новгородской первой летописи по синодальному списку // Russian Linguistics. 2004. № 28. C. 73-107.
14. Петрухин П. В. Нарративные стратегии и изменения исторических «точек зрения» в русском летописании // Древнейшие государства Восточной Европы. М.: Восточная литература РАН, 2003. С. 121-140.
15. Зализняк А. А. Древнерусские энклитики М.: Языки славянских культур, 2008. 280 с.
Статья поступила в редакцию 6 декабря 2012 г.
