CC BY
1
ИСТОРИЧЕСКИЙ АРХИВ
Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2023. Т. 10, № 3 (39). С. 176-187. УДК 930
DOI 10.24147/2312-1300.2023.10(3).176-187
А. В. Антощенко
«ВЫ ДЛЯ МЕНЯ САМЫЙ НЕОБХОДИМЫЙ И БЛИЗКИЙ ЧЕЛОВЕК».
ПИСЬМА Г. П. ФЕДОТОВА К ИВАСКАМ. 1951 г.
Данная публикация завершает знакомство читателей с письмами Г. П. Федотова, написанными к Ю. П. и Т. Г. Иваскам. В письмах Г. П. Федотов делился с ними планами работы над вторым томом книги «Русская религиозность», успехами своих лекционных выступлений, впечатлениями о новинках эмигрантской литературы, обменивался мнениями о классиках русской литературы и обсуждал возможности перевода своих статей на иностранные языки, писал о новых знакомствах, взаимоотношениях с женой и близкими друзьями Болотовскими. Письма хранятся в фонде Ю. П. Иваска в архиве Центра русской культуры Амхерстского колледжа. Их текст приведён в соответствие с современными нормами правописания. Публикация писем предваряется введением, характеризующим условия их появления, а также сопровождается необходимыми комментариями.
Ключевые слова: Г. П. Федотов; Ю. П. и Т. Г. Иваски; российские эмигранты в США после Второй мировой войны.
Переезд Ивасков из Нью-Йорка в американский Кембридж, где Юрий Павлович вскоре стал докторантом Гарвардского университета, обусловил интенсификацию их переписки с Г. П. Федотовым. 15 марта 1951 г. Георгий Петрович писал З. О. Мику-ловской: «Я почти никуда не хожу, и у меня никто не бывает. Но из Кембриджа почти каждый день приходят письма от обоих Ива-сков, полные любви, мною незаслуженной»1. Круг обсуждаемых вопросов и упоминаемых событий в ответных письмах Г. П. Федотова Иваскам был достаточно широк. Это упоминания и о его работе над вторым томом «Русской религиозности», для которой он писал главу о Новгороде (её часть была опубликована в виде статьи в газете Р. Б. Гуля «Народная правда»), и о переводе его программной политической статьи «Россия и свобода» на немецкий язык. Хотя, по признанию самого Г. П. Федотова, с отъездом Ю. П. Иваска для него «захлопнулась дверь в литературный
Нью-Йорк», в переписке они продолжали обсуждать новинки эмигрантской литературы, представляемой прежде всего в «Новом журнале» М. М. Карповича. По совету Юрия Павловича Георгий Петрович обратился к чтению литературных произведений К. Н. Леонтьева, правда, не соглашаясь с оценками Ю. П. Ивас-ка его творчества и предпочитая классическую линию развития русской литературы. Важными являются и упоминания и характеристики в письмах не только писателей и поэтов, с которыми всё же встречался Г. П. Федотов, несмотря на захлопнувшиеся перед ним двери «литературного салона» М. С. Цет-лин, но и философов, художников, музыкантов, теологов и политиков из числа представителей «второй волны» эмиграции, интерес к которым был особенно характерен для него и которые определяли круг его общения в последний год его жизни.
К сожалению, сердечная недостаточность всё больше давала о себе знать, что
© Антощенко А. В., публикация,
вступительная статья, примечания, 2023
отражалось в письмах в частых упоминаниях о самочувствии, которое точно и поэтически образно было позже представлено в поэме Ю. П. Иваска:
Ему бы воздуху: охапку, тонны! И самой деревенской тишины: Пруд, утки, ивы линией наклонной, Вдали едва колеблемые льны.
Гамак и Гёте. Мирная беседа. Закат. Агапе позднего обеда И сразу утро раннее в раю2. Последнее письмо Иваскам отправлено из госпиталя в г. Бекон за десять дней до смерти Г. П. Федотова.
1
5 янв[аря 19]51
Дорогой Юра,
Спасибо Вам за эти две недели, когда я был осыпан выражениями Вашей дружбы и любви. Теперь больше чувствую пустоту, оставленную Вашим отъездом. Из того объективно ценного, что Вы дали мне за этот приезд, я ценю больше всего стихи Чиннова. Кузмин произвел на меня гораздо меньшее впечатление.
Я чувствовал себя физически неожиданно и незаслуженно бодро всё это время, но реакция была неизбежна. Я намечал себе рабочую программу на январь - написать главу о Новгороде. Но вот скоро опять лекции, а я всё отдыхаю, и неизвестно, когда смогу приняться за работу. Елена Николаевна всё ещё хворает и, главное, в дурном настроении. Впрочем, ко мне сейчас добра, и я скорее отдыхаю с ней, чем расстраиваюсь, когда приношу ей пищу и лекарства. Её душная комната стала ей нестерпимой, и я ищу другую, м[ожет] б[ыть], в Вашем отеле, который мне так нравится.
К Болотовским еду сегодня в первый раз и знаю по телефону, что они изощряются в рисовых блюдах (я сажусь на рисовую диету сегодня).
Гуль пишет, что выслал мне номер «Народной правды», но я ещё не получил. Как только получу, отправлю Вам.
С Вашим отъездом для меня захлопнулась дверь в литературный Нью-Йорк (т[о] е[сть] к Марье Самойловне3), и я даже не знаю, как разливаются круги от камня, брошенного Е[леной] Н[иколаевной].
Желаю Вам хорошо встретить православное Рождество, - побывать у всенощной, которую я так люблю (в эту ночь). Целую Вас. Тамаре пишу отдельно.
Ваш Г. Ф[едотов]
2
12 янв[аря 1951]
Дорогой Юрий Павлович, Спасибо за большое и интересное письмо. На большую тему о еврействе или эллинстве сейчас писать не могу. Всё ещё болею, и лекции прекратил читать. Не знаю, когда продолжу эту тему. Но о другом, о многом отвечу. Я тоже счастлив, что Ганс будет переводить мою статью. Его я готов любить через Вас и за Вас. Укажите ему №№ «Нового ж[урнала]», чтобы переводил с русского, а не с английского.
Насчёт Вашего 51а1иБ'а в Нагуа^'е я без колебаний советую: записывайтесь в студенты и пострадайте 3 семестра. Это откроет Вам все пути в Америке. Иначе Вы навсегда останетесь преподавателем языка. А насчёт лингвистики вот что я Вам скажу. Я тоже её терпеть не мог до встречи с Якобсоном4. А теперь вошёл во вкус. Здесь Вы найдёте большую пищу для познания русской духовности. Словом, соглашайтесь! Проживёте и на 2000, как я живу.
Вот что мне не нравится, это Ваша попытка угрозами сгонять «IIIм час»5 на мои лекции. Подумайте, какая мне радость от подневольных слушателей. Одна ироническая физиономия Яновского6 испортит мне настроение. Ну, а Извольская7 так занята, что, всё равно, не может ходить ни на какие лекции.
Спасибо за приглашение в Кембридж. Но в теперешнем моём состоянии об этом нечего и думать. Я и до умывальной добираюсь с трудом. Не думайте, что я заброшен. Ел[ена] Ник[олаевна] проводит со мной большую часть дня. Да и Болотовские заходят с запасом провизии. Я думаю, что скоро пойду на поправку - вчера было совсем не плохо. Но от рисовой диеты чувствую себя людоедом.
Обнимаю Вас. Г. Ф[едотов]
3
17 янв[аря 19]51
Дорогие Тамара и Юрий Павлович,
Пишу Вам прежде всего чтобы сообщить, что мне лучше, я уже стал выходить - правда, не очень далеко, не дальше Болотовских, и даже это мне утомительно. Лекций в Академии ещё не читаю. Тем не менее это всё легче, чем неделю тому назад. Постепенно, надеюсь, всё придёт в норму.
А как Тамара? Надеюсь, и она встала. Знаете, я думаю, что, хотя газеты и пишут об эпидемии испанки или инфлюэнцы в Англии, но у нас она давно, и Тамара была одной из её первых жертв.
Она мне писала о какой-то party8, которая у вас предполагалась, когда она лежала в постели. Я не мог понять, как это возможно и для чего. Если эта party состоялась, расскажите про неё.
Меня очень огорчила отставка Тамары. Уроки давали ей такое удовлетворение. Я думаю, что дело здесь не в недовольстве Lurd'a, а в сокращении числа студентов в виду военного призыва. Так ли это?
Решили ли Вы, Юрий Павлович, поступать в студенты, и с какого времени начинаются Ваши обязательные семестры? С февраля?
Я так отрезан от всего русского Нью-Йорка, что не могу сообщить Вам никаких новостей. Абрамов9 прислал мне извещение об открытии выставки его иконописной школы 21-30 января.
Терентьевы слышали Пастухова10 на каком-то концерте и оба пришли в ужас от его игры. Мне было очень жаль это слышать, но я не мог защищать его по моей музыкальной малограмотности.
Варшавский11 выезжает из Франции в середине февраля и очень беспокоится об условиях жизни в Нью-Йорке.
Новицкий устраивает Татьянин ужин. Кажется, это всё.
Я ещё не оставил надежды возобновить свои лекции в St. James в будущий вторник.
Обнимаю Вас обоих и нежно целую Тамару. Ваш Г. Федотов
4
21 янв[аря 19]51
Дорогой Юрий Павлович,
Вполне одобряю Вашу рецензию на «Третий час»12. Она очень благосклонная, как и следует. Согласен я и с тем требованием, которое Вы предъявляете к журналу: больше актуальности. Но, вероятно, им, запачкавшимся в своё время в советчине, боязно касаться жгучих тем.
По крайней мере, из беседы с Извольской я вынес впечатление, что её политика сейчас - «подальше от политики».
Просмотрел я и свою статью «Russia and Freedom» для «Меркур»13. Они хотят, чтобы я отбросил начало и конец. С началом я согласен, можно начать прямо с 1- главы. Но 7я глава даёт анализ русской революции и, кроме того, только здесь, хотя и робко, ставится вопрос о пер-
спективах и надеждах. Без 7й главы статья кончается каким-то обрубком. Боюсь, что редакция боится моих резких отзывов о большевиках. Сделайте, как Вы найдете лучшим: или вступите
в переписку в защиту 7й главки, или просто согласитесь на усекновение. (Им же хуже будет.)
Я чувствую себя много лучше и согласился во вторник продолжить свой цикл лекций. Но
всё же сижу дома и рассчитываю свои выходы и переезды по лестницам и подъемам. Очень жалею, что Вас не будет на моей лекции.
Успел уже прочитать свежий № «Н[ового] ж[урнала]»14. «Атилла»15 мне показался совсем неинтересным, но Берберова16 неожиданно неплоха. Волнуют записки Гиппиус17. Анисимов18 на 5+. Но в общем № очень бледный. Вашими рецензиями19 я очень доволен (как и стихами Белоцветова20), но зачем было (как и Карповичу21) соединять под одним заглавием две разные рецензии? Керенский22, увы, прямо позор. Ну, обнимаю Вас.
Ваш Г. Федотов
5
3 фев[раля 19]51
Дорогой Юрий Павлович,
Ваше каждое письмо дышит такой искренней любовью, что несколько дней согрет ею и не знаю, чем я заслужил её. Да, Ваше отсутствие большое лишение для меня, но с ним я надолго должен буду примириться. Было жалко без Вас окончить мои лекции в St. James. Они мне стоили больших физических усилий, особенно последняя, хотя я и сделал перерыв. После мне казалось, что вот-вот начнётся припадок, и я даже проглотил свой нитроглицерин на всякий случай. Но зато я и был вознаграждён. Было много народа, помимо моих постоянных слушателей. Много аплодировали, хотя, кажется, это не полагается, и мои старые друзья благодарили тепло, так что и утомление, и даже риск я считаю вполне окупившимися.
23
Из новых впечатлений не могу умолчать о знакомстве с Филипповым , который произвёл на меня довольно культурное впечатление. Потом и мы были у него с Еленой Николаевной. Было что-то вроде литературного вечера. Читал он (рассказы), стихи Анстей24 (его жена) и ещё одна поэтесса - Алексеева25 (псевдоним). Не знаю, знакома ли Вам она (из Югославии), но, пожалуй, она мне всего больше понравилась - и стихи, и проза: ясность, точность зрительных восприятий, часто живописных. Если Вы читали что-нибудь Филиппова, напишите, что Вы о нём думаете.
Сегодня был у меня Нелединский26, предлагал образовать что-то вроде «Института для изучения социологии». Разговор был интересный, но я чувствую, что нам не по пути; хотя он и уверяет, что я ему близок, но глядится в фашизм (салазаровского типа). А вечером слушаем Мих[аила] Михайловича]. С понедельника начинается трудовая жизнь. Немножко беспокоюсь за свою грудь, но думаю, что справлюсь. Обнимаю Вас.
Ваш Г. Федотов
6
28 фев[раля 1951]
Дорогой Юрий Павлович,
Спасибо Вам, что Вы отпустили Тамару в Нью-Йорк. А ещё более за Вашу записочку, где Вы заступаетесь за неё и просите не наказывать её за её письма. Мне и в голову не приходило наказывать её, хотя письма её и очень меня огорчали. Но я был просто страшно рад её неожиданному приезду, и мне совсем не хотелось ссориться. И она была очень мила и спокойна, не делала мне никаких сцен ревности. И Елена Николаевна отнеслась к Тамаре со всей нежностью, на которую она способна. Надеюсь, Тамара это почувствовала.
Жаль только, что Вас не было. Но я надеюсь скоро Вас увидеть и услышать с лекцией у Новицкого - он говорил, в марте месяце. Надеюсь, Вы оправились от гриппа. Я тоже стал выходить и читать лекции с этого понедельника, на другой день после отъезда Тамары. Сердце меня не беспокоит, но голос стал слабый, и лекции меня утомляют более прежнего.
Я ещё не встречался с Анисимовым, хотя и очень желал бы этого. Но я редко где бываю. Непременно прочту «Подлипки», о Гардениных27 я уже читал (между прочим, Ленин28 очень любил Эртеля29 и покровительствовал его дочерям, которых я знал в Лондоне30).
Вы просили меня узнать адрес «Русского студенческого фонда». Вот он: «Russian Students Fund» 215 W[est] 23 St[reet]. Прошение следует направлять на имя Руцкого (Петра Альбинови-ча)31 Executive Secretary. Они дают ссуды студентам, а не безвозвратные стипендии.
Желаю успеха во всём. Надеюсь так или иначе скоро увидеться. Обнимаю Вас.
Ваш Г. Федотов
7
7 марта [19]51
Дорогой Юрий Павлович,
Вы меня очень тронули и удивили предложением лечиться у Пастухова32. Я убеждён, что во всех подобных случаях главное условие - это вера. Так как её у меня нет (к Christian Science), то, я думаю, и результат будет отрицательным. (Насколько не отрицаю успешно чудеса Chr[istian] Sc[ience], как и Лурда и т[ому] п[одобное]). Но если Пастухов хочет попробовать и не побоится дальнего расстояния, я буду очень рад общению с ним. С ним просто поговорить интересно.
На днях был у меня Анисимов и очень удивил меня, приятно удивил. Такой молодой и красивый, на вид лет 35 (на самом деле 45). Никакой не предводитель дворянства (это я, должно быть, спутал с кем-нибудь). Говорили с ним долго и, как это бывает только с русскими, вместо того, чтобы обсуждать его книгу33, говорили о религии. Без всяких споров. Он умеет слушать, я бы даже сказал, что он очень сдержан. Начал с того, что христианство его никак не коснулось, а кончил почти признанием в христианстве (этическом).
В отличие от большинства D. P. он прекрасно говорит и пишет по-английски, написал целую книгу и будет теперь её устраивать. Очень хотел бы успеха ему, он его вполне заслуживает.
Если бы Вы жили в Нью-Йорке, то у Вас, т[о] е[сть] вокруг Вас, образовался бы уже порядочный кружок, но несчастье Америки (не только русской) - рассыпанность культурных сил на необозримом пространстве.
У нас умер неожиданно проф. Спекторский, вчера хоронили. Он был добрый и кроткий человек. Мне жаль, что последние годы я редко с ним общался.
Из письма Тамары я вижу, что она собирается на фабрику. Удержите её от этого самоубийственного шага. Достаточно с неё работы по дому. Она не вынесет.
Здоровье моё на 3-. Лекции читаю, но очень устаю. Но ещё не сдаюсь. Обнимаю Вас.
Ваш Г. Федотов
8
17 марта [1951]
Дорогой Юрий Павлович, Простите, что не ответил Вам тотчас на Ваше письмо от прощённого воскресенья. А завтра уже «неделя православия» - день, который гораздо менее говорит моему сердцу, Вы пишете, что в этот день вспоминали меня с Аркадием34. Это мне очень дорого потому, что, помимо личной дружбы, даёт мне надежду, что моя жизнь прошла не совсем даром. Как я не пытался просвистать её своей ленью и многопредметностью, но кое-что останется. Вы, в сущности, первый, хотя и очень поздний, мой, не смею сказать ученик, но наследник. Теперь, когда я больше думаю о приведении в порядок этого скудного наследства, чем о новых трудах, Вы для меня самый необходимый и близкий человек.
Принялся читать романы Леонтьева, по Вашему совету. Увы, «Подлипки» мне не понравились. Слишком всё плохо организовано, забываешь, что было раньше, что позже... Но, должно быть, я чего-то не досмотрел, что Вы увидели. Я понимаю, чего хотел он - продолжения Лермонтовской прозы, вместо Тургенева35 и Толстого36. Достиг ли он этого, не знаю. Другие романы 1го тома, по-моему, лучше. А греческие новеллы меня положительно захватили.
Не нашёл я также в «Подлипках» следов эллинизма. Портреты его товарищей беспощадны и лишены всякой прелести. Зато девушки прелестны. Он не способен любить их, м[ожет] б[ыть], потому что разбрасывается - результат избалованности и женского воспитания. Что он был неравнодушен к мужской красоте, показывают его греческие повести. М[оже]т б[ыть], по ним и судил Розанов. Но тогда Леонтьев открыл в себе новое зрение на Восток.
Приехал В. Варшавский37 и мы провели вечер в очень дружеской беседе. Подумайте, нельзя ли устроить его на преподавание - хотя в Middlebury College.
Не приедете ли на западную Пасху? Привет Тамаре. Ваш Г. Фед[отов]
9
27 марта [1951]
Дорогой Юрий Павлович,
Вчера узнал от Варшавского, что Вы скоро будете у нас. Я страшно рад. По правде говоря, это я несколько раз напоминал Новицкому, что у Вас в Кембридже перерыв 1-8 апреля и чтобы он назначил на это время Вашу лекцию. Варшавский очень тронут Вашим вниманием к нему, но предпочитает устроить свой «большой» вечер, который ему обещали друзья38 (гл[авным] образом его дядя Троцкий39). Значит, Вы будете читать на Вашу собственную тему - тем лучше.
Я надеюсь, что Вы приедете не на 2-3 дня, а на 10, к чему у Вас есть полная возможность. Отчего Вы не поручите мне найти для Вас с Тамарой комнату, хотя бы в прежнем отеле, или в другом каком-нибудь, поблизости? Если у Вас нет денег, я помогу.
К сожалению, моё здоровье всё в том же полуинвалидном состоянии. Читаю лекции (4 в неделю), но после каждой лежу часами. Могу выйти вечером, но избегаю, потому что на следующий день расплачиваюсь отдышкой и бессонницей. Я уже не надеюсь на улучшение, но жду только тепло, когда мне легче дышать.
Я продолжаю, по Вашему почину, читать Леонтьева. Очень интересно о Толстом, но капризно и беспорядочно написано. Отчего это почти все русские талантливые люди так неряшливо писали? Его вкус очень строгий, но очень субъективный. Дамские романы - его ахиллесова пята. Марк Вовгон вместо Тургенева!
Ну, обнимаю Вас и Тамару, которой пишу отдельно.
Ваш Г. Федотов
10
30 марта [1951]
Дорогие Тамара и Юра,
Простите, что я превысил мои полномочия, данные в Вашем последнем письме, и, вместо того, чтобы справиться в отеле, пошёл и снял для Вас комнату. Но мне показалось ужасным, если Вы будете жить так страшно далеко от меня, у Чеквер40 и у «брата», тем более, что я могу спокойно оплатить Вам комнату. Это в том отеле, где Вы останавливались на Рождество 610 W 115. Там было несколько (3) дешевых маленьких комнат, по 10 дол[ларов], и одна побольше, за 11, освободится в понедельник. Мы решили, что Вы сами выберете по приезде, а я дал задаток. В маленьких комнатах узкие кровати, но или есть дополнительные матрасы, или Вам дадут.
Надеюсь, что Вы не станете меня бранить, тем более, что, если мои 5 дол[ларов] задатка пропадут, то мне не жалко.
Буду ждать Вашего звонка в понедельник, только помните, что в 12.15 я ухожу завтракать к Болотовским до 1.30, а с 3 до 4 у меня лекция. Но Вы можете прямо приехать в отель, если согласны.
Страшно рад, что скоро увижу Вас обоих. Обнимаю сердечно. А Тамарино Special Delivery всё ещё не пришло. Ну и почта!
Ваш Г. Ф[едотов]
11
17 апр[еля 1951]
Дорогой Юрий Павлович, Увы, несмотря на мое горячее желание, я не смогу приехать на Пасху. Оказалось, что занятия в Академии возобновляются уже на третий день Пасхи. Мне кажется, что приезжать на 23 дня, как на обыкновенный week-end, не стоит. Я лучше приеду в мае, когда закончатся лекции (в канцелярии говорят, после 16го). Знаю, что для Вас с Тамарой это будет такое разочарование, как и для меня, но думаю, Вы согласитесь со мной, что я поступаю, как следует.
Билет Вы напрасно прислали. За ним всё равно придут когда-нибудь. Жел[езные] дороги не делают подарков. И я Вам советую самому сходить на станцию и вернуть его под квитанцию. Это, по-моему, дело чести за их любезное отношение к Тамаре.
Присылали мне опросный лист о Вас от Студ[енческого] Фонда. Как обычно, затруднила
41
графа о «недостатках». Знаете, что я ответил: «A certain contempt toward barbarians» . Это похоже на насмешку, но в то же время я думаю, что скромные варвары имеют право на христианское милосердие.
Отвечаю на Ваш вопрос о языке Вашего доклада. Может случиться, что придут люди (хотя бы один), которые не знают русского языка. Тогда для них погибает конец. Лучше указать в объявлении, на каком языке будет доклад.
В воскресенье было поминальное утро по Спекторскому, а вечером публичное собрание Христ[ианского] Ст[уденческого] Дв[ижения] (на 99 ул[ице]). На обоих я был намечен в списке ораторов, но я сбежал, спасая своё сердце. А церковь Движения обещает быть прекрасной, судя по некоторым иконам Абрамова.
Ну, обнимаю Вас, милый. Ваш Г. Ф[едотов]
12
14 мая [1951]
Дорогие Тома и Юра,
Пишу Вам, чтобы сказать, что мое решение ехать к Вам в среду, 16т мая, твёрдо и неизменно. Значит, послезавтра, если, конечно, буду жив и не в очень скверном состоянии. Пока держусь. Этот week-end был для меня довольно трудный, но зато и радостный. Мы ездили в Lakewood к Рожанковским, которые только что вернулись из Флориды. Внучка мало изменилась, только загорела и болтает больше. Нас узнала и была очень ласкова. Нина тоже в добром виде, словом, наслаждался семейными радостями. Елена Николаевна бросает фабрику, которая её очень утомляет, и будет жить с ними и помогать им. Я снял комнату по соседству, с июня месяца, у той же Frau Weise, у которой жил в прошлом году. К сожалению, немного опоздал, и моя старая комната уже сдана. Буду жить наверху, боюсь, что жарко будет, но дешевле.
Весна сейчас чудесная в деревне, даже в New Jersey. По дороге видишь цветущие dogwoods - американское чудо. Но старые дубы, окружающие усадьбу Рожанковских, едва распустились.
Следующий week-end увижу весну на севере, в Бостоне. Надеюсь, Вы не замерзаете там. А впрочем, я согласен немного и помёрзнуть телом, зато согреюсь душевно.
Моя поездка оплачивается и имеет официальную цель - работу в библиотеке. Но я не стану себя особенно мучить и рассчитываю провести с Вами побольше времени. Как и в прошлый раз, не пишу о времени приезда, - как управлюсь, но ждите меня скорее к вечеру. Страшно рад, что скоро смогу обнять и расцеловать Вас.
Надеюсь, что отсутствие писем от Вас за последние дни не означает ничего худого.
Ваш любящий Г. Федотов
13
25 мая [1951]
Дорогие Тамара и Юра, Вот уже два дня, как я в Нью-Йорке и здешняя суета уже начала стирать чудные кембриджские впечатления. Тут и экзамены, и поездка в Naturalization Office по Нининым делам, и возвращение книг в библиотеку. То, что раньше давалось так легко, что не стоило даже упоминания, теперь стало трудно и сложно. От новых хлопот или от накопления старых утомлений (как всегда) я чувствую себя неважно, но не очень плохо. Дышу с трудом, но сплю хорошо. Сегодня вечером собираюсь в Lakewood на week-end, а м[ожет] б[ыть] и дольше, т[ак] к[ак] расписание экзаменов оставляет мне несколько свободных дней. Погода здесь сейчас прекрасная, скорее прохладно, но идёт к теплу. Но, увы, несмотря на свежую, яркую зелень, глаз здесь не радуют цветущие деревья Новой Англии. Чудное место - Кембридж весной.
Спасибо Вам обоим, дорогие мои, за Ваше более, чем радушное гостеприимство - я бы сказал прямо самоотверженное. Надеюсь, я не внёс ничего, что могло бы омрачить Вашу жизнь, и что квартирная проблема, если ещё не решена, то скоро решится в мире и согласии.
Передайте мой привет Педро и Аркадию, а особо теплый о. Сергию. О нём хочу сказать особо. Не думаете ли Вы, что хорошо бы заинтересовать обоих Карповичей в его материальном положении? Если бы несколько «профессорских» дам взяли бы на себя попечение о нём, мне кажется, не так трудно было бы помочь (поговорите и с Ганфман42).
Ну, целую Вас и обнимаю. Надеюсь на свидание этим летом.
Ваш Г. Федотов (Светлячок)
14
16 июня [1951]
Дорогой Юрий Павлович,
Спасибо Вам, что Вы не считаетесь письмами со мной и терпеливо ждёте. Вы знаете, я очень плохой корреспондент, а последнее время состояние Тамары требовало большого внимания с моей стороны. Впрочем, теперь у меня нет сил писать и ей. Последнее письмо от неё было совершенно безумное. Насколько я могу судить, поводом к взрыву было сообщение от Карповича о том, что я провёл несколько дней у Болотовских. Признаюсь, я скрыл от Вас это обстоятельство, зная дикую Тамарину ревность. Но кто ещё мог бы кормить меня и ходить за мной в Нью-Йорке, когда доктор прописал мне лежать в постели 10 дней? Успех был неожиданный. Я стал спать по ночам и не так задыхался. Помимо заботливого ухода, главное тут была спокойная (для меня) атмосфера, полное отсутствие «страстей». Вот чего Тамара никогда не сможет понять: что я не стал бы жить с Бол[отовскими], если бы там пахло «любовью». Но этот взрыв Тамары, после стольких уверений и обещаний в её исправлении, окончательно уничтожил во мне всякую надежду на возможность совместной жизни. Наши планы и без того переменились. Рожансковские опоздали со своими бумагами и не могут уехать 19 июля. Теперь все бумаги в порядке, и их отъезд назначен до 11 августа.
До этого времени я остаюсь с ними в Ьакешоо^е. А после, м[ожет] б[ыть], уеду в деревню к Болотовским, где мне было так хорошо. Признаюсь, нет никаких сил для нового опыта совместной жизни с Тамарой, Еленой Николаевной и немцами.
В Ьакешоо^е атмосфера была нервной, а ухода никакого, т[ак] что я опять мучился бессонницей, дремал целый день и ничего не делал, что меня угнетало больше всего. Только в самое последнее время я нашёл в Ьакешоо^е врача, который предписал мне новое средство, вернувшее мне сон и относительную возможность дыхания. Слава Богу и за то.
Третьего дня, в субботу, у меня появились неожиданные и очень приятные гости: Гагарины43 со Шмеманом и Аркадием. Вечер провели в мирной беседе. Шмеман нравится мне всё больше и больше. Он хочет Вас видеть, и я обещал ему Ваш приезд в августе. К сожалению, его личная жизнь осложняется отсутствием свободной квартиры для него в Академии. Он взял приход в Астории и квартиру о. Александра. Но это очень отдаляет и от Академии44, и от Колумбии45. Я для себя почти совсем решил взять годичный отпуск, т[ак] к[ак] голос мой для лекций совсем не годится. Карпович обещал мне аванс под книгу от нового Фордовского фонда46.
Возвращаясь к Тамаре. Я не знаю, чем я мог бы сейчас ей помочь, хотя мне и страшно жаль её. М[ожет] б[ыть], всё-таки есть какая-нибудь возможность устроить её в 1^^еЬигу?
Я твёрдо верю, что наша дружба устоит перед всякими испытаниями. Желаю Вам успеха в Ваших трудах, педагогических и литературных. Тамаре передайте мой привет.
Ваш искренне Г. Федотов
15
19 июня [1951]
Милая Тамарочка,
Получил от Вас письмо, первое после моей болезни, такое нежное, что я был растроган. Очень благодарю Вас за него. Вижу, что Вы очень огорчаетесь тем, что нам не удастся, по-видимому, пожить вместе этим летом, и мне самому это грустно. Но теперь над всеми соображениями об удобствах жизни и проч[ем] господствует одна мысль, один страх - умереть, не закончив моей книги, которую я должен был кончить в прошлом году. Сейчас мне лучше, я могу
спать, хотя одышка мешает говорить. Никогда ещё я не чувствовал так близко влияние смерти, и доктор говорит, что болезнь вступила в новую фазу. Не будем закрывать глаза на то, что это ухудшение связано с моей поездкой в Кембридж, вернее, с моим поведением там.
За этот год у меня накопился порядочный опыт. Все (почти) мои ухудшения были связаны с этим моим поведением. Я не виню Вас, Вы нисколько не виноваты, но я сам бывал так слаб, что поддавался соблазну. И в этом отношении доктор был прав: любовь для меня губительна ещё более, чем чтение лекций. Единственное, что я ещё могу себе позволить, это писать немного и на это должен отдать последние месяцы (или годы) моей жизни. Пока что, думаю, что в Ьакешоо^е для этого обстановка благоприятная. Поймите это, милая Тата, и простите. Это не разрыв. Я надеюсь, мы много раз ещё увидимся с Вами, хотя иначе, чем раньше. А я о Вас всегда думаю с нежностью. Так хочется, чтобы Вы были счастливы. И так больно, что я не могу дать Вам того счастья, которого Вы так заслуживаете. До свидания, родная, не прощайте. Целую Ваши руки и обнимаю нежно.
Ваш Светлячок
16
20 июня [19]51
Дорогой Юрий Павлович,
Я писал Тамаре о главной причине, почему я не могу приехать в Cambridge. Боюсь, что она не поверит. Но Вы человек разумный и мне хотите добра. Я сознаю ясно, что это резкое ухудшение моего здоровья связано с моим пребыванием в Кембридже. Этот раз мне было так плохо, как никогда, это мнение и доктора. Конечно, дело тут не в Кембридже, и не в утомлении от путешествия (хотя и оно имеет значение), но то волнение и возбуждение (и положительное и отрицательное), которые неизбежно связаны с Тамарой и её страстными чувствами. Ведь, не одни разговоры и физическая усталость для меня вредны, но и волнения также. Если моё саморазрушение будет идти таким же темпом, то мне не дописать моей книги, да и вообще не прожить и года. Вот и сейчас, несмотря на 10-дневный отдых, сейчас в Lakewood'e опять задыхаюсь и не могу спать (конечно, укладка и переезд тому причиной). Сейчас жажду только покоя и возможности хоть 2-3 часа в день поработать над книгой. Всё прошлое лето погибло для работы в See-Cliffe. Поймите меня и не судите. Я очень дорожу Вашей дружбой - с Вами и с Тамарой - и хочу думать, что она не кончится с вашей стороны от моего отказа приехать. Если бы Вы знали, как мне скверно сейчас, Вы ничего бы от меня не требовали. Ещё умоляю: будьте бережны с Тамарой, не ругайте её, помогите ей по-братски пережить то, что для неё, я знаю, будет ударом. Если возможно, возьмите её с собой, если нет, утешьте её и объясните мою сторону кризиса.
А Ваша дружба, поверьте, мне очень дорога и, надеюсь, подарит нам немало счастливых дней.
Искренне Ваш Г. Федотов
P. S. Конечно, я подпишу Вам финансовое поручительство, как только Вы его пришлёте. -И Ваш новый адрес.
Виделся со Шмеманом и был им совершенно очарован.
Г. Федотов
17
21 авг[уста 19]51
Дорогие Тамара и Юра, Теперь вы соединились в Cambridg'e, и я могу писать вам вместе. Вы удивитесь, увидев, откуда я пишу, но, пожалуйста, не пугайтесь. Мне здесь хорошо и я поправляюсь. Beacon - маленький городок на Гудзоне, недалеко от Болотовских. У них я пробыл недолго, и т[ак] к[ак] мне стало хуже, то я обратился к их деревенскому доктору, который произвел на меня очень хорошее впечатление. Он очень серьёзно потребовал, чтобы я лёг в госпиталь недели на две, и после некоторых колебаний я согласился. И не раскаиваюсь.
Здесь очень хороший уход и обстановка. У меня маленькая, но удобная комната с окном на тихую тенистую улицу. Меня, конечно, пичкают пилюлями, колют, моют и обращаются как с ребёнком, но дают читать и писать. Доктор нашёл уже улучшение (да и я сам тоже). Он находит главное осложнение в печени, которая, однако, уже начала уменьшаться. Тошнота прекратилась, которая мучала меня почти всё лето. Вероятно, я пролежу здесь до Labor Day, когда откроется семинария, и я смогу вернуться в Нью-Йорк. Тогда надеюсь и вас обоих увидеть скоро. Елена Николаевна осталась в Lakewood'e и очень увлечена переплётом. Если бы она не отказалась наотрез кормить меня, или участвовать в хозяйстве, мы могли бы пожить там вместе с вами, как вы хотели. Но, м[ожет] б[ыть], этот выход самый лучший с медицинской точки зрения.
Я получил сегодня пересланное из Lakewood'a письмо Тамары со стихами и благодарю её. Е[лена] Н[иколаевна] писала и о посылке, но её ещё пока нет. Писать мне нужно на Highland Hospital, Beacon, N.Y. (Есть даже телефон: Beacon 108).
Всё будет хорошо, дорогие друзья. Я верю и надеюсь. Обнимаю вас.
Ваш Г. Ф[едотов]
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Письма хранятся в частной коллекции В. В. Янцена, которому в очередной раз выражаю благодарность за возможность познакомиться с их содержанием и цитировать.
2 Иваск Ю. П. Играющий человек. - Париж ; Нью-Йорк : Третья волна, 1988. - С. 56.
3 М. С. Цетлин.
4 Якобсон Роман Осипович (1896-1982) -лингвист, литературовед, культуролог, в то время один из профессоров З. О. Микуловской в Гарвардском университете.
5 Речь шла о группе молодых литераторов и публицистов (Е. А. Извольская, А. Л. Кезим-Бек, А. С. Лурье, В. С. Яновский), учредивших экуменический журнал «Третий час». Г. П. Федотов был знаком с ними ещё в Париже, но от участия в издании отказался. Первый номер журнала вышел в 1946 г. в трёх выпусках: на русском, английском и французском языках, последний - десятый - в 1976 г.
6 Яновский Василий Семёнович (1906-1989) -прозаик и литературный критик, публицист, мемуарист.
7 Извольская Елена Александровна (18961975) - писательница, переводчица, инициатор журнала «Третий час» (1946-1976).
8 Вечеринка (англ.).
9 Анатолий Абрамов в конце Второй мировой войны создал школу иконописцев из «перемещённых лиц» (семи мужчин и двух женщин) в Гамбурге, откуда восемь учеников перебрались в США в 1950 г. и стали проводить выставки в разных городах.
10 Пастухов Всеволод Леонидович (18941967) - пианист, музыкальный критик, поэт, соредактор журнала «Опыты».
11 Варшавский Владимир Сергеевич (19061978) - прозаик и публицист русского зарубежья.
12 Иваск Ю. П. «Третий Час» [Журнал религиозной мысли] // Новое русское слово. - 1951. -11 февр. (№ 14171). - С. 8.
13 Немецкий перевод был опубликован в этом журнале: Russland und die Freiheit // Merkur. -1951. - № 40. - S. 505-523.
14 Судя по упоминаемым ниже публикациям, речь шла о книге XXIV журнала, вышедшей в 1950 г.
15 Замятин Евг. Атилла // Новый журнал. -1950. - Кн. XXIV. - С. 7-70.
16 Берберова Н. Мыс Бурь // Там же. С. 71-144.
17 Гиппиус З. Он и мы (о Д. С. Мережковском) // Там же. С. 153-183.
18 Анисимов О. Коммунизм и послевоенная Европа // Там же. С. 273-285. Анисимов Олег Васильевич (1908-?) - публицист, эмигрировал во Францию в 1922 г., затем переехал в Латвию, где жил в Риге и преподавал французскую историю и литературу, в годы войны сотрудничал с немецкими оккупационными властями, в 19451951 гг. возглавлял комитет помощи русским беженцам в британской зоне оккупации Германии, в 1951 г. переехал в США, неоднократно печатался в «Новом журнале».
19 Иваск Ю. Н. Н. Белоцветов // Там же. С. 225-237; Его же. «След жизни» Д. Кленовско-го. «Семь лет» В. Варшавского // Там же. С. 298299.
20 Белоцветов Николай Николаевич (18921950) - поэт, переводчик, публицист, религиозный мыслитель, антропософ. С 1920 г. в эмиграции в Финляндии, Латвии и Германии. Его стихи открывали поэтический раздел номера (С. 145).
21 Карпович М. М. «Истоки» М. А. Алданова. «Речи» В. А. Маклакова // Там же. С. 286-289.
22 Керенский Александр Федорович (18811970) - российский общественный и политический деятель, глава Временного правительства,
с ним Г. П. Федотов был лично знаком по сотрудничеству в издававшемся А. Ф. Керенским журнале «Новая Россия» (1936-1940). Имелась в виду его статья в характеризуемом номере журнала под названием «Как это случилось?» (С. 228-238).
23 Филиппов Борис (наст. имя и фам. Борис Андреевич Филистинский; 1905-1991) - писатель, поэт, издатель, преподаватель. В США с 1950 г.
24 Анстей Ольга Николаевна (1912-1985) -поэтесса. Во время Второй мировой войны оказалась в числе перемещённых лиц в Германии, где и осталась. В 1950 г. переехала в США.
25 Алексеева Лидия Алексеевна (наст. фам. Иванникова, урожд. Девель, 1909-1989) - поэтесса, переводчица. С 1920 г. в эмиграции в Турции, затем в Болгарии, Югославии и Австрии. В 1949 г. перебралась в США.
26 Оболенский-Нелединский-Мелецкий Сергей Платонович (1890-1978) - участник Белого движения, в эмиграции после 1920 г. в США, предприниматель, член правления Толстовского фонда и Русского дворянского общества в Нью-Йорке.
27 Речь шла о романе А. И. Эртеля «Гардени-ны, их дворня, приверженцы и враги» (т. 1-2, 1889).
28 Ленин (наст. фам. - Ульянов) Владимир Ильич (1870-1924) - политический деятель.
29 Эртель Александр Иванович (1855-1908) -писатель, близкий к народовольцам в 1880-е гг.
30 Эртель Наталья Александровна (18861972) - переводчица, ещё до революции уехала в Англию, где окончила Лондонский университет со степенью магистра философии (1911) и вышла замуж за англиканского священника Д. Н. Дад-дингтона (Duddington, 1865-1958). Эртель Елена Александровна (1889-1974) - выпускница Московских высших женских педагогических курсов, в 1918 г. вышла замуж за Д. Ф. Тупикова, жила вместе с матерью в Эртелевке, где заведовала местной библиотекой. В 1930 г. переехала к сестре в Англию.
31 Руцкий (Routsky) Петр (Pierre) Альбино-вич (1880-1953) - российский дипломат, общественный деятель. До революции 1917 г. российский генеральный консул в Нью-Йорке. Проживал в США. В 1930-1940 гг. исполнительный секретарь Русского студенческого фонда в США.
32 Пастухов Всеволод Леонидович (18941967) - поэт, пианист, музыкальный критик, мемуарист, соредактор журнала «Опыты».
33 Вероятно, речь шла о готовящейся к печати книге: Anisimov O. The ultimate weapon. - Chicago : Henry Regnery company, 1953.
34 Небольсин Аркадий Ростиславович (19322020) - американский историк, культуролог, филолог, религиозный философ и общественный деятель.
35 Тургенев Иван Сергеевич (1818-1883) -писатель, поэт, переводчик.
36 Толстой Лев Николаевич (1828-1910) - писатель и просветитель.
37 В. С. Варшавский приехал в США 12 марта 1951 г.
38 25 мая в Нью-Йорке в зале Риверсайд-Плаза (273 West 73 Street) состоялось собрание с обсуждением повести В. С. Варшавского «Семь лет» (Paris, 1950). См.: Беседа и споры о книге В. Варшавского // Новое русское слово. - 1951. -26 мая. - № 14275.
39 Троцкий Илья Маркович (1879-1969) -журналист, иностранный корреспондент «Русского слова» ещё до первой русской революции. Жил в Германии, Дании, Швеции. С 1946 г. - в США.
40 Речь шла о предпринимателе Чеквере Льве Иосифовиче (1898-1977) и его жене, поэтессе Рахили Самойловне (псевд. Ирина Яссен, 18931957).
41 Презрение к варварам (англ.).
42 Ганфман Екатерина Алексеевна (18831978) - вдова юриста, редактора и издателя Максима Ипполитовича Ганфмана (1873-1934), после его смерти в 1934 г. переехала в США.
43 Упоминались князь Гагарин Сергей Николаевич (1904-1958) - оперный певец и общественный деятель, а также его жена Елизавета Аполлинарьевна (урожд. Бутенёва-Хрептович, 1915-1989). По свидетельству А. Р. Небольсина, Г. П. Федотов «увлекся княгиней Гагариной Елизаветой Аполлинарьевной, такая платоническая, чистая любовь, идеальная». См.: Небесная линия. Интервью с Аркадием Небольсиным // Новый журнал. - 2009. - Кн. 257. - URL: https:// magazines.gorky.media/nj/2009/257/nebesnaya-liniya.html (дата обращения: 19.01.2022).
44 Свято-Владимирская духовная академия в Нью-Йорке.
45 Колумбийский университет.
46 Фонд Форда (англ. Ford Foundation) - независимая, некоммерческая и неправительственная организация, созданная в 1936 г. в Нью-Йорке для финансирования программ в поддержку демократии, сокращения бедности и развития международного сотрудничества и гуманности.
Сведения об авторе
Антощенко Александр Васильевич - доктор исторических наук, профессор кафедры отечественной истории Института истории, политических и социальных наук Петрозаводского государственного университета (Петрозаводск, Россия)
Адрес для корреспонденции: 185910, Россия,
Петрозаводск, ул. Ленина, 33
E-mail: ant@petrsu.ru
SPIN-код РИНЦ: 8184-4374
ORCID: 0000-0002-2366-3750
WoS ResearcherlD: AAG-5905-2019
Информация о статье
Дата поступления 1 июня 2023 г.
Дата принятия в печать 10 июля 2023 г.
Для цитирования
Антощенко А. В. «Вы для меня самый необходимый и близкий человек». Письма Г. П. Федотова к Иваскам. 1951 г. // Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2023. Т. 10, № 3 (39). С. 176-187. й01: 10.24147/2312-1300.2023.10(3).176-187.
A.V. Antoshchenko
"YOU ARE THE MOST NECESSARY AND CLOSE PERSON FOR ME". GEORGE FEDOTOV'S LETTERS TO YURII AND TAMARA IVASK. 1951
This publication completes the reader's acquaintance with the letters of G.P. Fedotov, written to Yu.P. and T.G. Ivask. In letters, G.P. Fedotov shared with them his plans for writing of the second volume of the book "Russian Religious Mind", the success of his lectures, his impressions of the novelties of émigré literature, exchanged views on the classics of Russian literature and discussed the possibility of translating his articles into foreign languages, wrote about new acquaintances and relationships with his wife and close friends Bolotovsky's family. The letters are stored among Ivask's papers in the archives of the Center for Russian Culture of Amherst College. Their text is brought into line with modern spelling standards. The publication of letters is preceded by an introduction describing the conditions for their appearance, and is also accompanied by the necessary comments.
Keywords: G.P. Fedotov; Yu.P. and T.G. Ivask; Russian emigrants in the USA after World War II.
About the author
Aleksandr V. Antoshchenko - Doctor of Historical Sciences, Professor of the Russian History Department of the Institute of History, Political and Social Sciences of the Petrozavodsk State University (Petrozavodsk, Russia)
Postal address: 33, Lenina ul., Petrozavodsk,
185910, Russia
E-mail: ant@petrsu.ru
RSCI SPIN-code: 8184-4374
ORCID: 0000-0002-2366-3750
WoS ResearcherID: AAG-5905-2019
Article info
Received June 1, 2023
Accepted July 10, 2023
For citations
Antoshchenko A.V. "You Are the Most Necessary and Close Person for Me". George Fedotov's Letters to Yurii and Tamara Ivask. 1951. Herald of Omsk University. Series "Historical Studies", 2023, vol. 10, no. 3 (39), pp. 176-187. DOI: 10.24147/2312-1300.2023.10(3). 176-187 (in Russian).
