CC BY
58
кожа и слизистые оболочки приобретают желтоватый оттенок.
Таким образом, если проанализировать ряд синонимичных терминов: болезнь Боткина, вирусный гепатит и желтуха, - становится очевидным, что термин «болезнь Боткина», в основе которого лежит имя собственное, включает в себя весь набор признаков и причин заболевания, но никак не отражает их в своей семантической структуре. Термин «инфекционный гепатит» объясняет сущность понятия с научной точки зрения, не указывая на внешние признаки заболевания (желтушность). Лексема желтуха, не связанная с именем С. П. Боткина, называет основной внешний признак заболевания.
Вместе с сокращением словарного запаса путем номинации иностранных предметов и заполнения лексического пространства, не заполненного корневыми словами языка-реципиента, заимствованные лексические единицы участвуют в создании новой и развитии существующей терминологической базы языка, обо-
гащают словарь синонимов и корректируют полисемию.
Поскольку наше знание о всяком предмете меняется с развитием науки, то происходит изменение информации, содержащейся в научном понятии, то есть в семантическом объеме термина. Это также приводит к полисемии и синонимии, которые, являясь двумя сторонами онтологического свойства языка, отмечаются в терминологии медицины.
Из приведенных примеров очевидно, что одна и та же информация может быть выражена различными терминами, относящимися к разным языкам. Большое количество синонимических рядов в современной немецкой медицинской терминологии обусловлено историческим развитием языка. Многовековой опыт заимствования терминов и терминоэлементов из классических языков, греческого и латинского, находит отражение в терминосистемах всех отраслей и направлений современной медицины.
Библиографический список
1. Арутюнова Н. Д. Предложение и его смысл. М.: Изд-во Наука, 1976. 327с.
2. Арнаудов Г.Д. Медицинская терминология на пяти языках (Ьайпит-русский-епдНзЬ-Ргапса^-Ье^зсЬ!) София: Медицина и физкультура, 1979. 943с.
3. Володарская Э.Ф. Заимствование как универсальное лингвистическое явление // Вопросы филологии. 2001. № 1.
4. Кириллова Т.С. Пути формирования и лексикологические особенности английской терминологии подъязыка медицины (дерматология-венерология): автореф. дис. ... канд. филол. наук: 10.02.04/ПГПИИЯ. Пятигорск, 1990. 17с.
5. Лотте Д.С. Основы построения научно-технической терминологии М.: АН СССР, 1961. 158с.
6. Мотченко И.В. Основные тенденции в формировании английской медицинской терминологии: автореф. дис. ... канд. филол. наук: 10.02.04 М.: МПГУ, 2001. 20с.
7. Чернявский М.Н., Тверковкина Е.П., Окатова Л.М. Латинский язык и основы медицинской терминологии. Минск: Вы-шейшая школа, 1989. 350 с.
8. Хантакова В.М. Теория синонимии: опыт интегрального анализа: монография. дис. докт. филол. наук: 10.02.04/ ИГЛУ. Иркутск, 2006. 211 с.
9. Шубов Я.И. Словарь-справочник по медицинской терминологии М., Сов. Энциклопедия, 1973. 573с.
УДК: 316.37
ВРЕМЕННАЯ СТРУКТУРА ЛИЧНОСТНОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ А.И.Шафоростов1
Национальный исследовательский Иркутский государственный технический университет, 664074, г. Иркутск, ул. Лермонтова, 83.
Рассматривается онтологический аспект идентификации личности, исходя из анализа временной структуры внутреннего мира человека. Онтологическое основание идентичности определяется как взаимопереход действительного и возможного бытия, представленного на уровне самости. Анализируется влияние на структуру идентичности повседневности, памяти, трансценденции. Библиогр. 6 назв.
Ключевые слова: идентичность; самость; онтология личности; внутреннее время; возможность; трансцен-денция.
TEMPORAL STRUCTURE OF PERSONALITY IDENTITY A.I. Shaforostov
National Research Irkutsk State Technical University, 83, Lermontov St., Irkutsk, 664074.
T he article deals with the ontological aspect of personality identification based on the analysis of the temporal structure of the inner world of the man. The o ntological basis of identity is defined as an intertransition of actual and possible beings represented at the level of selfness . The influence of routine, memory and transcendence on the identity structure is analyzed.
Key words: identity; selfness; personality ontology; inner time; opportunity; transcendence .
1Шафоростов Александр Иванович, кандидат философских наук, доцент, тел.: (3952) 405187 , e-mail: [email protected] Shaforostov Alexander, Candidate of Philosophy , Associate Professor, tel. : (3952) 405187 , e-mail: [email protected]
Обращение к рассмотрению личностной идентичности связано с выявлением того, что понятие идентичности несет в себе два смысла. Во-первых, это вопрос - «чья идентичность?» и соответственно ответ - идентичность личности: такое понимание является распространенным. Во-вторых, вопрос «идентичность чего?» выделяется реже, так как здесь личность неявно уподобляется объекту, точнее - материалу, составляющему содержание идентичности. Проблема-тизация личностной идентичности во временном аспекте связана с раскрытием второго из названных смыслов. Поэтому исходным пониманием личностной идентичности является представление о тех возможностях, которые открываются перед личностью и тем, как и насколько они личностью осуществимы. Именно возможности, открываемые личностью и переживаемые как «сфера возможного», составляют содержание идентичности: понимание того, кто я, заключается в открытии того, что я в действительности могу. Так как «возможное» прямо соотносимо с будущим и, тем самым, с пониманием времени, то представляется вполне логичным обратиться к рассмотрению временной структуры личностной идентичности, что призвано более полно представить процесс формирования и реализации сферы возможного, наличие которой и определяет бытие человека в качестве именно личности.
Основная трудность, возникающая при обращении к проблеме внутреннего времени - психологизация этой темы. Конечно, провести жесткое разделение философского и психологического подходов к рассмотрению внутреннего времени идентичности вряд ли возможно, но между тем следует обратить внимание на то, что в психологии время идентичности соотносится в первую очередь с тем, как переживается время, с тем, как человек осознает свое настоящее и свое будущее. В философии же внутреннее время рассматривается с точки зрения того, что лежит в основе переживания времени, то есть как человек включается в реальность. При этом необходимо преодолеть узость психологического истолкования самости, понять самость как изначальное онтологическое «ядро», из которого проявляется самостоятельность бытия человека. Идентичность - это поиск самотождественности, обретение идентичности позволяет говорить как о внутреннем единстве человеческого, так и о единстве его жизненного пути. Понять структуру идентичности, ее генезис, понять условия и пути достижения самоидентичности - это в какой-то мере приблизиться к пониманию того, что значит быть самим собой.
Итак, человеческое бытие - это процесс, объединяющий постоянство и временность. Есть человеческое бытие как процесс, самосозидающийся, объединяющий постоянство и временность. Самость как основа неповторимости человека изначально дана в интуиции достоверности собственного существования. Самость есть присутствие себя по отношению к себе. Но самость соотносима не столько с уникальностью, сколько с первичностью и постоянством.
Понятие самости призвано выразить главное в понимании человека - это принцип порождения бытия. Внутренний мир человека есть результат порождения бытия, изначально определяемый его самостью, и нас интересует один из аспектов этого процесса - зарождение, разворачивание и функционирование внутреннего времени человека. Начальным условием зарождения внутреннего мира (и, соответственно, внутреннего времени) является отделение самости от организма, тем самым самость выступает началом особой временности, не совпадающей с биологическим ритмом организма.
Отделение самости от организма обусловлено двумя условиями. Во-первых, это фокусировка зарождающегося сознания и внутреннего мира через оформление «здесь-и-сейчас» благодаря проявлению «имманентного «Я». Это «Я» исходно в отношении становления внутреннего мира в том смысле, что прямо связано с каждым мгновением погруженности в бытие, что и позволяет характеризовать имманентное «Я» через особую реальность «вот-сейчас-бытия». Имманентное «Я» наполнено импульсами, интуиция-ми, помыслами и предчувствиями, фокусируемыми в точке переживания. Под переживанием в данном случае понимается то, что составляет внутреннее содержание жизни индивида, что представляет собой выражение субъективной стороны процесса отражения действительности человеком.
Отмеченное «здесь-и-сейчас» не является окончательным, а только начальным. Внутреннее время усложняется вслед за развитием внутреннего мира человека. Рано или поздно человек оказывается вынужденным определить привязку своего «здесь» с «там», ограниченным телом другого, и возникает проблема установления универсальной точки отсчета, точнее, точек отсчета, так как, несмотря на связанность «здесь-и-сейчас», вполне ясно прослеживается различие пространственной и временной точек отсчета в структуре внутреннего мира.
Самость не сводима к какому-то точечному «здесь и сейчас», а как бы растянута во времени. Можно предположить, что самость в ее временном аспекте предстает не чем иным, как душой человека, о чем очень точно говорит М. Бахтин: «душа - это становящееся во времени внутреннее целое» [1]. Здесь необходимо различить объективное прошлое, информация о котором хранится в сознании человека, и прошлое как часть субъективного опыта. Событие прошлого, не принадлежащее жизненному опыту самого человека, не может быть частью его внутреннего мира. Необходимо включить его в свое внутреннее время, сделать частью своей личности, но умозрительно сделать это нельзя.
Исходной реальностью, определяющей «сейчас» внутреннего мира человека, является повседневность. Важнейшим моментом связи повседневности с «сейчас», выступающим точкой отсчета, является интерсубъективный характер повседневности. При этом включение в повседневность формирует как «интерсубъективную», так и «индивидуальную» точку отсчета.
Следует провести различие между индивидуальной точкой отсчета и вводимой Э. Гидденсом «сердцевиной обыденности», или тем «перемещающимся» миром обыденности, который индивид несет за собой от ситуации к ситуации. Индивид создает «движущуюся ударную волну соответствия», которая упорядочивает непредвиденные события, соотнося их с риском и потенциальными опасностями [2].
В свою очередь, индивидуальная точка отсчета связана с тем, как каждый конкретный человек определяет конечность своего внутреннего времени, или конечность своей жизни. Если в отношении космического и социального времени точка отсчета выполняет в первую очередь функции соотнесения, координирования различных временных ритмов, то для внутреннего времени индивидуальная точка отсчета принимает на себя выполнение не только функции соотнесения с интерсубъективным временем, но и оценки времени своего внутреннего мира с точки зрения «скорей бы повзрослеть», «еще молодой», «успел -не успел», «сколько осталось» и т.п. Чаще всего в качестве такой точки отсчета выступает время максимальной активности индивида в процессе социализации - получение образования, создание семьи, начало карьеры, т.е. примерно 22 - 25 лет.
В целом же процесс самоидентификации связан с определением того «здесь и сейчас», в котором разворачивается моя жизнь и которое нуждается в определении (привязке). Внутреннее время включает такую характеристику, как переживание предвосхищения. Идентификация ориентирована не только на то, что есть, но и на то, что может быть, но это может быть само по себе непредсказуемо. Отсюда - необходимость создания для самоидентификации некоего избыточного смысла, который также можно назвать «смысл про запас». Вообще, одна из главных характеристик внутреннего мира заключается в том, что его содержание увеличено по сравнению с внешним миром. Это увеличение достигается за счет того, что в своем внутреннем мире человек вновь и вновь переживает не только реализованную действительность, но и нереализованные возможности. Так, мы продолжаем беседовать с теми, кого уже никогда не встретим
- беседа раскрывает те возможные смыслы, которые остались нереализованными при живом общении.
Таким образом, можно предположить, что временная структура идентичности включает «продолженную идентичность». Речь идет о реализации тех возможностей, которые важны для меня, но не были реализованы мной (по различным причинам), поэтому я жду продолжения этой реализации от представителей той общности, с которой себя идентифицирую. Так, в отношении личностной идентичности ее «продолжением» являются самые близкие индивиду люди
- его дети, от которых он, подобно всем другим родителям, ждет исполнения того, что по разным причинам не смог осуществить сам.
Повседневность является базовой структурой, определяющей работу нашего сознания. Та фокусировка сознания, которая формируется в контексте переживания повседневности, выступает «точкой сборки»
всех мыслимых (явно или смутно) идентичностей. Идентичность «я-повседневного» в максимальной степени включена в переживание непосредственной (наличной) реальности. Поэтому она во многом соответствует идентичности, наделенной статусом верховной реальности. Во многом, но не во всем. Если бы «повседневное я» обладало таким статусом в полной мере, то проблемы идентичности просто бы не возникло. Личностная идентичность конституируется именно несовпадением между «я-повседневным» и «я-настоящим».
Если «я-повседневное» обращено к переживанию наличного бытия, то «я-настоящее» направлено на другой аспект бытия - на способность быть самим собой, на самость. Хайдеггер, проводя различие между бытием повседневности («ман») и бытием самости, подчеркивает важный момент: «Человек в повседневности - несобственный» [3]. Утаивание выбора возможностей является главным минусом повседневности, тем, в чем проявляется отрицательность влияния повседневности «ман» на человека как самость. Таким образом, временная структура идентичности определяется как переживанием настоящего (я-повседневное), так и обращенностью к скрытым возможностям будущего.
Внутреннее время не существует в полном отрыве от внешнего, социального времени. Включенность человека в общество предполагает его соотнесенность с тем, что «общество не только уравнивает и типизирует, но и индивидуализирует» [4]. Индивид соотносит себя с тем временем, которое представлено в социуме: живет общими ожиданиями, переживает себя причастным к тому, что происходит именно сейчас и т.п. - т.е. его временной ритм вторичен, произ-воден от социального. Так, для каждого время его молодости является главной реальностью.
Типизацию и индивидуализацию можно считать направлениями идентификации. Тем самым идентификация - это не только уподобление, отождествление себя с определенным социальным порядком, представленным в лице социальной группы или отдельных людей. Идентификация включает и индивидуализацию, понимаемую как раскрытие своих возможностей. Если развить метафору понимания самости как ядра, то можно сказать, что самость в своем раскрытии заложенных возможностей, находящихся внутри ядра, питается социальностью, вне которой ядро не прорастает. Внутреннее время выступает одним из важнейших онтологических условий проявления в структуре внутреннего мира индивида тех возможностей, которыми он дополняет исходную социальную реальность и которые обогащают его самого.
Проблематика идентичности связана с тем, что как человек, так и мир, в который он включается, представляют собой «множественную реальность» (термин А. Шюца). Невозможно свести человека к одной «точке» и пытаться отождествить (идентифицировать) эту точку с миром, как и сам мир несводим к одной черте или свойству. Онтологическое чувство -чувство бытия - несводимо к простому «я есть». Ни один человек не ограничится признанием внутри себя
«я есть», но будет постоянно стремиться утвердить, укрепить или подтвердить чувство бытия на основе связанности с другими. В редких случаях социальной изоляции (ситуация Робинзона) человек будет стремиться к утверждению связи с природным миром. В любом случае «я есть» будет стремиться к более развернутому «я есть где и как?».
Идентичность обладает структурой, где можно выделить границы и ядро. Ядро - это самость, отвечающая за постоянство личности. Обычно постоянство личности выводят из функции памяти, и это вполне оправданно. Однако необходимо уточнить - чья память? Самость как раз и позволяет определить принадлежность памяти, «идентифицировать» ее. Память же - это не только регистрация и хранение событий внешнего и внутреннего мира. Память - это, прежде всего, основа онтологического чувства, именно в памяти мы храним «эталон реальности».
Здесь обнаруживается проблема включения прошлого в самоидентичность, в проживание настоящего. Один из важнейших вопросов, как отмечает Г. Марсель, - знать, до какой степени и в каких пределах мое отношение с собственным прошлым может быть воспроизведено [5]. Каждый человек - носитель определенного прошлого, личного опыта, однако этот опыт может деградировать до готовых ясных ответов на вопросы анкет. Приводимый Марселем пример -крайний случай «урезания прошлого», нас же интересует более общий вопрос о связи памяти и идентичности.
Память выступает онтологической предпосылкой идентичности потому, что информация передается не только в пространстве, но и во времени, причем в последнем случае - через память. Память ответственна за хранение информации, и ее место в структуре идентичности определяется необходимостью поддерживать последовательность сознания. Однако память не безлична, это всегда «чья-то память», а человек -хозяин своей памяти - находится в постоянном синтезе старого и нового, прошлого и настоящего. Задействование памяти, обращение к воспоминаниям есть своеобразный процесс «перебора информации».
Д. Деннет предлагает метафору «свободного пространства», создаваемого мозгом для излишка производимых им нейронных связей, для возможности разных сцеплений и для прогонки разного типа информации. В итоге в содержании памяти на основе постоянной «прогонки» излишков информации выявляется «информация-победитель» [6]. Образ «информации-победителя» может быть использован для прояснения процесса структурирования внутреннего мира в том смысле, что такая информация задает новое отношение к прошлому, вынуждает субъекта пересмотреть содержание своей памяти (прошлой идентичности) и тем самым определить, что же из этого содержания важно для актуального внимания, для настоящего. Такая значимость информации-победителя определяется тем, что это информация, чьим содержанием являются возможности.
Отметим, что здесь соприкасаются два вида возможного: имеющее отношение 1) к объективному миру
и 2) к миру субъективному - в частности, к самости и возникающему на ее основе предсознанию, а затем и сознанию. Более того, в процессе идентификации не просто «разворачиваются» возможности, скрытые присутствующие в самости (самость в определенном смысле может быть уподоблена монаде Лейбница, скрывающей в себе свернутое бытие), но она как бы притягивает к себе возможности, производя своеобразный отбор из спектра возможностей тех, которые наиболее соответствуют природе конкретной самости.
Онтологическое основание идентичности определяется взаимопереходом действительного и возможного бытия, структурирующим внутренний мир человека. Обнаружение и осознание «моего возможного» важно тем, что позволяет человеку преодолеть присутствие (понимаемое как некое временное состояние существования возле чего-то) по отношению к самому себе, которое заключается в том, что человек не может сказать «я есть», но вынужден говорить «я являюсь», обнаруживая случайность своего существования.
Сущность идентификации в том и заключается, что человек стремится приобщиться к порядку, идентифицировать себя с ним. Порядок же по своей сущности есть воплощение необходимости. Идентификация через отождествление с мировым порядком открывает возможность переживания своего единства с всеобщим, с космосом, с Абсолютом, с Богом. В отношении временного измерения идентичности это важно тем, что выводит нас к аспекту вечности. Через переживание своего единства с Абсолютом человек в определенной степени соотносит (идентифицирует) себя с вечностью. Временная структура идентичности в данном случае соизмеряется с отпущенным сверху временем как соотнесение себя (своей жизни, своего реализованного) со своим предназначением.
Это позволяет пояснить происхождение присущей каждому человеку уверенности в том, что именно он не умрет: человек, явно или нет, но соотносит, идентифицирует себя с Абсолютом, с абсолютным временем, не имеющим протяженности. Основание для такой соотнесенности есть - это та внутренняя, не имеющая протяженности точка «сборки» бытия человека, его самость. Поэтому человек, включающий в свою временную идентичность обращенность к Абсолюту, рассматривает свою собственную смерть как нечто рационально правильное, но внутренним образом не ощущаемое.
Личностная идентичность - это не просто соотнесение себя с определенной идентичностью (половой, национальной, религиозной и т.п.), т.е. не достижение индивидуальной идентичности, а преодоление названных видов идентичности и достижение самостоятельного бытия, той идентичности, которая строится на основе соотнесения самости не с отдельными аспектами социокультурного бытия, а с целостным бытием. Собственно личностное начало в этом случае будет представлено и проявлено именно в прочтении бытия как целостного. Очевидно, что говорить о целостности бытия в буквальном смысле слова невозможно - то бытие, которое открыто и доступно как отдель-
ному человеку, так и человечеству в целом, есть только фрагмент бытия целостного мира. Однако дело не в том, какая часть бытия открыта человеку, а в том, насколько это бытие целостно для человека. Человек обнаруживает целостность бытия такой, какой ее дано обнаружить только ему, на основе его внутреннего опыта, его временной структуры.
Итак, можно предположить, что есть горизонтальная идентификация (гендерная, возрастная, национальная и т.п.), не требующая от индивида обращения к принципиально новым возможностям, и вертикальная, предполагающая открытие новых уровней бытия (и соответственно, достижение новых уровней лично-
стного бытия), т.е. трансценденции. Соответственно, временная структура личностной идентичности имеет горизонтальный (связь с повседневностью, оформление «сердцевины обыденности», соотнесенные с внешним социальным и космическим временем ожидания) и вертикальный («прогонка» информации в памяти, «продолженная» идентичность, поиск предназначения) уровни. Онтологическим центром временной структуры идентичности является процесс порождения самостью бытия, заключающийся в создании личностной сферы возможностей, реализация которых позволяет человеку идентифицировать себя с управляющим миром порядком бытия.
Библиографический список
1. Бахтин М.М. Автор и герой в эстетической деятельности // Работы 20-х годов. Киев: Next, 1994. С.169.
2. Гидденс Э. Судьба, риск и безопасность // Социологическое обозрение. 2002. № 1. Т. 2. С.16.
3. Хайдеггер М. Исследовательская работа В. Дильтея и борьба за историческое мировоззрение в наши дни // Вопросы философии. 1995. № 11. С.123.
4. Элиас Н. Общество индивидов. М.: Праксис, 2001. С.93
5. Марсель Г. Трагическая мудрость философии. Избранные работы. М.: Издательство гуманитарной литературы, 1995. С.33.
6. Юлин Н.С. Философский натурализм: О книге Дэниела Деннета «Свобода эволюционирует». М.: Канон+, Реабилитация, 2007. С.125.
УДК SG3.G.31S
ФРАЗЕОЛОГИЗМЫ - ЗООНИМЫ, РЕПРЕЗЕНТИРУЮЩИЕ КОНЦЕПТ ZORN В НЕМЕЦКОЙ ЛИНГВОКУЛЬТУРЕ
А.С.Шнайдер1
Иркутский государственный лингвистический университет, 664025, г. Иркутск, ул. Ленина, 8.
С культурологической точки зрения рассматриваются фразеологизмы - зоонимы, представляющие эмоциональный концепт ZORN в немецкой лингвокультуре. Обращение к образной составляющей концепта ZORN позволяет выявить культурно-специфические особенности данного концепта в немецком языке, а также природу внутренних языковых и когнитивных механизмов, свойственных данной языковой общности. Образы животных, положенные в основу идиом, представляющих данный концепт, являются носителями экспрессивности, переходящей в оценку. Образно-экспрессивный компонент значения идиом понимается как семантическая категория, которая является отражением особенностей перехода от сценария мира действий к качественным характеристикам мира ценностей. Библиогр. 11 назв.
Ключевые слова: эмоция; гнев; эмоциональный концепт; культурно-семиотическое пространство; фразеологизм; зоонимы; образ; оценка.
PHRASEOLOGICAL UNITS - NAMES OF ANIMALS, REPRESENTING THE CONCEPT ZORN IN GERMAN LINGUISTIC CULTURE A.S. Schneider
Irkutsk State Linguistic University, 8, Lenin St., Irkutsk, 664025.
The article allows for phraseological units - names of animals that represent the emotional concept ZORN in the German linguistic culture in terms of cultural studies. Addressing to the figurative component of the concept ZORN enables to reveal specific cultural features of this concept in the German language, as well as the nature of the internal linguistic and cognitive mechanisms inherent to the language community. The images of animals that form the base of the idioms representing this concept are the carriers of expressivity, being transformed into assessment. The figurative-expressive component of idiom meaning is understood as a semantic category, which reflects the transition features from the scenario of the world of actions to the quality characteristics of the world of values. 11 sources.
Key words: emotion; anger; emotional concept; cultural and semiotic space; phraseological unit/idiom; names of animals; image; assessment.
1Шнайдер Анна Сергеевна, старший преподаватель кафедры перевода, переводоведения и межкультурной коммуникации, e-mail: [email protected]
Schneider Anna, Senior Lecturer of the Department of Translation, Translation Studies and Intercultural Communication, e-mail: [email protected]
