CC BY
27УДК 343.9.02 DOI 10.257247VAMVD.LJKL
ББК 67.518.4
В. В. Зубенко, Н. Ф. Солдатов, Н. А. Выборное
ВОЗРОЖДЕНИЕ ПОДРАЗДЕЛЕНИЙ ПО БОРЬБЕ С ОРГАНИЗОВАННОЙ ПРЕСТУПНОСТЬЮ КАК ОБЪЕКТИВНАЯ НЕОБХОДИМОСТЬ ОБЕСПЕЧЕНИЯ НАЦИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
В настоящей статье рассматриваются генезис организованной преступности с советского периода до настоящего времени, деятельность государства и его правоохранительных структур по противодействию этому негативному явлению. По мнению авторов, основной опасностью организованной преступности в едином механизме «гибридных технологий» является возможность оказания влияния на государственную политику через коррупционные связи и срастание криминалитета с властью, а также взаимодействие организованных преступных сообществ с террористическими и экстремистскими организациями, что, соответственно, создает дополнительную угрозу международной безопасности. В работе рассматривается разрушительный потенциал преступных сообществ как элемент гибридной войны, используемой для дестабилизации обстановки внутри государства. Авторы предлагают определенные мероприятия по оптимизации государственной политики, нацеленной на обеспечение национальной безопасности России, которые поспособствуют эффективному противодействию угрозам, продуцируемым организованной преступностью и гибридными технологиями, в частности возобновление деятельности оперативных подразделений полиции по борьбе с организованной преступностью.
Ключевые слова: преступность, организованная преступность, национальная безопасность, угроза национальной безопасности, коррупция, терроризм, борьба с организованной преступностью, «гибридная война», «гибридные технологии».
V. V. Zubenko, N. F. Soldatov, N. A. Vybornov
REVIVAL OF UNITS TO COMBAT ORGANIZED CRIME AS AN OBJECTIVE NEED
TO ENSURE THE NATIONAL SECURITY OF THE RUSSIAN FEDERATION
This article examines the genesis of organized crime from the Soviet period to the present time, the activities of the state and law enforcement agencies to counter this negative phenomenon. According to the authors, the main risk of organized crime in the common mechanism of "hybrid technology" is the ability to influence government policy through corrupt connections and the fusion of criminality with the power, and the interaction of organized crime with terrorist and extremist organizations, which, consequently, creates a threat to international security, the Authors consider the destructive potential of organized crime as an element of a hybrid war, used to destabilize the situation inside the state. The authors propose certain measures to optimize the state policy aimed at ensuring the national security of Russia and ensuring the organization of effective counteraction to threats produced by organized crime and hybrid technologies, in particular the resumption of the activities of operational police units to combat organized crime.
Key words: crime, organized crime, national security, threat to national security, corruption, terrorism, fight against organized crime, «hybrid war», «hybrid technologies».
Организованная преступность, являясь негативной стороной социальной жизни, остается одной из основных проблем экономической и политической безопасности нашей страны. Чтобы сформировать целостное представление о ней, необхо-
димо проследить ее путь на примере советской и российской истории.
Наиболее известным преступным сообществом, зародившимся в местах лишения свободы в начале 1930-х гг., можно считать институт воров в законе.
Оно включало в себя уважаемых в криминальном мире людей, имеющих судимость и придерживающихся специфических морально-нравственных понятий (кодекса воровской чести). Воры в законе по сей день оказывают значительное влияние на осужденных, находящихся в исправительных учреждениях, и криминальные структуры за их пределами. Л. Л. Климаков отмечает: «Организатор преступного сообщества — это, прежде всего, сильная личность. В связи с тем, что лидерам преступного мира зачастую право на власть приходится отстаивать в борьбе с другими криминальными структурами, данные субъекты проявляют жесткие, а иногда и жестокие черты характера, в ряде случаев они становятся безжалостными, беспощадными и часто способными на убийство» [1, с. 414].
Но неписаному кодексу воровской этики ворам в законе категорически запрещено сотрудничать с представителями власти. Этот принцип активно поддерживал В. П. Бабушкин, известный в преступном мире как Вася Бриллиант, который 35 лет провел в местах заключения. Однако многие воры в законе, трансформируясь под действующую экономическую и политическую обстановку, пренебрегают указанным постулатом и имеют обширные и прочные связи в органах государственной власти, в том числе в правоохранительных, что существенно затрудняет ликвидацию возглавляемых ими сообществ. Массовое нарушение приведенного запрета впервые произошло во время Великой Отечественной войны. До 1943 г. ранее судимые лица не призывались на военную службу, но после победы в Сталинградской и Курской битвах и начала наступления советскому командованию потребовалось увеличить численность действующих боевых частей Красной Армии, поэтому было решено мобилизовать бывших заключенных. Как следствие, многие воры в законе вопреки воровскому кодексу ушли на фронт из патриотических соображений. По окончании Великой Отечественной войны некоторые из них вернулись к преступной деятельности и вновь были отправлены в места лишения свободы. Те же, кто остались верными воровским принципам и не были на фронте, считали первых предателями «блатных идей». Этот конфликт сотрудники оперативных подразделений различных правоохранительных ведомств (НКВД, а позже МВД, МГБ и КГБ) использовали для ликвидации воров в законе как преступного класса. Некоторые руководители заявляли об их полном уничтожении, что не соответствовало
действительности. Д. Н. Тишин писал: «Властные структуры, тем не менее, так уверовали в то, что преступные лидеры исчезли навсегда, что в 1960-е годы работа в этой области была фактически прекращена, но при этом не существовало никаких существенных доказательств успешности проведенных мер» [2, с. 133—137].
В 1960-х гг. стали очевидными недостатки в плановой системе хозяйствования и начался новый этап формирования организованной преступности: появились незаконные предприниматели («цеховики»), которые инвестировали денежные средства от своей нелегальной коммерческой деятельности в производство дефицитных товаров. Тогда же воры в законе сменили вектор своей преступной деятельности на вымогательство с «цеховиков». Жертвы же, как правило, даже не собирались обращаться в милицию, опасаясь вопросов о про-исхожцении похищенных ценностей [2, с. 133—137].
В период декларированной М. С. Горбачевым «перестройки» Верховным Советом СССР были приняты законы «Об индивидуальной трудовой деятельности граждан СССР» от 19 ноября 1986 г. № 6050-Х1 и «О кооперации в СССР» от 26 мая
1988 г. № 8998-Х1. Это позволило «цеховикам» легализовать свою деятельность в виде кооперативов, тем самым защитить накопленные капиталы, а также в условиях острого дефицита товаров широкого потребления создало им благоприятные условия для развития бизнеса в современном понимании данного слова. Но преступность проникала и сюда: кооператоры, которые не шли на контакт с представителями криминалитета, подвергались рэкету и угрозам. Кроме того, преступники начали организовывать «особые» кооперативы (25 мая
1989 г. в Ленинграде был создан первый в СССР частный охранный кооператив «Алекс», чьим руководителем стал ранее дважды судимый гражданин А. Елесин) и маскировать нелегальную деятельность под вполне законные предприятия. В условиях реализации политики «гласности» сотрудникам милиции запрещалось «даже заглядывать в нарождающиеся кооперативы. И никто не заглядывал почти год. Тогда и произошел фантастический по объему отмыв „грязных" денег и сращивание теневых дельцов и бандитов. Именно 1987—1988 гг. стали точкой отсчета в формировании современной российской организованной преступности» [3].
К концу 1980-х гг. в СССР криминогенная обстановка стала критической. Пришло понимание, что преступность носит организованный характер, но, исходя из идеологических соображений, открыто
об этом не говорилось. В 1986 г. в Украинской ССР был создан первый в стране отдел по борьбе с организованной преступностью в составе Управления уголовного розыска УВД Днепропетровского облисполкома, а через два года — 6-е управление в составе ГУУР МВД СССР (по борьбе с организованной преступностью), которое возглавил полковник милиции А. И. Гуров.
Несколько позже, 29 августа 1990 г., в Ленинграде состоялось расширенное заседание Всесоюзного координационного бюро по криминологии, где было принято решение ходатайствовать перед первыми лицами государства о создании единого Федерального государственного комитета по борьбе с организованной преступностью и коррупцией при Верховном Совете СССР. Предполагалось, что этот комитет с сетью структурных подразделений на территории всей страны должен быть наделен в полном объеме оперативно-разыскными и следственными полномочиями [4, с. 192—206]. В целях реализации указанного решения в 1991 г. 6-е управление было преобразовано в Главное управление МВД СССР по борьбе с организованной преступностью, коррупцией и наркобизнесом. Этому среди прочего способствовал и выход летом 1988 г. «Литературной газеты», где была опубликована статья А. И. Гурова и журналиста Ю. П. Щекочи-хина «Лев готовится к прыжку», а позже ее продолжение — «Лев прыгнул». Данные публикации опровергали факт отсутствия организованной преступности в стране и активно тиражировались другими изданиями, в результате чего получили широкую огласку.
Трудности, возникшие при создании специальной службы по борьбе с организованной преступностью, были обусловлены отсутствием опыта противодействия преступлениям подобного рода. Новое подразделение должно было аккумулировать потоки различной оперативной информации и накопленный потенциал по линии уголовного розыска и борьбы с экономическими преступлениями, поэтому в него набирали оперативных сотрудников из соответствующих структур. Такое слияние позволило им создавать иные подходы к решению поставленных задач: работа здесь строилась не так, как в уголовном розыске, где при раскрытии преступления оперативники идут от преступления к личности. Основными направлениями деятельности новой службы стали ликвидация экономической базы организованной преступности, контроль за ее лидерами, что способствовало разобщению преступных групп.
После распада СССР Главное управление МВД СССР по борьбе с организованной преступностью, коррупцией и наркобизнесом было преобразовано в Главное управление по борьбе с организованной преступностью МВД России (далее — ГУБОП). В 1993 г. этот процесс завершился созданием на территории России 15 региональных подразделений (далее — РУБОП) по экономическим районам страны и управлений по борьбе с организованной преступностью (далее — УБОП) в каждом субъекте России. Особенность данных подразделений заключалась в том, что они подчинялись непосредственно ГУБОП, минуя территориальные органы МВД России. Кроме того, в их составе были созданы специальные подразделения силовой поддержки — отделы тактических операций, позже получившие название СОБР — специальный отряд быстрого реагирования. В результате принятых мер были ликвидированы тысячи бандитских формирований и преступных сообществ, выявлены и пресечены сотни тяжких и особо тяжких преступлений, реализованы задачи по недопущению проникновения криминала во власть, очищены от организованной преступности территориальные образования и субъекты Российской Федерации. Сотрудники подразделений по борьбе с организованной преступностью принимали активное участие в контртеррористической операции на территории Северного Кавказа. За мужество и героизм при выполнении служебного долга звания Героя Российской Федерации были удостоены 35 сотрудников, 27 из них — посмертно.
С 1991 по 2000 г. криминогенная обстановка в стране оставалась сложной. В постановлении Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации «О преодолении кризиса в экономике Российской Федерации и о Стратегии экономической безопасности государства» от 20 марта 1998 г № 2318-11 ГД отмечалось, что на долю теневой экономики того периода приходилось практически 40 % валового внутреннего продукта, в ней работали более 9 млн граждан. Преступными группами контролировалось 40 % предприятий, основанных на частной форме собственности, 60 % государственных предприятий и до 85 % банков [5].
В 2000-х гг. происходит реформирование ГУБОП, которое было сначала включено в состав Службы криминальной милиции МВД России и тем самым лишено самостоятельности, а затем преобразовано в Департамент по борьбе с организованной преступностью и терроризмом. На базе РУБОП воз-
никли оперативно-разыскные бюро (ОРБ) в составе главных управлений МВД России по федеральным округам. Непосредственно в субъектах Российской Федерации УБОП были переподчинены территориальным органам внутренних дел. Однако в 2008 г. и эта система подразделений по борьбе с организованной преступностью в структуре МВД России была упразднена. На их основе в соответствии с Указом Президента Российской Федерации от 6 сентября 2008 г. № 1316 были созданы подразделения по противодействию экстремизму и обеспечению безопасности лиц, подлежащих защите.
В настоящий момент в России борьба с организованными видами преступности в той или иной мере является обязанностью всех оперативных подразделений, наделенных правом осуществления оперативно-разыскной деятельности в полном объеме и входящих в структуру МВД России: уголовного розыска, подразделений экономической безопасности и противодействия коррупции и т. д. В связи с этим считаем необходимым обратить внимание на мнение президента Института верховенства права С. Ю. Маркелова: «К УБОП было много претензий... но эти проблемы можно было решить, поставив УБОП под жесткий контроль прокуратуры. Это нормально, что у УБОП были особые полномочия. Но на особые полномочия нужен и особый контроль. А теперь много опытных сотрудников уйдет, снизится профессионализм, потеряются наработки» [6].
Сегодня очевиден тот факт, что связь преступных сообществ с террористическими и экстремистскими организациями в условиях недостаточно эффективного международного антитеррористического сотрудничества и расширения масштабов транснациональной организованной преступности угрожает национальной безопасности России и других стран. Данный тезис находит подтверждение в Стратегии национальной безопасности Российской Федерации, утвержденной Указом Президента Российской Федерации от 31 декабря 2015 г. № 683 [7], и иных документах стратегического планирования. По мнению экспертного сообщества, в подобной ситуации ликвидация ГУБОП выглядит по меньшей мере нерациональной.
Наряду с терроризмом организованная преступность входит в число самых опасных явлений XXI в. «Преступным сообществам присущи также ориентация на противоположные обществу и господствующей культуре ценности и образцы поведения; наличие аморальной по своей сути системы поощрений и наказаний за деятельность крими-
нального характера; бездуховная, агрессивная и при этом паразитическая природа как организованной преступности, так и преступности вообще; стремление к созданию собственной криминальной бюрократии, а также своей политической и экономической элиты и даже средств массовой информации, т. е. фактически собственного преступного государства со всеми присущими ему атрибутами» [8, с. 115]. Данные характеристики точно описывают сходство между преступным сообществом и террористической организацией. Авторы солидарны с позицией доктора юридических наук С. В. Иванцова: «Следует прогнозировать развитие следующих опасных тенденций: организованная террористическая деятельность будет характеризоваться дальнейшим резким изменением количественных и качественных сторон, при этом наиболее распространенными формами и методами действий террористических организаций будут экологический, ядерный терроризм, терроризм в сфере высоких технологий» [9]. Именно по данной причине некоторые ученые называют симбиоз преступных сообществ с террористическими организациями «инструментарием геополитического противостояния» [10, с. 68]. Отсюда можно заключить, что борьба с организованной преступностью должна осуществляться в тесной связке с антитеррористической деятельностью, так как это звенья одной цепи.
Нужно также отметить, что преступные сообщества могут использоваться спецслужбами потенциальных противников для дестабилизации российского общества, подрыва обороноспособности и национальной безопасности нашего государства. Здесь речь идет о так называемых «гибридных войнах», которые отдельные страны ведут с Россией после распада СССР, пытаясь сделать ее сателлитом глобального Запада [11, с. 100]. В самом общем виде «гибридные войны» можно охарактеризовать как принципиально новый тип организованного насилия, сочетающий в себе смесь «боевых действий, организованной преступности и массовых нарушений прав человека» [12]. Особый размах они приобрели после воссоединения России с Крымом. Процесс «демонизации» нашей страны западным сообществом («вероятная» причастность России к гибели малазийского Боинга под Донецком, химическим атакам в Сирии, отравлению семьи Скрипалей и т. п.) лишь подтверждает тот факт, что, несмотря на поражение в холодной войне, Российская Федерация вновь имеет влияние на геополитической арене [10, с. 70].
В русле исследования представляется позитивным то обстоятельство, что 1 апреля 2019 г. по инициативе Президента России В. В. Путина в Уголовный кодекс Российской Федерации были внесены изменения: введена ст. 210.1 «Занятие высшего положения в преступной иерархии», предусматривающая наказание от 8 до 15 лет лишения свободы со штрафом до 5 млн руб. Однако на практике ее применение сталкивается с серьезными трудностями: часто структура преступных сообществ настолько сложна, что определить и привлечь к ответственности их лидеров проблематично. Похожую организацию имеет итальянская мафия, где помимо непосредственно главы («дона») есть его ближайший советник («консильери»), который, как правило, занимается легальной деятельностью (скажем, адвокатской) и не имеет криминального прошлого. Путем консультаций и убеждений главы он может управлять всей структурой, при этом не являясь ее лидером. Привлечь его к ответственности за оказание консультативной помощи доверителю невозможно, а содержание консультаций охраняется адвокатской тайной.
Показательной в контексте исследуемой проблемы выглядит позиция отдельных депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации о необходимости воссоздания службы по борьбе с организованной преступностью. Так, по мнению Н. В. Поклонской, в настоящее время возросла потребность в возрождении данного подразделения, обоснованная тем, что «90-е не исчезли, они переросли, они приобрели новую форму — форму власти, они обросли, они легализуются» [13]. По этому же поводу С. В. Катков и О. И. Белокобыльская пишут, что Приказ тайных дел, Тайная экспедиция, Особый комитет при сенате, сыскная полиция и т. д., существовавшие в Российской империи, вели деятельность, направленную на профилактику, пресечение наиболее тяжких преступлений против государства. Аналогичные задачи решали в советский период специализированные оперативные подразделения в составе ВЧК, ГПУ, РКМ, НКВД и т. д. «Именно концентрация усилий в одном специализированном органе исполнительной власти, наделенном правом осуществления ОРД, результаты которой в настоящее время могут быть интегрированы в уголовно-процессуальное производство, позволяло поднять на качественно новый уровень борьбу с наиболее опасными видами преступности» [14, с. 18]. Однако возрождение единой структуры оперативных подразделе-
ний по борьбе с организованной преступностью не искоренит проблему преступности в целом. Для этого нужно устранить ее детерминанты: правовой нигилизм большей части российского общества, обусловленный недостаточным уровнем образования; отсутствие рабочих мест; медленный рост экономики; низкий авторитет государства и правоохранительных органов; социальное неравенство и т. д. Кроме того, необходимо «повысить уровень доходов госслужащих; ...ввести презумпцию виновности служащих (обвинение в коррупции наступает в случае превышения расходов над доходами или необходимо доказывать обратное); использовать институт расширенной конфискации, при котором на обвиняемого возложить обязательство по доказыванию законности приобретенных им активов; обеспечить неотвратимость наказания и мощнейшее информационное сопровождение» [15, с. 13].
Организованная преступность, как и преступность в целом, будет существовать всегда, поскольку не зависит от политического режима и формы правления в государстве. Ликвидация организованной преступности в полной мере невозможна, в связи с тем что она постоянно трансформируется в новые формы, меняет состав и руководство, сращивается с чиновниками разного уровня и сотрудниками правоохранительных органов. Все это еще раз подчеркивает необходимость постоянной оптимизации усилий государства, направленных на борьбу с ней. Решение данной проблемы некоторые эксперты видят в «создании приемлемых условий для развития бизнеса и других форм реализации творческого потенциала личности», что сделает «менее рентабельным обращение к криминальной деятельности» [16].
По мнению авторов статьи, для частичной нейтрализации таких негативных явлений, как организованная преступность и гибридные технологии, и минимизации их последствий необходимо: в совокупности с оптимизацией социально-экономической политики возобновить в системе МВД России деятельность «самостоятельной (центрального подчинения) структуры по борьбе с организованной преступностью» [17, с. 131]; «создание госструктур, объединяющих усилия всех органов государственной власти, задействованных в противодействии угрозам, продуцируемым гибридными технологиями с целью их эффективного функционирования, обмена и аккумулирования всех информационных потоков, а также оперативного принятия решений» [11, с. 101].
1. Климаков Л. Л. Криминогенная детерминация индивидуальных форм участия в организованной преступной деятельности // Дифференциация и индивидуализация ответственности в уголовном и уголовно-исполнительном праве: материалы междунар. науч.-практ. конф., посвященной 75-летию д-ра юрид. наук, проф., заслуж. деятеля науки Российской Федерации Л. Л. Кругликова / под ред. В. Ф. Лапшина. Рязань, 2015. С. 411—417.
2. Тишкин Д. Н. Исторические аспекты российской организованной преступности как фактор повышения эффективности государственной политики по борьбе с ней и обеспечению национальной безопасности // Наука и образование: хозяйство и экономика; предпринимательство; право и управление. 2019. № 2 (105). С. 133—137.
3. Овчинский В. С. «Теневая роскошь» // Экономические стратегии. 2008. Т. 10. № 5—6 (63—64). С. 80—83.
4. Скобликов П. А. Самостоятельная Федеральная служба по борьбе с организованной преступностью: доводы «за» и «против» // Криминальная ситуация на рубеже веков в России: сб. материалов науч.-практ. конф., посвященной 15-летию создания Службы по борьбе с организованной преступностью и НИЛ-3 ВНИИ МВД России / под ред. А. И. Долговой. М., 1999. С. 192—206.
5. О преодолении кризиса в экономике Российской Федерации и о стратегии экономической безопасности государства: постановление Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации от 20 марта 1998 г. № 2318-11 ГД. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
6. УБОП, до свидания! Что последует за расформированием отдела по борьбе с организованной преступностью? URL: http://www.chaskor. ru/p.php?id=1664 (дата обращения: 13.09.2019)
7. О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации: указ Президента Российской Федерации от 31 декабря 2015 г. № 683. Доступ из справ.-правовой системы «Консуль-тантПлюс».
8. Тишкин Д. Н. Методологические проблемы исследования организованной преступности как угрозы национальной безопасности // Экономические и гуманитарные исследования регионов. 2016. Вып. 2. С. 114—121.
1. Klimakov L. L. Criminogenic determination of individual forms of participation in organized criminal activity. In: Differentiation and individualization of responsibility in criminal and penal law: proceedings of the international. Scientific practical conference dedicated to the 75th anniversary of doctor of juridical sciences, professor, honored scientist of the Russian Federation L. L. Kruglikov. Ed. by V. F. Lapshin. Ryazan; 2015; 411—417.
2. Tishkin D. N. Historical aspects of Russian organized crime as a factor in increasing the effectiveness of state policy to combat it and ensure national security. Science and education: economics and economics; entrepreneurship; law and management. 2019; 105 (2): 133—137.
3. Ovchinsky V. S. "Shadow luxury". Economic strategies. 2008; 10; 5—6 (63—64): 80—83.
4. Skoblikov P. A. Independent Federal Service for Combating Organized Crime: Pros and Cons. In: Criminal Situation at the Turn of the Century in Russia: collection of materials of scientific and practical conference dedicated to the 15th anniversary of the creation of the Service to Combat Organized Crime and NIL-3 of the All-Russian Research Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia. Ed. by A. I. Dolgova. Moscow; 1999: 192—206.
5. Resolution of the State Duma of the Federal Assembly of the Russian Federation No. 2318-II GD of 20 March 20 1998. "On overcoming the crisis in the economy of the Russian Federation and on the strategy of economic security of the state". Available from: reference and legal system "ConsultantPlus".
6. UBOP, bye! What will follow the breakdown of the organized crime unit? Available from: http://www.chaskor. ru/p.php?id=1664. Accessed: 13 September 2019.
7. Decree of the President of the Russian Federation No. 683 of 31 December 2015. "On the National Security Strategy of the Russian Federation". Available from: reference and legal system "ConsultantPlus".
8. Tishkin D. N. Methodological problems of the study of organized crime as a threat to national security. Economic and humanitarian studies of the regions. 2016; 2: 114—121.
9. Иванцов С. В. Организованная преступность: системные свойства и связи (криминологическая оценка): автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2009.
10. Зубенко В. В., Тишкин Д. Н., Шувалов А. П. Транснациональная организованная преступность как инструментарий геополитического противостояния // Философия права. 2018. № 2 (85). С. 66—73.
11. Тишкин Д. Н., Митин А. И., Солдатов Н. Ф. Историко-институциональный подход к принятию Российской Федерацией ответных политических мер для противодействия угрозам, продуцируемым «гибридными технологиями», в системе международных отношений // Философия права. 2019. № 3 (90). С. 95—103.
12. Бартош А. А. Гибридная война — угроза третьей ступени. Россия и Запад остановились на поворотном пункте // Военно-промышленный курьер. 2019. Вып. 27 (790). URL: https://www. vpk-news.ru/articles/51453 (дата обращения 17.09.2019).
13. Поклонская призвала возродить УБОП в России URL: https://ria.ru/20190205/1550426457. html (дата обращения: 13.09.2019).
14. Катков С. В., Белокобыльская О. И. Закономерности оперативно-разыскной политики: отдельные вопросы теории и практики // Вестник Волгоградской академии МВД России. 2019. № 1 (48). С. 115—121.
15. Плясов К. А., Тишкин Д. Н. Политико-правовые аспекты борьбы с организованной преступностью и ее коррупционной составляющей как элемент укрепления национальной безопасности современной России // Философия права. 2019. № 1 (88). С. 7—15.
16. Бараева Н. Б. Организованная преступность как социальный институт: автореф. дис. ... канд. социол. наук. СПб., 2002.
17. Тишкин Д. Н. Политические аспекты борьбы с российской организованной преступностью в контексте обеспечения национальной безопасности // Власть. 2019. Т. 27. № 1 (2019). С. 127—132.
© Зубенко В. В., Солдатов Н. Ф., Выборнов Н. А., 2019
9. Ivantsov S. V. Organized crime: systemic properties and relationships (criminological assessment). Abstract of dissertation of the doctor of juridical sciences. Moscow; 2009.
10. Zubenko V. V., Tishkin D. N., Shuvalov A. P. Transnational organized crime as a tool for geopolitical confrontation. Philosophy of Law. 2018; 85 (2): 66—73.
11. Tishkin D. N., Mitin A. I., Soldatov N. F. Historical and institutional approach to the adoption by the Russian Federation of reciprocal political measures to counter the threats posed by "hybrid technologies" in the system of international relations. Philosophy of Law. 2019; 90 (3): 95—103.
12. Bartosh A. A. Hybrid war — a threat of the third stage. Russia and the West stopped at a turning point. Military-industrial courier. 2019; 790 (27). Available from: https://www.vpk-news.ru/articles/ 51453. Accessed: 17 September 2019.
13. Poklonskaya called for the revival of the Organized Crime Control Department in Russia Available from: https://ria.ru/20190205/ 1550426457. html. Accessed: 13 September 2019.
14. Katkov S. V., Belokobylskaya O. I. Patterns of operational investigative policy: separate issues of theory and practice. Journal of the Volgograd Academy of the Ministry of Interior of Russia. 2019; 48 (1): 115—121.
15. Plyasov K. A., Tishkin D. N. Political and legal aspects of the fight against organized crime and its corruption component as an element of strengthening the national security of modern Russia. Philosophy of law. 2019. 88 (1): 7—15.
16. Baraeva N. B. Organized crime as a social institution. Abstract of dissertation of the candidate of sociological sciences. Saint Petersburg; 2002.
17. Tishkin D. N. Political aspects of the fight against Russian organized crime in the context of ensuring national security. Power. 2019; 27; 2019 (1): 127—132.
© Zubenko V. V., Soldatov N. F., Vybornov N. A., 2019
Зубенко Виктор Викторович,
начальник Волгодонского филиала Ростовского юридического института МВД России,
кандидат социологических наук; e-mail: [email protected]
Солдатов Николай Федорович,
начальник кафедры тактико-специальной подготовки Волгодонского филиала Ростовского юридического института МВД России; e-mail: [email protected]
Выборнов Никита Александрович,
полицейский комендантского отделения Волгоградской академии МВД России; e-mail: [email protected]
Zubenko Viktor Viktorovich,
head of the Volgodonsk branch of Rostov Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia, candidate of sociological sciences; e-mail: [email protected]
Soldatov Nilolay Fedorovich,
head of the department
of tactical and special training
of the Volgodonsk branch
of Rostov Law Institute
of the Ministry of Internal Affairs of Russia;
e-mail: [email protected]
Vybornov Nikita Alexandrovich,
police officer of the commandant's office of the Volgograd Academy of the Ministry of the Interior of Russia; e-mail: [email protected]
* * *
