ВОЗБУЖДЕНИЕ НЕНАВИСТИ ЛИБО ВРАЖДЫ, А РАВНО УНИЖЕНИЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ДОСТОИНСТВА: ОСОБЕННОСТИ КВАЛИФИКАЦИИ ЭКСТРЕМИСТСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В ТЕОРИИ И ПРАВОПРИМЕНИТЕЛЬНОЙ ПРАКТИКЕ ПО СТАТЬЕ 282 УК РФ Текст научной статьи по специальности «Право»

УДК 343.3

Скурлатов Владислав Сергеевич Санкт-Петербургский юридический институт (филиал) Университета прокуратуры Российской Федерации

Россия, Санкт-Петербург sunnydunky@gmail.com Skurlatov Vladislav Sergeevich Saint-Petersburg law institute (branch) of Federal Establishment of Higher Education «University of the Office of the Prosecutor of the Russian Federation»

Russia, Saint-Petersburg

ВОЗБУЖДЕНИЕ НЕНАВИСТИ ЛИБО ВРАЖДЫ, а равно унижение

ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ДОСТОИНСТВА: ОСОБЕННОСТИ КВАЛИФИКАЦИИ ЭКСТРЕМИСТСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В ТЕОРИИ

И ПРАВОПРИМЕНИТЕЛЬНОЙ ПРАКТИКЕ ПО СТАТЬЕ 282 УК РФ Аннотация: в статье рассматриваются основные проблемы квалификации деяния по ч. 1 ст. 282 УК РФ. Дается анализ путей разрешения проблем, связанных с детализацией элементов состава возбуждения ненависти и вражды и унижения человеческого достоинства. Высказывается мнение о недостаточной конкретизации положений ст. 282 УК РФ в Постановлениях Пленума Верховного Суда РФ.

Ключевые слова: экстремизм, ненависть, вражда, унижение человеческого достоинства, преступление.

INCITEMENT OF HATRED OR ENMITY, AND HUMILIATION OF

HUMAN DIGNITY: PROBLEMS OF THE CRIMINAL LAW QUALIFICATION OF EXTREMIST ACTIVITIES IN THEORY AND PRACTICE ACCORDING TO ARTICLE 282 OF THE CRIMINAL CODE OF

THE RUSSIAN FEDERATION

471

Annotation: the article discusses the main problems of qualifying crimes under p. 1 of art. 282 of the Criminal Code of the Russian Federation. It gives the analysis of the ways of resolving the problems associated with detailing the elements of the composition of the incitement of hatred and enmity and humiliation of human dignity. The opinion is expressed that the provisions of art. 282 of the Criminal Code of the Russian Federation are not quite concretized in the Resolutions of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation.

Key words: extremism, hatred, enmity, humiliation of dignity, crime.

Признаками любого правового государства являются верховенство закона и равенство всех перед законом. Российская Федерация (далее - РФ) провозглашена правовым государством. Согласно ч. 2 ст. 19, ч. 2 ст. 29 Конституции РФ «государство гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от пола, расы, национальности...Не допускаются пропаганда или агитация, возбуждающие социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть и вражду...».

Безусловно, для охраны указанного правового принципа необходимы определенные юридические механизмы защиты, в том числе уголовно-правового характера. К ним относится закрепленный в ст. 282 Уголовного кодекса РФ (далее - УК РФ) запрет на возбуждение ненависти, вражды и унижение человеческого достоинства по признакам принадлежности к той или иной социальной группе. Согласно п. 2 Постановления Пленума Верховного Суда РФ (далее - ППВС РФ) от 28.06.2011 N 11 «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности» «к числу преступлений экстремистской направленности относятся преступления, предусмотренные соответствующими статьями Особенной части (например, статьей 282)». В силу пп. «г» п. 29 «Стратегии противодействия экстремизму в РФ до 2025 года», утвержденной Президентом РФ 28.11.2014 N Пр-2753, одним из способов противодействия экстремизму является обеспечение неотвратимости уголовного наказания за совершение преступлений экстремистской направленности.

472

Таким образом, уголовно-правовой закон выполняет

стратегическую функцию по защите государственных интересов от экстремистских преступлений, запрещая под угрозой наказания деяния, перечисленные в диспозиции ст. 282 УК РФ. Вместе с тем злободневным остается вопрос квалификации указанных действий в условиях, когда развитие информационных технологий способствует возникновению новых форм криминальной деятельности, среди которых совершение преступлений посредством сети «Интернет» [3, с. 54]. Актуальность рассматриваемой темы, помимо всего прочего, особо остро подчеркивается рамками современного правопорядка, в котором с высокой детальностью прослеживаются тенденции глобализации и международной интеграции. Противодействуя этим тенденциям, скрывая свою преступную деятельность за «ширмой» национального самоопределения, создаются и функционируют группы профашистского, антисемитского и расистского толка. Такие группы все чаще прибегают к привлечению к незаконной экстремистской деятельности представителей молодежи. Отсюда становится очевидным, что правильная квалификация преступлений экстремистской направленности является залогом процветания и стабильности функционирования современного многонационального общества, в котором господствует политический плюрализм, а также защиты молодежи от преступного влияния экстремистских течений.

Формулу объективной стороны состава преступления по ч. 1 ст. 282 УК РФ нельзя назвать подробной, поскольку законодатель не дает исчерпывающий ответ на то, какие именно действия могут быть направлены на возбуждение ненависти либо вражды и унижение человеческого достоинства. Попытки устранения такой неясности были предприняты Пленумом Верховного Суда РФ. Так, в абз. 2 п. 7 ППВС РФ от 28.06.2011 N 11 «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности» отмечается следующее положение: «Под действиями, направленными на возбуждение ненависти либо вражды, следует понимать, в частности, высказывания...». Однако иных примеров конкретных действий Пленумом ВС РФ не приводится,

473

что вызывает множество научно обоснованных вопросов. Д.П. Потапов, например, справедливо отмечает, что термин «действия» может подразумевать как психологическое и физическое, так и иное влияние на потерпевшего и что действия преступника могут и не ограничиваться одними лишь высказываниями [5, с. 67]. Следует, тем не менее, пояснить, что высказывания могут быть произнесены устно (предположим, в местах массового скопления граждан), а также размещены в печатных изданиях либо в социальных сетях. Как бы то ни было, возникает следующий вопрос: в какой иной форме, помимо высказываний, могут выражаться действия, возбуждающие ненависть или вражду и унижающие человеческое достоинство по ч. 1 ст. 282 УК РФ? На него можно ответить, изучив судебную практику. Примечателен в этой связи приговор, вынесенный в отношении российского блогера Руслана Соколовского, признанного виновным в совершении девяти преступлений, предусмотренных частью 1 статьи 282 УК РФ, за размещение в сети «YouTube» видеоролика экстремистского содержания, снятого в храме Екатеринбурга [8]. При изучении указанного судебного решения можно сделать вывод, что действия, названные в диспозиции ч. 1 ст. 282 УК РФ, могут также в себя включать: размещение и демонстрацию как в СМИ, так и в публичных местах видеозаписей, изображений, инфографик, плакатов, сводных таблиц и иных предметов, содержащих информацию экстремистского характера (например звуковая дорожка песни). Отсюда необходимо отметить практическую обусловленность внесения дополнений в ч. 1 ст. 282 УК РФ либо издания новых разъяснений Пленума ВС РФ, касающихся описания действий, провоцирующих ненависть и вражду и унижающих достоинство человека по различным социальным признакам.

Безусловно, проблема описания действий, входящих в объективную сторону рассматриваемого состава преступления, не является единственной. Б.А. Борисов, А.О. Дереза, к примеру, указывают на «расплывчатость» понятий «ненависть» и «вражда» и т.д. [1, с. 80]. Кроме того, достаточно неясно, как квалифицировать следующие действия: «лайк», «репост» записи в социальной сети. На наш взгляд, привлекать к ответственности за проставление «лайка»

474

необоснованно, потому как такое действие является лишь «ретрансляцией», одобрением первоначальных действий злоумышленника. Репост записи, напротив, надлежит воспринимать как высказывание в письменной форме, возбуждающее ненависть и вражду независимо от того, кем была сформулирована мысль в тексте записи, по которой оформили «репост». Похожим образом следует решать вопрос о привлечении к уголовной ответственности за оставленный комментарий в сети «Интернет». В данном случае автор комментария является тем, кому принадлежит высказывание, возбуждающее ненависть, вражду и унижающее человеческого достоинство. Такие действия уже следует квалифицировать по ч. 1 ст. 282 УК РФ при установлении всех признаков субъективной стороны вне зависимости от того, придуман комментарий самим человеком, его оставившим, либо является чей-то цитатой.

Таким образом, описание в законе объективной стороны ч. 1 ст. 282 УК РФ не является исчерпывающим. Кроме того, разъяснения высших судов уточняют данную норму лишь частично, поэтому правоприменителю зачастую приходится квалифицировать экстремистские деяния по указанной статье, основываясь на собственном понимании о понятиях ненависти, вражды, достоинства личности, побуждения к насильственным действиям в отношении различных социальных групп и т.д. Такое положение дел недопустимо и препятствует унифицированному применению норм уголовного закона. Изменение диспозиции ч. 1 ст. 282 УК РФ на законодательном уровне помогло бы устранить возникшую проблему.

В научных работах, изданных до частичной декриминализации ст. 282 УК РФ, справедливо отмечается, что субъект данного преступления общий [4, с. 71]. Тем не менее, непонятно, почему, например, в учебнике под редакцией В.К. Дуюнова, изданного в 2020 году, указывается, что к субъекту анализируемого деяния предъявляются требования только относительно его возраста - 16 лет [9, с. 689]. Ведь в ч. 1 ст. 282 УК РФ в 2018 году были внесены конструктивные изменения: состав был дополнен признаком административной преюдиции.

475

Возможно, это обусловлено тем, что некоторые ученые юристы относят преюдициальный характер диспозиции уголовно-правовой нормы к объективной стороне, аргументируя это тем, что состав преступления, содержащий административную преюдицию, формируется из двух составов административного правонарушения. Такая позиция, на наш взгляд, является в корне неверной. Это подтверждается и судебной практикой. Так, О.С. Капинус, исследовав позицию Верховного Суда РФ, изложенную в Определении судебной коллегии по уголовным делам, приходит к выводу, что именно административную «наказанность», являющуюся неотъемлемой характеристикой субъекта преступления, следует считать криминообразующим элементом субъективных признаков состава преступления [2, с. 83-86]. С данной точкой зрения сложно не согласиться, потому как, на наш взгляд, совершение административных правонарушений, приводящих «механизм» административной преюдиции в работу, либо воздержание от их совершения напрямую зависит от конкретной личности. Именно поэтому субъект преступления по ч. 1 ст. 282 УК РФ является специальным, его характеризуют: достижение общего возраста уголовной ответственности (16 лет), наличие статуса субъекта административного правонарушения (как правило, это ст. ст. 20.3.1 и 20.29 КоАП РФ) при условии его повторного совершения в течение года со дня привлечения к административной ответственности.

Субъективную сторону анализируемого деяния согласно п. 8 ППВС РФ от 28.06.2011 N 11 «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности» характеризует прямой умысел. При этом в качестве факультативного признака выступает специальная цель - возбудить ненависть либо вражду, а также унизить достоинство человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, принадлежности к какой-либо социальной группе. Отсюда можно отметить одну интересную особенность субъективной стороны состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 282 УК РФ, а именно совпадения мотива и элемента его объективной стороны.

476

Таким образом, действия преступника должны возбуждать

ненависть либо вражду, унижать человеческое достоинство, и одновременно сам субъект преступления должен осознавать, что доведение таких преступных действий до результата - это его конечная цель. Отсутствие же конкретной цели может стать основанием для прекращения уголовного дела. Так, Кызылский городской суд Республики Тыва пришел к выводу, что подсудимая Очур И.А. на момент инкриминируемого деяния (ч. 1 ст. 282 УК РФ) была несовершеннолетней и имела конфликт с пользователем информационно -телекоммуникационной сети «Интернет», который в грубой форме оскорбил ее. У нее возникли к этому лицу личные неприязненные отношения, однако данный факт не говорит о том, что она руководствовалась специальной целью -возбудить ненависть либо вражду, а также унизить достоинство человека либо группы лиц по определенным признакам, указанным в диспозиции ст. 282 УК РФ. На основании отсутствия у подсудимой такой цели суд вынес оправдательный приговор [6].

Бесспорно, для квалификации деяния лица по ч. 1 ст. 282 УК РФ необходимо наличие у него специальной цели - возбуждения ненависти, вражды, унижения человеческого достоинства. Отсутствие такой цели делает невозможным привлечение виновного к ответственности за рассматриваемое преступление. Тем не менее, законом не установлено, какой должен быть характер у данной цели - позитивный или негативный. Речь идет о таких случаях, когда лицо совершает действия, предусмотренные объективной стороной ч. 1 ст. 282 УК РФ, с целью возбудить ненависть и вражду к экстремистским течениям и группам, то есть вызвать неприязнь к антисоциальным движениям. С позиций некоторых авторов, квалифицировать такие действия как экстремизм, проявленный по отношению к экстремистским организациям и сообществам, бессмысленно, поскольку для человека абсолютно естественно противопоставлять себя лицам, совершающим преступления, и потому что к социальным группам не следует относить группы антисоциального характера [7, 39-40]. На наш взгляд, с этой точкой зрения стоит не согласиться,

477

потому как противоправная цель существования организации не исключает ее существования как социальной группы. Эта группа все еще представляет собой объединение людей, преследующих общие цели и осуществляющих одну и ту же деятельность. Так или иначе, поскольку никаких разъяснений по этому поводу нет, правоприменитель сам выбирает, квалифицировать ему такие действия по ч. 1 ст. 282 УК РФ или нет.

Проблемным для многих ученых видится установление не только цели и мотивов, но и вины в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 282 УК РФ. Некоторые из них считают, что в сфере правоприменительной практики могут возникнуть проблемы, когда лицо изначально не имело умысла на возбуждение ненависти и вражды, но его неумышленные действия понимаются правоохранительными структурами как приведшие к предполагаемому результату, то есть возбудившими такие ненависть и вражду по социально идентифицирующим признакам [1, с. 80]. Для предотвращения таких ситуаций, на наш взгляд, правоприменителю, для правильного установления внутреннего психологического отношения лица к содеянному, необходимо четко владеть понятийным аппаратом ст. 282 УК РФ. К сожалению, на сегодняшний день приходится констатировать, что ни законом, ни разъяснениями высших судов не раскрываются такие термины, как «вражда», «социальная группа», «ненависть», «честь», «достоинство» и т.п. Вместе с тем существует немало трудов, в которых предпринята попытка определить указанные категории применительно к уголовно-правовому регулированию. Так, например, Е.О. Руева, А.С. Вражнов полагают, что термин «вражда» имеет очень важное значение для установления вины по ч. 1 ст. 282 УК РФ, определяя его как чувство ненависти, основанное на неприязненных отношениях между людьми [7, с. 39-40]. Безусловно, такого рода оценочные, не правовые, а скорее социологические категории довольно сложно раскрыть на законодательном уровне. Тем не менее, было бы логично со стороны Пленума Верховного Суда РФ дать разъяснения по поводу смысла и значения указанных понятий, применив различные приемы толкования.

Подводя итог размышлениям в области исследования правовой природы

478

возбуждения ненависти либо вражды, а также унижения человеческого достоинства по различным социально обусловленным признакам (состава преступления, предусмотренного ст. 282 УК РФ) можно прийти к следующим выводам.

Во-первых, приходится констатировать, что формулировки законодателя, закрепленные в рассматриваемой статье УК РФ, носят оценочный характер, часто «путают» правоприменителя при квалификации преступлений. Отсюда наблюдаются расхождения в применении уголовного закона при установлении виновности лиц в совершении преступлений экстремистской направленности.

Во-вторых, такие пробелы и проблемы можно и нужно устранять следующими способами: 1) ревизия уголовно-правового законодательства в части конкретизации объективной и субъективной стороны преступлений экстремисткой направленности, уточнение оценочных формулировок и терминов, а также четкая дифференциация составов преступлений, смежных с ч.1 ст. 282 УК РФ; 2) формулирование четких разъяснений вопросов Пленумом Верховного Суда РФ, которые невозможно устранить в граница законодательного регулирования (приведение примеров, казуистичное толкование и т.д.).

1. Борисов Б.А., Дереза А.О. Проблемы трактовки и правоприменения статьи 282 УК РФ// Наука и образование: хозяйство и экономика; предпринимательство; право и управление. - 2019. - № 1 (104). - С. 79-82.

2. Капинус О.С. Административная преюдиция в уголовном праве: проблемы теории и практики// Журнал российского права. - 2019. - № 6 (270). -

3. Каримов В.Х. Актуальные вопросы борьбы с преступлениями, совершае-мыми с использованием систем анонимизации пользователей в сети интер-нет// Российский следователь. - 2018. - № 6. - С. 51-54.

4. Кузнецов И.Ю. Раскрытие понятия субъекта преступления в статье 282

Список литературы:

С. 78-86.

479

Уголовного кодекса Российской Федерации// Теоретические и практические аспекты осуществления и защиты прав и свобод. - Киров: Вятский государственный гуманитарный университет, 2015. - С. 71-76.

5. Потапов Д.П. Некоторые вопросы квалификации ст. 282 УК РФ// Актуальные проблемы борьбы с преступлениями и иными правонарушениями. -2013. - № 13-2. - С. 66-68.

6. Приговор № 1-21/2019 1-297/2018 от 13 февраля 2019 г. по делу № 121/2019 [Электронный ресурс] // URL: http://sudact.ru/regular/doc/730xjWwxlZWT/ (дата обращения: 15.09.2020).

7. Руева Е.О., Вражнов А.С. Проблема формулирования дефиниций в преступлениях экстремистской направленности// Российский следователь. - 2019. -№ 4. - С. 36-40.

8. Текст приговора, вынесенного в отношении Руслана Соколовского [Электронный ресурс]. // URL: https: //zona.media/article/2017/05/17/sokolovsky-prigivor (дата обращения: 15.09.2020).

9. Уголовное право России. Общая и Особенная части: учебник/ Под ред. д-ра юрид. наук, профессора В.К. Дуюнова. - 6-е изд. - Москва: РИОР: ИН-ФРА-М, 2020. - 780 с.

480