CC BY
195
Е.П. Сергун
К ВОПРОСУ О СУБЪЕКТИВНЫХ ПРИЗНАКАХ ВОЗБУЖДЕНИЯ НЕНАВИСТИ ЛИБО ВРАЖДЫ, А РАВНО УНИЖЕНИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ДОСТОИНСТВА (СТАТЬЯ 282 УК РФ)
В статье освещается ряд научно-практических вопросов, связанных с пониманием субъективных признаков состава преступления, предусмотренного ст. 282 УК РФ. Обращается внимание на концептуальную уязвимость отмеченного уголовно-правового запрета.
Ключевые слова: преступления экстремистской направленности, возбуждение ненависти либо вражды, субъективная сторона, субъект преступления, направленность деяния.
E.P. Sergun
TO THE QUESTION ABOUT THE SUBJECTIVE SIGNS OF EXCITATION OF HATRED OR ENMITY, AND HUMILIATION OF HUMAN DIGNITY (ARTICLE 282 OF THE CRIMINAL CODE OF THE RUSSIAN FEDERATION)
The article highlights some scientific and practical issues, relating to understanding the subjective signs of a crime under article 282 of the Criminal code of the Russian Federation. Attention is drawn to the conceptual vulnerability noted criminal prohibitions.
Keywords: crimes of an extremist nature, the incitement of hatred or enmity, the subjective side, the subject of the crime, the focus of acts.
Концепция субъективной стороны состава преступления, предусмотренного ст. 282 «Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства» Уголовного кодекса РФ (далее — УК РФ), равно как и идея ст. 282.1 «Организация экстремистского сообщества» УК РФ, берет свое начало еще в дореволюционном уголовном праве. Так, Уголовное уложение 1903 г., утвержденное императором Николаем II, предусматривало уголовное наказание за участие в публичном скопище, которое, действуя соединенными силами участников, учинило определенные деяния «вследствие побуждений, проистекших из вражды религиозной, племенной или сословной, или из экономических отношений... » (ст. 122), а также за участие в сообществе, заведомо поставившем целью своей деятельности «возбуждение вражды между отдельными частями или классами населения, между сословиями, или между хозяевами и рабочими» (ст. 125)1.
Марксистская идеология, отстаивающая коллективизм (в отличие от идеологий правого спектра политического поля, пропагандирующих социальный индивидуализм), не могла не отразиться на состоянии законодательства советского периода. В.И. Ленин, И.В. Сталин были активными сторонниками интернационализма2. Неудивительно, что неотъемлемым атрибутом уголовного права РСФСР явилась криминализация всякого рода агитации (пропаганды), возбуждающей национальную вражду или рознь (ст. 83 Уголовного кодекса Российской Социалистической Федеративной Советской Республики 1922 г.,
© Сергун Евгений Петрович, 2017
Кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного, административного права и процесса (ГорноАлтайский государственный университет); e-mail: e.p.sergun@gmail.com
ст. 59.6 Уголовного кодекса Российской Социалистической Федеративной Советской Республики 1926 г.), включая расовую нетерпимость (ст. 74 Уголовного кодекса Российской Советской Федеративной Социалистической Республики 1960 г. в первоначальной редакции; последующие изменения, внесенные на закате существования СССР, сделали уголовно наказуемым в т.ч. возбуждение религиозной ненависти).
С учетом приведенных фактов вызывает недоумение то, каким образом «возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства» по ст. 282 УК РФ посягает на конституционный строй демократического правового государства или, выражаясь конкретнее, на гуманистическое (ст. 2) и демократическое (ст. 3) начала Конституции РФ 1993 г. Ведь разбираемая уголовно-правовая норма по своему содержанию абсолютно индифферентна не только к политическому режиму, но и к государственному строю в целом. Даже в тоталитарном национал-социалистическом (или фашистском) государстве уголовная ответственность за призывы к интолерантности по национальному или расовому признаку может использоваться как политический инструмент подавления всех тех, кто выражает несогласие с провозглашенными на высшем партийном уровне расизмом и шовинизмом. В связи с этим настолько абстрактное преступление нельзя без должного законодательного уточнения назвать «антигосударственным», «политическим» в его современном конституционно-правовом осмыслении. К слову сказать, в уголовном законодательстве РСФСР 20-х гг. прошлого столетия однородное деяние относилось к преступлениям против порядка й управления. Но вернемся к теме субъективных признаков рассматриваемого ? деяния.
5. В представлении Верховного Суда РФ субъективная сторона преступления,
т
И предусмотренного ст. 282 УК РФ, характеризуется прямым умыслом и целью | «возбудить ненависть либо вражду, а равно унизить достоинство человека либо | группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, >| отношения к религии, принадлежности к какой-либо социальной группе» (абз. 1 I п. 8 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 28 июня 2011 г. № 11 «О | судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской на® правленности»3). В соответствии с пп. 2 и 3 указанного Постановления РФ де-£ яние, описанное в ст. 282 УК РФ, относится к «преступлениям экстремистской | направленности» (правда, это прямо не следует из примечания 2 к ст. 282.1 | УК РФ), мотивы которых подлежат самостоятельному доказыванию. Однако, >1 как справедливо заметила Л.Л. Мартынова, «в диспозиции ст. 282 УК РФ в I современной редакции не предусмотрены такие признаки субъективной стороны | преступления, как мотив или цель, в ней присутствует такая формулировка, I как „действия, направленные на..."»4. Следовательно, судебные разъяснения
I
§ относительно наличия названных субъективных признаков являются делегиро-
т
ванными дедуктивными умозаключениями, выведенными из указанного некон-кретизированного законодателем словосочетания.
Верховный Суд РФ, фактически внося коррективы в диспозитивное изложение общественно опасного деяния (чего быть в принципе не должно), старается сделать практику применения рассматриваемой уголовно-правовой нормы более 202 конституционно-конформной. Впрочем, эта вынужденная мера, применяемая
в отсутствие требуемой аутентической интерпретации ст. 282 УК РФ, не всегда получает солидарную поддержку со стороны субъектов специально-юридического и доктринального толкования, отчасти придерживающихся собственного понимания текста уголовного закона. В результате — quot homines, tot sententiae (лат. — «сколько людей, столько и мнений»). Например, А. С. Горелик до принятия указанного Постановления Пленума Верховного Суда РФ рассуждал так: «В диспозиции ст. 282 УК РФ ничего не говорится о целях, следовательно, они могут быть любыми: получить доход от распространения литературы, привлечь на свою сторону избирателей и т.д.»5. До настоящего времени законодатель не уточнил субъективные признаки анализируемого состава преступления, поэтому в теории уголовного права дискуссии по этому поводу продолжаются.
Отмеченная научно-практическая конфронтация во многом объясняется тем, что отдельные выводы Верховного Суда РФ не только не разрешают основных квалификационных сомнений, а, напротив, увеличивают их количество. Так, согласно абз. 2 п. 8 Постановления Пленума Верховного Суда РФ «при решении вопроса о направленности действий лица, разместившего какую-либо информацию либо выразившего свое отношение к ней в сети «Интернет» или иной информационно-телекоммуникационной сети, на возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение достоинства человека либо группы лиц следует исходить из совокупности всех обстоятельств содеянного и учитывать, в частности, контекст, форму и содержание размещенной информации, наличие и содержание комментариев или иного выражения отношения к ней».
Помимо очевидного отсутствия конкретики в плане определения критериев уголовно-процессуальной оценки соответствующей информации, настороженность вызывает употребленная толкователем чуждая диспозиции ст. 282 УК РФ формулировка «либо выразившего свое отношение к ней...» (т.е. к информации). Ведь, во-первых, изъявление личного согласия с содержанием той или иной экстремистской информации в сети «Интернет» путем проставления «лай-ков» или кратких комментариев типа «Правильно!», «Согласен!» и т. п. не может признаваться уголовно наказуемым деянием хотя бы потому, что Конституция РФ подразумевает юридический запрет (причем не обязательно уголовно-правовой) только социально дискриминирующей агитации или пропаганды (ч. 2 ст. 29), не исключающий конституционное право граждан на свободное выражение своих мнений и убеждений (ч. 1 ст. 29). Во-вторых, Верховный Суд РФ допускает ситуацию, когда оглашение персонального отношения к экстремистской информации в сети «Интернет» может быть направлено на возбуждение социальной ненависти либо вражды. Но в подобном моделируемом поведении обнаруживается логический конфликт в мотивационно-целевых установках: в какой бы форме гражданин не захотел выразить свое мнение об экстремистской информации, его намерение изложить свою личную позицию изначально исключает направленность такого деяния на возбуждение социальной нетерпимости.
Согласно абз. 3 п. 8 Постановления Пленума Верховного Суда РФ вопрос о том, является ли массовое распространение экстремистских материалов, включенных в опубликованный федеральный список экстремистских материалов, преступлением, предусмотренным ст. 282 УК РФ, или административным правонарушением (ст. 20.29 «Производство и распространение экстремистских материалов»
КоАП РФ), должен разрешаться в зависимости от направленности умысла лица, распространяющего указанные материалы. «В случае, когда лицо распространяет экстремистские материалы, включенные в опубликованный федеральный список экстремистских материалов, с целью возбудить ненависть либо вражду, а равно унизить достоинство человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, а равно принадлежности к какой-либо социальной группе, содеянное им должно влечь уголовную ответственность по ст. 282 УК РФ» (абз. 4 п. 8 Постановления Пленума Верховного Суда РФ). Вместе с тем Верховный Суд РФ не поясняет, что надлежит понимать под «массовым распространением» экстремистских материалов: комплексный редакционно-издательский процесс или, к примеру, т.н. «репост» (или «перепост»), т.е. повторное или многократное опубликование в социальных сетях, блогах или на иных веб-сайтах электронных форм экстремистских материалов со ссылкой на их первоисточник (особенно когда лицо проявляет одновременную публикационную активность на нескольких ресурсах сети «Интернет», размещая одинаковую информацию на своих личных веб-страницах). Каким образом в последнем примере (описывающем достаточно распространенную ситуацию) должна устанавливаться «направленность умысла», если, как было сказано, при решении вопроса о «направленности действий» судам необходимо учитывать, в частности, контекст, форму и содержание размещенной в сети «Интернет» информации (абз. 2 п. 8 Постановления Пленума Верховного Суда РФ)? Очевидно, что отсутствие единой точки зрения на этот счет чревата й на практике объективным вменением.
д. Наблюдается зацикленность правоприменителя (как, в общем, и законо-
со
5. дателя) на специальной цели, будто она образует единственный квалификаци-
т
ц онный признак освещаемого состава преступления: «Не является преступлением,
| предусмотренным ст. 282 УК РФ, высказывание суждений и умозаключений,
| использующих факты межнациональных, межконфессиональных или иных
£ социальных отношений в научных или политических дискуссиях и текстах и
I не преследующих цели возбудить ненависть либо вражду, а равно унизить до-
| стоинство человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности,
® языка, происхождения, отношения к религии, принадлежности к какой-либо
£ социальной группе» (абз. 5 п. 8 Постановления Пленума Верховного Суда
| РФ). Полагаем, что обозначенная законодателем «направленность» (она же —
| «психолого-метафизическая» цель) деяния, послужившая «каркасом» законо-
(О
£ дательного проектирования ст. 282 УК РФ, изначально была слабым звеном
| уголовно-правовой политики. Криминализации должно было подлежать не
| умозрительное возбуждение социальной нетерпимости, а то подлинно антикон-
I ституционное деяние, которое способно детерминировать такого рода обще-
I
§ ственные конфликты. Имеется в виду пропаганда экстремистской идеологии,
со
т. е. распространение политических взглядов и идей, не согласующихся с положениями, предусмотренными ч. 1 ст. 1, ст. 2, 3 Конституции РФ, а равно отрицающих приоритетную ценность человека, его прав и свобод, провозглашенных Конституцией РФ и ратифицированными Российской Федерацией отраслевыми источниками международного права, в т.ч. концепцию демократического право-204 вого государства, если такое деяние совершается с целью внедрения в общест-
венное сознание антиконституционных, т.е. антигуманистических, антидемократических установок.
Субъект преступления по ст. 282 УК РФ — общий, т. е. любое вменяемое лицо, достигшее 16-летнего возраста (ст. 20 УК РФ), за исключением деяния, предусмотренного п. «б» ч. 2 ст. 282 УК РФ, субъект которого специальный — лицо, использующее свое служебное положение. Впрочем, результат недостаточно осмысленного законо дательного переня тия дан ного вида специ ального субъекта из сфер коммерческой, государственной и муниципальной служб (гл. 23, 30 УК РФ) несколько не отвечает реальному положению дел. Ведь среди наиболее вероятных специальных субъектов такого рода девиантного поведения разумно отметить в первую очередь политических, религиозных и иных (видных) общественных деятелей, а также, например, педагогических работников образовательных учреждений, профессиональных журналистов и др., т.е. тех, кто при случае способен оказать значительное влияние на формирование как созидательных, так и деструктивных воззрений какой-либо социальной группы. Однако согласно букве уголовного закона подобные лица прямо не подпадают под данный квалифицирующий признак. Помимо этого, на что обратила внимание Е.А. Авдеева, неоднозначной выглядит ситуация с квалификацией в случаях привлечения к уголовной ответственности членов редакции печатного издания6.
В заключение сформулируем следующий вывод: ст. 282 УК РФ представляет собой непроработанную в доктринальном и юридико-техническом смыслах уголовно-правовую норму, не отражающую состава преступления против основ конституционного строя Российской Федерации.
1 См.: Новое Уголовное уложение, Высочайше утвержденное 22 марта 1903 года. СПб., 1903. С. 51-52.
2 «Марксизм непримирим с национализмом, будь он самый „справедливый", „чистенький", тонкий и цивилизованный. Марксизм выдвигает на место всякого национализма - интернационализм, слияние всех наций в высшем единстве...» (Ленин В.И. Критические заметки по национальному вопросу // Полн. собр. соч. Т. 24. С. 131). Также уместно привести следующее высказывание И.В. Сталина: «Нет, мы правильно поступаем, что так сурово караем националистов всех мастей и расцветок. Они лучшие помощники наших врагов и злейшие враги собственных народов. Ведь заветная мечта националистов - раздробить Советский Союз на отдельные „национальные" государства, и тогда он станет легкой добычей врагов» (Сталин И.В. Беседа с А.С. Яковлевым 26 марта 1941 года // Соч. Т. 15. 1941-1945. М., 1997. С. 17).
3 См.: Российская газета. 2011. 4 июля.
4 Мартынова Л.Л. Мотив и цель в субъективной стороне возбуждения вражды или ненависти, унижения человеческого достоинства // Общество и право. 2009. № 1 (23). С. 184.
5 Волженкин Б.В., Галиакбаров Р.Р., Горелик А.С. [и др.] Уголовное право России. Часть Особенная: учебник для студентов вузов, обучающихся по специальности «Юриспруденция» / отв. ред. Л.Л. Кругли-ков. 3-е изд., перераб. и доп. М., 2005. С. 660.
6 См.: Авдеева Е.А. Специальный субъект преступления, предусмотренного ст. 282 УК РФ // Правовые проблемы укрепления российской государственности: сборник научных трудов / под ред. О.И. Андреевой, Н.С. Дергача, С.А. Елисеева [и др.]. Томск, 2013. С. 45-47.
