CC BY
8
Санкт-Петербургская православная духовная академия
Архив журнала «Христианское чтение»
А.Л. Катанский
Воспоминания старого профессора (с 1847 по 1913 гг.)
Опубликовано:
Христианское чтение. 1914. № 11. С. 1346-1362.
@ Сканированій и создание электронного варианта: Санкт-Петербургская православная духовная академия (www.spbda.ru), 2009. Материал распространяется на основе некоммерческой лицензии Creative Commons 3.0 с указанием авторства без возможности изменений.
СПбПДА
Санкт-Петербург
2009
o -o-o~o-o-o o-o- o-o-o-o o-o-o-o o o oo о o-o о
Воспоминанія стараго профессора
(съ 1847 по 1913 г.).
IV. Въ Московской Духовной Академіи—начало службы
1863—1867 г.г.
ВСТРѢ ЧИ и знакомства. Въ августѣ 1864 г. посѣтила академію Великая Княгиня Елена Павловна, извѣстная покро-вительница просвѣщенія, составлявшая центръ группиро-X вавшагося около нея кружка. Собрались въ академической j залѣ, гдѣ представлялась ей академическая корпорація, въ томъ числѣ и пишущій эти строки. Великая Княгиня, при представленіи меня, какъ преподавателя церковной археологіи, видимо поражена была полнымъ несоотвѣтствіемъ моей на-рулшости съ характеромъ предмета моего преподаванія. Она не могла сдержать улыбки на лицѣ, видя очень юнаго археолога, не представлявшаго по фигурѣ ни малѣйшей солидности, хотя бы сколько-нибудь соотвѣтствовавшей спеціальности его занятій. Въ 1865 г. въ квартирѣ ректора академическіе преподаватели представлялись новому оберъ-прокурору Св. Синода гр. Дм. Андр. Толстому, только что назначенному, тогда молодому человѣку, живому и показавшемуся намъ мало солиднымъ для высокаго, занятаго имъ поста. Почему-то (вѣроятно, въ связи съ недавно явившимся соч. гр. Толстаго— Le Catholicisme en Russie. 1863,—соч., которому, кстати замѣтить, онъ обязанъ былъ своимъ назначеніемъ на должность об.-прок.) зашла рѣчь о только что вышедшемъ, въ 1864 г., соч. Пихлера о соединеніи церквей и попыткахъ къ тому. Гр. Дм. Андр. спросилъ: извѣстно ли это сочиненіе въ академіи? А. В. Горскій но этому случаю, не безъ видимаго удовольствія, доложилъ, что не только извѣстно, но что объ этомъ.
сочиненіи есть уже замѣтка въ печатной статьѣ одного бакалавра, именно А. Катанскаго, при чемъ указалъ на меня. Нужно замѣтить, что нашъ великій библіофилъ, о. ректоръ, сейчасъ же какъ только вышло это сочиненіе, выписалъ его и, зная о моей диссертаціи на ту же тему, далъ его мнѣ, а, я составилъ статью для «ГІрав. Обозр.» (1865 г., янв. и февр.) подъ заглавіемъ: «Вопросъ о соединеніи церквей,
исторія попытокъ къ его рѣшенію и будущая его судьба», гдѣ, между прочимъ, помѣстилъ коротенькую библіографическую замѣтку о вновь вышедшей заграницей книгѣ Пихлера. Главное содержаніе статьи составляло переработанное введеніе къ моему магистерскому сочиненію (см. гл. III).
Кстати о печатныхъ моихъ трудахъ. Первыя мои печатныя произведенія, которыми я дебютировалъ на литературномъ поприщѣ, были двѣ статьи въ газетѣ «День», издававшейся тогда извѣстнымъ славянофиломъ, -И. С. Аксаковымъ: «Какое значеніе имѣетъ распространеніе просвѣщенія въ русскомъ народѣ для будущей судьбы русскаго раскола» (1864 г. дек.); «О движеніи религіозной мысли образованнаго класса въ Россіи» (1865 г. «N® 1). Затѣмъ слѣдовали двѣ вышепоименованныя статьи въ «Прав. Обозр.» 1865 г.
Отчасти въ связи съ этими первыми моими опытами публицистической дѣятельности завязывались у меня въ Москвѣ и знакомства. Изъ нихъ самыми интересными были—съ И. С-Аксаковымъ и Н. П. Гиляровымъ-Платоновымъ.
У И. С. Аксакова былъ нѣсколько разъ. Въ редакцію газеты «День» рѣшился отправить первую мою статью о расколѣ (представлявшую въ нѣсколько передѣланномъ видѣ студенческое мое сочиненіе, писанное на ту же тему), такъ сказать на авось: въ рукописи своей не обозначилъ ни своей фамиліи, ни адреса. Статья оказалась, однако, напечатанною, послѣ чего отправилъ И. С. Ак—ву письмо съ обозначеніемъ моей фамиліи и адреса. Отвѣтилъ онъ мнѣ очень интереснымъ письмомъ *), а затѣмъ я явился къ нему, чтобы познакомиться
Ч Въ немъ между прочимъ сообщалось, что въ числѣ выдержекъ изъ газетныхъ и журнальныхъ статей, представляемыхъ Государю Императору Александру II, были выдержки и изъ моей статьи и что эти выдержки не заслужили одобренія Государя. И. С. Аксаковъ приписывалъ ■это обстоятельство тенденціозному подбору дѣлавшаго эти выдержки чиновника (Капниста), враждебно настроеннаго въ отношеніи къ славянофильству. Такимъ оказался мой „первый“ литературный „блинъ .
съ ннмъ лично и нолучить гонораръ. Бывалъ у него еще нѣсколько разъ, по случаю напечатанія второй статьи. Между прочимъ И. С. Аксаковъ очень жаловался на несправедливое отношеніе къ нему петербургскихъ властей и извинялся за скромную плату за мои статьи, ссылаясь на денежныя затрудненія по изданію газеты, поглощавшей, по его заявленію,, личныя его средства.
Въ связи съ этимъ знакомствомъ стояло другое, не менѣе интересное. Пришлось мнѣ встрѣтиться, при довольно оригинальныхъ обстоятельствахъ, съ однимъ изъ самыхъ замѣчательныхъ тогдашнихъ литературныхъ дѣятелей, Никитою Петровичемъ Гиляровымъ-Платоновымъ, бывшимъ въ то время управляющимъ московской синодальной типографіи ‘). Много слышалъ о немъ отъ сослуживцевъ, но лично знакомъ съ нимъ не былъ. Вдругъ однажды онъ самъ приходитъ ко мнѣ въ мою баккалаврскую квартиру. Оказалось, что онъ слышалъ обо мнѣ отъ И. С. Аксакова и желалъ со мною познакомиться. Среди разговоровъ съ неожиданнымъ гостемъ я пораженъ былъ массою самыхъ разнообразныхъ его познаній 2), оригинальностью его взглядовъ и кипучестью его мысли. Взялъ онъ съ меня слово, что я буду у него въ Москвѣ, въ синодальной типографіи. Въ Москвѣ при свиданіи, послѣ осмотра этой замѣчательной типографіи, онъ повезъ меня къ себѣ на дачу (собственную въ Петровскомъ Разумовскомъ), гдѣ пришлось ночевать. Здѣсь, среди разговоровъ
3) Никита Петровичъ Гиляровъ-Платоновъ, москов., 2-й маг. XVI к. 1848 г. моск. акад., 1848—бакк. герменевтики и ученія о вѣроисповѣданіяхъ, ересяхъ и расколахъ, 1854—по русск. расколу, 1855—выбылъ изъ академіи, сотрудникъ славянофильскихъ изданій кружка Хомякова и Аксаковыхъ, 1856—членъ московскаго цензурнаго комитета, 1862—чиновникъ особыхъ порученій при Мин. Нар. Просв. (А. В. Головинѣ), 1868—управляющій москов. Синодальной Типогр., 1867—оставилъ службу и началъ издавать газету „Соврем. Извѣстія“ (съ 1 дек. 1857 г.). Скончался 18 окт. 1887 г. 20 лѣтъ издательства газеты, при 20 карахъ, его постигшихъ, совершенно его раззорили и истощили его силы. См. „Гиляр,-Платоновъ. Сборникъ сочиненій“ т. 1. Москва 1899 г. предисл. стр. 1—LX.
2) Очень удивило меня, что Н. II. изучалъ даже многотомныя Acta Sanctorum. Въ то время занималъ меня вопросъ, какъ образовалась наша служба всенощнаго бдѣнія. Н. П. совѣтовалъ мнѣ поискать данныхъ для исторіи этой службы въ одномъ изъ мѣсяцевъ Acta Sanctorum (помнится сент.—ноябрь), что я потомъ и сдѣлалъ и дѣйствительно на-> шелъ нѣчто, относящееся къ исторіи первой половины служ0ы.
и массы разнообразныхъ проэктовъ, которыми была полна горячая его голова, онъ высказалъ между прочимъ мысль, что намѣренъ издавать большую общенародную газету. Намѣреніе это, какъ оказывается изъ его біографіи, онъ питалъ еще съ юныхъ лѣтъ, къ осуществленію его началъ стремиться съ 1859 г. и осуществилъ въ концѣ 1867 г. (въ изд. «Соврем. Извѣстій»). Въ этой проэктируемой газетѣ предлагалъ участвовать и мнѣ въ качествѣ ближайшаго своего сотрудника, помощника. Но я былъ тогда еще такъ юнъ и незрѣлъ (это было въ 1865 — 6 г.г.), что чувствовалъ себя совершенно ему не «подъ пару», да кромѣ того несовсѣмъ былъ увѣренъ въ осуществимости этого проэкта,—одного изъ многочисленныхъ его проэктовъ. Нѣкоторое предубѣжденіе противъ Н. П. Гилярова поселили во мнѣ и отзывы о немъ бывшихъ его сослуживцевъ. Дѣло въ томъ, что этотъ даровитѣйшій человѣкъ не пользолался любовью академической корпораціи, главнымъ образомъ за свой злой языкъ и увлекающійся характеръ. Не отрицали большой его даровитости, но считали его неособенно основательнымъ человѣкомъ, разбрасывающимся въ разныя стороны, увлекающимся то однимъ, то другимъ предметомъ, не входившимъ въ кругъ академической его спеціальности. Вдругъ, напр., онъ увлечется политической экономіей, или статистикой, запирается на нѣсколько мѣсяцевъ въ квартирѣ, усиленно занимается этимъ предметомъ, потомъ бросаетъ, переходитъ къ другому.
Прочими знакомствами я обязанъ былъ сослуживцамъ и друзьямъ. У о. ректора, А. В. Г., познакомился съ Кап. Ив. Невоструевымъ, маг. XII к, (1840 г.) моск. акад., до 1849 г. препод. симбир. сем., съ 1849 г. въ Москвѣ, помощи. А В. Горскаго по описанію рукописей моск. синод. библіотеки. К. И. Нев —въ, замѣчательный, выдающійся археологъ, поражалъ оригинальностью своей наружностп и привычекъ. Напр., онъ не признавалъ, подобно м. Филарету, желѣзной дороги и направлялся изъ Москвы въ Посадъ, къ своему другу А. В. Гор—му, пѣшкомъ, на подобіе странника, съ котоммою за плечами и съ посохомъ въ рукахъ. М. Филаретъ пріѣзжалъ въ Лавру также не по желѣзной дорогѣ, а въ экипажѣ. У своихъ сослуживцевъ я встрѣчался еще съ А. Е. Викторовымъ (орлов., кандид. XVII к. 1850 г. моск. акад.), также извѣстнымъ московскимъ археологомъ. Н. К. Соколовъ познакомилъ меня съ проф. Моск. Унив. прот. Н. А. Сергіев-
сеймъ и съ своимъ братомъ прот. А. К. Соколовымъ (б-й маг. XIII к. 1842 г. Моск. акад.; первый бакк, ц. археол. до 1854 г.). Живо помню двухъ его сыновей учившихся тогда въ московской семинаріи, въ томъ числѣ В. А. Соколова, впослѣдствіи талантливаго, краснорѣчиваго профессора Московской Академіи. В. Н. Потаповъ познакомилъ меня съ своимъ зятемъ, прот. Василіемъ Петровичемъ Нечаевымъ (у пр. Виссаріонъ, еп. костромской, 3-й маг. XVI к. 1848 г. моск. акад.), тогда настоятелемъ одной изъ замоскворѣцкихъ церквей и редакторомъ «Душеполезнаго Чтенія». У проф. С. К. Смирнова познакомился съ его товарищемъ по студенчеству и своякомъ, прот. Ипп. Мих. Богословскимъ-Платоновымъ (1-й маг. XIV к. 1844 г. моск. акад., до 1850 г. бакк. логики и истор. среди, и нов. философ.), очень почитаемымъ въ Москвѣ и распространеннымъ среди московской аристократіи и наконецъ съ ихъ общимъ товарищемъ по студенчеству, прот. Вас. Ив. Романовскимъ (19.-й маг. того же. XIV курса), очень оригинальною личностью.
Москва всегда отличалась хлѣбосольствомъ и широкимъ гостепріимствомъ, что пришлось испытать и мнѣ при посѣщеніяхъ моихъ московскихъ знакомыхъ. Но рекордъ въ этомъ отношеніи, какъ говорятъ нынѣ, побилъ о. прот. В. И. Романовскій. Нѣсколько разъ видѣлся съ нимъ у проф. С. К. Смирнова. Но вотъ однажды ѣду въ Москву и встрѣчаюсь съ нимъ на вокзалѣ. «Куда ѣдешь и зачѣмъ?», спрашиваетъ меня, обращаясь почему-то ко мнѣ на «ты», хотя мы не пили съ нимъ такъ называемаго «брудершафта». Въ Москву, чтобы, провѣтриться. «Гдѣ остановишься»? Въ гостинницѣ, отвѣчаю. «Вотъ какой вздоръ, глупости, ѣдемъ ко мнѣ». Не смотря на мой деликатный отказъ, онъ увезъ таки меня въ собственномъ экипажѣ, на парѣ, и привезъ въ свой домъ, въ Замоскворѣчьѣ, возлѣ Пятницкой церкви, при которой былъ настоятелемъ. Послѣ осмотра дома, началь (не смотря на то, что было раннее утро) усиленно и, можно сказать, насильно угощать меня виномъ; отказаться не было никакой возможности и кончилось тѣмъ, что мнѣ сдѣлалось дурно. Вечеромъ отправилъ насъ съ сыномъ въ театръ, изъ театра позвалъ насъ, чрезъ прислугу, пить чай и закусить въ домъ одного богатаго купца, въ томъ же Замоскворѣчьѣ (Рыб—на), гдѣ находился самъ, чувствуя себя здѣсь какъ дома и обращаясь со всѣми безъ всякой церемоніи. По пріѣздѣ домой, началъ сватать мнѣ дочь этого
купца. Какъ ни былъ я благодаренъ о. протоіерею за его болѣе чѣмъ радушный пріемъ, но испытать его въ другой разъ не рѣшился. Вообще о. В. И. Р. былъ рѣдкій типъ широкой русской натуры въ рясѣ. Онъ пользовался большою популярностью у московскихъ купцовъ, въ особенности желѣзнодорожныхъ строителей и подрядчиковъ, вродѣ Губонина, и называлъ себя въ шутку желѣзнодорожнымъ архіереемъ, совершая освященіе мостовъ, вокзаловъ и т. п. Какъ самъ называлъ себя всегда полуименемъ, такъ звали его и другіе. Разсказывали, что онъ велъ широкую жизнь еще въ студенчествѣ, получивъ довольно большое наслѣдство отъ родителей. Былъ высокаго роста, очень видной наружности и атлетическаго сложенія.
Всѣ мы очень любили ѣздить въ Москву. Эти поѣздки доставляли много удовольствія и были очень полезны въ смыслѣ освѣженія и отдыха послѣ усиленныхъ трудовъ, въ особенности для молодыхъ бакалавровъ, составлявшихъ первый двухлѣтній курсъ лекцій. Къ сожалѣнію, скудость матеріальныхъ средствъ препятствовала возможно чаще доставлять себѣ это удовольствіе. Изъ 35 р. жалованья истратить 10 р. на поѣздку въ Москву значило лишить себя возможности сдѣлать потомъ хотя бы самый незначительный расходъ, напримѣръ для обновленія и ремонта костюма, да и помимо того, и безъ этихъ тратъ, являлось крайне трудно разрѣшимою задачею прожить, безъ дефицита и займа, мѣсяцъ на оставшіеся 25 р.—при платѣ ежедневно за столъ 1 р., да еще при неизбѣжномъ расходѣ на чай, сахаръ, табакъ (увы! я началъ курить). Правда, къ концу 1865 г. послѣдовала, благодаря митр. Филарету, прибавка жалованья баккалавру къ прежнимъ 429 р. еще 271 (=700 р.) изъ суммъ московской каѳедры,—первый примѣръ, которому послѣдовали и другія каѳедры: несомнѣнно пѳтер-бургкая и вѣроятно кіевская, а можетъ быть и казанская. И еще лично для меня, съ 6 сент. 1866 г., денежныя средства увеличились на 10 р. въ мѣсяцъ съ назначеніемъ меня на должность помощника инспектора академіи (128 р. 70 к. въ годъ). Но это было уже черезъ два слишкомъ года послѣ начала службы, да и эти новыя средства, около 58 р. въ мѣсяцъ, требовали большой сдержанности и осмотрительности въ тратахъ на экстренные расходы, вродѣ поѣздокъ въ Москву. А потому я былъ счастливъ, если у кого-либо изъ моихъ московскихъ знакомыхъ находилъ себѣ пріютъ, при посѣщеніи
Москвы, и былъ избавленъ отъ тратъ на наемъ номера въ гостинницѣ, къ чему все таки нерѣдко долженъ былъ прибѣгать, чтобы не обременять собою московскихъ друзей и добрыхъ знакомыхъ. Въ особенности часто останавливался у одного почтеннаго московскаго діакона И. Г. Богоявленскаго, близкаго родственника м. Филарета. Сынъ этого о. діакона К. И. Богоявленскій (впослѣдствіи старшій зять проф. С. К. Смирнова, былъ настоятелемъ ц. Василія Блаженнаго, 14-й маг. XXIV к. 1864 г. моск. акад.) былъ моимъ слушателемъ по академіи. Кстати, этотъ отецъ діаконъ разсказывалъ мнѣ о томъ, какимъ блестящимъ наставникомъ, кажется но Св. Писанію, былъ у нихъ въ московской семинаріи митр. Исидоръ (Никольскій), въ бытность его архим. ректоромъ московской семинаріи, а его, о. діакона.—ученикомъ. Мы, ученики, говорилъ онъ, слушали своего ректора, можно сказать, затаивъ дыханіе и крайне были недовольны, когда слышали звонокъ къ выходу изъ класса. Архиман. Исидоръ часто, однако, засиживался въ классѣ и послѣ звонка и уходилъ только тогда, когда являлся другой наставникъ давать слѣдующій урокъ. «Почему у васъ въ Петербургѣ митр. Исидоръ оказался такимъ... (кажется, прибавилъ мой собесѣдникъ) безцвѣтнымъ?» Не знаю, что отвѣчалъ ему тогда, а теперь сказалъ бы, что такимъ его сдѣлали: Петербургъ, имѣющій несчастное свойство обезцвѣчивать личности, затѣмъ традиціи исторіи синодальнаго періода (вродѣ высылки изъ Петербурга двухъ Филаретовъ московскаго и кіевскаго, что очень помнилъ мудрый и осторожный м. Исидоръ и о чемъ какъ-то разъ прямо заявилъ нашему петербургскому ректору, о. I. Л. Янышеву) и наконецъ личность м. Филарета, который былъ главнымъ заправителемъ нашей церковной жизни и безъ котораго у насъ тогда ничего не дѣлалось. Мудрый петербургскій святитель, м. Исидоръ, если хотѣлъ чего-либо достигнуть, дѣйствовалъ чрезъ глубоко имъ чтимаго м. Филарета, самъ оставаясь въ тѣни. У о. діакона И. Г. Б—го познакомился съ очень интересною и уважаемою въ Москвѣ личностью, съ настоятелемъ церкви, при которой служилъ о. діаконъ, съ протоіереемъ церкви Никиты мученика въ Басманной, ГІл. Ив. Капустинымъ (2-й маг. XII к. 1840 г. моск. акад.. 1840—преп. тобольск. сем., 1842—бакк. филос., 1844 — математики, 1850 — свящ. и прот. ц. Ник. муч.). Этотъ о. протоіерей считался не только очень умнымъ человѣкомъ, но и большимъ знатокомъ и любителемъ физики.
Онъ былъ, если не ошибаюсь, роднымъ братомъ извѣстнаго настоятеля нашей палестинской миссіи, знаменитаго архим. Антонина.
Троице-Сергіевъ Посадъ, прекрасное мѣсто для серьезныхъ ученыхъ занятій, былъ, однако, очень скученъ въ часы отдохновенія отъ нихъ, въ особенности для молодежи. Мы молодые положительно не знали куда дѣваться въ свободное отъ занятій время. Негдѣ было даже погулять; во всемъ Посадѣ совсѣмъ не имѣлось тротуаровъ, приходилось совершать прогулки по немногимъ грязнымъ или пыльнымъ улицамъ: Переславской, Виѳанской или около вокзала желѣзной дороги. Крошечнымъ бульваромъ возлѣ монастырской стѣны, близъ входа въ главныя, святыя ворота, завладѣли студенты, которые стѣсняли насъ, сами однако, какъ выше замѣчено, нисколько не стѣсняясь отъ встрѣчи съ нами. Приходилось для прогулокъ избирать даже монастырскія стѣны, на верху которыхъ были довольно широкіе проходные корридоры, или же топтаться въ маленькомъ академическомъ саду. Въ этомъ саду нерѣдко можно было встрѣтить и о. ректора, обычно здѣсь прогуливавшагося. Памятна мнѣ одна такая встрѣча, по одному съ нимъ разговору. «Знаете ли, говоритъ А. В., есть книжная новинка: вышло въ свѣтъ Догм. Богословіе пр. Филарета Черниговскаго» (1864 г.). Какъ вы его находите, рѣшился я спросить о. ректора. «Да что сказать вамъ. Была у насъ догматика католическая (пр. Макарія Булгакова), теперь явилась—протестантская, а православной все-таки нѣтъ». Вѣроятно о. А. В. Горскій словами «католическая» и «протестантская» хотѣлъ обозначить не довольно полную самостоятельность указанныхъ имъ догматикъ нѣкоторую зависимость авторовъ отъ западныхъ пособій и образцовъ не только относительно матеріала, но и относительно метода изложенія, но конечно не имѣлъ намѣренія набросить тѣнь на сущность догматическихъ возрѣній нашихъ православныхъ догматистовъ. Такъ я понялъ его тогда, а потомъ и самъ въ свое время убѣдился въ справедливости такой, хотя и очень рѣзкой характеристики. Лучше бы, однако, выразиться такъ: одна «католичествующая», другая «протестан-ствующая»...
Послѣдній четвертый годъ (1866—1867) моей службы въ Московской Академіи, кромѣ обычныхъ занятій по составленію новыхъ лекцій, исправленію и дополненію старыхъ, прошелъ въ попыткахъ устроить себѣ семейную жизнь, не-
достатокъ которой почувствованъ былъ теперь особенно сильно. Гнетущей ежеминутной заботы о составленіи лекцій, благодаря составленному двугодичному курсу, не было, а потому оставалось болѣе, чѣмъ прежде, свободнаго времени подумать о себѣ, о прочномъ устройствѣ своей жизни на выпавшемъ на мою долю и симпатичномъ для меня поприщѣ службы.
Хотя Тропце-Сергіевъ Посадъ, незавиднымъ своимъ мѣстоположеніемъ и скучнымъ складомъ крайне однообразной жизни, не удовлетворялъ человѣка, выросшаго въ такомъ выдающемся красотою городѣ, какъ Нижній, и проведшаго 4 года среди чрезвычайнаго оживленія петербургской жизни 60-хъ годовъ, но, думалось мнѣ, стоитъ породниться съ Москвою чрезъ женитьбу, и Москва восполнитъ мнѣ то, чего не достаетъ въ Посадѣ. Первопрестольная же. сразу привлекшая къ себѣ, еще при проѣздѣ въ Петербургъ для поступленія въ академію, стала мнѣ правиться все болѣе и болѣе, среди нерѣдкихъ ея посѣщеній изъ Посада, удовлетворяя и эстетическимъ моимъ потребностямъ и тяготѣнію къ умственнымъ и общественнымъ движеніямъ. А потому я рѣшилъ жениться непремѣнно па москвичкѣ. Нашлись и люди, которые охотно взялись устроить меня въ этомъ отношеніи. II былъ одинъ моментъ, когда мнѣ казалось, что всѣ моп предположенія и планы осуществились. Но какъ-то совершенно все разстроилось 1), А затѣмъ случилось со мною нѣчто совершенно не- *)
*) Задумалъ я взять себѣ подругу жизни въ семействѣ одного изъ самыхъ почтенныхъ московскихъ протоіереевъ п хотя не сдѣлалъ еще предложенія моей избранницѣ, но былъ принятъ въ семействѣ и имѣлъ полное основаніе думать, что не встрѣчу отказа ни съ ея стороны, ни со стороны ея родителей. Дѣло настолько уже подвинулось, что выписалъ мою мать изъ Нижняго въ Посадъ, чтобы получить отъ нея благословеніе на женитьбу. Мать пріѣхала, видѣла мою невѣсту, но послѣдняя ей не совсѣмъ пинравплась... Тѣмъ не менѣе благословеніе матери было получено п проводивъ ее до Москвы, а въ Москвѣ—на нижегородскую желѣзную дорогу, я въ тотъ же вечеръ отправился къ своей невѣстѣ съ рѣшительнымъ намѣреніемъ сдѣлать ей предложеніе, но такъ его и не сдѣлалъ... Что-то помѣшало, слова ли матери,—или недостатокъ собственнаго влеченія къ будущей моей подругѣ, очень умной, прекрасно образованной, симпатичной. Вѣроятно, и то и другое. Такъ это дѣло и разстроилось. Послѣдствія имѣли огромное значеніе для всей моей жизни и службы. Въ упомянутый вечеръ рушились всѣ мои планы относительно Посада и Москвы и по истинѣ этотъ день имѣлъ роковое вліяніе на мою судьбу.
ожиданное и далеко необыкновенное. При чемъ невольно приходишь къ мысли, что пути нашей жизни направляются не нами, а Тѣмъ, Кто ведетъ насъ къ намѣченной Имъ цѣли нашей жизни. Вскорѣ послѣ несостоявшагося московскаго сватовства мнѣ сдѣлано предложеніе ‘) познакомиться съ семействомъ протоіерея и настоятеля нашей Парижской посольской церкви, о. Іосифа Васильевича Васильева, имѣющаго пріѣхать, съ двумя изъ своихъ дочерей, въ Петербургъ въ концѣ 1866 года. Совершенно не вѣря въ возможность такой необычайной женитьбы, больше для развлеченія и разсѣянія томившей меня скуки, рѣшился, однако, поѣхать въ Петербургъ, для свиданія съ почтеннымъ семействомъ парижскаго протоіерея. Взялъ на 14 дней отпускъ и пріѣхалъ въ Петербургъ въ началѣ октября, въ самый день въѣзда туда датской прин-цесы Дагмары, невѣсты тогдашняго Государя Наслѣдника Александра Александровича, нынѣшней Императрицы Маріи Ѳеодоровны. Гостинницы были переполнены, и я едва нашелъ мѣсто въ одной изъ нихъ и, удивительное дѣло, — въ той самой (противъ Казанскаго Собора), въ которую мы втроемъ были привезены 7 лѣтъ тому назадъ извозчикомъ съ Николаевскаго вокзала, при пріѣздѣ въ первый разъ въ Петербургъ для поступленія въ академію. Петербургъ видимо началъ влечь меня къ себѣ послѣ трехлѣтняго моего удаленія. Недолго продолжалось мое сватовство,—чрезъ недѣлю послѣ перваго моего свиданія съ невѣстой, мы были обручены. Вскорѣ
г) Предложеніе это сдѣлано было чрезъ бывшаго моего товарища по семинаріи, П. И. Покровскаго, тогда доктора одной изъ московскихъ больницъ, шурина свящ. П. И. Раева (тогдашняго ректора спб. семина-наріи, архим. Палладія, у спб. митроп.). Въ бытность свою въ Петербургѣ, П. іі. Покровскій, въ разговорѣ съ о. Палладіемъ, упомянулъ о мнѣ, какъ землякѣ, служащемъ еъ Mock. Академіи, и сообщилъ о моемъ намѣреніи жениться, а равно и о томъ, что дѣло это почему-то не налаживается. Архим. Палладій въ свою очередь передалъ объ этомъ разговоръ своему товарищу по семинаріи, свящ. церкви спб. Смоленскаго кладбища И. А. Матвѣевскому, также нашему общему земляку по семинаріи. О. же Матвѣевскій, слыша отъ о. Палладія хорошіе отзывы о мнѣ и о всемъ моемъ семействѣ, которое послѣдній прекрасно зналъ, задумалъ предложить меня въ женихи многосемейному своему свояку, нрот. Парижской посольской церкви о. I. В. Васильеву, для одной изъ шести его дочерей. Возникла тіо этому поводу переписка между мной, док. П. И. Покровскимъ и о. архим. Палладіемъ. Произошелъ обмѣнъ фотографическихъ карточекъ—моей и невѣсты, старшей дочери о. Васильева, Софіи Іосифовны Васильевой.
я уѣхалъ въ Посадъ продолжать чтеніе лекцій до Рождественскихъ каникулъ, а семейство будущаго моего тестя осталось пока въ Петербургѣ, въ квартирѣ старшаго свояка о. Васильева, протоіерея В. П. Полисадова, проф. снб. университета и настоятеля Петропавловскаго' собора. Рѣшено было сыграть свадьбу въ Парижѣ, куда всѣ Васильевы, гостившіе въ Петербургѣ, должны были, вмѣстѣ со мною, отправиться, въ концѣ декабря 1866 г., предъ самымъ праздникомъ Рождества Христова. Когда настало это время, взялъ я офиціальное разрѣшеніе на вступленіе въ бракъ и отпускъ на 28 дней на заграничную поѣздку. Кромѣ того, долженъ былъ явиться къ м. Филарету, чтобы лично получить отъ него благословеніе. Митрополитъ принялъ меня очень благосклонно. Когда хотѣлъ, онъ умѣлъ быть привѣтливымъ и даже любезнымъ. Съ улыбкою на лицѣ, выразивъ удивленіе, что я не могъ найти себѣ невѣсту въ Москвѣ и долженъ былъ искать ее такъ далеко, м. Филаретъ, благословляя меня, въ заключеніе произнесъ слѣдующія памятныя слова, врѣзавшіяся въ память съ буквальною точностью: «передайте отъ меня почтеніе о. протоіерею» (т. е. о. I. В. Васильеву). Онъ прекрасно зналъ о. Васильева и очень его уважалъ, что неудивительно послѣ знаменитыхъ писемъ о. I. В. къ нантскому епископу и постройки русскаго православнаго храма въ Парижѣ. Эта постройка заставила о. I. В. В. нѣсколько разъ ѣздить въ Москву и Нижній отчасти для сбора пожертвованій на построеніе храма, отчасти по поводу освященія—построеннаго уже храма—однимъ изъ нашихъ еиископовъ, при чемъ-приходилось вести продолжительныя бесѣды съ м. Филаретомъ, чтобы получить отъ него на то согласіе. Отъ согласія м. Филарета зависѣлъ благополучный исходъ ходатайства предъ Св. Синодомъ, какъ это было во всѣхъ сколько-нибудь выдающихся дѣлахъ.
По пріѣздѣ въ Петербургъ тотчасъ же отправились заграницу. ѣхали вшестеромъ 0- Проѣзжая черезъ Кельнъ, успѣли осмотрѣть тамошній знаменитый соборъ, чудо готиче- 1
1) Самъ ирот. I. В. Васильевъ, его супруга Анна Еѳимовна, моя невѣста Софія Іосифовна, ея сестра Надежда Іосифовна, нынѣ супруга настоятеля нашей русской церкви во Флоренціи, прот. В. И. Левицкаго, и 8->ш мѣсячный братъ ихъ—С. 1. Васильевъ, нынѣ членъ спб. Окружнаго Суда.
скаго стиля. Здѣсь о. I. В. В—въ обратилъ мое вниманіе на одно барельефное изображеніе св. крещенія—чрезъ погруженіе. Пріѣхали въ Парижъ 23 дек. Послѣ святокъ, 18 янв. 1866 г., состоялось наше бракосочетаніе въ великолѣпномъ нашемъ парижскомъ храмѣ, при пѣніи прекраснаго хора изъ французскихъ оперныхъ пѣвцовъ, въ присутствіи всей, тогда очень знатной русской колоніи, во главѣ съ тогдашнимъ русскимъ посломъ, барономъ Будбергомъ 1). Вѣнчалъ насъ самъ о. прот. I. В. В. Васильевъ. Стеченіе публики на свадьбу было такъ велико, что каретами русской знати была запружена даже часть ближайшей къ русской церкви улицы— Faubourg St. Нопогё. А громкая извѣстность русскаго митрофорнаго протоіерея въ Парижѣ сдѣлала то, что французскія газеты не преминули описать бракосочетаніе одной изъ дочерей русскаго «епископа» (eveque) съ проф. Московской Академіи Ml Katansky, при чемъ даже перечислили многочисленные свадебные подарки, полученные новобрачною отъ русскихъ знатныхъ лицъ. Послѣ свадьбы, двумя знатнѣйшими изъ нихъ, свѣтл. кн. Чернышевою и фельдмаршаломъ кн. Барятинскимъ были даны новобрачнымъ свадебные обѣды. Въ особенности остался памятнымъ обѣдъ у кн. Барятинскаго. Этотъ покоритель Кавказа, въ то время прикованный сильнѣйшею подагрою къ креслу, показывалъ намъ, между прочимъ, великолѣпную, усыпанную крупными брилліантами саблю, Высочайшій подарокъ за покореніе Кавказа.
До свадьбы о. 1. В. Васильевъ знакомилъ меня съ Парижемъ и его достопримѣчательностями. Были мы цъ парижскомъ каѳедральномъ соборѣ Notre Dame, въ ризницѣ котораго находится нѣсколько предметовъ изъ нашей русской церковной утвари, взятыхъ французскими войсками во время крымской войны. Здѣсь поразилъ меня французъ служитель, показывавшій намъ эту ризницу. Онъ ораторствовалъ съ та-
Д Изъ наиболѣе значительныхъ лицъ были: гр. Муравьевъ Амурскій съ супругою (близкій другъ о. Васильева), свѣтлѣйшая кн. Чернышева, княг. Барятинская (супруга кн. Барятинскаго, по болѣзни не присутствовавшаго на бракосочетаніи), кн. Ипсиланти, кн. Кочубей, графиня Радзивиллъ (представит. гр. Киселева, не присутствовавшаго лично по болѣзни), кн. Оболенскій съ супругою, гр. Самойлова, княжна Мещерская (впослѣдствіи Демидова Санъ-Донато), генер. Чертковъ, генер. Новицкій съ супругою (зять гр. Адлербергъ. мой посаженый отецъ) и мн. др.
кимъ необыкновеннымъ краснорѣчіемъ и жаромъ, точно ему пришлось говорить намъ первымъ. Мой спутникъ и руководитель объяснилъ мнѣ, что означенный служитель не составляетъ исключенія изъ общаго правила, что всѣ французы большіе ораторы, что какой-нибудь уличный продавецъ, напр., карандашей, говоритъ большія патетическія рѣчи собравшейся вокругъ него публикѣ, рекомендуя свой товаръ. Посѣтили мы Пантеонъ, съ необыкновенно широкимъ видомъ на весь Парижъ,—съ рѣшетки вокругъ его купола, и съ замѣчательною статуею Вольтера, въ его подземельѣ, церковь св. Женевьевы, ц. Инвалидовъ (съ гробницею Наполеона I), Клюни и мн. др. Въ Клюни, въ этомъ музеѣ французскихъ древностей, меня поразили въ особенности французскія иконы XII в., чисто византійскаго стиля.
Парижъ, съ его легкими изящными зданіями, веселыми бульварами, необыкновенною чистотою *), крайнею оживленностью уличной жизни, изысканною любезностью, привѣтливостью и веселостью парижанъ, прекраснымъ климатомъ (хотя въ тотъ годъ, въ январѣ мѣсяцѣ, были порядочные морозы, до 10 и болѣе град.) прямо очаровалъ меня. И неудивительно: изъ болѣе, чѣмъ скромнаго русскаго Посада попалъ я точно въ волшебное царство изящества, красоты, веселья, въ центръ утонченной европейской цивилизаціи. Было отъ чего закружиться головѣ и естественно являлось желаніе остаться здѣсь навсегда, или по крайней мѣрѣ потомъ, со временемъ, перейти сюда чрезъ заграничную службу гдѣ-либо въ другомъ мѣстѣ, въ санѣ священника, къ чему представлялась полная возможность. Эту комбинацію и предлагалъ мнѣ мой тесть, человѣкъ очень вліятельный и имѣвшій большія связи и въ духовномъ мірѣ и въ свѣтскомъ высшемъ обществѣ. Искушеніе было великое. Тѣмъ не менѣе, мнѣ удалось побѣдить его. Помогли мнѣ въ этомъ случаѣ: мое увлеченіе академическою службою и отчасти укоренившееся во мнѣ сознаніе моей непригодности къ служенію въ священномъ санѣ * 2), не говоря уже объ упо-
х) Не нужно забывать, что это было при Наполеонѣ III, въ эпоху самаго блестящаго состоянія французской столицы. Черезъ 20 лѣтъ, въ 1886 г., уже при республикѣ, когда мы съ женою снова посѣтили Парижъ, картина получилась другая: не было уже такой чистоты въ городѣ, да и характеръ парижанъ довольно рѣзко измѣнился къ худшему.
2) Недостатокъ представительной наружности, а главное слабость голоса и неумѣнье пѣть, вслѣдствіе совершеннаго отсутствія музыкаль-
мяиѵтыхъ (гл. I) моихъ взглядахъ на высоту пастырскаго служенія. Вотъ почему, скрѣпя сердце, долженъ былъ оставить Парижъ, безъ всякой надежды когда-нибудь въ него возвратиться и вообще служить заграницей, въ составѣ нашего русскаго заграничнаго духовенства. Вернулись мы новобрачные сначала въ Петербургъ *), а потомъ въ Москву и Посадъ, явились къ назначенному сроку (6 февр.), наняли себѣ квартиру на ІІереславской улицѣ (за 200 р. въ годъ, цѣлый этажъ довольно большаго дома), и зажилъ я, наконецъ, семейной жизнью. Жалованья было тогда, благодаря милости м. Филарета 2), по должности баккалавра 700 р., да еще 128 р. по должности помощника инспектора, и къ концу службы въ Моск. Акад. (съ 14 мая 1867 г.) квартирнаго пособія 120 р., такъ что молено было жить довольно безбѣдно,—при нетребовательности моей молодой супруги. Нужно замѣтить, что переѣздъ изъ блестящей міровой столицы въ скромную русскую деревню она перенесла, къ удивленію, очень благодушно. Въ этомъ случаѣ, кромѣ серьезнаго домашняго воспитанія, сказались, вѣроятно,—несоизмѣримость такихъ величинъ, какъ Парижъ и Посадъ, невозможность ихъ сопоставленія, подобно тому, какъ какому-нибудь путешественнику изъ цивилизованнаго міра въ страны, совершенно нетронутыя культурой, не приходитъ даже и въ голову сопоставлять, сравнивать несравнимое. Многое заинтересовывало мою молодую жену своею необычайностью, каково, напримѣръ, зрѣлище огромныхъ горъ снѣга очень суровой, снѣжной зимы 1867 года.
Въ этотъ четвертый и послѣдній годъ службы въ Московской Академіи, ХХѴІ-му (3 864—1868 г.) ея курсу а), читалъ
наго слуха (во всю мою жизнь я не могъ взять вѣрно ни одной ноты),— все это очень живо чувствовалось и отклоняло отъ принятія священства.
х) Въ Петербургъ изъ Парижа я отправленъ былъ, между прочимъ, курьеромъ съ депешами въ министерство иностранныхъ дѣлъ,—благодаря любезности парижскаго посла бар. Вудберга, конечно, не ко мнѣ, а къ моему тестю. Курьерскихъ мнѣ было выдано 1,000 франковъ.
2) Моск. акад., какъ замѣчено выше, шла въ этомъ отношеніи впереди другихъ академій. Въ ней цервой, по милости незабвеннаго митр. Филарета, совершилась прибавка къ казенному жалованью, „изъ неокладныхъ суммъ московской каѳедры“: орд. проф. вмѣсто 858—1200 р., зкетр. проф., вмѣсто 429 р.,—900 р., баккал., вмѣсто 429 р.,—700 р. См. С. К. Смирнова—„Истор. моск. акад. до ея нреобраз.“, стр. 344— 345.
3) Въ этомъ курсѣ моими слушателями были, между прочимъ, мои преемникъ по каѳедрѣ, И. Д. Мансветовъ (1-й маг.), Н. Елеонскій (2-й маг.,
отдѣлы о внѣшнемъ, съ архитектурной стороны, и внутреннемъ устройствѣ храма и о священныхъ изображеніяхъ—церковной иконографіи.
Къ концу учебнаго года ІббѣЧ по обычаю, былъ публичный экзаменъ, на которомъ въ первый день (по главнымъ предметамъ) присутствовалъ самъ м. Филаретъ, а во второй (но второстепеннымъ)—пр. Савва, тогдашній московскій викарій. Послѣ экзаменовъ были обычные два обѣда, первый— у митрополита въ его лаврскихъ покояхъ, цторой—у ректора въ его помѣщеніи, а затѣмъ слѣдовали два обѣда въ виѳан-ской семинаріи.
По окончаніи экзаменовъ и всѣхъ учебныхъ дѣлъ потянуло насъ снова заграницу. Въ этотъ годъ, лѣтомъ 1867 г., въ Парижѣ была всемірная выставка. Въ этотъ же годъ и именно весной устроилось назначеніе моего тестя, прот. I. В. Васильева, въ предсѣдатели вновь учрежденнаго Учебнаго Комитета при Св. Синодѣ, вмѣсто прежняго духовно-учебнаго управленія. Предстоялъ переѣздъ всего его семейства изъ Парижа на постоянное жительство въ Петербургъ, послѣ 21 года пребыванія заграницей. Трудно было противостоять искушенію снова повидать очаровавшій меня городъ, да сверхъ того побывать на всемірной выставкѣ, а молодой моей женѣ проститься съ мѣстомъ ея родины и всей дѣвической жизни, до самаго замужества. На половину удешевленные билеты спеціальныхъ поѣздовъ (train de plaisirj, по случаю всемірной выставки, дѣлали наше предпріятіе удобоисполнимымъ и съ денежной стороны. Получивъ изъ Парижа прогоны, мы съ радостью покатили заграницу.
Моя женитьба естественно потянула меня въ Петербургъ. Не будь этого обстоятельства, я окончательно осѣлъ бы въ Московской Академіи, тяготѣя къ милой издавна моему сердцу Москвѣ. Одновременно со мною потянуло изъ Посада и ближайшаго моего друга проф. Н. К. Соколова. Ему предложено было занять въ Московскомъ Университетѣ каѳедру церковнаго нрава *) и его выходъ изъ академіи, въ 1867 г., совершенно совпалъ съ моимъ выходомъ.
впослѣдствіи протоіерей проф. моск. университета), П. И. Цвѣтковъ (6*й маг., впослѣдствіи ироф. москов. акад. по латинскому языку).
Ц Потянула его туда вліятельная въ то время на юридическомъ факультетѣ кучка профессоровъ. Чичеринъ, Капустинъ и Дмитріевъ. Посредникомъ былъ гіроф. Капустинъ, который обратился къ Н. К. С—ву
Еще на каникулахъ, въ то время, когда мы гостили въ Парижѣ, намъ сдѣлалось извѣстнымъ, что переводятъ меня въ Петербургскую Академію на каѳедру догматическаго богословія, помощникомъ тогдашнему экстраординарному профессору и инспектору архим. Хрисанѳѵ (Ретивцеву), совмѣщавшему въ своемъ лицѣ преподавателя и основнаго и догматическаго богословіи. Это назначеніе состоялось 30 іюня 1867 года.
Такъ моя судьба снова привела- меня въ Петербургъ, но предварительно провела чрезъ строгую Филаретовскую школу, чрезъ полную ученыхъ традицій высокочтимую Московскую Академію, поставивъ подъ ближайшее руководство великаго ученаго, незамѣнимаго научнаго руководителя и въ особенномъ смыслѣ «отца» ректора, прот. А. В. Горскаго/ Московская Академія была поистинѣ второю моею матерью, довершившею мое образованіе, какъ академическаго преподавателя. Она направляла и укрѣпляла мои первые, еще нетвердые
съ означеннымъ предложеніемъ и все время велъ съ нимъ переговоры. Впрочемъ, дѣло это наладилось не вдругъ. Профессоры университета долго торговались относительно признанія степени магистра богословія достаточною для занятія въ университетѣ профессорской каѳедры по церковному праву. Предлагали Н. К. то сдать экзаменъ на университетскаго магистра, то представить диссертацію на степень доктора юридическихъ наукъ, обѣщая оказать съ своей стороны, при полученіи этой степени, всевозможное снисхожденіе. Но Н. К. С—въ твердо стоялъ на томъ, чтобы (если они желаютъ имѣть его своимъ профессоромъ) признали степень магистра богословія достаточною для званія экстраординарнаго и даже ординарнаго профессора моск. университета и чтобы дали ему формальное въ этомъ удостовѣреніе. Въ концѣ концовъ онъ взялъ верхъ и поступилъ въ университетъ въ званіи экстраорд. проф. Впослѣдствіи онъ былъ ординарнымъ проф. Представилъ ли онъ докторскую диссертацію потомъ, состоя уже на службѣ университета, мнѣ неизвѣстно. Вѣроятно, нѣтъ, судя по тому, что онъ говорилъ, когда ему предлагали, но снисхожденію, дать степень доктора, при переходѣ изъ академіи въ университетъ. „Какой я докторъ юридическихъ наукъ, мнѣ стыдно носить это званіе, когда я сознаю, что не имѣю на него нрава“. Вотъ подлинныя его слова. Единственную уступку настойчивости профессоровъ юристовъ онъ сдѣлалъ, представивъ, вродѣ какъ бы диссертацію pro venia legendi, небольшой трудъ по какому-то предмету, близкому къ области юридическихъ наукъ. Темы этой диссертаціи не іюмию. Вся эта исторія дѣлаетъ большую честь стойкости Н. К. Соколова въ отстаиваніи правъ нашихъ богословскихъ ученыхъ степеней. Не то было въ с.-иетерб. универс-. съ М. И. Горчаковымъ, котораго заставили и онъ согласился выдержать всѣ экзамены на университетскія степени: кандидата, магистра и доктора и представить соотвѣтствующія диссертаціи.
шаги на ученомъ поприщѣ. Проведенные въ ней годы были для меня важнѣе, чѣмъ всякое заграничное путешествіе. И еслп впослѣдствіи мнѣ удалось совершить нѣчто не совершенно безполезное для богословской науки, то этимъ, безспорно, во многомъ обязанъ тому закалу и направленію, которые я получилъ въ русскомъ Оксфордѣ.
Считаю себя крайне счастливымъ, что удалось дожить до 100-лѣтняго юбилея (1 окт. 1914 г.) дорогой Московской Академіи, которой и посвящаю этотъ очеркъ (IV гл.) своихъ «Воспоминаній» въ знакъ глубоко почтительной и сердечно благодарной о ней памяти. Vivat Academia, vivant professoresf
А. Катанскій.
Гатчина, 25 еент., 1914 г.
САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ДУХОВНАЯ АКАДЕМИЯ
Санкт-Петербургская православная духовная акаде-мия — высшее учебное заведение Русской Православной Церкви, готовящее священнослужителей, преподавателей духовных учебных заведений, специалистов в области бо-гословских и церковных наук. Учебные подразделения: академия, семинария, регентское отделение, иконописное отделение и факультет иностранных студентов.
Проект по созданию электронного архива журнала «Христианское чтение»
Проект осуществляется в рамках компьютеризации Санкт-Пе-тербургской православной духовной академии. В подготовке элек-тронных вариантов номеров журнала принимают участие студенты академии и семинарии. Руководитель проекта — ректор академии епископ Гатчинский Амвросий (Ермаков). Куратор проекта — про-ректор по научно-богословской работе священник Димитрий Юревич. Материалы журнала готовятся в формате pdf, распространяются на DVD-дисках и размещаются на академическом интернет-сайте.
На сайте академии
www.spbda.ru
> события в жизни академии
> сведения о структуре и подразделениях академии
> информация об учебном процессе и научной работе
> библиотека электронных книг для свободной загрузки
