CC BY
10
Санкт-Петербургская православная духовная академия
Архив журнала «Христианское чтение»
А.Л. Катанский
Воспоминания старого профессора (с 1847 по 1913 гг.)
Опубликовано:
Христианское чтение. 1914. № 10. С. 1217-1233.
@ Сканированій и создание электронного варианта: Санкт-Петербургская православная духовная академия (www.spbda.ru), 2009. Материал распространяется на основе некоммерческой лицензии Creative Commons 3.0 с указанием авторства без возможности изменений.
СПбПДА
Санкт-Петербург
2009
Q—O—О—O O—O- Q-Q-Q-Q О—0- -Q-Q—0~ ~0 ~ О—О—О—О—О—О—Q—Q-
Воспоминанія стараго профессора
(съ 1847 по 1913 г.)*
IV. Въ Московской Духовной Академіи—начало службы
1863—1867 г.г.
8АЧАМЬСТВ0 и сослуоюивцы. Поистинѣ великій святитель, московскій митрополитъ Филаретъ Дроздовъ *), 46 лѣтъ занимавшій московскую каѳедру (съ 1821 по Т 1867 г.), былъ для академіи болѣе, чѣмъ обыкновенный
Т высшій начальникъ. Онъ, можно сказать, исключительно дѣлалъ въ ней хорошую и дурную погоду. Въ мое время, доживая послѣдніе годы своей долгой жизни (| 19нояб. 1867), онъ былъ только солнцемъ, освѣщавшимъ ее своимъ сіяніемъ и пересталъ быть грознымъ громовержцемъ, какимъ онъ былъ въ прежніе, болѣе ранніе годы своего начальствованія надъ академіей. До насъ, молодыхъ преподавателей, доходили только преданія прежняго времени и отзывы о суровомъ его режимѣ. Но замѣчательное дѣло, что ни отъ одного человѣка, даже изъ молодежи, обыкновенно не склонной къ преклоненію предъ старыми людьми, не приходилось слышать рѣчи объ ослабленіи умственныхъ его способностей, вродѣ того, что дескать выжилъ старикъ изъ ума. Его необыкновенный умъ и авторитетъ непоколебимо стояли въ сознаніи академіи, можно сказать, загипнотизированной его геніемъ. Дѣятельное участіе въ академической жизни проявлялъ онъ попрежнему. Такъ по-
9 Филаретъ Дроздовъ, москов., 1803—изъ Троице-Лаврской сем., 1808 постриженъ, 1811—архим., 1812—рект. с.-петерб. акад., 1814—докторъ бог., 1817—викар. ревельскій, 1819—архіеп. тверской, 1820—ярославскій, 1821—архіеп. московскій, 1826—митр. mock., f 1867 г. ноября 19.
прежнему онъ, между прочимъ, зорко слѣдилъ за тѣмъ, чтобы изъ «его академіи» не выходило ничего слабаго въ ученомъ отношеніи или неудобнаго въ цензурномъ, будутъ ли то труды академическихъ наставниковъ или диссертаціи студентовъ. Поэтому магистерскія (студенческія) диссертаціи, отсылаемыя въ Св. Синодъ, подвергались имъ самой строгой цензурѣ, непосредственному его разсмотрѣнію и прочтенію, по крайней мѣрѣ въ отрывкахъ, на конференціи *). Въ виду чего академическимъ преподавателямъ самимъ приходилось очень много работать для приведенія ихъ въ болѣе совершенный видъ, такъ что нѣкоторыя изъ студенческихъ магистерскихъ диссертацій чуть не на половину составляли трудъ профессоровъ-руководителей магистрантовъ. Перспективою такого труда угрожали и мнѣ, но «нѣ не пришлось испытать ничего подобнаго, такъ какъ 2—3 диссертаціи, писанныя по моему предмету, не попали въ число магистерскихъ. Памятно мнѣ еще мнѣніе м. Филарета о темахъ для диссертацій на ученыя степени. Въ одномъ изъ засѣданій въ собраніи академическихъ наставниковъ, при обсужденіи вопроса объ этихъ темахъ, ректоръ А. В. Гор., по поводу темъ о вселенскихъ соборахъ, замѣтилъ: «владыка—противъ такого рода темъ, онъ находитъ, что молодымъ людямъ онѣ не по силамъ; мало ли чего не бывало на вселенскихъ соборахъ». Послѣдняя фраза очень живо помнится и она очень меня поразила, какъ мнѣніе очевидно самого митрополита. Затѣмъ, помню еще одинъ случай, ярко выставляющій заботу м. Филарета о томъ, что выходитъ изъ его академіи изъ подъ пера не студентовъ только, но и профессоровъ. Прихожу разъ къ инспектору о. Михаилу, когда онъ только что воротился домой, вижу его въ страшной испаринѣ, съ краснымъ лицомъ, точно онъ только что вышелъ изъ бани, и говорю ему: «вы, вѣроятно, были въ банѣ?». «Да отвѣчаетъ онъ, былъ дѣйствительно въ банѣ, только не въ обыкновенной, а Фидаретовской». Оказалось, что о. Михаилъ печаталъ тогда свои статьи: «О Евангеліяхъ и евангельской исторіи, по поводу книги Ренана— Жизнь Іисуса» и долженъ былъ предварительно, предъ -ихъ напечатаніемъ, прочитывать свою рукопись м. Филарету, жив-
4) Какъ, происходили эти конференціи, не могу сказать, такъ какъ на нихъ не присутствовалъ, да и не могъ присутствовать, не будучи (профессоромъ.
шему въ ту пору въ Виѳаніи, въ своемъ скитѣ. Это было лѣтомъ, въ одинъ изъ обычныхъ его туда пріѣздовъ. Между прочимъ, о. Михаилѣ сообщилъ, что митрополитъ очень неохотно согласился на напечатаніе его статей, опасаясь смущенія умовъ читателей приводимыми въ нихъ взглядами Ренана на лицо Христа Спасителя. Кстати о пріѣздахъ м. Филарета въ Сергіевъ ІІосадъ, а оттуда въ Виѳанію. Въ одинъ изъ такихъ пріѣздовъ, вѣроятно послѣдній или предпослѣдній (въ 1866 или 1867 г.), онъ былъ очень любезенъ съ академическою корпораціею. При представленіи, онъ сказалъ намъ: «очень радъ, что снова нахожусь среди васъ, мнѣ* всегда пріятно быть въ средѣ академическаго братства; а какъ идетъ дѣло по изданію церковно-историческаго словаря?» На этотъ словарь онъ далъ 10.000 р. Ректоръ отвѣчалъ, что дѣло идетъ довольно успѣшно (?—далѣе будетъ видно, насколько это было вѣрно). «Вы меня извините, продолжалъ митрополитъ; я и самъ долженъ бы принять дѣятельное участіе въ этого рода вашихъ трудахъ, но по старости не могу; силы мой оскудѣли». Если къ сказаному прибавить то впечатлѣніе, какое я вынесъ, при моемъ представленіи м. Филарету, по случаю испрошенія его благословенія на вступленіе мое въ бракъ (объ этомъ сказано будетъ ниже), то это будетъ все, что у меня осталось въ воспоминаніяхъ объ этой замѣчательнѣйшей личности. Въ послѣдній разъ я видѣлъ его на публичномъ экзаменѣ въ іюнѣ 1867 г. (здѣсь онъ поразилъ меня необыкновенно блестящими живыми глазами) и на обѣдѣ, по этому случаю, въ его лаврскихъ покояхъ, за 4—5 мѣсяцевъ до его кончины (19 ноября 1867 г.—въ то время я уже служилъ въ Петербургской Академіи, съ 30 іюля 1867 г.—и къ сожалѣнію не участвовалъ въ отданіи послѣдняго долга поистинѣ великому святителю). Такимъ образомъ, лично у меня остались одни только свѣтлыя воспоминанія о м. Филаретѣ.
Ректоръ академіи (съ 23 окт. 1862 г.) о. прот. Александръ Васильевичъ Горскій *),—такая рѣдкая, необыкновенная и многосторонняя по своей ученой дѣятельности и по своему
*) А. В. Горскій, костром., 3-й маг. VIII к. 1832 г. москов. акад., товар. по студ. Филофея (Успенскаго, 1-го маг. курса, f митр. кіевск.), 1832—препод. москов. сем., 1833—бакк. церк. исторіи, 1837—экстраорд. проф., 1839— ординарный, 1860—священникъ, безъ вступленія въ бракъ и прот., причисленный къ моск. Архангельскому соб., 1862—ректоръ москов. академіи, 1864—въ февр. докторъ богословія, + 11 окт. 1875 г.
вліянію личность, что весьма трудно въ краткихъ словахъ дать исчерпывающую его характеристику. Полную и необыкновенно удачную, всестороннюю его характеристику можно читать въ превосходномъ, мастерскомъ очеркѣ (преемника Евг. Евс. Голубинскаго) проф. С. И. Смирнова («А. В. Горскій»—Богосл. Вѣсти. 1890 г. № 11), а краткую, но весьма выразительную— у Н. П. Гилярова-Платонова («Сборн. его сочин.» изд. К. П. Побѣдоносцова, т. 2, стр. 464—5), гдѣ этотъ замѣчательный ученый и публицистъ, весьма строгій и злой на языкъ критикъ, преклоняясь предъ личностью А. В., какъ «личностью колосальною», пишетъ: «этотъ аскетъ профессоръ, этотъ инокъ мірянинъ, съ подвижническою жизнью соединявшій общительную гуманность и готовность всякому служить своими знаніями и трудами,—это было необыкновенное явленіе. Оно едва ли повторится. Оно было созданіемъ ‘ особаго духовнаго строя въ извѣстный періодъ Московской Академіи, гдѣ А. В. Горскому предшествовалъ первообразъ его—О. А. Голубинскій, съ тою же бездною эрудиціи, съ глубокимъ мыслительнымъ умомъ и не только съ отсутствіемъ тщеславія, но съ смиреніемъ, о которомъ трудно составить даже понятіе». Вполнѣ присоединяясь къ этой мѣткой и совершенно вѣрной характеристикѣ, прибавимъ отъ себя только нѣсколько словъ о немъ, какъ ректорѣ академіи. А. В. Горскій былъ незамѣнимый, можно сказать идеальный ректоръ академіи, какъ ученый ея руководитель, что впрочемъ ясно видно изъ всей этой главы нашихъ воспоминаній. Какъ администраторъ, онъ не выдавался способностями этого рода, имѣлъ даже недостатки въ этомъ отношеніи, но эти небольшіе дефекты сугубо покрывались громадными достоинствами ума и сердца незабвеннаго старца, великаго ученаго и необыкновенной доброты человѣка. Къ студентамъ относился съ большимъ снисхожденіемъ, но эта видимая какъ бы его слабость вела только къ тому, что студенты боялись чѣмъ ни-бѵдь огорчить своего ректора—«папашу», какъ они обыкновенно его называли и при своихъ проказахъ нерѣдко останавливали другъ друга словами: «узнаетъ папаша, расплачется». Какъ мы видѣли выше, онъ дозволилъ даже студенческому оркестру играть пьесы въ студенческихъ комнатахъ съ открытыми окнами. Видѣли также, что это дозволеніе было взято назадъ по протесту со стороны лаврскаго начальства. Послѣднее имѣло, конечно, вполнѣ достаточныя для того основанія. Но вмѣстѣ съ тѣмъ тутъ сказался и нѣкоторый антагонизмъ
Лавры съ Академіею,—антагонизмъ, который давалъ себя знать во многихъ и другихъ случаяхъ, что весьма естественно при сожитіи, въ одной оградѣ, двухъ различныхъ самостоятельныхъ и независимыхъ одно отъ другого учрежденій. И ректору, протоіерею А. В. Горскому, при всей его кротости, смиреніи и миролюбіи, трудновато было сохранять добрыя отношенія съ лаврскими властями, такъ что у него по временамъ вырывалась фраза: «не знаю, что дѣлать съ Лаврою». Тѣмъ труднѣе было его положеніе, что во главѣ Лавры стоялъ тогда очень вліятельный и имѣвшій большой вѣсъ у м. Филарета, намѣстникъ, архим. Антоній, недружелюбно относившійся къ академіи и по нѣкоторымъ личнымъ мотивамъ *). Къ професской корпораціи, въ томъ числѣ и къ младшимъ ея членамъ, молодымъ баккалаврамъ, ректоръ А. В. относился крайне деликатно и сердечно. Въ академическомъ правленіи не обнаруживалъ деспотическихъ наклонностей, предоставляя, какъ тогда говорили, много простора вліянію и опытности тогдашняго секретаря правленія, старѣйшаго послѣ себя профессора, Е. В. Амфитеатрова, котораго тогда называли «воротилой» академической администраціи. И такая уступчивость ректора служила, безъ сомнѣнія, только въ пользу успѣшнаго теченія административныхъ академическихъ дѣлъ. Единственнымъ, довольно чувствительнымъ его недостаткомъ были: необыкновенная мнительность, медлительность и нерѣшительность въ веденіи академическихъ изданій. Эти его свойства обусловливались, можно думать, крайнею ученою его добросовѣстностью и требовательностью и отчасти вліяніемъ Филаретовской без-пащадной критики. Изданіе академическаго журнала—«Твор. св. отцевъ» почти пріостановилось, книжки его выходили неаккуратно, въ годъ—двѣ, три. Насколько сказался тутъ недостатокъ матеріальныхъ средствъ—слабость, подписки, неизвѣстно. Объ этомъ не было тогда рѣчи, а взваливали вину всецѣло на ректора. Упомянутый церковшьисторическій словарь, задуманный самимъ А. В., о чемъ и заявлено было имъ
*) Разсказывали, будто архим. Антоній задумалъ получить степень магистра, не прослушавъ академическаго курса. Для этой цѣли будто бы приготовлена была диссертація, составленная, какъ гласила молва (можетъ быть сплетня?), проф. С. К. Смирновымъ. Но все это предпріятіе окончилось ничѣмъ. Когда былъ этотъ инцидентъ, не могу сказать. Во всякомъ случаѣ эта исторія относится не къ описываемому времени, а къ болѣе раннему.
въ юбилейной рѣчи, по случаю празднованія 50-ти-лѣтія академіи (въ 1864 г.), нисколько не двигался впередъ. Преподаватели разныхъ наукъ представляли о. ректору алфавитные списки трактатовъ, имѣвшихъ войти въ словарь, но все это падало точно въ Лету. По этому поводу живо вспоминается слѣдующая характерная сцена—въ квартирѣ ректора, въ одинъ изъ праздниковъ, когда академическая корпорація по обычаю собралась у него послѣ литургіи. О. ректоръ, А. В., сидитъ на диванѣ, а на креслахъ вокругъ стола—старѣйшіе профес-соры, въ томъ числѣ П. С. Казанскій. Мы, совсѣмъ или сравнительно молодые, въ томъ числѣ А. Ѳ. Лавровъ (f архіеп. Алексій), В, Н. Потаповъ, П. И. Горскій, Н. К. Соколовъ стоимъ въ кучкѣ недалеко отъ старѣйшихъ профессоровъ. Возлѣ насъ очутился и нашъ тогдашній академическій докторъ Нилъ ІІетр. Страховъ (который носилъ у насъ прозвище— «Нилъ легкомысленный»). Вдругъ, среди старѣйшихъ профессоровъ, заходитъ рѣчь о церковно-историческомъ словарѣ, почему не налаживается это изданіе, а кстати и объ журналѣ «Твор. св. отц.», почему и онъ ведется неисправно. Тогда
II. С. Казанскій, указывая рукою на ректора, съ живостью, кажется даже привставъ, замѣчаетъ: «это все онъ виноватъ, всему причиной онъ» (эти слова врѣзались съ буквальною точностью въ мою память). Добрѣйшій А. В., отъ природы «живаго, воспламеняющагося темперамента, не могшій иногда удержаться отъ гнѣвной вспышки или выраженія досады» (собственное его признаніе въ его дневникѣ), отъ этихъ словъ П. С. К—го сильно покраснѣлъ, даже приподнялся на диванѣ и началъ горячо оправдываться. Произошла такимъ образомъ довольно бурная сцена, указывая на которую стоявшій возлѣ насъ докторъ, Н. П. Страховъ, замѣтилъ: «вотъ они (А. В. Гор. и П. С. Каз.) теперь поссорились, потомъ заболѣютъ, а затѣмъ меня къ себѣ потянутъ: дескать, лечи, а что лечить напр. у П. Сим. Каз., когда у него внутри уже ничего нѣтъ, все сгнило», намекая на застарѣлый катаръ легкихъ достопочтеннаго стараго профессора. Эта сцена, конечно, нисколько не нарушила давнихъ дружескихъ отношеній старыхъ сослуживцевъ—ректора и П. С. К., обоихъ, отличавшихся благородствомъ и искренностью характера, при исключительной добротѣ А. В. Г. Эта характерная сцена хорошо иллюстрируетъ тогдашній складъ московской академической жизни и вмѣстѣ съ тѣмъ доказываетъ ту старую истину, что
и на солнцѣ есть пятна. Невольно напрашивается мысль на сопоставленіе московскаго ректора, прот. А. В. Горскаго, съ тогдашними ректорами Петербургской Академіи: пр. Іоанникіемъ и пр. Іоанномъ (Соколовымъ, f еп. смоленск.). Какая громадная между ними разница!
Инспекторъ, орд. проф. архим. Михаилъ (Лузинъ) *), пользовавшійся большимъ вниманіемъ и уваженіемъ студентовъ, какъ хорошій, краснорѣчивый профессоръ по Св. Писанію, не пользовался среди академической корпораціи одинаковой симпатіею всѣхъ ея членовъ, У нѣкоторыхъ онъ находился подъ сомнѣніемъ относительно искренности и особенно правдивости. Впрочемъ, многое въ послѣднемъ отношеніи, кажется, должно быть отнесено болѣе къ игривости его ума и фантазіи, чѣмъ къ недостаткамъ нравственнаго характера. Къ сослуживцамъ, даже младшимъ, относился вполнѣ корректно, къ ректору—съ большимъ почтеніемъ, а протоіерей ректоръ съ уваженіемъ—; къ его сану архимандрита, такъ что при нечастыхъ, впрочемъ, совмѣстныхъ своихъ съ нимъ богослуженіяхъ, ставилъ его въ рядъ съ собою, подобно тому, какъ становятся въ храмѣ, въ своемъ сослуженіи, епископы.
Старѣйшій послѣ ректора, орд. проф. общей словесности Егоръ Васильевичъ Амфитеатровъ 2), пользовался огромнымъ вліяніемъ на студентовъ, какъ очень даровитый, прекрасный, краснорѣчивый профессоръ словесности, и большимъ вѣсомъ и авторитетомъ среди академической корпораціи. Отличался рѣшительнымъ, твердымъ, довольно гордымъ характеромъ. Въ профессорской средѣ не всѣ его любили, но всѣ уважали.
Петръ Симоновичъ Казанскій 3), ординарный проф. общей гражданской исторіи, весьма солидный, многосвѣдущій ученый, извѣстный многочисленными печатными цѣнными трудами, не пользовался, къ сожалѣнію, должнымъ вниманіемъ студентовъ.
О Іером. Михаилъ Лузинъ (въ мірѣ Матвѣй Ив.), нижег., 3-й маг. XIX к. 1854 г. моск. акад. 1854—бакк. по Св. Писанію, 1861—инсп. акад., 1863-орд. проф., 1876—рект. моск. акад., 1878—рект. кіевской акад. и еп. уманьскій, j еп. курскій.
*) Е. В. Амфитеатровъ, орловскій, 2-й маг. XIII к. 1839 г. с.-петербургской акад., 1839 —бакк., 1844 — экстраорд., 1848 — ординарн. проф. Вылъ потомъ град. головою Посада.
3) П. С. Казанскій, москв. виѳанск., 4-й маг, XIII к. 1842 г. моск. акад., съ 1842—-бакк. моск. акад., 1850—экстраорд, 1858—ординарный, 1873—доктор. богосл., 1874—въ отставкѣ, f 1878 г.
Мѣшала тому крайняя его болѣзненность, о которой упомянуто уже выше. Студенты шутя говорили о немъ, что онъ не читаетъ, а «кашляетъ свои лекціи». Къ его несчастью, при крайне плохомъ здоровьѣ, онъ былъ страстный любитель табакокуренія, сидя въ своей квартирѣ не выпускалъ изо рта трубки, такъ что его квартира была полна табачнымъ дымомъ и среди облаковъ его едва можно было разглядѣть почтеннаго профессора. Отличался религіозностью и прямотою, искренностью характера, чтй видно изъ разсказанной выше сцены въ квартирѣ ректора. Ко всѣмъ членамъ корпораціи относился очень доброжелательно и пользовался любовію и уваженіемъ всѣхъ своихъ сослуживцевъ.
Сергѣй Константиновичъ Смирновъ *), ординарный проф. русской гражданской исторіи, также одинъ изъ старѣйшихъ профессоровъ, очень трудолюбивый и талантливый ученый, авторъ весьма многочисленныхъ трудовъ и изслѣдованій по самымъ разнообразнымъ предметамъ, преимущественно по исторіи академій (славяно-греко-латинской и московской), Троице-Сергіевской Лавры, различныхъ монастырей, московскихъ •церквей и другихъ памятниковъ древности, былъ популярнымъ у студентовъ профессоромъ. ГІо слухамъ, онъ увлекалъ ихъ своими лекціями, полными курьезовъ и пикантныхъ подробностей, выбранныхъ имъ изъ лѣтописей, нарочито для возбужденія вниманія слушателей. Аудиторія его, говорили тогда, всегда была полна. Въ корпораціи былъ очень покладистымъ коллегою, со всѣми дружественнымъ и ко всѣмъ привѣтливымъ. Надъ нимъ, однако, подсмѣивались, что онъ дружилъ и съ лаврскими монахами, ожидая себѣ, какъ человѣку многосемейному 2), нѣкоторыхъ отъ того выгодъ и льготъ.
*) С. К. Смирновъ, москов., 3-й маг. XIY к. 1844 г. моск. акад. 1844— бакк., 1857—экстраорд., 1859—ординарн. проф., 1873—докторъ богосл., 1870—1878—инспект. моск. акад., 1878—ректоръ моск. акад. и протоіерей.
2) Изъ многочисленнаго его семейства, состоявшаго преимущественно изъ дочерей (кажется 6), большую (даже политическую) роль играетъ въ настоящее время одна его дочь—Анна Сергѣевна, вышедшая» замужъ за И. Н. Милюкова. Въ мемуарахъ пр. Саввы („Богосл. Вѣсти.“) помѣщено письмо, въ которомъ проф. С. К. Смирновъ извѣщаетъ, что одна изъ его дочерей выходитъ замужъ за П. Н. Милюкова, тогда доцента Моск. Унив. (нынѣ глава кадетской партіи). По слухамъ, Анна Серг. Милюкова имѣетъ на своего супруга огромное вліяніе. Говорятъ даже, что если Милюковъ—въ политическомъ мірѣ есть то, что онъ
Викторъ Дмитріевичъ Кудрявцевъ-Платоновъ *), ординарн. проф. метафизики и исторіи древней философіи, стоявшій тогда во главѣ преподавателей философскихъ наукъ въ академіи, достойный преемникъ знаменитаго нашего философа, прот. Ѳ. А. Голубинскаго, пользовался глубокимъ и искреннимъ уваженіемъ и студентовъ и академической корпораціи не только какъ прекрасный профессоръ, но и какъ очень симпатичная личность. Онъ былъ ровнаго, сдержаннаго и вмѣстѣ привѣтливаго характера, вполнѣ корректный во всѣхъ своихъ поступкахъ, сосредоточенный, довольно молчаливый.
Николай Ивановичъ Субботинъ 2), товарищъ В. Д. Кудрявцева по студенчеству, экстраорд. профессоръ герменевтики и ученія о вѣроисповѣданіяхъ и расколахъ (предметовъ, соединявшихся въ московской академіи въ одну каѳедру), извѣстный большой знатокъ русскаго раскола, не пользовался симпатіями академической корпораціи, отчасти благодаря дружбѣ своей съ нелюбимымъ въ академіи бывшимъ ея инспекторомъ и ректоромъ Сергіемъ Ляпидевскимъ (f митр. московскій), отчасти потому, что самъ держалъ себя отъ нея довольно далеко; онъ былъ близокъ только къ кружку профессоровъ Е. В. Амфитеатрова и В. Д. Кудрявцева. Тяготѣлъ больше къ Москвѣ, въ которую и самъ ѣздилъ очень часто и къ нему постоянно пріѣзжали изъ нея какія-то довольно странныя личности изъ раскольническаго міра. Частенько приходилось видѣть ихъ выходящими изъ его квартиры,—визави съ моей. Одѣвался очень хорошо, даже щеголевато и вообще всею своею внѣшностью выгодно отличался отъ прочей ака-
есть, то этимъ онъ обязанъ главнымъ образомъ вліянію своей супруги. Не могу пройти молчаніемъ личности супруги проф. С. К. Смирнова, Софіи Мартыновны, прекрасной во всѣхъ отношеніяхъ женщины, весьма умной, очень симпатичной, съ огромнымъ тактомъ. Это была рѣдкая женщина, мать и супруга, выдававшаяся среди другихъ, также достопочтенныхъ тогдашнихъ профессоршъ. Вся корпорація академическихъ преподавателей относилась къ ней съ большимъ почтеніемъ и симпатіею.
Ц В. Д. Кудрявцевъ-Платоновъ, черниг., 1-й маг. XVIII к. 1852 г. моск. акад., 1852—бакк. библейск. ист. и греч. языка, 1854—бакк. метафиз. и истор. древн. фил., 1858—ордин. проф., 1861—препод. философіи Госуд. Цесаревичу Николаю Александровичу, 1873—докторъ бог.
2) Н. И. Субботинъ, владим., 3-й маг. XVIII к. 1852 г. моск. акад., 1852—преп. виѳанск. сем., 1855—бакк., 1859—экстр. проф., 1874—докт. бог. и ордин. проф.
демической братіи, въ огромномъ ея большинствѣ не блиставшей внѣшнимъ лоскомъ.
Протоіерей Филаретъ Александровичъ Сергіевскій *), экстраординарный и потомъ ординарный профессоръ нравственнаго и пастырскаго богословія, одинъ изъ довольно близкихъ родственниковъ м. Филарета, считался очень осно-новательнымъ и серьезнымъ профессоромъ. Былъ сдержаннаго, молчаливаго характера. Въ сущности онъ очень походилъ на своего роднаго брата Н. А. Сергіевскаго (f попечит. Виленскаго учебнаго округа), упомянутаго выше, но, благодаря средѣ, его характеръ не могъ отлиться въ бюрократическую форму, и онъ остался добрымъ, покладистымъ коллегою, нелишеннымъ общительности и до извѣстной степени сердечности, не прочь былъ участвовать въ разныхъ развлеченіяхъ.
Александръ Ѳедоровичъ Лавровъ-Платоновъ (въ монашествѣ Алексій, f архіеп. литовскій) 1 2 3), баккалавръ, а съ 1864 г. экстраординарный профессоръ церковнаго законовѣдѣнія, глубокій знатокъ своего предмета, самый выдающійся нашъ канонистъ, представлялъ по виду довольно могучую, внушительную фигуру, въ которой обитала очень кроткая, добрая душа. Характера былъ скромнаго, тихаго, привѣтливаго, общительнаго и вообще симпатичнаго. Въ семейной его обстановкѣ, при привѣтливости его супруги М. Н.,' чувствовалось легко и хорошо. Былъ онъ и въ ту пору очень религіозенъ, не-
1) Прот. Ф. А. Сергіевскій, московск., 2-й маг. XIX к. 1854 г. моск. акад., 1854—бакк. библ. ист. и греч. яз., 1856—бакк. логики и исторіи средней и новой фил., 1857—нравств. богосл. и пастырскаго, 1860—экстра-орд., 1865—ординарный, 1874- ректоръ виѳанской семинаріи.
2) А. Ѳ. Лавровъ-Платоновъ, ярослав., 1-й маг. XIX к. 1854 г. моск. акад., 1854—бакк. церк. законовѣдѣнія, 1864—экстраорд. проф., 1878— монахъ и епископъ можайскій, f архіеп. литовскій. Не получилъ степени доктора богословія (хотя болѣе, чѣмъ кто-либо былъ ея достоинъ), потому что не представилъ сочиненія, а не представилъ, какъ онъ самъ заявилъ мнѣ, потому, что „боялся критики“. Тогда же въ разговорѣ (это было въ Петербургѣ, вскорѣ послѣ его хиротоніи) онъ сообщилъ мнѣ, что принялъ монашество по настоянію пр. Михаила (Лузина), его товарища по студенчеству и друга. „Не будь его вліянія, не былъ бы я монахомъ“, прибавилъ пр. Алексій.
3) Пришлось мнѣ слышать въ Москвѣ слѣдующій восторженный о немъ отзывъ отъ извѣстнаго также канониста, А. С. Павлова, бывшаго бакк. казанской академіи, а тогда профессора университета. „Я могу быть только его ученикомъ и даже горжусь тѣмъ, что могу имъ быть“, сказалъ А. С. Павловъ.
уклонно посѣщая всѣ богослуженія и, кажется, почти одинъ только изъ всей корпораціи произносилъ въ мое время, разъ или два въ году, проповѣди въ трапезной лаврской церкви (тамъ тогда, за неимѣніемъ собственной академической церкви, совершалось богослуженіе академическимъ духовенствомъ), по назначенію академическаго начальства. Прежде обязаны были проповѣдывать всѣ академическіе наставники, да и въ мое время назначались проповѣди всѣмъ, но никѣмъ почти онѣ не представлялись. Разъ, какъ преподаватель церковнаго краснорѣчія, я счелъ долгомъ представить о. ректору назначенную мнѣ проповѣдь, но не произносилъ ее за богослуженіемъ. Кромѣ А. Ѳ. Л., помнится, проиовѣдывалъ еще Дм. Ѳ. Голубинскій.
Дмитрій Ѳедоровичъ Голубинскій *), сынъ знаменитаго философа прот. Ѳ. А. Голубинскаго, баккалавръ, а йотомъ съ 1864 г. ординарный профессоръ физики, былъ по истинѣ человѣкъ не отъ міра сего, страстно любилъ свой предметъ, подобно петербургскому своему коллегѣ (проф. Н. И. Гло-ріантову) и былъ еще болѣе его чудаковатый. Былъ очень любимъ студентами, хотя они нерѣдко подтрунивали надъ нимъ и среди нихъ ходило много разсказовъ объ его чудачествахъ, въ особенности на экзаменахъ. Жилъ на особой квартирѣ, съ своей старой тетушкой. Былъ очень религіозенъ и отличался еще благотворительностью къ бѣднымъ. Нѣсколько разъ въ году (кажется, въ дни памяти родителя и въ его именины) собирались у него толпы нищихъ, которыхъ онъ одѣлялъ подаяніемъ. Въ отношеніи къ сослуживцамъ былъ весьма привѣтливъ и предупредителенъ, хотя держался отъ нихъ въ сторонѣ.
Василій Никифоровичъ Потаповъ *), баккалавръ, а съ 1864 г. экстраординарный профессоръ логики и новой философіи, въ своемъ родѣ также довольно оригинальная личность. Очень даровитый профессоръ отличался философскимъ глубокомысліемъ и сосредоточенностью, изъ которыхъ по временамъ выходилъ и проявлялъ много сердечности и какой-то милой наивности. Въ отношеніи къ сослуживцамъ держалъ
') Дм. Ѳед. Голубинскій, виѳан., ö-й маг. XIX к. 1854 г. моск. акад., 1854-бакк. геометріи и физики, 1864—ординары, проф., 1870—сверхштатный преподав. „естественно-научной апологетики“.
2) В. Н. Потаповъ, москов., 1-й маг. XXI к. 1858 г. моск. акад, 1858 бакк. логики и истор. повой филос., 1864—эстр. проф., 1870--истор. древн. И ІКМОІІ философіи.
себя очень корректно и пользовался общими, безъ исключенія, ихъ симпатіями. Любилъ музыку, хотя, кажется, не имѣлъ особыхъ музыкальныхъ способностей, игралъ на фортепьяно, которое у него одного было въ нашемъ баккалавр-скомъ корпусѣ, и чрезъ то нѣсколько оживлялъ нашу монотонную жизнь въ казенной обстановкѣ.
Навелъ Ивановичъ Горскій-Платоновъ, однофамилецъ, но не родственникъ ректора (родственникъ проф. П. С. Казанскаго, его племянникъ 1 j, баккалавръ, а потомъ съ 1867 г. экстраорд. профессоръ библейской исторіи и еврейскаго языка, очень почтенный ученый, большой знатокъ своего предмета, не пользовался, однако, симпатіями большинства сослуживцевъ, благодаря нѣкоторымъ особенностямъ его характера.
Николай Кирилловичъ Соколовъ 2), родственникъ ректора А. В. Г. (двоюродный его братъ), баккалавръ, а съ 1865 г. экстраорд. проф. новой церковной исторіи, при большой даровитости, былъ, что называется, человѣкъ съ огонькомъ въ душѣ. Съ нимъ і^.і были въ большой дружбѣ. Къ сожалѣнію, по временамъ онъ страдалъ отъ свойственной многимъ у насъ на Руси слабости и мнѣ, какъ очень близкому къ нему человѣку, приходилось переживать много тяжелыхъ минутъ, за которыя, по минованіи кризиса, былъ вознаграждаемъ проявленіями горячей, преданной его дружбы. Впослѣдствіи состоя съ 1867 г. профессоромъ церковнаго права въ московскомъ университетѣ, онъ заявилъ себя многочисленными, талантливыми трудами по этому предмету, между прочимъ, велъ горячую полемику съ проф. А. Ѳ. Лавровымъ по жгучему тогда вопросу о преобразованіи церковнаго суда. Крайне жаль, что Н. К. Сок—въ такъ рано (1874 г.) Скончался.
Евгеній Евсигнеевичъ Голубинскій 3), однофамилецъ, но
*) П. И. Горскій-Платоновъ, виѳан., 2-й маг. XXI к. моск. ак., 1858—бакк. библ. ист. и ѳвр. яз., 1867—экстр. проф., 1870—библейск. археол. и еврейск. яз., 1878—инспекторъ москов. акад. Былъ потомъ градскимъ головою Троице-Серг. Посада.
2) Н. К. Соколовъ, костр., 3-й маг. XXI к. 1858 г. моск. акад.. 1858— бакк. русск. церк. истор., 1861—заграницей въ командировкѣ, 1863— бакк. новой общей церк. истор. (вновь открытой каѳедры), 1865—экстр. проф., 1867—проф. москов. универс. по каѳедрѣ церковнаго права, t 1874 г. (ордин. профессоромъ моск. унив.).
я) Евг. Евс. Голубинскій, костром., 5-й маг. XXI к. 1858 г. моск. акад.. 1S5S—преп. виѳанокой сем., 1861—бакк. русск. церк. исторіи,
не родственникъ прот. Ѳ. А. Голубинскаго, получившій эту фамилію въ память знаменитаго его земляка, въ свою очередь и самъ сдѣлался впослѣдствіи знаменитостью, какъ авторъ капитальныхъ трудовъ по исторіи русской церкви. Онъ окончилъ свою жизнь" (7 янв. 1912 г.) ординарнымъ академикомъ Академіи Наукъ. Въ описываемое время Евг. Евс. былъ молодымъ баккалавромъ, большимъ оригиналомъ *), нелюдимымъ, замкнутымъ кабинетнымъ ученымъ, не безъ рѣзкости въ обращеніи. Въ сущности, однако, онъ былъ очень добродушенъ, рѣзкое слово почти всегда заканчивалось у него раскатистымъ, какимъ-то дѣтски наивнымъ смѣхомъ. Прекрасную и очень полную и вѣрную его характеристику можно читать въ очеркѣ его преемника по каѳедрѣ и родственника, проф. С. И. Смирнова (вѣроятно, въ «Бог. Вѣстн.» 1812 г., у насъ подъ руками—отдѣльный оттискъ).
Петръ Макаровичъ Хупотскій * 2), товарищъ А. М. Иванцова по студенчеству, баккалавръ опытной психологіи и нравственной философіи (3-я каѳедра по философіи; въ нашей пѳтерб. академіи было ихъ только двѣ), человѣкъ даровитый, но, къ сожалѣнію, подверженъ былъ слабости къ спиртнымъ напиткамъ, служилъ въ академіи до 1865 г. Отличался большою общительностью и добродушнымъ характеромъ. Его можно было встрѣтить во всѣхъ мѣстахъ, гдѣ со-
1870—экстраорд. проф., 1872—командированъ, на полтора года, съ ученою цѣлію, заграницу, въ Грецію и прав. славянскія земли, 1881—докторъ богосл. и ординарн. проф., 1902—ординарный академикъ Академіи Наукъ, f 7 янв. 1912 г.
г) Такимъ онъ остался и до конца жизни. Вотъ, напримѣръ, какъ мы встрѣтились, у меня на квартирѣ въ Петербургѣ, въ 1905—7 году, черезъ 40 лѣтъ послѣ совмѣстной нашей службы. Первыя его слова, обращенныя ко мнѣ, были; „вы краситесь? почему у васъ не сѣдые волосы?- Онъ былъ старше меня только на 23/4 года (род, 28 февр. 1834 г.), между тѣмъ совершенно убѣленъ сѣдинами. Оригинальна была и первая наша встрѣча, 50 лѣтъ тому назадъ, когда я дѣлалъ ему, по пріѣздѣ въ Посадъ, въ 1863 г., первый визитъ. Первыя его слова были: „вы любите покушать?" „Предупреждаю васъ, что здѣсь прескверно кормятъ“. Евг. Евс. разумѣлъ столъ, который для всѣхъ жильцовъ корпуса приготовлялъ одинъ изъ нашихъ служителей (ихъ было два).
2) И. М. Хупотскій, рязан., 1-й маг. XXII к. 1860 г. моск. акад. 1860—бакк. психол. и нравств. фил., 1865—оставилъ службу, былъ потомъ заграницей (на свой ли счетъ, или командированъ отъ Минис-т. Нар. ІІроев., не помню), но заграничное путешествіе не принесло ему пользы. Дальнѣйшая судьба его мнѣ неизвѣстна.
80 х'
бирались сослуживцы. Имѣлъ хорошій голосъ и очень охотно пѣлъ въ компаніи, когда о томъ его просили.
Іеромонахъ Іоаннъ Митропольскій >), баккалавръ древней церковной исторіи, преемникъ по каѳедрѣ проф. А. В. Горскаго и товарищъ по студенчеству кіевскихъ профессоровъ А. Воронова и Ф. Терновскаго и петербургскаго проф.—М. И. Каринскаго, не (‘читался особенно даровитымъ. Былъ онъ человѣкъ добродушный, не обладавшій, однако, тактомъ вообще и въ отношеніи къ студентамъ въ частности, почему инспекторъ о. Михаилъ не нашелъ возможнымъ предложить ему должность своего помощника, а настойчиво убѣждалъ принять ее меня 2).
Съ 1864 г. оказались моими сослуживцами еще три лица изъ бывшихъ моихъ слушателей:
Александръ Алексѣевичъ Смирновъ :і), баккалавръ патристики, родной братъ нрот. П. А. Смирнова (•{- предсѣд. Учеби. Ком. при Св. Синодѣ), видной, представительной наружности, человѣкъ съ довольно высокимъ о себѣ мнѣніемъ.
Александръ Петровичъ Смирновъ 4) (однофамилецъ А. А. Смирнова), баккалавръ опытной психологіи, считавшійся болѣе даровитымъ, чѣмъ его однофамилецъ. А. II. См—въ, былъ преемникомъ II. М. Хупотскаго по каѳедрѣ, человѣкъ скромный, симпатичнаго характера, не лишенъ былъ слабости своего предшественника, хотя въ несравненно меньшей степени.
Николай Яковлевичъ Фортинскій г>), баккалавръ матема- х
х) Іерим. Іоаннъ Митропольскій, калуж., 3-й маг. XXIII к. 1862 г. моск. акад., 1862—бакк. дрешіей церк. исгор., 1868—архим., 1870—еп. алеутскій, 1877—членъ моск. Синод. Конторы, 1881—наст. моск. Симонова мон., 1889—ен. аксайскій, 1910—па покоѣ, f 2 іюн. 191 4 г.
-) Я всячески откапывался отъ его предложенія, доказывая, что ему, какъ монаху, всего удобнѣе имѣть своимъ помощникомъ монаха же, т. е. о. Іоанна. Среди разговора по этому предмету, когда я допытывался, почему онъ не хочетъ имѣть своимъ помощникомъ іером. Іоанна, о. Михаилъ откровенно наконецъ признался, что онъ боится, какъ бы о. Іоаннъ, но своей безтактности, не сочинилъ ему студенческаго бунта.
:і) А. А. Смирновъ, яросл., виѳан. сем., 1-й маг. XXIV к. 1864 г. моск. акад., 1864—бакк. иатрист., 1871— свящ. законоучит. 1-й моск. военн. гима.
4) А. II. Смирновъ, яросл. 2-й маг. XXIV к. 1864 г. моск. акад., 1S64—:ірсп. моск. семинаріи, 1865—бакк. психологіи, 1871—эксграорд. проф.
Н. Я. Фортинскій, рязанск., 7-й маг. XXIV к. 1864 г. москов. акад., 1864—бакк. математики, 1870—сннщен., законоуч. 4-й москов. военной гимназіи. По г.іухамі, здравствуетъ.
тики, отличался скромностью, большимъ добродушіемъ и покладистостью характера, пользовался симпатіями всѣхъ сослуживцевъ.
/Казнь академической корпораціи сосредоточивалась исключительно въ пей самой, ограничиваясь взаимнымъ общеніемъ ея членовъ. Никакого другого общества въ Посадѣ не было н потому академическимъ преподавателямъ приходилось поле волѣ жить въ очень близкомъ общеніи между собою.
Пока живъ былъ Петръ Спиридоновичъ Делицынъ, академическая корпорація представляла единое тѣло, имѣвшее въ немъ единую душу. Всѣ шли къ этому академическому патріарху и старый и молодой профессоръ и всѣ около него группировались. Разсказывали, что у II. С. Делицына въ его квартирѣ была даже комната, съ нѣсколькими кроватями, предназначенная спеціально для засидѣвшихся въ гостяхъ профессоровъ, преимущественно молодыхъ бакалавровъ, жившихъ въ академическомъ корпусѣ, когда они, послѣ 10 ч. вечера, не могли попасть въ свои квартиры изъ-за запертыхъ лаврскихъ воротъ. Просыпаясь утромъ, старецъ, П. С. Д., обыкновенно задавалъ прислугѣ лаконическій вопросъ: «есть кто-нибудь?». Есть, отвѣчала она, двое или трое. «Ну, такъ зови ихъ пить чай, когда проснутся» и затѣмъ, когда гости-ночлежники являлись къ чаю, начиналась дружеская, непринужденная бесѣда между авторитетнѣйшимъ, заслуженнымъ профессоромъ-хозяиномъ и его часто совсѣмъ юными гостями, чувствовавшими себя у него точно въ родительскомъ домѣ. Но все это было уже въ прошломъ. Въ мое же время начало сбываться предсказаніе инсп. о. Михаила, о которомъ онъ говорилъ въ первое мое съ нимъ свиданіе—относительно распаденія академической корпораціи.
Скоро образовалось нѣсколько кружковъ, которые потомъ • впрочемъ уже послѣ моего выхода изъ академіи) превратились даже въ партіи, по слухамъ немало враждовавшія между { обою, въ особенности со времени введенія устава 1869 г., съ засѣданіями совѣта, отдѣленій, диспутами и т. п. Въ мое время все это было еще только въ зачаточномъ состояніи, не идя далѣе обособленія и образованія кружковъ. Такихъ было два главныхъ.
Первый состоялъ всего изъ 4-хъ лицъ: Е. В. Амфитеатрова, В. Д. Кудрявцева, Н. И. Субботина и доктора Н. II. Страхова. Это былъ, такъ сказать, аристократическій кружокъ.
Во главѣ его стоялъ Е. В. Амфитеатровъ, человѣкъ съ сильнымъ характеромъ, задававшій и здѣсь свой тонъ. Оііъ и В. Д. Кудрявцевъ были свояками, женатыми на двухъ родныхъ сестрахъ, и жили въ первое время въ одномъ домѣ (Е. В. Амф—ва), пока В. Д. Кудрявцевъ не построилъ собственнаго. Н. И. Субботинъ но студенческому товариществу съ В. Д. Кѵд—мъ и по симпатіи къ семейству Е. В. Амф—ва также тяготѣлъ къ этому кружку.
Второй кружокъ имѣлъ своимъ центромъ «казенный дворъ» — замонастырскій домъ. Въ этотъ кружокъ входили жившіе въ этомъ домѣ: экстр. проф. Ф. А. Сергіевскій, А. Ѳ. Лавровъ и бакк. II. И. Горскій *), главный заправило этого кружка. Къ нему же примыкали: проф. С. К. Смирновъ, жившій вблизи означеннаго дома и инеп. о. Михаилъ Лузинъ, стоявшій, какъ тогда говорили, въ нѣкоторыхъ контрахъ съ Е. В. Амфитеатровымъ по академическому правленію, да еще дружившій съ своими товарищами по студенчеству: Ф. А. Сергіевскимъ и А. Ѳ. Лавровымъ, въ особенности съ послѣднимъ.
Ми къ какому кружку не примыкали жившіе отшельниками: II. С. Казанскій, Дм. Ѳедор. Голубинскій и Евг. Евсигы. Голубинскій, наконецъ мы обитатели баккалаврскаго корпуса:
В. Н. Потаповъ, Н. К. Соколовъ, II М. Хупотскій, А. Л. Катанскій, А. А. Смирновъ (другой Смирновъ, Ал. ГІетр., былъ женатъ и жилъ на частной квартирѣ) и Н. Я. Фортинскій. Мы одинаково охотно посѣщали семейныхъ лицъ, принадлежавшихъ къ тому и другому кружку, лишь бы представлялся какой-нибудь случай пріятно и безъ особенной скуки провести вечеръ. У насъ, холостыхъ насельниковъ корпуса, было очень близкое взаимное между собою общеніе, было своего рода какъ бы общежитіе, ходили другъ къ другу постоянно, каждый день, иногда по нѣскольку разъ, за исключеніемъ Н. И. Субботина, который устранялся отъ общенія съ нами, отъ котораго и мы сторонились, и отчасти—мало сообщительнаго Евг. Евс. Голубинскаго, который, впрочемъ, очень скоро оставилъ нашъ корпусъ, переселившись на казенный дворъ, что,
*) Въ большомъ домъ, въ квартиру покойнаго II О. Делицына перешелъ Ф. А. Сергіевскій, а квартиру послѣдняго запялъ А. Ѳ. Лавровъ, перешедшій туда изъ малаго дома. Въ маломъ домѣ въ квартиру А. Ѳ. Лаврова перешелъ П. И. Горскій, а его квартиру занялъ Евг. Евс. Голубинскій, перешедшій туда изъ нашего баккалаврскаго корпуса.
между прочимъ замѣчу, дало мнѣ возмножнооть занять его квартиру.
Наиболѣе дружескія отношенія завязались у меня съ
В. Н. Потаповымъ и въ особенности съ Н. К. Соколовымъ. Къ первому привлекалъ весьма симпатичный, благородный его характеръ, а къ послѣднему—очень сходное наше настроеніе. Дѣло въ томъ, что мы оба сильно скучали въ Посадѣ, я послѣ жизни въ такихъ городахъ, какъ Нижній-Новгородъ и Петербургъ, онъ—послѣ двухъ лѣтъ заграничной жизни, преимущественно въ Лондонѣ, куда онъ отправился въ 1861 г., сначала въ качествѣ домашняго учителя въ семействѣ извѣстнаг о адмирала Е. В. Путятина, а потомъ былъ тамъ въ ученой командировкѣ для приготовленія къ занятію вновь открывшейся, въ 1863 г., въ Моск. Академіи, каѳедры новой церковной исторіи. Н. К. Соколовъ ко времени моего пріѣзда въ Посадъ только что возвратился изъ этого заграничнаго путешествія и занялъ новую каѳедру, вмѣсто прежней (русской церковной исторіи). Такимъ образомъ оказалось еще одно обстоятельство, насъ сближавшее: оба вновѣ, хотя и на разныхъ каѳедрахъ. Живой умъ, не безъ поэтической складки, горячій темпераментъ, большая общительность Н. К. С. очень привлекали меня къ нему.
А. Катанскій.
САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ДУХОВНАЯ АКАДЕМИЯ
Санкт-Петербургская православная духовная акаде-мия — высшее учебное заведение Русской Православной Церкви, готовящее священнослужителей, преподавателей духовных учебных заведений, специалистов в области бо-гословских и церковных наук. Учебные подразделения: академия, семинария, регентское отделение, иконописное отделение и факультет иностранных студентов.
Проект по созданию электронного архива журнала «Христианское чтение»
Проект осуществляется в рамках компьютеризации Санкт-Пе-тербургской православной духовной академии. В подготовке элек-тронных вариантов номеров журнала принимают участие студенты академии и семинарии. Руководитель проекта — ректор академии епископ Гатчинский Амвросий (Ермаков). Куратор проекта — про-ректор по научно-богословской работе священник Димитрий Юревич. Материалы журнала готовятся в формате pdf, распространяются на DVD-дисках и размещаются на академическом интернет-сайте.
На сайте академии
www.spbda.ru
> события в жизни академии
> сведения о структуре и подразделениях академии
> информация об учебном процессе и научной работе
> библиотека электронных книг для свободной загрузки
