CC BY
13
Конечно, еще великий немецкий предшественник В. И. Жилина заподозрил неладное, объявив гегелевское детище перевертышем. Но наш Ильич пошел дальше и продолжил там, где в нерешительности остановился их Маркс, объявив перевертыш иллюзией! Ох, бесстрашный Владимир Ильич, берегитесь Нефелы! А то ведь гореть всему диссовету на огненном колесе Зевса из-за этих шалостей с законами мироздания!
СТРАНИЦЫ ПАМЯТИ
Так и живем! Как на пороховой бочке! Зато сколько адреналина, эндорфина, серотонина, окситоцина и т. п.!
Может это и есть настоящая жизнь в философии? Или хотя бы просто настоящая? Или хотя бы жизнь? Или хотя бы «есть»?!
© Максименко Л. А., 2016
Л. И. Чинакова
ВОСПОМИНАНИЯ О ЛЮБОВИ ПЕТРОВНЕ ФЕДОРОВОЙ
Любовь Петровна Федорова была дочерью коренных ленинградцев и, следовательно, коренной ленинградкой. Она родилась в Ленинграде в 1940 году. Отец был типичным питерским рабочим, на фронт его не призвали, так как он работал на военном заводе и имел бронь. Он с женой и годовалой дочерью был эвакуирован вместе с заводом в Омск и длительное время работал на этом заводе, пока не ушел из жизни. Мать и дочь, очень похожие внешне и по манере поведения, остались одни, но и мать ненадолго пережила отца. После смерти матери Любовь Петровна жила одна. Всегда хорошо одета, красиво причесана, приветлива, улыбчива, она была очень привлекательна, сумела сохранить облик коренной ленинградки. У нее были родственники в Ленинграде, и свой отпуск она иногда проводила в родном городе, расширяя свое знакомство с изменяющейся северной столицей, посещая театры, библиотеку и другие учреждения культуры. Столичную тягу к высокой культуре она привезла в Омск. Несмотря на скромную зарплату, она была частым посетителем различных концертов, имела абонемент в Органный зал, не пропускала выступлений столичных знаменитостей.
Но вернемся немного назад. Окончив школу, Любовь Петровна поступила на историко-филологический факультет Омского пединститута, а по его окончании заведующий кафедрой М. В. Федяев пригласил ее на должность ассистента на кафедру философии. Само собой, что на работу в институт сразу после окончания приглашают лучших студентов. Любовь Петровна согласилась и проработала на этой кафедре без малого 50 лет. Она входила в первый состав сотрудников кафедры, вела семинарские занятия по диалектическому и историческому материализму, а затем еще читала курс эстетики. Ей приходилось работать со студентами разных факультетов, но она предпочитала работу на филологическом факультете, считая его своим вторым домом.
На 3 года ее преподавательская деятельность в Омском пединституте была прервана учебой в аспирантуре в ЛГПИ им. А. И. Герцена. Диссертацию она написала, но, по неизвестным автору этих строк причинам, не стала защищать и вернулась в Омск на прежнее место работы.
С годами Любовь Петровна приобрела такой опыт и авторитет у преподавателей и студентов, что без защиты диссертации была переведена на должность старшего преподавателя. Автор этих строк, будучи тогда заведующей
кафедрой философии, не раз посещала семинарские занятия, проводимые Любовью Петровной. Можно было к чему-то придраться, но было совершенно ясно, что группа к занятиям готова, что всегда есть желающие выступить и что их гораздо больше, чем тех, кто смотрит в окна и ловит ворон. Любовь Петровна никогда не повышала голос, не кричала даже на последних. Занятия проходили в доброжелательной атмосфере, даже если находились спорщики, готовые защищать свои взгляды. Та же атмосфера была и на экзаменах. Экзаменатор не «топил» студента, а старался ему помочь. Но если помощь преподавателя не давала ожидаемого эффекта, Любовь Петровна ставила студенту ту оценку, которую он честно заслужил.
Доброжелательность Любови Петровны проявлялась не только по отношению к студентам. Вспоминаю такой эпизод. Я, будучи только что принята на работу в Омский пединститут, первый раз присутствовала на заседании новой для меня кафедры. Это было в июне 1966 года. Мне было все интересно: кто выступал, что говорили и т. д. Я так увлеклась увиденным и услышанным, что почти не заметила, что заседание закончилось, все разошлись, остался один заведующий, сидевший за своим столом и читавший какие-то документы. Я сообразила, что и мне пора уходить. Сказав заведующему: «До свидания», я открыла дверь в коридор,
Гуманитарные исследования • 2016 • № 3 (12)
125
СТРАНИЦЫ ПАМЯТИ
вышла, держась за дверную ручку, и не могла вспомнить, в какую сторону мне идти, чтобы выйти на центральную лестницу. Наверное, у меня был очень растерянный вид, если две девушки, стоящие недалеко от меня и увлеченные беседой, заметили меня и подошли ко мне. Одна была темноволосая, улыбающаяся, другая - светловолосая, серьезная. «Вы, наверное, заблудились в нашем коридоре, Вы не знаете, в какую сторону идти?» - спросила темноволосая. Не дав мне ответить, она предложила: «Давайте мы вас проводим. Мы идем домой, вы, наверное, тоже идете домой, и мы вместе пойдем на остановку, здесь недалеко». Это была Любовь Петровна. Она была первым преподавателем, кроме заведующего, кто проявил ко мне интерес, кто со мной заговорил любезно, с улыбкой, с желанием помочь, кто не дал мне заблудиться на 3-м этаже корпуса на Партизанской. Теперь, когда Любови Петровны больше нет с нами, я часто вспоминаю этот эпизод. Перед моим мысленным взором возникает молодое, красивое и доброе лицо, и в очередной раз жалеешь, что она так рано ушла.
Хочу написать и о других эпизодах. У меня давно болели ноги, я ходила с тростью и одолеть пять ступенек крыльца, ведущего в наш корпус на проспекте Мира, мне было тяжело даже днем, когда светло. При мысли о спуске с пяти скользких, обмерзших ступенек мне заранее становилось плохо. Но заседания кафедры или кандидатские экзамены иной раз заканчивались поздно, когда осенью или зимой было уже темно. Мне всегда приходила на помощь Любовь Петровна, иногда задерживалась на кафедре ради того, что-
бы мне помочь. Мне не надо было ее просить. Она властно брала меня под руку, помогала не упасть на злополучных ступеньках, потом тащила меня по неровному скользкому тротуару, переводила через улицу, помогала войти в троллейбус, а иной раз и просила какого-нибудь не очень старого пассажира уступить мне место, а на моей остановке еще смотрела в окно, благополучно ли я вышла и пересекла ли без приключений нечищеный тротуар. Я ее никогда об этом не просила, мне было стыдно и неудобно, но и отказаться от такой бескорыстной помощи я не могла. Я ничем не могла ей, так сказать, «отплатить». Я могла только «отплатить» беседой с ней по телефону, когда мы обсуждали различные астрономические и метеорологические проблемы, материал о которых она черпала из каких-то неизвестных мне источников, а я всегда слушала ее сообщения (научные или околонаучные) с большим интересом.
Такой запомнилась мне красивая, образованная, работящая и добрая женщина - Любовь Петровна Федорова.
В заключение не могу не заметить, что на кафедре были и есть мужчины разного возраста. После заседания они всегда очень торопились домой. Никто из них ни разу не предложил проводить меня до троллейбуса.
Увы! Не каждому человеку посчастливилось родиться в Ленинграде, обрести и сохранить столичную культуру после многих лет жизни в далекой Сибири.
© Чинакова Л. И., 2016
126
Гуманитарные исследования • 2016 • № 3 (12)
