CC BY
25
Л. М. Карпова
философия: учеба, преподавание, жизнь
Я окончила философский факультет Уральского государственного университета в г. Свердловске (Екатеринбурге) в 1977 году. После окончания стала работать в Омском государственном педагогическом университете сначала ассистентом, затем старшим преподавателем, затем доцентом кафедры философии.
Выбор именно философского факультета, на первый взгляд, был случайным: накануне окончания школы от любимой учительницы истории (выпускницы МГУ) узнала, что существуют такие факультеты. Все же неслучайность выбора можно объяснить и начитанностью моих домашних, и прогулками в детстве под звездным небом с отцом, который не уставал отвечать на бесконечные мои «почему», и интересами в более старшем возрасте к серьезной литературе, искусству, истории, квантовой физике, молекулярной биологии, и, наконец, тем, что я всегда любила размышлять и дискутировать.
Учиться на философском факультете было интересно, хотя и трудно. (Вот это «интересно и трудно» по отношению к философии осталось на всю жизнь.) Студенческая жизнь запечатлелась в памяти своеобразными «кадрами» не только многочасовых занятий в библиотеке, лекций, семинаров, работы в стройотряде «Россияна», но и общим настроением любви, дружбы, юмора, помогавшим преодолевать любые трудности. Была демократичная и творческая атмосфера на факультете, интересные преподаватели, студенты, был замечательный город Свердловск, ставший любимым. Уезжать после окончания университета не хотелось, но на комиссии по государственному распределению пришлось выбирать между Астраханью и Омском. Опять же довольно случайно выбрала Омск, долго к нему привыкала, но когда спустя 33 года попала в Астрахань на повышение квалификации, поняла, что сделала в свое время правильный выбор, хотя Астрахань очень понравилась.
На кафедру философии и научного атеизма Омского государственного педагогического института им. А. М. Горького (именно так это все называлось в 1977 году) меня почти «за ручку» привела Лидия Ивановна Чинакова, заведовавшая тогда кафедрой. Ей позвонила Людмила Кирилловна Горелова - начальник отдела кадров, куда я явилась прямо с вокзала, и Лидия Ивановна решила, что меня надо встретить в отделе кадров и сопроводить на кафедру. Это было очень приятно, но тогда меня такой прием ничуть не удивил, восприняла это как само собой разумеющееся, и только спустя годы я оценила этот простой, но такой дорогой человеческий жест.
На кафедре к нам, молодым (я не случайно употребляю «мы» - тогда не было любимчиков, все мы были равны), относились хотя и с любовью, но очень строго и требовательно. Нас воспитывали, мы обижались, поскольку считали это излишним. Однако обиды растворялись в общей атмосфере высокой порядочности, честности и уважения. Что характерно, нас, молодых неопытных (тогда это были: С. И. Орехов, Н. Г. Красноярова, И. Ф. Игнатьева, Л. В. Де-
нисова, Д. М. Федяев, С. А. Шульмин, Е. В. Любякина) никогда не давали в обиду другим. Мы были под защитой общепризнанного в институте профессионального авторитета кафедры, но не в меньшей степени - авторитета личности, руководившей ею. Лидия Ивановна Чинакова (сама того не подозревая) в пединституте носила негласную кличку, состоящую из трех слов: «Эрудиция. Грация. Парторганизация». Первые два слова не нуждаются в объяснении: ее образованность, интеллект в сочетании с женской привлекательностью были неоспоримы, последнее же слово означало тогда принципиальность, прямоту и бескомпромиссность и свидетельствовало об уважении к ней даже больше, чем первые два. Это уважение к заведующему естественным образом переносилось на всю кафедру.
Но Лидия Ивановна защищала нас и перед любым начальством, никого не боясь и не дрожа за свою карьеру. Эту линию защиты авторитета кафедры и каждого ее сотрудника продолжил и другой заведующий - блистательный Сергей Иванович Орехов, пользовавшийся не меньшим авторитетом в вузе, чем Лидия Ивановна, наш друг, наш «компьютерный гуру», любимый наш «Иваныч», так несправедливо рано ушедший из жизни.
На кафедре пресекались любые попытки интриг, сплетен, всяческих закулисных переговоров и действий. Людей было принято оценивать по деловым качествам, а не по принципам личной преданности руководству, семейственности или социальному статусу.
Мои первые коллеги были разными, они не были святыми или героями, но всех их объединяла любовь к преподаванию философии и любовь к людям. Трепеща перед «разносами» Лидии Ивановны Чинаковой, мы, тем не менее, не боялись просить у нее деньги в долг, и она никогда не только не отказывала, но и была очень тактична при этом. Она всегда с большим пониманием относилась к нашим семейным проблемам и радостям. Такое же внимание я получала и от других старших коллег: с теплотой вспоминаю А. М. Тупикину, Л. П. Федорову, А. В. Ипатова, очень благодарна Н. Н. Большакову и И. Н. Чухиль за их доброе отношение ко мне.
130
Гуманитарные исследования • 2017 • № 1 (14)
Как бы банально это ни звучало, мои «университеты» с поступлением на кафедру не закончились, а продолжились, но уже на другом уровне. Я училась у своих коллег преподавать философию и понимать своих студентов, училась у самих студентов, училась самостоятельно по-настоящему, заново осмысливать философские тексты; именно преподавание философии помогало и помогает мне в постижении самой философии и любви к ней.
На кафедре одинаково серьезно и ответственно занимались как методической, так и научной работой, заботились о том, чтобы все молодые преподаватели прошли через аспирантуру, получили ученые степени. Я, как и многие мои коллеги, прошла этот путь: сначала 3 года в заочной аспирантуре Московского государственного педагогического института им. В. И. Ленина (ныне МПГУ), затем там же - годичная аспирантура с «отрывом от производства». Аспирантура, и особенно год, проведенный в Москве и закончившийся защитой кандидатской диссертации (тема: «Диалектика когнитивного и ценностного в социальном познании») под руководством моего Учителя и любимого человека - Людмилы Александровны Микешиной, поднял мое философское образование на следующий, качественно новый уровень. Однако на этом уровне выяснилось, что преподавать философию в рамках марксизма-ленинизма, в виде диалектического и исторического материализма, а также научного атеизма уже скучно. Возникали мысли даже о смене профессии. Но, к счастью, в стране произошли известные перемены, и мы получили возможность свободного и широкого преподавания философии. И опять стало интересно, хотя и трудно: ведь пришлось не только поднимать и переосмысливать усвоенный когда-то на философском факультете, но мало востребованный до сих пор материал, но и осваивать новый, появившийся тогда в печати - по русской и западной философии. Кроме того, возникла потребность в преподавании логики, и я заново
открыла для себя и полюбила этот, некогда не очень любимый в студенчестве предмет.
И опять я училась у своих коллег, которые стали моими друзьями: у С. И. Орехова, Д. М. Федяева, М. П. Шубиной и многих других. Я благодарна судьбе за то, что она подарила мне коллегу, ставшую не только моей подругой, близким человеком, но и моим просветителем и самым главным авторитетом в области философии и ее преподавания -Наталию Георгиевну Красноярову, Наташу, с которой мы идем по жизни без малого 40 лет.
С приходом к заведованию кафедрой С. Ф. Денисова начался новый этап в ее развитии: был открыт ученый совет по защите сначала кандидатских, а затем и докторских диссертаций, который успешно работает под его руководством уже два десятилетия. А у меня параллельно с преподавательской появилась еще одна нагрузка - должность ученого секретаря диссертационного совета, которую я почти 10 лет старалась выполнять с максимальной отдачей.
Следующий качественно новый уровень в преподавании философии на нашей кафедре - это открытие философского факультета, открытие новых возможностей. И опять интересно, и опять трудно: ведь каждый год приходилось разрабатывать новые курсы, руководить научными работами студентов. И это были самые полнокровные и счастливые годы на кафедре.
Так случилось, что преподавание философии и кафедра стали неотъемлемой частью моей жизни; так, наверное, не должно быть, наверное, надо отделять профессию, работу от жизни, но я не могу сказать: «ничего личного - это работа», так они переплелись. Даже мои любимые муж и дети ревновали меня к работе. Эта работа не дает тебе покоя, она никогда не кончается, она несет много сомнений и огорчений, но она и спасает: все неприятности, болезни, даже горе отступают, как только ты открываешь дверь учебной аудитории.
© Карпова Л. М., 2017
Гуманитарные исследования • 2017 • № 1 (14)
131
