CC BY
0
Education as a scientific and philosophical problem: new approaches in theory and practice
Kafarov Telman Emiralievich, DSc of Philosophical sciences, Professor, Dagestan State Medical University, Makhachkala, Republic of Dagestan
Kachabekov Amurbek Gasanbekovich, PhD of Philosophical sciences, Associate Professor, Dagestan State University; Dagestan State Medical University, Makhachkala, Republic of Dagestan
The article discusses the effect of some mechanisms of education and their differences from other forms of human socialization. The special importance of upbringing in the spirit of traditional values is emphasized, which is currently put forward as a strategic task related to the security of the country. The emphasis is put on the individual and personal approach as the major component of upbringing, which does not mean its pluralization and anarchization in the spirit of the western liberal multiculturalism. Effective education is impossible without a certain ordering principle and a clear scale of values for all. In a multi-confessional and multi-ethnic country like ours the issues of formation of civil and all-Russian identity should be the system-forming core of upbringing. The manifestations of regional, ethno-confessional egoism are inadmissible here, when fundamental issues such as the attitude to the country, the state, the Constitution and the law, which form the basis of Russian patriotism, become secondary and deformed. We are not talking about the rejection of one's cultural, ethnic and confessional identity or about the formation of some kind of transcultural and hybrid identity, which destroys the established mentality of a person, but about the need to raise the issues of civic-patriotic education as a priority and system-forming, without which the integral structure of education collapses.
Keywords: person; value; education; traditional upbringing; civic identity; identification mechanism; patriotism.
Цитировать: Кафаров Т.Э., Качабеков А.Г. Воспитание как научно-философская проблема: новые подходы в теории и практике // KANT. – 2023. – №3(48). – С. 121-126. EDN: IACZKM. DOI: 10.24923/2222-243X.2023-48.20
Кафаров Тельман Эмиралиевич, доктор философских наук, профессор кафедры философии и истории, Дагестанский государственный медицинский университет, Махачкала, Республика Дагестан
Качабеков Амурбек Гасанбекович, кандидат философских наук, доцент кафедры онтологии и теории познания, Дагестанский государственный университет; Дагестанский государственный медицинский университет, Махачкала, Республика Дагестан
В статье обсуждается действие некоторых механизмов воспитания и их отличия от иных форм социализации человека. Подчеркивается особенная важность воспитания в духе традиционных ценностей, что в настоящее время выдвигается в качестве стратегической задачи, связанной с безопасностью страны. Обосновывается, что важнейшей составляющей воспитания является индивидуальный и личностный подход, что не означает его плюрализации и анархизации в духе западного, либерального мультикультурализма. Эффективное воспитание невозможно без определенного упорядочивающего начала и ясной шкалы ценностей. В условиях многоконфессиональности и полиэтничности нашей страны в качестве такого системообразующего стержня воспитания должны быть вопросы формирования гражданственной и общероссийской идентичности. И здесь недопустимы проявления регионального, этноконфессионального эгоизма, установки в воспитании, когда коренные вопросы, такие, как отношение к стране, государству, Конституции, праву, составляющие основу российского патриотизма, оказываются вторичными и деформированными. Речь при этом не идет об отказе от своей культурной, этнической и конфессиональной идентичности или о формировании некоторой транскультурной и гибридной идентичности, разрушающей устоявшийся менталитет человека, а о необходимости выдвижения вопросов гражданско-патриотического воспитания в качестве приоритетных и системообразующих, без чего невозможна целостная конструкция воспитания
Ключевые слова: человек; ценность; воспитание; традиционное воспитание; общегражданская идентичность; механизм идентификации; патриотизм.
УДК 140.8
5.7.7
Кафаров Т.Э., Качабеков А.Г.
Воспитание как научно-философская проблема: новые подходы в теории и практике
Введение
Вопросы воспитания человека в последнее время были отодвинуты на периферию социальных и духовных преобразований. Следствием этого стала ситуация, когда многоплановая проблематика воспитания чрезвычайно редко становилась объектом общетеоретического, философского и методологического дискурса, ученые перестали обращать этой проблеме должное внимание. Исключением, пожалуй, являются педагогические и психологические науки, которые всегда достаточно интенсивно разрабатывали проблемы воспитания, но, как правило, применительно к школьному и вузовскому образованию, педагогическому процессу, без серьезных культурологических и философских обобщений.
Одна из главных причин такой ситуации заключалась в доминировании в стратегии и теории общего воспитания установки, направленной на западные, европейские ценности, основанные на либеральной идеологии, с ее ориентацией на ценностный плюрализм, нейтрализм и мультикультурализм, навязанные болонскими соглашениями, «соросовскими» культурно-образовательными преобразованиями и иными детерминантами. Это, во-первых.
Во-вторых, такой воспитательный нигилизм был также своеобразной реакцией на отказ от коммунистической ориентации развития, где, как известно, задача воспитания нового человека, всесторонне и гармонически развитой личности ставилась в качестве одной из трех стратегических целей, наряду с созданием материально-технической базы коммунизма и формированием соответствующих общественных отношений. А выработке методологии, методике и практике формирования такого человека через комплексный подход к воспитанию были посвящены несколько партийных пленумов ЦК КПСС и других серьезных партийных, академических и общественных форумов.
Целью данной статьи является освещение некоторых философских, методологических и культурологических аспектов анализа современного воспитания, необходимых для его эффективного включения в социально-политические и духовные процессы.
О существенных изменениях в стратегии воспитания в стране
В последнее время, особенно после радикального изменения отношений с Западом, его культурой, системой воспитания и образования, с доминирующими нетрадиционными ценностными ориентациями, ситуация стала кардинально меняться. Переломным в этом направлении и задающим совершенно новую матрицу оценки воспитания человека является Указ Президента РФ В.В. Путина от 9 ноября 2022 года №809 «Об утверждении основ государственной политики по сохранению и укреплению традиционных российских духовно-нравственных ценностей», где совершенно однозначно подчеркивается, что вопросы воспитания в духе традиционных российских духовно-нравственных ценностей относятся к стратегическим задачам, непосредственно имеющим отношение к обеспечению национальной безопасности страны [5].
Примечательно то, что указ является документом практического и прямого действия, в нем уже называются все основные угрозы и риски для нашей традиционной культурной и духовно-нравственной идентичности, а также перечисляются основные традиционные ценности: жизнь, достоинство, права и свободы человека; патриотизм, гражданственность, служение Отечеству и ответственность за его судьбу; высокие нравственные идеалы; крепкая семья; созидательный труд; приоритет духовного над материальным; гуманизм, милосердие, справедливость; коллективизм, взаимопомощь и взаимоуважение; историческая память и преемственность поколений; единство народов России.
Исходя из такого высокого статуса значения общественного воспитания в качестве ключевого инструмента государственной политики в области образования и культуры, направленной на формирование гармонически развитой личности, и подробного перечня традиционных ценностей, должна строиться вся стратегия и тактика воспитательной работы в стране.
Задача законодателей, политиков, гражданского общества, ученых и педагогов - конкретизировать положения данного Указа, применяя их к определенным сферам жизнедеятельности, выделяя в них основные черты традиционности. Для многих социальных сфер такая конкретизация признаков традиционности уже проведена достаточно четко, а по другим еще предстоит самоопределиться. Напр., однозначно провозглашены, что относится к традиционным семейным ценностям: брак, понимаемый как союз мужчины и женщины, основанный на государственной регистрации в органах записи актов гражданского состояния, заключаемый в целях создания семьи; рождение и (или) совместное воспитание детей; взаимоуважение родителей и детей [7].
Некоторые особенности действия механизмов воспитания
Сказанное стимулирует потребность еще раз обратиться к механизмам воспитания, разобраться в его сущности и отличиях от смежных процессов образования, обучения. Не секрет, что очень часто образовательные модели некритически переносятся и на воспитательный процесс, отождествляя их. Или, напротив, они противопоставляются, считая воспитание профессиональной функцией, автономной от образования и обучения. В обоих случаях мы видим непонимание сущности и специфики воспитания. Свидетельством этого также является следующая парадоксальная ситуация. Известно, что в вузах за академическую неуспеваемость исключаются десятки, и даже сотни, студентов. И никто не драматизирует вузовский образовательный процесс; скорее, напротив, это рассматривается как проявление требовательности, принципиальности в образовательной деятельности. А в сферах же воспитания, обнаружение одного-двух случаев асоциальности рассматривается как свидетельство неудовлетворительности в организации воспитательной работы, как наличие серьезных издержек в ней.
В определенной мере, это, конечно, справедливо, но в таком оценочном отношении к воспитанию не учитываются многие его особенности, а именно:
- результаты воспитания не всегда обнаруживаются в очевидной форме, как, например, в процессах образования и обучения;
- все механизмы воспитания кумулятивного и длительного действия. Поэтому его результаты обнаруживаются не сразу, а только в последующей жизненной перспективе человека;
- многофакторность воспитания, где действует множество объективных и субъективных составляющих, условия макро-, мезо- и микросреды, одновременное воздействие огромного количества положительных и отрицательных детерминант, формирующих полярно противоположный опыт человека;
- воспитательная деятельность требует индивидуального и вариативного подхода, что ставит определенные пределы массофикации в действии его механизмов. Образование и обучение же, при всей важности в них индивидуального подхода, требует формирования определенных базовых компетенций, которые фиксируемы лишь с помощью достаточно строгих и общезначимых стандартов, которые в конце проверяются через ЕГЭ, ОГЭ или зачеты и экзамены. Воспитание невозможно уложить в «прокрустово ложе» определенных стандартов и компетенций;
- воспитание требует не только индивидуального подхода, но и личностного измерения человека, что не одно и то же. Индивидуальный подход – это только часть личностного подхода к воспитанию, заключающийся в требовании учитывать персональные особенности человека, его характера, специфику темперамента, психического склада, вкусов, привычек, условий жизнедеятельности, конфессионального и этнического своеобразия и т.д. Личностный же подход предполагает:
- признание субъектности любого индивида независимо от возраста, образования, пола, культурного менталитета, видение его высшей ценностью;
- также безоговорочно признание субъектности всех сторон воспитательного процесса, в котором принципиально невозможно его стороны развести по полюсам, где на одном – субъект воспитания, а на другом – объект. Говоря образно, воспитание – это не «улица с односторонним движением», оно являет собой формулу субъектно-субъектного взаимодействия. Поэтому его механизмы реализуются через коррекцию жизнедеятельности и матриц мышления всех без исключения участников воспитательного процесса. Сказанное подчеркивает важность устройства всего воспитания не на субъектно-объектной дихотомии, нравоучительстве и назидательности, а исключительно на началах партнерства и сотрудничества;
- уважение к личности любого человека, независимо от его социального статуса, даже в условиях принципиального несогласия с ним и ценностной оппозиционности в отношении к его оценочным и поведенческим установкам; уважение к праву на иную культурную, этноконфессиональную и уникальную мировоззренческую идентичность человека, а также быть самим собой, не таким, как все.
Конечно, подобное личностное измерение всего воспитательного процесса вовсе не означает того, что он должен строиться на основе вседозволенности, субъективизма и произвола. К сожалению, такая тональность иногда присутствует в публикациях. Например, Т.Н. Черняева в своем, в целом неплохом пособии, отмечает необходимость права личности «на полный отказ от формирования тех качеств, которые по каким-то причинам противоречат ее убеждениям (религиозным, национальным)» [11].
На первый взгляд, подобная установка в воспитании представляется вполне приемлемой, привлекательной, демократической и политкорректной, основанной на личностном и уважительном отношении к человеку, о чем мы говорили. Она внешне кажется приемлемой особенно для нашего российского многонационального и поликонфессионального менталитета, поскольку построена на уважении к другим этносам, религиям и традициям воспитания.
На самом деле, если посмотреть «в корень», как призывал Козьма Прутков, - это путь к разрушению единства многоконфессиональной и полинациональной страны, поскольку здесь мы видим завуалированную западную либеральную установку на абсолютный мультикультурализм, предлагающий множество матриц воспитания без направляющего стержня и общего объединяющего начала. Поэтому, путь, который предлагает автор в сформулированном выше тезисе, – это прямая дорога к социальному, культурному и воспитательному анархизму. Тем более, сам автор ниже справедливо подчеркивает, что свобода не может и не должна рассматриваться как вседозволенность, что сделанный самой личностью выбор, есть компромисс между «хочу» и «надо». Результатом этого компромисса и является творчество человека, на базе которого происходит самоопределение, самореализация, самооценка, самокоррекция, самореабилитация, т.е. происходит сложный процесс личностного саморазвития [11].
О разумном соотношении и субординации различных векторов идентичностей и основных матриц воспитания
Любая культура – это всегда определенная технология ограничений и самоограничений, без которых не может существовать ни одно сообщество людей. Без таких индивидуальных, нравственных, культурных, этнических, конфессиональных ограничителей пределов действия собственных механизмов невозможно никакое общество и государство. Но непременно должны быть соблюдены определенные условия, чтобы эти культурные ограничители объединяли, а не разделяли людей и социальные общности. Воспитание, по большому счету, и есть формирование у человека такой культуры ограничений и самоограничений.
Никто не предлагает отказаться от культурного, этнического, конфессионального и всякого иного многообразия, оно уже гарантировано Конституцией РФ и законами. Но это многообразие эффективно может существовать и развиваться только в условиях гражданской, политической, правовой, и идейной общности, без которой страна не может существовать. Если она хочет быть единой и неделимой, где соблюдаются все права и свободы человека, духовная конституция ее граждан должна быть не анархической, где индивид может отказаться от тех ценностей, которые не вписываются в определенные национальные или конфессиональные стандарты, как предлагает автор.
Как справедливо отмечает Н.А. Саркарова, между различными векторами человеческой идентичности и соответствующими моделями патриотизма должна быть определенная субординация, что, прежде всего, определяется типом государства. Если это теократическое государство, то определенная конфессиональная парадигма образует системообразующую основу идентичности и патриотизма человека, на которой должны строиться все основные матрицы воспитания. Для светского же государства, действующего в соответствующем правовом и конституционном поле, векторы гражданской идентичности и гражданского патриотизма должны быть базовыми, первичными, в том числе по отношению к религиозным и этническим факторам. Особенно это важно для многоконфессиональной и полиэтнической страны, какой является Россия [9, 227-228].
Сказанное означает, что должна быть построена определенная шкала ценностей, где, с одной стороны, соблюдаются все права и свободы личности, а с другой - формируется единая общенародная и гражданская идентичность. Без такой гражданской и политической идентичности невозможно функционирование единого государства, где обеспечивается комфортное существование всех этносов, культур и религий. На это обратил внимание В.В. Путин, когда отмечал, что «любой человек, живущий в нашей стране, не должен забывать о своей вере и этнической принадлежности. Но он должен быть, прежде всего, гражданином России и гордиться этим» [6].
К сожалению, необходимо заметить, что часто такая система и субординация ценностей нарушается, когда вопросы этнической или религиозной идентичности становятся первичными, доминирующими над гражданской или общероссийской идентичностью. Обращаясь к конкретному примеру социологических исследований, проведенных в Дагестане З.М. Абдулагатовым, можно заметить отмеченное выше смещение приоритетов в воспитании. На вопрос: «В каком случае Вы могли бы проявить неповиновение государству?» 50% слушателей религиозных учебных заведений ответили: «Если законы противоречат моей вере», а среди светских учебных заведений такой ответ был у 18% респондентов. Эти цифры говорят о многом, и, прежде всего, о том, что в регионе не сформировалась общезначимая мировоззренческая платформа и система воспитания, при которой религия является важнейшим звеном гражданского общества, но не наоборот.
О том, что имеются серьезные издержки в теории и практике гражданско-патриотического воспитания говорят также ответы на вопрос: «Может ли мусульманин быть патриотом нешариатского (неисламского) государства?», заданного в социологическом исследовании, проведенным в 2016 г., когда 13,8% взрослого населения, 31,8% учащихся религиозных учебных заведений и 50% духовных лиц ответили отрицательно [1].
Необходимо отметить, что такая приоритетность религиозных ценностей и ее механизмов идентификации перед гражданскими и общенациональными ценностями характерна не только для ислама, но и для всех форм религиозного воспитания, чему имеются объяснения концептуального и эмоционально-психологического порядка. Так, Б, Андерсон, проводя параллель между гражданским, этническим и религиозным патриотизмом отмечает, что первые два бесконечно проигрывают религии, поскольку в глазах верующих людей только безусловная вера в Господа гарантирует вечность и бессмертие. Поэтому патриотизм и этническая принадлежность набирают силу и значение лишь параллельно с упадком религии и дискредитацией священного опыта. Равнодейственные бессознательные стремления к жизни и смерти находит свое выражение в национальном светском обществе (жизнь) и чувстве патриотизма – «памятник после героической смерти во имя нации» (смерть), выступающий, по его мнению, «бледным подобием, даруемого религией бессмертия» [2, 112; 8, 175-178].
Сказанное также подтверждает существования объективных и субъективных причин, объясняющих имеющиеся деформации в организации воспитательного процесса, построенного на абсолютизации ценностной роли религиозного воспитания и относительной недооценке светского, гражданско-политического воспитания. В условиях цивилизованного и демократически организованного общества национальные и конфессиональные механизмы идентификации не должны препятствовать формированию общегражданской идентичности, и, наоборот, гражданская и общенародная общность не должна стирать культурную, национальную и религиозную самобытность людей.
В заключение, необходимо отметить, что тут не идет речь о радикальном изменении устоявшейся у нас в стране системы воспитания и матрицы формирования этнокультурной и гражданской идентичности человека. Тем более, не имеется в виду образование каких-то новых искусственных псевдо - и квазиидентичностей, всевозможных имитационных или фейковых форматов объединения людей. Не подразумевается также формирование черт, так называемой, гибридной транскультурной идентичности, о которой в последнее время много пишут отечественные и зарубежные аналитики [3, 10, 12, 13], являющейся смешением различных традиций, верований, обычаев, языков, социальных практик в механизмах человеческой идентификации у мигрантов и представителей диаспор при смещении территориально-географических локаций, политических, экономических, социокультурных, поколенческих и этнических границ и субкультур [3, 23].
Тут подчеркивается необходимость корректировки всех форм светского и религиозного образования и воспитания в направлении формирования определенной шкалы и субординации ценностей в условиях многонационального и поликонфессионального бытия, где системообразующими выступают общероссийские гражданские ценности. И все проявления этнического, конфессионального и всякого иного эгоизма, как бы они патриотично ни звучали для обывателя – это путь к расшатыванию политико-правовых, гражданских и нравственных основ государственной целостности.
Не случайно, исследователи говорят о дефиците гражданственности в отечественном патриотизме, означающий, что гражданский патриотизм сужен до рамок государственного патриотизма [4, с.47-66].
Этот дефицит складывается, в том числе, от нарушения субординации ценностей, когда модели религиозного, этнического, регионального и иного патриотизма заслоняют общероссийский государственный и гражданский патриотизм.
Литература:
1. Абдулагатов З.М. Экстремальности религиозного сознания в системе исламского образования Республики Дагестан. Части первая и вторая // Россия и мусульманский мир. - 2021. - №2 (320). - С.28-41; №3 (321). - С.48-62.
2. Андерсон Б. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма. – М.: Кучково поле, 2016. – 416 с.
3. Волков Ю.Г., Курбатов В.И. Гибридная идентичность: факторы формирования и формы проявления // Гуманитарии Юга России. - 2022. - Т.11(54). - №2. - С.15-26.
4. Лубский А.В. Патриотизм и гражданственность в российском обществе, или как преодолеть дефицит гражданственности в российском патриотизме // Гуманитарии Юга России. - 2019. - Т. 8(36). - №2. - С.47-66.
5. «Об утверждении основ государственной политики по сохранению и укреплению традиционных российских духовно-нравственных ценностей». Указ Президента РФ В.В. Путина от 9 ноября 2022 года, №809. Режим доступа: URL: http://www.kremlin.ru/acts/bank/48502 (Дата обр.12.06.23).
6. Путин В.В. Россия: национальный вопрос. [Электронный ресурс]. URL: http://www.rm.ru/politics/2012-01-3/1_rtational.html. (Дата обр. 10.04.2023).
7. Распоряжение Правительства Российской Федерации от 25.08.2014 г. № 1618-р «Концепция государственной семейной политики в Российской Федерации на период до 2025 года». Режим доступа: URL: https://base.garant.ru/70727660/ (Дата обр.12.06.23).
8. Ромадыкина В.С. Патриотизм и этносоциональные отношения как составляющие элементы процесса становления правового государства // КАNТ. 2022. №2 (43). С.175-178.
9. Саркарова Н.А. О патриотизме: за и против, классика и современность // KANT. – 2023. - №2(47). - С. 225-229.
10. Толкачев С.П. Проблемы гибридной идентичности в современной мультикультурной литературе //Знание. Понимание. Умение. - 2013. - №2. - С. 177-182.
11. Черняева Т.Н. Теория воспитания: краткий курс лекций. – Саратов: Саратовский государственный университет им. Н.Г. Чернышевского, б/г. [Электронный ресурс]. URL: http://elibrary.sgu.ru/uch_lit/516.pdf. (Дата обр. 12.06.2023).
12. Hall, S. (1988)/ New Ethnicities. Black Film, British Cinema. In K.Mesner (Ed.). Institute of Contemporary Arts. P. 27-30.
13. Maher, J.C. (2010). Metroethnicities and Metalanguages. The Handbook of Language and Globalization. In N. Coupland (Ed.). Oxford: Wiley-Blackwell. P.575-591.
