CC BY
233
ПЕРЕЖОГИНА Г.В., кандидат юридических наук, g.v.perezhogina@utmn.ru Кафедра уголовного права и процесса; Тюменский государственный университет, 625000, г. Тюмень, ул. Ленина, 38
PEREZHOGINA G.V.,
Candidate of Legal Sciences,
g.v.perezhogina@utmn.ru
Chair of criminal law and procedure;
Tyumen State University,
Lenina St. 38, Tyumen, 625000,
Russian Federation
вопросы уголовной ответственности за занятие
высшего положения в преступной иерархии
Аннотация. Высокая степень общественной опасности лидеров преступного сообщества в современных реалиях является несомненной. В связи с этим представляется обоснованной политика государства, направленная на усиление противодействия организованной преступности. В данной работе исследуются признаки нового состава преступления, предусмотренного статьей 210 Уголовного кодекса Российской Федерации. Анализируются основные понятия, содержащиеся в тексте данной статьи, такие как «преступная иерархия», «высшее положение в преступной иерархии». На основании проведенного исследования делаются выводы о некоторых недостатках указанной нормы в части регламентации признаков, имеющих значение при квалификации деяния. Предложен вариант квалификации деяния при наличии признаков смежного состава преступления, указанного в части 4 статьи 210 уголовного закона.
Ключевые слова: преступное сообщество; преступная организация; преступная иерархия; высшее положение; лидер преступного сообщества; уголовная ответственность.
the issues concerning the criminal liability for the highest position in the criminal hierarchy
Annotation. Nowadays, the high degree of public danger of the leaders of criminal groups is undoubted. In this regard, the government policy aimed at strengthening the fight against organized crime seems quite reasonable. The author of the article examines the elements of a new corpus delicti, provided by Article 210 of the Criminal Code of the Russian Federation. The basic concepts reflected in the wording of this article, such as the criminal hierarchy, the highest position in the criminal hierarchy, are analyzed. As a result of the conducted research, the author comes to the conclusion that there are some shortcomings in the content of the specified norm regarding the regulation of the elements that are important when qualifying the criminal act. The alternative of qualifying the criminal act in case there are some elements of the related crime enshrined in paragraph 4 of Article 210 of the Criminal Code of the Russian Federation is proposed.
Keywords: criminal group; criminal organization; criminal hierarchy; the highest position; leader of a criminal group; criminal liability.
Одной из самых приоритетных задач современного государства, несомненно, является противодействие организованной преступности. В юридической литературе отмечается, что организованная преступность - это сложное явление, которое может внедряться в легальные политические, экономические, иные социальные процессы, внося тем самым деструктивные изменения в «здоровые» (соответствующие закону) общественные отношения [1, с. 18; 2, с. 52-53]. Именно поэтому государству необходимы действенные правовые методы для ликвидации и (или) минимизации угроз со стороны организованной преступности. В связи с этим представляется,
что изменения, внесенные в действующее уголовное законодательство, касающиеся введения уголовной ответственности за занятие высшего положения в преступной иерархии, вполне обоснованны. Тем не менее содержание данной статьи вызывает ряд вопросов.
Вопрос об уголовной ответственности лидеров преступного сообщества достаточно полно рассмотрен в работах многих российских ученых, таких как П.В. Агапов, С.Д. Белоцерковский, Т.Н. Ермакова, Н.Ю. Клеменко, А.Н. Мондохонов, и др. Однако, несмотря на их большой научный вклад, ряд вопросов по заданной теме остается нерешенным, тем более в связи с
введением в уголовное законодательство новой нормы*.
Из статистических данных, опубликованных Судебным департаментом при Верховном Суде Российской Федерации, следует, что за шесть месяцев 2019 года по ч. 1 ст. 210 УК РФ - за основной состав организации преступного сообщества (преступной организации) было осуждено 17 человек. По части 2 указанной статьи -37 человек, по части 3 - 7 человек, при этом по части 4 и новому составу преступления, предусмотренному статьей 210.1 УК РФ, не осуждено ни одного лица**.
Редакция ст. 210.1 УК РФ указывает на такие признаки, как преступная иерархия и занятие высшего положения. Представляется, что для точной квалификации деяния необходимо обращаться к разработкам ученых-юристов и практиков, обладающих специальными знаниями по данной теме, поскольку юридического отражения в нормативных актах указанные понятия не имеют. Анализ специальной литературы и судебной практики позволяет сделать вывод о том, что точного определения данных категорий нет. В работах ученых-юристов в большей степени имеется анализ не «преступной иерархии», а так называемой тюремной иерархии. Предполагаем, что данные понятия не подлежат отождествлению. Определение преступной иерархии выходит за рамки пенитенциарных учреждений и является более широким и включающим большое количество участников, связей и функций. Для определения понятия «преступная иерархия» необходимо изучение как особенностей тюремной иерархии, так и иных явлений, свидетельствующих о занятии лицом высшего положения в преступной иерархии.
Сложность установления в реальной жизни определений, описанных в законе, вызывает отсутствие их формального от-
* О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в части противодействия организованной преступности: федер. закон от 1 апр. 2019 г. N 46-ФЗ // Официальный интернет-портал правовой информации. URL: http://www.pravo.gov.ru
** Судебный департамент при Верховном Суде Российской Федерации: официальный сайт. URL: http://www.cdep.ru
ражения, подтверждающего рассматриваемый статус лица. По этой причине представляется, что необходимо глубокое понимание устройства связей внутри преступных групп, особенностей возникновения, существования и подкрепления действующих в данных группах социальных норм. Несомненным является то, что уголовный мир живет по своим законам, моральным нормам, ценностным ориентирам [3, с. 281; 4, с. 122-124]. Исходя из указанной в законе формулировки можно сделать вывод, что для реализации своей незаконной деятельности в этой среде имеется деление на группы. Так, Ю.К. Александров выделяет 4 основных группы тюремно-лагерной иерархии: «блатные», «мужики», «козлы» и «опущенные» или «обиженные». Блатные (воры, жиганы, путевые, авторитеты и др.) представляют элитную группу заключенных. Они не работают, осуществляют контроль над поведением всех членов преступного сообщества, пополнением «общака», разбором конфликтов [5, с. 75-88]. Воры в законе - профессиональные преступники, признанные лидеры преступного мира, пользующиеся авторитетом и властью, имеющие, как правило, большой криминальный опыт и посвященные в это звание (коронованные) «сходкой» воров в законе [6, с. 162].
Следовательно, для установления признаков преступного деяния в действиях лица достаточно его отнесения к «элитной» группе заключенных или лиц указанной группы, отбывших наказание в виде лишения свободы. Однако представляется, что полностью отождествлять лиц, принадлежащих к группе «блатных», и тех, кто занимает высшее положение в преступной иерархии, нельзя. Лицо может занимать высшее положение в преступной иерархии и без тюремного статуса, его могут наделить такими «полномочиями» участники преступного сообщества (организации).
Приобретенный лицом преступный статус может и не утрачиваться в связи с отбытием им наказания. Например, С. Бе-лоцерковский отмечает, что высшее положение в преступной иерархии занимают воры в законе - лидеры организованной преступной среды, активные криминальные деятели, доказавшие свою верность преступным идеям, связям, соучастникам и выполняющие широкие организаторские
функции в преступной среде. В преступную иерархию также входят «положенцы» -лица, имеющие право принимать решения в отсутствие вора в законе и от его имени, и «смотрящие» - лица, наделенные правом принимать решения по определенному направлению или сфере деятельности. Криминальный титул «вор в законе» присваивается «сходкой» воров в законе и является пожизненным, в то время как «положенцы» и «смотрящие» назначаются ворами в законе и, соответственно, их место в преступной иерархии может с течением времени изменяться. Так, «смотрящий» за конкретным исправительным учреждением после отбытия срока наказания и освобождения автоматически утрачивает свой криминальный статус [7, с. 13].
В данном случае видится проблема следующего характера: лицо отбыло наказание за занятие высшего положения в преступной иерархии, но статус не утратило, а значит, не утратило и общественную опасность. Исходя из принципов уголовного права, привлечь лицо к уголовной ответственности за сохранение статуса после отбытия им наказания не представляется возможным.
Для правильного решения обозначенных вопросов необходимо также определить, является ли состав рассматриваемого преступления длящимся. Понятие «длящееся преступление» дано в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 4 марта 1929 г. «Об условиях применения давности и амнистии к длящимся и продолжаемым преступлениям»*, оно определяется как действие или бездействие, сопряженное с последующим длительным невыполнением обязанностей, возложенных на виновного законом под угрозой уголовного преследования. В связи с особой законодательной конструкцией рассматриваемого состава преступления актуальным представляется определение длящегося преступления, данное Н.С. Таганцевым. К числу длящихся преступлений им отнесены такие деяния, «которые раз совершившись, неоднократно и непрерывно повторяются виновным и образуют, благодаря этому, как бы преступ-
* Об условиях применения давности и амнистии к длящимся и продолжаемым преступлениям: постановление Пленума Верховного Суда СССР от 4 марта 1929 г.: ред. от 14 марта 1963 г. Доступ из справ.-правовой системы «Гарант».
ное состояние» [8, с. 258]. Занятие лицом высшего положения в преступной иерархии как раз и является разновидностью подобных видов преступных деяний.
Так как длящееся преступление является разновидностью сложного единичного преступления, то имеются особенности определения момента его окончания. Общепринято, что длящееся преступление начинается с момента совершения преступного деяния, а заканчивается по воле самого виновного лица либо в результате наступления таких юридических фактов, которые препятствуют дальнейшей реализации преступной деятельности (например, пресечение преступления правоохранительными органами).
Необходимо установление юридического и фактического окончания деяния. Юридически преступление считается оконченным, когда деяние лица содержит все признаки состава преступления. Исходя из этого состав занятия высшего положения в преступной иерархии юридически будет считаться оконченным с момента начала занятия данного положения, вне зависимости от длительности. Фактическое же окончание длящегося преступления может быть значительно растянуто во времени, абсолютно не совпадая с моментом юридического окончания деяния. В данном случае оно должно свидетельствовать о прекращении «преступного состояния лица».
Помимо этого, момент установления окончания длящегося преступления является важным для решения ряда практических вопросов, например таких, как сроки давности привлечения к уголовной ответственности, применение положений об обратной силе уголовного закона. В настоящее время в уголовном праве относительно длящихся преступлений доминирующей является позиция, в соответствии с которой сроки давности привлечения к уголовной ответственности, а также применение положений об обратной силе уголовного закона следует исчислять с момента фактического прекращения деяния.
В статье, устанавливающей ответственность за «занятие высшего положения в преступной иерархии», санкцией предусмотрено максимальное наказание в виде лишения свободы сроком до пятнадцати лет, что позволяет отнести дея-
ние к разряду особо тяжких преступлений. На основании положений ст. 78 УК РФ сроки давности исчисляются со дня совершения преступления и до момента вступления приговора суда в законную силу. Можно сделать вывод о том, что для истечения сроков давности рассматриваемого преступления необходимо, чтобы с момента фактического окончания деяния прошло пятнадцать лет.
Исходя из сложившейся ситуации, предполагаем, что применение положений об обратной силе уголовного закона будет распространяться на лиц, совершивших рассматриваемое длящееся преступление, которое было фактически окончено к моменту вступления в силу нового уголовного закона. Полагаем, что в данном случае необходимы разъяснения на уровне Пленума Верховного Суда Российской Федерации.
До внесения изменений в уголовное законодательство ответственность для лиц, занимающих высшее положение в преступной иерархии, наступала по ч. 4 ст. 210 УК РФ. Результаты анализа положений, содержащихся в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10 июня 2010 г. N 12 «О судебной практике рассмотрения уголовных дел об организации преступного сообщества (преступной организации) или участии в нем (ней)»* (далее - ППВС от 10 июня 2012 г. N 12), позволяют утверждать, что основанием привлечения к уголовной ответственности по ч. 4 ст. 210 УК РФ выступает не сам статус лица, занимающего высшее положение в преступной иерархии, а преступные действия конкретного лица. Таковыми признаются:
1) создание или руководство преступным сообществом (преступной организацией);
2) координация преступных действий;
3) создание устойчивых связей между различными самостоятельно действующими организованными группами;
4) раздел сфер преступного влияния и полученных преступным путем доходов;
* О судебной практике рассмотрения уголовных дел об организации преступного сообщества (преступной организации) или участии в нем (ней): постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10 июня 2012 г. N 12. Доступ из справ.-правовой системы «Гарант».
5) другие преступные действия, свидетельствующие об авторитете и лидерстве в преступном сообществе (преступной организации).
Помимо этого, о лидерстве такого лица в преступной иерархии может свидетельствовать и наличие связей с экстремистскими и (или) террористическими организациями или наличие коррупционных связей и т.п. В приговоре необходимо указать, на основании каких из названных признаков суд пришел к выводу о наличии в действиях лица состава преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 210 УК РФ.
В пояснительной записке к проекту Федерального закона «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (в части противодействия организованной преступности)»** содержатся положения о том, что наиболее опасные и тяжкие преступления совершаются организованными преступными сообществами. Лидеры преступных сообществ (преступных организаций) координируют преступные действия, создают устойчивые преступные связи между различными организованными группами, занимаются разделом сфер преступного влияния и преступных доходов, руководят преступными действиями и, следовательно, представляют наибольшую общественную опасность.
Содержание данного положения вызывает вопрос о том, насколько обоснованны представленные доводы относительно решения вопроса о привлечении лица к уголовной ответственности.
Согласно ст. 8 УК РФ основанием уголовной ответственности является совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления. Именно деяние должно обладать признаками общественной опасности, но никак не характеристика личности. В пояснительной записке содержится не указание на совершенные общественно опасные деяния, которые,
** Пояснительная записка к проекту федерального закона «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (в части противодействия организованной преступности)» // Автоматизированная система обеспечения законодательной деятельности. URL: http://sozd.parlament.gov.ru
без сомнения, содержат все признаки состава преступления, а вывод о том, что лидеры преступного сообщества представляют наибольшую общественную опасность. Представляется, что расширительное толкование данных положений недопустимо, однако определить занятие высшего положения в преступной иерархии возможно через совершение лицом определенных преступных деяний. При этом содержание статьи дает понимание о том, что наказуемо само по себе «занятие высшего положения в преступной иерархии», без указания на конкретные действия. Анализ содержащихся в пояснительной записке положений позволяет сделать вывод о том, что для установления уголовной ответственности необходимо, чтобы лицо:
1) координировало преступные действия;
2) создавало устойчивые преступные связи между различными организованными группами;
3) занималось разделом сфер преступного влияния и преступных доходов;
4) руководило преступными действиями.
На наш взгляд, с этой позиции указанная законодательная формулировка состава преступления требует разъяснений.
Представляется, что для установления уголовной ответственности по ст. 210.1 УК РФ достаточно выполнения хотя бы одного из указанных действий. Также следует предположить, что перечень данных действий не является исчерпывающим, а само понятие, содержащееся в ст. 210.1, можно отнести к категории оценочных.
Помимо этого, анализ упомянутых ранее статей неизбежно вызывает вопрос о квалификации действий лица, которое создало преступное сообщество, координировало преступные действия его участников и при этом занимало высшее положение в преступной иерархии.
Исходя из смысла уголовного закона, считаем, что в данном случае состав преступления, сформулированный в ч. 4 ст. 210 УК РФ, должен полностью поглотить состав преступления, предусмотренный ст. 210.1 УК РФ. Анализируя содержание указанных статей, полагаем, что в случае с ч. 4 ст. 210 УК РФ лицо совершает описанные уголовным законом преступные действия и при
этом занимает высшее положение в преступной иерархии, а в случае применения ст. 210.1 достаточно лишь занятия высшего положения в преступной иерархии. Применение правил совокупности преступлений в данном случае будет нарушать принцип справедливости в уголовном праве.
Предполагаем, что правоприменитель при квалификации деяния будет руководствоваться следующей логикой: в случае отсутствия признаков деяний, указанных в ч. 4 ст. 210 УК РФ, но при наличии у лица соответствующего статуса «лидера» преступной иерархии возможно его привлечение к ответственности по ст. 210.1 УК РФ. При этом сложно представить себе наличие подобного статуса у лица без совершения преступных действий. Однако в данном случае, конечно, решающим моментом будет являться доказывание.
На основании изложенного приходим к следующим выводам:
1. В настоящий момент в большей степени можно говорить об имеющемся анализе не преступной, а тюремной иерархии. Представляется, что отождествление этих понятий невозможно, так как преступная иерархия - более широкое явление.
2. Состав такого преступления, как занятие высшего положения в преступной иерархии, относится к длящимся преступлениям, что предопределяет особенности окончания деяния, применения положений об освобождении от уголовной ответственности в связи с истечением сроков давности преступления, а также применения положений об обратной силе уголовного закона.
3. Остается нерешенным вопрос об ответственности в случае, если лицо отбыло наказание за занятие высшего положения в преступной иерархии и при этом сохранило данный статус. Исходя из принципов уголовного права, привлечь лицо к уголовной ответственности за то, что статус не был этим лицом утрачен после отбытия им наказания, не представляется возможным.
4. Только деяние должно обладать признаками общественной опасности, а не характеристика личности. Понятие «высшее положение в преступной иерархии», содержащееся в ст. 210.1, можно отнести к категории оценочных.
5. Применение ч. 4 ст. 210 и ст. 210.1 по совокупности недопустимо, иначе это будет нарушать принцип справедливости в уголовном праве.
На наш взгляд, это не все проблемы, с которыми может столкнуться следственная и судебная практика. Есть опасение, что подобное широкое содержание данной нормы может привести к злоупотреблениям правоприменителей, следственным и судебным ошибкам, а также к отсутствию единообразного понимания истинного смысла статьи.
В связи с этим представляется, что необходимо внести разъяснения в части оценочных категорий «преступная иерархия», «занятие высшего положения» таким образом, чтобы избежать противоречий с действующим уголовным законом. Такие разъяснения целесообразно включить в действующее постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10 июня 2010 г. N 12 «О судебной практике рассмотрения уголовных дел об организации преступного сообщества (преступной организации) или участии в нем (ней)».
Список литературы
1. Агапов П.В. Организация преступного сообщества (преступной организации): уголовно-правовой анализ и проблемы квалификации: учеб. пособие. Саратов: Саратовский юрид. ин-т МВД России, 2005. 114 с.
2. Мондохонов А. Вопросы уголовной ответственности за организацию преступного сообщества (преступной организации) // Уголовное право. 2010. N 2. С. 51-56.
3. Катин В.И. Криминальная субкультура и ее культурологическое значение // Социально-гуманитарные знания. 2007. N 5. С. 279-286.
4. Корецкий Д.А., Тулегенов В.В. Криминальная субкультура и ее криминологическое значение. СПб.: Юрид. центр Пресс, 2006. 256 с.
5. Александров Ю.К. Очерки криминальной субкультуры. М., 2002. 152 с.
6. Гриб В.Г. Характеристика и особенности личности лидеров и участников преступных сообществ, действующих в экономике и других сферах // Правотворчество и правоприменительный процесс в современной России. Вып. 1. М.: МФПА; Маркет ДС, 2007. С. 154-169.
7. Белоцерковский С. Новый Федеральный закон об усилении борьбы с преступными сообществами: комментарий и проблемы применения // Уголовное право. 2010. N 2. С. 9-14.
8. Таганцев Н.С. Курс русского уголовного права: Часть общая. Кн. 1: Учение о преступлении. [Вып. 2]. СПб.: Типогр. М. Стасюлевича, 1878. 324 с.
References
1. Agapov P.V. Organization of a criminal community (criminal organization): criminal legal analysis and qualification problems. Saratov, Saratov Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia, 2005. 114 p. (In Russ.).
2. Mondokhonov A. Issues of criminal liability for the organization of a criminal community (criminal organization). Criminal Law, 2010. no. 2, pp. 51-56. (In Russ.).
3. Katin V.I. Criminal subculture and its cultural significance. Social and humanitarian knowledge, 2007, no. 5, pp. 279-286. (In Russ.).
4. Koretsky D.A., Tulegenov V.V. Criminal subculture and its criminological significance. St. Petersburg, Yuridicheskiy tsentr Press Publ., 2006. 256 p. (In Russ.).
5. Aleksandrov Yu.K. Essays on the criminal subculture. Moscow, 2002. 152 p. (In Russ.).
6. Grib V.G. Characteristics and personality traits of leaders and participants in criminal communities operating in the economy and other areas. Lawmaking and law enforcement in modern Russia. Issue 1. Moscow, MFPA; Market DS Publ., 2007. Pp. 154-169. (In Russ.).
7. Belotserkovsky S. New federal law on strengthening the fight against criminal communities: commentary and problems of application. Criminal Law, 2010, no. 2, pp. 9-14. (In Russ.).
8. Tagantsev N.S. Russian Criminal Law Course: Part General. Book 1: The Doctrine of Crime. Issue 2. St. Petersburg, Printing house of M. Stasyulevich, 1878. 324 p. (In Russ.).
