CC BY
182
УДК 343.911
Гришко Александр Яковлевич Grishko Alexander Ya.
доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры уголовного и уголовно-исполнительного права
Нижегородская академия МВД России (603950, Нижний Новгород, Анкудиновское шоссе, 3)
doctor of sciences (law), professor, professor of the department of criminal law and criminal law enforcement
Nizhny Novgorod academy of the Ministry of internal affairs of Russia (3 Ankudinovskoye shosse, Nizhny Novgorod, 603950)
E-mail: [email protected]
Особо квалифицирующий признак создания преступного сообщества
(преступной организации)
A particularly aggravating circumstance of the creation of a criminal community
(criminal organization)
Статья посвящена определению признаков лица, занимающего высшее положение в преступной иерархии (ч. 4 ст. 210 УК РФ). Приведя криминологическую характеристику организованной преступности, анализируя зарубежное законодательство (уголовное законодательство Грузии) и научные точки зрения, автор приходит к выводу, что такими лицами могут быть так называемые «воры в законе». Другие лица, также относящиеся к категории преступных авторитетов («положенцы», «смотрящие» и др.), в значительной степени отличаются от так называемых «воров в законе». Это отличие заключается, прежде всего, в их степени общественной опасности. Именно это обусловливает необходимость отнесения последних к «лицам, занимающим высшее положение в преступной иерархии». Ответственность же других категорий преступных авторитетов охватывается составом преступления, предусмотренного частью 1 статьи 210 УК РФ.
Ключевые слова: преступное сообщество, преступный авторитет, лидеры, преступная группировка, уголовный закон, статья, структура.
The article is devoted to determination of the signs of the person occupying the higher position in criminal hierarchy (part 4 of article 210 of the Criminal code). Citing criminological characteristics of organized crime, analyzing foreign law (criminal law of Georgia) and a scientific point of view, the author comes to the conclusion that such persons may be so-called «thieves in law». Other individuals who also belong to the category of criminal authorities («polozhenets», «looking», etc.), differ significantly from the so-called «thieves in law». This difference lies primarily in their degree of public danger. This is what determines the necessity of referring the latter to «the persons holding the higher position in criminal hierarchy». The responsibility of other categories of criminal authorities covered by the structure of the crime provided part 1 of article 210 of the Criminal code.
Keywords: criminal organization, criminal authority, leaders, criminal gang, criminal law article, structure.
В деле противодействия преступности одним из основных направлений является совершенствование законодательства и практики его применения за наиболее опасные деяния. Одним из таких деяний является организация преступного сообщества (преступной организации). Уголовное законодательство России впервые установило ответственность за создание структурированной организованной группы или объединения организованных групп, дей-
ствующих под единым руководством. О повышенной степени общественной опасности таких преступных формирований говорить не приходится. В ряде стран они известны как «красная бригада» (Италия), мафия (США) и другие. В отдельных государствах они до недавнего времени оказывали определенное влияние на государственную политику.
Определенную опасность в указанном плане такие преступные образования представляют
и в России, о чем свидетельствуют результаты противодействия им. Если количество зарегистрированных преступлений, предусмотренных статьей 210 УК РФ, и лиц, их совершивших, в 1999 году составило соответственно 162 и 190, то в 2015 — 284 и 901. Иными словами, за этот период количество данных преступлений увеличилось в 1,8 раза, количество лиц, их совершивших, — в 4,7 раз.
Анализ практики противодействия таким деяниям обусловил, в частности, необходимость установить его специальный субъект. Речь идет, прежде всего, о создателях и руководителях такого сообщества (преступной организации). Последние, зачастую не совершающие конкретных преступлений, фактически организуют не просто их совершение, а целую преступную деятельность, которая является целью преступного сообщества. Они отличаются особым статусом в преступном мире, в целом оказывают значительное влияние на активизацию криминальных деяний. Приведенное соответственно вызывает ответную реакцию государства, обусловливает принятие в том числе мер правового характера, имеющих целью усиление противодействия указанным преступлениям, совершаемым такими лицами.
Именно в этом отношении в ноябре 2009 года статья 210 УК РФ была усилена (дополнена) частью четвертой. Из создателей, руководителей и координаторов преступной деятельности (ч. 1 ст. 210 УК РФ) был выделен специальный субъект — лицо, занимающее высшее положение в преступной иерархии (ч. 4 ст. 210 УК РФ).
Введение данной новеллы вызвало неоднозначную реакцию в ученом мире и в правоприменительной практике. Определив данное лицо в качестве специального субъекта преступления, законодатель не установил признаков, его характеризующих. Это не может ни сказаться на судебной практике — автору неизвестен ни один случай вынесения судом приговора по части 4 статьи 210 УК РФ. Поэтому не удивительно, что указанная новелла не повлияла на сокращение преступлений, предусмотренных данной статьей. Отсутствие практики ее применения не способствует сокращению других преступных деяний, которые в значительной степени обусловливаются влиянием авторитетов преступного мира.
Речь идет прежде всего о преступлениях, предусмотренных статьей 321 УК РФ. Дезорганизация деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества, зачастую совершается под непосредственным влиянием лиц,
занимающих высшее положение в преступной иерархии. Как показали результаты авторского исследования, количество зарегистрированных преступлений, предусмотренных данной статьей, начиная с 2010 года по 2015 год имела отрицательную динамику. Если в 2010 году таких преступлений было совершено 182, то в 2016 году — 250; в 2011, 2012, 2013, 2014, 2015 годах соответственно 174, 166, 145, 218, 214.
По глубокому убеждению автора, отсутствие судебной практики не является поводом для отмены части 4 статьи 210 УК РФ. Криминальная ситуация в стране, рост организованной преступности, преступлений, предусмотренных указанной статьей, — вот что является превалирующим при решении вопроса «быть или не быть». Следует думать, как данную норму заставить работать, о механизме ее реализации.
Такой опыт работы имел место при реализации других норм данной статьи. В первый год реализации УК РФ, в 1997 году, в стране имел место единственный случай осуждения лиц по статье 210 УК РФ. Тогда тоже раздавались голоса о мертворожденности этой статьи. Однако принятие постановлений Пленума Верховного Суда РФ о судебной практике рассмотрения уголовных дел об организации преступного сообщества (преступной организации) или участия в нем (ней) в июле 2008 года и июне 2010 года, проведение ряда организационно-управленческих мероприятий по линии прокуратуры и других правоохранительных органов, разработка различного рода обзоров, методических рекомендаций позволили образовать механизм реализации статьи 210 УК РФ, что тут же сказалось на правоприменительной практике. Сегодня, как это отмечалось выше, количество регистрируемых преступлений, предусмотренных данной статьей, составляет более двухсот ежегодно.
При оценке практики применения нормы части 4 статьи 210 УК РФ количество возбужденных или рассмотренных судами дел по ней не является основной. Данная норма как никакая другая имеет важное общепревентивное значение. Лицо, принадлежащее к элите преступного мира, должно всегда помнить, что при квалификации организации преступного сообщества (преступной организации) его деяния могут быть оценены органами предварительного расследования и судом иначе: как деяния, представляющие повышенную общественную опасность. Соответственно, в отличие от других субъектов данной преступной деятельности, будет и иная ответственность за действия, предусмотренные
частью 1 статьи 210 УК РФ, — вплоть до пожизненного лишения свободы.
Изучение практики борьбы с организованной преступностью, криминологическое изучение личности активных участников и руководителей преступных сообществ (преступных организаций), анализ криминологической литературы позволяют сделать вывод, что к лицам, занимающим высшее положение в преступной иерархии, прежде всего следует отнести так называемых «воров в законе» и других активных членов «воровского сообщества».
«Воры в законе» отличаются особыми психологическими и юридическими свойствами. Они решительны по своим действиям, имеют сильные волевые качества. Это позволяет им подчинять своей воле других участников организованных преступных формирований, оказывать на них свое воздействие. В их личности сконцентрированы все отрицательные свойства субкультуры преступного мира, профессиональных преступников. Их отличает своеобразный «юридический статус», процедура коронования. По законам воровского мира наиболее значимые преступные деяния требуют одобрения «вора в законе» или их собрания — воровской сходки.
Другие категории лиц, занимающих высшее положение в преступной иерархии, — лица, относящиеся к таким стратификационным категориям, как «положенцы» и «смотрящие». В отличие от «воров в законе» они обладают гораздо меньшими компетенциями. Так, «положенцы» в присутствии «вора в законе» не могут принимать каких-либо решений, они принимают их лишь в отсутствие последнего, то есть «по доверенности».
Отличительной чертой компетенций «смотрящих» является то, что они имеют право принимать решения только по конкретному, определенному направлению или в той или иной сфере деятельности.
По экспертным оценкам, в России насчитывается более 1500 «воров в законе» и других лидеров преступного мира. Стоит заметить, что лишь небольшая часть из них отбывают наказание. По авторским данным, в местах лишения свободы находятся 89 «воров в законе», в том числе: в следственных изоляторах — 42, тюрьмах — 23, исправительных колониях — 24.
Приведенное позволяет сделать вывод о неоднородности преступных «авторитетов». Наивысшими компетенциями среди них обладают так называемые «воры в законе», в меньшей степени — «положенцы» и «смотрящие» и другие. Отсюда — повышенная степень обществен-
ной опасности первых и, следовательно, должна быть различной квалификация преступных деяний, совершаемых ими. Криминологические характеристики лиц, занимающих высшее положение в преступной иерархии, безусловно, должны быть переложены на язык уголовного права и соответственно закреплены в уголовном законе. Пример такого решения вопроса имеет место в Грузии.
В соответствии с принятым в республике Законом от 20 декабря 2005 года «Об организованной преступности и рэкете» Уголовный кодекс Грузии был дополнен статьей 223.1 «Членство в воровском сообществе, "вор в законе"». Закон определяет понятия «вор в законе» и «воровской мир». «Вор в законе» определяется как член «воровского мира», который по специальным правилам «воровского мира» в любой форме управляет им или/и организовывает «воровской мир» или определенную группу лиц. В свою очередь «воровской мир» определяется как любое сообщество лиц, которое действует по установленным, признанным ими правилам и целью которого является путем устрашения, угроз, круговой поруки, воровской разборки вовлечение в противозаконные действия других лиц, достижение выгоды для своих членов или иных лиц с помощью преступных действий или путем побуждения их к таковым. Членом «воровского мира» считается любое лицо, которое признает «воровской мир» и активно действует для достижения целей последнего.
Обращают на себя внимание жесткие санкции за принадлежность к той или иной преступной иерархии. Бытность «вором в законе» наказывается лишением свободы сроком от 7 до 10 лет со штрафом или без такового. За членство в «воровском мире» закон предусматривает наказание в виде лишения свободы сроком от 5 до 8 лет со штрафом или без такового. Эффект от указанного закона очевиден: по данным авторского исследования, в республике нет так называемых «воров в законе». В то же время среди «воров в законе» в России значительный удельный вес составляют выходцы из Грузии.
Представляется, что приведенный законодательный опыт мог бы быть использован в национальном уголовном законодательстве. Это можно было бы сделать путем дополнения статьи 210 УК РФ примечанием, в котором давалось бы определение понятия лица, занимающего высшее положение в преступной иерархии. Такая необходимость обусловливается отсутствием какого-либо нормативного определения различных видов таких лиц («вор в законе»,
«положенец», «смотрящий» и др.). В научной литературе также отсутствует единая точка зрения по их дифференциации. Так, Ю.М. Антонян указанных лиц вообще никак не дифференцирует, объединяя их единым термином «особо опасные лидеры» [1, с. 22—23].
А.Н. Олейник, описывая функции «смотрящих», полагает, что они весьма схожи с функциями, выполняемыми так называемыми «ворами в законе» [2, с. 107].
Н.П. Барабанов считает, что преступные группировки, их лидеры, так называемые «воры в законе» и «авторитеты», осуществляют различные виды противоправной деятельности [3, с. 87—89].
В постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 10 июня 2010 года № 12 «О судебной практике рассмотрения уголовных дел об организации преступного сообщества (преступной организации) или участии в нем (ней)» следовало бы раскрыть возможные формы выражения действий такого лица по созданию или по руководству преступным сообществом (преступной организацией) либо по координации преступных действий, созданию устойчивых связей между различными самостоятельно действующими организованными группами либо по разделу сфер преступного влияния и преступных доходов, а также других преступных действий, свидетельствующих о его авторитете и лидерстве в преступном сообществе (преступной организации). В данном постановлении приводится только две формы проявления лидерства: наличие связей с экстремистскими и (или) террористическими организациями или наличие коррупционных связей (п. 24).
Представляется, что в нем должна найти отражение дефиниция «воровская сходка» как форма собрания организаторов, руководителей (лидеров) или иных представителей организованных групп. Участие «авторитетов» (лидеров) преступного мира в таких сходках безусловно повышает их общественную опасность.
Одним из проблемных является вопрос об отнесении лидеров преступного мира к кате-
гории лиц, занимающих высшее положение в преступной иерархии. Представляется, что решение этого вопроса может быть урегулировано в уголовно-процессуальном порядке. Лидерство такого лица в преступной иерархии может быть определено на основе материалов оперативно-разыскной деятельности, оформленных в соответствии с уголовно-процессуальным законом.
При обсуждении проблемы нормативного правового закрепления приведенных понятий возникает вопрос о его целесообразности и тем самым признания данной стратификации лидеров преступного мира. Представляется, что такое сомнение необоснованно. Ведь законодатель признал наличие преступной иерархии, а она, естественно, должна иметь свою структуру. Поэтому законодательное или иное нормативное правовое закрепление и определение понятий, характеризующих лидеров преступного мира, только будет способствовать активизации правоприменительной и судебной практики в сферах противодействия организации преступных сообществ (преступных организаций).
Примечания
1. Антонян Ю.М. Особо опасные лидеры в ИТУ и воспитательное воздействие на них. М., 1989.
2. Олейник А.Н. Тюремная субкультура в России: от повседневной жизни до государственной власти. М., 2001.
3. Барабанов Н.П. Предупреждение и пресечения чрезвычайных ситуаций криминального характера в исправительных учреждениях: монография. Рязань, 1999.
Notes
1. Antonyan Yu.M. The most dangerous leaders in the IUT and educational impact on them. Moscow, 1989.
2. OlejnikA.N. Prison subculture in Russia: from everyday life to state power. Moscow, 2001.
3. Barabanov N.P. The prevention and suppression of emergency situations of a criminal nature in correctional institutions: monograph. Ryazan, 1999.
