CC BY
94
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
К ВОПРОСУ О СУБЪЕКТЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ, ПРЕДУСМОТРЕННОГО СТ. 210 УК РФ
Ж.В. ВИДЕНЬКИНА,
преподаватель кафедры уголовного права МосУ МВД России Научная специальность: 12.00.08 — уголовное право, криминология, уголовно-исполнительное право
E-mail: Djannet- [email protected]
Научный руководитель и рецензент: начальник кафедры уголовного права Московского университета
МВД России, доктор юридических наук, профессор Н.Г. Кадников
Аннотация. Определены субъекты преступления, предусмотренного ст. 210 УК. Законодателем впервые внесены в закон такие понятия, как лицо, использующее свое влияние на участников организованных групп, и лицо, занимающее высшее положение в преступной иерархии, однако не раскрыты признаки таких субъектов. Определены эти субъекты, чтобы в дальнейшем избежать затруднений, которые могут встречаться в правоприменительной практике. Поднимается дискуссионный вопрос о том, следует ли в качестве специального субъекта рассматривать исключительно «воров в законе», в то время как «положенцы», «смотрящие» и «криминальные авторитеты» являются специальными субъектами, предусмотренными ч. 1 ст. 210. Правовое государство не должно признавать «воровские градации» и тем более законодательно закреплять их.
Ключевые слова: специальный субъект, лицо, использующее свое влияние на участников организованных групп, «вор в законе», «положенец», «криминальный авторитет», «смотрящий», организатор, исполнитель, субъективное вменение.
TO THE QUESTION ON THE SUBJECT OF THE CRIME PROVIDED BY ITEM 210 UK
ZH. V. VIDENKINA,
the teacher of chair of criminal law of MosU of the Ministry of Internal Affairs of Russia
Annotation. This article is devoted to the problems of defining a subject of a crime according to the article 210 of the Criminal Code of the Russian Federation. For the first time a legislator put such definitions into the law such as «a person using his influence on the members (participants) of the organized groups», «a person having the highest position in a criminal hierarchy», but their definitions and the features a subject. In this article the author tries to define more exactly such subjects to avoid in future the difficulties (problems) that can be met in law enforcement practice. In this article a debating point is dealt with. If only «crime lords» should be dealt as a special subject and at the same time persons who take special (privileged) position, «supervisors» and «shots caller» are special subjects according to the article 210 of the Criminal Code of the Russian Federation? In the conclusion of the article it is said that a legal state should not take into account «criminal gradations» and to support them in a legal form.
Keywords: special subject, a person using his influence on the members (participants) of the organized groups, «crime lords», a person who take special (privileged) position, «shots caller», «supervisors», organizer, perpetrator, subjective opinion.
Федеральным законом от 3 ноября 2009 г. № 245-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и в статью 100 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» внесены существенные изменения в ст. 35 и 210 УК, которые направлены на усиление борьбы с организо-
ванной преступностью и ужесточение наказания для организаторов, руководителей и участников организованных преступных сообществ.
Впервые в ст. 210 УК в качестве специальных субъектов выделены следующие лица, использующее свое влияние на участников организованных групп, и лица,
занимающее высшее положение в преступной иерархии. Однако в законе не раскрыты признаки таких субъектов, что позволяет утверждать об оценочном характере этих понятий и о затруднениях, которые могут встречаться в правоприменительной практике. Отсутствует в этой части и судебное толкование. В науке уголовного права есть разные точки зрения на признаки вышеуказанных субъектов.
По мнению С. Белоцерковского, использование законодателем множественного числа при ссылке на организованные группы, на участников которых оказывается влияние, дает основание считать, что специальный субъект необходим именно для координации преступных действий, создания устойчивых связей между разными самостоятельно действующими организованными группами. Под его влиянием разрабатываются планы и создаются условия для совершения преступлений такими группами или раздела сфер преступного влияния и преступных доходов между ними1. Ответственность по ч. 1 ст. 210 УК наступает как для общего, так и для специального субъекта. Общий субъект несет ответственность в том случае, когда руководит одной структурной организацией.
А. Мондохонов отмечает возможность координации преступных действий, создания устойчивых связей между разными самостоятельно действующими организованными группами, разработки планов и создания условий для совершения преступлений такими группами, что автоматически предполагает наличие у субъекта определенного влияния на участников организованных групп2. Особое внимание он обращает на то, что если лицо не будет обладать таким влиянием, оно не сможет выполнить ни одного деяния, указанного в ч. 1 ст. 210 УК. Ссылка в законе на лицо, использующее свое влияние на участников организованных групп, является излишней. Субъект преступления по ч. 1 ст. 210 является общим.
Все вышеперечисленные в ст. 210 УК действия, а также создание устойчивых связей и координация преступных действий между разными самостоятельно действующими организованными группами, разработка планов и создание условий для совершения преступлений такими группами, а также раздел сфер преступного влияния и преступных доходов между ними могут быть совершены только специальным субъектом, в качестве которого и выступает «лицо, имеющее влияние на участников организованных групп».
Следует согласиться с мнением Л.Д. Гаухмана о том, что «субъектом охарактеризованных вновь включенных в ч. 1 ст. 210 УК РФ разновидностей организации преступного сообщества признается лицо, совершившее это деяние с использованием своего влияния на участников организованных групп»3. Чтобы это влияние было доступно для установления и доказывания при расследовании и рассмотрении в суде конкретных уголовных дел, оно должно быть воплощено в объективных обстоятельствах, т.е. в материалах дел должны быть зафиксированы определенные факты, выраженные в действиях и отношениях. В данном случае следует согласиться и с более ранней точкой зрения Л.Д. Гаухмана и С.В. Максимова о том, что единственным признаком, поддающимся установлению и доказыванию, во всех случаях является наличие организатора. «Именно организатор, включая руководителя, разрабатывает план преступных действий, распределяет роли между членами группы, направляет и корректирует их действия, поддерживает дисциплину»4.
Специальным субъектом необходимо признать и лицо, которое может совершить все общественно опасные деяния, перечисленные в ч. 1 и 2 ст. 210 УК, с использованием своего служебного положения (постановление Пленума Верховного Суда РФ от 10 июня 2010 г. № 12 «О судебной практике рассмотрения уголовных дел об организации преступного сообщества (преступной организации) или участии в нем (ней)»). К ним отнесены должностные лица, государственные служащие и служащие органов местного самоуправления, не относящиеся к числу должностных лиц, а также лица, постоянно, временно либо по специальному полномочию выполняющие организационно-распорядительные или административно-хозяйственные функции в коммерческой организации независимо от формы собственности или в коммерческой организации, не
1 Белоцерковский С. Новый федеральный закон об усилении борьбы с преступными сообществами: комментарий и проблемы применения // Уголовное право. 2010. № 2. С. 11, 12.
2 Мондохонов А. Специальный субъект организации преступного сообщества (преступной организации) или участия в нем (ней) // Уголовное право. 2010. № 5. С. 54.
3 Гаухман Л.Д. Квалификация преступлений: закон, теория, практика; 4-е изд., перераб. и доп. М., 2010. С. 552.
4 Уголовное право. Часть Общая. Часть Особенная 6 учебник / под ред. Л.Д. Гаухмана, Л.М. Колодкина, С.В. Максимова. М., 1999. С. 154.
являющейся государственным или муниципальным учреждением.
В. Быков считает, что наличие связи преступного сообщества с коррумпированными сотрудниками правоохранительных органов, а также должностными лицами органов власти и управления должно являться важным признаком преступного сообщества5. С его точки зрения, этот признак, должен быть закреплен законодателем непосредственно в ст. 210 УК.
С таким предложением нельзя согласиться, так как оно вызывает ряд вопросов. Что считать наличием связи членов преступного сообщества и должностных лиц органов власти и управления? Как следует квалифицировать действия этих лиц: только по ст. 210 УК или по совокупности со статьями о должностных преступлениях?
По мнению А. Мондохонова, в силу латентности и труднодоказуемости преступлений коррупционной направленности правоохранительные органы столкнутся с проблемой, когда, не имея возможности доказать существование коррупционных связей, при наличии других признаков преступного сообщества вынуждены будут «занижать» квалификацию и исключать ст. 210 УК из объема обвинения6.
Законодательное закрепление признака «коррумпированность сотрудников правоохранительных органов, а также должностных лиц органов власти и управления» может внести дополнительный элемент противоречивости в правоприменительную практику, так как этот признак не сможет выступать в качестве общего признака для всех преступных сообществ. Действия лиц, использующих свои должностные полномочия в рамках преступного сообщества, необходимо квалифицировать по совокупности со ст. 210 УК.
Особого внимания заслуживает ч. 4 ст. 210 УК, в которой указан новый квалифицирующий признак, характеризующий специального субъекта, а именно лицо, занимающее высшее положение в преступной иерархии. Пленум Верховного Суда РФ в постановлении «О судебной практике рассмотрения уголовных дел об организации преступного сообщества (преступной организации) или участии в нем (ней)» рекомендовал судам устанавливать занимаемое этим лицом положение в преступной иерархии. При рассмотрении каждого дела по ч. 4 ст. 210 суд должен индивидуально подходить к решению вопроса о том, в чем конкретно выразились действия такого лица по созданию или по
руководству преступным сообществом либо по координации преступных действий, созданию устойчивых связей между разными самостоятельно действующими организованными группами либо по разделу сфер преступного влияния и преступных доходов, а также изучать другие преступные действия, свидетельствующие о его авторитете и лидерстве в преступном сообществе (преступной организации). О лидерстве такого лица в преступной иерархии может свидетельствовать наличие связей с экстремистскими и (или) террористическими организациями или наличие коррумпированных связей. Пленум предлагает признавать в качестве основания привлечения к уголовной ответственности по ч. 4 ст. 210 не сам статус лица, занимающего высшее положение в преступной иерархии как таковой, а преступные действия конкретного лица, свидетельствующие о его авторитете и лидерстве.
В специальной литературе под преступной иерархией понимается система, определяющая структуру подчинения и взаимоотношений лиц, придерживающихся принятых в криминальной среде правил и тра-диций7. Существующий негласный табель о рангах закрепляет положение в иерархии того или иного члена криминального сообщества. Однако правовое государство не должно признавать «воровские градации» и тем более законодательно закреплять их.
В практической деятельности наибольшую общественную опасность представляют «воры в законе», контролирующие экономическую преступность и одновременно стремящиеся влиять на политические процессы. Кроме «воров в законе», опасны лидеры и «авторитеты» общеуголовной среды, которые составляют ее криминальную верхушку, и лидеры преступных сообществ (преступных организаций) экономической направленности8. Однако некоторые специалисты считают, что в качестве специального субъекта следует рассматривать исключительно «воров в законе», в то время как «положенцы», «смотрящие» и «криминальные авторитеты» являются специальными субъектами, предусмотренными ч. 1 ст. 2109.
5 Быков В. Организация преступного сообщества (преступной организации) // Законность. 2010. № 2. С. 20.
6 Мондохонов А. Признаки преступного сообщества (преступной организации) // Законность. 2010. № 9. С. 39.
7 Годунов И.В. Организованная преступность от расцвета до заката. М., 2008. С. 60.
8 Скобликов П.А. Актуальные проблемы борьбы с коррупцией и организованной преступностью в современной России. М., 2009. С. 84.
9 Белоцерковский С. Указ. соч. С. 13.
Однако о лидерстве лица в преступной иерархии можно утверждать тогда, когда доказана его непосредственная деятельность по созданию или руководству преступным сообществом либо по координации преступных действий, созданию устойчивых связей между разными самостоятельно действующими организованными группами, планированию преступной деятельности всего сообщества. И в этой роли может выступать не только коронованный «вор в законе», но и любое другое лицо, которое смогло организовать и осуществлять руководство деятельностью преступного сообщества (преступной организацией).
«Вор в законе» в специальной литературе — это «соблюдающий воровской образ жизни и воровской закон», авторитетный в своей среде, элитный профессиональный преступник, получивший это звание на воровской сходке в результате специальной процедуры «крещения» (или «коронации»), обязательным условием которой является наличие представления нескольких (двух и более) «воров в законе», уже признанных таковыми»10. Возникает вопрос: почему законодатель не криминализировал само понятие «вора в законе», тем самым определив его в качестве специального субъекта? По мнению А. Мондохонова «законодатель не захотел, во-первых, легализовать понятие «вора в законе», а во-вторых, сужать рамки специального субъекта только лицами одного «воровского» типа, оставив за пределами применения ч. 4 ст. 210 УК иных криминальных авторитетов»11.
Иерархия в структуре преступного сообщества (преступной организации) понимается как психологическая структура объединения, в соответствии с которой его члены осознают конкретное лицо как лидера своего преступного формирования. Как показывает практика, таким лидером обычно признается только организатор (руководитель) всего преступного сообщества, а не его структурных подразделений. Обязательно должно быть установлено, что его воле подчинены все участники конкретного преступного сообщества, т.е. оно фактически является лицом, определяющим основные направления преступной
деятельности, а во многих случаях и организующим конкретные преступления. Следует согласиться с мнением А. Рагулина и В. Фефелова относительно того, что наличие у лица статуса «вор в законе» само по себе не является безусловным основанием считать его лицом, занимающим высшее положение в преступной иерархии, поскольку наличие этого статуса еще не означает, что именно это лицо является лидером преступного сообщества12.
Термин «лицо, занимающее высшее положение в преступной иерархии» является скорее криминологическим, чем уголовно-правовым. Но так как эта категория введена в уголовный закон, необходимо устанавливать ее юридическое значение, т.е. содержание как составной части квалифицирующего признака преступления, предусмотренного ст. 210 УК. Пленум Верховного Суда РФ решил указать лишь то, что при решении вопроса о субъекте преступления, указанного в ч. 4 ст. 210, судам в конкретном случае надлежит устанавливать, занимает ли то или иное лицо высшее положение в преступной иерархии.
По мнению Л.Д. Гаухмана, признак в ч. 4 ст. 210 УК только назван, но не определен. Он сформулирован расплывчато, посредством использования в сочетании терминов, предназначенных для общих — неконкретных и неточных — рассуждений о преступности и преступлениях, поэтому заведомо неприменим в следственной и судебной практике как не поддающийся установлению и доказыванию13.
Новый квалифицирующий признак, включенный в ч. 4 ст. 210 УК, безусловно, породит новые сложности на практике, поскольку дефиниции «высшее положение» и «преступная иерархия» во многом имеют оценочный характер. Таких субъектов следует выделять в криминологии при классификации преступников и выработке мер предупреждения, а из диспозиции ст. 210 такого субъекта следует исключить.
10 Годунов И.В. Указ. соч. С. 68.
11 Мондохонов А. Специальный субъект организации преступного сообщества (преступной организации) или участия в нем (ней). С. 56.
12 Рагулин А., Фефелов В. О понятии лица, занимающего высшее положение в преступной иерархии // Уголовное право. 2010. № 5. С. 70.
13 ГаухманЛ.Д. Указ. соч. С. 554.
