CC BY
304
лишь религиозными и национальными традициями, нормы же права исходили от верховной власти, которая одна только и могла законодательствовать. Неограниченность верховной власти заключалась в том, что никакая другая власть не была равной ей и не могла ограничить ее свободу, т.е. она не имела никаких юридических и фактических препятствий. При этом считалось, что полнота власти самодержца не является для него источником вседозволенности, а помогает исполнить свой долг и стать образцом служения правде.
Среди современных неомонархистов, число которых с каждым годом только растет можно выделить исследователей, считающих, что самое главное состоит в определении прав конкретных лиц (потомков Романовых - «кирилловичей» или даже британского принца Майкла Кентского)1, от чего, по их мнению, и зависит образ и вектор развития монархии в постсоветской России.
Принципиальным образом от этой группы отличаются авторы, которые основной акцент делают на вопросах взаимосвязи реставрации монархии и национального возрождения, а также государственно-правовых аспектах перехода от президентской республики к монархии в отечественном конституционном пространстве. Этих исследователей, конечно, весьма мало.
Так, А. Казин считает, что «нужна переходная форма от псевдодемократии к действительной народной монархии. Такой формой на Руси XXI века могла бы стать авторитетная президентская власть, реализующая себя одновременно «сверху вниз» - от народного идеала и «снизу вверх - от повседневной социальной практики и местной инициативы»2. В этом же контексте рассуждали некторые современные юристы и философы в преддверии очередных (2008 г.) президентских выборов, считающие, что в Конституции РФ 1993 г., ряде конституционных законов России на самом деле заложена возможность «третьего срока» и все зависит от специфики толкования тех или иных статей (Л. Карапетян, Р. Аврамченко, С. Наумов и др.).
В. Ю. Мариненко
ВОПРОСЫ КВАЛИФИКАЦИИ НЕЦЕЛЕВОГО ИСПОЛЬЗОВАНИЯ БЮДЖЕТНЫХ СРЕДСТВ В СУДЕБНОЙ И СЛЕДСТВЕННОЙ ПРАКТИКЕ
В связи с введением 8 декабря 2003 года норм, предусматривающих уголовную ответственность за нецелевое расходование бюджетных средств и средств государственных внебюджетных фондов возникли проблемы, касающиеся их правоприменения.
Разумеется, проблема разграничения нецелевого расходования бюджетных средств и хищения бюджетных средств в форме мошенничества, присвоения или растраты возникает не во всех случаях, а только тогда, когда субъектом хищения является должностное лицо, обладающее полномочиями по расходованию бюджетных ассигнований. Иными словами, для состава преступления, предусмотренного ст. 285.1 УК РФ, смежными являются особо квалифицированные составы мошенничества, присвоения или растраты, выделенные по признаку совершения этого преступления лицом с использованием своего служебного положения (ч. 3 ст. 159, ч. 3 ст. 160 УК РФ). Пленум Верховного Суда РФ в пункте 1 Постановления от 25.04.95 № 5 "О некоторых вопросах применения судами законодательства об ответственности за преступления против собственности"3 разъяснил, что "предметом хищения и иных преступлений, ответственность за совершение которых предусмотрена нормами гл. 5 УК РСФСР, является чужое, то есть не находящееся в собственности или законном владении виновного, имущество".
Один из обязательных признаков хищения - безвозмездность. Именно безвозмездность изъятия чужого имущества влечет за собой причинение ущерба собственнику или иному владельцу имущества. Не является хищением такое изъятие чужого имущества, которое не связано с причи-
1 Подробно см.: Ларионов В. Православная монархия. Национальная монархия в России. Утопия или политическая реальность. М., 2007.
2 Казин А. Демократия в России // Литературная газета. 2007. № 42. С. 2.
3 Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 1995. № 7.
нением ущерба собственнику или иному владельцу этого имущества, если лицо, совершившее изъятие, взамен полностью его оплачивает либо предоставляет иную равноценную компенсацию. В свою очередь, состав преступления, характеризующий нецелевое расходование бюджетных денежных средств, предполагает возвращение бюджетных денежных средств на бюджетный счет. Состав статьи 285.1 УК РФ является оконченным с момента нецелевого использования бюджетных денежных средств, то есть осуществления списания с соответствующего целевого бюджетного счета.
При хищении имущество обращается виновным в свою пользу или в пользу других лиц. Похитивший имущество, хотя и не становится юридически его собственником, фактически владеет, пользуется и распоряжается им, как своим собственным. В связи с этим от хищения следует отличать временное корыстное использование бюджетных денежных средств, при котором виновный владеет и пользуется чужой собственностью, но не распоряжается ею. Такие действия при наличии определенных признаков могут квалифицироваться по ст. ст. 165, 166 УК РФ1.
Анализ уголовно-правовой литературы и правоприменительной практики приводит к выводу о том, что совершенное должностным лицом хищение бюджетных средств путем мошенничества, как правило, заключается в списании бюджетных ассигнований с бюджетного (лицевого) счета соответствующего учреждения в пользу состоящих с ним в сговоре или подконтрольных ему физических или юридических лиц за поставленные ими товары, выполненные работы или оказанные услуги, которые фактически: а) не поставлялись, не выполнялись, не оказывались; б) были поставлены, выполнены или оказаны в меньшем объеме, чем указано в документах, послуживших основанием для расходования бюджетных средств; в) были поставлены, выполнены или оказаны с завышением их реальной стоимости.
Совершаемое при этом списание бюджетных средств с бюджетного (лицевого) счета соответствующего учреждения в пользу физических или юридических лиц, фактически являющееся этапом их хищения, формально представляет собой ни что иное, как расходование бюджетных средств. Более того, в указанных случаях бюджетные средства нередко расходуются с нарушением условий их предоставления, что дополнительно усложняет проблему разграничения преступлений, предусмотренных ст. 2851 УК РФ и ч. 3 ст. 159 УК РФ. Представляется, что в такой ситуации выбор уголовно-правовой нормы, по которой необходимо квалифицировать содеянное, зависит от двух обстоятельств.
Прежде всего, на квалификацию содеянного влияет наличие или отсутствие корыстной цели, под которой принято понимать стремление безвозмездно и безвозвратно обратить чужое имущество в свою пользу или в пользу третьего лица, извлечь из него имущественную выгоду и тем самым причинить ущерб собственнику или иному владельцу этого имущества. В силу прямого указания уголовного закона (примечание 1 к ст. 158 УК РФ), корыстная цель является конструктивным признаком состава хищения (в том числе и совершенного в форме мошенничества), а в диспозиции ч. 1 ст. 285.1 УК РФ упоминание о цели преступления отсутствует.
Кроме того, необходимо учитывать тот факт, что при совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 159 УК РФ, расходование бюджетных средств представляет собой лишь один из этапов мошенничества - завладение бюджетными ассигнованиями, которые еще необходимо обратить в пользу самого должностного лица или третьих лиц, состоящих, как правило, с ним в сговоре или подконтрольных ему.
Разграничение нецелевого расходования бюджетных средств от их хищения в форме присвоения или растраты (ст. 160 УК РФ) также надо осуществлять с учетом наличия или отсутствия корыстной цели.
Нецелевое расходование бюджетных средств как преступление, предусмотренное ст. 2851 УК РФ, необходимо отличать от нецелевого использования государственного целевого кредита, уголовная ответственность за совершение которого установлена в ч. 2 ст. 176 УК РФ.
1 Титов А. С. Вопросы квалификации бюджетных преступлений // Банковское право. 2004. № 4. С. 23.
40
Согласно ч. 2 ст. 176 УК РФ уголовно-наказуемым является незаконное получение государственного целевого кредита, а равно его использование не по прямому назначению, если эти деяния причинили крупный ущерб гражданам, организациям или государству. При этом крупным ущербом признается ущерб, сумма которого превышает двести пятьдесят тысяч рублей (примечание к ст. 169 УК РФ).
Нетрудно заметить, что нецелевое расходование бюджетных средств и нецелевое использование государственного целевого кредита имеют ряд сходных признаков.
Во-первых, предметом каждого из этих преступлений являются бюджетные средства с тем лишь различием, что в ст. 2851 УК РФ не оговаривается форма их предоставления, а в ч. 2 ст. 176 УК РФ речь идет о бюджетных средствах, предоставленных в форме государственного целевого кредита. Во-вторых, имеется существенное сходство в описании общественно опасных деяний, которыми совершаются сравниваемые преступления, - согласно ст. 2851 УК РФ это деяние выражается в нецелевом расходовании бюджетных средств, а в ч. 2 ст. 176 УК РФ таковым деянием является нецелевое использование предмета преступления. Собственно говоря, именно наличие указанных сходных признаков и предопределяет постановку вопроса о критериях отграничения нецелевого расходования бюджетных средств от нецелевого использования государственного целевого кредита.
От нецелевого расходования бюджетных средств следует отличать использование государственного целевого кредита не по прямому предназначению, ответственность за которое предусмотрено в ч. 2 ст. 176 УК РФ. В отличие от преступления, предусмотренного ст. 285.1 УК РФ, при квалификации общественно опасных деяний, предусмотренных ч. 2 ст. 176 УК РФ, следует иметь в виду, что целевой характер предоставляемых из федерального бюджета средств при кредитовании и передаче средств в управление формулируется в договорах, заключаемых между сторонами. Под использованием не по целевому назначению (нецелевым использованием) средств, выделенных из федерального бюджета, следует понимать такое их использование, которое не приводит к результатам, предусмотренным при их предоставлении, или приводит к этим результатам, но сопровождается неправомерными действиями или событиями, неправомерность которых закрепляется в правовых актах, в заключаемых договорах или в решениях полномочных органов, определяющих целевой характер выделяемых из федерального бюджета средств. Если при выделении средств из федерального бюджета формулируются две (промежуточная и конечная) или несколько целей, для признания использования средств целевым необходимо достижение каждой из них. Если одна или несколько из поставленных целей не достигнуты, то использование средств, выделенных из федерального бюджета, следует признать нецелевым, а преступление оконченным.
Наконец, имеются различия в понимании нецелевого характера расходования (ст. 2851 УК РФ) и использования (ч. 2 ст. 176 УК РФ) предмета преступления. Кроме того, в содержание общественно опасного деяния в объективной стороне состава преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 176 УК РФ, входит период нецелевого использования средств бюджетного кредита, которым признается срок с даты отвлечения средств на цели, не предусмотренные по условиям предоставления бюджетного кредита, до момента их возврата в федеральный бюджет или направления для использования по целевому назначению.
Иначе говоря, в отличие от нецелевого расходования бюджетных средств, объективная сторона состава преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 176 УК РФ, может выражаться в использовании не по прямому назначению государственного целевого кредита (например, выделенный Центральным банком РФ денежный кредит для ликвидации последствий наводнения используется для приобретения автомобилей). Так, заемщик при получении бюджетной ссуды обязан использовать средства только по целевому назначению в соответствии с заключенным договором и не может зачислять их на депозитные счета в качестве кредитных ресурсов, использовать для покупки свободно конвертируемой валюты (за исключением случаев приобретения в установленном порядке необходимых импортных материалов и оборудования по согласованию с Министерством финансов РФ), отвлекать на другие финансовые операции.
Отдельного рассмотрения заслуживает вопрос о разграничении нецелевого расходования бюджетных средств с преступлением, предусмотренным ст. 2852 УК РФ, - нецелевым расходованием средств государственных внебюджетных фондов.
Согласно ч. 1 ст. 2852 УК РФ уголовно-наказуемым является расходование средств государственных внебюджетных фондов должностным лицом на цели, не соответствующие условиям, определенным законодательством Российской Федерации, регулирующим их деятельность, и бюджетам указанных фондов, совершенное в крупном размере. Квалифицирующими признаками нецелевого расходования средств государственных внебюджетных фондов признаются совершение этого преступления группой лиц по предварительному сговору (п. «а» ч. 2 ст. 2852 УК РФ) и в особо крупном размере (п. «б» ч. 2 ст. 2852 УК РФ). Крупным размером является сумма средств государственных внебюджетных фондов, превышающая один миллион пятьсот тысяч рублей, а особо крупным - семь миллионов пятьсот тысяч рублей (примечание к ст. 2851 УК РФ).
Таким образом, в основу разграничения нецелевого расходования бюджетных средств и нецелевого расходования средств государственных внебюджетных фондов должен быть положен предмет этих преступлений. В отличие от преступления, предусмотренного ст. 2851 УК РФ, предметом преступления, определенного в ст. 2852 УК РФ, являются не бюджетные средства, а средства государственных внебюджетных фондов.
Намного сложнее отграничить нецелевое расходование бюджетных средств от злоупотребления должностными полномочиями (ст. 285 УК РФ), которое выражается в использовании должностным лицом своих служебных полномочий вопреки интересам службы, если это деяние совершено из корыстной или иной личной заинтересованности и повлекло существенное нарушение прав и законных интересов граждан или организаций либо охраняемых законом интересов общества или государства.
Возникающие в теории уголовного права и судебно-следственной практике проблемы разграничения преступлений, предусмотренных ст.ст. 285 и 2851 УК РФ, связаны, главным образом, с неоднозначным решением вопроса о соотношении соответствующих уголовно-правовых норм. Так, например, существует мнение, что нормы об ответственности за преступления, предусмотренные ст.ст. 285 и 2851 УК РФ, находятся в состоянии конкуренции, причем общей является норма об ответственности за злоупотребление должностными полномочиями, а специальной - об ответственности за нецелевое расходование бюджетных средств1 . Однако, на наш взгляд, категоричный вывод о конкуренции норм об ответственности за преступления, предусмотренные ст.ст. 285 и 2851 УК РФ, не в полной мере соответствует действительности. И далеко не во всех случаях деяние, содержащее признаки состава нецелевого расходования бюджетных средств, может быть квалифицировано как злоупотребление должностными полномочиями. Это связано с двумя обстоятельствами. Во-первых, состав преступления, предусмотренного ст. 2851 УК РФ, является формальным, а для квалификации содеянного по ст. 285 УК РФ необходимо устанавливать факт наступления общественно опасных последствий, так как злоупотребление должностными полномочиями имеет материальную конструкцию. Во-вторых, для вменения состава нецелевого расходования бюджетных средств мотивы содеянного не имеют значения, а обязательным признаком состава злоупотребления должностными полномочиями является корыстная или иная личная заинтересованность.
С другой стороны, было бы неверным утверждать, что конкуренция между рассматриваемыми уголовно-правовыми нормами невозможна. Однако она возникает только при условии, что нецелевое расходование бюджетных средств повлекло существенное нарушение прав и законных интересов граждан или организаций либо охраняемых законом интересов общества или государства и совершено из корыстной или иной личной заинтересованности.
Например, должностное лицо бюджетного учреждения, действуя из личной заинтересованности, израсходовало бюджетные средства в сумме свыше 1,5 миллионов рублей на приобретение служебного автомобиля, что не было предусмотрено сметой расходов. Это повлекло существенное нарушение прав и законных интересов граждан, организаций, охраняемых законом интересов общества и государства, так как нецелевое расходование бюджетных ассигнований не позволило в полном объеме профинансировать обеспечение функций государства или местного самоуправле-
1 Аснис А.Я. Уголовная ответственность за служебные преступления в России: проблемы законодательного закрепления и
правоприменения: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М, 2005. С. 49.
ния. Представляется, что в подобных случаях содеянное следует квалифицировать по ст. 285 УК РФ, так как только норма об ответственности за злоупотребление должностными полномочиями позволяет дать уголовно-правовую оценку мотиву личной заинтересованности, которым руководствовался субъект, и наступившим общественно опасным последствиям. К тому же санкция ч. 1 ст. 285 УК РФ намного строже санкции ч. 1 ст. 2851 УК РФ, а соответственно квалификация содеянного по ч. 1 ст. 2851 УК РФ означала бы ничем не обоснованное смягчение ответственности.
В отличие от злоупотребления должностными полномочиями состав преступления, указанного в ст. 285 УК РФ, сконструирован по типу формальных (преступление окончено с момента нецелевого использования таких средств в крупном размере - свыше одного миллиона пятисот тысяч рублей). Таким образом, законодатель иначе решил вопрос об уголовной ответственности в рассматриваемом составе по сравнению с общей нормой. Кроме того, он понизил срок самого сурового вида наказания - лишения свободы - до двух лет, повысив вместе с тем размер штрафа по сравнению со злоупотреблением должностными полномочиями.
Однако совершение преступления, предусмотренного ст. 285.1 УК РФ лицом, занимающим государственную должность РФ или ее субъекта, а равно главой' органа местного самоуправления, не является квалифицирующим признаком, хотя в общей норме такой признак есть (ч. 2 ст. 285). Итак, каким образом следует квалифицировать нецелевое расходование бюджетных средств, совершенное указанными субъектами?
Сложно согласиться с авторами, считающими, что, квалифицировать нецелевое расходование бюджетных средств, совершенное лицом, занимающим государственную должность РФ или ее субъекта, а равно главой органа местного самоуправления, с одной стороны, следует по специальной норме, т.е. изложенной в ч. 1 ст. 285' УК РФ (самое строгое наказание - лишение свободы на срок до 2 лет). С другой стороны, утверждают они, подобная квалификация не отражает полной юридической оценки содеянного. Если данное деяние квалифицировать по ч. 2 ст. 285, то наказание в виде лишения свободы повышается до 7 лет. Данные авторы считают, что законодатель сам себе противоречит. Например, в ст. 287, также содержащей специальную норму - отказ в предоставлении информации Федеральному Собранию РФ или Счетной палате РФ, в ч. 2 данный признак введен в число квалифицирующих. По их мнению, в части 3 ст. 285.1 УК РФ необходимо предусмотреть рассматриваемый квалифицирующий признак1.
На самом деле нецелевое расходование бюджетных средств, совершенное специальным субъектом - должностным лицом любого уровня - следует квалифицировать по ст. 285.1 УК РФ и это в полной мере отвечает правилам квалификации, а также общественной опасности данного преступления.
Следует также отметить отличие нецелевого расходования бюджетных средств от нецелевого расходования средств государственных внебюджетных фондов (ст. 2852 УК РФ). Составы преступлений, предусмотренных этими нормами, отличаются только предметом. В одном случае таковым выступают бюджетные средства, в другом - средства государственных внебюджетных фондов. В остальном составы этих преступлений идентичны, включая содержание санкций.
При этом, следует иметь в виду, что государственные внебюджетные фонды создаются государством для решения социальных задач, вытекающих из гарантированных Конституцией прав граждан на: социальное обеспечение по возрасту; социальное обеспечение по болезни, инвалидности, в случае потери кормильца, рождения и воспитания детей и в других случаях, предусмотренных законодательством РФ о социальном обеспечении; социальное обеспечение в случае безработицы; охрану здоровья и получение бесплатной медицинской помощи. Соответственно образованы Пенсионный фонд РФ, Фонд страхования РФ, Федеральный фонд обязательного медицинского страхования, Государственный фонд занятости РФ. Объективная сторона преступления, предусмотренного ст. 285 УК РФ соответственно состоит в принятии решений уполномоченным должностным лицом расходовать средства фонда на цели, не соответствующие условиям, определенным нормативными актами, регулирующими его деятельность, или бюджетом фонда, и в их ре-
1 ШнитепковА. Ответственность за нецелевое использование бюджетных средств // Законность. 2004. N° 7. С. 26.
альном расходовании (приобретение оборудования, выдача средств физическим лицам и т.п.). Например, средства Пенсионного фонда, предназначенные для выплаты пенсионерам, расходуются сверх утвержденных бюджетом фонда сумм на собственную деятельность фонда путем приобретения автотранспортных средств, мебели, оргтехники и т.д.
Тем не менее, главное отличие между данными составами преступлений - в субъекте, которым в составе ст. 285 УК РФ являются должностные лица фонда и его региональных отделений, уполномоченные принимать решения о расходовании средств фонда (руководители, их заместители, начальники финансовых служб, включая главных бухгалтеров).
Г. Г. Небратенко
ЭПИСТЕМОЛОГИЯ ДОКТРИНЫ ПРАВОВОЙ СИСТЕМЫ ОБЩЕСТВА
Систематизация научных исследований представляет собой одну из ключевых тенденций науки, т.к. человечество накопило огромный массив знаний, наиболее эффективное использованием которых связанно с осуществлением таксономической деятельности. «Очевидно, что материальный и идеальный мир отнюдь не состоит из отдельных, друг от друга изолированных предметов, явлений и процессов, а представляет собой органически взаимосвязанные и взаимопроникающие объекты и, естественно, требует системного к ним подхода и познания. В не меньшей степени эта систематическая связь присуща и общественным явлениям, что и побуждает науку выявлять социальные образования системного типа, изучать различные уровни системности этих образований, их связи, отношения и взаимодействия как в целом, так и в частностях»1. Концептуальная роль систематизации деконструируется не только банальной архивацией (каталогизации) знаний, а инкорпорацией доктринальных новаций в уже существующую таксономическую среду с существующими интеракциями координат и алгоритмами вариаций последовательности развития событий, предопределенные изменениями исходных параметров. Также представляется обоснованным экстраполяция выводов, относящихся к макросистеме, для гносеологии различных микросистем.
Поэтому исследование обычно -правовой системы невозможно без эпистемологии концепции правовой системы общества, рассматриваемого в общей теории права. На его основе и с учетом ранее полученных в настоящем труде результатов будет детерминирована онтологическая природа обычно-правовой системы. В настоящее время юридическая таксономия позиционируется как формально-логическая экспликата права и в юридической науке рассматривается преимущественно в рамках этатической концепции. В связи с этим профессор С.С. Алексеев выдвинул идею о функционировании юридической системы, т.к. последняя в позитивном праве рассматривается в единстве, комплексе с юридически значимыми реалиями - судебной практикой, правовой идеологией, отражая, тем не менее, важнейшие ценности человеческой цивилизации и культуры как общегосударственной категории, экономического, политического и духовного развития. В данном контексте отмечается, что основное значение в мире правовых явлений принадлежит национальным юридическим система, т.е. системам обществ с более или менее развитой государственной организацией, в которых складываются нации в современном их значении и соответственно утверждается свое национальное право2. Высказываются мнения, что именно государство обладает правомочиями устанавливать юридически обязательные правила поведения, а также определять перечень и компетенцию других субъектов, выполняющих вспомогательные функции3. Однако, подобные высказывания не учитывают историко-правовые и социально-юридические реалии диалектики протогосударственных правовых систем, которые опосредованно связаны с
1 Керимов Д.А. Методология права, 2001. С. 240-241.
2 См.: Алексеев С.С. Восхождение к праву. Поиски и решения. М., 2001. С. 168.
3 См.: Рудаков А.А. К вопросу о понятии правовой системы // Сравнительное правоведение: Наука, методология, учебная дисциплина. Красноярск, 2008. Ч. 1. С. 34.
