CC BY
17
ВОЛОСТНЫЕ СУДЫ В БАШКИРИИ В XIX в.
I «чгч '^Г* 1
йШ
ГИБАДАТОВ Урал Ишдавлетович,
кандидат юридических наук, доцент Башкирского государственного университета
В Российском государстве волостные суды, образцом которых послужили сельские и волостные расправы для государственных крестьян и других сословий, были введены в качестве временного учреждения при изменении их правового статуса.
В результате проведения в Башкирском крае крестьянской реформы (1861), принятия «Положения о башкирах» (1863) и Судебных уставов 20 ноября 1864 г. на территории края были сформированы две действующие правовые системы: государственная и общинная юстиция. Правовая обособленность местного населения и крестьян не была ликвидирована, напротив, обычай был официально признан источником права, а Свод законов - не соответствующим условиям крестьянской жизни. Вследствие этого множество правовых механизмов, нашедших свое выражение в гражданском законодательстве, не работало применительно к местным правоотношениям, что неизбежно приводило к конфликту обычного и писаного права.
Согласно Положению от 19 февраля 1861 г. в Оренбургской губернии были созданы крестьянские сословные учреждения для русских крестьян, вышедших из крепостной зависимо-
сти. Эти учреждения были образованы по образцу судов, созданных для государственных и удельных крестьян, к которым относились: сельские и волостные сходы, возглавляемые волостными старшинами и сельскими старостами; волостные правления; волостные суды.
Эти органы представляли собой дополнительную бесплатную административно-полицейскую инстанцию, призванную содействовать правительству при сборе налогов, осуществлении повинностей. Кроме того, волостные суды принимали непосредственное участие при комплектовании армии. Но основная их задача заключалась в решении поземельных споров как между крестьянами, так и между крестьянами и помещиками [1. С. 227].
Для башкирского населения Оренбургской губернии согласно «Положению о башкирах» вводились новые судебные органы - волостные суды. Тем не менее разницы в компетенции волостных судов русских крестьян и башкир практически не было, поскольку «Положение о башкирах» фактически уравняло башкир с другими народами России.
Волостные суды забирали огромную часть подсудности, оставляя тем самым приобретших личную свободу крестьян в зависимости от общинных устоев, поскольку в начале своей деятельности они руководствовались нормами обычного права, которое формировало народное правосознание.
Исследователь волостных судов XIX в. профессор П.А. Гильдебрандт писал, что 95% всех крестьян России разбирают свои споры в волостных судах, и к ним надо добавить существование отдельной от общих судов кресть-янско-судебной системы [2. С. 3-14]. Разделяя это мнение, можно утверждать, что существовала на территории России, в том числе и в Башкирии, целая система крестьянских судов.
Особенность волостных судов в Башкирии связана с Положением от 14 мая 1863 г., со-
гласно которому организуются волостные суды для разрешения споров башкир, мишарей, теп-тярей и бобылей (ст. 1.). Кроме того, существовали волостные суды для крестьян, освобожденных от крепостной зависимости в 1861 г. Таким образом, волостные суды в Оренбургской губернии организовывались двумя нормативными правовыми актами-от 1861 и 1863 гг.-дпя разных категорий населения. По организационным принципам волостные суды 1861 и 1863 гг. во многом были схожи, разница состояла лишь в составе судей. В п. 93 Манифеста от 19 февраля 1861 г. отмечается, что волостной суд избирается в количестве от 4 до 12 очередных судей [3], а в Положении от 14 мая 1863 г. - от 4 до 15 [4. С. 753-776].
Деятельности волостных судов губернские власти придавали большое значение. Осознавая важную роль местных крестьянских обычаев среди бывших крепостных крестьян, губернатор стремился, чтобы вновь вводимые местные суды, опирающиеся на местные обычаи, сдерживали преступления среди крестьянского населения [5]. Для изучения обычаев организовывались специальные экспедиции [6], состоящие из ученых-юристов [7. С. 40]. В целях упорядочения производства в волостных судах издаются пособия для волостных судей [8]. Все эти меры принимаются для упорядочения деятельности волостных судов, созданных Манифестом от 19 февраля 1861 г.
Губернские власти довольно долго считались с местными судами, производящими судопроизводство на основе местных народных обычаев. Созданные Положением от 14 мая 1863 г. суды во многих местах заменили местные народные суды в связи с разрешением волостным судам использовать правовые обычаи. По этой причине изначально волостные суды пользовались большим уважением среди «инородцев» [9], что способствовало развитию и среди коренных народов уважения к закону. Поэтому роль волостных судов, образующих систему крестьянских судов, важна для Судебных Уставов от 20 ноября 1864 г., т.к. они подготовили социально-правовую основу среди крестьян (насчитывавших 30 млн человек) и иных народов (20 млн человек) России. Что касается места волостных судов среди судов общей юрисдикции, на наш взгляд, можно отнести их к судам первой инстанции. Решения волостных судов были окончатель-
ными, но при этом за сторонами сохранялось право рассмотрения дела другим судом заново (например, уездным судом).
Некоторыми судебно-полицейскими полномочиями обладали и сельские старосты и волостные (юртовые) старшины. Решения последних могли быть обжалованы в двухнедельный срок в волостных судах. На практике они рассматривались мировыми посредниками, уездным мировым съездом или губернским присутствием по крестьянским делам не на основе обычаев, а по закону. Налицо две противоположности одной системы: если судились в волостном суде, то решение выносилось на основе обычаев [10], решение волостного суда стороны могли обжаловать у мировых посредников, которые разбирали дело по существу на основе законов, причем первое решение во многом могло противоречить второму. Из-за отсутствия единообразной для всех судов нормативной базы ежегодно возникали казусы. Несмотря на это, система крестьянских судов без изменений просуществовала до 1889 г.
За 5,6 месяца 1863 г. для башкир, мишарей и припущенников внутренних кантонов и гражданского населения пограничных башкирских кантонов были созданы волостные суды по Положению от 14 мая 1863 г. На этой же территории в 1861 г. были созданы волостные суды для освобожденных от крепостной зависимости крестьян [11. С. 152].
«Положение о башкирах» от 14 мая 1863 г. предоставило сельским сходам, старостам села и старшинам волостей, наряду с другими полномочиями, право:
- вынесения приговора общества об удалении из сельского общества «вредных и порочных» башкир, а также временного устранения того или иного башкира от участия в выборах, но не более чем на три года;
- производства раздела имущества между членами семьи (этот вопрос ранее полностью разрешался только шариатскими судами);
- на передел земель и выдел участка в частную собственность башкирских семей (ранее решался только через губернские и земские по крестьянским делам присутствия) и другие вопросы [12].
Дела об удалении башкир из общества за их «вредное и порочное поведение», а также вопрос о приеме их обратно (после отбытия ими срока наказания и «исправления») сель-
ское общество имело право решать только квалифицированным большинством голосов (двух третей жителей села). Приговор общества об удалении башкира из села и ссылке его в Сибирь или на военную службу в отдаленные гарнизоны окончательно утверждался генерал-губернатором От него же исходило предложение о принятии того или иного «исправившегося» башкира обратно в сельское общество. Так, по распоряжению генерал-губернатора А.П. Безака были специально направлены служащие для осуществления контроля над исполнением решений волостных судов. В результате этого из губернии ежегодно высылалось по 450 человек [13].
В 1864 г., сельские и волостные учреждения башкир были поставлены под всеобъемлющий надзор губернских и уездных властей. Было установлено: «Для разбора недоразумений, споров и жалоб, возникающих у башкир между собою и с посторонними лицами, они подчиняются: мировым посредникам, уездным мировым съездам, губернскому по крестьянским делам присутствию, с оставлением некоторых дел в зависимости Оренбургского генерал-губернатора, как указано это в Положении» [14]. Сельские сходы башкир в пределах установленной компетенции разрешали дела по нормам обычного права, а сами башкиры, как и раньше, могли «искать и судиться по своим обычаям» [15].
Кроме сельских сходов, некоторые судеб-но-полицейские полномочия были предоставлены сельскому старосте и волостному (юр-товому) старшине. Объем судебных прав последних был одинаков и не отличался от власти сельского старосты и волостного старшины в центральных районах России Сельский староста и юртовой старшина имели право разрешать судебные дела башкир по маловажным проступкам и наказывать виновных: назначением на общественные работы до двух дней; наложением денежного «взыскания в пользу мирских сумм» (штраф до одного рубля), арестом не более двух дней [16]. Решения волостных и сельских начальников могли быть обжалованы в волостной суд в двухнедельный срок, а также у мировых посредников, в уездном мировом съезде, губернском присутствии по крестьянским делам и у самого губернатора. Сельскому старосте и волостному старшине вменялось в обязанность рассматривать судебные дела в присутствии
односельчан виновного. Они должны были установить вину последнего путем официального отбора показаний от двух свидетелей или подтвердить факт преступления вещественными доказательствами. В противном случае решение считалось «ничтожным», или незаконным. Незаконными считались и судебные решения волостных и сельских чинов и приговоры общества, если они были вынесены по делу, не подлежащему их компетенции. В исключительную компетенцию генерал-губернатора края входило предание суду должностных лиц кантонов, юрт и заведующего башкирами. Такого рода дела могли быть рассмотрены только в Оренбургской палате уголовного и гражданского суда.
Волостные суды представляли собой сословный выборный коллегиальный орган, состоящий из 4-15 очередных судей, избранных на годичный срок жителями той или иной волости на волостном сходе. В решении дела принимали участие не менее трех судей или членов суда. На должность волостных судей, не могли быть избраны лица: моложе 25 лет; приговоренные судом к телесному наказанию; состоявшие под следствием или судом; «заведомо развратного поведения»; лица духовного звания (священники, но не члены их семей); дворяне и зауряд-чины, если они не состояли в сельском обществе; волостные старшины и сельские старосты [17].
Волостные судьи, осуществляя свою деятельность безвозмездно, освобождались от натуральных повинностей, не имели никаких льгот материального характера, однако ст. 105 «Положения о башкирах» предоставляла им следующие льготы: освобождение от телесных наказаний; за служебное отличие они могли быть награждены золотыми и серебряными медалями. Тем не менее, как отмечает А С. Масалимов, «крестьяне видели в исполнении этой должности тяжелую повинность и по возможности старались от нее уклониться» [18. С. 80].
В круг дел, подлежащих подсудности волостным судам, входили маловажные гражданские дела по личным и имущественным спорам не свыше 100 руб. Из подсудности волостным судам изымаются дела о проступках волостных и кантонных начальников; престарелым лицам, свыше 60 лет, духовным лицам, дворянам, офицерам и их детям, а также купцам волостные суды были не вправе назначить телесные наказания [19].
Подсудность дел волостному суду регламентировалась Общим положением о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости и Сельским судебным уставом для государственных крестьян от 23 марта 1839 г. В Общем положении о крестьянах волостным судам было посвящено всего 18 статей, заключавших в себе положения уголовного и гражданского судопроизводства для волостных судов.
Действующее законодательство распределяло подсудность исковых дел крестьян между юрисдикцией волостных судов, позже возникших в губернии мировых судей и общих судов. Разграничение подсудности между этими судами определялось ценой и предметом иска и сословием лиц, участвующих в деле. Ведомству волостных судов подлежали: 1) иски ценою до 100 руб. между крестьянами, вытекающие из обязательств или касающиеся прав на имущество как движимое, так и недвижимое, в пределах крестьянского надела; 2) указанные иски ценою свыше 100 руб., иски между крестьянами и лицами других сословий, а также иски относительно прав на недвижимость вне надела - при условии, если ответчик не требовал, чтобы дело рассматривалось общими судами; 3) все иски без ограничения цены как между крестьянами, так и между крестьянами и лицами других сословий при том условии, если стороны согласились передать их на разрешение волостного суда [20]. Все эти иски рассматривались волостным судом и в том случае, когда одной из сторон являлось целое крестьянское общество, но иски между крестьянскими обществами рассматривались общими судами.
Подсудность дел волостным судам, таким образом, определялась: 1) сословным началом; 2) ценою спора или тяжбы, которая не должна превышать 100 руб.; 3) нахождением недвижимого и движимого имущества, составляющих предмет тяжбы в пределах крестьянского надела, который как объект спора при общинных отношениях крестьян и групповой ответственности затрагивал интересы всего общества. При приобретении крестьянином надела в собственность дело становилось подсудным общим судам. Если цена иска превышала 100 руб. или не могла быть заранее определена при предъявлении иска, если тяжба касалась недвижимого имущества, приобретенного крестьянином в собственность вне
надела, а также если в процессе участвовали лица других сословий, то по требованию одной из сторон дело подлежало рассмотрению мировыми или общими судами.
Сельский судебный устав не мог разрешить всех процессуальных вопросов, возникающих в практике волостных судов. Большинство из них разрешалось практикой Сената. Так, иски о судебных издержках, о взыскании убытков с должностных лиц, общественных управлений крестьян, по векселям, иски бесчестия за обиду или оскорбление не упоминались в законодательстве о волостных судах и, в силу решений Сената и правил Устава гражданского судопроизводства, были отнесены к подсудности мировых судей [21].
Несмотря на то что волостной суд являлся сословным судом, лица других сословий могли обратиться к нему с исками против крестьян. На практике часто создавалась ситуация, когда заезжий торговец или купец, приобретший землю в пределах волости, по собственному усмотрению мог произвести взыскание с крестьян или наказать их розгами за нарушение их прав в волостном суде. Крестьянин же для предъявления иска к указанным лицам должен был ехать в город или к мировому судье, живущему нередко за десятки верст. Такая ситуация с развитием частного землевладения и хозяйственных отношений вела к ограничению правового статуса крестьянина.
Принципу равенства всех перед законом не соответствовал и порядок обжалования судебных решений крестьянских судов. Если мировому судье законом предоставлялось право окончательно разрешать дела по искам до 30 руб., а иски свыше 30 руб. подлежали апелляционному обжалованию, то волостные суды разрешали окончательно исковые дела до 100 руб. Вместе с тем крестьянские дела, при всей кажущейся малоценности, имели большое значение для крестьянских семей [6. С. 350].
Закон предусматривал только одну возможность рассмотрения иска, подсудного волостным судам, в мировом суде - взаимное согласие истца и ответчика. Такое согласие считалось достигнутым не только в случае письменного или словесного соглашения, но и в случае, когда на поданное прошение не последовало ответа.
Вопрос о разграничении подсудности мировым и волостным судам имел большое практическое значение. Подсудность дел волостному суду определялась ст. 101 Общего положения о крестьянах, в соответствии с которой волостному суду были подсудны «маловажные проступки, совершенные крестьянами, без участия лиц других состояний и не соединенные суголовными преступлениями». Вместе с тем содержание понятия «маловажные проступки» не было раскрыто законодателем. В примечании к ст. 102 говорилось, что, определяя меру наказания, волостной суд «применяется» по правилам Сельского судебного устава для государственных крестьян, в котором перечислены проступки, влекущие соответствующие наказания. Однако термин «применяясь» давал большой простор судейскому усмотрению волостных судов как относительно определения меры наказания, так и толкования понятия «маловажные проступки». Такая законодательная конструкция обусловила неопределенность пределов ведомства мирового судьи и волостного суда [22. С. 40].
Из разъяснений Сената следовало, что для признания дела подсудным волостному суду требовалось наличие трех условий: проступок должен быть совершен лицами, принадлежащими к крестьянскому сословию, в пределах сельской местности и не должен превышать пределов подсудности волостному суду [23].
Соответственно подсудность дела волостному суду обусловливалась наличием трех признаков: личного (персонального), территориального (местного) и родового (предметного). При отсутствии любого из этих признаков дело рассматривалось общими судами.
К крестьянскому сословию, согласно разъяснениям Сената, относились: крестьяне, купцы из крестьян, не причисленные к городскому сословию, крестьяне, торгующие по промысловым свидетельствам, отставные нижние чины из крестьян, жены государственных крестьян. Дело подлежало рассмотрению волостного суда, если проступок, совершенный крестьянами, касался их общинной или частной жизни. Все остальные проступки, затрагивающие государственные и общественные интересы, как касающиеся всех сословий, подлежали подсудности мировым судьям или общим судам. Так, проступки против народного здравия, безопасности, нару-
шение пожарного, строительного, торгового уставов рассматривались мировым судьей.
Согласно территориальному признаку к подсудности волостному суду относились проступки, совершенные крестьянами и «инородцами» в пределах той волости, где совершено это «злодеяние»; если же проступки были совершены в городе, они подлежали ведомству мирового судьи. Разграничение подсудности мировому и волостному судам определялось и местом совершения проступка. Такие проступки, как «буйство», нарушение общественного порядка и тишины, совершенные в помещении, подлежали ведомству волостного суда. В случае совершения их в общественных местах они рассматривались мировым судьей. Например, жалобы на нарушение общественной тишины на волостном сходе рассматривались в волостном суде, а на нарушение благочиния в церкви - мировым судьей [24. С. 182].
Сенатская практика относила к подсудности волостному суду ссоры и драки, за исключением дел об оскорблении должностных лиц сельского и волостного управления; дела о краже до 30 руб. без отягчающих обстоятельств [25], совершенные в первый или второй раз, за исключением кражи лошадей; о мошенничестве до 30 руб.; о присвоении находки; о потраве полей, о скосе пшеницы, о похищении хлеба, сена при цене иска до 30 руб.
Ведению мировых судей по роду преступлений относились дела: об угрозах, о ложном доносе, об оскорблении сельских должностных лиц при исполнении служебных обязанностей. Дела о лесных порубках между крестьянами рассматривались мировым судьей, если владелец леса не пожелал передать дело в волостной суд [26].
Подсудность дела мировому судье (после их введения) или волостному суду определялась первоначальным объемом обвинения, послужившим поводом к возбуждению уголовного дела. В случае возникновения новых обстоятельств по делу или переквалификации преступления подсудность менялась только в пользу мирового судьи, но передача дела волостному суду исключалась. В судебной практике встречались случаи, когда мировым судьям под видом разбоев и грабежей приходилось принимать к своему производству дела о кражах, самоуправстве и даже гражданские дела. Потерпевшие от преступления крестьяне в жалобах умышленно придавали пресле-
дуемому деянию признаки преступления, подсудного мировому судье, если желали, чтобы виновный был подвергнут более строгому наказанию, чем в волостном суде [27. С. 60].
Признак определения подсудности по связи дел позволяет выделить следующие правила подсудности: 1) если подсудимый обвинялся в совершении нескольких проступков, из которых хотя бы один подсуден мировому судье, то дело рассматривалось в мировой юстиции; 2) при совершении группового преступления, если хотя бы одно лицо подсудно мировому суду, то дело передавалось мировому судье; 3) в случае совершения групповых преступлений, одно из которых подсудно мировому суду, а другие - волостному, дела обо всех преступлениях рассматривались в мировом суде [28. С. 168].
Волостные суды рассматривали дела только по письменной или устной жалобе истца, потерпевшего или его родственников. Судебные заседания проводились открыто, в словесной форме. Перед тем как решить дело, волостной суд обязан был принять все зависящие от него меры к примирению тяжущихся сторон и по возможности завершить дело мировым соглашением. Если мировое соглашение по каким-либо причинам не могло состояться, тогда суд проводил дознание в присутствии двух свидетелей, а затем уже с учетом всех обстоятельств дела и представленных доказательств разрешал дело окончательно. При вынесении решения волостной суд руководствовался как общими нормами гражданских законов, так и нормами местных обычаев [29] и «по совести».
По мнению Ф.А. Ишкулова, нормами местных обычаев могли руководствоваться только тогда, когда дело было спорным из-за отсутствия вещественных или письменных доказательств [30. С. 62]. Однако из толкования Министерством юстиции решений волостных судов следует, что «волостные суды первым делом руководствуются и отдают приоритет нормам местных обычаев» [31]. Следует отметить, что многое зависело от самих судей, т. к. за ними не был установлен контроль и закон не требовал единообразного подхода.
Важным достижением состязательного процесса при рассмотрении дел явилось его закрепление в волостных судах. Стороны были наделены одинаковыми процессуальными правами, отвод членов суда сторонами не
допускался. Более того, кандидаты в судьи не имели права отказываться от избрания на должности судей, а после избрания - от исполнения своих обязанностей без основательных, законом установленных причин (если ему более 60 лет, «одержим сильным недугом», бедность и т.п.). Заседания проходили не реже 1 раза в две недели: по пятницам и праздничным дням или по необходимости, чаще по решению волостного старшины [32]. Роль старшины при осуществлении правосудия волостными судами ограничивалась внеочередным созывом суда, передачей суду обнаруженных проступков и надзором за исполнением приговоров суда. Очень важную роль играли писари - «двигатели судопроизводства», - производившие записи в книге решений волостного суда. Член Государственного Совета, сенатор М.Е. Ковалевский писал, что писари «иногда распоряжаются в волостном суде вполне самовольно, так что судьи являются покорным орудием в их руках и прикладывают свои печати к решениям, составленным писарем по собственному усмотрению или по приказанию старшины» [33. С. 101]. Судьи сами выбирали меру наказания, которая могла выноситься волостными судами. Ими могли быть: общественные работы до 6 дней; денежный штраф до 3 руб. ; арест в рабочих домах до 7 дней; наказание розгами до 20 ударов [34].
Система наказаний, применяемая волостными судами, оставалась не согласованной с наказаниями, предусмотренными Уложением о наказаниях и Уставом о наказаниях, налагаемых мировыми судьями. За однородные преступления мировые судьи и волостные суды приговаривали преступников к разным наказаниям. В случае одновременного совершения кражи двумя лицами - мещанином и крестьянином - мировой судья присуждал мещанина, укравшего 55 коп., к тюремному заключению на один год, а крестьянин за кражу 29 руб. 99 коп. наказывался волостным судом семидневным арестом [35. С. 1-5]. Барон Н. Корф описывает случай, когда за воровство куска стекла, оцененного в 55 коп., крестьянин был приговорен к заключению в тюрьму на три месяца в самую рабочую пору, что лишало его средств к существованию на целый год [36. С. 992].
Интерес представляет попытка собрать и систематизировать крестьянские обычаи Комиссией по преобразованию волостных су-
дов под председательством сенатора Любо-щинского был собран обширный материал деятельности волостных судов, изданный в шести томах [6].
Работа комиссии показала, что волостные суды не имели самостоятельности, судьи избирались в основном из неграмотных крестьян, не знающих законов и местных обычаев. Избранные не получали жалованья, поэтому способные крестьяне уклонялись от должности, считая ее наказанием. По этой причине в волостные судьи избирались в основном старики, не способные к работам, или крестьяне «в наказание за провинность, не дошедшую до суда, но известную обществу» [37]. Во многих местах волостной суд вообще не существовал, вместо него действовало множество «сельских общественных судилищ»: единоличный суд старосты, старшины, стариков, добросовестных, выборных, сельского схода и т.п.
Эти суды практически парализовали деятельность волостных судов, в них разбиралось и находило решение большинство крестьянских дел [38. С. 166]. Сенатор Ковалевский в своем отчете приводит пример злоупотребления старшин своими полномочиями и несостоятельности волостных судей некоторых местностей Уфимской губернии [39. С. 102].
«Недопонимание судьями своих полномочий, - пишет A.C. Масалимов, - зачастую просто безграмотность, приводили к подчиненному положению судей от старшин и писарей» [18. С. 81].
После тщательной ревизии сенатор Ковалевский указывал на необходимость существенных изменений в устройстве данных судов, поскольку «встречаются судебные решения несправедливые и пристрастные, а по поступившим жалобам можно говорить и о подкупности судей» [39. С. 102].
А. Минх в своих воспоминаниях писал: «Я не видел ничего несправедливее, как суд сходом какого-либо проступка: попадется вор -на него наденут краденую вещь, хомут, сарафан и водят по улице, бьют и бросают грязью и под конец выпускают, спив ведро водки; чаще всего наказывают одной водкой, бывает, и правый и виновный ставят магарычи; при сделках и наймах опять водка...» [40. С. 27].
О деятельности волостных судов негативно отзывались многие современники. Хотя такой суд, пишет А. Леонтьев, был ближе к народному быту по характеру правовых воззре-
ний, нельзя вершить правосудие «по обычаям... не только не получившим утверждения Верховной власти, но и нигде не писанным», потому что обычное право слишком несовершенно и неопределенно. Леонтьев делает вывод о необходимости изменения основных особенностей суда, таких, как запрет на участие интеллигенции, сословность и неписаное обычное право [41. С. 3].
Такова была оценка деятельности волостных судов юристами того времени. Крестьяне и местное население высказывались за сохранение данного учреждения. «Волостной суд - свой суд, а суд мирового - чужой», - говорили они [42. С. 18].
Полное обнищание основной массы крестьянского населения делало обращение крестьян к мировым судьям и общим судам малодоступным. Создание мировых судов в Башкирском крае не решило данную проблему, т. к. первоначально доступная и дешевая мировая юстиция была полностью уничтожена в 1877 г. с введением судебных пошлин и гербовых сборов в размерах, вдвое превышавших аналогичные сборы в общих судах [43. С. 9,13].
Еще большая несправедливость по отношению к крестьянам выражалась в том, что они подлежали обложению не только мирскими, но и земскими сборами. Не имея практически права на обращение в мировые суды, они платили налоги на их содержание [35. С. 1-5].
Несмотря на предписания закона, согласно которому башкиры были определены под ведомство волостных судов, наряду с русскими крестьянами и припущенниками, основным судом, действительно воспитывающим и вершившим правосудие, оставался суд шариата. Шариатские суды, несмотря на то, что не вызывали особого доверия у властей, не были упразднены, поскольку их запрет был чреват народным возмущением. В их юрисдикции сохранились: дела семейно-брачного характера, о наследовании и разделе имущества, по мелким религиозным проступкам мусульман, мелкие ссоры и иски личного характера, споры об ошибках в метрических книгах.
«Если и бывают какие-нибудь ссоры, более или менее крупные недоразумения, то таковые большею частью разрешаются их муллами, решению которых спорящие почти всегда и подчиняются» [44. С. 99], - писал
о влиянии шариатских судов исследователь Д.П. Никольский.
Тем не менее в шариатских судах произошли изменения. Так, после восстания башкир в 1834-1835 гг. право вершить правосудие было передано указным судьям, которые сначала избирались населением, а потом проходили проверку на знание законов шариата. Только после соблюдения этих правил выбранное духовное лицо, пройдя проверку органами полиции на благонадежность, утверждалось губернатором края.
Бывали случаи, когда даже в волостных судах дела рассматривались по нормам обычного права, что было оговорено «Положением о башкирах». Данный законодательный акт оставил за башкирами право осуществлять свое правосудие, оставаясь в рамках закона. Этот факт, несмотря на все трудности судопроизводства той эпохи, явился еще одним индикатором правовой эволюции башкир.
Что касается волостного суда, то он имел множество недостатков, и авторитет суда в сельском обществе был невелик. Кроме того, после буржуазных реформ второй половины XIX в. данный суд превратился «в архаичный институт, объективно затрудняющий процесс становления и развития социальных правоотношений на селе». Следующий этап деятельности волостных судов связан с введением Судебных уставов от 20 ноября 1864 г. в Уфимской губернии, где действующее законодательство распределяло подсудность судебных дел крестьян и башкир между юрисдикцией волостных судов, мировых судей и общих судов, что противоречило принципу все-сословности и равенства всех перед судом. Все это привело к тому, что одни дела разрешались согласно местным обычаям, другие того же свойства - на основании норм гражданского и уголовного права. Множественность судебных инстанций, неосведомленность населения о предметах и пределах их подсудности ограничивали право башкир, русских крестьян и припущенников на судебную защиту и получение юридической помощи в условиях развивающихся рыночных отношений. Тем не менее система волостных судов сыграла важную роль в подготовке к введению Судебных уставов от 20 ноября 1864 г., показав местному населению возможность появления совершенно новых судов.
Источники и литература
1. Ерошкин Н.П. История государственных учреждений дореволюционной России. М., 1983.
2. Гильдебрандт П.А. Труды этнографическо-статистической экспедиции. СПб., 1872.
3. ПСЗ. II. Т. XXXVI. № 36657.
4. ПСЗ. III. Т. XL. №42282.
5. РГИА. Ф. 1405. Оп. 82. Д. 367. Л. 10.
6. Труды комиссии по преобразованию волостных судов. В 6 т. СПб., 1874.
7. Программы обществ собирания народных юридических обычаев. СПб., 1889.
8. Пособие по волостным судам при производстве подсудных им дел / Под ред. A.B. Филипова, А.И. Зыбина. СПб., 1865.
9. ЦГИА РБ. Ф. И,- 2. Оп. 65. Д. 12602. Л. 1-4.
10. ЦГИА РБ Ф.11. Оп. 54 Д. 558. Л. 27 об.
11 .Давлетбаев Б.С, Отмена крепостного права в Башкирии. Уфа, 1975.
12. ПСЗ II. Т. 38. Отд. 1. № 39622.
13. ЦГИА РБ. Ф. И. - 2 Оп. 63. Д. 132. Л. 35.
14. ЦГИА РБ. Ф. 1. Оп. 54. Д. 16. Л. 98.
15. ЦГИА РБ. Ф, 1. Оп. 54. Д. 558. Л. 27 об.
16. ПСЗ II. Т. 38. Отд. 1. № 39622.
17. ПСЗ. II. Т. XL. № 42283. Ст. 17,25,26,73,133,141.
18. Масалимов A.C. Реформа суда и полиции России60-90-хгодовXIXвека. Дисс.... канд. юрид. наук. Уфа, 2000.
19. ПСЗ. II. Т. XXXIX. №40156.
20. ПСЗ РИ. Собр. 2. Отд. 1. Т. 40. № 42282.
21. Кассационное решение. 1878. № 144; Устав гражданского судопроизводства. Ст. 29,1330.
22. Обнинский П. О взаимных отношениях по предмету уголовной подсудности между ведомствами мирового судьи, волостного суда и крестьянского общественного управления //Журнал Министерства юстиции. 1866. Т. 30.
23. Кассационное решение. 1871. № 1215.
24. Устав уголовного судопроизводства: Систематический комментарий / Под ред. М.Н. Гернета. М„ 1914. Вып. I.
25. Кассационное решение. 1876. № 289; 1887. № 25.
26. Кассационное решение. 1892. № 39.
27. Чихарев К.Я. Столкновение подсудности по делам, подведомственным общим и волостным судам//Журнал Министерства юстиции. 1904. № 7.
28. Неклюдов Н.Р. Руководство для мировых судей: Устав уголовного судопроизводства. СПб., 1872.
29. ЦГИА РБ. Ф. 11. Оп. 54. Д. 558. Л. 27 об.; РГИА. Ф. 1405. Оп. 82. Д. 367. Л. 10.
30. Ишкулов Ф.А. Судебно-административная реформа в Башкортостане. Уфа, 1994.
31. РГИА. Ф. 1405. Оп. 82. Д. 367. Л. 1 - 10.
32. ПСЗ. II. Т. XL. № 42283. Ст. ст. 34, 82, 144.
33. Ковалевский М.Е. Из отчета члена Государственного Совета, сенатора Ковалевского по ревизии губерний Казанской, Уфимской и Оренбургской. СПб., 1880.
34. Ст. 80.
35. Отчет Министерства юстиции за 1867 год. СПб., 1870.
36. Корф Н. Мировой суд в провинции // Вестник Европы. 1869. Т. 5.
37. ГАСО. Ф. Ю. Оп. 1. Д. 69. Л. 28.
38. Зарудный М. Нерешенный еще вопрос русской общественной жизни (крестьянский вопрос) II Журнал Министерства юстиции. 1874. Кн. 3.
39. Ковалевский М.Е. Извлечение из всеподданнейшего отчета члена Государственного Совета и сенатора Ковалевского по ревизии губерниий Казанской, Уфимской и Оренбургской. СПб., 1887.
40. МинхА. Из записок мирового посредника 1861 -1866 гг. Саратов, 1911.
41. Леонтьев А. Волостной суд и юридические обычаи крестьян. СПб.: Тип. М. Меркушева, 1895.
42. Тютрюмов И. Об условиях применения мировыми судьями местных обычаев при разрешении гражданских дел // Русская речь. 1881. № 3.
43. Боровиковский А. Отчет судьи. Т. 3: Дела мужичьи. СПб., 1894.
44. Никольский Д.П. Башкиры. Этнографическое и санитарно - антропологическое исследование. СПб.: Тип. П.П. Сойкина, 1899.
К сведению читателей:
Вышла книга:
ФС Файзуллин. VC. Вильданов. Х.С Вильданов
Гносеологический анализ ценностей и ценностных ориентаций
Наука
Файзуллин Ф.С.
Гносеологический анализ ценностей и ценностных ориентаций. Ф.С. Файзуллин, У.С. Вильданов, Х.С. Вильданов; ИСЭИ УНЦ РАН; Отд. соц. и гум. наук АН РБ. М.: Наука, 2008. 296 с.
В настоящей монографии выявлены наиболее перспективные методологические подходы к развитию теории ценности с учётом особенностей аксиологического познания; предложена новая методология исследования диалектического единства объективного и субъективного факторов в формировании ценностей и ценностно ориентированного мировоззрения; предложено новое понимание объективности ценностей на основе анализа диалектики объективного и субъективного предпосылок формирования ценностей; обоснована необходимость исследования ценности как рефлексивного восприятия окружающей действительности и личностно-смыслового уровня развития индивида; определено значение рефлексии и рефлексивных механизмов в познавательной деятельности человека для осмысления и освоения им окружающей действительности и внутреннего мира человека при формировании ценностной картины мира и ценностных ориентаций личности; раскрыты функции ценности, выступающие механизмом регулирования поведения и деятельности человека.
