CC BY
48ВОСПОМИНАНИЯ И ОЧЕРКИ
Кулиш Василий Михайлович — доктор исторических наук, полковник в отставке (Москва)
ВОЕННО-ИСТОРИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ В 1959—1967ГГ.
2009год оказался для «Военно-исторического журнала» щедрым на юбилеи: в августе исполняется 70лет со дня выхода первого номера, а в январе редакция отмечала 50-летие вновь воссозданного журнала. Поскольку о довоенном ВИЖе подробно рассказано в №7 за 2004год, сегодня вниманию читателей предлагается статья об издании в его послевоенном облике, о тех задачах, которые приходилось решать редакции журнала в самом конце 50-х и в 60-х годах ХХстолетия, о нелёгкой борьбе за правдивое освещение истории Гражданской и Великой Отечественной войн порой вопреки общепринятым в то время установкам.
Первый номер вновь воссозданного «Военно-исторического журнала» вышел в январе 1959года. В обращении редакции к читателям кроме обычных для того времени заверений «глубоко и всесторонне освещать руководящую и организующую деятельность Коммунистической партии в области строительства Советских Вооружённых Сил», говорилось, что «Военно-исторический журнал» рассчитан на офицеров, генералов и адмиралов, что он будет вести разработку научных проблем военной истории, способствовать поднятию общего и методологического уровня военно-исторической науки, распространять военно-исторические знания среди военных кадров, помогать им в воспитании личного состава и решении вопросов, выдвигаемых развитием военного дела в современных условиях. Отмечалось также, что в журнале будут помещаться статьи и другие материалы о предмете и содержании военной истории как науки, закономерностях развития военного искусства, решающей роли в войнах народных масс, творческой деятельности офицеров, исторических заслугах выдающихся полководцев и флотоводцев, военных деятелей. В статьях, публикуемых на страницах журнала, также найдут отражение вопросы методологии военной истории и методики военно-исторического исследования, военной историографии и источниковедения. При этом разработку и освещение истории Великой Отечественной войны «Военно-исторический журнал» предполагал рассматривать как одну из своих важнейших, центральных задач.
Редакцию возглавил опытный и известный военный историк, внёсший большой вклад в изучение отечественной военной истории и истории Великой Отечественной войны, генерал-майор Н.Г.Павленко. В редакционную коллегию кроме него вошли В.И.Ачкасов, Е.А.Болтин,
B.Ф.Воробьёв, П.А.Жилин (заместитель главного редактора), И.Е.Крупченко, М.В.Люшковский,
C.А.Пестов, С.П.Платонов, В.Г.Позняк, А.Г.Рытов, Ф.А.Самсонов, А.А.Строков. Журнал являлся органом Министерства обороны СССР и находился в составе Генерального штаба.
С первого номера ВИЖ взял курс на сугубо научное и правдивое исследование событий военной истории, отдавая предпочтение материалам по наиболее актуальным проблемам того времени. Тематика статей была обширной. Публиковались материалы обобщающего характера по
проблемам военной истории советского периода, создании регулярной Красной армии в 1918году, системы военной безопасности страны, а также о развитии военной науки и военного искусства, о военных кампаниях, стратегических и армейских операциях, о видах Вооружённых сил и родах войск, вооружениях всех типов и боевой технике, военных подвигах и массовом героизме, полководцах и флотоводцах, военных жертвах репрессий 1930 и 1937годов, полководческом искусстве. Отдел, которым довелось тогда руководить автору этих строк, публиковал рецензии книг по военной истории, историографические обозрения работ о войнах и военных событиях, решениях, определявших их причины, ход и исход, а также о проблемах военно-исторической науки. Значительное место занимали различные документы, материалы, историографические источники. Постоянно публиковалась информация о военно-научной деятельности прежде всего в военно-исторической области, об обсуждении проблем военной истории в Домах офицеров, военных академиях, штабах и других организациях.
Хочу отметить, что обсуждения в редакции и тематики, и содержания каждого номера были интересными и поучительными. Например, генерал Ф.А.Самсонов с его опытом разработки теории глубокой операции, способов применения артиллерии в общевойсковых операциях (он был ведущим в создании теории артиллерийского огневого вала в наступательных операциях) высказывал весьма полезные мысли по обсуждаемым материалам, что помогало и авторам, и редакторам существенно повышать научный уровень статей в процессе их подготовки к публикации. Генерал В.Г.Позняк, знаток российской военной истории и Великой Отечественной войны, командовавший гвардейским корпусом при окружении и штурме Берлина, с присущей ему экспансивностью разбирал предложенные к печати статьи, верно оценивая их научную ценность и достоверность. Генерал Е.А.Болтин информировал журнал о работе над многотомной «Историей Великой Отечественной войны», сообщал о возникавших проблемах, в разработке которых журнал мог оказать и оказывал существенную помощь.
В процессе обсуждения статей и материалов часто выявлялись важные, но не изучаемые тогда военно-исторической наукой проблемы. К ним привлекалось внимание читателей, принимались меры по организации их разработки. Например, в 1964—1965гг. в опубликованных в журналах «Октябрь» и «Новая и новейшая история» воспоминаниях маршала В.И.Чуйкова содержалось утверждение, что Советские Вооружённые силы имели возможность овладеть Берлином в феврале 1945года, что могло бы приблизить Победу на 2—2,5месяца. Но Советское Верховное Главнокомандование, по мнению автора, не воспользовалось этой возможностью. Обвинение представлялось нам весьма серьёзным, но его требовалось доказать или опровергнуть. Решили заказать статью по этому вопросу Г.К.Жукову, который в 1945году являлся заместителем Верховного Главнокомандующего и командующим 1-м Белорусским фронтом. Более авторитетного и осведомлённого в этом вопросе военачальника мы не знали. Но маршал в то время находился во второй, хрущёвско-брежневской опале и привлекать его к авторству было опасно. Н.Г.Павленко всё же обратился за консультацией в Идеологический отдел ЦК КПСС, где ему сказали: идея хорошая, но отдел с этим предложением в Секретариат ЦК КПСС входить не будет. А в Главном политическом управлении СА и ВМФ аргументировали предельно ясно: вот-де заканчивается издание шеститомной истории «Второй мировой войны», там обходятся без Жукова, и ваш журнал, тем более, обойдётся без него. Начальник же Генерального штаба маршал М.В.Захаров сказал Павленко: «Вы — главный редактор, у вас есть редколлегия, вот и решайте — заказывать статью или не заказывать». Кончились эти консультации тем, что статью всё же заказали Г.К.Жукову. Она была опубликована в июне 1965года под заголовком «На берлинском направлении». В ней автор проанализировал оперативно-стратегическую обстановку, состояние войск наших фронтов, рассмотрел развитие военных действий и подготовку наступления на
Берлин, а также сам штурм города. Он убедительно показал, что наступление на Берлин в феврале 1945года было невозможно.
Последствия этого действия не ограничились только публикацией статьи. Можно сказать, была прорвана «блокада» Г.К.Жукова. Стало известно, что маршал написал свои воспоминания о войне объёмом в тысячу машинописных страниц. Он позволил сотрудникам редакции ознакомиться со своей рукописью. Из неё уже в 1966году были опубликованы отдельные главы в трёх номерах. Мемуарами маршала заинтересовались и наши, и зарубежные издательства. Так, издательство АПН подписало с Жуковым договор о публикации его книги «Воспоминания и размышления».
Одним из ведущих направлений журнала должны были стать публикации по истории военной стратегии. Известно, что теория стратегии в нашей стране до революции самостоятельно не разрабатывалась: она рассматривалась как часть истории военного искусства. Лучшей из российских работ по стратегии являлась книга начальника в 1904—1907гг. Николаевской академии Генерального штаба генерал-лейтенанта Н.П.Михневича, кстати, вступившего в 1918году в РККА и до 1925года преподававшего в Артиллерийской академии.
В 20-е годы прошлого века были предприняты попытки разработки советской военной науки, включая и теорию военного искусства, был опубликован ряд исследований по вопросам истории и теории стратегии, появилась мысль о введении курса стратегии в Академии Генерального штаба, воссозданной осенью 1936года. Но в то время вопросы политики и стратегии считались компетенцией только высшего политического и военного руководства, поэтому исследования в области теории стратегии пришлось прекратить. К тому же, одни инициаторы её разработки, такие как М.Н.Тухачевский, А.А.Свечин, С.А.Меженинов и другие, сделавшие большой вклад в эту область военного искусства, в 1937—1938гг. были репрессированы, а их труды объявлены вражескими и изъяты из обращения, а другие исследователи, работавшие в этой области, — А.А.Незнамов, С.С.Каменев, А.М.Зайончковский уже умерли. В результате — недостаточная оперативная подготовка многих командующих войсками, штабов фронтов и армий, да и Верховного Главнокомандования, неспособность адекватно реагировать на быстро меняющуюся оперативную и стратегическую обстановку, своевременно принимать решения и организовывать управление операциями стали важнейшими причинами катастрофических поражений Красной армии в начальный период войны.
Журнал напечатал об этом ряд статей, однако его возможности по публикации подобных материалов были невелики. Это определялось, во-первых, ограниченностью знаний стратегии нашими военными историками и теоретиками, неподготовленностью военных историков к исследовательской работе в данной области, а, во-вторых, источниковая база была крайне ограниченной. Ставка Верховного Главнокомандования и Государственный Комитет Обороны в области стратегического управления войной оставили мало документов. И.В.Сталин, озабоченный соблюдением секретности, а может быть, и по другим соображениям, запрещал участникам совещаний вести записи без его указания. Они, как вспоминали позже Жуков и Василевский и другие, должны были запоминать принятые решения и указания, а затем, возвратившись в свои кабинеты, по памяти записывать их в секретных рабочих тетрадях. А такие тетради, согласно правилам о секретном делопроизводстве, периодически уничтожались специальными комиссиями. Так что эта группа источников исчезла, другие важные оперативные документы были просто потеряны. Кроме того, с основополагающих стратегических документов — планов военных операций и стратегического развёртывания, директив Верховного Главнокомандующего гриф «секретно» длительное время не снимался. Наконец, руководители Коммунистической партии и
Советского государства в то время не проявляли серьёзной заинтересованности в научном исследовании стратегии Отечественной войны, особенно её начального периода.
Во многом по этим причинам в области освещения стратегии Великой Отечественной войны наш журнал сосредоточился главным образом на публикации статей, материалов и воспоминаний о крупнейших операциях, имевших стратегическое значение. Такими операциями были следующие: контрнаступление под Москвой, переросшее в наступление Красной армии зимой 1941—1942гг., Сталинградская битва, битва на Курской дуге, стратегические наступательные операции 1944года, битва за Берлин и операции завершающего периода Второй мировой войны в Европе и на Дальнем Востоке. Правда, в статьях об этих событиях войны рассматривалось преимущественно их оперативное содержание и определялось их место и значение в советской стратегии войны. В целом же в деле изучения стратегии Великой Отечественной войны успехи «Военно-исторического журнала» оказались невелики, хотя нам и удалось несколько повлиять на исследования, проводившиеся в этой области.
Намного успешнее шли дела журнала в исследовании оперативного искусства в период Великой Отечественной и Второй мировой войн. Было опубликовано немало статей, в которых исследовались важнейшие операции 1944—1945гг. Авторами материалов выступали военные историки, командующие армиями и фронтами, преподаватели военных академий, сотрудники Генерального штаба и Министерства обороны. Интересными и весьма ценными воспоминаниями об операциях начального периода (август—октябрь 1941г.) войны, контрнаступлении под Москвой, Сталинградской битве и особенно о планировании, подготовке и проведении контрнаступления под Сталинградом, битве на Курской дуге и других поделились с читателями журнала маршалы Г.К.Жуков, А.М.Василевский, С.С.Бирюзов, И.Х.Баграмян, К.К.Рокоссовский, Р.Я.Малиновский, М.В.Захаров, главный маршал артиллерии Н.Н.Воронов и др.
В статьях об операциях Советских Вооружённых сил — армейских, фронтовых, а также об операциях иностранных армий подтверждалась правильность и практическая применимость советской теории военного искусства вообще и теории глубокой операции, в частности. Опубликованные в ВИЖе статьи, обобщающие и популяризирующие опыт проведённых в период войны операций, составили определённый вклад в дальнейшее развитие теории и практики оперативного искусства.
Отметим, что когда возобновилось издание «Военно-исторического журнала», в Генеральном штабе, военных академиях, военных научно-исследовательских институтах и других военно-научных учреждениях проводилась разработка проблем военной науки и военного искусства и подготовка новой редакции советской военной доктрины, а также исследование проблем международной и военной безопасности страны. Эта работа шла в условиях жёсткого противостояния и напряжённого соперничества двух мировых социально-политических систем, образования военно-политических блоков — НАТО и ОВД, распада колониальной системы и появления большого числа новых государств с их противоречивыми и не установившимися интересами и целями, усиления национально-освободительной борьбы. В Азии, Африке, Латинской Америке постоянно вспыхивали локальные войны и вооружённые конфликты, в разной степени затрагивавшие интересы СССР и его союзников. Международная напряжённость быстро нарастала. В то время наши теоретики в определении природы и содержания вероятной войны решающую роль отводили оружию массового поражения. В этих условиях, по их мнению, военно-исторический опыт утратил своё значение. Принятая Советским Союзом военная доктрина, доклад о которой на ХХИсьезде КПСС сделал маршал Р.Я.Малиновский, стала доктриной ракетно-
ядерной войны. История второй половины ХХвека, как известно, не подтвердила правильности выводов советской военной науки о будущей войне и главного направления в развитии военного искусства. Советская военная доктрина также оказалась практически непригодной в новых условиях, от неё пришлось отказаться ещё до распада Советского Союза и ОВД.
Работа над поступавшими материалами, ознакомление с публикуемыми в стране книгами, статьями по военной истории и военной историографии вызвали сомнения редакции в эффективности методологии военно-исторических исследований. Принятый в общественных науках метод исторического материализма, дополненный сталинским положением «о постоянно действующих факторах, решающих судьбу войны», под влиянием примитивного истолкования принципа партийности не способствовал повышению научного уровня исследований в области военной истории, в особенности истории Отечественной и Второй мировой войн. Но многим нашим историкам такой метод оказался выгоден тем, что позволял произвольно, по своему выбору и разумению или согласно «руководящим установкам», подбирать источники и факты, вычленять «определяющие» факторы, «выявлять» связь между ними, определять их иерархию и роль в описываемых событиях. Таким путём придавалась научная видимость произвольному толкованию смысла событий истории. Нередко это проявлялось в апологетике самих событий и явлений, деятельности военных и — в особенности — политических и партийных руководителей и организаций. При этом авторов заботил не поиск истины, не выявление объективных закономерностей тех или иных событий, а совпадение высказанного мнения с заранее заданными целями и задачами. Иными словами, исследователи не выходили за рамки руководящих установок. Например, цели кандидатских и даже докторских диссертаций формулировались в следующем виде: раскрыть передовой характер советской военной науки; показать превосходство советского военного искусства над немецким и вообще буржуазным; показать руководящую и организующую роль Коммунистической партии в ведении войны и военном строительстве и т.п. И показывали, и раскрывали, и освещали!
Такой метод давал большие возможности для фальсификации истории. Показательны в этом отношении оценки военной деятельности И.В.Сталина в его биографии, подготовленной Институтом марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. Кстати, И.В.Сталин сам лично редактировал свою биографию и дописывал её. В результате в ней вполне серьёзно утверждалось, что в ходе Гражданской войны Сталин «...разгадывал и разбивал вдребезги самые искусные и коварные стратегические планы врагов, опрокидывал всю их военную "науку", военное "искусство" и "выучку"»*. «Сталин развил дальше передовую советскую военную науку... Сталинское военное искусство проявилось как в обороне, так и в наступлении. По указанию товарища Сталина активная оборона советских войск сочеталась с подготовкой контрнаступления. Наступление сочеталось с прочной обороной. Товарищ Сталин мастерски разработал и применил новую тактику маневрирования, тактику одновременного прорыва фронта противника на нескольких участках, рассчитанную на то, чтобы не дать противнику собрать свои резервы в ударный кулак, тактику разновременного прорыва фронта противника на нескольких участках, когда один прорыв идёт вслед за другим, рассчитанную на то, чтобы заставить противника терять время и силы на перегруппировки своих войск, тактику прорыва флангов противника, захода в тыл, окружения и уничтожения крупных вражеских группировок войск. С гениальной проницательностью разгадывал товарищ Сталин планы врага и отражал их. В сражениях, в которых товарищ Сталин руководил советскими войсками, воплощены выдающиеся образцы военного оперативного искусства»**. В приведённых цитатах нет ни одной фразы, которая бы адекватно отражала сущность реальных событий и явлений Гражданской и Великой Отечественной войн, военной деятельности И.В.Сталина. Военным историкам хорошо известно, что почти все названные
принципы, как принятая тогда форма обобщения опыта войн, вошли в военное искусство задолго до Второй мировой войны. Сталин не имел никакого отношения к их открытию и никогда не руководил советскими войсками в сражениях.
Следует отметить, что в СССР фальсификация истории связана не только с именем «вождя всех народов». В 1930-е — первой половине 1950-х годов фальсификация истории Гражданской войны в советской историографии побила все рекорды. Журнал, взявший курс на разработку подлинно научной военной истории, сделал много для восстановления правды об этой войне. Были подготовлены и опубликованы многие статьи и материалы об основных периодах, кампаниях и операциях войны, выдающихся полководцах, военных комиссарах, героях, включая и тех, которые подверглись репрессиям в 1930-е годы.
Главный редактор требовал от сотрудников придерживаться принципа: то, что не базируется на фактах, документах и не подтверждается изучением процесса развития событий, — не публиковать. Он любил повторять: каждое военное событие — это процесс, его нужно правильно воспроизвести и исследовать. Такой подход быстро дал свои плоды. За короткий срок тираж журнала вырос с 4000 до 74тыс. экземпляров.
Проблемы научности ставились и рассматривались также в статьях по военной историографии, рецензиях на книги, в особенности на военные мемуары. Как руководитель отдела критики и библиографии, я в своей работе исходил из убеждения, что военная история только в том случае будет полезной для военной науки и практики, если она будет правдивой, истинной по своему содержанию. Если же в книге или статье фальсифицируется история, искажаются факты, содержится ложь о событиях и людях, то эти сочинения не просто порочны, они вредны как в научном, так и в социально-политическом отношениях. Редакцией были предприняты попытки привлечь внимание военных историков, философов и других учёных к совершенствованию методологии военной истории, разработке методов и методик военно-исторического исследования.
1марта 1965года в Военно-научном управлении Генерального штаба было проведено совещание военных историков по теме «О методологии военно-исторического исследования». Его участники высказали много интересных идей и предложений по вопросам совершенствования методологии и методик военно-исторических исследований. Доклад начальника Военно-исторического отдела Генерального штаба полковника А.Грылева «О некоторых вопросах военно-исторического исследования» и отчёт о выступлениях историков на совещании были опубликованы в седьмом номере журнала за 1965год. И докладчик, и все выступавшие внесли много разумных и новых идей по вопросам совершенствования методологии и методик военно-исторического исследования. Выступая на этом совещании, мне хотелось привлечь внимание присутствующих к тому, что военная история служит не только средством патриотического воспитания воинов, наших людей. Знание её помогает вырабатывать у военных руководителей, генералов и офицеров методы рационального мышления, учит находить правильные решения в сложной обстановке. Ни одна другая наука не может так убедительно показать, что произвольное толкование фактов, волюнтаризм, неконкретный подход к оценке создавшихся реалий, неумение отделить главное от второстепенного, пренебрежение к фактам ведёт к ошибкам, подчас непоправимым, причиняет огромный вред социальному прогрессу, развитию военного дела. Но всё сказанное на совещании оставалось в то время не более чем попыткой постановки проблем, а не их разрешением.
В середине 1960-х годов по решению ЦК КПСС началось переписывание истории Великой Отечественной войны, поскольку изданные незадолго до этого Институтом марксизма-ленинизма
шеститомная и однотомная истории этой войны не устраивали высшие эшелоны власти. Издание новой 12-томной истории Второй мировой войны было поручено специально созданному для этой цели Институту военной истории Министерства обороны. Но работа затягивалась, недоставало соответствующих источников и материалов. Чтобы ускорить процесс, не нашли ничего лучшего, чем воспользоваться изданными или готовившимися к печати мемуарами Г.К.Жукова, А.М.Василевского, А.А.Гречко, И.С.Конева, К.А.Мерецкова, К.К.Рокоссовского и другими. Но так как они готовились вскоре после ХХсьезда КПСС и потому по своему содержанию не во всём подходили в качестве источников для нового издания, при Главном политическом управлении Советской армии и Военно-морского флота учредили специальную группу, в которую вошли сотрудники из Отдела пропаганды ЦК КПСС, Главпура и Военно-исторического отдела Генерального штаба. Перед ними поставили задачу соответствующей доработки и редактирования отобранных произведений и контроля над публикацией военных воспоминаний других авторов. Усилиями группы и издательств содержание мемуаров было приведено в соответствие с намеченными целями нового варианта истории войны. Из воспоминаний К.К.Рокоссовского, например, были изъяты главы о причинах поражения советских войск в первый период войны. Но с особенной жестокостью, иного слова трудно подобрать, «доработчики» отнеслись к воспоминаниям Г.К.Жукова, вставив в них собственноручно написанные абзацы и даже разделы о руководящей роли Коммунистической партии, об индустриализации, коллективизации, культурной революции, о подготовке страны к войне, состоянии Советских Вооружённых Сил. А вот размышления маршала о репрессиях 1937—1938гг., о недостатках в подготовке страны и Вооружённых сил к войне, причинах больших военных потерь, в том числе и на завершающем этапе войны, расточительности в расходовании сил и средств во время боевых действий, неграмотных решениях Верховного Главнокомандования о нанесении контрударов под Москвой, ошибках в оценке обстановки и планировании наступления Красной армии зимой 1941—1942гг. и операций на лето 1942г. — всё это из текста исчезло. В одном из вымаранных «доработчиками» мест Жуков писал, что в 1937—1938гг. в «стране сложилась жуткая обстановка. Никто никому не доверял, люди стали бояться друг друга, избегали встреч и каких-либо разговоров, а если нужно было — старались говорить в присутствии третьих лиц — свидетелей. Развернулась небывалая клеветническая эпидемия. Клеветали зачастую на кристально честных людей. И всё это делалось из-за страха быть заподозренными в нелояльности».
Показательна в этом отношении редакция «доработчиками» мнения Жукова и о Сталине как полководце. В рукописи она выглядела так: «В стратегических вопросах Сталин разбирался с самого начала войны. Стратегия была близка к его привычной сфере — политике... В вопросах оперативного искусства в начале войны он разбирался плохо. Ощущение, что он владеет оперативными вопросами, у меня лично начало складываться в последний период Сталинградской битвы, а ко времени Курской дуги уже можно было сказать, что он и в этих вопросах чувствует себя вполне уверенно. Что касается вопросов тактики, строго говоря, он не разбирался в них до самого конца». Жуков отмечал также, что, судя по замечаниям, которые Сталин делал, выслушивая доклады, можно было судить о его «элементарном непонимании обстановки и недостаточном знании военного дела».
После редактирования текста «мнение» Г.К.Жукова о И.В.Сталине значительно улучшилось. «Как военного деятеля И.В.Сталина я изучил досконально, так как вместе с ним прошёл всю войну. И.В.Сталин владел вопросами организации фронтовых операций и операций групп фронтов и руководил ими со знанием дела, хорошо разбираясь в больших стратегических вопросах. Эти способности И.В.Сталина как Главнокомандующего особенно проявились, начиная со Сталинграда. В руководстве вооружённой борьбой в целом И.В.Сталину помогали его природный
ум, богатая интуиция. Он умел найти главное звено в стратегической обстановке и, ухватившись за него, оказать противодействие врагу, провести ту или иную крупную наступательную операцию. Несомненно, он был достойным Верховным Главнокомандующим».
В последующем издании мемуаров маршала Г.К.Жукова была восстановлена прежняя, авторская оценка Сталина как военного деятеля, но и фальсифицированная продолжает гулять по свету: как говорится, что написано пером...
Вместе с тем выявилась и незаинтересованность правящей элиты в правдивом освещении событий Гражданской и Великой Отечественной войн, ибо вскрывалась историческая несостоятельность субъективистских действий И.В.Сталина. И неважно, что слово «Сталин» стало заменяться словом «партия». Дело в том, что партию олицетворял или подменял собой Сталин, сосредоточив в своих руках всю полноту власти — политической, экономической и военной.
В подготовленной Институтом марксизма-ленинизма первой книги 5-го тома «Истории КПСС», посвящённой деятельности партии в Великой Отечественной войне, указывалось, что партия как политическая организация в годы войны не действовала: не проводились съезды, состоялся только один пленум ЦК КПСС, но на нём вопросы, связанные с войной, не рассматривались. Есть основания полагать, что это было сделано авторами, чтобы снять ответственность с партии за просчёты, ошибки, недостатки в подготовке страны и Вооружённых сил к войне и переложить её на И.В.Сталина. Но Сталина невозможно оторвать от партии — с конца 1920-х годов и до смерти в марте 1953года он являлся её единоличным лидером. Культ личности при его активном участии и поощрениях создавался партией. Руководящий аппарат партии был частью сложившейся в стране административно-командной системы управления, которая оказалась чрезмерно бюрократизированной и неспособной гибко реагировать на изменения внутренней и международной обстановки, находить оптимальные решения и выбирать наиболее эффективные и наименее затратные способы и средства ликвидации или нейтрализации возникавших военных угроз и опасностей. Поэтому критика культа личности Сталина являлась также критикой созданной при нём системы управления страной, которую новое, брежневско-сусловское, как и хрущёвское руководство не намеревалось менять. Следовательно, этому руководству не нужна была и правда о войне и, тем более, научное исследование причин неудач и просчётов в её ведении. Мы в редакции над этим тогда не задумывались, но в руководящих кругах партии это хорошо понимали. Так что дело с выходом первой книги 5-го тома «Истории КПСС» завершилось трагически: Политбюро с негодованием отвергло предложенный текст, а профессор Ю.Петров, руководивший его подготовкой, покончил с собой.
Правящая партийно-политическая элита добивалась изменений в подходе к освещению истории Гражданской и Великой Отечественной войн, которого придерживался не только «Военно-исторический журнал», а и другие «толстые» журналы, многие историки и писатели. Делалось это различными методами. Так, «Военно-историческому журналу» было предложено «несколько уточнить» избранный им курс и больше сосредоточиться на описании успешных действий Красной армии, руководящей роли партии, пропаганде военных подвигов, массового и личного героизма, патриотизма, роли Советского Союза во Второй мировой войне, всемирно-исторического значения его победы над фашистской Германией и империалистической Японией. Кроме того, принимались меры идеологического и в ряде случаев административного воздействия. Историков, которые исследовали события путём анализа фактов, документов и других материалов, делавших научно обоснованные выводы и обобщения, не совпадавшие с установившимися догмами и сложившимися мифами, обвиняли в «объективизме»,
отступничестве от марксистко-ленинской методологии, нарушении принципа партийности исторической науки. Кстати, в беседе с генералом Н.Г.Павленко и мною начальник Главпура генерал А.А.Епишев сам принцип партийности перевёл на более доступный язык. Он сказал: «Там, в «Новом мире», говорят: подавай им чёрный хлеб правды. На кой чёрт она нужна, если она нам невыгодна». Идея деления исторической правды на выгодную и невыгодную нашла широкое распространение в партийно-пропагандистской и даже исторической литературе. Истолкование партийности науки, таким образом, было сведено к тому, что принцип научности исследований стал противопоставляться принципу политической целесообразности. Фактически восстанавливалось известное в 1920-е годы определение, что «история — это политика, опрокинутая в прошлое».
Затем к непокорным стали применяться иные меры. Их работа рассматривалась Комиссией партийного контроля при ЦК КПСС, им объявлялись партийные взыскания, их исключали из партии и т.п.
В редакции «Военно-исторического журнала» было проведено широко применяемое в подобных случаях «укрепление кадров». Генерала Н.Г.Павленко освободили от поста главного редактора, вывели из редколлегии и назначили начальником кафедры истории военного искусства в Академию Генерального штаба. Других сотрудников, в зависимости от их «заслуг», либо повысили в должности (например, генерал П.Жилин был назначен начальником Института военной истории), либо перевели на другую работу, либо уволили с военной службы по выслуге лет или состоянию здоровья. Уволиться в запас по выслуге лет в феврале 1967года пришлось и автору этих строк.
ИЗ ИСТОРИИ ФОРТИФИКАЦИИ
Бахурин Юрий Алексеевич —
студент 4курса исторического факультета Коломенского государственного педагогического
института (г. Коломна Московской обл.)
ПРИЧИНЫ ПАДЕНИЯ КРЕПОСТИ НОВОГЕОРГИЕВСК В 1915г.
В веренице успехов и неудач русского оружия в ходе Первой мировой войны историю падения крепости Новогеоргиевск сложно назвать привлекательной для отечественных учёных. Операция, определённая генералом Э.Людендорфом как самостоятельная в тылу наступающих армий1 и имевшая, увы, отрицательный итог для русских войск, интереса исследователей также не удостаивалась. Поэтому, неудивителен факт появления в зарубежной печати по меньшей мере
