CC BY
430
2 Буланакова М. А.
| Внешняя политика ЕС в контексте дебатов § о Европейской глобальной стратегии
о
ш Буланакова Мария Александровна
со Северо-Западный институт управления — филиал РАНХиГС (Санкт-Петербург) О Доцент кафедры международных отношений ™ Кандидат исторических наук ^ mashbulanakova@yandex.ru
х РЕФЕРАТ
Статья посвящена характеристике основных проблем, с которыми сталкивается ЕС в ¡E ходе формирования активной внешней политики в контексте укрепления позиций су-
^ веренных игроков в области международного сотрудничества и внешнеполитической
деятельности. Решение перспективных задач Общей внешней политики и политики безопасности (ОВПБ) напрямую связано для Евросоюза с процессом формирования Глобальной стратегии. В статье отражены основные направления дискуссий по вопросам складывания стратегического курса ЕС в условиях кризиса с перспективой обеспечения глобальной роли союза в современных международных процессах.
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА
Европейская глобальная стратегия, внешнеполитическая деятельность ЕС, политика Европейского добрососедства, политика расширений, стратегическое партнерство, Pol-ling&Sharing, ОВПБ-НАТО
Bulanakova M. A.
Foreign Policy of EU in a context of Debate about the European Global Strategy Bulanakova Maria Aleksandrovna
North-West Institute of Management — branch of the Russian Presidential Academy of National Economy and Public
Administration (Saint-Petersburg, Russian Federation)
Associate Professor of the Chair of International Relations
PhD in History
mashbulanakova@yandex.ru
ABSTRACT
The article is devoted to the characteristic of the main problems which EU faces during formation of active foreign policy in a context of strengthening of positions of sovereign players in the field of the international cooperation and foreign policy activity. The solution of perspective problems of OVPB is directly connected for the European Union with process of formation of Global Strategy, in article the main directions of discussions concerning folding of a strategic course of EU in the conditions of crisis with prospect of providing a global role of the Union in modern international processes are reflected.
KEYWORDS
European Global Strategy, European Global Strategy, European Global Strategy, European Global Strategy, Foreign affairs of EU, European Neighborhood Policy, Enlargement policy, strategic partnership, CFSP-NATO
В июле 2012 г. по инициативе министров иностранных дел Швеции, Польши, Испании и Италии получил развитие экспертный проект под названием Европейская глобальная стратегия (EGS). Проект стал пространством для широкой дискуссии по вопросам формирования новой внешнеполитической стратегии ЕС, отвечающей задачам глобального лидерства Европы на ближайшие десятилетия. Значение на-
стоящего проекта вряд ли можно переоценить, поскольку широкая международная о
экспертиза ресурсов и механизмов внешнеполитической активности ЕС представ- ^
ляется неотъемлемым элементом формирования эффективной внешнеполитической ^
стратегии Евросоюза, в которой так нуждается эта наднациональная интеграцион- EJ
ная система. Модернизация внешнеполитической деятельности ЕС представляется g
закономерным этапом политической интеграции ЕС, активированной Лиссабонским L-
договором (2009), который закрепил за ЕС правовые перспективы внешнеполити- о
со
ческой деятельности. о
В реализации проекта «Европейская глобальная стратегия» принимают участие < европейские исследовательские и экспертные центры (think tanks) в области меж- ^ дународных отношений1. В рамках этого проекта зародилась одна из самых актив- х ных политических дискуссий в ЕС о перспективах внешнеполитической деятель- ^ ности союза. н-
Дискуссия включает несколько уровней анализа внешнеполитической деятель- ^ ности ЕС и собственно интеграционных процессов в политической сфере и сфере щ безопасности Европы в целом.
В современных международных процессах Европейский союз оценивается участниками дискуссии как влиятельный актор, уверенно претендующий на позиции глобального полюса силы. Далеко не новичок в области международных отношений, Евросоюз является признанным лидером в реализации политики развивающего сотрудничества и гуманитарной помощи, остается крупнейшим в мире донором и торговым партнером. Однако, став по Лиссабонскому договору (2009) носителем международной правосубъектности, ЕС столкнулся с проблемой формирования собственной внешнеполитической концептуальной и инструментальной базы. Выстраивая свои внешнеполитические инициативы, Евросоюз в полной мере ощутил ограниченность компетенций наднациональной системы в области внешней политики.
Современное состояние внешнеполитической деятельности ЕС характеризуется кризисом устойчивых принципов внешней политики союза, сформировавшихся на протяжении всего предшествующего периода, начиная с момента становления интеграционной системы в послевоенной Европе, и получивших развитие в процессе складывания ОВПБ в качестве самостоятельного вектора политической интеграции в течение последних 20 лет. Среди устойчивых внешнеполитических принципов предшествующего периода следует отметить доминирование инструментов «мягкой силы» в вопросах внешней политики; зависимость ЕС от «стержневой» роли США в схеме европейской безопасности, а также неразвитость институциональной схемы внешнеполитической деятельности ЕС.
Процесс становления ЕС в качестве глобального игрока международных отношений определяется успешностью реализации целого ряда задач, связанных с урегулированием и адаптацией к современным условиям внешнеполитических принципов ЕС. Во-первых, в сфере достижения баланса между «мягким» и «жестким» компонентом внешнеполитической активности ЕС, во-вторых, в ходе пересмотра характера и содержания евроатлантического партнерства и, в-третьих, в процессе институализации внешнеполитических функций и механизмов ЕС и установления баланса наднациональных компетенций и возможностей суверенитета в области реализации внешнеполитических интересов.
Традиционным камнем преткновения на пути гармонизации внешней политики ЕС остается комплекс проблем, базирующихся на разногласиях в понимании по-
11stituto Affari Internazionali (IAI): [Электронный ресурс]. URL: www.iai.i; Polish Institute of International Affairs (PISM): [Электронный ресурс]. URL: www.pism.pl; Elcano Royal Institute for International and Strategic Studies: [Электронный ресурс]. URL: www.realinstitutoelcano.org; Swedish Institute of International Affairs (Ui): [Электронный ресурс]. URL: www.ui.se.
о литики европейской безопасности и в целом стратегических целей ЕС, что в не-^ малой степени сдерживает рост глобальных интересов сильнейшего интеграцион-^ ного объединения.
ЕЗ После признания в рамках Стратегии европейской безопасности (2003) в каче-
^ стве основного ресурса внешней политики ЕС инструментов «мягкой силы» союз
уверенно расширял свое присутствие в мире в качестве опоры западного между-
о народного порядка, успешно реализуя свои экономические интересы. Универсаль-га „
о ная идея присутствия ЕС сводилась к распространению европейской социальной
< и интеграционной модели. Даже имея широкие возможности привлечения военно-
с го потенциала НАТО — на основе целого ряда соглашений между Североатланти-
х ческим альянсом и ЕС конца 1990-х — начала 2000-х гг., известных как «Берлин+»,
2 Союз делал ставку на гражданский компонент урегулирования и предупреждения
н- кризисных ситуаций. Военная составляющая практически полностью оставалась в
^ компетенции НАТО. За последние 13 лет ЕС организовал 27 миссий по урегули-
1= рованию конфликтов, и только 8 из них носили военный характер1.
По прошествии 10 лет упомянутая Стратегия безопасности (2003) оказалась неэффективной, а упор во внешней политике исключительно на ресурсы «мягкой силы» уже не обеспечивает в достаточной мере интересы ЕС в различных сферах мировой политики. На фундаментальные вопросы о том, каковы глобальные интересы и приоритеты ЕС, стратегия, по замечанию Тома Ренара, «не дает ответов... поскольку говорит о том, как, а не что делать» [2, с. 110].
Стремление ЕС выступать в качестве полюса силы на современном этапе требует от него в первую очередь укрепления военного компонента в структуре внешнеполитической деятельности, формирования устойчивого элемента «жесткой силы». Группа экспертов Института ЕС по исследованиям в области безопасности под руководством Антонио Миссироли в мае 2013 г. предоставила для Европейского совета доклад «Открывая будущее. Военный потенциал Европы 2013-2025: вызовы и пути развития», в котором отмечается тот факт, что базовые тренды мировой политики приводят ЕС к необходимости переосмысления собственных ресурсов в области обеспечения безопасности. К числу факторов, подталкивающих ЕС к изменению политики в области военного развития, эксперты называют процессы глобализации, приводящие к росту нестабильных зон вокруг ЕС; рост многополярности и снижение возможностей регулирования мировой системы; существенную динамику в развитии новых видов вооружения. В силу чего «не учитывать фактор военного влияния во внешней политике ЕС на современном этапе было бы крайне непредусмотрительно» [10, р. 16-17].
Реформирование военной составляющей внешней политики ЕС рассматривается как необходимый шаг союза в сторону усиления интеграционных процессов. Авторы доклада указывают, что «для суверенитета европейских государств их неучастие в процессах консолидации, интеграции собственных военных потенциалов на региональном уровне более губительны, чем усиление компетенций ЕС в области внешней политики.». Особо значимым вопросом представляется интегрирование военно-промышленных комплексов национальных государств в более устойчивую и широкую региональную систему [8, р. 52-56]. Существенной проблемой развития военного потенциала ЕС представляется многоуровневая координация, поскольку торговый, промышленный и исследовательский компоненты развития военного потенциала регулируются самыми различными департаментами Комиссии ЕС и частично Европейским оборонным агентством (ЕОА). Недостаточная
1 Catharina Klingspor. Defining the purpose and coordinating the instruments for EU global action. 27 March 2013: [Электронный ресурс]. URL: http://www.europeanglobalstrategy.eu/ nyheter/opinions/defining-the-purpose-and-coordinating-the-instruments-for-eu-global-action.
координация, а порой и разночтения в деятельности европейских структур по во- о
просам общей безопасности тормозят процессы интеграции в области развития ^
военного потенциала ЕС. Шагом на пути формирования результативной координа- ^
ции взаимодействия различных механизмов специалисты называют создание Е^
в 2011 г. Рабочей группы по оборонной промышленности и рынкам вооружений в ^
Комиссии ЕС. ^
ш
На практике, как отмечает Н. К. Арбатова, катализатором развития интеграци- о онных инициатив в области общей политики безопасности и обороны стал опыт о ливийской кампании, в которой ЕС оказался не способным использовать свой < потенциал в сфере кризисного регулирования1. Одновременно осознание роли ^ военного компонента внешнеполитической деятельности ЕС крепнет под влияни- х ем экономического кризиса и повсеместного сокращения оборонных бюджетов 2 участниками ЕС. В подобных условиях союз пытается использовать механизмы н-интеграционного взаимодействия — РоШпд&БИаппд (распределяя, совместно ис- ^ пользуй), «направленные на рациональное использование военных потенциалов щ стран на основе ролевой специализации». Сотрудничество европейских государств в области обороны на основе инструмента РоШпд&БИаппд, сформулированное в рамках Гентской инициативы (2010), на текущий момент рассматривается Европейским оборонным агентством (ЕОА) в качестве ведущей линии партнерства в области вооружений2. В итоговом докладе главы Европейского оборонного агентства Кэтрин Эштон от 15 октября 2013 г. указывается на необходимость развития долгосрочной стратегической программы или Дорожной карты по сотрудничеству европейских государств в области безопасности и вооружений, при этом инструмент РоШпд&БИаппд рассматривается как важнейший инструмент сотрудничества государств ЕС в сфере укрепления военных потенциалов. Итоговый доклад ЕОА опубликован в преддверии декабрьского заседания Европейского совета по безопасности и обороне и содержит как общие характеристики состояния европейской безопасности, так и анализ перспективных линий ее развития. Инструмент РоШпд&БИаппд представляется ресурсом сотрудничества в оборонном секторе по различным направлениям, включая координацию в области технического обеспечения авиации, формирование системы полевых госпиталей, создание школ и центров подготовки специалистов в области управления вооружениями, практические формы сотрудничества в области кибербезопасности и др. [11, р. 25-26].
Для развития военного потенциала и сотрудничества в области обороны стран — членов ЕС Лиссабонский договор также предусматривает возможность «постоянного структурированного партнерства», в соответствии с которым «страны, которые хотели развивать продвинутое военное сотрудничество и имели для этого возможности и ресурсы, могли его осуществлять» [1, с. 4]. Реализация таких инструментов, как РоШпд&БИаппд или «постоянное структурированное партнерство», открывает возможности для преодоления стагнации в сфере военной интеграции и интеграции в области оборонного сотрудничества.
Жизненно важной задачей дальнейшего развития внешней политики Евросоюза признается необходимость переосмысления форматов евроатлантического партнерства и, прежде всего, взаимодействия ЕС и НАТО. При этом сотрудничество с НАТО понимается как неотъемлемый элемент более широкой и стратегически целостной модели европейской безопасности. Переосмысление механизмов и
1 Арбатова Н. К. Влияние кризиса на внешнюю и оборонную политику Европейского союза: Тезисы к заседанию Ученого совета ИМЭМО РАН 30 января 2012 г.: [Электронный ресурс]. URL: http://www.imemo.ru/ru/sc/2013/300113_tez.pdf.
2 EDA. Pooling & Sharing: [Электронный ресурс]. URL: http://www.eda.europa.eu/Aboutus/ Whatwedo/pooling-and-sharing.
о принципов сотрудничества ЕС и НАТО тесным образом связано с изменением ^ международных условий этого сотрудничества, существенной институциональной ^ и стратегической эволюцией этих международных игроков, а также с подъемом ^ интереса ЕС к реализации собственной схемы безопасности в контексте форми-g рования азиатских приоритетов внешней политики США [11, p. 1, 3, 6].
Традиционные механизмы сотрудничества ЕС — НАТО, зафиксированные в си-о стеме соглашений «Берлин+», пережили себя и в условиях новых геополитических о реалий требуют существенного пересмотра. Йо Кэлм и Морис де Ланглуа указыва-< ют на то, что «иерархия отношений, сложившаяся между ОВПБ и НАТО на момент с принятия «Берлин+», не прекратила их противостояния по вопросу о лидерских х преимуществах в сфере европейской безопасности». Но в настоящий момент край-2 не непродуктивно вести разговоры об ослаблении позиций НАТО на европейском н- поле безопасности или о выходе США из военной структуры НАТО с целью воз-^ ложить на европейцев всю сумму расходов организации по обеспечению ее задач. d Реформирование отношений ОВПБ и НАТО должно проходить посредством дальнейшего усиления роли ЕС в Североатлантическом альянсе, а также посредством обеспечения роли государств — членов ЕС в реализации военного партнерства ЕС и НАТО [4, p. 5-6]. Принципы сотрудничества ЕС и НАТО, когда-то предложенные Мадлен Олбрайт, известные как 3й-модель, предполагали равноправное или недискриминационное сотрудничество НАТО и ЕС, не допускали дублирования функций этих структур в области европейской безопасности, а также определяли неразрывность их взаимодействия (no Discrimination, no Duplication, no Decoupling). На сегодняшний день эксперты ставят вопрос о необходимости эволюции этой схемы, прежде всего, посредством пересмотра отношений ЕС и США как в рамках двусторонних отношений, так и в системе НАТО.
В трактовках будущих отношений ЕС и НАТО лейтмотивом проходит мысль о том, что эти партнеры в области безопасности способны преодолеть кризис модели взаимодействия и выйти на новый уровень стратегического партнерства, автономность этих игроков рассматривается в качестве приоритета сотрудничества. Основные линии реформирования отношений ЕС — НАТО предполагают широкую кооперацию государств — членов обеих организаций по вопросам военного сотрудничества в условиях кризисного регулирования, усиление роли ЕС в финансировании деятельности НАТО, усиление военных ресурсов ЕС, а также формирование союзных/наднациональных механизмов участия ЕС в военных операциях блока.
На основе положений Лиссабонского договора Внешнеполитическое ведомство ЕС реализует политику координации «наднационального» и «межгосударственного» уровня в области безопасности. «Пока, — как замечают Йо Кэлм и Морис де Ланглуа, — ведомство К. Эштон развивает субстратегии для отдельных специфических регионов, таких как Сахельская зона или зона африканского Восточного Рога, однако очевидной проблемой остается отсутствие единой стратегии европейской безопасности, которая бы была безоговорочно поддержана лидерами европейских государств» [Ibid., p. 3].
Наряду с проблемой неэффективности общей внешней политики ЕС в военной сфере, равно как и ее уязвимости перед суверенным преимуществом государств — членов союза, проблема кризиса традиционных внешнеполитических инструментов ЕС относится к числу самых неоднозначных в контексте дискуссии о Глобальной европейской стратегии.
По замечанию Кэтрин Эштон, современная внешняя политика ЕС далеко отстает от тех задач, которые необходимо решать Евросоюзу сегодня, чтобы в дальнейшем утвердиться в системе международных отношений в качестве глобального игрока.
Д-р М. Бониковска, один из ведущих экспертов польского аналитического центра о ТНИЧКТАЫК, указывая на то, что Европа на сегодняшний день, равно как и осталь- ^ ной мир, оказалась перед выбором стратегии дальнейшего (глобального) развития, ^ подчеркивает, что Евросоюз должен найти внутренние ресурсы внешнеполитической Е^ конкурентоспособности, которые кроются в институциональной структуре ЕС, а так- ^ же готовности Евросоюза модернизировать инструменты общей внешней политики [3, р. 6-9]. о Традиционные инструменты внешнеполитической деятельности ЕС, так называ- о емый триптих внешней политики, инструменты, которые были результативны в < течение 20 и более лет, оказались недостаточны для реализации глобальных целей ^ ЕС в условиях мирового экономического кризиса и существенных преобразований х системы международных отношений. Эта устойчивая триада внешнеполитических 2 инструментов включает: н-
1) политику расширений союза как важнейший инструмент интеграционной реги- ^ ональной политики ЕС посредством утверждения стандартов или критериев щ членства среди стран — кандидатов на вступление в ЕС;
2) политику добрососедства, политику, направленную на расширение зоны влияния ЕС посредством создания международных структур, лояльных к присутствию ЕС в том или ином регионе;
3) политику партнерства — инструмент, включающий два базовых вектора: развивающее сотрудничество и равноправное партнерство с развитыми странами в любых регионах мира.
Обозначенная выше триада внешнеполитических инструментов ЕС, по замечанию Роньи Кемпин и Барбары Липперт, оказалась неспособной в условиях мирового финансового кризиса обеспечить глобальную роль ЕС в мировой политике [9, р. 49].
В рамках дискуссии о Европейской глобальной стратегии ее участники поднимают закономерные вопросы о необходимости реформирования и гармонизации существующих инструментов внешней политики ЕС.
Политика добрососедства с момента появления во внешнеполитической практике ЕС (2002-2004 гг.) была призвана компенсировать недостатки ОВПБ и противоречия стран-членов по вопросам реализации внешней политики. Реализация европейской Политики добрососедства осуществлялась посредством создания многочисленных проектов, международных структур, обеспечивающих реализацию интересов ЕС в отношении государств и регионов, граничащих с государствами ЕС и представляющих для Евросоюза особый экономический и стратегический интерес. Политика добрососедства открывала возможности для ЕС в сфере сотрудничества, ассоциирования и интеграции с государствами, которые не претендовали на членство в ЕС, не были кандидатами, но активно сотрудничали с ЕС. Наиболее значимой для Евросоюза стала Политика добрососедства с государствами Средиземноморского региона в рамках Союза для Средиземноморья, а также Политика добрососедства в отношениях с восточноевропейскими соседями ЕС посредством известного Восточного партнерства.
Сегодня Политика добрососедства ЕС включает комплекс принципов, процедур, механизмы контроля и отчетности, но в условиях «тектонических» перемен, вызванных «арабской весной» в Средиземноморском субрегионе, политика южного добрососедства оказалась парализованной в связи с неспособностью ЕС эффективно реагировать на политическую гетерогенность и фрагментированность политического пространства Средиземноморья.
Несмотря на то что ситуация с восточной Политикой добрососедства более предсказуема, этот внешнеполитический вектор также анализируется в критическом ключе. В данном случае сомнения вызывает результативность жестких «миссионерских» моделей присутствия ЕС в регионе. И если еще в начале 2000-х гг. го-
о сударства постсоветской зоны, равно как и Россия, оставались получателями до-^ норской помощи ЕС и с размахом внедряли западную идеологию, поддерживали ^ либеральные экономические процессы и элементы правового государства, то на ^ излете первого десятилетия XXI в. политика формирования «буферной зоны» по-g средством вливания в эту зону существенных донорских средств стала менее эффективной. Поскольку, с одной стороны, мировые кризисные процессы заста-о вили ЕС осторожно рассматривать возможности сотрудничества и донорской по-о мощи соседям. С другой стороны, ЕС столкнулся с интересами РФ в европейской < части постсоветской карты. По замечанию Роньи Кемпин и Барбары Липперт: с «Россия на современном этапе, выступая с инициативой создания Евразийского х союза, демонстрирует притязания на роль политического и экономического центра 2 континента, наравне с ЕС, или же в качестве его конкурента» [9, p. 52]. н- Столкнувшись с целым комплексом проблем в контексте Политики добрососед-^ ства, ЕС принимает новую редакцию Политики добрососедства в 2011-2012 гг. ЕС d усилил политику финансирования проектов, направленных на развитие демократии, например, Тунис для достижения стабильности получил 160 млн евро (2011 г.) по сравнению с предшествовавшим периодом, когда в 2010 г. — 80 млн евро [6, p. 4]. Зонтичные программы — SPRING (Support for Partnership, Reform and Inclusive Growth); EaPIC (Eastern Partnership Intégration and Coopération Programme) — также были усилены к 2012 г. В эти программы сотрудничества ЕС вложил 670 млн евро дополнительно.
Новая редакция Политики добрососедства стала опираться на более широкие основания, заработали принципы «большего за большее», взаимной ответственности ЕС и его партнеров, вовлеченности в сотрудничество институтов гражданского общества; признание особой роли женщин в реформировании как политики, так и общества [Ibid., p. 1].
Важным инструментом укрепления Политики добрососедства стали переговоры ЕС с рядом государств по созданию Полной и всесторонней зоны свободной торговли (Deep and Comprehensive Free Trade Areas, DCFTA), были подписаны соглашения с Египтом, Иорданией и Марокко, одновременно начаты переговоры с Арменией, Молдовой и Грузией.
В рамках Политики добрососедства на современный момент устойчиво проявляется тенденция роста межгосударственного и двухстороннего вектора в политике ЕС. Политика построения региональных проектов переживает кризис как на южном, так и на восточном направлениях.
Политика расширений — наиболее старый и проверенный инструмент в русле внешней политики ЕС. Начатая в 1972 г. практика расширений при идеальном раскладе может привести к созданию Евросоюза в формате ЕС-36, но сама деятельность Евросоюза по расширению, несомненно, требует значительной корректировки. Существенным показателем этой политики следует назвать систему критериев (например, копенгагенские критерии), выдвигаемых в отношении стран-кандидатов. Однако в настоящий момент означенные критерии идут в разрез со стремлением ЕС утвердиться в качестве полюса силы как на региональном, так и на глобальном уровне.
Модель членства в ЕС по типу «гибкой интеграции» или Европы «разных скоростей» порождает новый уровень институциональных противоречий, связанных с тем, что вновь принятые государства, определяя степень своего участия в направлениях европейской интеграции, получают полное и равное представительство в институтах ЕС, а также в процессе принятия решений в Европарламенте и Евро-комиссии невозможна активация формулы «разных скоростей» [9, p. 50-51].
Тем не менее ЕС на сегодняшний день обладает ресурсами проведения политики расширения. Уже 10 лет действует знаменитый план, подписанный ЕС со
странами Западно-Балканского региона в Фессалониках в 2003 г. и ставший ле- о гитимной базой подготовки новых кандидатов на вступление в Евросоюз. Сотруд- ^ ничество ЕС со странами региона демонстрирует эволюцию политики расширения ^ и невозможность ее прекращения. Западнобалканские государства активно при- Е^ влекаются к сотрудничеству в европейском направлении, а ЕС демонстрирует свою ^ открытость для новых кандидатов, еще в 2009 г. для граждан Македонии, Монте-негро, Сербии был введен безвизовый режим, годом позднее такими правами о стали пользоваться граждане Албании, Боснии и Герцеговины. о
На современном этапе ЕС в государствах Западных Балкан сталкивается с не- < малым спектром проблем: от этноконфессинальных противоречий до неэффектив- ^ ных моделей управления, коррупции и последствиями нарушения базовых прав х человека. Традиционные механизмы политики расширений в подобных условиях 2 представляются несостоятельными. Поэтому Евросоюз активно влияет на между- н-народные условия протекания западнобалканских процессов, привлекая к участию ^ в этих процессах крупнейших региональных игроков, таких как Совет Европы, ОБСЕ. щ Сам ЕС демонстрирует активное участие в регионе в формате как «мягкой» силы, так и военного участия в урегулировании конфликтов.
На этапе формирования Глобальной стратегии Европейский союз используя инструменты политики расширений в злободневном для европейской истории регионе, уже реализует свои региональные интересы путем формирования системы экономических и политических обязательств всех игроков региона по отношению к ЕС.
Начиная с апреля 2013 г. Евросоюз ведет переговоры с Сербией относительно вступления и с Косово — относительно подписания Соглашения о стабилизации и ассоциации1. Эти переговоры были начаты сразу после подписания Соглашения между Сербией и Косово относительно распределения зон проживания в Северном Косово (19 апреля 2013 г.). Несмотря на то что соглашение не решает коренной вопрос о международном признании Косово, оно устанавливает порядок двустороннего сотрудничества по вопросам административного управления территорией массового проживания сербов в границах Косово. Следует подчеркнуть, что этот договор рассматривается ЕС как один из важнейших результатов деятельности европейской дипломатии, успешной активности Внешнеполитического ведомства Кэтрин Эштон, как важнейший ресурс реализации политики расширений.
Таким образом, политика расширений ЕС в современных условиях приобретает существенно отличный от донорской модели опыт взаимодействия со странами-кандидатами. ЕС не только поддерживает и стимулирует процессы многосторонних реформ в балканских государствах, но и создает условия для становления гражданских институтов в этих государствах, влияет на международные механизмы регулирования суверенных интересов всех участников западнобалканского субрегиона, выступает в качестве гаранта процесса урегулирования межгосударственных противоречий на Балканах.
Политика партнерства — не менее сложный инструмент внешней политики ЕС. В соответствии с новым финансовым планом ЕС на 2014-2020 гг. инструмент партнерства распространяется на сотрудничество ЕС с государствами, демонстрирующими быстрые темпы экономического роста, равно как и с развитыми экономиками. Инструмент партнерства опирается на стратегические партнерства ЕС [5]. Однако уже на этапе определения термина «стратегическое партнерство» возникают существенные разногласия: «...Сегодня нет определения стратегических парт-нерств или стратегических интересов ЕС (в глобальном и региональном масшта-
1 Erwan Fouere. Thessaloniki ten years on: Injecting momentum into the enlargement process for the Western Balkans. CEPS. 15 мая 2013: [Электронный ресурс]. URL: http://www.ceps.be/ book/thessaloniki-ten-years-injecting-momentum-enlargement-process-western-balkans.
о бе).», — отмечает Т. Ренар [2, с. 110]. Более того, сам ЕС крайне осторожно ^ рассматривается игроками МО в качестве стратегического партнера, поскольку ^ «стратегические партнерства требуют единства цели, приоритетов, умения жестко ЕЗ отстаивать свои позиции, гибкости при ведении переговоров и политического ав-^ торитета...» [Там же, с. 111].
Линия кризиса внешней политики ЕС пролегает и в области реализации инстру-о мента партнерства, затрагивая прежде всего интересы стран — членов ЕС и само-о го союза. Недостаток координации интересов национальных участников внешней < политики и собственно Евросоюза, доминирование межправительственной схемы с сотрудничества в области ОВПБ, непредсказуемость внешней политики ЕС из-за х отсутствия общей стратегии ЕС — все эти факторы существенно осложняют и 2 сдерживают рост партнерств с третьими странами. Более того, по замечанию н- Н. К. Арбатовой, на период кризиса наметились тенденции отхода от общей внешен ней политики и усиления традиционных двухсторонних моделей сотрудничества с между странами ЕС и третьими государствами. В фокусе этой политики называют участников БРИКС, страны Персидского залива1.
Стратегическое партнерство как инструмент внешней политики представляется исследователям важнейшим структурным элементом построения Глобальной стратегии ЕС. В сентябре 2010 г. ЕС впервые обсудил стратегические партнерства, отражающие приоритеты внешней политики [Там же, с. 98-99]. В Стратегии европейской безопасности (2003) называется шесть стратегических партнеров ЕС: США, Россия, Япония, Китай, Канада, Индия. В то время как ЮАР, Бразилия, Мексика по договорам находятся в процессе строительства стратегических партнерств. В докладе «К вопросу о Европейской глобальной стратегии. Обеспечение европейского влияния в меняющемся мире» (май 2013 г.) среди стратегических партнеров ЕС отмечены США, которые выступают в качестве единственного глобального партнера ЕС и с которым Евросоюз планирует развивать новое трансатлантическое сообщество; Турция, с которой уровень политического партнерства ожидается достигнуть ранее, чем начнется присоединение последней к ЕС; а также Китай и Россия, с которыми партнерство будет определяться взаимными интересами [12, з. 3].
Законодательной базой для стратегических партнерств становится Лиссабонский договор (2009 г.), однако содержательная сторона стратегических партнерств исключительно неоднородна как по содержанию сотрудничества, так и по задачам, которые решает ЕС посредством развития стратегического партнерства. Решение противоречий подобного уровня возможно посредством создания действенной Глобальной стратегии, в соответствии с которой стратегические партнерства обретут новый статус в качестве высокоэффективного инструмента ОВПБ.
Наиболее характерной чертой современного состояния политической системы ЕС является процесс институализации внешнеполитических функций и механизмов ЕС. На основе положений Лиссабонского договора в ЕС было создано Внешнеполитическое ведомство (EEAS), призванное координировать «наднациональные» и «межгосударственные» аспекты внешнеполитической деятельности ЕС. Внешнеполитическое ведомство Кэтрин Эштон находится в сфере постоянного внимания со стороны государств — членов ЕС, третьих стран и международных организаций. Поскольку координационная и исполнительская деятельность этой структуры наряду с активностью высокого представителя ЕС по иностранным делам и политике безопасности и председателя Европейского союза отражает усиление наднациональных схем международной политики. Одновременно с этим Внешнеполити-
1 Арбатова Н. К. Влияние кризиса на внешнюю и оборонную политику Европейского союза: Тезисы к заседанию Ученого совета ИМЭМО РАН 30 января 2012 г.: [Электронный ресурс]. URL: http://www.imemo.ru/ru/sc/2013/300113_tez.pdf.
ческое ведомство представляет собой координирующий инструмент для всех о европейских наднациональных структур, задействованных в реализации внешне- ^ политической деятельности ЕС. Институциональный потенциал Внешнеполитиче- ^ ского ведомства широко дискутируется европейскими экспертами, ожидания не Е^ всегда совпадают, но единство подходов можно проследить в оценках ЕЕАБ в ка- ^ честве ключевой структуры процессов становления ЕС в роли самостоятельного международного игрока [7, р. 69-71]. о
В мае 2013 г. в Брюсселе по итогам работы экспертов нескольких европейских о исследовательских центров был представлен доклад «К вопросу о Европейской < глобальной стратегии. Обеспечение европейского влияния в меняющемся мире»1. ^ Доклад содержит анализ перспективных целей, задач и практического потенци- х ала ЕС в вопросах построения Глобальной стратегии. Общая внешняя политика 2 понимается авторами как ведущий ресурс развития Евросоюза в современных н-условиях. Становление сильной общей внешней политики рассматривается как ^ показатель деятельности ЕС в качестве глобального игрока и полюса силы в со- щ временных международных отношениях. Однако, что не менее важно, потенциал общей внешней политики представляется в качестве важнейшего компонента внутренних преобразований ЕС, направленных на более глубокую интеграцию, обеспечение мира и благосостояния жителей Европы.
Очевидно, что признание связи между глобальными задачами ЕС в современном мире и процессами институционализации внешнеполитической деятельности Евросоюза, с одной стороны, и решением внутриполитических, финансово-экономических, социальных проблем союза, с другой, представляется многим европейским экспертам «рычагом» при решении тяжеловесных противоречий современного ЕС. В то же время гармонизация общей внешней политики должна проходить посредством усиления и расширения интеграционных процессов и механизмов в самом Евросоюзе, что неоднократно позволяло ему преодолевать влияние кризисных процессов, выходя на новый уровень участия в мировой политике.
Литература
1. Ознобищева Г. Влияние кризиса на внешнюю и оборонную политику Европейского союза // Мировая экономика и международные отношения. № 8. Август 2013.
2. Ренар Т. Внешняя политика ЕС: от диалога о стратегическом партнерстве к реальному стратегическому партнерству // Вестник международных организаций. 2011. № 4 (35). С. 92-117.
3. Bonikowska M. Scenarios for Europe's future: Why does the EU need a global strategy? // THINkTaNk magazine. Summer 2013.
4. Coelmont J., de Langlois М. Recalibrating CSDP-NATO Relations: The Real Pivot//Security Policy Brief. N 47. June 2013.
5. Gavas M. The European Commission's legislative proposals for financing EU Development Cooperation // ODI. Background Note. February 2012.
6. Joint Communication to the European Parliament, the Council, the European economic and social committee and the Committee of the regions. Delivering on a new European Neighbourhood Policy. Brussels, 15.5.2012. JOIN (2012) 14 final.
7. Helwig N., Ivan Р., Kostanyan Н. The new EU foreign policy architecture. Reviewing the first two years of the EEAS // CEPS. Brussels. February 2013.
8. The implementation of the Common Security and Defence Policy. Workshop / European Parliament's Subcommittee on Security and Defence. July 2013.
9. Kempin R., Lippert В. Membership, neighbourhood, partnership: the EU's foreign policy triptych needs remodeling // European Union (EU) external action: priorities and policies: Conference
1 Полный текст доклада Towards a European Global Strategy. Securing European influence in changing world см.: http://www.europeanglobalstrategy.eu/about.
o papers from the EGS conference organised by Istituto Affari Internazionali (IAI). Rome, 21-
h 22 January 2013.
^ 10. Preparing the December 2013 European Council on Security and Defence: Final Report by the
^ High Representative / Head of the EDA on the Common Security and Defence Policy. 15 October.
> 2013.
o 11. Rogers J., Gilli A. Enabling the future European military capabilities 2013-2025: challenges
^ and avenues. Ed. by A. Missiroli // ISSUE Report N 16. May 2013.
o 12. Towards a European Global Strategy. Securing European influence in changing world. May
n 2013.
References
1. Oznobishcheva G. Influence of crisis on foreign and defensive policy of the European Union [Vliyanie krizisa na vneshnyuyu i oboronnuyu politiku Evropeiskogo Soyuza ] // World economy and international relations [Mirovaya ekonomika i mezhdunarodnye otnosheniya]. N 8. August 2013.
2. Renard T. Foreign policy of EU: from dialogue about strategic partnership to real strategic partnership [Vneshnyaya politika ES: ot dialoga o strategicheskom partnerstve k real'nomu strategicheskomu partnerstvu] // The Messenger of the international organizations [Vestnik mezhdunarodnykh organizatsii]. 2011. N 4 (35). P. 92-117.
3. Bonikowska M. Scenarios for Europe's future: Why does the EU need a global strategy? // THINkTaNk magazine. Summer 2013.
4. Coelmont J., de Langlois М. Recalibrating CSDP-NATO Relations: The Real Pivot//Security Policy Brief. N 47. June 2013.
5. Gavas M. The European Commission's legislative proposals for financing EU Development Cooperation // ODI. Background Note. February 2012.
6. Joint Communication to the European Parliament, the Council, the European economic and social committee and the Committee of the regions. Delivering on a new European Neighbourhood Policy. Brussels, 15.5.2012. JOIN (2012) 14 final.
7. Helwig N., Ivan Р., Kostanyan Н. The new EU foreign policy architecture. Reviewing the first two years of the EEAS // CEPS. Brussels. February 2013.
8. The implementation of the Common Security and Defence Policy. Workshop / European Parliament's Subcommittee on Security and Defence. July 2013.
9. Kempin R., Lippert В. Membership, neighbourhood, partnership: the EU's foreign policy triptych needs remodeling // European Union (EU) external action: priorities and policies: Conference papers from the EGS conference organised by Istituto Affari Internazionali (IAI). Rome, 2122 January 2013.
10. Preparing the December 2013 European Council on Security and Defence: Final Report by the High Representative / Head of the EDA on the Common Security and Defence Policy. 15 October. 2013.
11. Rogers J., Gilli A. Enabling the future European military capabilities 2013-2025: challenges and avenues. Ed. by A. Missiroli // ISSUE Report N 16. May 2013.
12. Towards a European Global Strategy. Securing European influence in changing world. May 2013.
