CC BY
5DOI 10.47643/1815-1329_2022_10_11
ВЛИЯНИЕ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ПОЛИТИКИ НА НЕКОТОРЫЕ СЕМЕЙНО-ПРАВОВЫЕ ИНСТИТУТЫ The impact of public policy on some family law institutions
КОЖИНА Юлия Алексеевна,
доцент кафедры гражданского права и процесса, Академия ФСИН России. 390000, Россия, Рязанская обл., г. Рязань, ул. Сенная, 1. E-mail: yl-san@yandex.ru;
Kozhina Yulia Alexeyevna,
Ph.D. in Law, Associate Professor, Department of Civil Law and Procedure Academy of the Federal Penitentiary Service of Russia. 390000, Russia, Ryazan region, Ryazan, Sennaya str., 1. E-mail: yl-san@yandex.ru
Краткая аннотация: Статья посвящена исследованию некоторых институтов семейного права, значительно изменивших ранее существующую практику. Несмотря на то, что порядок применения тех или иных норм четко регламентирован законом, тем не менее, ряд положений в процессе их реализации вызывает некоторые противоречия.
Abstract: The article is devoted to the study of some institutions of family law that have significantly changed the previously existing practice. Despite the fact that the procedure for applying certain norms is clearly regulated by law, nevertheless, a number of provisions in the process of their implementation cause some contradictions.
Ключевые слова: суррогатное материнство, наследники, запись об отцовстве, взыскание неустойки, уплата процентов, просрочка, выплата алиментов.
Keywords: surrogate motherhood, heirs, record of paternity, collection of forfeit, payment of interest, delay, payment of alimony.
Для цитирования: Кожина Ю.А. Влияние государственной политики на некоторые семейно-правовые институты //Аграрное и земельное право. 2022. № 10(214). С. 11-13. http://doi.org/10.47643/1815-1329_2022_10_11
For citation: Kozhina Yu.A. The impact of public policy on some family law institutions // Agrarian and Land Law. 2022. No. 10(214). pp. 11-13. http://doi.org/10.47643/1815-1329_2022_10_11.
Статья поступила в редакцию: 11.07.2022
Государственная политика, направленная на формирование правовой культуры, без которой не могут быть в полной мере реализованы такие базовые ценности как верховенство закона, приоритет человека, его неотчуждаемых прав и свобод, проводится одновременно с комплексом мер по совершенствованию российского законодательства, небезупречность которого является условием, способствующим распространению правового нигилизма.
Нельзя не заметить, что в зависимости от настроений, царящих в обществе, кардинальным образом может меняться и политика самого государства. И если с принятием Семейного кодекса РФ нельзя было не отметить категоричности и императивности значительного количества статей, то с истечением времени подход правоприменителей стал существенно гибче. И в зависимости от выбранного в определенный период времени вектора государственной политики неизбежно по -разному складываются судьбы людей, права которых были так или иначе затронуты нормами действующего российского семейного права. Обратим внимание лишь на некоторые изменения, оказавшие особое влияние на формирование новой практики.
С тех пор как в российском обществе возникло такое явление как «суррогатное материнство», споры о его целесообразности, значимости, и, что самое главное, легитимности, не утихают. Подобная форма вспомогательных репродуктивных технологий, предусмотренная ст. 55 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации», предоставляет возможность лицам, перечисленным п. 1 исследуемой статьи , прибегнуть к услугам суррогатной матери с целью вынашивания и рождения ребенка по договору, заключенному между суррогатной матерью и потенциальными родителями. Нельзя не признать, что данный договор является достаточно рискованным для обеих сторон. И если во всех иных случаях договор - это регулятор человеческих отношений, закрепляющий комплекс взаимных прав и обязанностей, дающий контрагентам уверенность в достижении поставленного результата, который «выполняет роль стартовой площадки для дальнейших правоотношений»^], то договор между суррогатной матерью и потенциальными родителями, конечной целью которого является вынашивание и рождение ребенка, не может гарантировать самого главного - дальнейшей передачи ребенка заказчикам и дачи согласия на запись их в качестве его родителей. Причины такого поведения суррогатной мамы могут быть самыми различными, и до недавнего времени исследование российскими судами этих обстоятельств не являлось юридически зна-
АГРАРНОЕ И ЗЕМЕЛЬНОЕ ПРАВО. 2022. № 10(214)
чимым для разрешения дела, поскольку п. 4 ст. 51 Семейного кодекса РФ (далее - СК РФ) недвусмысленно устанавливает привилегированное положение в подобных договорных отношениях суррогатной матери, что, нельзя не признать, подталкивает ее к злоупотреблению своими правами, превращая ребенка в предмет откровенного шантажа. Закрепляя таким образом исключительную прерогативу суррогатной матери в разрешении вопроса о наделении генетических родителей материнскими и отцовскими правами, законодатель остается безучастным к интересам тех лиц, чьи половые клетки использовались для оплодотворения женщины, выносившей плод, что нарушает баланс конституционных ценностей и умаление прав не только генетических родителей, но и ребенка, рожденного в результате применения вспомогательных репродуктивных технологий[2]. И появление 16 мая 2017 года Постановления Пленума Верховного Суда РФ № 16 «О применении судами законодательства при рассмотрении дел, связанных с установлением происхождения детей» (далее - Постановление Пленума № 16) нельзя не признать революционным, поскольку впервые суд предоставил заказчикам возможность защищать свои права по отношению к ребенку в судебном порядке в том случае если суррогатная мать отказывается дать согласие на запись их в качестве родителей, изменив тем самым подход к заказчикам как «от выпрашивающих благо к требующим его». А как известно, право на защиту - это возможность установить справедливость, базирующуюся в соответствии с теорией Томаса Гоббса на принципах исходного равенства людей и недопустимости получения благ за счет других. Проблема справедливости применения правовых норм вообще не возникала бы, если бы законодатель предусмотрел на все случаи жизни четко регламентированные правила поведения и соответствующие санкции за их невыполнение. Но действительность богаче всяких схем, поэтому законодатель предоставил правоприменителю возможность учитывать всю совокупность обстоятельств, все факторы, условия, влияющие на то или иное поведение сторон. Теперь в соответствии с абз. 4 п. 31 Постановления Пленума № 16 отказ суррогатной матери дать согласие на запись родителями потенциальных родителей (заказчиков) не может служить безусловным основанием для отказа в удовлетворении иска этих лиц о признании их родителями ребенка и передаче им ребенка на воспитание. При этом необходимо проверять и соответственно учитывать: на каких условиях заключался договор о суррогатном материнстве, являются ли истцы генетическими родителями ребенка, по каким причинам суррогатная мать не дала согласия на запись истцов в качестве родителей, и с учетом установленных по делу обстоятельств разрешить спор в интересах ребенка. В связи с чем целесообразно в соответствующие статьи Семейного кодекса РФ и Федерального закона «Об актах гражданского состояния» внести соответствующие изменения во избежание их двоякого толкования.
Не менее интересны изменения, которые затронули алиментные правоотношения. Возможность уменьшения ранее установленного размера алиментов предусматривается п. 1 ст. 119 СК РФ, согласно которому суд вправе изменить установленный размер алиментов по требованию любой из сторон в случае изменения материального или семейного положения сторон. Данная позиция законодателя является вполне традиционной для советского и российского семейного права. Вполне очевидно, что закон, который не может регулировать абсолютно все стороны семейной жизни, при этом совершенно четко указывает на возможный разумный вариант поведения в той или иной ситуации. Пункт 20 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 26 декабря 2017 года № 56 «О применении судами законодательства при рассмотрении дел, связанных со взысканием алиментов» разъясняет основания для такого возможного уменьшения размера алиментов. Размер алиментов может быть изменен с учетом материального и семейного положения сторон и иных заслуживающих внимания обстоятельств, к которым могут быть отнесены: наличие у плательщика алиментов других несовершеннолетних детей и (или) нетрудоспособных совершеннолетних детей, а также иных лиц, которых он обязан по закону содержать; низкий доход плательщика алиментов, состояние его здоровья и т.д. С учетом подобной формулировки законодателя и главного правоприменителя складывается ошибочное впечатление о том, что изменение семейного положения плательщика, например, рождение у него другого ребенка, является бесспорным основанием для снижения размера алиментов, выплачиваемых на раннее рожденных детей. Как показал Обзор судебной практики по делам, связанным со взысканием алиментов на несовершеннолетних детей, а также на нетрудоспособных совершеннолетних детей, утвержденный Президиумом Верховного Суда РФ от 13 мая 2015 г. (далее - Обзор), при разрешении судом требований об изменении размера алиментов суды в целом правильно применяли положения п. 1 ст. 119 СК РФ, однако в некоторых случаях, наличие судебного постановления о взыскании алиментов на другого несовершеннолетнего ребенка (детей от других браков) некоторыми судами расценивалось в качестве безусловного основания для снижения размера алиментов, взысканных в пользу ответчика, что, в действительности, следует признать правильным. С учетом сложившейся практики нами сделан вывод о том, что на снижение ранее установленного размера алиментов влияет не столько
изменение семейного положения плательщика, сколько ухудшение его материального состояния. И как показывает практика, если уровень обеспеченности семьи плательщика алиментов (на каждого члена его семьи) превышает размер выплачиваемых алиментов на ребенка от предыдущего брака, то оснований для уменьшения размера алиментов нет.
Не менее проблематичной выглядит ситуация, при которой должник, допустивший просрочку в выплате алиментов, назначенных судом, теперь имеет право требовать уменьшения ее размера. Так, п. 2 ст. 115 СК РФ допускает возможность при образовании задолженности по вине плательщика алиментов взыскать получателю алиментов неустойку в размере одной десятой процента от суммы невыплаченных алиментов за каждый день просрочки. С 2018 года у недобросовестного плательщика алиментов (а правильнее сказать, неплательщика) появилось право требовать в судебном порядке уменьшения размера неустойки за несвоевременную уплату алиментов, если подлежащая уплате неустойка явно несоразмерна последствиям нарушения обязательства по уплате алиментов. До внесения в данную статью изменений, как показывает обобщение судебной практики при рассмотрении данной категории дел, ответчики нередко ссылаясь на явную несоразмерность неустойки последствиям допущенного правонарушения просили суд уменьшить ее размер, применив аналогию ст. 333 Гражданского кодекса РФ (далее - ГК РФ). Обзор судебной практики Верховного Суда РФ за третий квартал 2012 года исключал такую возможность: «Неустойка, предусмотренная СК РФ, является мерой семейно-правовой ответственности, гарантирующей осуществление прав нуждающихся членов семьи на получение содержания, и взыскивается в виде фиксированного размера взимаемых за каждый день просрочки процентов, следовательно уменьшение неустойки положениями ст. 115 СК РФ не предусмотрено». Однако все изменилось тогда, когда заявитель Р.К. Костяшкин, являющийся неплательщиком алиментов, долг которого к моменту обращения в суд составлял более 3 млн руб., ссылаясь на свое тяжелое материальное положение, обратился в Конституционный Суд РФ с жалобой о проверке конституционности положений пункта 2 статьи 115 СК РФ и пункта 1 ст. 333 ГК РФ, указывая на то, что положение указанных норм противоречит ст. 17 Конституции РФ, что в совокупности приводит к нарушению баланса прав и законных интересов всех несовершеннолетних детей должника, находящихся на его иждивении. И 6 октября 2017 г. Конституционный Суд РФ в Постановлении № 23-П «По делу о проверке конституционности положений пункта 2 статьи 115 СК РФ и пункта 1 ст. 333 ГК РФ в связи с жалобой гражданина Р.К. Костяшкина» признал п. 2 ст. 115 СК РФ и п.1 ст. 333 ГК РФ не противоречащими Конституции РФ, поскольку по своему смыслу они не препятствуют суду при наличии заслуживающих внимания обстоятельств уменьшить размер неустойки при образовании задолженности, если она явно несоразмерна последствиям нарушения обязательства по уплате алиментов, таким образом, существенно изменив подход к разрешению подобного рода дел.
Ну и в завершении нельзя не сказать еще об одном существенном изменении семейного законодательства. С 4 августа 2022 года наследникам лица, записанного в качестве отца ребенка в соответствии с п. 2 ст. 51 СК РФ, предоставлено право в судебном порядке оспаривать запись об отце в книге записей рождений. К сожалению, данное право предоставлено наследникам только в отношении тех детей, которые родились от родителей, в браке не состоящих, и только в том случае, если такая запись произведена на основании подложных документов либо без свободного волеизъявления лица, отцовство которого было установлено в судебном порядке. Легализация подобной возможности сделала ранее существующий безапелляционный подход более справедливым по отношению, в первую очередь, к наследникам лица, неправомерно признанного отцом ребенка; а во вторую очередь, дала возможность восстановить доброе имя и репутацию покойного. Хотя данные изменения ст. 52 СК РФ не разрешили всех возможных конфликтных ситуаций, учитывая пресловутую «презумпцию отцовства», но исключили возможность злоупотреблять правами другим лицам.
Библиография:
1. Хохлов В.А. Ответственность за нарушение договора по гражданскому праву. Тольятти, 1997. С. 84.
2. Мнение судьи Конституционного Суда РФ С.Д. Князева на Определение КС РФ от 15.05.2012 г. № 880-0 «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы граждан Ч.П. и Ч.Ю. на нарушение их конституционных прав положениями п. 4 ст. 51 СК РФ и п. 5 ст. 16 ФЗ «Об актах гражданского состояния» // СПС КонсультантПлюс.
References:
1. Khokhlov V.A. Liability for breach of contract under civil law. Tolyatti, 1997. p. 84.
2. Opinion of the judge of the Constitutional Court of the Russian Federation S.D. Knyazev on the Ruling of the Constitutional Court of the Russian Federation dated 15.05.2012 No. 880-O "On refusal to accept for consideration the complaints of citizens of Part P. and PartYu. on violation of their constitutional rights by the provisions of paragraph 4 of Article 51 of the RF IC and paragraph 5 of Article 16 FZ "On acts of civil status" // SPS Consultant-Plus.
