CC BY
23А. К. Гладков
(Москва)
ВЛАСТЬ И ПАМЯТЬ В СРЕДНИЕ ВЕКА (ПО МАТЕРИАЛАМ ТРАКТАТА "DE TRANSLATIONEIMPERI' МАРСИЛИЯ ПАДУАНСКОГО)
Развитие политического самосознания в средневековой Западной Европе было тесно связано с феноменом «исторической памяти»1, в разной степени нашедшей отражение в нарративных памятниках, предметах материальной культуры и устной традиции, и сохранившей, таким образом, систему коллективных представлений о власти и обществе. “Memoria” выступала в роли ведущего и важнейшего элемента конструирования индивидуальной и социальной идентичности; в тяжелейшие моменты человеческой истории память, апеллирующая к нередко идеализированному прошлому, опыту и достижениям предшествующих поколений, служила инструментом актуализации настоящего.
На важность применения опыта и достижений древних цивилизаций для формирования средневекового западноевропейского общественного самосознания и идеологии обращали особое внимание политические мыслители, считавшие главным
© Гладков А.К., 2011
1 Подробнее о сущности «исторической памяти» и различных толкованиях данного феномена см.: РепинаЛ.П. Историческая память и современная историография // Новая и Новейшая история. 2004, № 5. С. 33-45; Савельева И.М., Полетаев А.В. Обыденные представления о прошлом: теоретические подходы // Диалоги со временем. Память о прошлом в контексте истории / Под ред. Л.П. Репиной. М., 2008. С. 61-69; о соотношении «исторической» и «коллективной» памяти см. классическую работу: Хальбвакс М. Коллективная и историческая память // Неприкосновенный запас: Дебаты о политике и культуре: Спец. вып.: Память о войне 60 лет спустя. М., 2005. № 2-3 и ряд посвященных ей аналитических трудов: Хаттон П. История как искусство памяти / Пер. с англ. СПб., 2003. С. 191-228; Рикёр П. Память, история, забвение / Пер. с франц. М., 2004. С. 548-553.
126
объектом своих изысканий изучение эволюции государства, функционирование социальных структур и институтов власти. Для них исторические традиции прошлого, облеченные, в частности, в формы эпических сказаний или назидательных примеров (ехетр1а), были неизменно притягательны и актуальны: в них политические мыслители обнаруживали многочисленные свидетельства универсального характера развития власти и общества в различных, отстоящих друг от друга во времени и пространстве, цивилизациях. Обращаясь к «исторической памяти», интеллектуалы фактически вписывали современную им эпоху в контекст «длительного времени», объединяющего разрозненные культуры и цивилизации в нечто единое. Именно из этого понимания «всеобщности» проистекает обосновываемая политическими писателями Средневековья важность и непреходящее значение королевской (и/или императорской) власти, рассматриваемой как «государствообразующее» ядро; отсюда же следует идея мессианской роли potestas regш. Данная мысль появляется даже у тех авторов, которых традиционно считают либо сторонниками «папской теократии», либо «народного суверенитета».
* * *
В настоящей работе речь пойдет об одном малоизвестном сочинении видного политического мыслителя Марсилия Паду-анского (1275/1280—1342)2. Выпускник, профессор, а затем рек-
2 Подробнее см.: Battaglia F. Marsilio da Padova e la filosofia politica del medio evo. Firenze, 1928; De Simone G. Le dottrine politiche di Marsilio da Padova. Roma, 1942; Gewirth A. Marsilius of Padua. The Defensor of Pease. Vol. I. Marsilius of Padua and Medieval Political Philosophy. New York & London, 1964; Pincin C. Marsilio. Torino, 1967; Quillet J. La philosophie politique de Marsile de Padoue. Paris, 1970; Damiata M. Plenitude potestatis e universitas civium in Marsilio da Padova. Firenze, 1983; Nederman C.J. Community and Consent. The Secular Political Theory of Marsilio of Padua’s Defensor Pacis. Lanham, Maryland: Rowman & Littlefield, 1995; The World of Marsilius of Padua / Ed. by G. Moreno-Riano. Turnhout, 2006 (там же помещен краткий историографический обзор работ, посвященных политическим взглядам Марсилия Падуанского, подготовленный К. Недерманом. (См.: Neder-
127
тор Парижского университета (1312-1314), он, одинаково преуспевший в изучении медицины, философии и права, всегда открыто выступал против господства католической церкви и притязаний римского папы на юрисдикцию светской власти. Опираясь на произведения античных (Аристотель, Платон, Цицерон) и средневековых (Августин, Иоанн Солсберийский, Фома Аквинский) авторов, Марсилий Падуанский создал трактаты «Защитник мира» (Defensor pacis, ок. 1324)3, «Малый защитник» (Defensor minor, ок. 1342)4 и «О перенесении империи» (De translatione imperii, после 1324 г.), призванные, основываясь на обширном историческом материале, показать значение личности и авторитета правителя - наследника Римской империи - в деле государственного строительства и достижения главной цели социального бытия - «общего блага».
В представлении значительной части исследований Мар-силий Падуанский выступает в роли последовательного противника абсолютной власти, сосредоточенной в руках одного человека - герцога, короля или императора. Залог централизации итальянских земель и достижения «всеевропейского» благоденствия он видит, по мнению ученых, почти исключительно в осуществлении воли «большинства» (мистического содружества подданных), обладающего полнотой власти, правом законотворчества и справедливого судопроизводства. Правитель же выступает в роли подчиненной народу фигуры, не имеющей реальной суверенной власти, но только выполняющей предписанные ему административные обязанности.
В действительности, трактат «О перенесении империи» (“De translatione imperii”)5 свидетельствует о несколько ином,
man C.J. Marsilio of Padua Studies Today - and Tomorrow // Ibid. P. 11-25).
3 Marsilius von Padua. Der Verteidiger des Friedens (Defensor pacis). Bd. I-II. Berlin, 1958.
4 Marsile de Padoue. Defensor minor // Marsile de Padoue. Œuvres mineures / Texte établi, traduit et annoté par C. Jeudy, J. Quillet. Avant-propos de B. Guenée. Paris, 1979. P. 172-311.
5 Marsile de Padoue. De translatione Imperii // Marsile de Padoue. Œuvres mineures / Texte établi, traduit et annoté par C. Jeudy, J. Quillet.
128
чем принято считать, вйдении Марсилием роли и предназначения potestas regni: в этом сочинении реконструируется своеобразная «генеалогия власти», основанная на обширном историческом материале и призванная обосновать целесообразность высшей светской власти, прежде дискредитированной в Европе.
Работая над сочинением «О перенесении империи», Мар-силий, пользовавшийся рядом исторических трудов6, прежде всего, опирался на одноименный трактат Ландолфо Колонна (1324 г.)7. Как следует из оговорки, сделанной им в первой главе8, мыслитель далеко не во всем разделял мнение своего достопочтенного (venerabilem) предшественника. Задавшись целью проследить процесс происхождения, развития и усвоения идеи imperium Romanum от греков к римлянам, от римлян к галлам (франкам), а затем - от галлов к германцам9, Падуанец решил довести повествование до времени окончательного утверждения «всемирной монархии»10. Мыслитель обратился к историческим произведениям, сохранившим для потомков памятные события далекого прошлого, и привел рассказ о том, как Эней, покинув-
Avant-propos de B. Guenée. Paris, 1979. P. 372-433. (Далее - DTI, с указанием книги и страницы).
6 Martinus Polonus. Chronicon imperatorum et pontificum // Monu-menta Germaniae Historica. Scriptores / Ed. L. Weiland. Hanover, 18391921. Vol. XXII; Eusebius. Ecclesiastica Historia // Patrologiae cursus completus. Series Latina (Далее - PL). Paris, 1844. T. 19; Richardus Cluniacensis monachus seu Pictaviensis. Chronicon ab O. C. 1172 / Ed. E. Martene, U. Durand // Amplissima collectio. Paris, 1724-1733. Vol. V. P. 1158-1174; Isidorus Hispalensis episcopus. Chronicon maius // PL. Paris, 1856. T. 83.
7 Landolfo Colonna. De translatione Imperii // Goldast M. Monarchia Sancti Romani Imperii. Frankfurt, 1611-1614. T. II. P. 88-95.
8 DTI. I. P. 374.
9 DTI. I. P. 374.
10 “...Imperium Romanum universalem sive generalem totius mundi... monarchiam” // DTI. I. P. 376. В отличие от сторонников толкования imperium Romanum как главенства Рима или римского государства (DTI. I. P. 376), мыслитель понимает термин в более широком смысле: для него римская империя - это «всемирная монархия» (DTI. I. P. 376).
ший Трою и отправившийся в Италию, посадил в полюбившейся ему римской земле драгоценные семена; из одного зерна (semen) поднялось прекрасное растение (planta), окутавшее своими ветвями весь мир и давшее ему великий плод - монархию11. Римляне, бывшие, согласно Марсилию, потомками Энея12, восприняли и преумножили оставленный им дар, преуспев в военном и «политическом» искусстве. За семьсот лет своей истории («от Ромула до Цезаря») римский народ не только прославился многочисленными войнами, направленными на утверждение его власти во всем мире13, но и создал империю, величие которой поражает потомков.
У истоков imperium Romanum стоял Октавиан Август -государь, который в отличие от Юлия Цезаря14 никогда не был тираном и не узурпировал власть15. Potestas императора, получившая в произведении Марсилия черты мистического божественного дара, была воспринята Константином Великим, перенесшим столицу державы ромеев на Восток, в Византию16. Так, Константинополь стал вторым Римом. С укреплением христианской церкви возросла ее роль в государстве: в знак особой милости папа Сильвестр получил от василевса дары, бывшие лишь малыми подношениями со стороны светской власти17. Марси-лий, как и многие его современники (например, Иоанн Парижский), прямо говорит о том, что притязания Св. Престола, основывавшиеся на древнем известии о дарственном акте Константина Великого папе Сильвестру (т.н. «Константинов дар»), вошедшем затем в «Лжеисидоровы декреталии», не имеют никаких оснований и не являются достоверными. В данном случае Падуанец выступает в роли поборника исторической достовер-
11 DTI. I. P. 376-378.
12 DTI. I. P. 378.
13 DTI. I. P. 378.
14 Марсилий Падуанский следует в данном случае за суждениями Цицерона, получившими широкое распространение в Средние века и легшими в основу многих тираноборческих теорий XII-XVI вв.
15 DTI. II. P. 378-380.
16 DTI. II. P. 380.
17 DTI. II. P. 382.
ности и защитника памяти предков; он критически относится к известным ему фактам и событиям, стремясь сперва выявить, а затем понять и объяснить внутреннюю логику их развития, определить причины и последствия тех или иных явлений, имевших место в мировой истории и повлиявших на развитие общественных институтов и политических представлений. Следуя этой логике, Марсилий задался целью понять причины перехода «римской государственности» от одного народа к другому.
Описывая процесс разделения некогда единой империи в результате отпадения от нее восточных земель, а также появления сект, Марсилий приходит к выводу, что причиной тому являются, с одной стороны, - тирания Ираклия I18, а с другой, -отсутствие веротерпимости, сблизившее гонимых мусульман и христиан-еретиков (несториан)19. Внутренняя разобщенность привела Византию, по мысли Марсилия Падуанского, к потере дара imperium Romanum, а дальнейшее противостояние римских пап и василевсов в вопросе о почитании святых образов способствовало тому, что вскоре наступил новый, франкский этап «перенесения империи», связанный с именем папы Стефана II, короновавшего Пипина Короткого20. Преемником этого благочестивого правителя и защитника церкви (defensor ecclesiae) стал Карл, прозванный за свои деяния «Великий»21. Его политика, направленная на разделение сфер влияния между папским и франкским государствами, а также заключение долговременного союза между ними, ведущая к преумножению «наследия Пи-пина», дала плоды: Карл Великий, ставший на Рождество 800 г. первым за долгие годы законным императором латинской Европы, считался потомками продолжателем древних римских тра-
22
диций и олицетворением идеальной королевской власти -мудрой, сильной и добродетельной.
Правление Арнульфа (Каринтийского), одного из представителей династии Каролингов, знаменовало закат «франкского»
18 DTI. III. P. 386.
19 DTI. III. P. 388.
20 DTI. V. P. 398.
21 DTI. VIII. P. 406.
22 DTI. IX. P. 422.
периода утверждения римской государственности23. Дар imperium Romanum, затем переданный в руки нового властителя -германского императора Оттона I24, видевшего себя продолжателем25 дела Карла Великого, - впоследствии перешел к его «потомкам», одним из которых был друг и покровитель Марси-лия - Людовик IV Баварский (1282-1347). С приходом в 1328 г. Людовика к власти в качестве императора «всемирная монархия» в ее неоримском варианте достигла расцвета. Так, древняя программа, обосновывающая законность и целесообразность светской власти, была запечатлена в трактате «О перенесении империи» в специфических формах «исторической памяти», которые условно можно разделить на три категории: «память места», «память предмета» и «память человека». Под первой категорией понимаются географические и топографические объекты, имеющие особое, сакральное значение в процессе развития имперской идеологии, впервые возникшей в Трое, укрепившейся в Риме (Италия) и Константинополе (Византии), а затем развившейся в Ахене; «память предмета» составляют священные реликвии и регалии, символизирующие верховную власть государя, а «память человека» - великие люди, среди которых выделяются Эней, Октавиан Август, Константин Великий, Карл Великий и Оттон I, в значительной степени определившие развитие идеи суверенной власти как «животворящей силы», обеспечивающей гармоничную эволюцию общественного организма.
Мемориальные элементы, положенные в основу политической теории Марсилия Падуанского, в итоге составляют феномен т.н. «памяти мира» или «коммунальной памяти» (т.н. memoria pacis). Для мыслителя понятие «мир» (pax) представляет собой «свободную общину» всех людей, составляющих «всемирную монархию», в рáвной степени обладающих правами и обязанностями и, что особенно важно, помнящих о собственном прошлом и знающих свое настоящее. Отчасти именно в этом состоит смысл используемого Марсилием термина «за-
23 DTI. X. P. 422-424.
24 DTI. X. P. 426.
25 Об этом говорит тот факт, что Оттон I выбрал Ахен, столицу державы Карла Великого, в качестве места своей коронации.
132
щитник мира» (defensor pacis), понимаемого, прежде всего, как отстаивание государем права подданных на самоидентификацию, которая в свою очередь невозможна без памяти (memoria) и обращения к опыту предков; поэтому властитель не является, как принято считать, лишь инструментом исполнения воли большинства: он призывается народом для служения, руководства и исполнения высшего завета - достижения «общего блага».
На страницах трактата «О перенесении империи» Марси-лий Падуанский раскрыл перед читателями своеобразную «родословную книгу» монархии (от Энея до Оттона и Людовика), включающую в себе мифологические, а также исторические сведения, и показывающую мемориальную составляющую средневековых представлений о власти и фактически обосновывающую универсальную модель развития общества.
