CC BY
4407.00.06 - БОСТОНШИНОСЙ 07.00.06 - АРХЕОЛОГИЯ 07.00.06 - ARCHEOLOGY
ВКЛАДБ.И. МАРШАКА ЗАРИФОВ Манучехр Абдухоликович,
В ИССЛЕДОВАНИЕ аспирант заочного отделения Института истории,
ДРЕВНЕГО археологии и этнографии имени А.Дониша АН РТ,
ПЕНДЖИКЕНТА (Таджикистан, Душанбе)
СА^МИБ.И. МАРШАК ЗАРИФОВ Манучехр Абдухолицович,
ДАР ОМУЗИШИ аспиранти шуъбаи гоибонаи Институти таърих,
ПАНЧ,АКЕНТИК,АДИМ бостоншиноси ва мардумшиносии ба номи А.Дониши АИ
Чумцурии Тоцикистон, (Тоцикистон, Душанбе)
CONTRIBUTION OF ZARIFOVManuchehr Abdukholiqovich,
B.I. MARSHAK TO post-graduate student of the Ahmad Donish Institute of THE RESEARCH OF history, archaeology and ethnography, Academy of Sciences of
ANCIENTPANJAKENT the Republic of Tajikistan, (Tajikistan, Dushanbe),
E MAIL: Zarifov28@ mail.ru
Ключевые слова: древний Пенджикент, скульптура, согдийцы, росписи, раскопки, божество, живопись.
Статья посвящена археологическим исследованиям Б.И. Маршака, который принимал участие в открытии древнего Пенджикента. В статье рассматривается вклад этого ученого в исследовании археологических объектов, относящихся к проблемам древнего Пенджикента. Он провёл археологические исследования и опубликовал ряд книг и статей по этой проблематике.
Калидвожацо: Панцакенти цадим, уайкалтарошон, сугдиён, нацшу нигор, уафриётуо, худованд, наццошй.
Мацола ба тадцицотуои бостоншиноси, ки барои кашфиёти шаури цадимаи Панцакент саум гузоштаанд, бахшида шудааст. Дар мацолаи сауми яке аз олимони барцаста - Б.И. Маршак нишон дода шудааст, ки дар соуауои гуногуни илми бостоншиноси тадцщот бурда, роцеъ ба деворнигорауои Панцакенти цадим ва инчунин дар бораи фаруанг ва тамаддуни ин шаури цадима тадцщотуои зиёди бостоншиноси гузаронида, асаруову мацолауои зиёдеро ба табъ расондааст, ки барои муаррифии шаури цадимаи Панцакент сауми бениуоят калонро доро мебошад.
Key words: ancient Panjakent, sculpture, sogdians, fresco, excavation, deity, painting.
The article is devoted to archaeological research, which takes part in the discovery of the ancient Panjakent. This article presents the contribution of one of the outstanding scientists B.I. Marshak mentioned that he explored various archaeological objects relating to the problems of the ancient Panjakent's walls and in general about the culture and civilization of this ancient city, conducted many archaeological researches published many creations and articles that make a significant contribution to acquaintance of the ancient city of Penjikent.
Район Верхнего Зеравшана богат археологическими находками, но среди них городище древнего Пенджикента является памятником мирового значения по своему историко-культурному контексту. Древний Пенджикент - единственное поселение Согда, на материалах которого можно исследовать структуру, топографию, экономическую, политическую, социальную и культурную жизнь городов Средней Азии в раннесредневековом периоде. Древний Пенджикент являлся одним из рустаков Согда, имел свой политико-культурный центр, владетеля и военный отряд. В истории изучения культуры Верхнего Зеравшана в 1932-1933 гг. большую роль сыграли сенсационные открытия в замке на горе Муг. Здесь впервые были найдены документы на согдийском языке, которые известны в науке как «архив Диваштича и его фрамандров». С 1946 года каждое лето на городище Пенджикента работают археологические экспедиции. В изучении древней истории и культуры Пенджикента особая роль принадлежит Б.И. Маршак, который вплоть до последних дней своей жизни руководил раскопками на цитадели Пенджикента. Он занимался исследованием
истории и истории культуры таджикского народа, выявил согдийскую школу серебра, расшифровал многие стенные росписи Пенджикента. Изучая характер находок керамики, терракоты и монет кушанского времени, Б.И. Маршак устанавливает, что пенджикентское поселение возникло до конца V или начала VI вв. когда была воздвигнута первая городская стена. На вопрос о расцвете города он говорит, что его развитию в VII-VIII вв. предшествовала эпоха роста VI-V вв. Четыре этапа строительства городской стены характеризуют укрепление Пенджикента, несмотря на периоды упадка в начале или середине VI в и близ рубежа VI-VIII вв. Ремонтные работы которые начинались во втором периоде, не могут быть отнесены ранее чем к 738 году, поскольку в подсыпках, сделанных при ремонте, были найдены монеты Тургара [1,3].
Середы работ Б.И. Маршака по истории и культуре Древнего Пенджикента важное место занимают изучение стенных росписей Пенджикента. По этому вопросу Б.И. Маршак заявил, что: «живопись Пенджикента отражает не только и не столько ритуалы определённого культа или этикет двора местных правителей, сколько духовные запросы горожан (в том числе их литературные интересы и проникнутую обрядовой торжественностью общественную жизнь)». Отсюда такой интерес к изображениям донаторов в храмах и в домах, отсюда и повествовательность живописи с её преимущественно светским характером, с её чётко выраженной иерархией жанров. Росписи дворца и храмов предстают в Пенджикенте как закономерные варианты более широкого культурного явления — искусства согдийского города.
Однако в большинстве случаев эти памятники характеризовали религиозные представления, причём чаще всего не специфически местные, а связанные с такой мировой религией, как буддизм. Были открыты и дворцы со скульптурным и живописным декором, но оставалось неясным, во-первых, насколько эти дворцы связаны с древневосточной, пережившей эллинизм традицией династийного искусства, а во-вторых, насколько в них отразились вкусы и воззрения широких кругов общества. Б.И. Маршак заметил, что большинство стенных росписей Пенджикента относится к концу VII или началу VIII в., хотя некоторые из них датируются V-VI вв., а некоторые другие, возможно, относятся к началу второй трети VIII в. [2,146].
Б.И. Маршак пишет, что несмотря на свою небольшую площадь - около 13,5 га в пределах городской стены (без цитадели), Пенджикент был настоящим городом. Его территория была застроена кварталами двух- и трёхэтажных домов, вплотную примыкавших друг к другу. Вдоль узких улиц раскопаны тянувшиеся рядами торговые и ремесленные заведения. Сейчас открыто более ста многокомнатных жилищ, принадлежавших древним пенджикентцам. Около трети из них, т.е. почти все дома состоятельных горожан, а не только жилища аристократов, имеют парадные залы с росписями и скульптурой. Раскопки показали широкое распространение монументального искусства, которое трудно было даже предполагать: не только храмы (их в Пенджикенте два), не только недавно открытый дворец государя, но и десятки частных жилых домов рядового городка оказались настоящими «музеями» согдийской живописи и скульптуры [3, 2-11].
В доме знатного согдийца обычно было несколько помещений, украшенных живописью: это квадратный зал, ведущий к нему коридор, а также домашняя «капелла» с алтарём, пол которой был расположен несколько выше, чем пол зала и коридора, в расположении живописи была определённая система, которая лучше всего прослеживается в росписи квадратных залов. Прямо против входа, нередко в нише, помещали большую фигуру божества, иногда в сопровождении других божественных персонажей. Рядом с божеством были изображены стоящие или коленопреклонённые согдийцы - участники обряда. Если божество помещалось на задней стене ниши, то эти фигуры могли быть и по её боковым стенам. По сторонам всей центральной группы несколькими лентами высотой около 1 м шли росписи с батальными или пиршественными сценами, часто целые эпические повествования. Высота нижнего ряда росписи, проходившего и под фигурой божества, и под эпическими сценами, была не более 50 см. Эта полоса заполнялась орнаментом, однако нередко её делили вертикальными полосами на прямоугольники, в которых помещали фигурные композиции иного характера, чем в верхних рядах: здесь обычны сказочные, басенные или жанровые сюжеты. Убранство залов не ограничивалось живописью: по верху стен, видимо, размещались деревянные кариатиды, под потолком шел резной фриз с изображениями богов в декоративных арках, а сам потолок состоял из балок и досок, также украшенных резьбой.
В целом, росписи и скульптуры пенджикентского дома Б.И. Маршак установил, что - это не только декор, не только произведения выдающихся художников, но и отражение взглядов владельца дома на мир и на своё место в этом мире. Входя в дом, гость видел перед собой божество, которому поклонялся хозяин дома (а это были разные боги в разных домах), видел изображения самого хозяина и его близких около божества. Менее знатные люди были нарисованы мельче, более знатные - крупнее. Так воспроизводилась иерархия этих людей в обществе и их место по
отношению к миру богов. К сожалению, современный исследователь не может увидеть полностью картину, открывавшуюся глазам согдийцев.
В развалинах отдельных домов сохранились только части центральной композиции, обычно более всего разрушенной. Восстановить такую композицию как единое целое трудно. Приходится сопоставлять фрагменты росписей из разных зданий, что, безусловно, нивелирует их индивидуальные особенности [4,13].
Б.И. Маршак говорил, что в жилых домах Пенджикента, к сожалению, сохранились только фрагменты композиции. В Варахше у жертвенника сидит мужчина в богатой одежде с мечом и кинжалом, позади него - женщина, а за ней - две фигуры меньшего роста, видимо, дети этой четы. Головы мужчины и женщины окружены нимбами. По другую сторону жертвенника, у подножия трона божества, изображен музыкант с неясным изображением инструмента у левого плеча. У него нет меча, но есть кинжал. Масштаб этой фигуры меньше, чем масштаб фигуры мужчины. За головой мужчины помещен крылатый верблюд, несущий кольцо (?) с длинными лентами. Видимо, это символ покровительства со стороны бога, который был изображен сидящим на троне, украшенном крылатыми верблюдами. На ножке жертвенника есть ещё одно изображение этого же бога, но в другом иконографическом варианте - в арочном обрамлении и на престоле в виде лежащего верблюда. Скорее всего мы видим здесь семью правителя Бухарского оазиса, причем дата росписи делает вероятным предположение, что фигура женщины - это портрет знаменитой бухарской хатун, о которой сообщают арабские и персидские историки. Бог, атрибутом которого был крылатый верблюд, вероятно, покровитель бухарского владетеля, сидевшего на троне в виде верблюда, упоминаемом в «Суй-шу» [5,17].
В десятках помещений древнего Пенджикента были обнаружены настенные росписи, что свидетельствует о том, что согдийцы широко использовали искусство в быту. Многие настенные росписи Пенджикента отражают различные сюжеты фольклора и басенного эпоса.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ:
1. Беленицкий А.М., Маршак Б.И. Черты мировоззрения согдийцев VII-VIII вв. в искусстве Пенджикента. //История и культура народов Средней Азии (древность и средние века). - М.: 1976. - 206 с.
2. Беленицкий А.М. Результаты раскопок на городище древнего Пенджикента в 1960 г. — «Труды Института истории АН ТаджССР». т. XXXIV. - Душанбе, 1962. - 389 с.
3. Беленицкий А.М., Маршак Б.И. Стенные росписи, обнаруженные в 1970 году на городище древнего Пенджикента. // «Сообщения Государственного Эрмитажа», вып. XXXVI. - Л., 1973. -203 с.
4. Согдийский город в начале средних веков. (Итоги и методы исследования древнего Пенджикента) (соавторы А.М. Беленицкий, Б.И. Маршак). //- CA, 1981, № 2, с. 92-110 с илл. - 92 с.
5. Собиров Н.И. Изучение памятников истории и культуры Верховьев Зеравшана второй половины XIX-первой половины XX вв. - Душанбе, 2014. -199 с.
