Виды прикосновенности к преступлению: эволюция подходов в законодательстве и уголовно-правовой теории досоветского периода Текст научной статьи по специальности «Право»

УДК 343.2

Кустова Надежда Константиновна

Kustova Nadezhda Konstantinovna

преподаватель кафедры специальных дисциплин, адъюнкт кафедры уголовного права и криминологии Краснодарского университета МВД России

ВИДЫ ПРИКОСНОВЕННОСТИ К ПРЕСТУПЛЕНИЮ: ЭВОЛЮЦИЯ ПОДХОДОВ В ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ И УГОЛОВНО-ПРАВОВОЙ ТЕОРИИ ДОСОВЕТСКОГО ПЕРИОДА

Lecturer, Special Disciplines Department, Postgraduate Student, Criminal Law and Criminology Department, Krasnodar University of the Ministry of Internal Affairs of Russia

FORMS OF INVOLVEMENT IN A CRIME: EVOLUTION OF APPROACHES IN LEGISLATION AND CRIMINAL LAW THEORY OF THE PRE-SOVIET PERIOD

Аннотация:

В статье прослеживается эволюция формирования подходов к определению видов прикосновенности в российском уголовном законодательстве и уголовно-правовой доктрине досоветского периода.

Ключевые слова:

прикосновенность к преступлению, виды прикосновенности, укрывательство преступлений, недонесение о преступлении, попустительство преступлению.

Summary:

The article deals with the evolution of the approaches to definition of kinds of involvement in a crime in the Russian criminal law and the criminal law doctrine of the pre-Soviet period.

Keywords:

involvement in a crime, types of involvement, concealment of crimes, failure to report a crime, condoning crime.

Эволюцию подходов к определению видов прикосновенности к преступлению, на наш взгляд, следует анализировать с Соборного уложения 1649 г., поскольку именно с него началось законодательное закрепление соответствующих положений [1, с. 44-45]. Систематическое толкование норм данного документа позволяет констатировать, что оно предусматривало два вида прикосновенности - недонесение о преступлении и укрывательство преступлений. Проиллюстрировать первое можно, например, установлениями ст. 19 главы II «О Государской чести и как его Государское здоровье оберегать», гласящей: «А будет кто сведав, или услыша на Царское Величество, в каких людех скоп и заговор, или иной какой злой умысел, а Государю и его Государевым Бояром и ближним людем про то не известит, а Государю про то будет ведомо, что он про такое дело ведал, а не известил, и сыщется про то допряма, и его за то казнити смертию безо всякия пощады» [2, с. 65-91].

Второму виду прикосновенности была посвящена, в частности, статья 20 Соборного уложения. В ней устанавливалась наказуемость укрывательства разбойников и убийц: «А будет кто таких людей учнет укрывать и у себя держать, а к воеводам и к приказным людем и к губным старостам не отведет, а инои на него то доведет, и на нем за то взять пени десять рублев, что бы на то смотря иным неповадно было так делать. А татем бы и розбоиником, ни где пристанища не было».

В Артикуле воинском Петра I 1715 г. интересующие нас положения содержались в гл. 24 «О утаении и увозе злодеев» [3]. Примечательно, что в документе сформулировано понятие укрывательства. В частности, артикул 206 определял: «Никто б ни вышняго, ниже нижняго чина никаким образом не дерзал никого из неприятелей, изменника какаго, или злодея утаить, или под каким видом уводить, дабы от заслужанного наказания онаго освободить, под необходимою смертною казнию».

В артикуле 190 устанавливалась наказуемость укрывательства предметов, добытых преступным путем: «Ежели кто купит или продаст, ведаючи краденыя вещи, и скроет, и содержит при себе вора, оный, яко вор сам, наказан быть имеет». Здесь же особо выделялось такое преступление, как укрывательство вора. Можно констатировать, что этот артикул в названной части являлся специальной нормой по отношению к артикулу 206.

Содержал документ и нормы, предусматривающие ответственность за недонесение о преступлении. Проиллюстрируем этот вывод обращением к двум артикулам. В частности, артикул 5 гласил: «Ежели кто слышит таковое хуление <имеется в виду произнесение ругательных слов в адрес "Пресвятой Матери Божией Девы Марии">, и в принадлежащем месте благовременно извету не подаст, оный имеет по состоянию дела, яко причастник богохуления, живота или своих

пожитков лишен быть». Артикул 136 устанавливал наказание за недонесение за подстрекательство к бунту и возмущению: «Таким же образом <смертной казнью или телесными наказаниями> имеют быть наказаны и те, которые такие слова слышали или таковыя письма читали, в которых о бунте и возмущении упомянуто, а в надлежащем месте или офицерам своим вскоре не донесли».

Более обширную систему видов прикосновенности к преступлению предусматривало Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. В нем речь шла не только о недонесении о преступлениях и укрывательстве таковых, но и о попустительстве им. Причем в данном уголовном кодексе, впервые разделенном на Общую и Особенную части, положения о прикосновенности к преступлению содержались в обеих. В первой - в отделении третьем «О участии в преступлении» гл. 1 «О существе преступлений и проступков и о степенях вины» раздела первого «О преступлениях, проступках и наказаниях вообще». В ст. 16 и 17 прикосновенными к преступлению признавали попустителей, то есть тех, «которые, имев власть или возможность предупредить преступление, с намерением или, по крайней мере, заведомо допустили содеяние оного»; укрывателей - тех, «которые, не имев никакого участия в самом содеянии преступления, только по совершении уже оного заведомо участвовали в сокрытии или истреблении следов его, или же в сокрытии самих преступников, или также заведомо взяли к себе или на сбережение, или же передали или продали другим похищенные или отнятые у кого-либо или же иным противозаконным образом добытые вещи»; недоносителей - тех, «которые, знав о умышленном или уже содеянном преступлении и имев возможность довести о том до сведения правительства, не исполнили сей обязанности».

В Особенной части содержались нормы об ответственности за прикосновенность к тем или иным конкретным преступным посягательствам. Иллюстрацией может служить, например, попустительство и укрывательство «злоумышления или преступного действия против священной особы государя императора», а также недонесение о них (ст. 265); укрывательство и недонесение о «злоумышлении или преступном действии против жизни, здравия, свободы, чести и высочайших прав наследника престола, или супруги государя императора, или прочих членов императорского дома» (ст. 266) [4, с. 45-47].

Период действия Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. характеризуется и развитием теоретических подходов к пониманию прикосновенности к преступлению и ее видов. Следует заметить, что в доктрине уголовного права также выделялись три разновидности прикосновенности - укрывательство преступления, недонесение о нем и попустительство ему.

Определяя укрывательство и его отличие от соучастия, В.М. Шимановский отмечал: «По закону укрыватели - это те, которые, не имев никакого участия в самом содеянии преступлении, только по совершении уже оного заведомо участвовали в сокрытии или истреблении следов его, или же в сокрытии самих преступников, или также заведомо взяли к себе или приняли на сбережение, или же передали, или продали другим похищенные или отнятые у кого-либо, или же иным противозаконным образом добытые вещи» [5, с. 591].

Особым видом укрывательства признавалось пристанодержательство. Оно предполагало «заведомое дозволение лицам, принадлежащим к злонамеренной шайке, жительствовать или, хотя бы и временно, останавливаться или укрываться в домах или иных каких-либо местах, занимаемых так называемым пристанодержателями или состоящими в их управлении, или же под их присмотром» [6, с. 460]. В литературе подчеркивалось, что если будет доказано, что согласие укрывать преступников и их сообщников изъявлялось предварительно (то есть до совершения правонарушения), то пристанодержатели приговариваются к наказанию, предусмотренному для основателей и членов шайки. Другими словами, они должны быть приравнены к участникам преступления [7, с. 460].

Л.С. Белогриц-Котляревский выделял три разновидности укрывательства: 1) сокрытие преступника; 2) уничтожение следов преступления; 3) сокрытие вещей, добытых преступлением. При этом самой опасной считалась третья форма, поскольку такое проявление укрывательства окрашено корыстью, тогда как две первые могли совершаться и по альтруистическим мотивам - из чувства родства, дружбы или сострадания к виновному [8, с. 225-226].

Определяя природу прикосновенности, А.Ф. Кистяковский писал, что «прикосновенные к преступлению лица стоят лишь близ него, тогда как участвующие находятся внутри; первые лишь касаются главного преступления, вторые совершенно объемлют его; вернее, сами объемлются им» [9, с. 609]. Среди видов прикосновенности автор, следуя закону, выделял укрывательство, недонесение и попустительство.

Определяя сущность укрывательства, А.Ф. Кистяковский писал, что она заключается в заведомом и умышленном содействии преступнику, чтобы он мог укрыться от правосудия и избежать заслуженного наказания, а также в заведомом и умышленном сокрытии следов правонару-

шения и вещей, добытых преступным способом. «Таким образом, - указывал автор, - центр виновности его, в субъективном отношении, лежит в сочувствии, с вредом для общества, преступнику, в объективном - в противодействии нормальному ходу уголовного правосудия» [10, с. 610].

Попустительство рассматривалось как «неупотребление известных средств к воспрепятствованию того, что готовится совершиться, или уже совершающегося преступления». Следовательно, оно состоит не в положительном действии, а в отрицательном, или в бездействии [11, с. 614]. Интересно, что одной из разновидностей попустительства А.Ф. Кистяковский считал недонесение о преступлении.

Н.С. Таганцев говорил о четырех разновидностях «типов прикосновенных». По «характеристическим свойствам деятельности» он выделял следующие группы: 1) попустители и недоносители о готовящемся преступном деянии; 2) укрыватели преступника и преступления; 3) воспользовавшиеся плодами преступного деяния; 4) не донесшие о совершившемся преступном деянии [12, с. 626]. Таким образом, к попустительству автор относил недонесение только о готовящемся преступлении. Недонесение о совершенном правонарушении представляло самостоятельную разновидность прикосновенности. Стоит выделить еще одну особенность позиции

H.С. Таганцева: в отдельную группу прикосновенных лиц он выделял тех, кто воспользовался плодами преступной деятельности, зная об их противоправном происхождении. Остальные исследователи причисляли этих людей к общей группе укрывателей.

Недонесение о преступлении трактовалось в качестве специальной формы невмешательства. Во-первых, как незаявление о готовящемся преступлении тому лицу, против которого оно было задумано (в советский и современный периоды такого толкования недонесения не существует). Во-вторых, как несообщение соответствующей информации правительству, точнее, органу власти, компетентному в принятии предупредительных мер или в наказании преступника, если деяние уже совершено (такой подход свойствен уголовно-правовой доктрине советского и современного этапов) [13, с. 627].

Таким образом, к концу XiX в. в российском законодательстве сложился цельный институт прикосновенности к преступлению, а в отечественной уголовно-правовой доктрине - его вполне завершенное теоретическое обоснование, заложившее прочные основы дальнейшего исследования данной категории.

Ссылки:

I. См.: Кустова Н.К. Прикосновенность к преступлению в российском уголовном законодательстве: исторические аспекты // Научный вестник Южного федерального округа. 2015. № 2. С. 44-45.

2. Псковская судная грамота // Сборник нормативных актов по уголовному праву России X-XX вв. / сост. Ю.И. Бытко, С.Ю. Бытко. Саратов, 2006. С. 65-91.

3. См.: Артикул Воинский 1715 г. // Там же.

4. См. подробнее: Кустова Н.К. Указ. соч. С. 45-47.

5. Шимановский В.М. Преступные деяния по Уложению о наказаниях уголовных и исправительных и Уставу о наказаниях, налагаемых мировыми судьями. Одесса, 1910. С. 591. (Репринтное издание).

6. См.: Шимановский В.М. Указ. соч. С. 460.

7. Там же.

8. См.: Белогрицъ-Котляревский Л.С. Учебникъ русскаго уголовнаго права. Общая и Особенная части. Киевъ ; Петер-бургъ ; Харьковъ, 1903. С. 225-226. (Репринтное издание).

9. См.: Кистяковсюй А.Ф. Элементарный учебникъ общаго уголовнаго права съ подробнымъ изложениемъ началъ русскаго уголовнаго законодательства. Часть Общая. Второе исправленное и значительно дополненное издаые. Юевъ, 1882. С. 609.

10. Там же. С. 610.

11. Там же. С. 614.

12. Таганцев Н.С. Русское уголовное право: лекции. Часть Общая. Т. I. Тула, 2001. С. 626.

13. Там же. С. 627.

References:

Bitko, YI & Bitko, SY (comps.) 2006, 'Pskov Judicial Charter', Sbornik normativnykh aktov po ugolovnomu pravu Rossii XXX vv, Saratov, pp. 65-91, (in Russian).

Belogrits-Kotlyarevsky, LS 1903, Manual of russkago ugolovnago law. General and Special parts, Kiev, Peterburg, Harkov, pp. 225-226. (Reprint).

Kistyakovsky, AF 1882, Elementary textbook dorm criminal law detailing nachal Russian criminal law. Part of the total. The second revised and significantly expanded edition, Kyiv, p. 609.

Kustova, NK 2015, 'The implication in the crime in the Russian criminal law: historical aspects', Nauchnyy vestnik Yuzhnogo federal'nogo okruga, no. 2, pp. 44-45, (in Russian).

Szymanowski, VM 1910, Criminal acts on the Penal Code and Criminal Corrections and the Charter of the penalties imposed by magistrates, Odessa, p. 591, (Reprint) , (in Russian).

Tagantsev, NS 2001, Russian criminal law lectures. Part of the total, vol. I, Tula, p. 626, (in Russian).