CC BY
654
Именно на основе такого рода факторов (оснований) и должны разрабатываться принципы криминализации деяний — как «научно обоснованные и сознательно применяемые общие правила оценки допустимости и целесообразности уголовно-правовой новеллы, устанавливающей или изменяющей ответственность за конкретный вид деяний». В числе их важно указать, в частности, на следующие: точность описания составов преступлений, отсутствие внутренних и внешних пробелов в системе криминализации деяний (как со стороны иных правонарушений и аморальных проступков, так и со стороны более опасных или смежных деяний), полнота системы криминализации деяний как по степени («по вертикали»), так и по характеру («по горизонтали») общественной опасности, отсутствие дублирований в данной системе, полный отказ от конструирования диспозиций по типу простых, максимально полное раскрытие сути бланкетных диспозиций в самом уголовном законодательстве, сведение к минимуму использования оценочных понятий при описании составов преступлений, отказ от «одночастных» статей Особенной части уголовного законодательства и др.
Таким образом, основным содержанием формирующейся теории криминализации деяний должны стать криминализационные основания и криминализационные принципы. Формируемая законодателем система криминализации деяний должна быть и содержательной, и принципиальной. Только тогда эта система в максимальной степени будет отвечать задачам и целям современной научно обоснованной уголовной политики, составной частью которой она, собственно, и является.
Д.А. Ашин*
ВИДЫ ПРЕДИКАТНЫХ ПРЕСТУПЛЕНИЙ В УГОЛОВНОМ
ПРАВЕ РОССИИ
Ключевые слова: юридическая конструкция, состав преступления, уголовный закон, предикатное деяние, прикосновенность к преступлению.
The article is devoted to the problem of the specific legal construction in Russian Criminal Code i.e. the predicate crime. There are defined the crimes described via this legal construction and the legal classifications of these crimes. The author analyzes the last amendments in the Criminal Code connected with terroristic crimes and the decision of the Constitutional Court rendered in connection with these amendments.
* Аспирант Владимирского государственного университета.
В ряде случаев уголовный закон прибегает при описании состава преступления к специфической юридической конструкции, которую представляется возможным именовать «предикатное преступление». Термин «предикатным» в данном контексте призван подчеркнуть то обстоятельство, что совершение основного состава преступления немыслимо либо без предшествующего, одновременного или последующего реального совершения, либо без ранее возникшего намерения совершить другое преступление.
Соответственно, законодатель, указывая на предикатное преступление, создает в целом ряде статей Особенной части УК РФ специальную юридическую конструкцию, с помощью которой им формулируются признаки основного состава преступления. Данная юридическая конструкция выступает здесь в качестве обобщенного средства построения нормативного материала, т. е. средства юридической техники
Следует определиться с тем, в каких составах преступления из предусмотренных действующим УК РФ встречается данная юридическая конструкция. Мы будем следовать тексту УК РФ, отмечая, в каких составах преступления можно усмотреть данную конструкцию, а в каких, несмотря на схожесть текста, нет, мотивируя при необходимости соответствующую точку зрения.
Особенная часть УК РФ открывается составом убийства (ст. 105 УК РФ), в квалифицированной разновидности которого можно вымвить две разновидности конструкции предикатного преступления, различающиеся по меньшей мере и на первыш взгляд техническим описанием: это убийство, сопряженное с похищением человека, разбоем, вымогательством, бандитизмом, изнасилованием или насильственными действиями сексуального характера (пп. «в», «з», «к» ч. 2 ст. 105 УК РФ) и убийство с целью скрыть другое преступление или облегчить его совершение (п. «к» ч. 2 ст. 105 УК РФ).
Не относятся к конструкции предикатных преступлений составы убийства и причинения тяжкого вреда здоровью при превышении мер, необходимы« для задержания лица, совершившего преступление (ч. 2 ст. 108 и ч. 2 ст. 114 УК РФ, соответственно). В данном случае закон хотя и указывает на иное преступление, однако это иное преступление не имеет никакой связи с основным составом, оно противоположно ему; данное преступление сопряжено не с основным составом, а с особым обстоятельством, исключающим преступность деяния (ст. 38 УК РФ), включается в его структуру. Более того, как справедливо отмечается в литературе, в данной ситуации точнее говорить не о преступлении, а об общественно опасном деянии, пре-
1 См. подр.: Кругликов Л.Л., Спиридонова O.E. Юридические конструкции и символы в уголовном праве. СПб., 2005. С. 56—66; Черданцев А.Ф. Юридические конструкции, их роль в науке и практике // Правоведение. 1972. № 3. С. 12—19.
дусмотренном уголовным законом, поскольку в ситуации задержания определить наличие всех признаков состава преступления по меньшей мере затруднительно
В составе ст. 119 УК РФ имеется указание на два предикатныгх преступления — убийство (ст. 105 УК РФ) или причинение тяжкого вреда здоровью (ст. 111 УК РФ). В данном случае на первыш взгляд может показаться необоснованным усматривать наличие предикатных преступлений, поскольку для наличия состава преступления нет необходимости устанавливать искренность намерений лица совершить указанные преступления или какие-либо действия, направленные на реализацию такого намерения, имеющегося в действительности. Вместе с тем, как указывалось ранее, для констатации предикатного преступления не требуется искренности намерений; здесь имеет место конструкция ограничительного описания с помощью предикатного преступления общественно опасного деяния.
Клевета, соединенная с обвинением лица в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления (ч. 3 ст. 129 УК РФ), не относится к конструкции предикатного преступления, поскольку указание на иное преступление в данном случае носит заведомо ложныш характер; в свою очередь, истинность обвинения исключает в целом состав преступления. Аналогичные соображения применимы к ч. 3 ст. 298 УК РФ (клевета в отношении судьи, присяжного заседателя или иного лица, участвующего в отправлении правосудия, в связи с рассмотрением дел или материалов в суде, соединенная с обвинением лица в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления) и к ст. 306 УК РФ (заведомо ложныш донос).
В п. «б» ч. 2 ст. 131 и п. «б» ч. 2 ст. 132 УК РФ угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью входят в конструкцию единого составного преступления, выступают способом совершения основного состава преступления, так что предикатного преступления здесь не усматривается (п. 11 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 15 июня 2004 г. № 11 «О судебной практике по делам о преступлениях, предусмотренный статьями 131 и 132 Уголовного кодекса Российской Федерации»2).
Вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступления (ст. 150 УК РФ) предполагает предикатное преступление, цель совершения которого преследует виновный в основном преступлении. Напротив, вовлечение несовершеннолетнего в систематическое употребление спиртных напитков, одурманивающих веществ, в занятие бродяжничеством или попрошай-
1 См.: Пархоменко С.В. Деяния, преступность которых исключается в силу социальной полезности и необходимости. СПб., 2004. С. 227—228.
2 Сборник постановлений Пленумов Верховного Суда РФ (РСФСР) и Верховного Суда СССР по уголовным делам / сост. Г.А. Есаков. М., 2010. С. 188—195.
ничеством (ст. 151 УК РФ) не содержит предикатных преступлений, поскольку все указанные в этой статье действия не являются уголовно наказуемыми.
Очевидно сопряжен с конструкцией предикатного преступления блок преступлений, связанных с незаконным оборотом преступно добытого имущества (ст. 174, 1741, 175 УК РФ).
Далее по тексту УК РФ встречается интересная конструкция, появившаяся в тексте уголовного закона сравнительно недавно. Речь идет о п. «б» ч. 3 ст. 205, ч. 4 ст. 206 и ч. 3 ст. 281 УК РФ, предусматривающих ответственность за совершение соответствующего преступления, повлекшего умышленное причинение смерти человеку. На специфике этого особо квалифицирующего три состава преступления признаке необходимо остановиться подробнее, поскольку метаморфозы судебной практики в связи с ним вызывают пристальный интерес.
Данный квалифицирующий признак появился в трех составах преступления с принятием Федерального закона от 30 декабря 2008 г. № 321-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам противодействия терроризму»1. Как отмечалось в заключении Комитета Государственной Думы по безопасности на проект данного федерального закона (№ 123532-5), «предложенная конкретизация диспозиций квалифицированных составов преступлений, предусмотренных статьями 205, 206, 281 УК РФ, позволит органу предварительного расследования, возбудившему уголовное дело, проводить следствие в полном объеме без дополнительной квалификации, например по статье 105 УК РФ «Убийство», так как квалифицирующий признак «умышленное причинение смерти человеку» при совершении террористического акта, захвате заложника, диверсии теперь введен в диспозиции указанных статей УК РФ»2.
На самом деле за произведенными законом изменениями стояло желание авторов законопроекта исключить из компетенции суда присяжных уголовные дела, связанные с преступлениями террористического характера 3, поскольку, как отмечалось в заключении Комитета Государственной Думы по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству по тому же проекту, «преступления, предусмотренные ст. 205, ч. 2,
3, 4 ст. 206, ч. 1 ст. 208 «Организация незаконного вооруженного формирования или участие в нем», ч. 1 ст. 212 «Массовые беспорядки», ст. 275
1 Собрание законодательства РФ. 2009. № 1. Ст. 29.
2 СПС «КонсультантПлюс».
3 См. также: Быков В.М., Митрофанова Е.Н. Причины вынесения присяжными заседателями необоснованных оправдательных вердиктов // Российская юстиция. 2010. № 2. С. 47; Фоков А.П. Правосудие с участием граждан в России // Российский судья. 2009. № 8. С. 2—5.
«Государственная измена», ст. 276 «Шпионаж», ст. 278 «Насильственный захват власти или насильственное удержание власти», ст. 279 «Вооруженный мятеж» и ст. 281 Уголовного кодекса РФ, т.е. преступления, связанные с массовой гибелью людей и созданием угрозы государству, ранее рассматриваемые судьей федерального суда общей юрисдикции и коллегией из 12 присяжных заседателей, что часто приводило к вынесению мягких и даже оправдательных приговоров по заведомо тяжелым преступлениям из-за опасений присяжных за свою жизнь или наличия родственных связей с подсудимым, теперь будут рассматриваться коллегией из трех судей федерального суда общей юрисдикции, что позволит выносить более адекватные совершенному деянию приговоры»1.
Без внесения изменений в УК РФ это было бы невозможно: учитывая, что подавляющее большинство террористических актов, случаев захвата заложников и диверсии влекут убийство одного или нескольких лиц, квалификация действий виновных по ст. 205, 206 или 281 УК РФ с необходимостью предполагала бы вменение по совокупности преступлений и состава квалифицированного убийства (как минимум пп. «а», «в», «е», «ж» или «к» ч. 2 ст. 105 УК РФ). В условиях неясности правового статуса смертной казни на тот момент (напомним, что определение Конституционного Суда РФ от 19 ноября 2009 г. № 1344-О-Р о разъяснении пункта 5 резолютивной части постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 2 февраля 1999 года № 3-П по делу о проверке конституционности положений статьи 41 и части третьей статьи 42 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, пунктов 1 и 2 постановления Верховного Совета Российской Федерации от 16 июля 1993 года «О порядке введения в действие Закона Российской Федерации «О внесении изменений и дополнений в Закон РСФСР "О судоустройстве РСФСР", Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР, Уголовный кодекс РСФСР и Кодекс РСФСР об административных правонарушениях»2 еще не было вынесено) и ее формального сохранения в санкции ч. 2 ст. 105 УК РФ изъять из подсудности суда присяжных дела о террористических преступлениях было бы невозможно, поскольку Конституция РФ 1993 г. в категоричной форме устанавливает, что «смертная казнь впредь до ее отмены может устанавливаться федеральным законом в качестве исключительной меры наказания за особо тяжкие преступления против жизни при предоставлении обвиняемому права на рассмотрение его дела судом с участием присяжных заседателей» (ч. 2 ст. 20), т.е. гарантирует каждому, обвиняемому в совершении преступления, наказываемого смертной казнью, право на суд присяжных.
1 СПС «КонсультантПлюс».
2 Собрание законодательства РФ. 2009. № 48. Ст. 5867.
Соответственно, разработанная конструкция («совершение преступления, повлекшего умышленное причинение смерти человеку») позволила исключить применительно к ст. 205, 206 и 281 УК РФ совокупность преступлений с ч. 2 ст. 105 УК РФ и конституционно допустимо изъять из подсудности суда присяжных эти и целый ряд иных составов преступления.
Между тем указанные изменения встретили крайне резкое неприятие в науке уголовного права. Количество дефектов и пробелов, связанных со ст. 205, 206 и 281 УК РФ в новой редакции, велико. В частности отмечается, что указание в п. «б» ч. 3 ст. 205, ч. 4 ст. 206 и ч. 3 ст. 281 УК РФ на причинение смерти одному человеку оставляет без ответа вопрос о квалификации причинения смерти нескольким лицам 1; что ни террористический акт, ни захват заложника сами по себе не могут повлечь причинения смерти, а могут быть лишь сопряжены с таким причинением 2; и т.д.
Мы считаем возможным присоединиться к указанным критическим замечаниям. При этом для целей настоящего исследования можно сделать вывод о том, что конструкция «совершение преступления, повлекшего умышленное причинение смерти человеку» не является конструкцией предикатного преступления, поскольку образует единое составное преступление.
Однако анализ п. «б» ч. 3 ст. 205, ч. 4 ст. 206 и ч. 3 ст. 281 УК РФ был бы неполон без упоминания постановления Конституционного Суда РФ от 19 апреля 2010 г. № 8-П по делу о проверке конституционности пунктов 2 и 3 части второй статьи 30 и части второй статьи 325 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан Р.Р. Зайна-гутдинова, Р.В. Кудаева, Ф.Р. Файззулина, А.Д. Хасанова, А.И. Шаваева и запросом Свердловского областного суда 3, способного — при наличии на то желания правоприменителя — изменить практику применения анализируемой конструкции.
Ряд граждан, обвиняемых в совершении тяжких и особо тяжких преступлений, исключенных из подсудности суда присяжных, оспорили в Конституционном Суде РФ конституционность Федерального закона от 30 декабря 2008 г. № 321-ФЗ в части внесения им изменений в ч. 2 ст. 30 УПК РФ. Как утверждали заявители, «в результате применения в их делах пунктов 2 и 3 части второй статьи 30 УПК Российской Федерации в редакции Федерального закона от 30 декабря 2008 года № 321-ФЗ они — в нарушение статей 17 (часть 1), 18, 19 (части 1 и 2), 20 (часть 2), 32 (часть 5), 45, 47, 55 и
1 См.: Бавсун М.В. Изменения и дополнения уголовного законодательства как необходимые средства оптимизации уголовно-правового воздействия на преступность // Общество и право. 2009. № 3. С. 105—106.
2 См.: Бавсун М.В., Николаев К.Д. Проблемы юридической оценки преступлений против общественной безопасности, сопряженных с убийством // Российская юстиция. 2010. № 1. С. 31.
3 Собрание законодательства РФ. 2010. № 18. Ст. 2276.
64 Конституции Российской Федерации — были лишены права на рассмотрение уголовных дел судом с участием присяжных заседателей» (п. 1.2 мотивировочной части). Конституционный Суд РФ не согласился с жалобами, отметив, что «изъятие из подсудности суда с участием присяжных заседателей дел о терроризме и связанных с ним преступных деяниях, таких как вооруженный мятеж и насильственный захват власти, вызывается их повышенной сложностью и спецификой самих преступлений, чем в современных условиях предопределяется правомочие именно профессиональных судей делать вывод о виновности или невиновности подсудимых на основе исследования фактических обстоятельств и оценки собранных доказательств. Соответственно, отнесение уголовных дел о терроризме и связанных с ним преступлениях к подсудности суда в составе коллегии их трех профессиональных судей само по себе не является нарушением права на судебную защиту, гарантированного Конституцией Российской Федерации» (п. 4.1 мотивировочной части).
Однако далее Конституционный Суд РФ дал весьма интересную трактовку внесенным в УК РФ и УПК РФ изменениям: «...Положения пунктов 2 и 3 части второй статьи 30 УПК Российской Федерации в редакции Федерального закона от 30 декабря 2008 года № 321-Ф3 — по своему смыслу в системе норм, регулирующих подсудность уголовных дел, — как специально предназначенные исключить дела о терроризме и связанных с ним преступлениях (именно с учетом их специфики) из подсудности суда с участием присяжных заседателей, не предполагают возможность их рассмотрения этим судом, несмотря на то, что в объем обвинения включены и составы преступлений, подлежащие рассмотрению судом с участием присяжных заседателей. Дискреция федерального законодателя в выборе для рассмотрения уголовных дел при такой совокупности преступлений в качестве законного суда исключительно коллегии из трех профессиональных судей — исходя из необратимости процесса отмены смертной казни в системе действующего правового регулирования в соответствии с целью статьи 20 (часть 2) Конституции Российской Федерации, — не может быть ограничена» (п. 4.2 мотивировочной части). Иными словами, Конституционный Суд РФ указал, что в отношении ч. 2 ст. 105 УК РФ после вынесения определения Конституционного Суда РФ от 19 ноября 2009 г. № 1344-О-Р более не действует ч. 2 ст. 20 Конституции РФ, и в случае сочетания в одном обвинении ч. 2 ст. 105 УК РФ, с одной стороны, и преступлений, изъятых из компетенции суда присяжных, все дело в целом подлежит рассмотрению коллегией из трех профессиональных судей.
Соответственно, в настоящее время отпала социально-правовая необходимость в сохранении п. «б» ч. 3 ст. 205, ч. 4 ст. 206 и ч. 3 ст. 281 УК РФ в
действующей редакции. На наш взгляд, данные нормы подлежат исключению из уголовного закона. Вплоть до внесения изменений в уголовный закон во избежание отмеченных ранее недостатков их применения при наличии хотя бы одного из квалифицирующих признаков ч. 2 ст. 105 УК РФ следует рекомендовать правоприменителю квалифицировать содеянное по совокупности преступлений, предусмотренных п. «б» ч. 3 ст. 205, ч. 4 ст. 206 или ч. 3 ст. 281 УК РФ, с одной стороны, и ч. 2 ст. 105 УК РФ — с другой (что создаст, в свою очередь, конструкцию предикатного преступления в данных случаях). Напротив, в случае, если умышленное причинение смерти другому человеку при совершении указанных преступлений охватывается ч. 1 ст. 105 УК РФ (хотя это и сложно представить), то содеянное в целом должно охватываться п. «б» ч. 3 ст. 205, ч. 4 ст. 206 или ч. 3 ст. 281 УК РФ.
Следуя далее по тексту УК РФ, конструкцию предикатного преступления мы встречаем в ст. 2051 УК РФ (содействие террористической деятельности). Содержит конструкцию предикатного преступления и смежная с указанной ст. 2052 УК РФ (публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма).
В ст. 207 УК РФ (заведомо ложное сообщение об акте терроризма), напротив, предикатного преступления не усматривается, поскольку сообщение о преступлении носит ложный характер.
Бандитизм (ст. 209 УК РФ) и организация преступного сообщества (преступной организации) или участие в нем (ней) (ст. 210 УК РФ) предполагают предикатное преступление, выступающее в качестве целей создания соответствующих преступных объединений.
В составах ст. 230 УК РФ (склонение к потреблению наркотических средств или психотропных веществ), ст. 232 УК РФ (организация либо содержание притонов для потребления наркотических средств или психотропных веществ), ст. 240 УК РФ (вовлечение в занятие проституцией), ст. 241 УК РФ (организация занятия проституцией) предикатное преступление отсутствует, поскольку действия, на которые направлены усилии виновного, сами по себе не являются уголовно наказуемыми.
В ст. 239 УК РФ устанавливается ответственность за создание религиозного или общественного объединения, деятельность которого сопряжена с насилием над гражданами или иным причинением вреда их здоровью либо с побуждением граждан к отказу от исполнения гражданских обязанностей или к совершению иных противоправных деяний, а равно руководство таким объединением. В данном случае конструкции предикатного преступления также не усматривается: в частности, насилие в данном случае выступает в качестве способа совершения преступления; что же касается «иных противоправных деяний», то они включают как преступные, так и непре-
ступные деяния, т.е. иное преступление (которое может быть по букве закона любым) само по себе здесь не определяет признак основного состава преступления.
Конструкция предикатного преступления усматривается в ст. 280 УК РФ (публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности), ст. 2821 УК РФ (организация экстремистского сообщества).
В ч. 2 ст. 290 УК РФ (получение должностным лицом взятки за незаконные действия (бездействие)), ч. 2 ст. 291 УК РФ (дача взятки должностному лицу за совершение им заведомо незаконных действий (бездействие)) речь идет о любых, в том числе и преступных незаконных действиях. Таким образом, предикатное преступление здесь отсутствует, поскольку характер действия как преступного или непреступного не влияет на определение признака основного состава преступления.
С помощью конструкции предикатного преступления построен состав ч. 1—2 ст. 296 УК РФ (угроза или насильственные действия в связи с осуществлением правосудия или производством предварительного расследования).
В ст. 299 УК РФ (привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности), ч. 2—3 ст. 303 УК РФ (фальсификация доказательств по уголовному делу), ст. 304 УК РФ (провокация взятки либо коммерческого подкупа) конструкции предикатного преступления не усматривается. Обусловлено это тем, что в данных составах преступления связь двух преступных деяний является внешней, формальной; точнее, здесь одно преступление и совершающее его лицо логически противостоит другому и виновному в последнем: законный и обоснованный приговор по одному из таких преступлений исключает такой же приговор по другому. Более того, в ряде ситуаций само такое как бы «предикатное» преступление может являться ложным, когда, например, обстоятельства его совершения полностью сфальсифицированы.
Завершающие гл. 31 УК РФ составы преступлений, ст. 313 УК РФ (побег из места лишения свободы, из-под ареста или из-под стражи), ст. 314 УК РФ (уклонение от отбывания ограничения свободы, лишения свободы), ст. 315 УК РФ (неисполнение приговора суда, решения суда или иного судебного акта), ст. 316 УК РФ (укрывательство преступлений), также предполагают предикатное преступление в своей основе.
Наконец, последние два состава, содержащие конструкцию предикатного преступления, — это п. «б» ч. 2 ст. 3221 УК РФ (организация незаконной миграции в целях совершения преступления на территории Российской Федерации) и ч. 2 ст. 327 УК РФ (подделка, изготовление или сбыт поддельных документов, государственных наград, штампов, печатей, блан-
ков, совершенные с целью скрыть другое преступление или облегчить его совершение).
Определение перечня составов, в которых встречается конструкция предикатного преступления, требует их классификации для целей и удобства дальнейшего анализа. Такая классификация может быть проведена по различным основаниям.
1. Поскольку предикатное преступление связано с признаками основного состава преступления, то логически первой будет классификация по связи предикатного преступления с соответствующим признаком основного состава преступления. По этому основанию можно выделить на первом уровне классификации предикатные преступления, связанные с субъективными признаками основного состава преступления и с его же объективными признаками.
Что касается субъективных признаков основного состава преступления, то в данном случае предикатное преступление связывается законодателем с таким факультативным признаком субъективной стороны, как цель совершения преступления. «Цель преступления — это идеальная (мысленная) модель будущего желаемого результата, к причинению которого стремится правонарушитель посредством совершения преступления»1. При этом предикатное преступление может быть целью, ради которой совершается основное преступление (ст. 209, 210, 2821, п. «б» ч. 2 ст. 3221 УК РФ); либо целью скрыть или облегчить его выполнение предопределяется совершение основного преступления (пп. «в», «з», «к» ч. 2 ст. 105, ч. 2 ст. 327 УК РФ), и это будет второй уровень классификации по рассматриваемым признакам.
В зависимости от связи предикатного преступления с объективными признаками основного состава преступления можно выделить второй уровень классификации, на котором предикатное преступление будет либо описывать предмет преступления (ст. 174, 1741, 175 УК РФ), либо характеризовать общественно опасное деяние, ограничивая его наполнение (ст. 119, 150, 2051, 2052, 280, ч. 1—2 ст. 296, ст. 313, 314, 315, 316 УК РФ).
2. Составы преступлений, построенные с использованием конструкции предикатных преступлений, могут быть также объединены в несколько групп в зависимости от характера совершаемых преступлений. Следуя этому критерию, можно выделить составы, образующие прикосновенность основного состава преступления к предикатному составу (ст. 174, 1741, 175, 316 УК РФ); основные составы, связанные с посягательствами на правоотношения, возникшие в связи с совершением предикатного преступления (ч. 1—2 ст. 296, ст. 313, 314, 315 УК РФ). Вместе с тем следует признать, что данная классификация логически небезупречна, поскольку все оставшиеся
1 Рарог А.И. Квалификация преступлений по субъективным признакам. СПб., 2003. С. 149.
составы преступлений слишком разнородны, чтобы соответствующей группе дать обобщающее наименование.
3. Следующая классификация совпадает с одним из признаков предикатных преступлений и заключается в делении этих преступлений на три группы в зависимости от совпадения субъекта предикатного преступления с субъектом основного преступления. Соответственно, можно выделить ситуации, когда предикатное преступление может совершаться либо только тем же лицом, что совершает и основное преступление (ст. 1741, 313, 314 УК РФ); либо только иным лицом (ст. 174, 175, 315, 316 УК РФ); либо не исключается возможность его совершения как иным субъектом, так и тем, кто совершает основное преступление (пп. «в», «з», «к» ч. 2 ст. 105, ст. 119, 150, 2051, 2052, 209, 210, 280, 2821, ч. 1-2 ст. 296, п. «б» ч. 2 ст. 3221, ч. 2 ст. 327 УК РФ).
4. Следующая классификация позволяет разделить предикатные преступления на те, которые достаточны в замысле их совершения для констатации основного преступления (соответственно, последующее их совершение создает совокупность преступлений) (п. «к» ч. 2 ст. 105 (по признаку цели облегчить совершение другого преступления), ст. 119, 150, 2051, 2052, 209, 210, 280, 2821, ч. 1-2 ст. 296, п. «б» ч. 2 ст. 3221, ч. 2 ст. 327 УК РФ), и те, которые требуются реально совершенными как минимум на стадии приготовления (покушения) для установления основного преступления (пп. «в», «з», «к»
ч. 2 ст. 105 (кроме цели облегчить совершение другого преступления), ст. 174, 1741, 175, 313, 314, 315, 316 УК РФ).
Т.Р. Сабитов*
ПРИНЦИП НЕОТВРАТИМОСТИ НАКАЗАНИЯ И ЕГО ТРАНСФОРМАЦИЯ В УГОЛОВНО-ПРАВОВОЙ НАУКЕ И ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ
Ключевые слова: неотвратимость наказания; неотвратимость ответственности; освобождение от уголовной ответственности и наказания; меры уголовно-правового воздействия; меры уголовно-правового характера; общественная опасность; преступления террористического характера; преступления экстремистской направленности; изменение обстановки.
In this article process of transformanion of the maintenance of a principle of inevitability of punishment in the Russian criminally-legal science and the legislation is considered.
* Кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного права и уголовного процесса Новосибирского государственного университета. [[email protected]]
