CC BY
64
пример, в ст. 111 УК РФ. Во многих случаях уголовная ответственность наступает в случае причинения последствия, которое характеризуется определенной степенью вреда. Так, обязательным признаком преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 143 УК РФ, является последствие в виде тяжкого вреда здоровью человека, для преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 124 УК РФ, указано последствие в виде средней тяжести вреда здоровью больного и т.п.
Таким образом, с точки зрения квалификации преступлений, последствия представляют собой не всякий вред, причиненный объекту посягательства, а только такой вред, который предусмотрен уголовно-правовой нормой. Что касается результата, он находится за пределами состава и не имеет значения для квалификации преступлений.
Н.М. Журавлёва*
КОНСТРУКЦИЯ ПРЕДШЕСТВУЮЩЕГО ПРЕСТУПЛЕНИЯ В УГОЛОВНОМ ПРАВЕ
Ключевые слова: юридическая конструкция, предшествующее преступление, легализация преступно нажитого, приговор суда.
N.M. Zhuravleva. The Construction of the Pre-Committed Crime in Crimina
Law
The article is devoted to the specific legal construction used in Russian criminal law, i.e. thepre-committed crime. The authot analyzes the features of this construction, the types of its using in the criminal law and some debatrable issues of its applying.
В соответствии с ч. 2 ст. 2 Уголовного кодекса Российской Федерации 1996 г. (далее — УК РФ) для осуществления задач, стоящих перед Кодексом, он «определяет, какие опасные для личности, общества или государства деяния признаются преступлениями». УК РФ, таким образом, является отражением многообразных общественно опасных и признаваемых преступными проявлений, предусматривая их в качестве составов преступления. В свою очередь, в соответствии со ст. 8 УК РФ «основанием уголовной ответственности является совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного настоящим Кодексом».
Указанные преступные проявления различны по своей природе, сложности и взаимосвязи с окружающей действительностью. УК РФ содержит
* Соискатель кафедры уголовного права Московской государственной юридической академии имени О.Е. Кутафина. [wyravliki@yandex.ru]
описание разнообразных преступлений, начиная от самыгх элементарный, выражающихся в окружающем мире в виде одного — пары действий, таких как, например, угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью (ст. 119 УК РФ), оскорбление (ст. 130 УК РФ), неуважение к суду (ст. 297 УК РФ), до самых сложныгх проявлений преступной активности, длящихся на протяжении определённого времени, охватыгаающих значительное количество людей и состоящих из десятков (а то и сотен) самостоятельных действий (таковы, например, организация преступного сообщества (преступной организации) или участие в нем (ней) (ст. 210 УК РФ), вооружённым мятеж (ст. 279 УК РФ), планирование, подготовка, развязывание или ведение агрессивной войны (ст. 353 УК РФ)).
Все эти проявления преступной активности умещаются в рамки выработанной теорией уголовного права конструкции «состав преступления». «Главное назначение состава преступления состоит в том, что уголовной ответственности подлежит только то общественно опасное деяние, в котором содержатся все признаки состава преступления. Иначе говоря, наличие состава преступления в совершенном деянии является в соответствии с законом основанием уголовной ответственности»1.
Теория состава преступления в российской науке уголовного права восходит к XIX в. (существенный вклад в её развитие внесли Н.С. Таганцев 2, А.Н. Трай-нин 3, А.А. Пионтковский 4, В.Н. Кудрявцев 5, Н.Ф. Кузнецова 6), однако в науке до сих пор не наблюдается согласия относительно природы данного понятия. Если обобщить выщвинутые точки зрения, то состав преступления понимается: а) нормативистски-легально как описание соответствующего деяния в Особенной части уголовного закона; б) деятельностно-описательно как реальная обыективная действительность; в) абстрактно-логически 7. Следует вместе с тем признать, что абстрактно-логическое понимание состава преступления как совокупности предусмотренных уголовным законом обыектив-
1 Рарог А.И. Квалификация преступлений по субыективным признакам. СПб., 2003. С. 43—44.
2 См.: Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Часть Общая. Т. 1. Тула, 2001.
3 См.: Трайнин А.Н. Общее учение о составе преступления. М., 1957.
4 См.: Пионтковский А.А. Учение о преступлении по советскому уголовному праву. М.,
1961.
5 См.: Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации преступлений // Кудрявцев В.Н. Избранные труды по социальным наукам. В 3 т. Т. 1: Общая теория права. Уголовное право. М., 2002.
6 См.: Кузнецова Н.Ф. Преступление и преступность. М., 1969.
7 См. подр.: Полный курс уголовного права / под ред. А.И. Коробеева. В 5 т. Т. I: Преступление и наказание. СПб., 2008. С. 302—316; Уголовное право России. Общая часть: учебник / под ред. Ф.Р. Сундурова, И.А. Тарханова. 3-е изд., перераб. и доп. М., 2009. 179—184; Уголовное право России. Общая часть: учеб. / под ред. Н.М. Кропачева, Б.В. Волженкина, В.В. Орехова. СПб., 2006. С. 363—370.
ныгх и субыективныгх признаков, характеризующих конкретное общественно опасное деяние как преступление, является на сегодня господствующим в науке уголовного права. Так, как указывал В.Н. Кудрявцев, «...более правильными представляются те определения состава, в которых подчеркивается, что это совокупность признаков общественно опасного деяния, определяющих его, согласно уголовному закону, как преступное и уголовно наказуемое. .Состав является информационной моделью преступления определенного вида, закрепленной в уголовном законе»1.
Таким образом, состав преступления есть абстрактная конструкция, призванная в качестве единственного и единого мерила описать всё многообразие жизненных проявлений как преступное или непреступное.
При этом очевидно, что в реальной действительности преступления не совершаются, скажем так, в вакууме. Любое преступное деяние связано с окружающим миром множеством взаимосвязей самого разного свойства. Эти цепочки, в свою очередь, тянутся как к социально приемлемым поступкам, так и к негативным проявлениям человеческой активности, и в том числе к другим преступлениям.
Уголовное право использует различный инструментарий реагирования на такие сложные проявления криминальной деятельности, охватывающие два и более преступных деяния.
Наиболее известным и очевидным средством обращения с сочетаниями преступной деятельности является институт множественности преступлений. Согласно достаточно обыёмному определению множественности преступлений, данному В.П. Малковым, её «можно определить как такие влекущие предусмотренные законом уголовно-правовые, уголовно-процессуальные либо общеправовые последствия случаи, когда одно и то же лицо последовательно до осуждения либо одним действием (бездействием) совершает два либо более преступных деяний, подпадающих под признаки различныгх либо одного и того же состава преступления, либо оно совершает новое(вые) преступление(я) после осуждения или освобождения от уголовной ответственности или наказания за предыдущее преступление при условии, когда по двум из них в соответствии с законом не погашены (не аннулированы) уголовно-правовые последствия, а также отсутствуют процессуальные препятствия к возбуждению уголовного преследования»2.
Множественность преступлений, как правило, свидетельствует о большей общественной опасности личности; на такое поведение общество вынуждено реагировать сильнее с точки зрения обеспечения собственной
1 Кудрявцев В.Н. Указ. соч. С. 285—286.
2 Полный курс уголовного права. Т. I. С. 626.
безопасности, применять более суровые меры наказания; задействовать большие ресурсы для раскрытия и расследования таких преступлений.
Вместе с тем институтом множественности преступлений не исчерпывается арсенал уголовно-правового реагирования на сложные проявления преступной активности. Данный институт уголовного права исходя из его определения обязательно предполагает наличие двух и более самостоятельных составов преступления, т.е. как таковой не сопряжён с углублённым анализом внутренней конструкции состава преступления. Между тем в действующем уголовном законе содержится целый ряд преступлений, совершение которых, по мысли законодателя, невозможно без наличия предшествующего данному преступлению хотя бы в замысле, в общих чертах, а в ряде случаев и реально предшествующего, иного преступления.
Так, в ст. 174 и 1741 УК РФ устанавливается ответственность за легализацию (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем. В соответствии с п. 21 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 18 ноября 2004 г. № 23 «О судебной практике по делам о незаконном предпринимательстве и легализации (отмывании) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем»1 «при постановлении обвинительного приговора по статье 174 УК РФ или по статье 1741 УК РФ судом должен быть установлен факт получения лицом денежных средств или иного имущества, заведомо добытых преступным путем либо в результате совершения преступления». Под бандой, ответственность за создание, руководство и участие в которой (в совершаемых ею нападениях) установлена ст. 209 УК РФ, понимается организованная устойчивая вооруженная группа из двух и более лиц, заранее объединившихся для совершения нападений на граждан или организации; при этом «под нападением следует понимать действия, направленные на достижение преступного результата путем применения насилия над потерпевшим либо создания реальной угрозы его немедленного применения» (п. 6 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 17 января 1997 г. № 1 «О практике применения судами законодательства об ответственности за бандитизм»2). В соответствии с ч. 4 ст. 35 и ст. 210 УК РФ преступление признается совершенным преступным сообществом (преступной организацией), если оно совершено структурированной организованной группой или объединением организованных групп, действующих под единым руководством, члены которых объединены в целях совместного совершения одного или нескольких тяжких
1 Сборник постановлений Пленумов Верховного Суда РФ (РСФСР) и Верховного Суда СССР по уголовным делам / сост. Г.А. Есаков. М., 2010. С. 195—202.
2 Сборник постановлений Пленумов Верховного Суда РФ (РСФСР) и Верховного Суда СССР по уголовным делам / сост. Г.А. Есаков. С. 129—131.
либо особо тяжких преступлений для получения прямо или косвенно финансовой или иной материальной выгоды.
Данную юридическую конструкцию представляется возможным именовать «предшествующее преступление». Этот термин через родственный ему «предикатное деяние» не является чуждым для уголовного права и широко использовался ранее и используется сейчас в науке при описании признаков составов легализации (отмывания) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем (ст. 174, 1741 УК РФ)1.
Термин «предшествующее», таким образом, в данном контексте призван подчеркнуть то обстоятельство, что совершение основного состава преступления немыслимо либо без предшествующего, одновременного или последующего реального совершения, либо без ранее возникшего намерения совершить другое преступление. В этой связи необходимо сделать важную оговорку: говоря о «предшествии», мы имеем в виду не строго временную зависимость, когда одно деяние обыективно предшествует во времени другому, а зависимость мысленно-логическую, когда одно деяние либо реально предшествует другому, либо по меньшей мере существует в замысле до совершения последнего, предполагаясь после основного преступления.
Соответственно, законодатель, указывая на предшествующее преступление, создаёт в целом ряде статей Особенной части УК РФ специальную юридическую конструкцию, с помощью которой им формулируются признаки основного состава преступления. Данная юридическая конструкция выступает здесь в качестве обобщённого средства построения нормативного материала, т.е. средства юридической техники 2.
Обобщённые признаки данной специальной юридической конструкции могут быть сформулированы следующим образом.
1. Предшествующее преступление не входит в структуру основного состава преступления, оставаясь самостоятельным составом преступления. Такое преступление лишь наполняет признак основного состава преступления особым содержанием, сужает его и тем самым описывает, хотя само по себе в признак данного основного состава преступления не превращается.
К примеру, в п. «к» ч. 2 ст. 105 УК РФ устанавливается ответственность за убийство с целью скрыть другое преступление или облегчить его совершение. В данном случае «другое преступление», или предшествующее преступление, остаётся за рамками состава убийства и квалифицируется по со-
1 См., например: Волженкин Б.В. Преступления в сфере экономической деятельности по уголовному праву России. СПб., 2007. С. 279 и др.; Лапунин М.М. Вторичная преступная деятельность и ее криминализация: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 2006. С. 8.
2 См. подр.: Кругликов Л.Л., Спиридонова О.Е. Юридические конструкции и символы в уголовном праве. СПб., 2005. С. 56—66; ЧерданцевА.Ф. Юридические конструкции, их роль в науке и практике // Правоведение. 1972. № 3. С. 12—19.
вокупности с убийством. Вместе с тем законодатель, говоря о «другом преступлении», ограничивает наполнение субъективной стороны данной разновидности состава квалифицированного убийства целью скрыть именно другое преступление или облегчить его совершение, но никак не аморальный проступок, административное правонарушение и т.п.
В этом отношении показательно постановление Президиума Верховного Суда РФ от 1 июня 1994 г.1 Судом первой инстанции Ч. был осуждён, среди прочего, по ст. 105 (ч. 1 ст. 108 УК РФ) и п. «е» ст. 102 (п. «к» ч. 2 ст. 105 УК РФ) УК РСФСР. Ч. был признан виновным в совершении убийства при превышении пределов необходимой обороны, умышленном убийстве с целью сокрытия другого преступления. 29 сентября 1992 г. С. и Ц. нашли Ч. у О. и предложили ему подняться на чердак дома. Там С. и Ц. стали обвинять Ч. в том, что он на следствии «выдал» Ц. и М., и предложили ему «в оправдание своих действий» на автомобиле отца еще раз съездить за коноплей. Ч. отказался. С. ушел, а между Ч. и Ц. возникла ссора. Ц. вытащил из кармана складной нож, но Ч. ногой выбил его. Тогда Ц. схватил палку длиной около 60 см и стал ею бить Ч. Когда Ч. упал, Ц., подняв нож и положив его к себе в карман, вновь замахнулся на него палкой. Ч. в это время успел схватить секцию отопительного радиатора и нанес ею встречный удар. При этом Ц. палкой сломал Ч. палец. Удар Ч. секцией радиатора пришелся по голове Ц., отчего последний упал. Когда Ц. стал приподниматься, Ч. нанес ему второй удар секцией по голове, убив его. После этого Ч. спустился в квартиру О. и рассказал о происшедшем. Они вдвоем поднялись на чердак, и Ч. попытался спрятать труп Ц. В это время на чердак поднялся С. и между ним и О. возникла ссора. Ч. взял ту же секцию отопительного радиатора и нанес С. несколько ударов по голове и убил его. В надзорном порядке приговор был изменён: было решено, что в эпизоде причинения смерти Ц. Ч. находился в состоянии необходимой обороны, и его действия не являются преступными. Дело по обвинению Ч. по ст. 105 УК РСФСР (ч. 1 ст. 108 УК РФ) прекращено за отсутствием в его действиях состава данного преступления. В связи с этим судебные решения в части осуждения Ч. по п. «е» ст. 102 УК РСФСР (п. «к» ч. 2 ст. 105 УК РФ) изменены: его действия, связанные с убийством Сотнича, переквалифицированы на ст. 103 УК РСФСР (ч. 1 ст. 105 УК РФ). В данном случае состав квалифицированного убийства исчез с переквалификацией скрываемого преступления в непреступное деяние.
Точно также ст. 175 УК РФ не может вменяться в случае заранее не обещанного приобретения или сбыта имущества, заведомо добытого не преступным путем, а в результате совершения мелкого хищения, ответствен-
1 Бюллетень Верховного Суда РФ. 1994. № 9. С. 3—4.
ность за которое установлена ст. 7.27 КоАП РФ. В данном случае предшествующее преступление ограничительно описывает предмет преступления. Так, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ изменила приговор по делу Г., указав, что Г. признан виновным и осужден за совершение кражи чужого имущества на сумму 490 рублей. В соответствии с примечанием к ст. 7.27 КоАП РФ (в редакции Федерального закона от 16 мая 2008 г. № 74-ФЗ) хищение чужого имущества признается мелким, если стоимость похищенного имущества не превышает одну тысячу рублей. При таких обстоятельствах осуждение Г. по ч. 1 ст. 158 УК РФ подлежит исключению из приговора. Кроме того, Г. осужден за заранее не обещанный сбыт швейной машинки, похищенной Н., стоимостью 450 рублей. Поскольку хищение чужого имущества на сумму до одной тысячи рублей является мелким и не влечет уголовной ответственности, то и сбыт этого имущества не может являться уголовно наказуемым деянием. Поэтому осуждение Г. по
ч. 1 ст. 175 УК РФ также подлежит исключению из приговора '.
Самостоятельность предшествующего преступления отличает данную конструкцию от единичного (единого) сложного преступления, а именно составного преступления.
«Составные преступления представляют собой деяния, слагаемые из двух или более действий (актов бездействия), каждое из которых предусмотрено в УК в качестве самостоятельного преступления. .В подобных случаях отдельные разрозненные преступные действия. образуют один (единый) сложным состав преступления.»2. Иными словами, составные преступления представляют собой учтённую законом совокупность преступлений 3. В отличие от конструкции предшествующего преступления, в случае с составным преступлением связь двух преступных деяний является более социально тесной, что и обуславливает их обыединение именно в одном едином составе преступления. В случае же с предшествующим и основным преступлением законодатель предполагает сохранение двух самостоятельных преступлений, позволяя одному из них быть использованным при описании одного из признаков основного состава преступления. По сути, отличие конструкции предшествующего преступления от составного преступления лежит в формальной плоскости наличия либо же отсутствия двух самостоятельных составов преступления соответственно.
Итак, поскольку предшествующее преступление не входит в структуру основного состава преступления, то очевидно, что в некоторых ситуациях
1 Бюллетень Верховного Суда РФ. 2010. № 7. С. 27—28.
2 Курс уголовного права. Общая часть: учебник / под ред. Н.Ф. Кузнецовой, И.М. Тяжко-вой. Т. 1: Учение о преступлении. М., 2002. С. 510.
3 См.: Полный курс уголовного права. Т. I. С. 649.
сочетание предшествующего преступления и основного преступления может образовывать множественность преступлений.
Наиболее распространённым проявлением множественности в этом случае является совокупность преступлений. В частности, согласно п. 13 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. № 1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» «под убийством, сопряженным с изнасилованием или насильственными действиями сексуального характера, следует понимать убийство в процессе совершения указанный преступлений или с целью их сокрытия, а также совершенное, например, по мотивам мести за оказанное сопротивление при совершении этих преступлений. Учитывая, что при этом совершаются два самостоятельный преступления, содеянное следует квалифицировать по п. «к» ч. 2 ст. 105 УК РФ и, в зависимости от конкретных обстоятельств дела, по соответствующим частям ст. 131 или ст. 132 УК РФ»1.
В крайне редких случаях мыслим в рассматриваемой ситуации рецидив преступлений. Например, после осуждения за предшествующее преступление при наличии неснятой и непогашенной судимости лицо совершает легализацию (отмывание) денежный средств или иного имущества, приобретенных в результате совершения им преступления (ст. 174 УК РФ).
Вместе с тем предшествующее преступление и основное преступление могут оставаться за пределами института множественности преступлений, и это обусловлено вторым признаком данной юридической конструкции.
2. Предшествующее преступление предполагается законодателем либо реально совершённым до основного преступления (или одновременно с ним, или после него), либо заключённым в намерении его совершения (независимо от реализации такого намерения, поскольку самого по себе намерения уже достаточно для установления признака основного состава преступления). Так, преступление, предусмотренное ст. 175 УК РФ, невозможно без реально совершённого ранее предшествующего преступления, предметом которого выступило приобретаемое или сбываемое в основном составе преступления имущество. В п. «б» ч. 2 ст. 3221 УК РФ предполагается выполнение основного преступления в целях совершения преступления на территории России (предшествующее преступление); реальное наличие последнего, в свою очередь, необязательно, и для наступления уголовной ответственности за основное преступление достаточно доказать лишь наличие цели совершить преступление. Соответственно, совершение как следствие организации незаконной миграции инык преступлений (например, шпионажа (ст. 276 УК РФ)) следует квалифицировать по совокупности соответствующих преступлений со ст. 3221 УК РФ.
1 Сборник постановлений Пленумов Верховного Суда РФ (РСФСР) и Верховного Суда СССР по уголовным делам / сост. Г.А. Есаков. С. 140—147.
Следует отметить, что в подавляющем большинстве случаев намерение совершить предшествующее преступление носит искренний характер и является формой обнаружения умысла; вместе с тем не исключается и противоположная ситуация, когда намерение совершить предшествующее преступление обыективируется вовне в составе основного преступления без реального желания совершить предшествующее преступление (например, в ст. 119, 150 УК РФ, когда виновный либо просто запугивает потерпевшего, либо устраивает своеобразную «проверку на прочность» несовершеннолетнему соответственно (в последнем случае после принятия постановления Пленума Верховного Суда РФ от 1 февраля 2011 г. № 1 «О судебной практике применения законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних»1 можно говорить только о неоконченном преступлении)).
3. Из второго признака предшествующих преступлений логически вытекает третий, которым заключается в том, что предшествующее преступление должно носить реальный характер, а не являться вымышленным. Вымышленное преступление, отсутствующее в реальной действительности хотя бы в виде замысла его совершения, логически исключает связь двух именно преступлений. Поэтому нельзя усмотреть конструкцию предшествующего преступления в составах, предусмотренный ч. 3 ст. 129, ч. 3 ст. 298 УК РФ и ряде иных, поскольку указание в них на преступление предполагает в реальности отсутствие преступного деяния; это, если можно так выразиться, «негативное предшествующее преступление». При этом выгмышленность преступления не следует смешивать с наличием намерения совершить предшествующее преступление.
4. Предшествующее преступление может совершаться в зависимости от конструкции состава преступления либо только тем же лицом, что совершает и основное преступление (например, ст. 119, 1741 УК РФ); либо только иным лицом (например, ст. 174, 175, 316 УК РФ); либо не исключается возможность его совершения как иным субъектом, так и тем, кто совершает основное преступление (например, пп. «в», «з», «к» ч. 2 ст. 105, ст. 209, 210 УК РФ).
5. Осуждение за основное преступление не требует обязательного предшествующего или одновременного осуждения за реально совершённое предшествующее преступление (если иное прямо не следует из уголовного закона) либо за приготовление или покушение на нереализованное до конца предшествующее преступление.
Данный признак предшествующих преступлений является более общим отражением частной, хотя и достаточно острой и давней полемики в
1 Росс. газ. 2011. 11 февр. № 29.
уголовном праве, обострившейся после появления Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 18 ноября 2004 г. № 23 «О судебной практике по делам о незаконном предпринимательстве и легализации (отмывании) денежных средств или иного имущества, приобретенныгх преступным путем» в связи со ст. 174 УК РФ. В п. 21 указанного Постановления указывается, что «при постановлении обвинительного приговора по статье 174 УК РФ или по статье 1741 УК РФ судом должен быть установлен факт получения лицом денежных средств или иного имущества, заведомо добыпыгх преступным путем либо в результате совершения преступления».
Очевидно, что буква этого разыяснения не предполагает предшествующего осуждения за предшествующее преступление. Суд, будучи связан ч. 1 ст. 252 УПК РФ, устанавливает лишь факт преступного получения легализуемых доходов, не констатируя виновность других лиц в совершении основного преступления (поскольку в соответствии с п. 7 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29 апреля 1996 г. № 1 «О судебном приговоре»1 «.суд не должен допускать в приговоре формулировок, свидетельствующих о виновности в совершении преступления других лиц»).
Вместе с тем, как известно, вскоре после появления Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 18 ноября 2004 г. № 23 заместитель председателя Верховного Суда РФ В.П. Верин в «Бюллетене Верховного Суда РФ» предложил такую трактовку п. 21 указанного Постановления: «Естественно, что факт совершения преступления, послужившего источником происхождения легализуемого имущества, должен быть установлен приговором суда. Данное разыяснение соответствует ст. 49 Конституции Российской Федерации. Исходя из этого другой подход к установлению факта совершения преступления, который послужил источником происхождения легализуемого имущества, путем решения органа предварительного расследования противоречил бы нашему национальному законодательству»2. Тем самым быш со всей остротой поставлен вопрос о правильном толковании п. 21 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 18 ноября 2004 г. № 23.
Отметим, что в науке выдвигаются достаточно обоснованные суждения как за, так и против требования наличия вступившего в силу или одновременно вышесенного обвинительного приговора по факту совершения предшествующего преступления 3.
1 Сборник постановлений Пленумов Верховного Суда РФ (РСФСР) и Верховного Суда СССР по уголовным делам / сост. Г.А. Есаков. С. 351—362.
2 Верин В.П. О некоторых вопросах судебной практики по делам о незаконном предпринимательстве и легализации (отмывании) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2005. № 2. С. 31.
3 См. подр. о дискуссии: Волженкин Б.В. Преступления в сфере экономической деятельности по уголовному праву России. С. 293—297.
В частности, наиболее сильный довод «за» базируется на конституционном принципе презумпции невиновности (ч. 1 ст. 49 Конституции РФ): как бы не стремились «противники» доказать, что «конституционная и процессуальная норма о презумпции невиновности в данном случае не при чем»1, при постановлении приговора по делу об основном преступлении очень сложно избежать той или иной степени детализации, т.е. упоминания имен, а это уже безусловно образует нарушение ч. 1 ст. 49 Конституции РФ 2.
Доводы «против», кроме указания на неуместность отсышки к конституционному положению о презумпции невиновности, также опираются, в частности, на то, что не всегда можно добиться вынесения обвинительного приговора в связи с фактом предшествующего преступления; например, обвиняемый в таком преступлении может умереть, скрыться, подпасть под акт амнистии и т.п.3. Как справедливо отмечает И.А. Клепицкий, «суд, осуждая лицо за отмышание денег, не устанавливает чьей-либо виновности в совершении основного (предшествующего в нашем понимании. — Н.Ж.) преступления. Он просто устанавливает факт происхождения имущества от преступления»4. Используется также ссылка на сложившуюся практику применения ст. 175 УК, в соответствии с которой не требуется не то что при-
1 Волженкин Б.В. Проблемы совершенствования уголовного законодательства об ответственности за легализацию преступных доходов // Волженкин Б.В. Избранные труды по уголовному праву и криминологии (1963—2007 гг.). СПб., 2008. С. 613.
2 См.: Камынин И.Д. Ответственность за легализацию преступных доходов: комментарий к Постановлению Пленума Верховного Суда РФ от 18.11.2004 г. № 23 // Уголовный процесс. 2005. № 5. С. 5—6; КараванИ.А. Обвинительный приговор как признак субыекта преступления по делам о легализации преступного дохода // Уголовный процесс. 2005. № 7. С. 3; Васильев А. Уголовная ответственность за отмывание грязных денег: проблемы правоприменения // Современное право. 2004. № 11. С. 58—59; Морозов Г.Б. Экономические преступления в России: сфера осуществления и реалии применения норм уголовного закона // Российский юридический журнал. 2002. № 1. С. 80; Алиев В.М., Третьяков И.Л. Уголовная ответственность за легализацию (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем // Российский следователь. 2002. № 5. С. 33—34.
3 См. подр.: Клепицкий И.А. Система хозяйственных преступлений. М., 2005. С. 524; Клепицкий И.А. «Отмывание денег» в современном уголовном праве // Государство и право. 2002. № 8. С. 43; Яни П. Ответственность за легализацию: нужен ли приговор по делу о предикатном преступлении? // Законность. 2005. № 8. С. 9—15; Яни П. Незаконное предпринимательство и легализация преступно приобретенного имущества // Законность. 2005. № 3. С. 9—13; Яни П.С. Уголовно-правовые средства борьбы с легализацией преступных доходов // Преступность и уголовное законодательство: реалии, тенденции, взаимовлияние: сб. науч. тр. / под ред. Н.А. Лопашенко. Саратов, 2004. С. 324—325; Устинова Т.Д. Новая конструкция ответственности за легализацию денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем // Современное право. 2002. № 12. С. 8—11; Рудая Т.Ю. Проблемы уголовно-правовой регламентации противодействия легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем // Российский следователь. 2009. № 2. С. 14—17; Васильева Я.Ю. Реализация положений Конституции РФ при применении уголовно-правовых норм об ответственности за «отмывание денег» // Конституционные основы уголовного права: мат. I Всеросс. конгресса по уголовному праву / отв. ред. В.С. Комиссаров. М., 2005. С. 98—99; Лапунин М.М. Указ. автореф. С. 9, 14.
4 Клепицкий И.А. Система хозяйственных преступлений. С. 524.
говор по делу о предшествующем преступлении, но даже «обязательной осведомленности виновного, каким именно преступлением добыто приобретенное. имущество»1.
В науке уголовного права предлагается и «компромиссная» позиция, согласно которой при постановлении обвинительного приговора за основное преступление судом должен быть установлен факт получения лицом денежных средств или иного имущества, заведомо добыпых преступным путем либо в результате совершения преступления, либо одновременно в этом же процессе с вынесением обвинительного приговора в отношении предшествующего преступления, либо на основе ранее вынесенного и вступившего в законную силу приговора, либо на основе процессуального акта, прекращающего уголовное преследование в отношении предшествующего преступления по нереабилитирующим основаниям 2. На такую возможность косвенно указывает и Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 29 апреля 1996 г. № 1 «О судебном приговоре», где в связи с другой ситуацией, имеющей вместе с тем очевидную параллель с рассматриваемой, подчеркивается, что «в тех случаях, когда отдельные участники преступного деяния, в совершении которого обвиняется подсудимый, освобождены от уголовной ответственности по предусмотренным в законе основаниям, суд, если это имеет значение для установления роли, степени и характера участия подсудимого в преступлении, квалификации его действий или установления других существенный обстоятельств дела, может сослаться в приговоре на роль этих лиц в деянии с обязательным указанием оснований прекращения дела» (п. 7). При этом ранее вынесенный и вступивший в законную силу приговор и процессуальным акт, прекращающий уголовное преследование в отношении основного (предшествующего) преступления по нереабилитирующим основаниям, соответственно могут и должны стать предметом судебной проверки при рассмотрении дела об отмыгвании доходов от преступной деятельности (ст. 90 УПК РФ).
По нашему мнению, если иное прямо не следует из уголовного закона, для осуждения за основное преступление не требуется безусловного наличия вступившего в законную силу приговора в отношении предшествующего преступления. Приговор, равно как и процессуальный акт, прекращающий уголовное преследование в отношении лица за совершение предшествующего преступления по нереабилитирующим основаниям, является лишь одним из доказательств наличия предшествующего преступления, под-
1 Постановление Пленума Верховного Суда СССР по делу Е.С. Дренделя // Бюллетень Верховного Суда СССР. 1985. № 1. С. 37.
2 См.: Есаков Г.А., Рарог А.И., Чучаев А.И. Настольная книга судьи по уголовным делам. М., 2007. С. 291—292.
лежащим оценке в соответствии с общими правилами оценки доказательств, установленными процессуальным законом (в отношении приговора эти правила установлены ст. 90 УПК РФ, в отношении иных процессуальных актов — ст. 88 УПК РФ). Вместе с тем и в отсутствие указанных процессуальных документов не исключается возможность доказать наличие предшествующего преступления в соответствии с УПК РФ и констатировать его в приговоре суда в отношении основного преступления, вполне избегая при этом включения в приговор «формулировок, свидетельствующих о виновности в совершении преступления других лиц» (п. 7 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29 апреля 1996 г. № 1 «О судебном приговоре»). В частности, вполне приемлемую в этом отношении обобщённую конструкцию, по сути, предлагал Б.В. Волженкин: «Некто совершил такое-то преступление, доходы от которого были легализованы»1. Используя его же слова, «важно доказать, что событие преступления (допустим, незаконный оборот наркотиков) имело место и результатом этого преступления стало приобретение имущества, легализуемого в данном случае»2.
В подтверждение изложенной позиции можно привести ещё два соображения.
Во-первых, если предшествующее преступление сводится к намерению его совершения, и для констатации основного состава преступления не требуется выполнения первого, то наличие приговора по предшествующему преступлению логически исключается.
Так, в ряде ситуаций невозможно наличие приговора по предшествующему преступлению в связи с составом преступления, предусмотренным ст. 150 УК РФ, если, например, такое преступление небольшой или средней тяжести пресекается на стадии приготовления: приготовление, будучи в таком случае ненаказуемым (ч. 2 ст. 30 УК РФ), тем не менее не исключает привлечения к уголовной ответственности по ст. 150 УК РФ.
Во-вторых, возможно одновременное рассмотрение в едином уголовном процессе обвинения лица в совершении и предшествующего преступления, и основного преступления (ст. 153 УПК РФ) с одновременным вынесением обвинительного приговора по обоим преступлениям. Однако и в этом случае не исключается отсутствие приговора по делу о предшествующем преступлении вследствие уголовно-правовых или уголовно-процессуальных препятствий к его вынесению, как то, например, если срок давности по предшествующему преступлению (ст. 78 УК РФ) меньше, чем срок дав-
1 См.: Волженкин Б.В. Проблемы совершенствования уголовного законодательства об ответственности за легализацию преступных доходов. С. 616.
2 Волженкин Б.В. Преступления в сфере экономической деятельности по уголовному праву России. С. 296-297.
ности по основному преступлению (в случае, допустим, сочетания части 1 ст. 158 и ч. 1 ст. 150 УК РФ).
Таким образом, на основе изложенного можно определить предшествующее преступление как особую юридическую конструкцию, состоящую во включении в основной состав преступления в связи с одним из признаков последнего указания на реально совершённый или наличествующий хотя бы в замысле иной самостоятельный (предшествующий) состав преступления.
Во избежание разночтений отметим, что в нашем понимании предшествующее преступление представляет собой особую юридическую конструкцию внутри другого состава преступления, ядром которой является сам состав предшествующего преступления, тем или иным образом связанный с основным составом. Однако во избежание громоздкости текста вполне приемлемо, на наш взгляд, использовать термин «предшествующее преступление» в обоих контекстах, т.е. и как юридическую конструкцию, и как состав внутри этой конструкции.
А.Б. Албегов*
ОПРЕДЕЛЕНИЕ СУБЪЕКТА ПРЕСТУПЛЕНИЙ, СОВЕРШАЕМЫХ В ПРОЦЕССЕ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЮРИДИЧЕСКИХ ЛИЦ
Ключевые слова: субъект преступления, юридическое лицо, уголовный закон, руководитель юридического лица, специальный субъект.
A.B. Albegov. The Identification of the Subject of Crime Committed in Course of Activity ofLegal Persons
The article is concerned with the difficult problem in Russian criminal law, the identification of the subject responsible for a crime committed in course of activity of legal persons. After discussing the current criminal legislation the author points out the necessity of the coherent theory of such responsibility.
Два десятилетия социально-экономических преобразований в Российской Федерации привели к тому, что роль юридических лиц практически во всех сферах жизнедеятельности общества многократно увеличилась. Конституционно закрепляемые свободное перемещение товаров, услуг и финансовых средств, поддержка конкуренции, свобода экономической деятельности; признание и защита равным образом частной, государственной,
* Аспирант кафедры уголовного права Московской государственной юридической академии имени О.Е. Кутафина.
