CC BY
305
11. Martyanova I.A. Kinovek russkogo teksta: Paradoks russkov kinematografich-nosti [Film Century of the Russian Text: Paradox of the Russian Film Looking], Moscow, 2001, p. 46. (In Russian).
12. Ponomareva E.V. Strategiva khudozhest\>ennogo sinteza v russkov novellistike 1920-kh godov [Strategy of Art Synthesis in the Russian Prose of the 1920th Years]. Chelyabinsk, 2006, p. 383. (In Russian).
13. Ponomareva E.V. Strategiva khudozhest\>ennogo sinteza v russkov novellistike 1920-kh godov [Strategy of Art Synthesis in the Russian Prose of the 1920th Years]. Chelyabinsk, 2006, p. 384. (In Russian).
Наталья Николаевна Шлемова - кандидат филологических наук, доцент кафедры филологии Южно-Уральского государственного университета (Национального исследовательского университета).
Научные интересы: интермедиальность, художественный синтез, жанровые тенденции, литературный проект, книга как художественное единство, русская малая проза первой трети XX в., современная литература.
E-mail: Natalya-kundaeva@yandex.ru
Natalia Shlemova - Candidate of Philology, Associate Professor at the Department of Philology, South Ural State University (National Research University).
Research interests: intennediality, art synthesis, genre tendencies, literary project, book as art unity, Russian small prose of the first third of the 20th century, modern literature.
E-mail: Natalya-kundaeva@yandex.ru
Е.А. Нестерова (Москва)
ВЕЩЬ: МЕСТО В СТРУКТУРЕ МИРА ПРОИЗВЕДЕНИЯ
(на материале фэнтези)
Аннотация. Статья посвящена изучению места предметных - вещных и природных объектов в системе произведения в фэнтези. Анализируются отношения вещных образов с другими элементами мира произведения - персонажами, сюжетом, конфликтом. Также осмысляется взаимодействие вещных образов с такими уровнями произведения, как символическая система и композиция. Обзор функций вещных и природных объектов в произведении дает теоретическое представление о системном положении вещи/предмета в мире произведения, а также об отличиях функций вещей в фэнтези по сравнению с другими направлениями литературы.
Ключевые слова: предмет; вещный образ; функции вещи; моделирующая функция; вещь как микрокосм; фэнтези; Дж.Р.Р. Толкиен.
Е. Nesterova (Moscow)
Thing: Role and Function in the Secondary World of Literary Work (On the Material of Fantasy Fiction)
Abstract. The article studies the position of tilings' and natural elements within the literary work's secondary world on the material of fantasy works. The work is mainly dedicated to analyzing the relationships between tilings and other secondary world's elements - characters, plot and conflict. The interaction of tilings' and natural elements' images with such levels of literary work as symbolical system and composition is also being interpreted. The survey of tilings functions in literary work creates awareness of the system status of tilings' images within the secondary world.
Key words: material object; tiling's image; functions of tiling; modeling function; tiling as microcosm; fantasy; J.R.R. Tolkien
В XX в. вещь активно проблематизируется как в философии, антропологии и социологии, так и в литературе (см. работы М. Хайдеггера «Истоки художественного творения», М. Фуко «Слова и вещи», Ж. Бодрийяра «Система вещей», А.И. Уемова «Вещи, свойства и отношения»). Сложность точной дефиниции вещи состоит в том, что это понятие встроено в две различные системы оппозиций: живое / неживое и природное / культурное. В первой паре вещь противостоит личности как максимальному проявлению живого и сознающего, познающего. Эти полюса описаны с одной стороны, вещью-в-себе И. Канта, и «вещами, чреватыми словом» М. Бахтина, с другой. Близко понимание вещи и В. Кандинским. Ролан Барт говорит о литературе: «она представляет собой поиски промежуточного состояния между вещами и словами»1. Последние исследователи вводят в проблематику вещи также взаимосвязь искусства и вещи, противопоставление вещи, искусству не принадлежащей, «молчащей», не
вызывающей отклика и перемены в окружающем мире, - объекту искусства. И здесь уже дан переход к противопоставлению объекта / предмета в качестве нерукотворной, но имеющейся для человека как данность материальной реальности, - и творимого, создаваемого человеком орудия, инструмента, вещи.
Философия XX в. в основном разделяется на два понимания вещи: субстанциональное п функциональное.
Субстанциональное понимание вещи более распространено и наследует классической философской трактовке. Это направление именует вещью субстанцию, обладающую свойствами, материально протяженный объект, тело, устойчивый комплекс или систему отношений. Функциональное представление о вещи идет от И. Канта: вещь как мыслительный конструкт, вещь как представление, вещь как языковой конструкт. Кроме того, это способ определения вещи через ее функцию: вещь как орудие, инструмент, изделие человека.
В целом очевидно, что неудачи философов в создании определения вещи вызваны в значительной мере тем, что ученые идут «от слова», а не от «предмета», т.е. пытаются найти общее у тех явлений, которые в языке получили статус «вещи». К XX в. вещь перестает быть объектом, созданным руками человека, возникают ряды идентичных предметов. Лингвистика едва ли может служить опорой, разграничивающей явления, поскольку определения вещи в современных толковых словарях существенно разнятся:
1. Неодушевленный предмет, принадлежащий к движимому имуществу2;
2. Отдельный предмет, изделие3;
3.1) Всякий предмет, изделие бытового обихода, личного пользования, трудовой деятельности и т.п. 2) Явление действительности, факт, обстоятельство, событие, случай и т.п.; нечто4.
В данной работе мы понимаем под вещью объект физического мира, имеющий четкие границы элемент действительности, не обладающий собственным внутренним миром (волей, сознанием, самосознанием и т.д.), созданный или измененный человеком и имеющий четкую отдельную функцию, а также сопоставимый с человеком. Из этого определения вытекает необходимость сопоставить вещи и четко ограниченные элементы действительности, не обладающие собственным внутренним миром, не имеющие функциональной связи с людьми, хотя и сопоставимые с человеком - таковы природные объекты. Термин «предмет» может также выступать в более широком значении как родовой для вещей и предметов в мире произведения.
В литературоведении также не обнаруживается определения для вещи как таковой, которое охватывало бы многообразие форм появления вещей в художественном произведении. Существующие исследования, посвященные специально проблеме вещи, преимущественно сосредотачиваются на символической функции предмета в произведении, семантическом наполнении конкретной вещи в той или иной культуре или эпохе и т.д.
При этом фактически отсутствует представление о суммарной функциональной нагрузке вещей в мире художественного произведения. Именно этот аспект представлял наибольший интерес для данного исследования.
Предметный мир произведения, в который включается изображение вещных элементов, освещен в таких работах, как «Введение в литературоведение» под редакцией Л.В. Чернец5, «Теория литературы»6, «Введение в литературоведение»7, в монографии «Предметный мир литературы» Е. Фарыно8. Обзорная статья Е.Р. Коточиговой «Вещь в художественном изображении»9 дает спектр существующих в литературоведении терминов, связанных с материальной культурой и созданными человеком предметами. Среди них такие, как интерьер, вещи, пейзаж, портрет, натюрморт, вещь в литературе и др., поскольку вещи входят в каждый из перечисленных комплексов. Автор статьи подчеркивает значимость оппозиции материальная культура / природа, а значит, и границы между природным и рукотворным объектом. Сравним утверждение К. Гинзбурга: «Различие между природой (живой или неживой) и культурой является фундаментальным, заведомо более фундаментальным, чем различия между отдельными дисциплинами»1".
Один из немногих исследователей, специально занимавшихся проблемой предмета в литературе - А.П. Чудаков, автор книги «Слово -вещь - мир. От Пушкина до Толстого», статей «Предметный мир Достоевского», «Вещь в мире Гоголя» и др. Под предметом Чудаков понимает «как тварные, так и рукотворные формы (горная вершина, стрела)», под авторским «видением мира» - «раньше всего прочего видение предмета, вещи»11. И именно художественный предмет - та «единица анализа, некое образование, которое, будучи частью, элементом целого, при этом сохраняло бы, как капля воды, свойства этого целого»12, найти которую и является главной целью всякого изучения. Согласно Чудакову, «при анализе изображенного мира никак не обойтись без исследования характера предметного видения писателя. <...> Как и другие репрезентативные единицы, художественный предмет несет в себе главные качества изображенного мира, в который он входит (который он строит), и потому его изучение - существенная и необходима ступень в установлении свойств всего этого мира»13. Исследователь также вводит понятия «вещного поля» и «вещного содержания»14. Однако его интересуют в первую очередь вопросы, связанные с исторической поэтикой, с развитием образов предмета на фоне социальных и культурных перемен.
Проблема связи предметного начала с идейным смыслом волновала ученых, пытающихся построить целостную теорию литературного произведения. Так, Цв. Тодоров пишет:
«Текст литературного произведения неизбежно ставит следующую проблему: с помощью слов в нем создается вымышленный мир, который сам имеет отчасти словесную, а отчасти несловесную природу (поскольку он включает, помимо слов, также действия, свойства, сущности и другие "вещи"); соответственно читаемый нами текст находится в различных соотношениях с изображаемыми в нем
а) другими текстами; б) явлениями нетекстового характера»15.
Роль и значимость предметного мира в исследовании художественного произведения особо отмечает Д.С. Лихачев. В статье «Внутренний мир художественного произведения» он отмечает:
«Исследователь внутреннего мира произведения словесного искусства рассматривает форму и содержание произведения в неразрывном единстве. Художественный мир произведения объединяет идейную сторону произведения с характером его сюжета, фабулы, интриги. Он имеет непосредственное отношение к стилю языка произведения. Но самое главное: художественный мир словесного произведения обладает внутренним единством, определяемым общим стилем произведения или автора, стилем литературного направления или "стилем эпохи"»16 .
Г.И. Романова в монографии «Мир эпического произведения как теоретико-литературная проблема» говорит, что в современных исследованиях «слово "вещь" приобрело значение термина, обозначающего изображение предметов, преимущественно рукотворных, так или иначе выделенных вниманием персонажей или субъектов повествования»17. Исследовательница разграничивает персонажа и предмет как явления разного уровня системы мира произведения: «наиболее крупные единицы словесно-художественного мира - персонажи, составляющие систему, и события, из которых складываются сюжеты»; «компонентами изобразительности являются: "акты поведения", "явления психики", портреты, "голоса" персонажей, пейзаж, вещи»18. Персонаж и сюжет, события - целостные феномены мира произведения, в то время как предметы - компоненты образности мира произведения. Такое деление не вполне понятно.
Данное исследование опирается на предпосылку, что «изображение вещей в литературе представляет собой "весьма существенную грань словено-художественной образности"19, предметы (в узком смысле) являются одним из важных компонентов мира эпических произведений и в этом качестве определены всей его системой, подчиняются его законам и пространственно-временным условиям»2".
Общая картина на сегодняшний день такова, что в теории литературы развернуто описаны деталь и подробность; если ближайшим «соседям» предмета - сюжету и слову посвящена огромная литература, то вещь / предмет не стали еще объектом специального рассмотрения, описывающего их специфику как особого, «отличного от прочих феномена, категории с собственными закономерностями и качествами»21.
Представляется перспективным по аналогии с целостным феноменом мира произведения выделить в качестве объекта исследования предметный мир в узком смысле слова как существенную сторону вторичной реальности. Вещи и природные объекты должны определенным образом встраиваться в целостность, единство мира, создаваемого в литературном
произведении. «Вещный», «физический» мир не может не оказывать влияния на героев. С теоретической точки зрения, значимы не столько образы отдельных вещей, ключевых предметов, сколько их роль в создании вторичной реальности как взаимосвязанного, взаимообуславливающего мира, аналогичного действительности или моделирующего ее.
Представленные ниже выводы - результат анализа вещных и природных объектов, их функций и роли в создании вторичного мира фэнтези на материале «Властелина Колец» Дж.Р.Р. Толкиена, заложившего основные принципы современного фэнтези. Мы пытаемся провести анализ, сосредоточившись не на символических и семантических аспектах функционирования образов предметов, а на их структурной роли.
Перспективным видится изучение отношений и функций вещных и природных образов в связи с разными уровнями и элементами мира произведения, такими как персонаж, сюжет, конфликт и уровень композиции образов и сюжета. Сфокусируемся на вещи в независимости от ее принадлежности ансамблю: нас интересует вещь как самостоятельный и отдельный элемент, а не деталь / подробности.
Наиболее регулярно выделяемые функции вещи: характерологическая, культурологическая, символическая, сюжетно-композиционная. Исследователи отмечают необходимость изучения реляции между вещью и концепцией персонажа, вещью и концепцией мира22.
Характерологическая и культурологическая функции сосредоточены на вещи как элементе группы вещей. Вещь характеризует персонаж, ее свойства - часть свойств персонажа. Основная роль и смысловая нагрузка вещей в таком случае - передача свойств персонажа, т.е. эта функция тесно связывает вещь с персонажной сферой. Вещь здесь выступает атрибутом персонажа. При этом персонажу принадлежит, относится к нему, множество разнородных предметов вещного мира. Эти предметы дополняют образ персонажа. Ключевая задача вещи как атрибута - раскрытие свойств персонажа через его отношение к вещи, состояние его вещей и принадлежащих ему предметов (одежды, дома и другого имущества). Характерологическая функция - это использование автором вещей в качестве инструмента в создании образа героя.
Культурологическая функция во многом повторяет характерологическую, с тем отличием, что цель применения образов вещей смещается с выявления свойств одного персонажа на оформление образа эпохи, этноса, культуры и т.д. Предметы, используемые в такой роли, будут опять же тяготеть к ансамблю, поскольку они призваны воссоздать и передать атмосферу. В сущности, это усложненная характерологическая функция, поскольку через «мир», среду, пространство в конечном счете характеризуется, опять же, персонаж или их группа.
Символическое использование вещи в произведении «выключает», «вырывает» вещь из основной ткани вторичного мира. Роль такого образа - соединять в себе характеризацию героя с характеризацией мира. Вещь в символической роли - это модель мира, вносимая автором в сам мир. Символическая функция сосредоточена обычно в единичных пред-
метах. Однако символизм вещи, исследуемый в отрыве от других структур текста, будет давать неадекватный результат, что зачастую и происходит. Символическая нагрузка вещи не может существовать в произведении в изоляции от других символических же элементов. Вещь-символ должна быть включена в систему символики текста. Символ при всей его уникальности в произведении не может функционировать, не опираясь (как контраст или как подтверждение) на всю систему образов произведения. Таким образом, такой единичный образ чаще всего становится лейтмо-тивным. При этом статус символа в произведении получает обычно один вещный образ, в то время как другие элементы символической структуры текста относятся к персонажной сфере или к уровню словесной ткани произведения. Таким образом, анализ символической функции включает вещь и соотносит ее в первую очередь с персонажными элементами, что опять же не позволяет рассмотреть вещь самостоятельно, подойти к ее индивидуальным свойствам и «заданию» в произведении.
Как видно, установившиеся аспекты анализа предметных объектов в литературоведении так или иначе завязаны на ряде вещей, сосредоточены на вещи как предмете среди подобных или подчеркивают отличие предмета от аналогичных, если это предмет-символ. Вещь как единичный объект фактически остается не описанной в своих отношениях с другими уровнями и структурами текста.
Литература фэнтези выступает подходящим материалом для теоретической разработки проблем вещи и предмета по нескольким причинам. Произведения фантастического характера дают богатый материал в предметной сфере: авторы используют описания природы, вещей, интерьеров, одежды для создания непривычной атмосферы, соответствующей магии, колдовству. Предметы - необходимый элемент создания реальности, не схожей с нашим миром, что делает культурологическую функцию чрезвычайно востребованной в данном направлении литературы. Кроме того, именно фэнтези представляет собой поле для авторских экспериментов. Специфика жанра не сковывает писателя требованиями правдоподобности. В рамках фэнтези можно проследить, какие существенные характеристики предмета сохраняются, что позволило бы говорить об их универсальной значимости для человеческого сознания, а какие (и в какой мере) могут трансформироваться. Эта информация, несомненно, будет иметь значение и при изучении предметной сферы произведений других жанров.
Вещи выполняют в фэнтези различные функции, однако стоит подчеркнуть, что вещи задействованы в создании всех уровней вторичного мира произведения: персонажной сферы, сюжета, конфликта, композиции. Таким образом, наиболее перспективным представляется анализировать именно системное положение вещи, рассмотреть ее отношения с элементами каждого из данных уровней и каждым уровнем как целостной структурой.
Наиболее интересными оказываются отношения предмета в современном фэнтези с уровнем композиции и персонажной сферой. С одной стороны, вещь может служить основой образа персонажа, скрытым опи-
санием его функции и задачи в мире произведения, собственно, сутью и ключевым семантическим содержанием образа персонажа. Так, в цикле произведений Дж.Р.Р. Толкиена - повести «Хоббит, или Туда и обратно» и романе-эпопее «Властелин Колец» сумка / карман являются смысловой основой образов главных героев обоих произведений23.
С другой стороны, вещи сами характеризуются персонажами. Принципиальная сложность образов наподобие Единого Кольца может быть в достаточной мере раскрыта только через соприкосновение с различными персонажами. Т.е. не только один персонаж окружен обилием вещей-атри-бутов, позволяющих дать разностороннюю характеристику героя, но и вещь требует для себя нескольких персонажей, с которыми она вступает в разные отношения, что дает автору возможность полностью раскрыть свойства данного предмета. (В подсистемах Кольцо-Голлум, Кольцо-Бо-ромир, Кольцо-Фродо Кольцо каждый раз проявляет себя по-разному, фактически, мы имеем дело с целым набором образов Кольца и, только собрав их воедино, получим целостный образ Кольца Власти). Тем самым, в фэнтези наблюдаются отношения взаимной характеризации: как персонаж относится к вещи, описывает его самого; как вещь проявляет себя по отношению к персонажу, характеризует и сам персонаж, и вещь. Таковы отношения Единого Кольца с окружающими его героями: «каждому по силе его». По сравнению с другими литературными формами, в фэнтези отношения вещей и персонажей значительно более равноправны, а не однонаправлены («вещь характеризует персонаж»). Меч Жало светится при появлении орков: это свойство никак не характеризует его владельца (он будет светиться, кто бы его ни держал). Но вещный образ не сводится к структуре вещи-помощника (как в сказках), основанной на устойчивом свойстве. Другой меч, Нарсил, сам по себе не гарантирует владельцу победу над Сауроном, хотя является знаком Возвращения Короля, и эта его символическая функция в мире произведения играет значительную роль. Тем не менее, может Арагорн победить и стать Вернувшимся Королем или нет, зависит только от него самого и его действий, а не от того, получит он Нарсил или нет, как было бы в сказке, мифах, эпосе или рыцарском романе.
Единое Кольцо «Властелина Колец» Дж.Р.Р. Толкиена показывает возможность перехода вещи в персонажа при сохранении им чисто предметной природы, что на данный момент видится уникальным явлением в литературе. Происходит сближение сферы предметного и персонажного, но не переход из одного класса в другой, что выделяет данный образ как в ряду аллегорических образов в сказках, баснях, притчах или романтических произведениях, где предмет лишь замещает персонажа, так и в ряду образов фантастической литературы, поскольку Кольцо не является ни аллегорическим представлением персонажа-человека (что доказывает тот факт, что читатель практически не воспринимает его как персонажа), ни предметом, чья природа исчерпывалась бы примитивной магией волшебной вещи-помощника. Можно сказать, что это не персонаж-человек, а персонаж-вещь, живой предмет, преодолевающий традиционный барьер
между персонажем и предметом.
Распространенные в современном фэнтезн «магические артефакты» имеют ярко выраженную тенденцию возвращения к более элементарной «магичности»: слиянность персонажного и предметного в них стремится вновь распасться. Такие артефакты обладают строго определенным набором «магических функций», что возвращает их к истокам -магическому предмету в фольклорной сказке. В противном случае предмет трансформируется в (фольклорного же) персонажа-волшебного помощника, также обладающего ограниченной сферой действия. Таковы Единорог, помогающий королевскому роду Амбера («Хроники Амбера» Р. Желязны), Пантера Гвинивера из «Забытых Королевств» Р. Сальваторэ, Драконы, дающие подсказки на просторах многих магических миров (например, в произведениях цикла о Земноморье У. ЛеГуин) и другие волшебные существа. Особенно интересен случай из «Забытых королевств»: главный герой находит статуэтку пантеры, которая может проявляться в физическом плане в облике этого животного. Пантера -типичный «джинн»: она обязана подчиняться тому, кто владеет статуэткой. Однако в результате дружбы с главным героем пантера (которая на всем протяжении произведения выступает как персонаж) оказывается способна преодолеть связь со статуэткой, а также помогать только данному персонажу - уже по собственной воле.
Единичные предметы в фэнтези носят далеко не только символический характер. Их смысл и содержание раскрываются в полной мере лишь при анализе отношений этих предметов со всем разнообразием уровней и подсистем произведения. Символическая нагрузка оказывается задействована в первую очередь при работе с сюжетом, хотя вещь может выполнять сюжетную роль и вне символической функции. Влияние предметов на сюжет - примитивная, древняя и наиболее исследованная тема. Это описанная В. Проппом функция вещи-сокровища, недостаток которой провоцирует героя на действие. С данным типом сюжета мы сталкиваемся в древнейших произведениях литературы. В фэнтези реализуется данная мотивная схема, однако наряду с ней не менее регулярно возникает и обратная ситуация: необходимость избавиться от того или иного наличествующего предмета (Кольцо Всевластия, Крестражи из книг Дж. Роулинг о Гарри Поттере и т.д.). Взаимодействие предмета и конфликта вытекает из функции вещи-катализатора сюжета: необходимость получить / уничтожить тот или иной предмет создает ситуацию, требующую изменения существующей диспозиции, что и является причиной конфликта.
Такой сложный образ вещи, требующий раскрытия через образы персонажей, обусловлен тем, что вещь в фэнтези возвращает себе характер модели мира24. В фэнтези один и тот же предмет преимущественно сочетает несколько функций: характерологическую с символической (по отношению к персонажу и миру соответственно); символическую с сю-жетно-композиционной; мироописателъную (культурологическую) с символической. Вещь как единичное, независимое явление в тесной взаимосвязи с элементами всех уровней произведения восстанавливает ста-
туе модели-микрокосма. На первый план выступает миромоделирующая функция. Так, сам Толкиен сравнивает Кольцо с Ардой, миром, о котором повествует: «относительно меньшая, сила Саурона была сконцентрирована: огромная сила Моргота была рассредоточена. Все Средиземье было Кольцом Моргота»25. (Перевод мой - E.H.)
Вещь сложна как микрокосм; вещь отражает глубину и систему мироустройства в целом. Вещь в фэнтези связана с миром как таковым не опосредованно, через персонажей, ее создавших. Вещь сопоставляется с миром, обладает соответствующими характеристиками. Связь вещи и мира в фэнтези более тесна, чем связь вещи с персонажами.
Исследование функций вещей в фэнтези позволяет вычленить отдельную, единичную вещь как значимый элемент мира произведения, отличный от детали и подробностей, и говорить о его особой самостоятельной функции - миромоделирующей.
Основные функции вещи в формировании вторичного мира произведений фэнтези таковы:
- характеристика персонажа;
- семантическая организация образа персонажа;
- конфликтообразующая (вещь - причина выхода из состояния гармонии);
- сюжетообразующая (вещь как один из двигателей сюжета);
- сюжетоорганизующая (композиция сюжета организована вещными образами);
- миромоделирующая (вещь как микрокосм).
Вещь активно взаимодействует со следующими уровнями произведения: с конфликтом (вещь как катализатор конфликтной ситуации); с сюжетом (вещь как катализатор действий героя); с композицией (построение сюжета); с персонажной сферой: 1) вещь-персонаж, 2) вещь как элемент, организующий образ героя.
Представление о системной роли предметов в структуре мира произведения открывает широкие перспективы изучения вещных образов. Анализ взаимодействия образов уровня предметного мира с явлениями других уровней произведения, исследование взаимовлияния вещных образов с другими типами образов, особенно персонажами - вот лишь наиболее очевидные темы, требующие отдельного пристального рассмотрения современным литературоведением.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Барт Р. Литература сегодня // Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика / пер. с фр. М„ 1989. С. 242.
2 Вещь // Толковый словарь русского языка: в 4 т. / под ред. Д.Н. Ушакова. Т. 1. М„ 1935. Стлб. 268.
3Вещь // Ожегов С.И. Словарь русского языка. М. 1990. С. 82.
4 Вещь // Кузнецов С.А. Большой толковый словарь русского языка. СПб., 2000. С. 123-124.
5 Введение в литературоведение / под ред. J1.B. Чернец. М. 2004.
6 Теория литературы / под ред. В.Е. Хализева. М., 1999.
7 Фарыно Е. Введение в литературоведение. СПб., 2004.
8 Чудаков А.П. Предметный мир литературы // Историческая поэтика. Итоги и перспективы изучения. М„ 1986. С. 251-291.
9 Введение в литературоведение / под ред. J1.B. Чернец. М„ 2004. С. 275-286.
10 Гинзбург К. Приметы. Уликовая парадигма и ее корни // Новое литературное обозрение. 1994. № 8. С. 53
11 Чудаков А.П. Предметный мир литературы // Историческая поэтика. Итоги и перспективы изучения. М„ 1986. С. 260.
12 Чудаков А.П. Предметный мир литературы // Историческая поэтика. Итоги и перспективы изучения. М., 1986. С. 262.
13 Чудаков А.П. Предметный мир литературы // Историческая поэтика. Итоги и перспективы изучения. М., 1986. С. 265.
14 Чудаков А.П. Предметный мир литературы // Историческая поэтика. Итоги и перспективы изучения. М„ 1986. С. 269.
15 Тодоров Цв. Поэтика // Структурализм: «за» и «против». М„ 1975. С. 28.
16 Лихачев Д. С. Внутренний мир художественного произведения // Вопросы литературы. 1968. № 8. С. 79.
17 Романова Г.П. Мир эпического произведения как теоретико-литературная проблема. М„ 2008. С. 207.
18 Романова Г.П. Мир эпического произведения как теоретико-литературная проблема. М„ 2008. С. 10.
19 Теория литературы / под ред. В.Е. Хализева. М., 1999. С. 205.
20 Романова Г.П. Мир эпического произведения как теоретико-литературная проблема. М„ 2008. С. 205.
21 Чудаков А.П. Предметный мир литературы // Историческая поэтика. Итоги и перспективы изучения. М., 1986. С. 251.
22 Джумайло О.А. Вещь как предмет изображения в литературных произведениях // Введение в литературоведение. URL: www.litved.rsu.ru (дата обращения 25.06.2016).
23 Нестерова Е.А. «Емкость», «вместилище» как семантическое поле, организующее образ главного героя Дж.Р.Р. Толкиена // Вестник УРАО. 2015. №3 (76). С. 117-119.
24 Нестерова Е.А. «Кольцо как особый предмет во «Властелине Колец» Дж.Р.Р. Толкиена // Актуальные проблемы филологической науки: взгляд нового поколения. Вып. 5. М„ 2013. С. 142-145. (Филология).
25 Tolkien J.R.R. Morgoth's Ring // Tolkien J.R.R. The History of Middle-Earth. Vol. 10. London, 2002. P. 400.
References (Articles from Scientific Journals)
1. Ginzburg K. Primety. Ulikovaya paradigma i ее korni [Clues: Roots of an Evi-dential Paradigm], Novoe Iiteraturnoe obozrenie, 1994, no. 8, p. 53. (Translated from
Italian to Russian).
2. Likhachev D.S. Vnutrenniy mir khudozhest\>ennogo proiz\'edeniva [The Inner World of Literary Work], Voprosv literatury, 1968, no. 8, p. 79. (In Russian).
3. Nesterova E.A. "Emkost"', "vmestilishche" kak semanticheskoe pole, organi-zuvushchee obraz glavnogo gerova Dzh.R.R. Tolkiena [Container as the Semantic Field Organizing the Image of J.R.R. Tolkien's MainHero], Vestnik URAO, 2015, no. 3 (76), pp. 117-119. (In Russian).
(Articles from Proceedings and Collections of Research Papers)
4. Barthes R. Literatura segodnya [Literature Today]. Barthes R. Izbraimye rabo-tv. Semiotika. Poetika. [Selected Works. Semiotics. Poetics.] Moscow, 1989, p. 242. (Translated from French to Russian).
5. Chudakov A.P Predmetnyy mir literatury [The Subject World of Literature]. Istoricheskava poetika. Itogi i perspektivv izucheniya [Historical Poetics. Results and Prospects of the Study], Moscow, 1986, pp. 251-291. (In Russian).
6. Chudakov A.P. Predmetnyy mir literatury [The Subject World of Literature]. Istoricheskava poetika. Itogi i perspektivv izucheniya [Historical Poetics. Results and Prospects of the Study]. Moscow, 1986, p. 260. (In Russian).
7. Chudakov A.P. Predmetnyy mir literatury [The Subject World of Literature]. Istoricheskava poetika. Itogi i perspektivv izucheniya [Historical Poetics. Results and Prospects of the Study]. Moscow, 1986, p. 262. (In Russian).
8. Chudakov A.P. Predmetnyy mir literatury [The Subject World of Literature]. Istoricheskava poetika. Itogi i perspektivv izucheniya [Historical Poetics. Results and Prospects of the Study]. Moscow, 1986, p. 265. (In Russian).
9. Chudakov A.P. Predmetnyy mir literatury [The Subject World of Literature]. Istoricheskava poetika. Itogi i perspektivv izucheniya [Historical Poetics. Results and Prospects of the Study]. Moscow, 1986, p. 269. (In Russian).
10. Todorov Tsv. Poetika [Poetics]. Strukturalizm: "za" i "protiv" [Sructuralism: Pro and Contra], Moscow, 1975, pp. 37-113. (Translated from French to Russian).
11. Chudakov A.P. Predmetnyy mir literatury [The Subject World of Literature]. Istoricheskava poetika. Itogi i perspektivv izucheniya [Historical Poetics. Results and Prospects of the Study]. Moscow, 1986, p. 251. (In Russian).
12. Nesterova E.A. Kol'tso kak osobyy predmet vo "Vlasteline Kolets" DzhR.R. Tolkiena [The Ring as Special Object in J.R.R. Tolkien's "Lord of the Rings"]. Aktual'nye problemvfilologicheskoy nauki: vzglvad novogo pokoleniya [Current Problems of Philology: New Generation's View], Series: Filologiya [Philology], vol. 5, Moscow, 2013, pp. 142-145. (In Russian).
(Monographs)
13. Chernets L.V. (ed.) Vvedenie v literaturovedenie [Introduction to Literary Studies]. Moscow, 2004. (In Russian).
14. Khalizev V.E. (ed.) Teoriya literatury [Theory of Literature]. Moscow, 1999. (In Russian).
15. Faryno J. Vvedenie v literaturovedenie [Introduction to Literary Theory] Saint-
Petersburg, 2004. (In Russian).
16. Chernets L.V. (ed.) Vvedenie v ¡iteraturovedenie [Introduction to Literary Studies], Moscow, 2004, pp. 275-286. (In Russian).
17. Romanova G.I. Mir epicheskogo proizvedeniva kak teoretiko-literaturnava problema [An Epic Work's Secondary World as Theoretic-literary Problem], Moscow, 2008, p. 207. (In Russian).
18. Romanova G.I. Mir epicheskogo proizvedeniva kak teoretiko-literaturnava problema [An Epic Work's Secondary World as Theoretic-literary Problem], Moscow, 2008, p. 10. (In Russian).
19. Khalizev V.E. (ed.) Teoriya literatury [Theory of Literature]. Moscow, 1999, p. 205. (In Russian).
20. Romanova G.I. Mir epicheskogo proizvedeniva kak teoretiko-literaturnava problema [An Epic Work's Secondary World as Theoretic-literary Problem], Moscow, 2008, p. 205. (In Russian).
(Electronic Resources)
21. Dzhumaylo O.A. Veshch' как predmet izobrazheniya v literaturnykh proizve-deniyakh [The Tiling as an Object of Representation in Literary Works]. Vvedenie v literaturovedenie [Introduction to Literary Studies]. Available at: http://www.litved.rsu. га/(accessed 25.06.2016).
Евдокия Антоновна Нестерова - аспирант кафедры теории литературы Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова.
Научные интересы: литература фэнтези, Дж.Р.Р. Толкиен, роль и функции вещей в мире произведения, современные формы мифологии
E-mail: evdokianesterova@gmail.com
Evdokia Nesterova - postgraduate student at the Department for Literary theory, Lomonosov Moscow State University.
Research interests: fantasy fiction, J.R.R. Tolkien role and function of material objects (tilings) in literary work's secondary world, contemporary forms of mythology.
E-mail: evdokianesterova@gmail.com
Е.Ю. Козьмина (Екатеринбург)
ЗАМЕТКИ ОБ ОДНОМ НЕСОСТОЯВШЕМСЯ ПОСВЯЩЕНИИ
Аннотация. Заметки посвящены анализу одного фрагмента послесловия к роману С. Кинга «11/22/63», обращенному к автору фантастического авантюрно-исторического романа Дж. Финнею. В результате анализа утверждается, что оба произведения относятся к жанру фантастического авантюрно-исторического романа, а «Меж двух времен» признается «образцом» (каноном) указанного жанра. Отмечается, что у романа - неканонического жанра - есть канонические разновидности, основанные на «новых канонах». В заметках также ставится проблема возникновения исследуемого жанра путем трансформации классической формы авантюрно-исторического романа. Делается вывод о том, что смена адресата посвящения (Дж. Финней - правнучка Зельда) разделяет и в то же время связывает две сферы художественного произведения: жизненные условия, в которых оно создавалось, и его художественное происхождение.
Ключевые слова: С. Кинг «11/22/63»; Дж. Финней «Меж двух времен»; фантастический авантюрно-исторический роман; канонические жанры.
Е. Kozmina (Ekaterinburg) Notes on one Uncomplied Dedication
Abstract: Notes are devoted to the analysis of one fragment of the afterword to the novel by S. King "11/22/63", addressed to the author of the fantastic adventure-historical novel by J. Finney. As a result of the analysis it is stated that both works belong to the genre of a fantastic adventure-historical novel, and "Time and Again" is recognized as a "model" (canon) of the specified genre. It is noted that the novel - the uncanonical genre - lias canonical varieties based on the "new canons". The notes also raise the problem of the genre under investigation by transforming the classical form of an adventure-historical novel. It is concluded that the change of the addressee of initiation (J. Finney - great-granddaughter of Zelda) divides and at the same time links the two spheres of the literary work: the living conditions in which it was created and its literary origin.
Key words: S. King "11/22/63"; J. Finney "Time and Again"; a fantastic adventure-historical novel; canonical genres.
В 2011 году в издательстве «Charles Scribncr's Sons» вышел в свет роман С. Кинга «11/22/63» о том, как герой перемещается в прошлое и пытается предотвратить убийство Джона Кеннеди. Книга стала весьма популярной, и в 2012 г. по ее мотивам начали снимать фильм, а в 2016 был запущен одноименный восьмисерийный сериал.
Я бы хотела остановиться на очень небольшой части этого романа -на самом последнем фрагменте послесловия, который заметно выделяется на фоне других. Послесловие здесь - авторский текст (не автора-творца, который «облечен в молчание» (М.М. Бахтин), а биографического авто-
