CC BY
72
метиса» [9, с. 222], постоянно переходящее из одной культурной системы в другую, но везде остающегося «чужим». Отсюда и психологические проблемы, с которыми сталкивается автор, ощущение внутренней несвободы и незащищенности, а также нерешительности и неуверенности в себе, как основные черты сознания границы. Герой как бы находится постоянно в шоке, в состоянии культурного столкновения, и вы-
ходом может быть либо окончательный выбор одной культуры и отказ от всех других, либо растущая способность к пластичности и постоянной смене точек зрения и ролей (органичное принятие собственной бикультурности или поликультурности). Творчество Баира Дугарова, на наш взгляд, является результатом принятия именно второго варианта отношения к собственной «пограничности».
Список литературы
1. Гачев Г. Д. Национальные образы мира : курс лекций. М. : Академия, 1998. 272 с.
2. Гачев Г. Д. Чингиз Айтматов (в свете мировой культуры). Фрунзе : Адабият, 1989. 351 с.
3. Дугаров Б. Всадник : стихотворения. М. : Современник, 1989. 141 с.
4. Дугаров Б. Дикая акация : стихи. М. : Современник, 1980. 112 с.
5. Дугаров Б. Лунная лань : стихотворения. М. : Сов. Россия, 1989. 174 с.
6. История бурятской литературы. T.III. Современная бурятская литература (1956-1995). Улан-Удэ : БНЦ СО РАН, 1997. 298 с.
7. Маргинальность в современной России : коллективная моногр. Серия «Научные доклады», № 121. М. : Московский общ. науч. фонд, 2000. 208 с.
8. Мифы народов мира : энцикл. / под ред. С. А. Токарева. М. : Сов. энциклопедия, 1982. Т. 1. 718 с.
9. Тлостанова М. В. Проблема мультикультурализма и литература США конца ХХ века. М. : ИМЛИ РАН, «Наследие», 2000. 400 с.
10. Anzaldua, G. Borderlands / La Frontera : The New Mestiza, San Francisco, 1987, 48 pm.
УДК 491.71-2(077)
ББК 1.411.2-0-923
Ю. В. Биктимирова
Вариативность падежных форм имен существительных в скорописных памятниках деловой письменности Восточного Забайкалья
XVII-XVIII вв.
Статья посвящена процессу выработки узуальной нормы в соотношении с формирующейся национальной литературной нормой на примере варьирования падежных форм существительных в памятниках деловой письменности XVII-XVIII вв., в частности, в скорописных деловых памятниках Восточного Забайкалья конца XVII-XVIII вв. Забайкальские памятники фиксируют некоторые региональные особенности морфологического строя существительных, что объясняется перегруппировкой склонений, колебанием характеристик рода у ряда имен, развитие вторичных говоров среди первопоселенцев Сибири и Забайкалья и живой бытовой речи.
Ключевые слова: вариативность, падежные формы существительных, скорописные памятники делопроизводства.
J. V. Biktimirova
The nouns case forms variativity in cursive documents of business writing in the East Transbaikalia XVII-XVIII centuries
The article is devoted to the development process of the usual norm in correlation with the forming national literary norm on the example of nouns cases variations in the business written works XVII-XVIII centuries, particularly, in cursive documents of East Transbaikalia in the end of the 17-18 centuries. Transbaikalian documents fix some regional features of the morphological system which is explained by declensions regrouping, by the gender characteristics fluctuation of some nouns, by the secondary dialects development among the first settlers of Siberia and Transbaikalia and by the vivid everyday speech.
Keywords: variativity, nouns case forms, cursive documents.
В свете последних исследований по истории русского языка XVII-XVIII вв. актуальным становится выявление и описание частных грамматических процессов, которые в ходе языковой эволюции послужили импульсом нормирования русского национального языка [1; 2; 7; 13]. Один из таких процессов — варьирование падежных форм существительных получил отражение в памятниках деловой письменности XVII вв. Этот же процесс варьирования фиксируют и региональные памятники деловой письменности, в частности малоисследованные скорописные памятники деловой письменности Восточного Забайкалья XVII-XVIII вв.
«В ситуации перестройки именной системы склонения на новых принципах, перехода от большего количества словоизменительных групп к меньшему, наличия разновидностей у склонений появление параллельных флексий в парадигмах существительных неизбежно» [7, с. 53]. Перегруппировка склонений, колебания характеристик рода у ряда имен, отражение в памятниках письменности диалектных морфологических явлений, связанных с развитием вторичных говоров среди первопоселенцев Сибири и Забайкалья - все это усугубило вариативность форм существительных, в том числе падежных форм.
Рассмотрим сосуществование вариантов грамматических форм существительных
единственного и множественного числа
в деловых текстах приказного делопроизводства Восточного Забайкалья конца XVII-XVIII вв.
Больше всего параллельных падежных форм наблюдается у существительных мужского рода единственного числа. Ученые связывают это с тем, что слова мужского рода были представлены «во всех 5-и склонениях и 9-и из 14-и возможных словоизменительных классах» [7, с. 53].
Именительный падеж у имён существительных формирующегося продуктивного I склонения оформляется нулевой флексией (берегъ, конь, бычекъ, столникъ) и флексией -о в словах, обозначающих лиц мужского пола (Ивашко, Данилко, Михайло).
В памятнике 1656 г. «Челобитная в сибирский приказ служилых людей с жалобой на
протопопа Аввакума» встречаются две формы именительного падежа единственного числа: роспоп - роспопа.
«...по вашему указу послан ис Тоболска в Доурскую землю роспопъ что был протопопъ Аввакум...» [РГАДА. Ф. 214. Стб. 508. Л. 191, 1656 г.];
« ... и тот ссылнои роспопа Аввакум умысля воровски... писалъ своею рукою.» [РГАДА. Ф. 214. Стб. 508. Л. 191. 1656 г.];
«и он роспопа своим же воровъским умыслом хотя нас холопеи ваших Гсдрвых ссорит...» [РГАДА. Ф. 214. Стб. 508. Л. 191-192, 1656 г.].
Появление формы распопа, вероятно, связано с распространенностью существительных мужского рода с окончанием -а, которые в древности входили в склонение основ на -а (староста, батюшка), и вариантностью в оформлении названий лиц мужского пола: с окончанием -а и нулевым окончанием.
С флексией -о встречаются в исследуемых памятниках существительные мужского рода единственного числа, обозначающие имена лиц мужского пола Ивашко, Данилко, Михайло [13, 53-59].
«К сеи грамотке вместо Трохима Іванова по его веленью служило” члвкъ Власко Сергеев» [РГАДА. Ф. 1142/1. Д. 15. Л. 5. 1679-1681 гг.];
«...имяны новоприборным казаком ... Кирило Панов ... Шумило Леонтьев. » [РГАДА. Ф. 1142. Д. 9. Л. 5. 1676 г.];
«С подлинной читалъ повытчикъ Михаи-ло Лоскутовъ» [НАРБ. Ф. 20. Оп. 1. Д. 2973. Л. 404 об.].
Между тем эти же имена мужского рода имеют варианты и с окончанием -а в именительном падеже:
«... запис писал я Митка Комаров ...» [РГАДА. Ф. 1142. Д. 2. Л. 10. 1670 г.];
«... запис писал в нерчинском остроге под-ячеи Демка |ванов ...» [РГАДА. Ф. 1142. Д. 2. Л. 14. 1670 г.];
«... служилои члвк^ Васка Марахин допрашиван...»[РГАДА. Ф. 1142. Д. 8. Л. 3. 1675 г.].
Встречаются случаи столкновения двух вариантов оформления существительных мужского рода в одном контексте:
«.видели де у нево в пазухе два соболя нерчинскои служилои ч лвкъ Ермолка Проко-
пев да албазинскои казак Игнашко да промыш-леные люди Алешка да Івашко...» [РГАДА. Ф. 1142. Оп. 1. Д. 8. Л. 3, 1675 г.];
«Тогож числа служилои члвкъ Ермилко Про/копевъ да промышленые люди Tвашко Дороге” Олешка !ванов допрашиваны ...» [РГАДА. Ф. 1142. Оп. 1. Д. 8. Л. 4. 1675 г.].
В родительном падеже у существительных формирующегося I типа склонения мужского рода грамматическое значение выражается флексиями -а (- я), которая оформляла древнее склонение на *-б, и - у (-ю), из склонения на *-й.
В деловых памятниках Восточного Забайкалья конца XVII-XVIII вв. неустойчивость форм наблюдается у существительных со значением места и времени (ис Нрчинску - из Нерчинска, года-году). Эта группа существительных одинаково часто употребляются как с флексией - а, так и - у: флексия небольшой группы слов древнего типа склонения на *-й конкурирует на равных с продуктивной флексией склонения на *-б: «.от с твишаго ПравителствУющаго синода апреля ,,12" днга ,,1722 го,, года.» [ГАЗК Ф. 10. Оп. 1. Д. 64 (II). Л. 578, 1753];
«.минувшаго ,,751'' году августа 21 дня по представл^ню отсель от иркуцкои = правинцыално1 канцеляриі.» [ГАЗК Ф. 10. Оп. 1. Д. 64(I). Л. 21. Об., 1753];
«.до города Селенгинска.» [ГАЗK. Ф. 10. Оп. 1. Д. 64(I). Л. 90, 1753];
«.а именно з города Нерчинска.» [ГАЗK. Ф. 10. Оп. 1. Д. 64(I). Л. 23. Об., 1753]; «.роспис теленбинского wстрогу .» [12, с. 34]. Вторая группа слов - отглагольные существительные (промысел, наказ, расход, торг) меньше подвержены колебаниям. В исследуемых памятниках встречаются только с флексией -у(-ю) (без отпуску, без указу):
«. wт..серебренаго промыслу. » [РГАДА. Ф. 10. Оп. 1. Д. 4. Л. 151. 1706];
«.в сили вышепрописанного присланного изъ правителствУющего сената указу.» [ГАЗK. Ф. 10. Оп. 1. Д. 64. Л. 209. 1752].
У вещественных существительных, называющих продукты питания, материалы и продукты труда, ткани, неоднородное множество, - продуктивна флексия -у(-ю) (из воску, товару, припасу), реже встречается -а(-я) (сто аршин холста).
«.в случае за недостатком тесУ .» [ГАЗK. Ф. 10. Оп. 1. Д. 64(I). Л. 25. Об, 1753];
«.а противъ нынешнего расположения на то строение недоставлено лес#.» [ГАЗК. Ф. 10. Оп. 1. Д. 64(1). Л. 21-1753].
«.Продалъ я .явленного Своего платежного товарЦ.» [ГАЗК. Ф. 10. Оп. 1. Д. 64(1), Л. 109. 1750].
Таким образом, материалы привлеченных документов подтверждают преобладание форм с флексией -у, что также могло быть объяснено преобладанием этой же флексии в живой речи первопоселенцев. Это подтверждают данные исследований современных говоров Восточного Забайкалья [6, с. 35].
При анализе формы родительного падежа мужского рода формирующегося I склонения с тяготением к флексии -у можно отметить, что существительные этого же типа склонения среднего рода в том же падеже и том же синтаксическом окружении употребляются с флексией -а . При перечислении товаров забайкальские писцы четко разделяли формы мужского рода и среднего рода формирующегося I склонения: у слов мужского рода в исследуемых памятниках встречается флексия -у(-ю), а слова среднего рода имеют флексию -а(-я):
«.шесть ^унтов табаку два аршины сукна .одна чет ^унта свинцЦ.» [12, с. 34];
«.пуд воску полпуда олова.тритцат ^нтов шелку.пуд пороху. сорокъ аршин сукна.пуд укладу .» [РГАДА. Ф. 1121. Оп. 2. Д. 335. Л. 1-5. 1702-1704].
Словоформы винительного падежа у существительных неодушевленных формирующегося I склонения совпадают со словоформами именительного падежа, у существительных одушевленных со словоформами родительного падежа. Названия лиц мужского пола стабильно употребляются в памятниках Восточного Забайкалья как одушевленные, что подтверждается многочисленными примерами: «.роспись роценная в нерчинскую Таможню нерчинского кЦптта Никифора Филиповы* .» [ГАЗК. Ф. 10. Оп. 1. Д. 64(1), Л. 109. 1750];
«.по записной реэстрЦ у прием пика Фадеева.» [ГАЗК. Ф. 10. Оп. 1. Д. 64(1). Л. 24. Об., 1753];
«. о определ^нш атестованных мною ассером и воеводою ГЦбиным . во дворяне пятидесятника НикитЦ Щеголева казаковь Твана Епифацова Филипа Новоселова и сын-боярских детеi обретающихся в невслЦжб^ Твана Гудкова Якова Шем^лина.» [ГАЗК. Ф. 10. Оп. 1. Д. 64. Л. 41. 1753].
Вариантность употребления синонимичных грамматических форм встречается в названиях животных, которые писцы оформляли как одушевленные и как неодушевленные существительные:
« ... украли де у него з двора из конюшни коня доброво...а сл*дъ де пошол.. тот конь от Нерчинского остроги вверхъ по Нерч* рек*.» [РГАДА. Ф. 1142. Д. 23. Л. 60. 1683].
Но такие примеры для слов мужского рода единственного числа в скорописных деловых памятниках Восточного Забайкалья единичны. Чаще встречаются формы винительного падежа существительных обозначающих названия животных, равные форме родительного падежа:
«...] одного де соболя выронил нъвъдомо где.» [РГАДА. Ф. 1142. Д. 8. Л. 4, 1675];
«.украли де коня ... а того де коня воры убили.» [РГАДА. Ф. 214. Д. 23. Л. 61. 1684].
Встречаются также примеры, в которых названия неодушевленных предметов имеют флексию родительного падежа:
«.воевода ГУбинъ слУшавъ репортУ.» [ГАЗК. 10. Оп. 1. Д. 64(1). Л. 21. 1753].
Малочисленность подобных примеров может объясняться описками канцеляристов, либо в данном примере глагольная словоформа слушавъ управляет формой родительного падежа.
Постоянной флексией дательного падежа являлась флексия -у(-ю):
«.и велено сотскомУ / КУзнецовУ.» [ГАЗК. 10. Оп.1. Д. 64(1). Л. 21. 1753];
«.присылать к гражданскомУ наказанію.» [ГАЗК. Ф. 10. Оп. 1. Д. 64 (II). Л. 578. 1753].
Встретившаяся флексия -е:
«.ему вору роспопе Аввакуму по вашему Гсдрь указу давано наказане.» [РГАДА. Ф. 214. Стб. 508. Л.192. 1656 г.] - оформляет слово распопа. В этом же тексте в идентичном синтаксическом окружении встречается вариант:
«.О^онасеи ^илипович вел*лъ ему вору рос/попу учинить наказане.» [РГАДА. Ф. 214. Стб. 508. Л. 191. 1656 г.], что свидетельствует о родовом варианте распоп.
Совершенно отсутствуют архаические флексии дательного падежа -ови(-еви), даже в документах церковного делопроизводства.
В дательном падеже исследуемые памятники не показали синонимичных грамматических форм. То же самое можно сказать
и о творительном падеже. В творительном падеже забайкальские памятники фиксируют флексию -омъ(-емъ):
«. повелено непременно приказомъ нер-чинского ведомства.» [ГАЗК. Ф. 10, Оп. 1. Д. 64(1), Л. 193. 1752];
«.за особливым резономъ.» [ГАЗК. Ф. 10. Оп. 1. Д. 64(1). Л. 21. 1753];
«.с роспискою в при семъ показанным кананерам ШемелинУ с товаритттемъ .» [ГАЗК. Ф. 10. Оп. 1. Д. 64(11). Л. 576. 1753].
В предложном падеже наблюдается вариантность флексии -е(-*) из древнего склонения на на *-б, и - у (-ю) из склонения на *-й.
«.зд*шние заказные д*ла не моглиб такъ в тУн* остаться безув*домления .» [ГАЗК. Ф. 10. Оп. 1. Д. 64 (II). Л. 578. Об., 1753];
«.а имянно в Нерчинск* при собор*: в читинскомъ острог* [ГАЗК. Ф. 10. Оп. 1. Д. 64 (II). Л. 578. Об., 1753].
«.в НерчипскУ при собор* н*которые гавились.» [ГАЗК. Ф. 10. Оп. 1. Д. 64 (II). Л. 578, 1753].
«.состоить здесь в городе НерчинскУ и в нерчинскомъ ведомстве.» [ГАЗК. Ф. 10. Оп. 1. Д. 64(0. Л. 196. 1753].
В отличие от существительных мужского рода существительные женского рода формирующегося II склонения претерпели не такие значительные изменения в системе склонений. Об этом свидетельствует минимальное количество параллельных форм. В именительном падеже существительных из склонения на *-а наблюдается флексия -а(-я): «. потому что вода была болшая.» [РГАДА. Ф. 214. Д. 270. 1681].
Дательный и предложный падежи у имен с основой на *-а зафиксированы с флексией -е (-*):
«. а в острожнои стен*дв* избы.» [РГАДА. Ф. 1142. Оп. 1. Д. 9. 1676].
«.о тои хл*бнои раздаче.» [РГАДА. Ф. 1142. Оп. 1. Д. 9. 1676].
Особо следует отметить творительный падеж с флексией на -ою (-ею):
«.собственного Ега ]'мператорскагш величества рУкою резолюція подписана.» [ГАЗК. Ф. 10. Оп. 1. Д. 64 (II). Л 578, 1753];
«.восемдесят деветъ бревенъ с половиною.» [ГАЗК. Ф. 10. Оп. 1. Д. 64(Г). Л. 24. 1726-1753];
«.записавъ в росход в настолноі реэстр* и в настоящУю расходнУю книгУ с роспискою.» [ГАЗК. Ф. 10. Оп. 1, Д. 64(Т). Л. 215. Об., 1753]
В существительных женского рода склонения на *-ї возможно окончание -ью:
«...не вороват зернью.» [РГАДА. Ф. 1142. Д. 2. Л. 14. 1670].
Памятники письменности XVII в. фиксируют еще большую неустойчивость форм множественного числа существительных, чем форм единственного числа. Борьба форм привела к утрате родовых различий и унификации словоизменительных парадигм [7, 68].
В именительном и винительном падежах скорописные деловые памятники Восточного Забайкалья фиксируют формы на -ы для слов с твердой основой и -и для слов с мягкой и смешанной основами (братцы, казаки, ярлыки, товарищи, скобы, хвосты).
«.на омонацкие кормы.» [РГАДА. Ф. 1142. Оп. 1. Д. 9. Л 2. 1676];
«.во все губерниі правинцыи и городы посланы указы.» [ГАЗК. Ф. 10. Оп. 1. Д. 64, Л. 208. 1752];
«.подговорила де ево б*жат в мугалы.» [РГАДА. Ф. 1142/1. Д. 78. Л. 7. 1699]. Наблюдается флексия -и:
«. мы холопи ваши» [РГАДА. Ф. 214. Стб. 508. Л. 191].
Те же флексии -ы и -и фиксируются в памятниках у существительных множественного числа женского рода в именительном падеже:
«.а в остроги и слободы в приказные избы =/ посланы строгие указы.» [ГАЗК. Ф. 10. Оп. 1. Д. 64®. Л. 21, 1753].
В родительном падеже множественного числа у слов мужского рода встречаются флексии -ов(-ев) из склонения на *-й, -ей из склонения на *-ї, нулевое из склонения на *-о, *-а и на согласный: соболеи, казаков, аршин, человек, алтын. Памятниками Восточного Забайкалья фиксируется вариантность нулевой флексии и флексии -ов: «.сто агши" холста.десят топоров».» [РГАДА. Ф.1121. Оп. 2. Д. 335. Л. 6. 1702-1704];
« . с хвосты шесть м*хов.» [РГАДА. Ф. 214. Оп. 1. Кн. 1142. Л. 5];
«.для построики им дворов.» [ГАЗК. Ф. 10. Оп. 1. Д. 64®. Л. 44. 1753];
«.принято ГО началства пять пуд.двух аршинъ.» [ГАЗК. Ф. 31. Оп. 1. Д. 7. Л. 112.
Об. 1743].
«. цена двенатцат рублов.» [РГАДА. Ф. 1121. Оп. 2. Д. 335. Л. 1. 1702-1704].
Реже встречается флексия -еи « .на нас холопеи ваших.» [РГАДА. Ф. 214. Стб. 508. Л. 192].
Категория одушевленности в единственном числе у названий лиц мужского пола является стабильной: данные существительные достаточно регулярно имеют винительный падеж, равный родительному. То же встречаем и во множественном числе:
«.оставил .служилых людеи.» [РГАДА. Ф. 1142. Д. 26. Л. 9. 1683].
В отличие от названий лиц мужского пола названия животных до конца не вовлечены в этот процесс, что проявляется в варьировании форм:
«. а по Шилке промышляют соболеи ры-сеи лисицы белки волки розсомаки.» [РГАДА. Ф. 214. Д. 720. Л. 15. 1681];
«.Пахомка на т*х месте* промышлят не захот*л. и быко побили.», в этом же документе: «.Пахомка с угожих местъ их свел посадил и быки побил.» [РГАДА. Ф. 214. Д. 22. Л. 56.1681].
«. и на кони де с*ли вс*.» [РГАДА. Ф. 1142. Оп. 1. Д. 78. Л. 2. 1699]
Столкновения вариантных форм в пределах одного документа демонстрируют нестабильность категории одушевленности- неодушевленности для существительных, называющих животных.
Имена женского рода с основой на *-а в родительном падеже множественного числа имеют нулевое окончание:
«.две свяски пуговицъ м*дных. » [РГАДА. Ф. 1121. Оп. 2. Д. 335. Л. 4, 1702-1704];
«. полпуда св*чь восковых .» [РГАДА. Ф. 1121. Оп. 2. Д. 335. Л. 5. 1702-1704].
В дательном и творительном падежах на страницах забайкальских памятников делового письма встречаются флексии -ам, -ами: «.ясашных новокрещеных и iхъ дет*и поименом с летами .» [ГАЗК. Ф. 10. Оп. 1. Д. 64(0. Л. 196, 1752].
В дательном падеже наблюдается конкурирование флексий -ам(-ям) по происхождению из склонения на *-а и -ом (-ем) - из склонения на *-о:
«.быть . казаком |ванУ Епифанцову Филипу Новоселову сынбоярскимъ детям .» [ГАЗК. Ф. 10. Оп. 1. Д. 64. Л. 41. Об., 1753];
«.нам холопемъ.» .» [РГАДА. Ф. 214. Стб. 508. Л. 192];
«.поменутым людем днгъ не отдано.» [ГАЗК. Ф. 10. Оп. 1. Д. 64(П). Л. 575, 1753].
Вариантность -ам(-ям) и -ом(-ем) подтверждается столкновением конкурирующих форм в одно контексте:
«. по разобранш по годом мцамь и чис-ламь не переплетены.» [ГАЗК. Ф. 10. Оп. 1. Д. 64(11), Л. 699, 1753].
Форма с флексией -ам(-ям) часто встречается в забайкальских документах, переписанных с шаблонов документов московского приказа:
«.по нынешним указам.» [ГАЗК. Ф. 10. Оп. 1. Д. 64(1). Л. 27, 1753];
«.здешнимь дворянам и детям боярским производитца и Цпотреблять ихь во всякие принадлежащие слЦжбы.» [ГАЗК. Ф. 10. Оп. 1. Д. 64. Л. 42. 1753].
В творительном падеже у существительных из склонения на *-о: наблюдается широкое варьирование флексий -ы(-и) и -ами(-ями):
« . с ними ворами бьютца . Григорю Лоншакову с товарищы.» [РГАДА. Ф. 214. Д. 23. Л. 62. 1684];
«. затворы на петляхь жел^зныхъ з бау-тами и засшвцами.» [ГАЗК. Ф. 31. Оп. 1. Д. 7. Л. 111. Об. 1743]
Некоторые ученые считают, что в приказном языке XVII в флексия -ами(-ями) была характерна для беспредложного употребления, а -ы(-и) для предложно-падежных форм [13, 342]. Примеры деловых документов Восточного Забайкалья эту гипотезу не подтверждают, что иллюстрирует предыдущий пример.
В одном из деловых забайкальских документов встречается форма творительного падежа множественного числа:
«.з' засовцомъ железными.» [ГАЗК. Ф. 31. Оп. 1. Д. 7. Л. 111. Об. 1743].
По мнению исследователей диалектов Забайкалья, это отражение региональной диалектной особенности - совпадение форм дательного падежа и творительного множественного числа в форме дательного падежа [6, 35].
В предложном падеже у существительных мужского и среднего рода с основой на *-о также наблюдается вариативность флексий -ах(-ях) и -ех(-^х):
«.покрыт двоиным тесом в зубцах.» [РГАДА. Ф. 1142. Д. 26. Л. 49. 1670];
«.и на нас на порутчиках пЬня.» [РГАДА. Ф. 1142. Д. 2. Л. 14. 1683].
По мнению исследователей, писцы до последней четверти XVII в. предпочитали флексию -ехъ(-*хъ). Памятники Восточного Забайкалья фиксируют эту флексию:
«.везд* в началных людехъ во всехъ чин*хъ н*тъ никакия правды.»[РГАДА. Ф. 214. Стб. 508. Л. 191. 1656]
«.быть сынбоярскоми Афонасью Епи-фанцову во дворянах пятидесятники Никите Щеголеву казаком |ван^ Епифанцову Филипу Новоселову сынбоярскимъ детям обретающимся в неслужб*.» [ГАЗК. Ф. 10. Оп. 1. Д. 64. Л. 41-42. Об., 1753].
В целом памятники деловой письменности исследуемого периода позволяют увидеть во множественном числе в дательном, творительном и предложном падежах постепенное расширение функционирования окончаний с форматом -а (-ам, -ами, -ах) за счёт вытеснения других окончаний.
Результаты наблюдений над употреблением имен существительных единственного и множественного числа в скорописных документах Восточного Забайкалья конца XVII-XVIII вв. согласуются с результатами исследований этих форм в памятниках других регионов [1; 3; 4; 5; 7; 9]. В основном прослеживается вариативность старых общеславянских, церковных форм и новых, исконно-русских форм, которые уже были представлены в различных грамматиках текстах образцах московского приказа. Некоторые региональные особенности морфологического строя существительных объясняются удаленностью от центра российского государства, что создавало невозможность быстрого реагирования первопроходцев Забайкалья на изменения в языке нации, а также влиянием формирующихся вторичных говоров и живой бытовой речи. Этот процесс выработки узуальной нормы в соотношении с формирующейся национальной литературной нормой на базе борьбы вариантов отражен в скорописных деловых памятниках Восточного Забайкалья конца XVII-XVIII веков.
Список литературы
1. Агапова М. А. Функционирование именных частей речи в арзамасской деловой письменности XVI-XVII веков (вероятносто-статистический аспект) : автореф. дис. ... канд. филол. наук. Н. Новгород, 2009. 23 с.
2. Ахвледиани Н. Д. Нормы словоизменения имен существительных в русском приказном языке XVII века : дис. ... канд. филол. наук. М., 1984. 185 с.
3. Выхрыстюк М. С. Тобольская деловая письменность второй половины XVIII века в аспекте современного лингвистического источниковедения. Тобольск : ТГПИ, 2006. 212 с.
4. Галкина Г. С. Язык рязанских деловых документов XVII-XVIII вв. (Фонетика и морфология) : автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1961. 21 с.
5. Городилова Л. М. Деловая письменность Приенисейской Сибири в XVII в. и региональная историческая лексикография : дис. . д-ра филол. наук. Хабаровск, 2004. 503 с.
6. Игнатович Т. Ю. Проблемы исторической и современной русистики : материалы регион. науч. конф. Хабаровск, 24 апреля 2006 г. / под ред. Л. М. Городиловой. Хабаровск : Изд-во Дальневосточ. гос. гуманит. ун-та, 2008. 286 с.
7. Инютина Т. С. Вариантность языковых средств в деловом письме Сибири XVII века : дис. ... канд. филол. наук. Томск, 2009. 197 с.
8. Колесов В. В. История Русского языка : учеб. пособие для студ. филол. фак. высш. учеб. заведений. СПб. : Изд-во СПбГу ; М. : Академия, 2005. 672 с.
9. Кортава Т. В. Московский приказный язык XVII века как особый тип письменного языка. М. : Изд-во МГУ, 1998. 110 с.
10. Никитин О. В. Деловая письменность в истории русского языка (XI-XVIII вв.) Лингвистические очерки. М. : Флинта : Наука, 2004. 266 с.
11. Ремнёва М. Л. Пути развития литературного языка XI-XVII вв.: учеб. пособие по курсу «История русского литературного языка». М. : Изд-во Моск. ун-та, 2003. 336 с.
12. Христосенко Г. А. Нерчинская деловая письменность XVII-XVIII вв. : учеб. пособие. Чита : ЧГПИ, 1994. 86 с.
13. Шульга М. В. Развитие морфологической системы имени в русском языке : моногр. М. : МГУЛ, 2003. 302 с.
Примечания
РГАДА - Российский государственный архив Древних актов (г. Москва)
ГАЗК - Государственный архив Забайкальского края (г. Чита)
УДК Р1:И (Нем)
ББК 84 (2)+84 (4)
Г. М. Васильева
К истории первого перевода «Фауста» Гёте
По сути все рассуждения Гёте строятся вокруг проблематики языка и его места в культуре. Это связано с попыткой понять морфологию культуры путем анализа ее структур и языков. Конкретные задачи постоянно уводили Гёте в сферы, лежавшие вне канона того, что в данный период считалось лингвистикой sensu stricto. Подобное конфликтное положение с необходимостью порождает личную потребность в рефлексии, в эпистемологическом анализе. Европейские ученые XX в. обратились к лингвофилософским результатам исследований Гёте.
Ключевые слова: морфология культуры, сродство, риторика, естественнонаучный, биология, возрастание.
G. M. Vasilyeva
About the first translation story of Goethe's "Faust"
All the Goethe's thoughts are about the language problem and its place in culture. It is connected with an attempt to understand the culture morphology analyzing its structure and languages. Definite tasks always led Goethe to the spheres that were out the linguistic canon at that time sensu stricto. Such contradictional position raises the personal need in reflection, in epistemological analysis . European scientists of the 20-th century paid attention to the lingvophilosophical results of Goethe research.
Keywords: culture morphology, affinity, rhetoric, natural scientific, biology, and increase.
1. К постановке проблемы. Об Андрее из сочинений тех, в чьем кругу он остался
Овчинникове нельзя узнать даже из крат- бы и после смерти. «Фауст» в его перево-
кой справки, из чьей-то чужой биографии, де не «присвоен» русским литературным
