«в целях пресечения враждебной деятельности хлыстовского подполья»: директивы НКГБ СССР 1945 г. О борьбе с сектантами-христоверами Текст научной статьи по специальности «История и археология»

АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЙ ФОРУМ, 2019, №43

«В ЦЕЛЯХ ПРЕСЕЧЕНИЯ ВРАЖДЕБНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ХЛЫСТОВСКОГО ПОДПОЛЬЯ»: ДИРЕКТИВЫ НКГБ СССР 1945 Г.

О БОРЬБЕ С СЕКТАНТАМИ-ХРИСТОВЕРАМИ Андрей Геннадьевич Берман

Чувашский государственный педагогический университет им. И.Я. Яковлева

38 ул. К. Маркса, Чебоксары, Россия andber1898@gmail.com

Аннотация: Статья посвящена публикации директивных документов НКГБ СССР об усилении борьбы с сектой хри-стововеров, или хлыстов. Существование старого русского сектантства в Советском Союзе до сих пор остается малоисследованной областью. Практически единственные источники — документы репрессивных органов советской власти — почти недоступны для исследователей. Открытие архивов советских спецслужб в некоторых постсоветских странах предоставляет новые возможности для изучения религиозных движений в СССр. религиозная политика советской власти создала ситуацию, когда основными «исследователями» религиозных движений становились не ученые, а оперативные работники спецслужб и следователи. Оперативники в силу своей профессии были склонны преувеличивать значение вертикальных связей в религиозных сообществах. В их глазах секта хлыстов представала как централизованная организация с иерархическим лидерством. В результате в головах работников госбезопасности складывалась своеобразная «исследовательская программа»: под нее подстраивался сбор оперативного материала, на нее ориентировалось следствие. подход советских спецслужб практически мало отличался от подхода дореволюционных чиновников и миссионеров. В публикуемых материалах представлена краткая история секты хлыстов, как ее видели советские чекисты, приводятся агентурные сведения об обрядности христововеров в советский период. Ключевые слова: христововеры, хлысты, секты, НКГБ, репрессии в СССР, архивные документы. Для ссылок: Берман А. «В целях пресечения враждебной деятельности хлыстовского подполья»: директивы НКГБ СССР 1945 г. о борьбе с сектантами-христововерами // Антропологический форум. 2019. № 43. С. 113-150. аот: 10.31250/1815-8870-2019-15-43-113-150

http://anthropologie.kunstkamera.ru/files/pdf/043/berman.pdf

ANTROPOLOGICHESKIJ FORUM, 2019, NO. 43

"IN ORDER TO CURB THE HOSTILE ACTIVITIES OF THE KHLYSTY UNDERGROUND": THE DIRECTIVES OF THE USSR NKGB OF 1945 ON THE BATTLE AGAINST CHRISTOVER BELIEVERS

Andrey G. Berman

I. Yakovlev Chuvash State Pedagogical University 38 K. Marksa Str., Cheboksary, Russia andber1898@gmail.com

Abstract: The article is devoted to the publication of the directive documents of the NKGB of the USSR on the intensification of the battle against the sect of the Khlysty. To date, the existence of the old Russian sectarianism in the Soviet Union has been an area of little study. Practically the only sources are documents from repressive Sovietera governmental bodies, still virtually inaccessible to researchers. The opening of the archives of the Soviet secret services in some post-Soviet countries opens up new opportunities for the study of religious movements in the USSR. The religious policy of the Soviet government created a situation where the main "researchers" of religious movements were not scientists but investigators and the operational officers of the special services. The agents, by virtue of their profession, were inclined to exaggerate the significance of vertical ties in religious communities. In their eyes, the sect of the Khlysty appeared as a centralized organization with a hierarchical leadership structure. As a result, a very peculiar "research program" was formed in the heads of the state security workers, to which the collection of operational material was adjusted and to which the investigation was oriented. The approach of the Soviet special services practically differed little from the approach of prerevolutionary officials and missionaries. The published materials contain a brief history of the sect of the Khlysty as seen by the Soviet Chekists, and provides intelligence information about the ritualism of the Christian faith in the Soviet period.

Keywords: Christover believers, sect of the Khlysty, NKGB, repressions in the USSR, archival documents. To cite: Berman A., '"V tselyakh presecheniya vrazhdebnoy deyatelnosti khlystovskogo podpolya": direktivy NKGB SSSR 1945 g. o borbe s sektantami-khristovoverami' ["In Order to Curb the Hostile Activities of the Khlysty Underground": The Directives of the USSR NKGB of 1945 on the Battle against Christover Believers], Antropologicheskijforum, 2019, no. 43, pp. 113-150.

doi: 10.31250/1815-8870-2019-15-43-113-150

URL: http://anthropologie.kunstkamera.ru/files/pdf/043/berman.pdf

Андрей Берман

«В целях пресечения враждебной деятельности хлыстовского подполья»: директивы НКГБ СССР 1945 г. о борьбе с сектантами-христововерами

Статья посвящена публикации директивных документов НКГБ СССР об усилении борьбы с сектой христововеров, или хлыстов. Существование старого русского сектантства в Советском Союзе до сих пор остается малоисследованной областью. Практически единственные источники — документы репрессивных органов советской власти — почти недоступны для исследователей. Открытие архивов советских спецслужб в некоторых постсоветских странах предоставляет новые возможности для изучения религиозных движений в СССР. Религиозная политика советской власти создала ситуацию, когда основными «исследователями» религиозных движений становились не ученые, а оперативные работники спецслужб и следователи. Оперативники в силу своей профессии были склонны преувеличивать значение вертикальных связей в религиозных сообществах. В их глазах секта хлыстов представала как централизованная организация с иерархическим лидерством. В результате в головах работников госбезопасности складывалась своеобразная «исследовательская программа»: под нее подстраивался сбор оперативного материала, на нее ориентировалось следствие. Подход советских спецслужб практически мало отличался от подхода дореволюционных чиновников и миссионеров. В публикуемых материалах представлена краткая история секты хлыстов, как ее видели советские чекисты, приводятся агентурные сведения об обрядности христововеров в советский период. Ключевые слова: христововеры, хлысты, секты, НКГБ, репрессии в СССР, архивные документы.

Андрей Геннадьевич Берман

Чувашский государственный педагогический университет им. И.я. яковлева, Чебоксары, Россия andber1898@gmail.com

Публикуемые материалы представляют собой внутренние документы советской специальной службы — Народного комиссариата государственной безопасности (НКГБ), который был выделен из состава НКВД в 1943 г. В полномочия этого органа, помимо контрразведывательной деятельности, входила борьба с нежелательными для властей проявлениями религиозности, в том числе с религиозным сектантством.

Историография изучения старого сектантства весьма обширна и не раз обсуждалась в современных работах [Панченко 2002: 14-43; Берман 2014]. Я не вижу смысла в рамках статьи подробно освещать этот вопрос. Остановлюсь на исследованиях секты хлыстов, изданных в последнее время. Важной вехой в изучении старого русского сектантства стала монография А.А. Панченко. Несомненным достоинством этой работы является то, что автор рассматривает сектантство в широком контексте народной культуры. Панченко подробно анализирует такие формы сектантской ритуалистики, как радения, пророчества, идеологические представления хлыстов и скопцов. Отдельная

глава посвящена генезису сектантских движений. Несмотря на фундаментальность труда в целом, некоторые подходы вызывают вопросы. Например, насколько оправданно привлекать для анализа религиозной культуры русских сект материал, относящийся по преимуществу к крестьянской среде? Хотелось бы увидеть связь русского сектантства с социально-политическими процессами. Однако автор и сам говорит о том, что изучение старого русского сектантства еще далеко до завершения: «Вопросы истории и культуры христовщины и скопчества также нисколько не исчерпаны настоящей монографией: ее объем попросту не позволяет коснуться целого ряда более частных вопросов. Хочется думать, однако, что мне удалось выполнить основную из намеченных задач — составить более или менее систематическое представление о специфической культурной традиции этих религиозных движений» [Панченко 2002: 421].

В работе А.С. Лаврова «Колдовство и религия в России» непосредственно сектантству посвящено немного места, тем не менее эта работа имеет важное методологическое значение для нашего предмета. Автор предлагает рассматривать религиозный ландшафт в России как совокупность религиозных культур: православной (т.е. официальной), старообрядческой и сектантской, причем границу между этими культурами подчас трудно провести. Представляет интерес и наблюдение автора о том, что крестьянский характер сектантской религиозности является таковым только по видимости, в формировании сект принимали активное участие представители высших слоев общества: «[П]раво голоса в хлыстовском "корабле" принадлежало не мужиками, а наставникам, часто связанным своим происхождением с привилегированными слоями» [Лавров 2000: 76-77].

Следует также упомянуть диссертационное исследование К.Т. Сергазиной, которая на материалах XVIII в. реконструирует ритуалистику первых хлыстовских общин и впервые применяет новаторскую методику анализа молитвенных текстов христововеров [Сергазина 2005].

Американский исследователь Ю. Клэй обратился к изучению документов проведенного в 1717 г. расследования о секте «людей божьих» в Угличе. Используя методы сравнительной антропологии и истории религий, он рассмотрел различные теории происхождения секты, проанализировал историографию проблемы и сделал вывод о появлении секты как одного из направлений старообрядческого раскола. Клэю также принадлежит тезис о сильном влиянии на формирование хлыстовщины некоторых ортодоксальных мистических традиций, в частности исихазма и юродства [Clay 1985; 2012].

История секты хлыстов в XX в. до настоящего времени малоисследованна, и прежде всего по причине невыявленности и малодоступности источников. Более или менее подробно были рассмотрены сектантские общины постников в Тамбовской области [Клибанов 1960; 1961; Корецкий 1961], «Новый Израиль» [Малахова 1970: 22-30], община «Искупленный Израиль» в Оренбургской области [Федоренко 1965: 115-119; Амелин и др. 2015: 379-401] и община христововеров в г. Алатыре Чувашской АССР [Берман 2008: 126-156; 2016]. У исследователей советского времени складывалось впечатление, что секта хлыстов под влиянием различных факторов практически прекратила свое существование к 1970-м гг.

До Великой Отечественной войны секта хлыстов в СССР фактически не подвергалась преследованиям. Более того, на начальном этапе существования советской власти сектанты рассматривались как ее попутчики, которые испытывали постоянные гонения со стороны царизма и синодальной церкви. Многие сектантские общины, такие как баптисты, молокане, духоборы, «Новый Израиль», приняли Октябрьскую революцию и активно поддерживали новую власть. Декрет СНК 1918 г. «Об отделении церкви от государства» гарантировал религиозным сектантам ряд льгот [Клибанов 1969: 188].

Резкое неприятие у христововеров вызвала политика военного коммунизма, что неудивительно, т.к. большинство членов секты были зажиточными крестьянами и торговцами, т.е. представителями мелкой буржуазии. Как отмечал один из сектантских пророков, «сектантов бедных было вообще мало» [ГИА ЧР. Ф. 2669. Оп. 3. Д. 4622. Л. 128]. В 1918 г. лидер христововеров г. Алатыря Андрей Егорович Малкин даже принимал участие в эсеровском мятеже против советской власти [ГИА ЧР. Ф. 2669. Оп. 3. Д. 2569]. В Ардатове зимой 1919 г. на собрании хлыстов в доме одного из руководителей секты Павла Петровича Юфи-на один из пророков утверждал, что «нынешний год будет переворот и советская власть изничтожится» [ГИА ЧР. Ф. 2669. Оп. 3. Д. 4622. Л. 78].

После окончания Гражданской войны и с началом НЭПа отношение сектантов к новой власти становится более лояльным. Один из пророков алатырской общины С. Фомичев в собственноручном показании отмечал, что в те годы «секта как религиозная организация Советским правительством не преследовалась и были случаи, что на собраниях в Ардатове присутствовал даже милиционер» [ГИА ЧР. Ф. 2669. Оп. 3. Д. 4622. Л. 78]. Описывает Фомичев и собственные впечатления: «[С] введением НЭПа у меня отрицательное отношение как бы притупилось, и я частенько, даже в сектантской среде, с которой тесно свя-

зался с 1922 г., по возвращении из Красной Армии, стал говорить в благожелательном тоне о советском строе, но сектанты в основном были крепко задеты уже октябрьским переворотом, отнявшим у них землю, встречали насмешкой эти высказывания, спрашивая: "Сергей Федорович, да Вы случайно в партии не состоите?"» [ГИА ЧР. Ф. 2669. Оп. 3. Д. 4622. Л. 94]. Несмотря на смену экономической политики, даже в период НЭПа на собраниях продолжали раздаваться пророчества о скорой перемене власти. В 1923 г. участник собраний Николай Цаплин пересказывал свой разговор в с. Собаченки с авторитетным стариком Кузьмой Максимовым, которого он спросил: «Как вот, Кузьма Иванович, у нас вот пророки все пророчат, что власть советская падет, и это говорится почти ежегодно, а на деле этого нет». На что Максимов ответил: «Миколя, все, что пророки говорят о власти, этого не будет — власть эта постепенно сама изменится». Цаплин также считал, «что власть если и изменится, то только через постепенное изменение своей политики в благожелательную сторону для зажиточных, т.е. возврат к частной торговле, частной собственности и т.д.» [ГИА ЧР. Ф. 2669. Оп. 3. Д. 4622. Л. 80об.].

С середины 1920-х гг. отношение советской власти к сектам как к привилегированным по сравнению с Православной церковью объединениям начинает изменяться в сторону унификации подходов. 22 августа 1927 г. был издан циркуляр ВЦИК «О недопущении особых привилегий для сектантских организаций». В циркуляре, в частности, предлагалось «[в]оспретить на религиозных собраниях и съездах сектантов обсуждение и решение вопросов, не имеющих отношения к религии и религиозному культу, как то: вопросов экономических, политических, культурно-просветительных и др.» [Наследие 2010: 51-52]. Таким образом, появляется правовая основа для преследования хри-стововеров, на собраниях которых, как видно из источников, пророчества на политические темы были регулярными.

С началом коллективизации антисоветские настроения среди христововеров вновь усилились. Как рассказывал упоминавшийся выше Сергей Фомичев, «отрицательное отношение к советскому строю вновь пробудилось во мне в период раскулачивания в 1930 г. В это время я работал в Саранске, в Облисполкоме, и раскулаченные, лишенные голоса сектанты стали пачками приезжать в Саранск с ходатайствами о восстановлении голоса, возврата имущества и т.д. и заезжали на квартиру все ко мне. У меня в дому получился какой-то приемник как бы "обездоленных и обиженных". Жалобы, слезы на "зверства" большевиков с подробным пересказыванием, преувеличенным раздражением, действия местных властей в момент раскулачивания на меня произвели большое впечатление. <...> Надо отметить, что

отрицательное отношение к мероприятиям советского правительства более позднего периода, т.е. приблизительно с 1933 г., когда стала налаживаться торговая кооперация госпредприятий, естественно, стало менее острым» [ГИА ЧР. Ф. 2669. Оп. 3. Д. 4622. Л. 94-94об.]. Таким образом, и в период коллективизации, и во время «большого террора» 1937-1938 гг. репрессии христововеров за религиозную деятельность не зафиксированы. Однако значительная часть сектантов попала под раскулачивание, что привело к усилению антисоветских настроений.

В период Великой Отечественной войны органы госбезопасности занялись «зачисткой» всех нелегальных групп, независимо от их религиозной принадлежности. Власти рассматривали такие группы как потенциальных предателей, готовых перейти на сторону немцев. При этом, с одной стороны, советские религиозные диссиденты военного времени действительно симпатизировали немецким войскам, что подтверждается в том числе собственноручными показаниями сектантов. В условиях военного времени такое отношение и тем более публичное проявление «пораженчества» считались преступлением. С другой стороны, у сектантов и других религиозных групп не было оснований испытывать симпатию к советской власти.

С началом Великой Отечественной войны у сектантов появилась надежда на изменение политической системы в стране: «Скоро немцы должны прийти к нам, тогда уже не будет советской власти и жизнь религиозная и материальная в стране будет лучше, немцев нам бояться не следует, и, наоборот, их надо встречать и приветствовать как избавителей от теперешней тяжкой жизни», — говорил на проповеди один из сектантских лидеров Юфин [ГИА ЧР. Ф. Р-1458с. Оп. 16с. Д. 2914. Л. 1об.]. Именно в период войны НКВД всерьез заинтересовался деятельностью христововеров. В 1943-1944 гг. органы госбезопасности провели аресты активных сектантов в разных областях СССР, в том числе в г. Алатыре [Берман 2016]. В результате этих мероприятий и появились публикуемые ниже документы.

В послевоенный период всплеск преследований христововеров пришелся на 1957-1958 гг. В 1954 г. из ссылки вернулась лидер движения «Искупленный Израиль» Мария Петина и принялась за укрепление секты. Она потребовала от единоверцев отказаться от всех мирских привычек, не общаться с инаковерующими и тем более с неверующими. С целью повышения своего авторитета в 1954 и 1955 гг. ею якобы были совершены два человеческих жертвоприношения. Несмотря на все меры предосторожности и жесткую конспирацию, деятельность религиозной группы стала известна правоохранительным органам. В результате в 1957 г. руководители секты были арестованы. В ходе

судебного разбирательства факт человеческих жертвоприношений не рассматривался. На скамье подсудимых в 1958 г. оказалась Екатерина Ильинична Чернова, которая была представлена как инициатор создания и руководитель нелегальной секты в период с 1945 по 1957 г. [Амелин и др. 2015: 391].

Публикуемые документы являются директивами центрального аппарата НКГБ, которые направлялись руководителям органов госбезопасности союзных и автономных республик, краев и областей. Особый интерес представляет так называемая «Ориентировка», которая входит в состав первого из публикуемых документов. В терминологии органов госбезопасности ориентировка — это документ, содержащий информацию для оперативных работников о противнике, его организационных формированиях, личном составе, силах и средствах, формах и методах подрывной деятельности, а также о тех или иных мероприятиях, проводимых органами государственной безопасности на различных участках разведывательной и контрразведывательной работы [КС 1971: 195]. Ориентировка дает краткую справку об истории секты христововеров, перечень мероприятий, которые были проведены органами НКВД — НКГБ в 1940-х гг. для прекращения активности сектантов, а также сведения о вероучении и обрядности хлыстов.

Прежде всего обращает на себя внимание низкое качество исторической справки о секте. Источниками для нее послужили дореволюционные популярные издания: Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона, из которого заимствована почти вся ранняя история секты [Хлысты 1903], и работа харьковского протоиерея Тимофея Буткевича «Обзор русских сект и их толков» [Буткевич 1910]. Между тем в СССР существовала собственная школа изучения сектантства, связанная с именем основателя советской этнографии Н.М. Маторина. Ученики Маторина А.И. Клибанов и Н.Н. Волков еще до войны писали и издавали труды на тему сектантства, в том числе о старых русских сектах [Шахнович, Чумакова 2016: 55-73]. Однако в годы «большого террора» Маторин был расстрелян, и его ученики тоже репрессированы. Информацию об арзамасском старце Радаеве (который хлыстом не был) автор «Ориентировки», судя по всему, почерпнул из работы Н.М. Никольского «История русской церкви», первое издание которой вышло в 1930, а второе — в 1931 г. [Никольский 1930; 1931]. Складывается впечатление, что, составляя «Ориентировку», он воспользовался теми материалами, которые оказались у него под рукой. Скорее всего, автором «Ориентировки» был кто-то из сотрудников 5-го отдела 2-го управления НКГБ, специализировавшихся на борьбе с «религиозным мракобесием». По его мнению, лидером христововеров в масштабах СССР был Семен

Иванович Суслин, а сама секта существовала как централизованная организация. С.И. Суслин родился в 1870 г. (по другим данным — в 1871 г.) в с. Черноречье Оренбургской губернии. В 1921 г. обосновался на станции Кинель, в 1928 г. был вынужден скрыться, а в 1929 г. арестован и осужден (предположительно выслан в Среднюю Азию). В 1941 г. Суслин вернулся и тайно жил у своих последователей в пригородах Куйбышева, в Зубчаниновке и в пос. Кряж, а также на станции Колтубанка Чкаловской области. Повторно арестован 5 апреля 1944 г., умер 24 июня того же года, находясь в заключении [Амелин и др. 2015: 388].

На мой взгляд, отношение к секте как к централизованной организации связано со спецификой мышления работников госбезопасности, которые в любых формах религиозного взаимодействия склонны были видеть организованное сопротивление советской власти. Стандартную «контрреволюционную организацию» они представляли себе непременно как иерархическую, имеющую «руководящий центр» и лидеров. При решении контрразведывательных задач в 1940-х гг. спецслужбам часто приходилось иметь дело именно с такими структурами. Понятие о сетевых, горизонтально структурированных организациях стало складываться к середине 1950-х гг. Однако хлыстовские общины в масштабах СССР были достаточно автономны, не имели единого руководящего центра, хотя и поддерживали друг с другом связь. Речь может идти именно о сети общин, а не о централизованной организации. Вместе с тем, как свидетельствуют архивные материалы, нельзя сказать, что отдельные сектантские общины, имевшие сходные культы, не были между собой связаны. Как показывал Сергей Фомичев, «ульяновские поддерживали связь с Алатырем, Куйбышевым. Из Куйбышева в Ульяновск в 1940 г. приезжал Михаил Андреевич Чернов и еще один пророк по имени Вася. Вася происходил, кажется, из села Соплевки, а Чернов — из Мокшан» [ГИА ЧР. Ф. 2669. Оп. 3. Д. 4622. Л. 81об.]. «Связь между сектантскими группами (общинами) обычно поддерживалась поездками в "гости" на лошадях от 3-х до 5-ти подвод. До 1905 г. ездили в с. Соплевка, Дубовое, Колыван. Из Баку в Алатырь и Ардатов приезжал сектант Павел Евдокимович (владелец крупных домов в Баку). В 1909 г. в Алатырь и Четвертаково приезжал сектант из Уссурийского края — Назарыч. В 1925 г. сектанты из Собаченок, Мочкас, Четвертаково, Алатыря, подвод около 10, ездили в Крестниково (150 км), Вязовый Гай (200 км)» [ГИА ЧР. Ф. 2669. Оп. 3. Д. 4622. Л. 84об.]. Михаил юфин поддерживал контакты с общинами скопцов и «порфирьевцев-кисилевцев»: «Мои связи с вышеуказанными сектами обусловливались желанием ближе ознакомиться с жизнью и бытом этих

сект, а также, отчасти, и исканием своей секты хлыстов через руководителей названных выше сект, но, так как секту хлыстов я в то время не нашел, поэтому поддерживал связи в Ленинграде с сектами порфирьевцев и в Москве с сектой скопцов, хотя ни к одной из них я не примыкал» [ГИА ЧР. Ф. 2669. Оп. 3. Д. 4623. Л. 195об.].

Возникает вопрос: насколько адекватно госбезопасность идентифицировала сектантские движения XX в. как хлыстовские? Проблема идентификации действительно непростая. Более или менее определенно как о принадлежащих к хлыстовщине можно говорить об общинах, которые преемственно восходят к традиции начала XVIII в. и о которых есть упоминания в документах следственных комиссий 1730-1750-х гг. Такие общины сохранялись вплоть до конца XX в., например в Алатырском крае, где хлыстовщина фиксировалась с 30-х гг. XVIII в., или в Чистопольском уезде Казанской губернии, где поддерживалась связь с московской хлыстовщиной. По рассказам очевидцев, в Чистопольском районе Татарской АССР хлысты были еще в 1930-х гг.1 Однако во второй половине XIX столетия к хлыстовщине начинают относить большое число разных религиозных групп, которые по ряду параметров (самозванство, экстатические практики или просто религиозный энтузиазм, внебогослужеб-ные собрания-«беседки» и т.д.) подходили под уже известное описание хлыстовщины.

Вместе с тем практики, характерные для хлыстовщины, с регулярностью воспроизводятся в религиозных движениях, с сектой хлыстов никак не связанных. Да и сама хлыстовщина обнаруживает типологическое сходство с аналогичными движениями из предыдущих эпох. А.А. Панченко предложил называть такие движения «духоносными»: «Отличительная черта духоносных религий состоит в том, что медиатором между сакральным и профанным мирами в них оказываются не священные локусы, артефакты или тексты, но само человеческое тело, "интериори-зирующее" могущественные сакральные силы» [Панченко 2013: 224]. Это обстоятельство нередко вводило в заблуждение исследователей, пытавшихся отыскать корни секты чуть ли не во времена Иисуса Христа, что, кстати сказать, соответствует воззрениям самих сектантов, возводивших свое служение к древности: «[В] древних годех святые отцы також чинили и тем спасение себе получили» [Чистович 1887: 15].

На мой взгляд, дело в том, что базовой парадигмой христианских религиозных представлений служит контаминация образов

1 По рассказу уроженки с. Кушникова Чистопольского р-на Татарской АССР Е.Ф. Коловской, в 1931 г. секту хлыстов в Кушникове возглавлял раскулаченный Шугаев.

Л Бога, Храма, царя в лице основателя христианства Иисуса Хри-

! ста. Собственно Иисус, с одной стороны, — царь, представитель

| Бога, распятый за грехи народа, а с другой — представитель

2 народных масс, сын плотника. События, в которых осуществля-

§ ется христианский план спасения, происходят в специфическом

§ хронотопе, в позднейшей иудейской (особенно в саббатианской)

| традиции определяемом как «мессианское время», в котором

¡з социальные нормы меняют свой знак. Этот хронотоп есть не

| что иное, как религиозно осмысленный континуум социально-

| го кризиса. В самом литературном образе Иисуса, как он описан

в Евангелиях, явно прослеживаются черты трикстера [Берман, 5 Данилова 2016]. Эти представления в «превращенной форме»

| фиксируются в виде догматики и создают идеологическую почву

* для харизматического лидерства и в конечном счете для рели-

| гиозного и политического самозванства в христианской тра-

2 диции.

х Однако эта сторона христианской веры не совсем удобна в сис-

| теме взаимоотношений церковной и политической элит. Поэто-

% мув периоды стабилизации социальных институтов на первый

Ц план выходят иные стороны христианских представлений —

,2 личная загробная участь, поминовение усопших и т.д. Между

'¡5 тем в периоды социальных кризисов базовая парадигма хри-

Л стианства всякий раз приобретает новую актуальность. Сек-

тантские течения в христианстве тем и отличаются от церковного христианства, что продолжают практиковать эту базовую парадигму и после завершения кризиса. Другими словами, для сектантов-харизматов «мессианское время» никогда не заканчивается.

В дореволюционное время русское сектантство разделяли на мистическое (хлысты и скопцы) и рационалистическое (духоборы и молокане). По-видимому, такая классификация сложилась в результате наблюдения над историей протестантизма, который начался с рациональной критики некоторых католических практик. На самом деле в рационализме русских сект можно обнаружить немало мистических интенций, а мистические практики сектантов сами по себе достаточно рациональны и логичны. На мой взгляд, к делению старого русского сектантства на мистическое и рационалистическое следует относиться как к сложившейся историографической традиции, не более того.

Характерная особенность хлыстовщины — отсутствие строгой догматики и более или менее регламентированной практики, т.е. отсутствие нормативных текстов, без которых невозможно существование институализированного лидерства, а значит, и эффективного социального контроля внутри сектантского

сообщества. Попытка выработки таких текстов была предпринята в конце XVIII — первой половине XIX в. в московско-костромской общине хлыстов, но не увенчалась успехом из-за государственных преследований. Религиозное лидерство в секте христововеров осталось харизматическим, а значит, неустойчивым. Для компенсации такой изменчивости русское сектантство выработало собственный механизм — лидерские династии.

Еще одно обстоятельство, которое затрудняет идентификацию старых сект, — это то, что религиозные движения, находящиеся вне контроля официальных институтов государства, активно влияли друг на друга. Разные сектантские общины легко перенимали друг у друга формы фольклорных текстов, в отсутствии четких вероучительных и культовых границ заимствования и взаимные пересечения разных религиозных движений не вызывали возражения. Например, в общине Петра Мельникова, существовавшей во второй половине XIX в. в Симбирской губернии, циркулировали тексты, заимствованные из скопческой традиции [ГАУО. Ф. 134. Оп. 1. Д. 257. Л. 25-26]. В алатырской общине хлыстов в некоторых собраниях мог использоваться баптистский сборник «Гусли», который принес бывший баптист И. Корженков [ГИА ЧР. Ф. 2669. Оп. 3. Д. 4623. Л. 75]. Член алатырского кружка постников, державшихся особняком от остальных хлыстов, Иван Ширяев посещал одновременно и группу монашек закрытого властями женского монастыря. По словам очевидца Сергея Фомичева, «Ширяев имеет связь с монашками, у монашек он слывет не простым человеком и не без успеха подчиняет их своему влиянию. От них он свою принадлежность к сектантству скрывает» [ГИА ЧР. Ф. 2669. Оп. 3. Д. 4622. Л. 133об.].

Важнейшей частью религиозности русских хлыстов было достижение экстаза как способ непосредственной связи с Богом. Однако религиозный экстаз — важный элемент и церковного христианства. В православной традиции практики достижения экстаза получили название «исихазм». Как таковые они противостоят нормативной христианской обрядности, а значит, институту христианского священства вообще и епископской власти в особенности, т.к. приводят к появлению харизматических лидеров. Поэтому на всем протяжении церковной истории экстатические практики находились под подозрением у духовенства, которое стремилось взять их под контроль. Примером может служить история монашества, которое изначально было харизматическим движением, но затем превратилось в институт религиозного контроля, из которого рекрутируются епископы. Время от времени в монашеской среде возникают специфические «ереси», которые были известны как на Западе, так и на Востоке христианства под разными именами: бегардов и беги-

£ нок, мессалиан, евхитов и «богомилов», вплоть до русских

! «старческих движений» последнего времени. Часть этих движе-

| ний удавалось ввести в официальное русло путем институцио-

2 нальной «апробации» практик и канонизации лидеров. Движе-

§ ния, в отношении которых это не получилось, продолжали

§ существовать самостоятельно и становились «сектами». Как

| видно, граница между этаблированными и неофициальными

¡з харизматическими движениями достаточно зыбкая.

§ В качестве показательного примера можно привести историю

§ харизматического движения, возникшего на Тамбовщине и из-

о вестного под разными названиями: постничество, «Старый

| Израиль», «Новый Израиль». Предыстория движения относит-

« ся к 60-м гг. XVIII в., когда в Тамбовской губернии фиксиру-

* ются сектантские группы в среде бывших служилых людей —

р однодворцев. Тогда же в губернии появляется скопчество,

8 которое распространяется среди уже существующих хлыстов-

х ских общин. По-видимому, секта постников возникает в на-

| чале 1830-х гг. как харизматическое движение последователей

™ Аввакума Копылова. Решающую роль в становлении постниче-

Ц ской секты сыграла «однодворческая женка» Татьяна Макарова

,2 Черносвитова (Ремизова), судя по имеющимся данным, потом-

'¡5 ственная хлыстовка1. Поэтому движение постников имеет пре-

Л емственную связь с ранней хлыстовщиной. Не совсем понятно,

что подразумевал термин «Старый Израиль»: то ли это название последователей Перфила Катасонова, отошедшего от общины, лидерство в которой принадлежало династии Копылова, то ли, наоборот, это название «старохлыстов», сохранивших верность Копыловым [Корецкий 1961: 61]. Постепенно движение «Новый Израиль» утрачивало культовые особенности, характерные для хлыстовщины, — радения, пост, отрицание брака — и стало самостоятельным движением, напоминающим протестантские секты.

Таким образом, при решении вопроса о принадлежности той или иной общины к хлыстовщине надо учитывать и генетические связи, и типологическое сходство с ранними хлыстовскими общинами. С моей точки зрения, генетические факторы

1 Черносвитовы — старинный служилый род, имевший поместья в Тульской губернии, в том числе неподалеку от г. Венева, который был одним из центров ранней хлыстовщины. Некоторые линии рода утратили дворянское достоинство и перешли в разряд пахотных солдат и однодворцев [Черносвитов 2012-2018]. Уличной фамилией Татьяны Макаровой была «Ремизова». Как свидетельствует известный русский писатель А.М. Ремизов, дальний родственник Татьяны Макаровой, «дед мой — тульский, из села Алитова, отпущенный крепостной, жил в Москве у Иоанна Воина <...> Из родственников отца поминали сестру его, Анну Алексеевну, живет в Туле, и еще рассказывали, что есть у отца родственники в Тамбовской губернии, не то двоюродная, не то троюродная сестра — хлыстовка Татьяна Макаровна». Упоминает Ремизов и сына Татьяны Макаровой, инженера, имевшего имение в Кирсановском уезде [Ремизов 2000: 64-66].

здесь определяющие, т.к. основная типологическая характеристика хлыстовского культа — радение — находит параллели и в протестантских харизматических движениях типа пятидесятников.

Интересно посмотреть, как сами хлысты определяли свою конфессиональную принадлежность в 1940-е гг. Например, один из лидеров алатырской группы христововеров Михаил Юфин в своей жалобе в прокуратуру СССР писал: «Будучи сыном сектанта религиозной секты "Духовных христиан" (к которой принадлежали и моя мать, и бабушка, и прадедушка) и зная факты преследования этих людей за их религиозные убеждения, считаю своим долгом обратиться к Вам с просьбой вмешаться в это дело и прекратить преследование как каких-то политических преступников» [ГИА ЧР. Ф. 2669. Оп. 3. Д. 4624. Л. 1975]. Дочь другого алатырского пророка Ивана Зубкова в письме в Президиум Верховного Совета СССР, указывала, что ее «папа — природный молоканин» [ГИА ЧР. Ф. Р-1458с. Оп. 16с. Д. 2914. Л. 119]. В уголовном деле в отношении алатырского лидера Андрея Егоровича Малкина в 1932 г. сообщается, что, «будучи религиозником-сектантом, Малкин являлся руководителем секты молокан в Алатыре. У него часто собирались сектанты-молокане из деревень для собрания и моления под видом гостей» [ГИА ЧР. Ф. 2696. Оп. 3. Д. 2569. Л. 70].

Однако такая самоидентификация не должна вводить в заблуждение исследователя. Легализация хлыстов под видом молокан началась в первые годы XX в. 17 октября 1906 г. был издан указ «О порядке образования и действия старообрядческих и сектантских общин и о правилах и обязанностях входящих в состав общин последователей старообрядческих согласий и отделившихся от православия сектантов». Он разрешил свободное существование молоканских религиозных обществ, которые среди прочего получили право вести акты гражданского состояния. Хлысты же продолжали рассматриваться как «изуверские секты» и легализации не подлежали. В полицейские правления стали поступать многочисленные заявления от хлыстов с просьбой записать их в духовные христиане, т.е. молокане. Так, 31 марта 1914 г. в Алатырское уездное полицейское управление обратились крестьяне с. Мишукова Сергей Петров Мит-рясов, Петр Тимофеев Митрясов, Дмитрий Васильев Логинов и Прасковья Семенова Митрясова, которые заявили: «[М]ы до сего времени содержали и исповедовали великороссийскую веру, но по исследовании нами Священного Писания мы считаем лучшим и душеполезным содержать религию духовных христиан, а от православной религии мы отказываемся, а потому просим полицейское управление об изложенном сообщить мишуковскому священнику и куда следует, считая от право-

славной религии и паствы священников свободными» [ГАУО. Ф. 88. Оп. 4. Д. 295. Л. 3].

Тем не менее власти, видимо по ряду признаков (существование секты хлыстов в данной местности с давних времен, радения, отношение к браку), безошибочно определяли новых «молокан» как хлыстов. В полицейском отчете за 1912 г. о количестве сектантов в Симбирской губернии прямо указывается, что речь идет о хлыстах, «именующих себя "духовными христианами", или "молоканами", каковых в то время было выявлено 274 души, в том числе в упоминавшемся выше с. Ми-шукове» [ГАУО. Ф. 134. Оп. 7. Д. 916. Л. 9об.]. Не вводила в заблуждение самоидентификация хлыстов как «духовных христиан» и молоканских пресвитеров. В 1912 г. хлысты с. Со-баченки Симбирской губернии пригласили на беседу с епархиальным миссионером настоящего молоканского пресвитера Степана Кичаева из с. Ромоданово Пензенской губернии, чтобы убедить миссионера, что они действительно молокане. Однако Кичаев, услышав, как хлысты отзываются о браке, отказался участвовать в дебатах с миссионером [ГАУО. Ф. 134. Оп. 7. Д. 924. Л. 7]. В 1911 г. в Новоузенском уезде Самарской губернии сектанты-мормоны, сформировавшиеся из хлыстов и молокан, также пытались легализоваться под названием «свободных духовных христиан», но успеха не имели [О «свободных духовных христианах» 1911: 339-354]. При самоидентификации сказывалась вековая традиция скрывать свою веру: для хлыстов начала XX в. принадлежность к более или менее терпимому властями сообществу молокан выполняла ту же функцию конспирации, что и посещение их предками православной службы. Кроме того, официальная принадлежность к молоканскому сообществу обходилась дешевле: хлыстам не приходилось откупаться от священника или давать взятки полиции, чтобы те их не беспокоили.

Сами хлысты прекрасно осознавали свое отличие от молокан. В их собственноручных показаниях, которые, видимо, писались без непосредственного давления следствия (по крайней мере признаки давления не просматриваются), сектанты прямо называют свое движение хлыстовским. Например, Сергей Фоми-чев, излагая историю своей общины, пишет: «Секта хлыстов в г. Алатыре существует приблизительно с 1890 г.» [ГИА ЧР. Ф. 2669. Оп. 3. Д. 4622. Л. 83]. При этом названия «духовные христиане» или «молокане» в показаниях вообще не встречаются. Эти термины появляются только в документах, которые были предназначены для высших органов власти (Прокуратура СССР, Верховный Совет СССР) и служили для того, чтобы представить движение в благоприятном свете как подвергавшееся преследованиям при царизме.

Также надо иметь в виду, что хлысты XX в. — это вовсе не безграмотные крестьяне, какими они представлялись миссионерам середины XIX столетия. Некоторые из них даже получили высшее образование и, как можно предположить, были осведомлены об основных трудах своего времени в области исследования сект. К примеру, в круг чтения Сергея Фомичева входили Оуэн, Чернышевский, Август Бебель, Толстой [ГИА ЧР. Ф. 2669. Оп. 3. Д. 4622. Л. 93об.]. При обыске у Михаила Юфина были найдены «Путешествие Пилигрима в Небесную Страну» Джона Беньяна, «Будда, его жизнь, учение, община» Германа Ольденберга [ГИА ЧР. Ф. 2669. Оп. 3. Д. 4623. Л. 117]. Так что нет ничего невероятного в том, что сектантам были известны работы исследователей народнического и марксистского направлений А. Пругавина и В. Бонч-Бруевича, которые рассматривали сектантские движения как форму социального протеста. Христововеры прекрасно понимали идеологическую близость этих авторов коммунистическим властям и ссылались на этих исследователей для оправдания собственной позиции, подчеркивая «прогрессивность» своей религии. «Пора прекратить гонения за веру на двадцатом веку после Рождества Христова в культурной, свободной и демократической стране. Пора отрешиться от этого средневекового варварства, объясняющегося только полным незнанием местных органов власти сущности религиозных учений секты "духовных христиан" (см. исследования Бонч-Бруевича и Пругавина, дающие некоторое представление о наружной стороне культа). Сущность этой религии гораздо глубже, гораздо чище и совершеннее многих других религий, гораздо прогрессивнее и культурнее, гораздо ближе стоит к сущности социализма, так как первые апостолы и Христос подверглись преследованиям только потому, что их учение не было понято так, как должно, поэтому учение Христа и апостолов живет до сего времени и сохранилось в большей чистоте именно в сектах, отошедших от официальных и господствующих религий, приспосабливающихся к требованиям господствующих классов и правительств», — призывал Михаил Юфин [ГИА ЧР. Ф. 2669. Оп. 3. Д. 4624. Л. 1976].

Кроме того, такие термины, как «хлысты» или «молокане», — это идеологические конструкты, навязанные сектантам их противниками, миссионерами, полицией, а также исследовательским сообществом. Для самих себя все старые русские сектанты, как, впрочем, и приверженцы аналогичных движений из других религиозных традиций (например, саббатиане в иудаизме) были «верующими», «божьими людьми», «духовными христианами». Собственно, и название «христианство» изначально было внешним термином, а сами ранние христиане назвали себя «миами-

ним», т.е. «верующие». В том случае, если внешняя терминология не несла отрицательных коннотаций, она имела шанс стать самоназванием движения. Вместе с тем представители разных сектантских движений осознавали свои различия и применяли внешнюю терминологию для самоидентификации в, так сказать, «мирских» ситуациях.

Главными «исследователями» секты хлыстов в СССР было отнюдь не научное сообщество, а те, кому это было положено по должности, т.е. представители репрессивного аппарата советской власти. Следователи, агенты спецслужб поневоле становились и главными собирателями сектантского фольклора, интервьюерами участников сектантских движений, наблюдателями религиозных практик. «Исследовательская программа» советских спецслужб мало отличалась от задач, которые ставили перед собой миссионеры и чиновники дореволюционного времени, поэтому дореволюционные пособия по сектоведению полностью соответствовали пониманию проблемы работниками госбезопасности. Собственно, директивы центрального аппарата НКГБ, задачи, которые ставило руководство госбезопасности, и были такой «исследовательской программой». В текстах публикуемых документов можно увидеть, как парадигма дореволюционных исследований мистического сектантства постепенно сменяется парадигмой борьбы с сектами уже в советских условиях. Для дореволюционного миссионера или чиновника сектанты были религиозными отщепенцами, которых следует или обратить в православие, или изолировать от общества, чтобы они не заразили окружающих своей ересью. Точно так же смотрели на секты и представители советских «органов»: публикуемые директивы требуют «проводить профилактическую и разложенческую работу среди рядовых сектантов "хлыстов" с задачей их отрыва из-под влияния реакционного руководящего актива». Показательно, что публикуемая историческая справка о хлыстах некритично записывает в хри-стововеры почитателей Иоанна Кронштадтского — иоаннитов-порфирьевцев, в полном соответствии с дореволюционной тенденцией считать хлыстовщиной все проявления несанкционированного мистицизма. Интересно, что и сами представители христововерия, поддавшись влиянию сектоведческой литературы, старались наладить контакты с иоаннитами. Например, лидер алатырских хлыстов Михаил Юфин показывал на допросе, что он, «когда учился в Ленинграде, посещал собрания секты "порфирьевцев"» [ГИА ЧР. Ф. Р-1458с. Оп. 16с. Д. 2914. Л. 84об.].

Между тем работники центрального аппарата спецслужб вряд ли соприкасались с сектантами непосредственно, или, пользуясь научным жаргоном, «работали в поле». Интересно сопо-

ставить этот термин антропологов и профессиональное выражение оперативников — «работать на земле». А.А. Панченко, сравнивая методы работы собирателей фольклора и следователей XVIII в., замечает, что тексты, полученные в процессе следственных мероприятий и в ходе работы собирателей фольклора, «по своему характеру совершенно аналогичны». Он приходит к выводу, что работу антропологов и следователей нужно рассматривать как специфическую деятельность по присвоению смыслов. Таким образом, сами тексты можно считать своеобразной «прибавочной стоимостью» в виде идеальных продуктов или «символических ценностей» [Панченко 2001: 9].

Принимая выводы Панченко, хочу добавить, что «поле» или «земля» в этом случае могут быть представлены как своеобразное пространство «классовой борьбы». Для допрашиваемых людей (впрочем, как и для информантов при полевых исследованиях) сам допрос (интервью) представляет собой процесс отчуждения, а возникающие в результате его тексты — не что иное, как продукт этого отчуждения, когда произнесенные слова в буквальном смысле господствуют над человеком. Такой подход открывает новые возможности для интерпретации антропологической информации. Собственно проблема отчуждения символических ценностей уже давно рассматривается в подобном ключе в западной социологии левого направления от Г. Маркузе до П. Бурдье.

Для исследователя в связи с этим возникает проблема верификации полученных данных. Оценка достоверности в этом случае представляет собой не только скрупулезное сопоставление новой информации с комплексом уже имеющейся, но и оценку мотивов того или иного высказывания, что еще больше сближает работу исследователя низовых религиозных движений с работой криминалиста. События прошлого представляют собой своеобразное «место происшествия» в виде дошедших до исследователя «следов», и задача состоит в том, чтобы изучить место происшествия, выявить то, что каким-либо образом не вписывается в общую картину места, проанализировать оставленные следы, на основании анализа следов восстановить последовательность событий, которые составляют исследуемое происшествие.

Директивы составлялись на основе материала, добытого низовыми оперативниками и агентами. Особый интерес представляют сведения из агентурных донесений. Деятельность агента можно рассматривать как своеобразное включенное наблюдение, и точность описания увиденного и услышанного находилась в прямой зависимости от того, насколько агент-наблю-

£ датель был интегрирован в жизнь религиозной общины.

! В публикуемых документах обряд «радения» описан довольно

| схематично, можно предположить, что агент был специально

2 внедрен в общину, не был верующим сектантом. Но в любом

§ случае такие донесения являются практически единственными

§ источниками, описывающими религиозные практики сектантов

| как непосредственно наблюдаемые.

н

о В настоящее время в Украине идет активное рассекречивание

§ и публикация документов советских спецслужб, касающихся

§ религиозной политики в СССР, в том числе гонений на ве-

о рующих. Среди таковых стоит упомянуть книгу Д.В. Ведене-

| ева «Атеисты в мундирах: советские спецслужбы и религиоз-

« ная сфера Украины», базирующуюся на архивных документах

« СБУ и повествующую об операциях органов госбезопасности

р в 1920-1960-х гг. [Веденеев 2016]. При поддержке украинских

& коллег доступ к такого рода документам получают и исследо-

х ватели из России. Настоящая публикация стала возможной

| благодаря любезной помощи львовского историка Романа

% Скакуна, предоставившего фотокопии материалов. Интере-

Ц сующие нас документы отложились в фонде 9 Отраслево-

,2 го государственного архива Службы безопасности Украины

'¡5 (ОГА СБУ). Материалы фонда охватывают период с 1919 по

Л 1991 г. и включают 971 единицу хранения. Здесь хранятся

приказы и указания руководства органов госбезопасности УССР (с 1921 г.), приказы и указания руководства органов госбезопасности СССР (с 1934 г.), протоколы заседаний, доклады и решения коллегии КГБ при СМ УССР, КГБ УССР (с 1961 г.), докладные, указания, обзоры, ориентировки по линиям и направлениям оперативной деятельности, в отношении личного состава, по всему комплексу обеспечения деятельности органов госбезопасности СССР (с 1946 г.), докладные, указания, обзоры, ориентировки по линиям и направлениям оперативной деятельности, в отношении личного состава, по всему комплексу обеспечения деятельности органов госбезопасности УССР (с 1945 г.) [Даниленко 2010: 23].

Публикуемые документы представляют собой пожелтевшие листы типографского или машинописного текста, размноженные при помощи копировальной техники 1940-х гг. На страницах имеются круглые отверстия от дырокола для подшивки документов в папку. На большинстве документов есть резолюции карандашами разного цвета (которые по возможности расшифрованы). Специальные термины также поясняются в комментариях. При публикации исправлены явные опечатки, грамматические ошибки и ошибки пунктуации.

1. Директива Народного комиссара Госбезопасности Союза ССР В. Меркулова об усилении борьбы с сектой хлыстов

ОГА СБУ. Ф. 9. Д. 17. Л. 2-2об. Поверх текста плохо читаемая резолюция черным карандашом, начинается со слов «Т.т. Погребному...». В верхнем левом углу приписано синими чернилами, в столбик: «13Х-6 24.1-45 г. 2 экз.».

2341

НАРОДНЫМ КОМИССАРАМ ГОСУДАРСТВЕННОЙ

БЕЗОПАСНОСТИ СОЮЗНЫХ И АВТОНОМНЫХ РЕСПУБЛИК, НАЧАЛЬНИКАМ УПРАВЛЕНИЙ НКГБ КРАЕВ И ОБЛАСТЕЙ.

НКГБ СССР располагает данными о возросшей антисоветской деятельности так называемых сектантов-«хлыстов».

Устанавливается, что актив «хлыстов» («христы», «богородицы», «пророки») пытается воссоздать ранее разгромленные руководящие центры с задачей проведения организованной антисоветской работы.

В 1943-44 годах частично было оперативно ликвидировано антисоветское подполье «хлыстов».

Агентурными и следственными материалами установлено, что нелегальные группы «хлыстов» этого подполья, существовавшие в Куйбышевской, Ульяновской, Чкаловской, Горьковской областях и Чувашской АССР, были подчинены единому руководящему антисоветскому центру, во главе которого стоял Сус-лин С.И., именовавшийся среди сектантов «хлыстов» «христом».

Направляя при этом ориентировку о сектантах-«хлыстах» и их антисоветской деятельности, НКГБ СССР

ПРЕДЛАГАЕТ:

1. На основе данных, изложенных в настоящей ориентировке, принять меры к усилению агентурной работы среди сектантов-«хлыстов», вскрытию и оперативной ликвидации возникающих антисоветских групп и организаций из сектантов-«хлыстов».

2. В этих же целях тщательно пересмотреть действующие и архивные агентурные дела по сектантам-«хлыстам», взяв под особый контроль те из них, которые представляют наибольший оперативный интерес.

3. Особое внимание уделить розыску и активной разработке так

1 Номер документа в общей сводке директив, указаний, ориентировок по НКГБ СССР.

называемых «христов», «богородиц» и «пророков», являющихся основными организаторами и руководителями этого подполья.

4. Приступить к насаждению агентурной сети среди сектантов-«хлыстов» и в первую очередь к созданию квалифицированной маршрутной агентуры1, способной к глубокому проникновению в подполье и вскрытию его враждебной деятельности.

О результатах проводимой работы в соответствии с настоящей директивой информировать НКГБ СССР.

Приложение. Ориентировка о сектантах-«хлыстах».

Народный Комиссар Госбезопасности Союза ССР, комиссар госбезопасности 1 ранга В. МЕРКУЛОВ.

№ 6

5 января 1945 года г. Москва.

2. Ориентировка о сектантах-«хлыстах»2

ОГА СБУ. Ф. 9. Д. 17. Л. 3-6об. Типографская печать. На последнем листе стоят подписи ознакомленных с документом сотрудников, разными карандашами, и дата: «22/11-45».

ОРИЕНТИРОВКА о сектантах-«хлыстах»

Сектантское движение так называемых «хлыстов» возникло в середине XVII века в России, в период царствования Алексея Михайловича Романова.

Это была эпоха господства феодально-крепостнической реакции и всесилия православной церкви.

Власть патриарха Никона в то время сравнивалась с солнцем на небе, а власть царя — с луной, получающей свет от солнца.

В 1645 году на территории б. Юрьевского уезда Костромской губернии зародилась первая группа секты хлыстов. Ее основа-

1 Агент маршрутный — агент органов государственной безопасности, выполняющий задания по определенной линии чекистской работы при поездках по намеченным маршрутам. Маршрутные агенты используются главным образом при розыске особо опасных государственных преступников и выявлении нелегальных антисоветских националистических или сектантских групп [КС 1971: 9].

2 Ориентировка является составной частью предыдущего документа, но в силу ее исторической важности и стилистической самостоятельности я счел возможным поместить ее под отдельным номером.

телем был крестьянин Даниил Филиппович, до этого примыкавший к старообрядцам-беспоповцам.

Свое учение он изложил в двенадцати заповедях:

1. Я тот Бог, который предсказан пророками, сошел на землю спасти род человеческий. Другого Бога не ищите.

2. Нет и не ищите другого учения.

3. На чем поставлены, на том и стойте.

4. Хмельного не пейте.

5. Плотского греха не творите.

6. Не женитесь. А кто женат, живи с женою как с сестрою. Неженимые не женитесь, а женимые разженитесь.

7. Скверных слов не говорите, матерными словами не бранитесь и даже имени дьявола не произносите, а называйте его «врагом».

8. На свадьбы и крестины не ходите, на хмельных беседах не бывайте.

9. Не воруйте. Кто единую копейку украдет, тому копейку положат на том свете на темя, и когда от адского огня она растопится, тогда только тот человек получит прощение.

10. Веру свою содержите втайне и никому — ни отцу, ни матери — не объявляйте, и ежели придется, то должны вытерпеть и огонь, и кнут, и топор, а о вере не объявляйте.

11. Друг ко другу ходите, хлеб-соль водите, любовь творите, заповеди храните.

12. Святому духу верьте1.

Учение Даниила Филипповича, не отвергавшее внешнего почитания православной церкви, стало быстро распространяться сначала среди местных крестьян Костромской губернии, а потом перекинулось в Нижегородскую и другие губернии.

1 Так называемые «заповеди Данилы Филипповича» были выявлены в ходе следствия по делу московских хлыстов в конце 1830-х гг. и входят в фольклорную традицию конкретной общины сектантов. Позднейшие исследователи, представлявшие хлыстовщину как систему вероучения (по аналогии с церковным христианством), некритично восприняли эту традицию как некий символический текст, восходящий к общему основателю хлыстовщины. Публикация «заповедей» стала общим местом в работах, излагавших историю хлыстовского движения. Однако, как показывают архивные и фольклорные материалы, считать эти заповеди общими для всей хлыстовщины нет оснований, тем более для общин XX столетия. При этом сами сектанты XX в. читали литературу по истории своей секты и могли заимствовать какие-то формы фольклора из научных работ.

Через несколько лет после организации первой группы секты Даниил Филиппович назвал одного из своих близких последователей — крестьянина Владимирской губернии Ивана Тимофеевича Суслова — «своим» сыном, т.е. «сыном божьим», или «христом»1. Это и был первый «христос» у хлыстов. Для сектантов этого толка и их приближенных он сделался верой и правдой, всесильным и всеведущим «святым» человеком.

Суслов, в свою очередь, из числа своих последователей избрал «12 апостолов», с которыми и распространял учение Даниила Филипповича во Владимирской, Костромской и Нижегородской губерниях.

Насадив в этих губерниях большое количество хлыстовских групп, Суслов вскоре появился в Москве, где и развернул наиболее активную сектантскую деятельность.

В Москве он выстроил собственный дом, назвав его «домом Сионским», или «Новым Иерусалимом», который превратился впоследствии в место паломничества и многолюдных собраний хлыстов. Хлыстовщина, занесенная из далеких и мелких деревень б. Костромской губернии, стала быстро распространяться среди посадского населения г. Москвы.

Об учении Суслова и его единомышленников скоро узнали московские власти, и он был арестован.

Освобожденный из заключения в 1658 году Суслов с еще большим рвением взялся за распространение своего учения. Он выстроил еще четыре дома в г. Москве, где систематически проводились многолюдные собрания сектантов-хлыстов, руководимые специально назначенными им «пророками».

Влияние хлыстов в это время становилось настолько заметным, что оно даже стало проникать и в монастыри.

После смерти Суслова в 1716 году последующим «христом» объявил себя стрелец Прокопий Лупкин, проживавший в Нижнем Новгороде, а жену свою Акулину Ивановну он назвал «богородицей»2.

«Христосы» и «богородицы» стали характерным явлением хлыстовщины. Само название «хлысты», вероятно, произошло от одного из религиозных обрядов этих сектантов, при совершении

«Через несколько лет после начала своей проповеди Данила Филиппов одного из своих последователей, крестьянина Владимирской губернии Ивана Тимофеевича Суслова, назвал своим сыном, т.е. сыном Божиим, Христом» [Хлысты 1903: 403].

«После Суслова христом объявил себя стрелец Прокопий Лупкин, проживавший в Нижнем Новгороде. Жену свою Акулину Ивановну он назвал богородицей» [Хлысты 1903: 403].

которого они хлещут себя по телу жгутиками, прутьями, хлы-стами1.

Хлысты именуют себя, по учению Прокопия Лупкина, «людьми божьими».

Лупкин для сектантов-хлыстов был таким же авторитетом, как и его предшественник «христос» Суслов. При встрече с ним хлысты называли его царем, крестились на него, целовали ему руки.

Свое учение Лупкин вначале насаждал на территории Нижегородской и Ярославской губерний, а несколько позднее в гор. Москве. Хлыстовщина в это время все более и более проникала не только в простонародье и купечество, но и в среду духовенства.

В 1733 г. возникло первое следственное дело на сектантов-хлыстов, по которому было привлечено 70 человек, так называемых «богохульников». Решением суда арестованные инокиня Анастасия и иеромонахи Тихон и Филарет были казнены путем отсечения голов, а остальные участники сосланы в отдаленные монастыри2. Это был первый сильный удар, нанесенный царским правительством по широко разросшемуся сектантскому движению хлыстов в России.

Но хлыстовство этими мерами не было уничтожено. Оно продолжало распространяться и охватывать своим влиянием наиболее отсталые слои населении восточных областей страны.

В 1740 г. в Москве явился новый «христос» — крестьянин Андрей Петров. В его доме, у Сухаревой башни, происходили многолюдные собрания хлыстов. Скоро о нем заговорила вся Москва как о «блаженном святом человеке». К его дому стали стекаться не только простой народ, но и люди знатные и именитые. Сам Андрей Петров сделался знатным гостем в домах графов и князей3.

Благодаря его влиянию, хлыстовство проникло в монастыри и даже в среду белого духовенства.

«Название "хлысты" произошло от одного из религиозных обрядов этих сектантов, при совершении которого они хлещут, бьют себя по телу жгутами, прутьями и т.п.» [Хлысты 1903: 403].

«В 1733 г. возникло в Москве первое следственное дело о хлыстах, к которому было привлечено 78 человек. Из них трое — инокиня Ивановского м-ря Анастасия, иеромонахи Тихон и Филарет — были казнены отсечением голов, а другие разосланы в отдаленные монастыри» [Хлысты 1903: 404]. «В 1740 г. в Москве явился новый христос, крестьянин Андрей Петров. В его доме, находившемся у Сухаревой башни, происходили многолюдные собрания хлыстов. Андрей Петров принял на себя маску юродства, сделался молчальником и что-то прозревал в будущем. <...> К дому у Сухаревой башни стали стекаться не только простые, но и знатные люди, чтобы увидеть блаженного и получить от него предсказание. Сам Андрей Петров посещал дома графа Шереметева, княгини Черкасской и других» [Хлысты 1903: 404].

£ Бежавшие от ареста из г. Москвы хлысты (1733-34 гг.) активно

! распространяли свое учение в Нижегородской, Ярославской,

| Владимирской, Костромской, Рязанской, Тверской, Симбир-

2 ской, Пензенской, Вологодской губерниях и, наконец, хлыстов-

§ ство занесено было и в г. Петербург.

1

^ В 1745 г. (сто лет спустя после возникновения первой секты

Ц хлыстов) возникло второе следственное дело о хлыстах. К су-

о дебной ответственности было привлечено 416 человек. Среди

§ них находились священники, монахи и монахини. Приговор

| в отношении их был очень суров. Многих сослали в Сибирь на

о вечное поселение и на жительство в далекие монастыри1.

\о

| Но и после этого движение хлыстов продолжало распростра-

Л няться.

к

15 Особенно большое влияние хлыстовство получило в начале

2 19 века в царствование Александра I, когда мистические идеи = получили наибольшее распространение2.

& В это время хлыстовщина пустила корни в круги столичного

* аристократического общества в г. Петербурге. Во главе этой

§ аристократии стала княжна Татаринова.

Во второй половине 19 века сектантское движение хлыстов

ч перекинулось на юг России и, в частности, на Кавказ.

<

В конце 19 столетия хлыстовские группы появились в Самарской и Оренбургской губерниях. Тут же возникает и широко распространяется так называемое шалопутство (своего рода хлыстовщина), родиной которого явилась б. Екатерининская губерния и вождем ее — крестьянин Григорий Шевченко.

Самым оригинальным хлыстовским руководителем считается Радаев, большой теоретик и талантливый распространитель учения хлыстов. Его вполне можно назвать систематизатором догматики хлыстов3.

«Бежавшие из Москвы во время следствия 1733-34 гг. Х. распространяли секту в Нижегородской, Ярославской, Владимирской, Костромской, Рязанской, Тверской, Симбирской, Пензенской и Вологодской губ. и в Петербурге. В 1745 г. возникло второе следственное дело о Х., продолжавшееся до 1752 г. К следствию было привлечено 416 человек, в том числе священники, монахи, монахини. Из них многие были сосланы на разные тяжкие работы, другие отправлены в дальние монастыри или препровождены на прежнее местожительство» [Хлысты 1903: 404]. «Особенно успешно распространялась секта в царствование императора Александра I, благоприятное для процветания мистических идей» [Хлысты 1903: 404].

«Наиболее оригинальным и ловким Христом XIX в. был, несомненно, в 40-х годах Радаев из Арзамасского "корабля" Нижегородской губернии. <...> Он хорошо знал писание и некоторых отцов церкви, был знаком с учением мистиков тогдашней эпохи и первый попытался дать теоретическое обоснование хлыстовской доктрине о духе и духовном откровении в полемической переписке со священником Минервиным и в догматических сочинениях; был, следовательно, первым богословом хлыстовской секты» [Никольский 1983: 297]. Деревенский мистик Василий Радаев, сочетавший Иисусову молитву с сексуальными эксцессами, стал хлыстовским богословом с легкой руки И. Доб-ротворского, в распоряжении которого оказалась тетрадь с записями Радаева и его переписка

По своему догматическому учению хлысты не были едины. Из секты хлыстов выделились отдельные течения.

Одним из таких течений (сектой) являются так называемые «трезвенники», которые в основу своего вероучения положили абсолютное воздержание от алкогольных напитков.

«Быть всегда трезвым» — отсюда и название «трезвенники».

Последователи этого течения признают брак и семейную жизнь. Основными организаторами сектантов-трезвенников были Иван Чуриков (Иван Самарский) по Ленинграду и Иван Колосков по Москве.

В 1897 г. из Кавказской хлыстовской общины выделилась секта, назвавшая себя «Новый Израиль». Первым руководителем ее был Василий Лубков — крестьянин Воронежской губернии.

По фамилии своего основателя эта секта часто называлась «сектой лубковцев». «Новым Израилем» они именуются потому, что считают себя избранным народом божьим, какими по Ветхому Завету были израильтяне1.

Учение новоизраильтян об Иисусе Христе и божьей матери тождественно с учением хлыстов2.

Сам Лубков не отрицал, что он «христос»3. Сожительница его считалась в секте «мамашей-богородицей».

Секта «Новый Израиль» оказала свое наибольшее влияние на отсталые слои населения Воронежской, Рязанской и Тамбовской губерний.

со священником Миневриным, и П. Мельникова (Андрея Печерского), участвовавшего в следствии по делу Радаева в качестве чиновника по особым поручениям МВД. Добротворский и Мельников ошибочно сочли Радаева хлыстом, и с тех пор обнаруженное в записках Радаева якобы хлыстовское «учение о таинственной смерти и таинственном воскресении» стало кочевать по изданиям, посвященным хлыстовской теме [Добротворский 1869: 66-100; Мельников 1909: 316-331]. Это установившееся мнение было подвергнуто критике Д.г. Коноваловым: «Такой взгляд на Радаева нужно отвергнуть со всей решительностью как необоснованный фактическими данными и противоречащий наиболее достоверным сведениям о сущности хлыстовской секты. Следствие не установило связи Радаева и его кружка с какой-либо хлыстовской общиной или отдельными сектантами-хлыстами» [Коновалов 1914, 3: 112]. Н.М. Никольский некритично подошел к дореволюционным публикациям, и пассаж о Радаеве оказался в его «Истории русской церкви». Современные исследователи также не находят оснований связывать Радаева и хлыстовщину: «Учение Радаева действительно имело ряд черт, типологически близких христовщине, однако внимательный анализ следственных материалов убеждает в том, что ни сам Радаев, ни его последователи не имели непосредственного знакомства с ритуальной практикой, фольклором и идеологией христовщины и скопчества» [Панченко 2002: 22].

«По фамилии своего основателя его секта часто называется "сектою лубковцев". Она выделилась из закавказской хлыстовской общины; Израилем же хлысты эти называют себя только потому, что ложно считают себя "избранным народом Божиим", каким, действительно, в Ветхом завете были некогда израильтяне» [Буткевич 1910: 116].

«Учение Новоизраильтянской секты о Боге, о Христе, о перевоплощениях и т.п., в сущности, ничем не отличается от общехлыстовского вероучения» [Буткевич 1910: 117]. «Лубков не отрицает того, что он — "христос"» [Буткевич 1910: 118].

Менее значительным течением внутри хлыстовского движения является секта «иоанниты», или хлысты «киселевского толка».

Эта секта получила свое название от имени протоиерея Кронштадтского собора Иоанна Сергеева, которого иоанниты считают «воплотившимся богом». Хлыстами киселевского толка они названы по фамилии иоаннитской «богородицы» — Пор-фирии Киселевой. Официально такое название им дано быв. Святейшим Синодом в 1912 г.

По учению иоаннитов, Христос воплотился в отца Иоанна Кронштадтского последний раз, и других перевоплощений его они более не признают1. Этим они в основном отличаются от других хлыстовских течений.

Пропаганда учения иоаннитов среди народа имела значительный успех. Общины их были рассеяны по всей России. Объединял их иоаннитский журнал «Кронштадтский Маяк». Сектанты также издавали и широко распространяли иоаннитские брошюры.

Давая настоящее краткое обозрение истории возникновения и развития сектантского движения хлыстов, надо сказать, что хлыстовщина впервые зародилась и широко распространилась на территории России.

Народы западноевропейских и восточных стран почти совершенно не испытали влияния со стороны реакционного учения хлыстов, за исключением Австрийской Галиции, где хлыстовщина также глубоко пустила свои корни в среду крестьянского населения.

При Советской власти сектантскому движению в нашей стране был нанесен сокрушительный удар. Небывалый подъем культурного и материального благосостояния трудящихся масс способствовал быстрому искоренению религиозно-сектантских и мистических идей из сознания отсталой части нашего населения.

Однако хлыстовщина и в наше время продолжает оставаться очень живучей. Примером этому служит вскрытое и ликвидированное в 1943-44 гг. крупное антисоветское формирование хлыстов, насчитывающее в своем составе до 1000 членов, организованных в небольшие группы и разбросанных по разным областям и республикам страны.

Такие группы выявлены в Куйбышевской, Чкаловской, Ульяновской, Горьковской областях, Чувашской, Дагестанской АССР и др. местах.

1 «По учению иоаннитов "Христос воплотился в отце Иоанне Кронштадтском в последний раз, других перевоплощений Его уже не будет, так как скоро настанет кончина мира"» [Скворцов 1912: 231].

Как выяснилось в ходе разработки и следствия в текущем году, все указанные подпольные группы сектантов-хлыстов были организационно тесно связаны между собой и направлялись в проводимой ими вражеской работе общим руководящим центром, возглавляемым Суслиным Семеном Ивановичем, который именовался среди хлыстов «христом».

Суслин С.И. к сектантскому движению хлыстов примкнул в 90-х годах прошлого столетия, до революции имел собственный двухэтажный дом в г. Куйбышеве, за антисоветскую деятельность отбывал 3-летнюю ссылку, в последнее время нигде не работал, проживал в собственном доме на ст. Колтубановка Чкаловской области.

Ближайшими помощниками Суслина в деле руководства хлыстовской организацией являлись назначенные им «пророки»: Тюмкаев Иван Афанасьевич, первый заместитель, руководитель группы хлыстов на ст. Зубчаниновка Куйбышевской обл., Нур-дин Ефрем Васильевич, руководитель нелегальной группы хлыстов в г. Кинель той же области, Кабоскин Тихон Михайлович, руководитель группы хлыстов на ст. Кряж Куйбышевской области.

Связь центра и Суслина с нелегальными группами хлыстов поддерживалась через специальных курьеров и связников, подобранных из числа наиболее проверенных сектантов-нелегалов. Одним из наиболее активных и доверенных связников была жена самого Суслина Татьяна (сектантская «богородица»).

Установлено также, что хлыстовское подполье располагало конспиративными и явочными квартирами, которые в то же время являлись и местами укрытия нелегалов. Известно, что одна из таких квартир функционировала в г. Кинель, недалеко от железнодорожной станции, хозяином которой был активный сектант Горюшкин Григорий Васильевич.

Материальной базой организации являлись добровольные пожертвования ее участников как деньгами, так и продуктами.

Съездов или конференций хлысты не проводили, так как все вопросы решал Суслин самостоятельно. В то же время в организации по группам проводились систематически нелегальные сборища, на которые допускались только проверенные «братья и сестры», посторонние лица, как правило, не допускались. В тех случаях, когда эти посторонние лица попадали на сборища, все хлысты предупреждались об осторожности и их ритуал ограничивался только молитвами.

Обычно на этих нелегальных сборищах, помимо так называемых «радений», проводилась и антисоветская агитация, распростра-

нялись клеветнические измышления, высказывались пораженческие настроения.

Большинство сектантов-хлыстов по своим убеждениям являются ярыми противниками колхозов и службы в Красной Армии, причем подлежащие призыву в Красную Армию всячески стараются уклониться от мобилизации, прибегая в этих целях к подкупам врачей, изнурению своего организма путем голодовок, симуляции болезни и т.д.1

Кроме того, участниками организации проводятся вербовки новых членов из числа отсталых и малокультурных слоев населения.

Догматическое учение Суслина почти ничем не отличается от учения его предшественников и сводится к следующим положениям:

Жизнь есть только земная, загробная жизнь ими не признается. Дух доброго и праведного человека, по их мнению, после смерти переходит в другого человека, а дух злого и нечестивого — в низшего животного. Все добрые люди носят в себе образ Христа, поэтому хлысты икон не признают и не поклоняются им, а поклоняются себе подобным людям. Отвергают посты, молитвы, крещение, брак, хлебопреломление.

Священное писание понимают духовно. Учение Христа и всякого рода научные и литературные книги они тоже не признают. Во всем руководствуются самовнушением и «пророчествами» Суслина. Суслин у них — Бог отец, Бог сын, Бог Святого Духа. Он всемогущ, всеведущ, вездесущ. Царство Божие, по объяснению Суслина, настанет тогда, когда не будет зла на земле, когда миром будут управлять верующие хлысты2.

Основным признаком, по которому легко можно отличить сектантов-хлыстов от других многочисленных сект, — это проведе-

Такое действительно могло происходить. В Алатыре, как сообщает С. Фомичев, «[в] период войны некоторая часть сектантов призывного возраста стала уклоняться от призыва в армию, стала симулировать разного рода болезни. Так, Яков Иванович Филиппов путем голодания довел себя до истощения и был отпущен из армии по болезни. Его сын симулировал эпилепсию» [ГИА ЧР. Ф. 2669. Оп. 3. Д. 4622. Л. 93об.].

Трудно сказать, насколько вся эта «догматика» соответствовала действительности. Возможно, в ее основе лежат протоколы допросов Суслина или других христововеров. Подобные вопросы следователи, которые в общем религиозным учением не слишком интересовались, все же могли задавать. Можно сравнить это исповедание с изложенным М. Юфиным: «Между тем как сущность религиозных убеждений этой секты состоит в основном в духовном понимании Учения Христа, изложенного в евангелии, более здравое и критическое изучение сущности этого учения без всякой почти обрядности. Признается, что служение Богу состоит в исполнении Заповедей Божиих, изложенных в евангелии, то есть в высоком нравственном самосовершенствовании согласно Писания: "Будьте святы, как Я свят", — говорит Христос; "Будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный". Только строгой нравственной жизнью и любовью к Богу и ближнему можно достигнуть общения с духом Божиим, к чему и стремятся люди этой секты на своих молениях» [ГИА ЧР. Ф. 2669. Оп. 3. Д. 4624. Л. 1975-1976об.].

ние ими «радений» (богослужений). Приводим краткое описание одного из таких «радений», происходивших на нелегальном сборище на ст. Кряж Куйбышевской области в 1943 г.

Сборище началось пением хлыстовских гимнов и песен, причем каждый поющий отбивал такт ногой и руками. После каждой песни проповедник делал объяснения.

Затем на середину комнаты начали выходить «пророчицы» и выкрикивали приказы стоять твердо на истинном пути, так как скоро конец гонениям. После этого следовали выкрики нечленораздельных звуков и бессмысленных слов («пророчества на иноязыках»). Одна хлыстовка кричала в исступлении, что скоро наступит свобода, откроются остроги и тюрьмы и возвратятся наши узники. А остальные хлысты в это время приглушенно приговаривали: «дух, дух, дух».

После пророчества вступили 4 женщины с пляской и пением и начали с молниеносной быстротой танцевать. Несколько позже к ним присоединились еще 4 женщины и все, обнявшись, стали с головокружительной быстротой вертеться в так называемом «малом колесе». Все остальные стояли в «большом колесе» и стучали ногами, хлопали в ладоши, свистели, шипели, взвизгивали изо всех сил.

После этого выступил «пророк», выполнил какой-то замысловатый танец, сначала один, а потом к нему присоединились еще [нрзб., пробито дыроколом] женщины и все вместе стали выделывать сложные фигуры под такт окружающих их хлыстов.

Поздно ночью, поклонившись друг другу земным поклоном, хлысты разошлись.

Все присутствующие были в белых одеждах.

В антисоветской организации хлыстов, возглавляемой Сусли-ным, наметились разногласия, приведшие к отколу некоторой части сектантов-хлыстов. Одну отколовшуюся часть сектантов возглавил проповедник Мальков («мальковцы»), а другую, так называемую организацию хлыстов «Старого Израиля», проповедник Михеев («михеевцы»). Принципиальных разногласий между ними не существовало, за исключением того, что Мальков и Михеев не признают «христом» Суслина С.И. По их учению все равны и во всех вселился Христос.

В настоящее время основные руководители вскрытого антисоветского формирования хлыстов арестованы, за исключением Малькова, который ушел в глубокое подполье и разыскивается.

Из всего вышеизложенного видно, что хлыстовщина является наиболее реакционным и глубоко законспирированным сектантским подпольем. Она и в наше время продолжает оказывать

свое вредное влияние на отсталые слои населения, отвлекая их от участия в деле социалистического строительства и превращая некоторую часть из них в орудие врагов Советской власти.

Начальник 5 отдела 2 Управления НКГБ СССР комиссар госбезопасности КАРПОВ

3. Дополнительная директива НКГБ СССР об усилении борьбы с сектой хлыстов

ОГА СБУ. Ф. 9. Д. 87. Л. 288-289об. Машинопись. Светокопия. В начале документа резолюция красным карандашом: «Т. Углов! Доложить мне все материалы по церковникам и сектантам, в том числе и по хлыстам. Срок 26 I 45. Подпись. 24 I 45. К.». В конце документа синими чернилами: «Т. Масалову. 1. К руководству и исполнению. 2. Разослать директиву нач. РО1 и ГО2. 3. Разработать мероприятия по усилению работы по хлыстам. Дата. Подпись».

256

«УТВЕРЖДАЮ»

НАРКОМ ГОСБЕЗОПАСНОСТИ СССР Генерал армии В. МЕРКУЛОВ

НАРКОМАМ ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ

союзных и автономных республик, начальникам ункгб краев и областей.

Материалами, поступившими в НКГБ СССР, устанавливается, что в последнее время в ряде областей Советского Союза значительно активизировалась враждебная деятельность сектантов «хлыстов».

Наибольшая активизация враждебной деятельности хлыстовского подполья отмечена в Астраханской, Воронежской, Куйбышевской, Молотовской, Пензенской, Рязанской, Тамбовской, Саратовской, Ульяновской и Чкаловской областях и в Краснодарском крае.

Анализ поступивших из УНКГБ материалов показывает, что участники хлыстовского подполья свою враждебную деятельность направили главным образом на подрывную работу в колхозах.

В Астраханской, Воронежской, Молотовской, Пензенской и других областях актив сектантов-хлыстов на нелегальных сборищах

1 Районные отделы НКГБ.

2 Городские отделы НКГБ.

принуждает сектантов выходить из колхозов и не подчиняться трудовой дисциплине.

Обработанный «хлыстами» бывший председатель колхоза «Урал» (Молотовская область) САЛьНИКОВ, став активным сектантом, развалил дисциплину в колхозе и отдал свой дом под нелегальные сборища сектантов.

Значительная часть сектантов «хлыстов» Рязанской, Тамбовской, Ульяновской, Чкаловской областей, будучи обработана проповедническим активом, отказалась от уплаты налогов, участия в госзаймах и несения трудовой повинности.

Отмечены случаи, когда хлысты проводят крайне вредную, изуверскую деятельность.

Наряду с этим, хлыстовский актив энергично вербует новых членов в секту.

Так, например, количество участников хлыстовского подполья за несколько последних месяцев 1945 года по Чкаловской области возросло до 400 человек; по Воронежской — до 100 чел.; по Краснодарскому краю — до 66 человек и т.д.

В секту привлекаются не только рядовые колхозники и рабочие, но и члены ВЛКСМ, сотрудники милиции, колхозный руководящий актив, учащиеся техникумов, школ ФЗО (Молотовская, Астраханская, Чкаловская области).

Одновременно с общим ростом хлыстовского подполья и оживлением его враждебней деятельности сектанты-хлысты проводят активные меры к тщательной конспирации своей деятельности. В Воронежской, Куйбышевской, Рязанской и др. областях отмечается значительное увеличение количества конспиративных квартир хлыстов и их руководящего актива, т.н. «пророков», «богородиц» и «христосов».

Рост хлыстовского подполья и связь разрабатываемых в Астраханской, Куйбышевской, Молотовской, Ульяновской, Чка-ловской и других областях между собой дает основание предполагать о наличии на территории Союза глубоко законспирированного руководящего центра «хлыстов».

В целях пресечения враждебной деятельности хлыстовского подполья и вскрытия, возможно, существующего его руководящего нелегального центра 2 Управление НКГБ СССР предлагает:

1. Руководствуясь директивным указанием НКГБ СССР от 5 января 1945 года за № 6 и настоящей ориентировкой, принять решительные меры к усилению разработки хлыстовского подполья, уделив особое внимание выявлению его руководящего актива, т.н. «христосов», «богородиц» и «пророков».

2. В ближайшие 1-2 месяца создать сеть квалифицированной маршрутной агентуры, способной вскрывать практическую враждебную работу участников этого подполья. Желательно агентуру этой категории приобретать из числа содержателей явочных и конспиративных квартир, доверенных лиц подполья — связников, бродячих старцев и т.д.

3. Тщательно изучить иногородние связи участников хлыстовского подполья с задачей выявления возможно существующего на территории Союза нелегального руководящего центра хлыстов.

4. Разработать и приступить к осуществлению мероприятий по выявлению всех конспиративных, явочных квартир и других мест укрытия «хлыстов» нелегалов (бродячих старцев, связников, «пророков», «богородиц» и «христосов») как возможных участников нелегального центра.

В этих целях практиковать негласные аресты1 бродячих старцев, связников, «пророков», «богородиц», находящихся на нелегальном положении, подвергая их немедленному и тщательному допросу.

5. Наряду с разработкой участников хлыстовского подполья и подготовкой к его оперативной ликвидации, через проверенную агентуру проводить профилактическую и разложенческую работу среди рядовых сектантов «хлыстов» с задачей их отрыва из-под влияния реакционного руководящего актива.

Оперативную ликвидацию хлыстовского подполья проводить с санкции 2-го Управления НКГБ СССР.

О выполнении настоящих указаний сообщить во 2-е Управление НКГБ СССР к 15 ноября с.г.

НАЧАЛЬНИК 2 УПРАВЛЕНИЯ НКГБ СССР Генерал-лейтенант ФЕДОТОВ

НАЧАЛЬНИК 5 ОТДЕЛА 2 УПРАВЛЕНИЯ НКГБ СССР Генерал-майор КАРПОВ

№ 105

5 октября 1945 г. гор. Москва

Верно: [подпись]

1 Задержание негласное — административное или уголовно-процессуальное задержание, которое по оперативным соображениям осуществляется втайне от связей задерживаемого и посторонних лиц. Надобность в негласном задержании возникает в тех случаях, когда в отношении задерживаемого или его сообщников намечается провести оперативные или следственные мероприятии (использование задержанного в оперативной игре с противником, вербовка его в качестве агента, проведение обыска и других следственных действий в отношении сообщников задержанного и т.п.). Задержание негласное осуществляется по тем же основаниям, что и гласное административное или уголовно-процессуальное задержание [КС 1971: 104].

Сокращения

ГАУО — Государственный архив Ульяновской области

ГИА ЧР — Государственный исторический архив Чувашской Республики

ОГА СБУ — Отраслевой государственный архив Службы безопасности Украины

Архивные материалы

ГАУО. Ф. 88. Оп. 4. Д. 295. О причислении в секту духовных христиан крестьян с. Мишукова, Алатырского уезда Сергея Петрова Митря-сова и др. 1914 г.

ГАУО. Ф. 134. Оп. 1. Д. 257. Дело о пресечении деятельности секты хлыстов под названием «корабль» в гор. Алатыре и переписка с Московской духовной консисторией об изучении документов дела. 1876-1913 гг.

ГАУО. Ф. 134. Оп. 7. Д. 916. О доставлении губернскому правлению сведений о старообрядцах и сектантах, отпавших от православия, а не инославия. 1912 г.

ГАУО. Ф. 134. Оп. 7. Д. 924. О противозаконных сборищах хлыстов в селе Собаченках, Ардатовского уезда. 1912 г.

ГИА ЧР. Ф. Р-1458с. Оп. 16с. Д. 2914. Дело по обвинению граждан 1) Кор-женкова Ив. Михайловича, 2) Филиппова Якова Ивановича, 3) Варламовой Прасковьи Прокопьевны, 4) Святкина Василия Алексеевича, 5) Зубкова Ивана Павловича, 6) Макаровой В., 7) Варламова Григория Ивановича, 8) Макарова Сергея Михайловича, 9) Цаплина Николая Ивановича, 10) Фомичева Сергея Федоровича, 11) Филатовой Татьяны Васильевны по ст. 58-10 ч. II УК РСФСР.

1944 г.

ГИА ЧР. Ф. 2669. Оп. 3. Д. 2569. По обвинению Малкина Андрея Егоровича в пр. пр. [преступлениях предусмотренных статьями] 58-13 и 182. 1932 г.

ГИА ЧР. Ф. 2669. Оп. 3. Д. 4622-4624. По обвинению Юфина Михаила Павловича, Фомичева Сергея Федоровича, Цаплина Николая Ивановича и других, в числе 11 человек, по ст. 58-10, ч. 2 УК РСФСР. Т. 1. 1944-1956 гг.

ОГА СБУ. Ф. 9. Д. 17. Совершенно секретные документы НКГБ СССР.

1945 г.

ОГА СБУ. Ф. 9. Д. 87. Книга совершенно секретных, секретных распорядительных документов НКВД СССР. 1944-1951 г.

Источники

Буткевич Т. Обзор русских сект и их толков. Харьков: Тип. губернского правления, 1910. 607+Х1Х с.

Даниленко В.М. (отв. сост.). Отраслевой государственный архив СБУ: Путеводитель. Харьков: Права человека, 2010. 116 с.

Добротворский И. Люди Божии: русская секта так называемых духовных христиан. Казань: Унив. тип., 1869. 200 с.

Коновалов Д. Религиозные движения в России: В. Радаев // Ежемесячный журнал литературы, науки и общественной жизни. 1914. № 3. С. 101-113; № 4. С. 137-144.

[КС 1971] Контрразведывательный словарь. М.: ВКШ КГБ им. Ф.Э. Дзержинского, 1972. 371 с. <http://genocid.lt/KGB/ci_dictionary.pdf> (дата обращения: 18.09.2019).

Мельников П.И. Белые голуби // Полн. собр. соч. П.И. Мельникова (Андрея Печерского). 2-е изд. СПб.: Т-во «А.Ф. Маркс», 1909. Т. 6. С. 300-422.

Наследие: Хрестоматия [Приложение к журналу «Государство, религия, церковь...»]. М.: РАГС; ИД «МедиаПром», 2010. Вып. 1: Религия — общество — государство: институты, процессы, мысль. Кн. 1: История государственно-конфессиональных отношений в России (X — начало XXI века). Ч. 2: XX — начало XXI века. 288 с.

О «свободных духовных христианах» // Самарские епархиальные ведомости. 1911. № 5. С. 339-354.

Ремизов А.М. Собр. соч. М.: Русская книга, 2000. Т. 8: Подстриженными глазами. Иверень. 704 с.

Скворцов В.М. Миссионерский посох. СПб.: Колокол, 1912. Вып. 1: Православное миссионерство, церковно-гражданские «узаконения» и распоряжения, миссионерская методика и полемика (планы бесед). 519 с.

Хлысты // Брокгауз Ф.А., Ефрон И.А. (изд.). Энциклопедический словарь. СПб.: Тип. Акц. общ. «Брокгауз-Ефрон», 1903. Т. 37. С. 402-409.

Черносвитов А.А. Комментарии к материалу: Клан Черносвитовых: Гл. из кн.: M. Tchernosvitov "Tchernosvitov", Paris-Bruxelles, 2010. «Александр Кириллович Черносвитов из рода меланхленов» // Дебри-ДВ: Электронное периодическое издание. 2011. Комментарии: 20122018. <http://www.debri-dv.ru/comments/5057> (дата обращения: 18.09.2019).

Чистович И.А. Дело о богопротивных сборищах и действиях. М.: Унив. тип. (М. Каткова), 1887. 89 с. (Из «Чтений» Имп. О-ва истории и древностей российских при Моск. ун-те).

Библиография

Амелин В.В., Денисов Д.Н., Моргунов К.А. Религии Оренбургского края: систематическое описание: В 3 т. Оренбург: Университет, 2015. Т. 1: Восточное христианство. 416 с.

Берман А.Г. Простонародные религиозно-мистические движения в Среднем Поволжье в ХУШ-ХХ вв. Чебоксары: Волжский филиал МАДИ, 2008. 284 с.

Берман А.Г. Историография истории русского мистического сектантства: региональный аспект Среднего Поволжья // Исторический вестник: Научно-документальный журнал Государственного исторического архива Чувашской Республики. 2014. № 1 (3). С. 8-18.

Берман А.Г. Политические настроения алатырских сектантов-христово-веров в 1917-1940-х гг. // Ялтаев Д.А. (отв. ред.). XX век в истории России: гражданственность и патриотизм народа в годы великих

потрясений и мирного строительства: Сб. статей. Чебоксары: Изд-во Чувашского ун-та, 2016. С. 189-195.

Берман А.Г., Данилова В.А. Черты трикстера в евангельском образе Иисуса из Назарета // Гуманитарные и социальные науки. 2016. № 3. С. 13-25.

Веденеев Д.В. Атеисты в мундирах: советские спецслужбы и религиозная сфера Украины. М.: Алгоритм, 2016. 496 с.

Клибанов А.И. Современное сектантство в Тамбовской области: по материалам экспедиции Ин-та истории АН СССР в 1959 г. // Вопросы истории религии и атеизма: Сб. статей. М.: АН СССР. 1960. Вып. 8. С. 59-100.

Клибанов А.И. Беседа с постником И.В. Селянским // Вопросы истории религии и атеизма: Сб. статей. М.: АН СССР, 1961. Вып. 9: Современное сектантство и его преодоление: По материалам экспедиции в Тамбовскую область в 1959 г. С. 222-243.

Клибанов А.И. Религиозное сектантство и современность: социологические и исторические очерки. М.: Наука, 1969. 272 с.

Корецкий В.И. Очерк истории тамбовского сектантства во второй половине XVIII — начале XIX века // Вопросы истории религии и атеизма: Сб. статей. М.: АН СССР, 1961. Вып. 9: Современное сектантство и его преодоление: По материалам экспедиции в Тамбовскую область в 1959 г. С. 35-76.

Лавров А.С. Колдовство и религия в России, 1700-1740 гг. М.: Древлехранилище, 2000. 574 с.

Малахова И.А. Духовные христиане. М.: Политиздат, 1970. 128 с.

Никольский Н.М. История русской церкви. М.: Атеист, 1930. 248 с.

Никольский Н.М. История русской церкви. 2-е изд., пересм. и доп. М.; Л.: ОГИЗ, 1931. 398 с.

Никольский Н.М. История русской церкви. 3-е изд. М.: Политиздат, 1983. 448 с.

Панченко А.А. Инквизиторы как антропологи и антропологи как инквизиторы // Живая старина. 2001. № 1. С. 7-9.

Панченко А.А. Христовщина и скопчество: фольклор и традиционная культура русских мистических сект. М.: ОГИ, 2002. 544 с.

Панченко А.А. «Трясуны»: дисциплинарное общество, политическая полиция и судьбы пятидесятничества в России // Антропологический форум. 2013. № 18. С. 223-255.

Сергазина К.Т. Хлыстовство как культурно-исторический феномен (на материале общин первой половины XVIII века): Дис. ... канд. ист. наук. М., 2005. 210 с.

Федоренко Ф. Секты, их вера и дела. М.: Политиздат, 1965. 360 с.

Шахнович М.М., Чумакова Т.В. Идеология и наука: изучение религии в эпоху культурной революции в СССР. СПб.: Наука, 2016. 367 с.

Clay J.E. God's People in the Early Eighteenth Century: The Uglich Affair of 1717 // Cahiers du monde russe et soviétique. 1985. Vol. 26. No. 1. P. 66-124.

Clay J.E. Traders, Vagabonds, Incarnate Christs, and Pilgrims: The Religious Network of Danilo Filippov, 1650-1850 // Scott A., Kosso C. (eds.). Poverty and Prosperity in the Middle Ages and Renaissance: Arizona Studies in the Middle Ages and Renaissance. Turnhout: Brepols, 2012. P. 225-239.

"In Order to Curb the Hostile Activities of the Khlysty Underground": The Directives of the USSR NKGB of 1945 on the Battle against Christover Believers

Andrey G. Berman

I. Yakovlev Chuvash State Pedagogical University, 38 K. Marksa Str., Cheboksary, Russia andber1898@gmail.com

The article is devoted to the publication of the directive documents of the NKGB of the USSR on the intensification of the battle against the sect of the Khlysty. To date, the existence of the old Russian sectarianism in the Soviet Union has been an area of little study. Practically the only sources are documents from repressive Soviet-era governmental bodies, still virtually inaccessible to researchers. The opening of the archives of the Soviet secret services in some post-Soviet countries opens up new opportunities for the study of religious movements in the USSR. The religious policy of the Soviet government created a situation where the main "researchers" of religious movements were not scientists but investigators and the operational officers of the special services. The agents, by virtue of their profession, were inclined to exaggerate the significance of vertical ties in religious communities. In their eyes, the sect of the Khlysty appeared as a centralized organization with a hierarchical leadership structure. As a result, a very peculiar "research program" was formed in the heads of the state security workers, to which the collection of operational material was adjusted and to which the investigation was oriented. The approach of the Soviet special services practically differed little from the approach of pre-revolutionary officials and missionaries. The published materials contain a brief history of the sect of the Khlysty as seen by the Soviet Chekists, and provides intelligence information about the ritualism of the Christian faith in the Soviet period.

Keywords: Christover believers, sect of the Khlysty, NKGB, repressions in the USSR, archival documents.

References

Amelin V. V., Denisov D. N., Morgunov K. A., Religii Orenburgskogo kraya: sistematicheskoe opisanie [Religions of the Orenburg Region: A Systematic Description]: In 3 vols. Orenburg: Universitet, 2015, vol. 1: Vostochnoe khristianstvo [Oriental Christianity], 416 pp. (In Russian).

Berman A. G., Prostonarodnye religiozno-misticheskie dvizheniya v Srednem Povolzhye v XVIII-XX vv. [Folk Religious and Mystical Movements in the Middle Volga Region in 18th-20th Centuries]. Cheboksary: Volga branch of the Moscow Automobile and Road Construction State Technical University (MADI) Press, 2008, 284 pp. (In Russian).

Berman A. G., 'Istoriografiya istorii russkogo misticheskogo sektantstva: regionalnyy aspekt Srednego Povolzhya' [A Historiography of History of Russian Mystical Sectarianism: Regional Aspects of the Central Volga Area], Istoricheskiy vestnik: Scientific-documentary journal of the State Historical Archive of the Chuvash Republic, 2014, no. 1 (3), pp. 8-18. (In Russian).

Berman A. G., 'Politicheskie nastroeniya alatyrskikh sektantov-khristovoverov v 1917-1940-kh gg.' [Political Moods of the Alatyr Christover Believers in the 1917-1940s], Yaltaev D. A. (ed.), XX vek v istorii Rossii: grazhdanstvennost i patriotizm naroda v gody velikikh potryaseniy i mirnogo stroitelstva [The 20th Century in the History of Russia: Citizenship and Patriotism of the People during the Years of Great Upheaval and Peaceful Construction]: Collection of articles. Cheboksary: Chuvash University Press, 2016, pp. 189-195. (In Russian).

Berman A. G., Danilova V. A., 'Cherty trikstera v evangelskom obraze Iisusa iz Nazareta' [The Trickster's Features in the Evangelical Image of Jesus of Nazareth], Gumanitarnye i sotsialnye nauki, 2016, no. 3, pp. 13-25. (In Russian).

Clay J. E., 'God's People in the Early Eighteenth Century: The Uglich Affair of 1717', Cahiers du monde russe et soviétique, 1985, vol. 26, no. 1, pp. 66-124.

Clay J. E., 'Traders, Vagabonds, Incarnate Christs, and Pilgrims: The Religious Network of Danilo Filippov, 1650-1850', Scott A., Kosso C. (eds.), Poverty and Prosperity in the Middle Ages and Renaissance: Arizona Studies in the Middle Ages and Renaissance. Turnhout: Brepols, 2012, pp. 225-239.

Fedorenko F., Sekty, ikh vera i dela [Sects, Their Faith and Deeds]. Moscow: Politizdat, 1965, 360 pp. (In Russian).

Klibanov A. I., 'Sovremennoe sektantstvo v Tambovskoy oblasti: po materialam ekspeditsii In-ta istorii AN SSSR v 1959 g.' [Modern Sectarianism in the Tambov Region: According to the Materials of the Expedition of the Institute of History of the USSR Academy of Sciences in 1959], Voprosy istorii religii i ateizma [Issues of the History of Religion and Atheism]: Collection of articles. Moscow: USSR Academy of Sciences Press, 1960, is. 8, pp. 59-100. (In Russian).

Klibanov A. I., 'Beseda s postnikom I. V. Selyanskim' [Interview with the Fasting I. V. Selyanskiy], Voprosy istorii religii i ateizma [Issues of the History

of Religion and Atheism]: Collection of articles. Moscow: USSR Academy of Sciences Press, 1961, is. 9, pp. 222-243. (In Russian).

Klibanov A. I., Religioznoe sektantstvo i sovremennost: sotsiologicheskie i istoricheskie ocherki [Religious Sectarianism and Modernity: Sociological and Historical Essays]. Moscow: Nauka, 1969, 272 pp. (In Russian).

Koretskiy V. I., 'Ocherk istorii tambovskogo sektantstva vo vtoroy polovine XVIII — nachale XIX veka' [Essay on the History of the Tambov Sectarianism in the Second Half of 18th — Early 19th Century], Voprosy istorii religii i ateizma [Questions of the History of Religion and Atheism]: Collection of articles. Moscow: USSR Academy of Sciences Press, 1961, is. 9: Sovremennoe sektantstvo i ego preodolenie: po materialam ekspeditsii v Tambovskuyu oblast v 1959 g. [Modern Sectarianism and Its Overcoming: Based on Materials from an Expedition to the Tambov Region in 1959], pp. 35-76. (In Russian).

Lavrov A. S., Koldovstvo i religiya v Rossii, 1700-1740 gg. [Witchcraft and Religion in Russia, 1700-1740]. Moscow: Drevlekhranilishche, 2000, 574 pp. (In Russian).

Malakhova I. A., Dukhovnye khristiane [Spiritual Christians]. Moscow: Politizdat, 1970, 128 pp. (In Russian).

Nikolskiy N. M., Istoriya russkoy tserkvi [History of the Russian Church]. Moscow: Ateist, 1930, 248 pp. (In Russian).

Nikolskiy N. M., Istoriya russkoy tserkvi [History of the Russian Church], 2nd ed. Moscow; Leningrad: Ogiz, 1931, 398 pp. (In Russian).

Nikolskiy N. M., Istoriya russkoy tserkvi [History of the Russian Church], 3rd ed. Moscow: Politizdat, 1983, 448 pp. (In Russian).

Panchenko A. A., 'Inkvizitory kak antropologi i antropologi kak inkvizitory' [Inquisitors as Anthropologists and Anthropologists as Inquisitors], Zhivaya starina, 2001, no. 1, pp. 7-9. (In Russian).

Panchenko A. A., Khristovshchina i skopchestvo: folklor i traditsionnaya kultura russkikh misticheskikh sekt [Hristovschina and Castratship: Folklore and the Traditional Culture of Russian Mystical Sects]. Moscow: OGI, 2002, 544 pp. (In Russian).

Panchenko A. A., '"Tryasuny": distsiplinarnoe obshchestvo, politicheskaya politsiya i sudby pyatidesyatnichestva v Rossii' ["Shakers": Disciplinary Society, Political Police, and the Fate of Pentecostalism in Russia], Antropologicheskij forum, 2013, no. 18, pp. 223-255. (In Russian).

Sergazina K. T., Khlystovstvo kak kulturno-istoricheskiy fenomen (na materiale obshchin pervoy poloviny XVIII veka) [Khlystovshchina as a Cultural-Historical Phenomenon (Based on Material from the Communities of the First Half of the 18th Century)]: Thesis in historical sciences. Moscow, 2005, 210 pp. (In Russian).

Shakhnovich M. M., Chumakova T. V., Ideologiya i nauka: izuchenie religii v epokhu kulturnoy revolyutsii v SSSR [Ideology and Science: The Study of Religion in the Epoch of the Cultural Revolution in the USSR]. St Petersburg: Nauka, 2016, 367 pp. (In Russian).

Vedeneev D. V., Ateisty v mundirakh: sovetskie spetssluzhby i religioznaya sfera Ukrainy [Atheists in Uniforms: Soviet Special Services and the Religious Sphere of Ukraine]. Moscow: Algoritm, 2016, 496 pp. (In Russian).