CC BY
0
774
2024. Т. 34, вып. 4
ВЕСТНИК УДМУРТСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
СЕРИЯ ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
УДК 81'367.623.3(045)
B.С. Савельев
УЖАСНЫЙ РОМАН А. РАДКЛИФ (К ИСТОРИИ ОДНОГО ТЕРМИНА)
В статье рассматривается история функционирования слова 'ужасный', связанная с выражением им различных значений, начиная с 90-ых гг. XVIII в. В результате анализа текстов, созданных Н.М. Карамзиным и его современниками, устанавливается, что в конце XVIII - начале XIX вв. в письменной речи слово 'ужасный' чаще использовалось в значении «вызывающий ужас». Впоследствии преобладающим стало выражение пейоративного значения «отвратительный, очень плохой», в результате чего тождественные в отношении лексического состава словосочетания с прилагательным 'ужасный' выражают различные значения с точки зрения носителей русского языка разных эпох. В частности, это изменение коснулось употребления словосочетания «ужасный роман», которое употреблялось Н.М. Карамзиным и его современниками в качестве термина, называющего форму романа, известную сегодня как «готический роман».
Ключевые слова: Н. М. Карамзин, готический роман, прилагательное 'ужасный'. DOI: 10.35634/2412-9534-2024-34-4-774-778
В одной из статей, написанных Н.М. Карамзиным для редактируемого им в 1802-1803 гг. «Вестника Европы», обнаруживается описание не сохранившегося дворца Елизаветы Петровны в селе Тайнинском: «Я своротилъ влЪво съ большой дороги, чтобы видеть село Тайнинское, гдЪ Царь Алексей Михайловичь любилъ забавляться соколиною охотою. М'Ьсто уединенное и прiятное! Тутъ запруженная Яуза кажется большою рЪкою, и со всЬхъ сторонъ обтекаетъ дворецъ Елисаветы Петровны, Которая, любя слЪды великаго Ея ДЪда, построила его близь развалинъ дворца Алексея Михайловича. Онъ также разрушается и, какъ мнЪ сказывали, продается на свозъ. Я осмотрЪлъ его: есть большiя комнаты, и видно, что нЪкоторыя были хорошо отделаны. Госпожа Радклифъ могла бы воспользоваться симъ дворцомъ и сочинить на него ужасной романъ; тутъ есть все нужное для ея мастерства: пустыя залы, коридоры, высоюя лестницы, остатки богатыхъ украшенш, и (что всего важнее) вЪтеръ воетъ въ тру-бахъ, свиститъ въ разбитыя окончины и хлопаетъ дверми, съ которыхъ валится позолота» [5, с. 215].
С точки зрения современного носителя русского языка, именуя ненаписанное произведение английской писательницы Анны Радклиф (1764-1823) «ужасным романом», Н.М. Карамзин дает ему уничижительную оценку. Однако в действительности это не так: он называет одну из форм романа, которая в современном литературоведении определяется как готический роман, или роман тайн и ужасов.
Примечательно, что сам Н. М. Карамзин был одним из первых российских авторов, написавших готическое произведение - повесть «Остров Борнгольм» (1794). В этом и других его текстах встречается и прилагательное 'готический', но используется оно, как указывает Ю.М. Лотман, «в <.. .> смыслах - "старинный", "средневековый", "варварский"» ([6, с. 612]). При этом в большинстве случаев слово 'готический' употребляется в качестве определения к словам, называющим различные артефакты, прежде всего - здания и их элементы: «большое готическое здаше», «готическая колонада» («Остров Борнгольм») ([7, с. 163, 164]), «готичесюя башни Си....нова монастыря» («Бедная Лиза», 1792) ([7, с. 1]), «готической дом», «готические домы», «величественное готическое здание», «высокая готическая башня» («Письма русского путешественника», 1791-1792) ([6, с. 5, 58, 94, 215]) и т.д. Аналогично используется слово 'готический' и современниками Н. М. Карамзина: «готическое строение» (Н. И. Новиков «Причина всех заблуждений человеческих есть невежество, а совершенства знание», 1781) ([10, с. 413]), «готического Зодчества здания» (А.Н. Радищев «Описание моего владения», 18001801) ([11, с. 171]), «готический дворец» (П.И. Шаликов «К праху бедной Лизы», 1797), «древние готические башни» (И. Ф. Росляков «Мечты воображения», 1802) «готическое разноцветное окошко» (А.А. Дельвиг «Письмо Н.И. Гнедичу», 1827) (цит. по [2, с. 106, 207, 242]). Между тем термин «готический роман» (по сути означавший «средневековый роман») в конце XVIII в. уже был распространен в Европе (англ. A Gothic story, фр. roman gothique) (см. [2, с. 18, 61]), о чем свидетельствуют, например, названия произведений «классиков жанра» H. Walpole «The Castle of Otranto: A Gothic Story» (1764) и
C. Reeve «The Old English Baron: A Gothic Story» (1788). Однако, как указывает В. Э. Вацуро, «название это <...> не привилось в русской критике» [2, с. 106]; оно обнаруживается в работах литературоведов XX в. (например, у М.М. Бахтина в работе «Формы времени и хронотопа в романе» (1937- 938); см. [1, с. 246, 394]).
СЕРИЯ ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
2024. Т. 34, вып. 4
Словосочетание «ужасный роман», определяющее форму романа «тайн и ужасов», встречается не только у Н. М. Карамзина, но и употребляется авторами на протяжении всего XIX в.1. Какое именно значение при этом выражает данное прилагательное?
Лексема 'ужасъ' является словом неясного происхождения (см. [17, с. 151]). Она и ее дериват 'ужасьный' обнаруживаются уже в первых славянских памятниках (см. [15, с. 730, 731]). И. И. Срезневский указывает два значения, выражаемые прилагательным 'ужасьный' в церковнославянских текста XI-XIII вв.: «страшный, возбуждающш страхъ» и «устрашенный», при этом во втором случае, судя по приводимым примерам, речь идет об использовании формы причастия страдательного залога глагола 'ужаси-ти' (см. «ПобЪжень бъ[с] врагъ и оужасьнъ. Мин. 1096 г. (сент.) л. 18. И оужасенъ бывъ, старЪишина повелЪ слугамъ своимъ на мЪстЬ томъ стрещи стго тЬла <...> Нест. Бор. Гл. 28» [14, с. 1163]).
Те же значения указываются в изданиях «Словаря Академии Российской» 1794 и 1822 гг., статьи которых дословно повторяют друг друга: «Ужасный <.> 1) Весьма страшный, великш страхъ, ужасъ причиняющш. Ужасный взоръ. Ужасный шумъ. Ужасная буря. Ужасный громъ. 2) В Сл. усечен: Значить: объятый ужасомь: Видя же силы и знамешя велгя бываемая ужасенъ дивляшеся. ДЪян. 8. 13» [12, с. 914].
Таким образом, «ужасный роман» у Н. М. Карамзина - это роман, вызывающий ужас2.
Как показывает анализ «Писем русского путешественника», по мысли Н. М. Карамзина, для ряда жанров чувство ужаса, испытываемое читателем (зрителем, слушателем), есть показатель того, что произведение соответствует требованиям жанра: «Трагедия должна глубоко трогать наше сердце или ужасать душу» ([6, с. 234]). При этом Н. М. Карамзин высоко оценивает те произведения, которые способны пробудить в публике различные чувства, дополняющие друг друга: «Ныне представляли Дон Карлоса, Шиллерову Трагедию. <...> Есть трогательныя и ужасныя сцены. <...> Сия Трагедия есть одна из лучших Немецких драматических пиес, и вообще прекрасна» ([6, с. 45]). «После священного ужаса, вселяемого ариею: <...> вы в восторге от хора. <...> Печаль, грусть обнимает сердце <...> И печально и радостно, и великолепно и чувствительно!» (об оратории Генделя «Мессия») ([6, с. 334]). Неумение вызывать ужас Н. М. Карамзин в некоторых случаях оценивает как отход от жанрового канона; так, о трагедиях Расина он пишет: «Великий Писатель, Стихотворец, а не Трагик. Нежная душа его никогда не могла принять в себя трагического ужаса. Он писал драматические Элегии, а не Трагедии <...> имея дар цветить нежное чувство, совсем не имел он таланта изображать ужасное или героическое» ([6, с. 289]). При этом изображение ужасного на сцене требует чувства меры, которое обнаруживается не у всех авторов: «Еще повторяю: у Англичан один Шекспир! Все их новейшие Трагики только-что хотят быть сильными, а в самом деле слабы духом. В них есть Шекспировской бомбаст, а нет Шекспирова Гения. В изображении страстей всегда почти заходят они за предел истины и Натуры, может быть от того, что обыкновенное, то есть истинное, мало трогает сонныя и флегматиче-ския сердца Британцев: им надобны ужасы и громы, резанье и погребения, исступление и бешенство» ([6, с. 289]). Наконец, изображение ужасного далеко не всегда «ужасает душу» зрителя: «Представляли новую трагедию, Карла IX, сочиненную Гм. Шенье. <...> Действие ужасно; но не всякой ужас может быть душею драмы. Великая тайна трагедии, которую Шекспир похитил во святилище человеческого сердца, пребывает тайною для Французских Поэтов <...> Главное действие трагедии повествуется, и для того мало трогает зрителя». Неслучайно, в этом случае публика невысокого мнения о пьесе: «C'est terrible! (этоужасно!) говорили дамы, подле меня сидевшия» ([6, с. 205]).
Последнее словоупотребление показывает, что Н. М. Карамзин использовал лексему 'ужасный' не только в значении «вызывающий ужас». В частности, в «Письмах русского путешественника» автор регулярно употребляет это слово как интенсификатор, указывая на «чрезвычайность» какого-либо качества объекта, чаще всего природного, или явления («Мы едем подле Рейна, с ужасным шумом и волнением
1 Например, в статьях журналов «Благонамеренный» (1818, Ч. 1, № 3, С. 391), «Дамский журнал» (1827, № 23, декабрь. С. 172), в текстах Ф. Булгарина (Воспоминания: Отрывки из виденного, слышанного и испытанного в жизни. СПб., 1846. Ч. 2. С. 27), М. Дмитриева (Мелочи из запаса моей памяти. М., 1869. С. 206) (см. [2, с. 121, 313, 346]).
2 Схожим образом можно оценить и употребление Н. М. Карамзиным словосочетания «ужасный человек»: имеется в виду не «отвратительный, очень плохой человек», а «человек, вселяющий ужас в своих противников» («Вам, друзья мои, известна история этого человека, который несколько лет играл знаменитую ролю в Англии, был страшным врагом Министерства, самого Парламента, идолом народа; думал только о личных своих выгодах, и хотел быть ужасным единственно для того, чтобы получить доходное место; получил его, обогатился и сошел с шумного театра» [6, с. 358, 359]).
2024. Т. 34, вып. 4 СЕРИЯ ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
стремящегося между тихих лугов и садов виноградных», «река <...> мчится с ужасною яростию», «Около двух часов продолжалась ужасная гроза», «вода <.> течет здесь между гор с ужасною быстротой», «Когда же я опять взглянул на горы, увидел - вместо розовых и пурпуровых огней - ужасную бледность», «охотник <.> вдруг на ужасной высоте поскользнулся», «Ужасное стечение людей! Не говоря о паркете, ложах, партере - самый оркестр был наполнен зрителями, которым музыканты уступили свои места» [6, с. 103, 113, 123, 126, 129, 136, 235]). Также слово 'ужасный' часто используется, когда необходимо указать одновременно две характеристики: речь идет о явлении «чрезвычайном», а потому «вселяющем ужас» («<...> однакожь где тот громозвучный, ужасный водопад, который вселяет трепет в сердце?», «<...> пришли они на край ужасной стремнины. Жан схватил Лизету за руку, и сказал ей: удалимся! страшно!», «Тут вдруг раздался в церкви сильный шум и треск - гроб затрясся, свечи погасли, и мертвый еще страшнейшим голосом закричал: Небесное правосудие осуждает меня! Бруно, Кельнской уроженец, будучи свидетелем сего ужасного чуда, тотчас решился оставить свет» [6, с. 112, 192, 203]). Намного реже слово 'ужасный' выражает в текстах Н. М. Карамзина значение негативной оценки объекта («Но извощики всегда почти избирают сей последний путь, жалея своих лошадей, которых весьма утомляют ужасные пески набережной дороги», «В Невгате заключаются не только преступники, но и бедные должники: они разделены с первыми одною стеною. Такое соседство ужасно!», «Как мучительна, ужасна морская болезнь!», «Здешнее море ужасно для плавателей» [6, с. 13, 341, 385, 386]).
Указанные значения - «чрезвычайный» и «отвратительный, очень плохой» - в той или иной степени отражаются словарями начиная с середины XIX в.:
«Ужасный <...> 1) Весьма страшный, причиняющш ужасъ. Ужасный взоръ. Ужасный громъ. Ужасная буря. 2) Церк. Объятый ужасомъ. Видя же силы и знамешя велгя бываемая, ужасенъ дивля-шеся. ДЪян. VIII. 13. 3) Чрезвычайный, необыкновенный. Ужасный дождь. На дворт ужасный хо-лодъ» [13, с. 330];
«Ужасный <...> ужасающш, в высшей степени страшный. Ужасная гроза, пожаръ. Ужасныя втсти, дурныя. // Чрезвычайный или изумительный, поражающш странностью, либо величиною. Преувеличивая, говорятъ: ужасная погода, ненастье; ужасный человткъ, неугодливый; ужасно холодно, жарко; онъ ужасный охотникъ до дичи» [3, с. 489];
«Ужасный <...> 1. Вызывающий ужас, страшный. Безобразно труп ужасный посинел и весь распух. Пушкин. <...> 2. Чрезвычайный, крайний в своем проявлении (как о чем-н. страшном, неприятном, дурном, так и о хорошем, приятном; разг. фам.) Вещи прекрасные, но оказалися цены ужасные. Некрасов» [16, с. 905].
При этом, по всей вероятности, отмечаемое «Толковым словарем» под ред. проф. Д. Н. Ушакова в качестве разговорного употребление в значении «крайний в своем проявлении (о чем-н. страшном, неприятном, дурном)» с течением времени становится очень распространенным и «захватывает» те области сочетаемости с существительными, в которых ранее реализовывалось значение «вызывающий ужас». В частности, сочетания «ужасный рассказ», «ужасная повесть», «ужасный роман» и под. в XX - XXI вв. однозначно ассоциируются с негативной оценкой, а не с жанром произведения («Да и после Толстого какую ужасную борьбу пришлось выдержать Чехову с общественным мнением! "Зачем он пишет свои ужасные рассказы и драмы?" - спрашивали себя все» (Л. И. Шестов «Творчество из ничего», 1905) ([20, с. 571]), «Куприн прочитал ужасный рассказ - пошлую банальщину - "Сад Пречистой Девы"» (К.И. Чуковский «Дневник», 1919) ([19, с. 252]), «Сегодня вдруг опять жуткая, душная злоба. Накрылась Мексика, а тут еще жара, чтение ужасного романа Викторова, да, видать, спазм назревал» (Ю. М. Нагибин «Дневник», 1968) ([9, с. 223]), «Рекемчук возмущен романом "Демобилизация". - Это ужасный роман. Корнилов оскорбляет Советскую Армию» (Л. К. Чуковская «Процесс исключения», 1978) ([18, с. 184]), «Он все-все читал, даже эту древнюю муру про всяких Атридов и, особенно, этот ужасный роман "Юлия, или Новая Элоиза", самое развратное произведение XVIII века, как он мне говорил» (О. Ефремова «История одного самоубийства», 2002) ([4, с. 184]). При этом единичное употребление сочетания «ужасный рассказ» в качестве термина, определяющего жанр художественного произведения, обнаруживается еще в начале XX в. («У Достоевского есть ужасный рассказ "Бобок". Кто-то, зайдя случайно на петербургское кладбище, подслушивает разговор покойников. Оказывается, что перед тем, чтобы умереть окончательно, они просыпаются ненадолго <...>» (Д. С. Мережковский «Чехов и Горький», 1906) ([8, с. 682]).
Отмеченные изменения в функционировании слова 'ужасный' проявляются и еще в одной области сочетаемости со словами, называющими произведения искусства: для номинации одного из жанров художественных фильмов используется определительное сочетание с зависимым существительным
СЕРИЯ ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
2024. Т. 34, вып. 4
фильм ужасов, а не атрибутивное сочетание *ужасный фильм, при том что в языке-источнике данной кальки обнаруживается именно атрибутивное сочетание horror film (horror movie) - словосочетание ужасный фильм в современном русском языке уже «занято» и используется для оценки говорящим плохого фильма.
Таким образом, история функционирования лексемы 'ужасный' в письменной речи носителей русского языка начиная с 90-ых гг. XVIII в. связана с постепенным расширением сферы использования слова в разговорном значении «отвратительный, очень плохой» и одновременным «вытеснением» на периферию употребления слова в значении «вызывающий ужас», в связи с чем происходит изменение семантики словосочетаний типа «ужасный роман», «ужасный человек», выражающих разные значения с точки зрения носителей русского языка конца XVIII - XIX вв. и XX - XXI вв.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Бахтин М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. М.: «Художественная литература», 1975. 504 с.
2. Вацуро В. Э. Готический роман в России. М.: Новое литературное обозрение, 2002. 544 с.
3. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. Том четвертый. Р - V. СПб.-М., 1882. 704 с.
4. Ефремова О. История одного самоубийства // Пролог. Молодая литература России. Сборник прозы, поэзии, критики, драматургии. М.: Вагриус, 2002. 432 с.
5. Карамзин Н. М. Историческия воспоминания и замечания на пути к Троице // Вестник Европы. 1802. Ч. 4. № 15. С. 207-226.
6. Карамзин Н. М. Письма русского путешественника. Л.: Наука, 1984. С. 613-694.
7. Карамзин Н. М. Сочинения. Том VI. Издание четвертое. СПб., 1835. 255 с.
8. Мережковский Д. С. Чехов и Горький // Максим Горький: pro et contra. СПб.: РХГИ, 1997. С. 643-686.
9. Нагибин Ю. Дневник. М., «Книжный сад», 1996. 741 с.
10. Новиков Н. И. Избранные сочинения. М. -Л.: Государственное издательство художественной литературы, 1951. 787 с.
11. Радищев А. Н. Полное собрание сочинений в 3 т. Т. 2. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1941. 432 с.
12. Словарь Академии Российской. Часть VI. От С до конца. СПб., 1822. 1478 с.
13. Словарь церковно-славянского и русского языка. Том IV. СПб., 1847. 488 с.
14. Срезневский И. И. Материалы для словаря древне-русского языка по письменным памятникам. Том 3. Р - Я и дополнения. СПб., 1912. 996 с.
15. Старославянский словарь (по рукописям X - XI веков). Под ред. Р.М. Цейтлин, Р. Вечерки, Э. Благовой. М.: Русский язык, 1994. 843 с.
16. Толковый словарь русского языка. Под ред. проф. Д.Н. Ушакова. Том IV. С - Ящурный. М., 1940. 1502 с.
17. ФасмерМ. Этимологический словарь русского языка. Том IV (Т - Ящур). М.: «Прогресс», 1987. 864 с.
18. Чуковская Л. Процесс исключения. Paris, YMCA-PRESS, 1979. 208 с.
19. Чуковский К. Собрание сочинений в 15 томах. Том 11. Дневник 1901-1921. М.: ТЕРРА-Книжный клуб, 2006. 592 с.
20. Шестов Л. И. Творчество из ничего // А.П. Чехов: pro et contra. СПб.: РХГИ, 2002. С. 566-598.
Поступила в редакцию 13.01.2024
Савельев Виктор Сергеевич,доктор филологических наук, профессор кафедры русского языка филологического факультета
Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова 119991, Россия, г. Москва, Ленинские Горы, 1 E-mail: alfertinbox@mail.ru
V.S. Savelyev
'UZHASNYJ ROMAN' BY A. RADCLIFFE (TO THE HISTORY OF ONE TERM)
DOI: 10.35634/2412-9534-2024-34-4-774-778
The article examines the history of the functioning of the word 'uzhasnyj' ('horrible', 'dreadful'), associated with its expression of various meanings, starting from the 90s of the 18th century. As a result of the analysis of texts created by N.M. Karamzin and his contemporaries, it is established that at the end of the 18th - beginning of the 19th centuries in written speech the word 'uzhasnyj' ('horrible') was more often used in the meaning of "causing horror." Subsequently, the
2024. Т. 34, вып. 4 СЕРИЯ ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
expression of pejorative meaning 'dreadful, disgusting, very bad' became predominant, as a result of which phrases identical in terms of lexical composition with the adjective 'uzhasnyj' express different meanings from the point of view of Russian speakers of different eras. In particular, this change affected the use of the phrase 'uzhasnyj roman' ('a horror novel' vs. 'terrible novel'), which was used by N.M. Karamzin and his contemporaries as a term for the form of novel known today as 'goticheskij roman' ('Gothic novel').
Keywords: N.M. Karamzin, gothic novel, adjective 'uzhasnyj'.
REFERENCES
1. Bakhtin M. Voprosy literatury i estetiki. Issledovaniya raznyh let [Questions of literature and aesthetics. Research from different years]. Moscow, "Hudozhestvennaya literature", 1975, 504 p. (In Russian).
2. Vacuro V. E. Goticheskij roman v Rossii [Gothic novel in Russia]. Moscow, Novoe literaturnoe obozrenie, 2002, 544 p. (In Russian).
3. Dal' V. I. Tolkovyj slovar' zhivogo velikorusskogo yazyka [Explanatory dictionary of the living Great Russian language]. Tom chetvertyj. R - V. St. Petersburg-Moscow, 1882, 704 p. (In Russian).
4. Efremova O. Istoriya odnogo samoubijstva [The story of one suicide]. Prolog. Molodaya literatura Rossii. Sbornik prozy, poezii, kritiki, dramaturgii [Prologue. Young literature of Russia. Collection of prose, poetry, criticism, drama]. Moscow, Vagrius, 2002, 432 p. (In Russian).
5. Karamzin N. M. Istoricheskiya vospominaniya i zamechaniya na puti k Troice [Historical memories and notes on the way to Trinity]. Vestnik Evropy [Bulletin of Europe], 1802, part 4, № 15, pp. 207-226. (In Russian).
6. Karamzin N. M. Pis'ma russkogo puteshestvennika [Letters from a Russian traveler]. Leningrad, Nauka, 1984, pp. 613-694. (In Russian).
7. Karamzin N. M. Sochineniya [Essays]. Tom VI. Izdanie chetvertoe. St. Petersburg, 1835, 255 p. (In Russian).
8. Merezhkovskij D. S. Chekhov i Gor'kij [Chekhov and Gorky]. Maksim Gor'kij: pro et contra [Maxim Gorky: pro et contra]. St. Petersburg, RHGI, 1997, pp. 643-686. (In Russian).
9. Nagibin Yu. Dnevnik [Diary]. Moscow, "Knizhnyj sad", 1996, 741 p. (In Russian).
10. Novikov N. I. Izbrannye sochineniya [Selected Works]. Moscow-Leningrad, Gosudarstvennoe izdatel'stvo hudozhestvennoj literatury, 1951, 787 p. (In Russian).
11. Radishchev A. N. Polnoe sobranie sochinenij v 3 t [Complete works in 3 volumes]. T. 2. Moscow-Leningrad, AN SSSR publ., 1941, 432 p. (In Russian).
12. Slovar' Akademii Rossijskoj [Dictionary of the Russian Academy]. CHast' VI. Ot S do konca. St. Petersburg, 1822, 1478 p. (In Russian).
13. Slovar' cerkovno-slavyanskogo i russkogo yazyka [Dictionary of Church Slavonic and Russian languages]. Tom IV. St. Petersburg, 1847, 488 s. (In Russian).
14. Sreznevskij I.I. Materialy dlya slovarya drevne-russkogo yazyka po pis'mennym pamyatnikam [Materials for a dictionary of the ancient Russian language based on written monuments]. Tom tretij. R-Ya i dopolneniya. St. Petersburg, 1912, 996 p. (In Russian).
15. Staroslavyanskij slovar' (po rukopisyam X - XI vekov) [Old Church Slavonic dictionary (based on manuscripts of the 10th - 11th centuries)]. Pod red. R.M. Cejtlin, R. Vecherki, E. Blagovoj. Moscow, "Russkij yazyk", 1994, 843 p. (In Russian).
16. Tolkovyj slovar' russkogo yazyka. Pod red. prof. D.N. Ushakova. Tom IV. S-Yashchurnyj. Moscow, 1940, 1502 ps. (In Russian).
17. FasmerM. Etimologicheskij slovar' russkogo yazyka [Explanatory dictionary of the Russian language]. Tom IV (T-Yashchur). Moscow, "Progress", 1987, 864 p. (In Russian).
18. ChukovskayaL. Process isklyucheniya [Process of elimination]. Paris, YMCA-PRESS, 1979. 208 p. (In Russian).
19. Chukovskij K. Sobranie sochinenij v 15 tomah [Collected works in 15 volumes]. Tom 11. Dnevnik 1901-1921. Moscow, TERRA-Knizhnyj klub, 2006, 592 p. (In Russian).
20. Shestov L. I. Tvorchestvo iz nichego [Creativity from nothing]. A.P. CHekhov: pro et contra [A.P. Chekhov: pro et contra]. St. Petersburg, RHGI, 2002, pp. 566-598. (In Russian).
Received 13.01.2024
Savelyev V.S., Doctor of Philology, Professor of the Russian Language Department, Faculty of Philology
Lomonosov Moscow State University
GSP-1, Leninskie Gory, Moscow, Russia, 119991
E-mail: alfertinbox@mail.ru
