CC BY
59
поэтому изучение явления прецедентности, выявление сфер-источников ПФ имеет важное образовательное значение, способствует расширению кругозора и когнитивной базы, как потенциальных читателей, так и всех изучающих английский язык.
ЛИТЕРАТУРА
1. Захаренко, И.В., Красных, В.В., Гудков, Д.Б., Багаева, Д.В. Прецедентное имя и прецедентное высказывание как символы прецедентных феноменов // Язык, сознание, коммуникация: Сб. статей / Отв. ред. В.В. Красных, А.И. Изотов. - М.: Филология, 1997. - Вып. 1. - С. 82-103.
2. Караулов, Ю.Н. Русский язык и языковая личность / Ю.Н. Караулов. - М.: Наука, 1987. - 264 с.
3. Рагимова, Ф.С. Актуализация прецедентных феноменов в рекламном тексте: учебное пособие / Ф.С. Рагимова. - Кемерово: Кемеровский государственный университет, 2011. - 124 с.
4. Ресурсы прецедентности в заголовках как инструмент информационной политики издания // Электронный научный журнал «Медиаскоп». - URL: http ://www. mediascope.ru/node/1129#1 (дата обращения: 20.03.2021).
5. Cult leader who claims to be reincarnation of Jesus arrested in Russia // The Guardian. - 2020. - URL: https://www.theguardian.com/world/2020/sep/22/cult-leader-vissarion-reincarnation-iesus-arrested-siberia-russia (дата обращения: 13.03.2021).
6. Donald Trump is right. Nato is a costly white elephant // The Guardian. - 2018. - URL: https://www.theguardian.com/commentisfree/2018/iul/12/donald-trump-nato-costly-white-elephant-russia (дата обращения: 10.03.2021).
7. Out of sight, out of mind: I despair at how we treat our elderly // The Guardian. - 2019. - URL: https://www.theguardian.com/global/commentisfree/2019/ian/06/out-of-sight-out-of-mind-i-despair-at-how-we-treat-our-elderly (дата обращения: 09.03.2021).
8. To be Trump, or not: what Shakespeare tells us about the last five years // The Guardian. - 2021. -URL:https://www.theguardian.com/culture/2021/feb/06/donald-trump-shakespeare-steve-bannon-coriolanus-titus-andronicus (дата обращения: 10.03.2021).
9. To be, or not to be: does it matter? // The Guardian. - 2015. - URL: https://www.theguardian.com/culture/shortcuts/2015/aug/19/hamlet-barbican-to-be-or-not-to-be-soliloquy-does-it-matter (дата обращения: 13.03.2021).
10. What Bidenism Owes to Trumpism // The New York Times. - 2021. - URL: https://www.nytimes.com/2021/04/13/opinion/biden-trump-populism.html (дата обращения: 13.04.2021).
11. With Trump, All Roads Lead to Moscow // The New York Times. - 2019. - URL: https://www.nytimes.com/2019/12/09/opinion/inspector-general-report.html (дата обращения: 20.03.2020)
О.А. Яковлева, Т.С. Бурцева
КОНЦЕПЦИЯ ДВОЕМИРИЯ В ПОВЕСТИ Н.М. КАРАМЗИНА «ОСТРОВ БОРНГОЛЬМ»
Аннотация. В статье рассматриваются элементы концепции двоемирия, составляющей художественную основу повести Н.М. Карамзина «Остров Борнгольм». Характеризуются приемы и средства художественного выражения концепции двоемирия, использованные автором в повести. Сопоставляются реальный и «ирреальный» миры произведения.
Ключевые слова: предромантизм, двоемирие, готический роман, символика.
O.A. Yakovleva, T.S. Burceva
THE CONCEPT OF DOUBLE WORLD IN THE STORY OF N.M. KARAMZIN
"BORNGOLM ISLAND"
Abstract. The article analyzes the elements of the concept of double world in the work of N.M. Karamzin "Bornholm Island". The methods and means of artistic expression of the concept of the double world, used by the author in the story, are characterized. The real and "surreal" worlds of the work are compared.
Key words: pre-romanticism, «double world», gothic novel, symbolism.
Н.М. Карамзин вошел в русскую литературу как основоположник сентиментализма - литературного направления, которое открыло для читателя мир чувств, переживаний и мыслей «человека природного», выходца из простого народа. Стоит отметить, что рубеж XVIII и XIX веков - это своеобразная переходная эпоха в русской литературе, это время активного взаимодействия различных литературных направлений, так или иначе влияющих на историю развития литературы: сентиментализма, предромантизма и собственно романтизма. Однако при изучении русской литературы периода конца XVIII - начала XIX веков в литературоведении долгое время отсутствовало разделение сентименталистских и предромантических явлений.
В.А. Харитонов определяет предромантизм как «комплекс идейно-стилевых тенденций в западноевропейской литературе второй половины XVIII — начала XIX вв. и в изобразительном искусстве конца XVIII — начала XIX вв.». Он подчеркивает, что «генетически предвосхищая романтизм, предромантизм сохраняет преемственность некоторых мотивов и идей литературы сентиментализма (апелляция к «чувству», апология «естественного» существования, поэтизация «мирной» природы и др.), однако это идеологически разные течения: в рамках сентиментализма осуществляется критика рационализма Просвещения, тогда как предромантизм — начало его полного и бескомпромиссного отрицания» [3].
Естественная жизнь человека в сентиментализме раскрывается путем изображения человеческого быта на лоне природы, в предромантизме человеческая жизнь показывается при помощи перемещения героя в незнакомые края, часто - в эпоху средневековья, раскрывается в необычных готических проявлениях. Фоном для происходящих с героем необъяснимых событий становятся средневековые замки, дикие утесы и т. д.
Данный художественный прием является реализацией концепции двоемирия, подразумевающей одновременное наличие двух миров в произведении: явного, видимого, и неявного, о котором можно только догадываться по определенным деталям.
Концепция двоемирия составляет основу художественного мира повести Н.М. Карамзина «Остров Борнгольм». Главный герой произведения, который к тому же выполняет роль рассказчика, ведет повествование о своих путешествиях по чужим землям. Читателю ничего неизвестно о нем. Единственное, о чем упоминает автор, - Англия была пределом его плавания, теперь он готов «плыть к любезным странам России» [2, 520]. Однако непогода у берегов Темзы вынудила путешественников остановить корабль близ Гревзенда. На берегу рассказчик встретил поразившего его своим внешним видом Незнакомца: «Я взглянул и увидел — молодого человека, худого, бледного, томного, — более привидение, нежели человека. В одной руке держал он гитару, другою срывал листочки с дерева и смотрел на синее море неподвижными черными глазами своими, в которых сиял последний луч угасающей жизни» [2, 520]. Незнакомец начал петь песню, в которой говорилось о природе, благословляющей любовь, о законах людей, которые эту любовь отвергают, о верности чувств несмотря ни на что: «О Борнгольм, к тебе душа моя стремится... Навек я удалён родительской клятвой от твоих берегов. Жива ли ты, о Лила, или в волнах окончила жизнь свою...» [2, 521]. Из слов этой песни мы узнаем, что юноша пытается мириться с трагической ситуацией, сложившейся в его жизни, но горе слишком велико, оно забирает последние силы, поэтому Незнакомец смотрит на море глазами, «в которых сиял последний луч угасающей жизни» [2, 520]. Таким образом, Незнакомец является представителем мира реального. Он воплощает в себе всю боль и несправедливость, которые зажимают в тиски обычного человека и не дают ему права на счастье с любимой, не позволяют вернуться домой, а также получить прощение родителя. Повествователь покидает этот тоскливый берег, не имея возможности помочь бедняге, не успев даже оказать ему поддержку: «Кто он? Какие законы осуждают любовь несчастного? Какая клятва удалила его от берегов Борнгольма, столь ему милого?» [2, 523].
Приступ морской болезни прервал горестные размышления рассказчика. Вернувшись из плена болезни, он очутился у берега датского острова Борнгольм: «Он казался со всех сторон неприступным, со всех сторон огражденным рукою величественной натуры; ничего, кроме страшного, не представлялось на седых утесах. С ужасом видел я там образ хладной, безмолвной вечности, образ неумолимой смерти и того неописанного творческого могущества, перед
которым все смертное трепетать должно» [2, 523]. Рассказчика привлек этот участок суши - тот самый остров, на который хотел вернуться Незнакомец, но зачем?! Наш путешественник сходит на берег и осматривает окрестности острова.
Внимание рассказчика привлекает замок. Мальчик-проводник говорит, что никто не знает, что это за место, все его опасаются и поэтому обходят стороной. Герой, завороженный тайной, напротив, устремляется к нему. Перед нами возникает образ традиционного готического замка: «Я удвоил шаги свои и скоро приблизился к большому готическому зданию, окруженному глубоким рвом и высокою стеною» [2, 524]. Замок становится своеобразным проводником в фантастический мир, так как именно в нем происходят необъяснимые события.
Таким образом, повествование приобретает черты готического романа. Однако к 1793 г., когда был написан «Остров Борнгольм», европейские образцы «готического» романа еще не были созданы, поэтому не могли быть известны Карамзину. В какой-то степени автор подготовил русскую литературу к эстетическому восприятию «готического» романа в его сентиментальном варианте.
Как отмечают Н.П. Михальская и Г.В. Аникин, именно предромантизм создал готический роман, который называют также «черным романом», или «романом ужасов»: «Для готического романа характерны средневековая тема, атмосфера ужасов и тайн, мелодраматический сюжет, фантастические мотивы, экзотический пейзаж» [2, 177]. Герой становится жертвой интриг или преступных действий, его везде поджидает смерть. Важное место в готическом романе занимает изображение извращенных страстей (братоубийство или кровосмешение). Сюжет строится вокруг некой тайны, которая зачастую остается не до конца раскрытой, читатель сам должен ее раскрыть и найти разгадку.
После попадания рассказчика в замок с ним происходят зловещие и необъяснимые вещи. «Здесь обитает вечная горесть», - так охарактеризовал атмосферу, царящую в замке, усталому путнику его хозяин. Встреча с хозяином замка «отодвигает «кульминацию» и усиливает зловещий трагизм атмосферы, который достигает вершины с появлением мотива пророческого сна» [1, 87]. Выбившийся из сил герой ложится спать, но что-то не дает ему заснуть, появляется некое чувство тревоги, ощущение, что все предметы в спальне настроены против него, всё желает ему смерти. Во сне он видит, как латы, висевшие на стене напротив кровати, превратились в рыцарей, когда-то их носивших: «Несчастный! Как дерзнул ты пристать к нашему острову? Как дерзнул ты войти в страшное святилище замка? Разве ужас его не гремит во всех окрестностях? Разве странник не удаляется от грозных его башен? Дерзкий! Умри за сие пагубное любопытство!» — Мечи застучали надо мною, удары сыпались на грудь мою, — но вдруг все скрылось, — я пробудился и через минуту опять заснул. Тут новая мечта возмутила дух мой. Мне казалось, что страшный гром раздавался в замке, железные двери стучали, окна тряслися, пол колебался, и ужасное крылатое чудовище, которое описать не умею, с ревом и свистом летело к моей постели» [2, 526].
В.Э. Вацуро отмечает: «Сны в функции пророчеств и предвещаний, часто предвосхищающих развязку или поворот сюжета, обычны уже в ранних готических романах» [1, 87]. Карамзин, следуя этой особенности «готического» романа, передает сон путешественника, указывая на тайну, но не раскрывая ее. По содержанию сон сближается с волшебно-рыцарской новеллой. Поэтика сновидения ирреальна по отношению ко всему произведению, которое воспринимается читателем как реальность.
Герой снова не может уснуть, он решает прогуляться по саду возле замка. «Я вступил в темную аллею, под кров шумящих дубов и с некоторым благоговением углублялся во мрак ее. Мысль о друидах возбудилась в душе моей — и мне казалось, что я приближаюсь к тому святилищу, где хранятся все таинства и все ужасы их богослужения. Наконец сия длинная аллея привела меня к розмаринным кустам, за коими возвышался песчаный холм» [2, 527]. Герой замечает, что в холме есть отверстие, в которое он сможет пролезть: гонимый любопытством, герой проникает под землю. Попав внутрь, он понимает, что этот холм и отверстие - дело рук человека. «Тут, за железною решеткою, на которой висел большой замок, горела лампада, привязанная ко своду, а в углу, на соломенной постеле, лежала молодая бледная женщина в черном платье.
Она спала; русые волосы, с которыми переплелись желтые соломинки, закрывали высокую грудь ее, едва-едва дышащую; одна рука, белая, но иссохшая, лежала на земле, а на другой покоилась голова спящей. Если бы живописец хотел изобразить томную, бесконечную, всегдашнюю скорбь, осыпанную маковыми цветами Морфея, то сия женщина могла бы служить прекрасным образцом для кисти его» [2, 527]. Гонимый желанием облегчить страдания несчастной, рассказчик предложил девушке помощь. Однако она отказалась от помощи странника: «Кто бы ты ни был, каким бы случаем ни зашел сюда, — чужеземец, я не могу требовать от тебя ничего, кроме сожаления. Не в твоих силах переменить долю мою. Я лобызаю руку, которая меня наказывает» [2, 528]. Из последовавшего разговора читатель может понять, что девушка, прозябающая под землей, смирилась со своей судьбой и несет наказание за что-то очень страшное: «.. .скажи ему, что я страдаю, страдаю день и ночь, что сердце мое высохло от горести, что слезы не облегчают уже тоски моей. Скажи, что и без ропота, без жалоб сношу заключение, что я умру его нежною, несчастною...» [2, 528] Она недоговорила.
Девушка словно погребена заживо. У нее не осталось смысла жить, ее горе настолько велико и неодолимо, что она, будучи не в силах исправить свое положение, смирилась с ним. Она под землей, холм наверху похож на могилу, а кусты розмарина, растущие перед ним, все больше намекают читателю на уже оконченную жизнь девушки. Розмарин, имеет двойственное символическое значение. С одной стороны, цветы розмарина символизируют смерть (известно, что древние греки клали их на могилу умершего). С другой стороны, на языке цветов, розмарин символизирует любовь и верность. Заключенная «мертва», но верна таинственному возлюбленному, эту тайну девушка не поведала путнику.
Повесть заканчивается тем, что хозяин замка раскрывает страшную тайну путешественнику, но читатель ее не узнает, автор дает ему возможность попытаться найти разгадку самому.
Таким образом, предромантическая концепция двоемирия пронизывает всю повесть
H.М. Карамзина «Остров Борнгольм». Писатель создает два мира: мир реальный и ирреальный, фантастический. Мир замка стал миром ирреальным. События, происходящие в нем, совершаются в то же время на фоне основного повествования повести, которое воспринимается как реальность.
ЛИТЕРАТУРА
I. Вацуро, В.Э. Готический роман в России // Новое литературное обозрение, серия: Филологическое наследие. -
2002. - 548 с.
2. Карамзин, Н.М. Остров Борнгольм // Сочинения в двух томах. Т. 1 - Л.: Художественная литература, 1984. С.
519 - 530.
3. Михальская, Н.П., Аникин Г.В. История английской литературы: учебник для студентов филологических и лин-
гвистических факультетов высших педагогических учебных заведений. - М.: Академия, 2007. - 528 с.
4. Харитонов, В.А.: Предромантизм // Большая советская энциклопедия / гл. ред. О. Ю. Шмидт. - Москва: Совет-
ская энциклопедия, 1926-1947. - Т. 20. - иИЬ: http://bse.scilib.com/article092409.html.
С.А. Ярыгин, Ж.К. Кишкенбаева
ИСТОРИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ К ГИПОТЕЗЕ В.М. ЖИРМУНСКОГО О СВЯЗЯХ ОДИССЕИ И АЛПАМЫША
Аннотация. В статье рассматриваются исторические основания к гипотезе известного советского фольклориста В.М. Жирмунского о связи гомеровского эпоса «Одиссея» и тюркского героического сказания про Алпамыша. Данная гипотеза была высказана в середине XX века. Однако исследователь, обративший внимание на значительное сходство их сюжетов, ограничился общими замечаниями о происхождении сказаний из одного неизвестного центра. В статье на основании привлечения современных исторических исследований и археологических данных делается попытка пересмотреть заключительный вывод. В III в. до н. э. на территории эллинистических верхних сатрапий и Северной Индии появляется многочисленное греческое население из Ионии, которое на протяжении III - II вв. до н. э. активно влияет на местное населе-
