CC BY
103
номинативных единиц: жижигохьург - жижиг - охьу - рг - 'мясорубка' (от жи-жиг - 'мясо', охьу - рг - 'рубящий); шекардухкург - шекар - духку - рг - 'сахарница' (от шекар - 'сахар' + духку-рг - 'ставящий, сыплющий') и т.д.
«Словообразовательные кальки в чеченском языке создаются:
- путем присоединения к исходной основе аффиксов: цхьа + ллин те-рахь - единственное число, дукха + ллин терахь - множественное число, кар-ча+м - оборот, ц1ер+дош - имя существительное, мукъа+за аз - согласный звук;
- в составе лингвистического термина могут быть два аффикса: юьхан-цара дарж- положительная степень; юьхьанцара - от основы юьхь (начало) при помощи суффиксов -анца и -ра. В чеченском языке семантические кальки возникли под влиянием какого-либо значения русского слова» [5, с. 17].
Довольно часто происходит заимствование многозначного русского слова только в одном из значений. К примеру, русское драма заимствовано только в значении «драматургическое произведение», а слово защитник зарегистрировано только в специальном терминологическом значении «защитник обвиняемого». Подобных примеров достаточно много.
Отмечены случаи, когда слово, уже ставшее архаизмом в русском языке, продолжает активно употребляться в чеченском. При этом его употребление не связано с каким-либо стилистическим заданием.
Образование большинства названий происходит посредством сочетания двух основ: первая основа - название того, из чего готовится то или иное блюдо, вторая основа - термин. Например: нитташ, к1алд чуйоьллина оьлг - 'пирог с крапивой и творогом'; нитташца борщ - 'зеленый борщ с крапивой'; Картол чуйиллина ч1епалгаш - 'тонкая лепешка, начиненная картофелем' и т.д.
В ряде случаев заимствованное русское слово сопровождается чеченским в постпозиции или препозиции: ашторкакуотам - 'астраханская курица', ц1ерпо-шт - 'огненная почта, поезд'.
Чеченский компонент сложного слова указывает на класс предметов, один из которых является денотатом русского слова. Это своеобразный перевод на другом семантическом уровне: видовое наименование из другого языка объясняется родовым термином собственного языка.
Нельзя не отметить, что во многих случаях заимствование носит избыточный характер. В чеченских словарях можно найти множество слов такого рода, например, столови, рессоран, кофэ, закусочни, борщ, буфет, котлет, варени-каш, чайни, подлив [4]. Трудно установить в историческом плане, являлось ли это отражением реальной картины словоупотребления или же, напротив, инициатива составителя словаря была подхвачена рядовыми носителями языка. Такое предпочтительное употребление заимствований привело во многих случаях к забвению слов родного чеченского языка.
Для обозначения иноязычных реалий и понятий в недостаточной мере используются внутренние ресурсы семантической системы современного чеченского языка. Так, в официально-деловом общении на страницах газет и журналов применяются заимствованные через русский язык слова. Вместо таких вайнах-ских слов, как чаг1ар, йий, них чаще стали употребляться слова вино, пиво, квас.
В концептуальном плане ничто не препятствует тому, чтобы эти понятия выражались уже имеющимися в чеченском языке словами.
Иногда заимствованное чеченским языком слово приобретает в нем семантические качества и валентные связи, не свойственные ему в русском языке,
Библиографический список
посредством которого оно проникло в чеченский. Происходит расширение норм номинации и сочетаемости слова сверх присущих ему в языке-доноре.
Возможно также расширение морфологии заимствованного слова, когда оно применяется в чеченском языке в формах, не отмеченных в исходном языке.
Если рассматривать вопрос в аспекте реального функционирования языковых средств, то обращает на себя внимание чрезвычайно распространенное явление билингвистического плеоназма, явно избыточное с точки зрения коммуникативных потребностей выражение одного и того же смысла сначала в одном языке, а затем и в другом. Особенно это характерно для разговорной речи, которая в силу своей неподготовленности очень точно отражает, в частности, неспособность говорящего адекватно идентифицировать соответствующие единицы двух семантических систем.
В сфере бытового общения в повседневной разговорной речи наблюдается наиболее интенсивное взаимодействие русской и чеченской лексики. Именно здесь зафиксированы экспрессивные образцы народной этимологии различных выражений.
Нередко применение иноязычного слова мотивировано не его номинативными возможностями, а сопряжено с передачей престижной коннотации [6, с. 3]. Иноязычное слово осмысливается при этом как способное возвысить, приукрасить, оценить по достоинству обозначаемый предмет, а вместе с ним и самого говорящего или адресата речи. При этом семантически равноценное слово родного языка, по мнению говорящего, лишено подобающей моменту торжественной окраски. Особенно показательны в этом отношении примеры исправления номинации, когда уже употребленное слово родного языка отвергается и заменяется русским исключительно с целью подчеркнуть неординарность предмета.
Резюмируя вышеизложенное, отметим, что перегруженность чеченского языка заимствованиями - факт очевидный, и многих чеченцев беспокоит вопрос: как избежать в речи чрезмерного употребления русской лексики? Одним из приемов устранения из речи иноязычной лексики является дефиниция соответствующих реалий средствами родного языка. Но возможности этого способа номинации весьма ограничены, так как, во-первых, правильное осмысление таких толкований находится в сильной зависимости от конситуации, а во-вторых, не всегда разрешимо противоречие между необходимой полнотой описания предмета и краткостью соответствующего языкового выражения [2, с. 23]. В художественной литературе можно найти примеры удачной замены русского слова его толкованием средствами родного языка.
Из четырех способов номинации, создания обозначений для новых реалий в чеченском языке - словообразование, семантическая деривация, словосочетание и заимствование - наибольшую распространенность получило заимствование.
Таким образом, наше исследование показало, что употребление русизмов в чеченском языке происходит под влиянием внешних (неязыковых, экстралингвистических) и внутренних (языковых, лингвистических) причин. Внешние причины - это различные связи между народами: экономические, политические, военные и т.п. Внутренние причины заимствования - введение в систему языка новых терминов.
1. Вагапов А.Д. Нохчийн дешаран терминех лаьцна. Вайнах. 2004; № 8: 61 - 62.
2. Дешериев Ю.Д. Влияние социальных факторов на функционирование и развитие языка. Москва: Наука, 1988.
3. Жеребило Т.В. Словарь лингвистических терминов. Издание 5-е, исправленное и дополненное. Назрань: Пилигрим, 2010.
4. Карасаев А.Т., Мациев А.Г. Русско-чеченский словарь. Москва, 1978.
5. Манцаева А.Н., Бахаева Л.М. Проникновение лингвистических русизмов в чеченский язык. European science. № 5 (15): 16 - 20.
6. Розен Е.В. Альтернативные формы и их социальные коннотации в современном немецком языке. Социолингвистические аспекты изучения немецкой лексики: сборник научных трудов. Калинин, 1981.
7. Чеченско-русский словарь. Составитель И.Ю. Алироев. Москва: Academia, 2005.
References
1. Vagapov A.D. Nohchijn desharan termineh la'cna. Vajnah. 2004; № 8: 61 - 62.
2. Desheriev Yu.D. Vliyanie social'nyh faktorov na funkcionirovanie irazvitie yazyka. Moskva: Nauka, 1988.
3. Zherebilo T.V. Slovar' lingvisticheskih terminov. Izdanie 5-e, ispravlennoe i dopolnennoe. Nazran': Piligrim, 2010.
4. Karasaev A.T., Maciev A.G. Russko-chechenskijslovar'. Moskva, 1978.
5. Mancaeva A.N., Bahaeva L.M. Proniknovenie lingvisticheskih rusizmov v chechenskij yazyk. European science. № 5 (15): 16 - 20.
6. Rozen E.V. Al'ternativnye formy i ih social'nye konnotacii v sovremennom nemeckom yazyke. Sociolingvisticheskieaspekiy izucheniya nemeckojleksiki: sbornik nauchnyh trudov. Kalinin, 1981.
7. Chechensko-russkijslovar'. Sostavitel' I.Yu. Aliroev. Moskva: Academia, 2005.
Статья поступила в редакцию 30.10.19
УДК 37 DOI: 10.24411/1991-5497-2019-10171
Urtenova E.N., Cand. of Sciences (Philology), senior teacher, Department of Karachai and Nogai Languages KCHGU, E-mail: [email protected]
OBSOLETE WORDS AS ONE OF LEXICAL LAYERS OF PASSIVE VOCABULARY. The article shows that the concept of "obsolete vocabulary", despite the tradition of the name used, is still in the focus of modern research. The problem of obsolete words in the article is shown by the example of Karachay-Balkar language. The passive vocabulary of the Karachay-Balkar language includes neologisms, archaisms and historicisms, i.e. words that are no longer used or are of little use in
everyday life, the meanings of which are not understood, are not clear without context or are out of use. The boundaries between active and passive vocabulary are very mobile. The transition words or phrases from active to passive fund with the care, concepts, realities that these lexemes are expressed, it flows continuously, in every age of life. Each epoch leaves its distinctive mark in the language.
Key word: obsolete vocabulary, Karachay-Balkar language, neologisms, archaisms and historicisms.
Э.Н. Уртенова, канд. филол. наук, ст. преп., Карачаево-Черкесский государственный университет имени У.Д. Алиева, г. Карачаевск, E-mail: [email protected]
УСТАРЕВШИЕ СЛОВА КАК ОДИН ИЗ ЛЕКСИЧЕСКИХ ПЛАСТОВ ПАССИВНОГО СЛОВАРЯ
В статье показано, что само понятие «устаревшая лексика», несмотря на традиционность используемого наименования, относится к числу дискуссионных. Проблема устаревших слов в статье показана на примере карачаево-балкарского языка. К пассивному словарному запасу карачаево-балкарского языка отнесены неологизмы, архаизмы и историзмы, т.е. слова, которые уже не употребительны или малоупотребительны в повседневной жизни, значения которых непонятны, неясны без контекста или выходят из употребления. Границы между активным и пассивным словарным составом весьма подвижны. Процесс перехода слов из активного фонда в пассивный с уходом понятий, реалий, которые этими лексемами выражались, протекает беспрерывно, в каждую эпоху жизни, которая оставляет свой отличительный след в языке.
Ключевые слова: устаревшая лексика, карачаево-балкарский язык, неологизмы, архаизмы и историзмы.
Многие исследователи отмечают, что глубокое и всестороннее изучение устаревших слов представляет несомненный интерес, ибо это такой разряд слов, который влияет на развитие словарного состава языка в целом. Непрерывно пополняясь новыми словами, язык вместе с тем отказывается от слов, которые в силу тех или иных причин оказались невостребованными. Устаревание и отмирание некоторых слов - это естественное стремление каждого языка освободиться от избыточных лексических единиц и задача исследователя - выявить причины этих изменений и характер их протекания [1]. Устаревание слов, их исчезновение - сложное явление, происходящее постепенно. Вначале устаревшее слово переходит из активного запаса в пассивный, сужается его контекстуальная значимость, значение его постепенно забывается, затем лексема становится непонятной для многих носителей языка.
В словарном составе современного карачаево-балкарского языка протекает целый ряд процессов, обусловленных социально-экономическими и политическими изменениями в обществе конца XX - начала XXI веков, в том числе таких как, с одной стороны, резкое увеличение лексического состава языка за счет деархаизации и заимствований и, с другой стороны, переход большого пласта общеупотребительной лексики в категорию малоупотребительных слов [2 - 8].
На наш взгляд, при детальном рассмотрении устаревание слов проходит ряд этапов: а) активное употребление, б) менее активное употребление, в) уход в пассивный словарь, г) сохранение в пассивном запасе и д) исчезновение. Например, слова гыбыт - «бурдюк», гыбыт бышлакъ - «сыр, заготовленный для хранения на зиму в бурдюке», означавшее в прошлом «бурдюк»; гыбыт айран -«бурдючный айран» (залитый в бурдюк и приобретший особый вкус); джау гыбыт - «бурдючное масло (взбитое в бурдюке)»; гыбыт бучхакъ - «отверстие в бурдюке», къатхан гыбыт - «просохший бурдюк». В Х1Х в. это слово употреблялось активно и в своем прямом значении, когда в обиходе у карачаевцев не было ведра. В настоящее время карачаевцы редко пользуются или вообще перестали пользоваться бурдюками. Поэтому из языка молодого поколения карачаевцев это слово ушло, и для них непонятно значение этого слова. Однако переносное значение данного слова употребляется и в настоящее время: гыбыт - «брюхо, пузо»; гыбытын тургъузуб- «выпятив брюхо»; базыкъ гыбыт - «толстое брюхо»; гыбыт къобуз - «болтун, пустослов».
Переход слов из пассивного словаря в активный сопровождается определенными семантическими изменениями, с сохранением при этом предметно-логического плана лексических единиц. Изменения касаются снятия указания на принадлежность обозначаемой реалии к прошлым временам, а также замены темпорально-стилистической семы «устаревшее» на сему «современное»: фирма, биржа, бакалавр и др. [2]. Однако в ряде случаев отмечаются значительные семантические трансформации, которые приводят к семантической модификации (келечиле - «представители, посланники», сууаблыкъ иш - «благотворительность» и др.), иногда к семантической деривации (кёрмюч - «выставка», джарма-лыкъ - «ярмарка» и др.).
Основные функции деархаизированной лексики в речи заключаются большей частью в использовании их с целью воссоздания реальной исторической обстановки, а также в качестве средства экспрессивного выражения и эмоционального воздействия, так как с архаизацией слова изменяется его функциональная ориентированность в тексте, диапазон вариативности его стилистических функций, его роль в характере выражения семантической доминанты того или иного текста [3, с. 37 - 38].
Деархаизированные лексические единицы можно распределить по следующим группам: 1) обозначения реалий юридической, социально-экономической и других сфер жизни: осуй - «опекун, попечитель», орис - «наследник», аса-ба - «наследник, преемник», тереке - «наследство; имущество, оставленное в наследство», къаза - «наказание», сиясат - «политика», мизам - «порядок», къурамат - «суша», барлакъ - «залежь, целина»; 2) конфессиональная лексика, долгое время бывшая под запретом и ставшая в конце XX века одним из источ-
ников пополнения активного словаря, а также слова, обозначающие морально-нравственные понятия: керамат - «рай, райский», къадар - «судьба, рок, предначертание», мархамат - «милость, милосердие», фарыз - «непреложная обязанность, долг», тарикъат - «праведная жизнь», шапагъат - «заступничество, милость», мусафир - «странник»: Мусафир болмай, муслиман болмаз (посл.) «Не став странником, не станет мусульманином» (имеется в виду паломничество в Мекку и Медину). Таким образом, деархаизированные лексические единицы пополняют словарный состав языка и отражают динамические процессы, связанные с общественными изменениями.
Важную часть исследования форм существования языка составляет изучение языка как исторически равивающегося объекта и основных особенностей языковых изменений. В связи с этим они подчеркивают, что природа языковых изменений носит двоякий характер: 1) от среды, в которой он существует и 2) от его внутреннего механизма и устройства [4, с. 198].
Наиболее подвержен языковым явлениям лексический уровень. Однако язык носит устойчивый характер, позволяющий даже при значительных изменениях сохранить общее тождество самому себе в течение длительного времени. [4, с. 198 - 199]. Тем самым изменчивость языка - и предпосылка, и результат речевой деятельности, и условие, и следствие нормального функционирования языка. Это общетеоретическое положение полностью подтверждается анализом устаревшей лексики карачаево-балкарского языка.
Причины устаревания слов - одна из важнейших проблем теории архаизмов. По замечанию Н.М. Шанского, «установление причин превращения слов из факта активного словарного запаса в архаизмы, причин вытеснения, замены одного слова другим является, как правило, делом весьма сложным» [5, с. 148 - 149].
Именно в этой сложности видит З.Ф. Белянская «отсутствие в лингвистических работах систематизированного и последовательного их отражения» [1, с. 30]. Она попыталась привести в систему причины устаревания слов в языке. Именно на ее труд мы опираемся при решении данной проблемы.
Многие ученые, исходя из общих законов развития словарного состава, определяют влияние на процесс архаизации слов как внешних, экстралингвистических, так и внутренних факторов [1]. По мнению Б.А. Серебренникова, на язык может оказывать влияние «состояние населения», «особенности социальной организации общества», «явления надстроечного порядка» [4, с. 201 - 202]. Но он также подчеркивает, что «законы, которыми управляются языковые изменения, не совпадают с законами развития человеческого общества» [4, с. 204].
З.Ф. Белянская одной из причин появления архаизмов в языке видит в воздействии социально-экономических и культурных преобразований общества. «Равноправие наций и народностей в нашем обществе, - пишет она, - это новые административно-территориальные деления, признающие автономии отдельных национальных меньшинств, превратили в архаизмы прежние названия некоторых народностей остяки-ханты, вогулы-манси, вотяки-удмурты, тунгусы-эвенки, черемисы-марийцы» [4, с. 33].
В словарном составе современного карачаево-балкарского языка протекает целый ряд процессов, обусловленных социально-экономическими и политическими изменениями в обществе. Причины перехода лексических единиц из категории активного фонда в категорию пассивного словаря лежат в двух плоскостях: внутрилингвистической и внелингвистической. Одной из внутрилингвистических причин, обусловивших появление устаревших слов, является синонимическая конкуренция, в результате которой одно из синонимических слов уступает место другому [6, с. 96]: азырейли, джийиргешли («безобразный, отвратительный»), малик - билгич; къарагъан («прорицатель, предсказывающий по ногтям; лекарь»), айгъакъ - белгили - ачыкъ («явный, очевидный)», айдес - хали («характер, нрав»), мазар - къабыр («могила, кладбище»), къыр - тюз («степь»), къыргъый -субай («стройный, точёный») и т.д.
Помимо этого, к внутрилингвистическим факторам относятся и процессы расширения или сужения значения слов в результате устранения более специализированных названий. Основная сфера жизнедеятельности карачаевцев и балкарцев раньше была связана со скотоводством, что, естественно, нашло отражение в лексической системе языка, в которой бытовало множество терминов, номинирующих домашних животных по определенным признакам (возрасту, масти и т.д.). К примеру, в современном языке функционирует нейтральное обозначение понятия «овца» - къой; бытовавшие ранее лексемы узада («овца от трёх до четырёх лет»), аллезин («овечка») и другие устарели и встречаются только в произведениях устного народного творчества: Кёк джибекден тюйме тюйген аллезин (фольк.). - «Овечка дает голубой шелк для вязания». Устарели также термины с более узкой семантикой мызанг («поздний ягненок, рожденный после массового окота»), джюмел («ранний ягненок, родившийся до массового окота»), вытесненные нейтральным обозначением къозу «ягненок».
Семантическое поле концепта уучу («охотник») включает несколько лексических единиц, составляющих целый тематический ряд: уучу («охотник»), мара-учу («охотник, егерь»), тауай («охотник на медведя»), буучар («охотник на оленя»). Из этого ряда в активном словаре сохранилось нейтральное уучу, термины же с более узким значением тауай («охотник на медведя»), буучар («охотник на оленя») и мараучу («егерь») перешли в пассивный фонд, сохранившись лишь в фольклорных текстах: Мараучуну бёркю марал териден (фольк.). - «У охотника шапка из шкуры марала», Мараучу кирмеген къулакъда кийик кёб (фольк.). -«В ущелье, где охотник не был, дичи много».
Лексика карачаево-балкарского языка делится на исконную и заимствованную. Исконная лексика состоит из алтайских слов (аслан - «лев», алтын - «золото), ат - «конь», ашхы - «хорошо», гюльханий «тюльпан»).
В словарном фоне карачаево-балкарского языка имеется значительный пласт заимствованной лексики. Эти заимствования - результат многовековых экономических, торговых, культурных связей с носителями иберийско-кавказских, иранских, монгольских, славянских, семитских, германских, финноутрских, древнегреческого и латинских языков. Таковы, например, армянские (къач - «крест»), грузинские (гадура - «корзина», мухар - «обжора», наным «милая»), адыгские (быхы - «морковь», гурушха - «обида»), абазино-абхазские (хачипсылы - «абхазец»), осетинские (дорбун - «пещера», антау - «стог сена»), сванские (зынтхы -«овес», гютдю - «лепешка»), монгольские (ханс - «трава», негер - «товарищ», гылджа - «кривой»), финноугорские (гебен - «слабый», акъыл «сомнение»), греческие (гюрге кюн - «день святого Георгия»), латинские (джагнтаз - «сумка»),
Библиографический список
арабские (адам - «человек», акъыл - «ум», адет - «обычай»), древнерусские (бараза - «борозда», гиназ - «князь»),
В послеоктябрьский период огромную роль в обогащении всех сторон лексики карачаево-балкарского языка играет русский язык.
Предки современных карачаевцев и балкарцев пользовались различными системами письма: клинописью - письмо, напоминающее шумерское, руникое, руникой, греческим письмом, арабской графикой, кириллицей [7], [8].
В последние годы в Кабардино-Балкарии и в Карачаево-Черкесии ведется интенсивная лексикографическая работа в области карачаево-балкарского языка. Создаются словари разного типа, орфографические терминологические, фразеологические и др. В рамках этой программы создан настоящий первый «Карачаево-балкарско-русский словарь», подготовленный в КЧМИИ, а в КБНИИ завершено составление «Толкового словаря карачаево-балкарского языка». Вместе с тем приходится констатировать, что роль родного языка в жизни молодежи не повышается, а даже наоборот. Все больше и больше слов вытесняются из активного словарного запаса и переходят в пассивный фонд. Редко встречаются люди, которые могут говорить на «чисто» карачаевском языке. Слова, которые переходят в пассивную лексику, затем и вовсе уходят из употребления, обогащая тем самым группу устаревших слов. О том, какие слова составляли активный словарный запас у старших поколении, а нынче пассивный словарный у современников, можно говорить, опираясь на художественную литературу и фольклор карачаевцев и балкарцев. Именно они дают нам возможность говорить о культуре, обычаях, составляющих историю народа.
Изучив теоретические основы изучения устаревшей карачаево-балкарской лексики, мы пришли к заключению, что само понятие «устаревшая лексика», несмотря на традиционность используемого наименования, относится к числу дискуссионных.
К пассивному словарному запасу карачаево-балкарского языка отнесены неологизмы, архаизмы и историзмы, т.е. слова, которые уже не употребительны или малоупотребительны в повседневной жизни, значения которых непонятны без контекста или выходят из употребления в связи с уходом из жизни их означающих реалий, а также слова, которые вошли в язык в связи с появлением в жизни новых предметов и явлений, но еще малоупотребительны.
Как показывают исследования, границы между активным и пассивным словарным составом весьма подвижны. Процесс перехода слов из активного фонда в пассивный с уходом понятий, реалий, которые этими лексемами выражались, протекает беспрерывно, в каждую эпоху жизни, оставляющую свой отличительный след в языке.
1. Белянская З.Ф. Устаревшая лексика современного русского языка. Диссертация ... кандидата филологических наук. Ленинград,1986.
2. Шмелькова В.В. Лексическая деархаизация в современном русском литературном языке. Москва, 2010.
3. Улаков М.З. Проблемы лексической стилистики карачаево-балкарского языка. Нальчик, 1994: 37 - 38.
4. Серебренников Б.А. О материалистическом подходе к явлениям языка. Москва: Наука, 1983.
5. Худяков М. Очерки истории Казанского ханства. Казань, 1990: 148 - 149.
6. Костомаров В.Г. Языковой вкус эпохи. Москва, 1994.
7. Лавров Л.И. Новые материалы по арабской эпиграфике на Северном Кавказе: Сборник музея антропологии и этнографии XXI в. Ленинград, 1963.
8. Хабичев М.А. Алфавиты и орфографии языков народов. Опыт совершенствования алфавитов и орфографических языков народов СССР. Москва, 1982.
References
1. Belyanskaya Z.F. Ustarevshaya leksika sovremennogorusskogoyazyka. Dissertaciya ... kandidata filologicheskih nauk. Leningrad,1986.
2. Shmel'kova V.V. Leksicheskaya dearhaizaciya v sovremennom russkom literaturnom yazyke. Moskva, 2010.
3. Ulakov M.Z. Problemy leksicheskoj stilistiki karachaevo-balkarskogo yazyka. Nal'chik, 1994: 37 - 38.
4. Serebrennikov B.A. O materialisticheskom podhode kyavleniyam yazyka. Moskva: Nauka, 1983.
5. Hudyakov M. Ocherki istorii Kazanskogo hanstva. Kazan', 1990: 148 - 149.
6. Kostomarov V.G. Yazykovoj vkus 'epohi. Moskva, 1994.
7. Lavrov L.I. Novye materialypo arabskoj 'epigrafike na Severnom Kavkaze: Sbornik muzeya antropologii i 'etnografii XXI v. Leningrad, 1963.
8. Habichev M.A. Alfavity i orfografii yazykov narodov. Opyt sovershenstvovaniya alfavitov i orfograficheskih yazykov narodov SSSR. Moskva, 1982.
Статья поступила в редакцию 30.10.19
УДК 1751 DOI: 10.24411/1991-5497-2019-10172
Eslami Masoume, Cand. of Sciences (Psychology), teacher, Department of Psychology, University of Bojnord (Bojnord, Iran),
E-mail: [email protected]
Salimi Abdolmaleki Kosar, Cand. of Sciences (Philology), teacher, Department of Foreign Languages, University of Bojnord (Bojnord, Iran),
E-mail: [email protected]
PSYCHOLOGICAL ANALYSIS OF THE MOTIVES OF PERSIAN-SPEAKING STUDENTS AT UNIVERSITY OF BOJNORD TO STUDY THE RUSSIAN LANGUAGE AS A SECOND, TAKING INTO ACCOUNT THE QUALITATIVE RESEARCH METHOD. Motivation to learn a second language is one of the most important and effective factors in achieving student success. In most cases, with any degree of ability to learn languages, students with a high level of motivation are significantly successful in learning a second language. Based on the fact that psychological and social factors can affect the motivational levels of certain individuals, therefore, the study of psychological factors seems to be a very important issue. The purpose of this study is a psychological analysis of the motives of Persian-speaking students to study the Russian language, in view of the qualitative research method. The statistical sample included 38 students from Bojnurd University, who were selected by targeted sampling in 2019. The results showed that the motivation of the participants was divided into five main categories: instrumental and business motivation, motivation related to personal dreams, successful experience and ability to learn, expectations of society, parents, interest in Russian culture and a gradual increase in interest.
Key words: psychological analysis, motivation, training, second language, Russian language, persian language, student, teacher.
