CC BY
76
ББК: 83.3 (2 Рос - Рус) 6 УДК: 831. 161. 1. 0.
Лебедева С.Н.
«УСТАЛ Я ДУШОЙ И ВСЯКО...»
Lebedeva S.N.
«MY SOUL IS TIRED AND SO...»
Ключевые слова: эпистолярное наследие, запрещенный крестьянский писатель, архивные документы.
Key words: epistolary heritage, a prohibited peasant writer, archive documents.
Аннотация: в статье рассматривается эпистолярий И.М. Касаткина - репрессированного и запрещенного на многие годы крестьянского писателя. Письма относятся к периоду с 1923 года по 1934 год и во многом объясняют творческий кризис И.М. Касаткина. В литературоведческий оборот вводятся архивные материалы о жизни, творчестве писателя, а также об отдельных событиях в советской стране послереволюционного десятилетия.
Abstract: the article elaborates on the epistolary works by I.M. Kasatkin who was repressed and for many years was not allowed to publish his works as a peasant writer. The letters are related to the period from 1923 to 1934 and explain I.M. Kasatkin's creative crisis. Archive documents of the writer's life, his works and also separate evens in Soviet country in post-war period are introduced into literary use.
Творчество крестьянского писателя Ивана Михайловича Касаткина (1880-1938) привлекало внимание критиков и литературоведов в период с 1910-х - по начало 1930-х годов, после ареста и расстрела он попал в число запрещенных авторов. И лишь в конце 1970-х - начале 1980-х годов вновь издаются его рассказы, очерки, публикуются работы о творчестве И.М. Касаткина литературоведов Л.М. Милокостенко, Л.В. Крутиковой, Л.В. Занковской, Н.И. Страхова, Н.М. Солнцевой, М.А. Макиной. Между тем и сегодня справедливо суждение Л.В. Занковской: «Имя Ивана Михайловича Касаткина, одного из организаторов советской литературы, незаслуженно забыто»1. Проза писателя во многом ещё не осмыслена и читателями, и исследователями.
Написал Касаткин немного - наиболее полное собрание его произведений (издано в 1929 году) составили три небольших тома рассказов и очерков, большинство из которых созданы до 1917 года. «В обе эти революции я был уж не писатель, - признавался Касаткин. - Писанье мое все укладывается как раз на годы 1909-1914» .
Лишь в середине 1920-х годов Касаткин пишет Горькому о намерении «вновь взяться за перо беллетриста после длинного ряда лет молчания»3. Писатель успел осуществить творческие планы лишь частично - в послереволюционный период были написаны и опубликованы немногочисленные рассказы - «Летучий Осип», «Вражья сила», «Чудо», «Задушевный разговор». Замысел романа о любви остался нереализованным.
Современные литературоведы объясняют снижение писательской активности Касаткина в послеоктябрьские годы его напряженной общественно-политической и культурно-просветительской работой: он входил в литературную коллегию Наркомпроса, был редактором журналов «Красная нива» (1925-1928) и «Земля советская» (1931-1933), членом редколлегии журнала «Новый мир», председателем правления Всероссийского союза писателей, участвовал в деятельности Всероссийского общества крестьянских писателей (ВОКП). Действительно, все это требовало много сил, времени, отвлекало от собственного литературного творчества.
Вместе с тем, можно предположить, что молчание писателя Касаткина после 1917 года было следствием не столько его большой общественной и организаторской работы, сколько свидетельством творческого кризиса прозаика, его тяжелого внутреннего состояния. Анализ писем И.М. Касаткина 1920-х - 1930-х годов к литераторам, родственникам, политикам это подтверждает. Переписка же с известным писателем начала ХХ века С.П. Подъячевым, другом семьи, многое объясняет в событиях последних лет жизни и творчества И.М. Касаткина.
Семен Павлович Подъячев (1866-1934) - автор рассказов о тяжелой судьбе русских крестьян, зарождении протеста в российской деревне, о разрушении патриархальных традиций деревенской жизни и последствиях этого: «Тьма», «Зло», «Семейное торжество», «Забытые», «Жизнь и смерть», «За грибками, за ягодками» и др. В 1911-1913 годах в Петербурге вышло первое собрание сочинений С.П. Подъячева в пяти томах. Октябрь 1917 года он встретил с воодушевлением, был избран в правление Всероссийского Общества крестьянских писателей, много ездил по стране, выступал с просветительскими программами. С середины 1920-х годов
С.П. Подъячев обосновался в родной деревне Обольяново (в 1931 году деревня переименована в Подъячево - в честь знаменитого земляка-писателя), пытался писать, готовил материалы для полного собрания сочинений. В эти годы С.П. Подъячев жил нелегко - много болел, голодал, боролся с бытовыми трудностями, тяжело воспринимал трагические события коллективизации. Об этом свидетельствуют его многочисленные письма, и прежде всего к И.М. Касаткину - в период с 1923 года по 1934 год.
1 Занковская, Л.В. Крестьянские рассказы И.М. Касаткина // Русская литература ХХ века. Советская литература. - М.,1976. - С. 234.
2 РГАЛИ.Ф. 374. Оп. 3. Ед.хр. 13.Л. 156.
3 Письма А.М. Горького к И.М. Касаткину (1908-1934) // Новый мир.- М. - 1937. - № 6. - С. 18.
Судя по сохранившимся письмам4 (их более 300), эпистолярное общение С.П. Подъячева и И.М. Касаткина было откровенным с обеих сторон. Тематически письма И.М. Касаткина к С.П. Подъячеву можно разделить на несколько групп: бытовые (материальное положение, условия проживания и работы, отдых), личные и даже интимные (семейные отношения, характеристика близких людей, душевное состояние), письма-размышления о происходящем в стране, значительных литературных событиях, известных людях и официальные письма - лаконичные уведомления, просьбы Касаткина как представителя издательства, журналов или редактора собрания сочинений С.П. Подъячева.
Отметим, что все группы писем в целом способствуют пониманию причин творческого «молчания» Касаткина в 1920-е годы, его тревожного внутреннего состояния, которое проницательный Подъячев в апрельском письме 1933 года определил очень точно: «Что ты тоскуешь все, волнуешься, скорбишь? Что на душе, а?...»5 . Кроме того, в письмах нередко темы переплетены, но при этом доминантную все же легко выделить. Письма Касаткина к Подъячеву (за исключением нескольких коротких, официальных) экспрессивны, с обилием многоточий, междометий, восклицательных и вопросительных знаков - очевидно, что автор человек чувствительный, эмоциональный.
Тяжело пережил Касаткин гибель
С. Есенина. Письмо к Подъячеву от 31 декабря 1925 года передаёт ощущения Касаткина и, что не менее важно, - рисуют обстановку в Москве в те трагические дни.
«Милый Семен Павлович!<...> Во-первых, эти дни у нас в Москве горе: Есенин Сергей прикончил себя. Завтра хороним. А сейчас идем на Николаевский вокзал встречать тело. Печалимся все до слез. Как грустно на душе у всех<...>. Тело будет стоять сутки в Доме печати. Народу будет много. Будем у гроба нести почетный караул мы, писатели и друзья покойного. Я состою в похоронной комиссии<...>. Так и живем, и вертимся, и суетимся как в колесе белочки<...>.
6 часов вечера. Ну вот, все кончено. Похоронили. Было народу больше тысячи, на версту. Гроб сначала повезли к памятнику Пушкину, и на руках мы с гробом прошли вокруг памятника. Одной милиции было почти полк. За эти два дня и две ночи мы так изволновались, так исплакались... Всю ночь вчера ко гробу в Доме печати шли и шли толпы людей. А на фасаде дома было траурное полотнище: Тело великого национального поэта Сергея Есенина покоится здесь<...>. Мрачное новогодие дал Сергей...»6.
Переживания Касаткина усугублялись предположением, что гибель Есенина можно было предотвратить дружеской поддержкой, сочувствием. 19 января 1926 года он делится с Подъячевым сомнениями: «<...>Конечно, дела с Сергеем не поправишь. Но я бесконечно
у
любил его. И он меня не меньше. Сейчас я получил письмо от Ив. Вольнова из Орловской губернии. Он в один день с Сергеем уезжал из Москвы, и в этот самый день три часа сидел с ним в пивной, и Сергей беспрерывно говорил только обо мне ему, со всех хороших сторон, и Вольнов думает, что и в последнюю свою смертную минуту он, быть может, думал обо мне. И вот мучает меня мысль, что я должен был, как близкий человек, иметь больше чуткости и быть как-то ближе около него в последние времена... Вот! И тяжело ещё то, что тут, среди братии писательской, ежедень вокруг и около меня топчется
4 Письма и цитаты из них публикуются по автографам и авторизованной машинописи с сохранением авторской орфографии и пунктуации.
5 РГАЛИ.Ф. 246.Оп.1. Ед.хр. 95. Л. 276.
6РГАЛИ.Ф. 374. Оп. 3. Ед.хр. 13. Л. 9.
7 Вольнов Иван Егорович (1885-1931) - русский писатель. Родился в бедной крестьянской семье. Учительствовал на селе. Состоял в партии эсеров, идеологию которых впоследствии осудил в повести "Встреча" (1927). За покушение на царского чиновника был сослан в Сибирь, в 1910 бежал за границу, где познакомился с М. Горьким. В 1917 возвратился в Россию, участвовал в Гражданской войне. Автобиографическая "Повесть о днях моей жизни" (1912), повести "Юность" (1913), "На рубеже" (1913), "Возвращение" (1928, опубликована 1956) посвящены теме судьбы русского крестьянства.
немало всякого тяжкого. Орешина Петра8, которому будто тоже нет человека ближе, как
9
я, позавчера жена из петли вынула <...>».
Начиная с 1927 года, Касаткин все чаще сетует в письмах на «творческое бесплодие», невозможность писать - по разным причинам. Отметим, что и ранее эта тема возникала в его письмах, но без оттенка трагизма, причины были скорее бытовые, частные (стесненные жилищные условия, должностные обязанности), чем внутренние, психологические.
1926 год: «<...> Чапыгин10 из Питера мне пишет, чтоб я бросил эту Красную Ниву и принялся за свою работу. Он прав. Я, как некий труп на перекрестке всех писательских дорог, через который шагают все со своими болестями и радостями. Для себя совершенно некогда опомниться и подумать. Да, надо удирать!<...>. Уж слишком много волнений и неприятностей по редакции и во всем встречается. Надо, надо удалиться!<...>».
В письмах конца 1920-х годов обозначается и другая причина молчания писателя -тяжелое внутреннее состояние, которое Касаткин определял как «хандра», «тоска», «скука».
«Дорогой Семен Павлович, все благополучно, окромя моей хандры...» (январь1927); «<...> А я, брат, опять хандрю и как-то негодую на судьбу... Поверишь, душа так и вопит» (февраль1927); « <...>А я тут томлюсь и мечусь: как-то не идёт работа...» (ноябрь 1928); «<... > Никуда стараюсь не ходить, мало кого вижу. Настроения мои таковы, что хвастаться нечем. Главное, не работаю... И приходят в голову мысли: блажен, кто жизнь проводил и проводит гладко, кто никому и ничему не подчинялся, кроме своей воли и своего дела...» (февраль1929)11
Причин такого состояния Касаткина было немало - их нетрудно отыскать в переписке с Подъячевым. Прежде всего удручало писателя разрушение деревни, отношение власти к крестьянам: «12.08.26 <...> Побыл я в деревне, поглядел, как живет и страдает великомученик мужик. Побродил в полях и в лесах достаточно. Отдых-то там был плохой. Да и еда тоже. Разговоры не ахти какие. Вообще тяжкая кругом там жизнь!»12.
Через несколько месяцев Касаткин возвращается в письмах к теме крестьянства -рассказывает о бедствовании в деревне «милого братана» писателя Ивана Вольнова: «22.01.27<...> Поразила меня жизнь Ив. Вольнова. Живет в избе, где кроме четверых своих ребят поместил двух овдовевших родственниц с ребятами, которых вместе десять штук, кроме
13
взрослых. Ходят все в лаптях. Пьёт он, Иван-то, сильно с горя... Тяжелая жизнь...» .
Иван Касаткин очень болезненно воспринимал нездоровую, по его мнению, атмосферу в современном литературном процессе, о чем неоднократно писал Семену Подъячеву: «18.02.26<...> У нас сейчас, в верхних слоях, какое-то повелось пренебрежительное отношение к крестьянствующим писателям и к крестьянскому духу: рабочий, мол, победитель, а крестьянин - что? Он-де только и глядит: как бы
14
сорвать с города, а до остального ему дела нет...» ;
«13.05.26 <...> Пятая книга «Нового мира» конфискуется. Если получил, читай вещь Пильняка15 про смерть Фрунзе. ЦЕКА осверепело. Пожалуй, Полонского16 «снимут» и
8 Орешин Петр Васильевич (1887- 1938) - русский поэт. В 1920-е годы печатается в газетах и журналах, выходят сборники его стихов. По инициативе Орешина при Московском Пролеткульте была создана секция крестьянских писателей. В 1937 г. был арестован, в начале 1938 г. расстрелян. Посмертно реабилитирован.
9 РГАЛИ.Ф. 374. Оп. 3. Ед.хр. 13. Л. 11.
10 Чапыгин Алексей Павлович (1870-1937) - русский прозаик, драматург, сценарист, автор исторических романов «Разин Степан» (1924-1927), «Гулящие люди» (1930-1937), рассказов, повестей, пьес.
11 РГАЛИ.Ф. 374. Оп. 3. Ед.хр. 13. Л. 100-115.
12 РГАЛИ.Ф. 374. Оп. 3. Ед.хр. 13. Л. 32.
13 РГАЛИ.Ф. 374. Оп. 3. Ед.хр. 13. Л. 52.
14 РГАЛИ.Ф. 374. Оп. 3. Ед.хр. 13. Л. 16.
15 Пильняк Борис Андреевич (настоящая фамилия Вогау; 1894 - 1938, репрессирован, расстрелян) - русский писатель. В 1918 году выходит первая книга Пильняка «С последним пароходом». Председатель Всероссийского союза писателей. Романы «Голый год» (1922), «Машины и волки» (1925), «Волга впадает в Каспийское море»
17 18
«перебросят» ; «22.02.1927 <...> Сегодня чествуют Воронского , пятилетие Красной
Нови. Не пошел я, устал душой и всяко...»19;
«23.01.1928<...> Мои дела так себе, вызвали меня «по партейной линии»
20
расхлебывать в Союзе Писателей каверзы Пильняка (...) . А тут, ко всему, ещё неприятность: вчера сестра из Питера телеграмму прислала: давно арестованного мужа на пять лет на Соловки высылают...»21;
«30 июля 1929 Милый Семён Павлович! Опять 9 дней целых мучился в Москве, вчера приехал Тарусу, отдыхаю. Но на душе-то у меня этого покою как раз и нет, увы!
<... > В Москве, в литературных кругах и сферах, идет какая-то дикая склока,
22
подсиживанье, валка подножку и всяко... Нехорошо что-то!...» ;
«3 января 1931<...> Жизнь в Москве (да и везде) стала чудная и аховая. Добыча жратвы убивает не менее половины дня! Я пока за работу не принялся. А в ГИЗе налаживаю из старья книжку «избранную», листов на 12-15. Ведь жрать-то надо! А вновь что-ни-то придумаю. И верно, о новой жизни писать трудно (выделено мной - Л.С.). Её, жизнь-то, надо в лицо упорно понаблюдать. Послоняться надо. Ведь кругом, куда ни глянь, все на новый лад. Жизнь кажется в напряженной и жестокой обстановке. Трудностей - кучи, горы, но, видно, это все неизбежно...»23;
«15 января 1931 <...> Ну, новостей тут, в литературе, много, их не расскажешь, - все борьба и перестройка... Сплошная и насквозь выправка на марксистские пути <...>. Писать ещё не начал, все какие-то делишки да беготня, будь они прокляты. Время неспокойное, напряженное, трудное время <...>»24.
Касаткин не просто наблюдал за «подлой», по его словам, жизнью в литературной среде, он стремился оздоровить советскую литературу, не жалея себя, - как руководитель Всероссийского союза писателей (1929-1932), редактор журналов, наставник молодых литераторов. Из письма к Подъячеву:
«3 января 1931<...>. Шла тут областная конференция крестьянских писателей. Звучало и твое имя. Я там торчал все три дня. И чуял, как подымается большая молодая сила снизу - ещё не мастера, но из них некоторые будут обязательно новыми мастер ами< ...>»25.
Касаткин считал своим долгом помогать писателям старшего поколения, и письма к
(1930), «О'кей! Американский роман» (1931), «Соляной амбар» (1937) и другие. Литературные и политические позиции Пильняка неоднократно провоцировали критические кампании в отношении него. В 1926 году Пильняк пишет «Повесть непогашенной луны» - на основании слухов об обстоятельствах смерти М. Фрунзе с намеком на участие И. Сталина. Повесть была запрещена.
16 Полонский Вячеслав Павлович (настоящая фамилия Гусин; 1886-1932) — критик, редактор, журналист, историк. Был редактором журналов «Красная новь» и «Прожектор», главный редактор журналов «Новый мир» (1926-1931), «Печать и революция» (1921-1929).
17 РГАЛИ.Ф. 374. Оп. 3. Ед.хр. 13. Л. 29.
18 Воронский Александр Константинович (1884 - 1937 года, расстрелян) — большевик, писатель, литературный критик, теоретик искусства. После Февральской революции 1917 года работал в одесском Совете, в Иваново-Вознесенском губисполкоме, в Иваново-Вознесенске редактировал газету «Рабочий край». С 1921 по 1927 год редактировал журнал «Красная новь», а с 1922 по 1927 — «Прожектор». Организатор и идеолог группы «Перевал». В 1935 арестован. Повторно арестован в 1937 году, расстрелян. Реабилитирован в 1957 году.
19 РГАЛИ.Ф. 374. Оп. 3. Ед.хр. 13. Л. 56.
20 В берлинском издательстве «Петрополис» была напечатана повесть Б. Пильняка «Красное дерево». Это вызвало резкую реакцию в СССР, активизировалась травля Пильняка. Газеты пестрели заголовками: «Советская общественность против пильняковщины», «Вылазки классового врага в литературе» и др. Появилась формула «сам я не читал, но искренне возмущен.». Пильняк был отстранён от руководства Всероссийским союзом писателей.
21 РГАЛИ.Ф. 374. Оп. 3. Ед.хр. 13. Л. 89.
22 РГАЛИ.Ф. 374. Оп. 3. Ед.хр. 13. Л. 121.
23 РГАЛИ.Ф. 374. Оп. 3. Ед.хр. 13. Л. 142.
24 РГАЛИ.Ф. 374. Оп. 3. Ед.хр. 13. Л. 146.
25 РГАЛИ.Ф. 374. Оп. 3. Ед.хр. 13. Л. 142.
Подъячеву - яркое тому свидетельство: он способствовал продвижению его произведений в печать, благодаря усилиям И.М. Касаткина было подготовлено и издано полное собрание сочинений
С.П. Подъячева в 11-ти томах. Касаткин присылал Подъячеву книги, продукты и лекарства, помогал материально и словом: «Ради всех святителей, ничем не расстраивайся, плюнь на все мелочи! И не хворай!»26.
Примечательно, что в письмах конца 1920-х годов сам И.М. Касаткин все чаще признается: «устал», «устал душой и всяко», «сильно устал», «еду лечится от усталости», «писать не могу». Тяжелое душевное состояние писателя объясняется, по-видимому, и неприятностями в семейной жизни. Судя по его письмам, в мае 1927 года он и его жена, Зоя Александровна, отдыхали в Гурзуфе («Я в доме отдыха, Зоя - у частных»27, - пишет Касаткин Подъячеву). Видимо, Зоя Александровна увлеклась другим мужчиной, «предала» мужа, как впоследствии назовет это писатель. О развитии событий можно судить по письмам Касаткина.
«16 июля 1927 <...> Хожу очумелый, дело из рук падает, не ем ни черта. Почти не сплю! Скверно!<...>»;
28
«21 июня 1927. Милый Семен Павлович! Как живу - Анатолий видел, расскажет. Конечно, измотался, душа и сейчас ревет. Но что сделаешь? Тоскую вообще, и странно - и по ней тоскую, не взирая на всю пакость. Не видимся. <... > Ты бы ей письмо, что ли, послал бы отеческое. И внушил бы, что нельзя так уходить, не раскаявшись во всём начистоту. Это тяжело мне и непонятно <...>. Мне это необходимо для души. Её непризнание меня истерзало хуже всяких фактов».
«21 октября 1927 <...> Особливо как-то и скушно и даже тоскливо тут мне, а те «истории» мне так истерли шею, что голова на плечах еле мотается. Прямо хоть пропадай раньше положенного срока! <...>. Пусть по глупости, но ведь все-таки это предательство!
29
Что может быть тяжелей этого в жизни? Сам понимаешь!<...>» .
Подъячева очень огорчало происходящее в семье Касаткиных, он немало сделал для примирения супругов. Показательны его ответные письма Касаткину в этот период.
С.П. Подъячев - И.М. Касаткину: «20 июня 1927, Обольяново. <...>Пожалел бы ты ее, родной, а? Ведь душа-то в ней осталась все та же, а на то-то и наплевать можно<...>»;
30
«17 августа 1927, Обольяново.<...> Жалко мне ее. Простил бы уж ты ее<...>» .
Семейная драма Касаткиных продолжалась более полугода, и в декабре 1927 года Касаткин отправляет Подъячеву известие: «<...> Ну, вот я и помирился с Зоей, факт! Она тут так рада: и смеётся, и плачет, и прочее такое.<...> Спасибо тебе. Да святится имя
твоё!» 31.
Подъячев, не сдерживая эмоций, ответил в тот же день: «<...>Неужели то, о чем я постоянно держал в своём сердце, случилось? Ты вырос в моих глазах ещё на целую сажень...<... > Что-то не веселят меня твои писательские дела и наводят на грустные мысли. Жду, когда ты, наконец, схватишь себя за хвост и скажешь: стоп! Пора за дело! Писать! <...>». Примечательно, что позже, в 1930 году, Подъячев отметит: «<...> Кажется,
32
что в настоящее время «кромя» мемуаров писать трудновато...» .
И все же призывы к Касаткину заняться литературным трудом возымели действие: «18 июля 1930, Таруса<...>А я, друг, представь, написал и отослал в Новый Мир как будто
33
очень не худой рассказ . Сдвинулся, наконец! Теперь надо не отставать, а то беда! Отвык
26 РГАЛИ.Ф. 374. Оп. 3. Ед.хр. 13. Л. 15.
27 РГАЛИ.Ф. 374. Оп. 3. Ед.хр. 13. Л. 60.
28 Сын С.П. Подъячева, Анатолий Семенович, с которым И.М. Касаткин часто встречался в Москве.
29 РГАЛИ.Ф. 374. Оп. 3. Ед.хр. 13. Л. 64,78.
30 РГАЛИ.Ф.246.Оп.1. Ед.хр. 95. Л. 77,80
31 РГАЛИ.Ф. 374. Оп. 3. Ед.хр. 13. Л. 83.
32 РГАЛИ.Ф.246.Оп.1. Ед.хр. 95. Л. 112,141.
33 Речь идет о рассказе «Ходоки». Доподлинно установить это удалось благодаря письму И. Касаткина В.
я от пера! Здесь сейчас хорошо <...>. Только вот жрать, ох, совсем нечего, беда с этой стороны <...>»;
«18 августа 1930,Таруса. Милый Семен Павлович, здесь все благополучно, кроме еды, с ней совсем худо. Скоро фунту масла будет равняться фунт золота. Однако я написал ещё рассказишко34, теперь дело пойдет <...>»35.
Как видно, «писалось» Касаткину в те годы только в деревенском доме, купленном в 1927 году в Тарусе, но редакторские дела заставляли возвращаться в «душную» Москву: «<...> Ох, надел я хомут - трудно. Читки много. Борьба! <...>»; «Какое тут писанье, всех вихрем метет туда и сюда. Я мечтаю опять удалиться на спокой как-нибудь<...>»36, -делился Касаткин с Подъячевым после назначения ответственным редактором журнала «Земля советская»37.
Ответ Подъячева был более чем откровенен: «1933, март, Подъячево. <...> А вот опять что-то чудное началось. Опять за кулаков взялись. Пошла чистка колхозов. Как-то все и вся примолкли и насторожились и боятся говорить о том, что есть. Из Москвы погнали многих <...>. Эх ма, упустили мы из своих рук русскую литературу. Попала она в лапы... А нам объедки... Тьфу!»38.
Ситуация усложнялась повсеместной «чисткой рядов» в партийных организациях. Не избежал этого и Касаткин.
«13 сентября 1933. Дорогой Семен Павлович! Вот я и в Москве. Успел уже и «почиститься». Чистка моя была превращена в какое-то сплошное торжество, так что я был буквально подавлен и глубоко смущен этими похвалами<...>. Сейчас ежедневно с 4
39
до 12 часов на чистке сидим, продлится она ещё дней 12-15 <...>» .
О значимости этой процедуры для И.М. Касаткина (как и любого другого члена компартии) свидетельствует неожиданно эмоциональная реакция Подъячева: «15 сентября 1933, Обольяново <...>. Прочел твоё письмо и заплакал. Рад всей душой. Не нахожу слов
40
выразить тебе мою радость<...>» .
Благополучно завершившаяся для Касаткина «чистка»41, по-видимому, не избавила его от проблем.
«23 янв.1934 <...> А я, несчастный, верчусь тут, раздираемый туда и сюда. Не только за стол сесть, да и полечиться некогда... На день иногда выпадает по 4 заседания и собрания и свидания с коллективами, и башка делается, как пустая тыква! ... Я был бы «хорош», да вокруг-то меня нехорошо...»;
«8 февраля 1934.<...> Я хандрю, хожу лечиться, не работается. Суета и суматоха
42
сбивает с толку. Негде уединиться... Надо искать выход. А то беда!<...>» , - признавался Касаткин в одном из последних писем к Подъячеву, смерть которого оборвала эпистолярный диалог двух писателей на безрадостной ноте.
Усилия И.М. Касаткина по формированию советской литературы не спасли его от трагической гибели - писатель был расстрелян 1938 году. Информация о причинах ареста,
Полонскому в редакцию журнала «Новый мир»: «Отправляю обещанный мной рассказ «Ходоки».
34 Писатель, по-видимому, имел в виду рассказ «Площадь».
35 РГАЛИ.Ф. 374. Оп. 3. Ед.хр. 13. Л. 132-133.
36 РГАЛИ.Ф. 374. Оп. 3. Ед.хр. 13. Л. 165,179.
37 О работе И.М. Касаткина в «Земле советской» см.: Лебедева С.Н. Проза забытых русских писателей 1920-х годов. Монография. - Тольятти, 2009. - С. 32-56.
38 РГАЛИ.Ф.246.Оп. 1. Ед.хр. 95. Л. 263.
39 РГАЛИ.Ф. 374. Оп. 3. Ед.хр. 13. Л. 216.
40 РГАЛИ.Ф.246.Оп. 1. Ед.хр. 95. Л. 293.
41 Для многих литераторов «чистка» заканчивалась драматично - отмечались «факты проникновения в писательские ряды классового врага». К ним, например, из крестьянских писателей причислены И. Баранкевич, Н. Кузнецов - «старые борзописцы, скрывшие свое происхождение»; В. Карпатов, «не знающий решений партии и правительства о коллективизации и вообще мертвый человек»; Д. Щеглов, опрометчиво заявивший членам комиссии, что «обязанность писателя заключается в свободном творчестве» и др.
42 РГАЛИ.Ф. 374. Оп. 3. Ед.хр. 13. Л. 225,227.
обстоятельствах судебного процесса, содержании приговора до недавнего времени была недоступна для исследователей и читателей. На наш запрос в Центральный архив Федеральной службы безопасности РФ был получен ответ - письмо от 05.03.2007 года: «Касаткин Иван Михайлович <...> арестован 31 января 1938 года как участник антисоветской террористической организации правых, существовавшей среди литературных работников г. Москвы. По приговору Военной коллегии Верховного Суда СССР от 21 апреля 1938 года на основании ст.ст. <...> «Террористические акты», <...> «Участие в контрреволюционной организации» Касаткин И.М. осужден к высшей мере наказания и расстрелян 21 апреля 1938 года в Москве. Предположительное место захоронения Касаткина И.М. - территория бывшего совхоза НКВД «Коммунарка», где в настоящее время установлен мемориальный знак <.. ,>»43.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Занковская, Л.В. Крестьянские рассказы И.М. Касаткина // Русская литература ХХ века. - М.,1976.
2. Письма А.М. Горького к И.М. Касаткину (1908-1934) // Новый мир. - 1937. -№ 6. - С. 18.
3. РГАЛИ.Ф. 374. Оп. 3. Ед.хр. 13.
4. РГАЛИ.Ф.246.Оп.1. Ед.хр. 95, 172, 246.
5. Письмо № 10 / А - Л - 202 от 05.03.2007 Центральный архив ФСБ РФ.
6. Страхов Н.И. Иван Касаткин // И. Касаткин. Перед рассветом. - М., 1977.
43 Письмо № 10 / А - Л - 202 от 05.03.2007 Центральный архив ФСБ РФ.
