CC BY
36
6 (63) - 2010
приоритеты России
усиление влияния государственного сектора экономики на региональное развитие как антикризисная мера в современный период
и. и. бабленкова,
доктор экономических наук, профессор, проректор по учебно-методической работе E-mail: [email protected]
Всероссийская государственная налоговая академия Министерства финансов Российской Федерации
Cтатья посвящена антикризисным мерам, предпринимаемым в Российской Федерации для устойчивого развития регионов. Автор рассматривает теоретические понятия, связанные с регионами, а также деятельность государственного сектора по выравниванию социально-экономического положения регионов.
Ключевые слова: экономическое развитие, региональная асимметрия, точки роста, государственное регулирование, регион, экономическая система, государственный сектор, производительность, эффективность.
В современной экономической литературе понятия «территория», «регион», «региональная система» нередко употребляются как синонимы. Называть территориальные образования системами стало в последнее время настолько обычным, что вопрос о корректности указанного словосочетания практически не обсуждается. Тем не менее применительно к реальным территориальным образованиям широкое использование понятия «система» требует определенной осторожности. Так, даже несомненные связи между элементами территориальных образований (например, весьма жесткие пространственные связи между природными ресурсами и эксплуатирующими их предприятиями) часто определяются лишь естественной экономической нецелесообразностью или даже невозможностью их расчленения (нельзя, например, территориально отделить месторождение руды и ее добычу). Во многих случаях эти связи, напротив, имеют искусственный, субъективный, случайный характер. Подтверждением этого могут служить, например, новейшие искусственные системы расселения в зоне Байкало-Амурской магистрали [5, с. 25].
Поэтому любое территориальное образование обладает чертами как целостности, так и конгломе-ратности. Следует отметить и то обстоятельство, что по мере перехода от макро - к микрорегиональному уровню воздействие многих системообразующих факторов на «целостность» и внутреннее «единство» рассматриваемых образований стремительно убывает. Чем меньше занимаемое им пространство, тем более открытым (в системном смысле) становится это образование в хозяйственном (если исключить абсолютно натуральные хозяйства), экологическом и других отношениях.
Можно предположить, что практически все современные территориальные образования являются своеобразным типом системно-конгломератных структур, для которых «единство» и «целостность» следует преимущественно рассматривать как идеальное состояние. В соответствии с этим территориальное развитие как обеспечение устойчивости, сбалансированности и социальной ориентации функционирования территориальных образований немыслимо без ориентированных на социальные приоритеты системообразующих преобразований: стремления к структурной сбалансированности, создания недостающих звеньев, преодоления деструктивности отдельных элементов, стимулирования внутри- и межрегиональных связей территории. Такое понимание территориального развития принципиально отличает его от процессов механического роста или структурных усложнений. Например, нельзя отнести к подлинному территориальному развитию ни одностороннее насыщение территории промышленными объектами (практика «освоения» русского Севера),
- 3
ни расширение территории («пространственный» рост г. Москвы в последние десятилетия).
Логически вытекающим из этих представлений является понимание «системного регулирования территориального развития» как сознательно организуемой совокупности идеологических, политических, правовых, экономических и административных воздействий на условия, приоритеты и ограничения трансформации отдельных элементов территориальных образований или взаимосвязей между ними в целях разрешения территориально-хозяйственных, административно-территориальных и иных противоречий и обеспечение на этой основе воспроизводства территориального потенциала как системы. Такие воздействия по отношению к конкретной системе могут быть экзогенными или эндогенными (осуществляемыми местными представительными и исполнительными органами, общественными самоуправляющимися организациями и т. д.), что диктует необходимость включения в число важнейших задач территориального управления и разрешение противоречий межсистемного и иерархического характера.
Касаясь самого определения понятия «территориальное развитие», следует отметить, что с начала 1970-х гг. в мировом сообществе стали укрепляться, а с 1980-х гг. и доминировать идеи глобального и регионального развития, формулируемые в понятиях социальных приоритетов, устойчивости и сбалансированности. Еще в 1962 г. в знаменитой 117-й Конвенции МОТ (которая, увы, тогда не была ратифицирована СССР) указывалось: «Всякая политика должна, прежде всего, направляться на достижение благосостояния и развитие населения, а также на поощрение его стремления к социальному прогрессу. Политика более общего назначения определяется с должным учетом ее влияния на благосостояние населения» (разд. I, ст. 1).
Позднее эти положения дополнились научно обоснованными концепциями «устойчивого развития», которые уже были официально признаны новой Россией. Свидетельством тому может служить, в частности, Указ Президента РФ «О концепции перехода Российской Федерации к устойчивому развитию» [7].
Признание данных положений мировым сообществом способствовало, по мнению ряда авторов, появлению концепции территориального развития, сформулированной еще в первой половине 1980-х гг. [6] и развитой в последующих исследованиях. Это позволяет нам определить территориальное развитие как такой режим функционирования
4 -
региональной системы, который ориентирован на позитивную динамику параметров уровня и качества жизни населения, обеспеченную устойчивым, сбалансированным и взаимонеразрушающим воспроизводством социального, хозяйственного, ресурсного и экологического потенциалов территории. Таким образом, понимаемое «территориальное развитие» осознается не как утопия или недостижимый идеал, а как единственно приемлемая норма регионального бытия, любые отклонения от которой воспринимаются как деградация, системный кризис, депрессия и т. п.
Решающим фактором реализации подобной задачи является политика государственно-административной демаркации территории страны (т. е. разделение страны на регионы — субъекты Федерации, территория которых будет соответствовать параметрам региональной экономической системы, способной в оптимальной мере способствовать достижению отмеченных выше целей).
Следует подчеркнуть, что «устойчивость», «сбалансированность» и «социальная ориентация» рассматриваются автором не как умозрительные теоретические понятия, а вполне осязаемые качественно и выражаемые количественно взаимосвязанные характеристики состояния территорий.
В понятии устойчивости как важнейшем признаке территориального развития следует акцентировать внимание на длительности сохранения условий для воспроизводства потенциала территории (его социальной, природно-ресурсной, экологической, хозяйственной и других составляющих) в режиме сбалансированности и социальной ориентации. Поэтому, например, чрезмерная интенсивность изъятия природных ресурсов (даже обещающая мощное разовое обогащение территории) никак не укладывается в концепцию устойчивого территориального развития.
Естественно, что территориальное развитие, как и любой другой сложный процесс, не может проходить в строго линейной форме. Здесь возможны спады и подъемы, периоды накоплений и реализации накопленных резервов развития. В этой связи параметры устойчивости как позитивной (сохраняющей общее направление развития при допустимости временных отклонений) динамики могут быть выражены соответствующими долгосрочными динамическими рядами фактических и прогнозных характеристик региональной системы.
Аналогичные требования необходимо предъявить и к понятию сбалансированности, т. е. особой для каждой региональной системы пропорции
ранее указанных составляющих ее потенциала, обеспечивающей устойчивость и социальную ориентацию развития системы. В современных условиях наиболее уязвимыми являются экологическая, природно-ресурсная, а во многих регионах и социальная составляющие потенциала территориального развития. В то же время территориальное развитие не предполагает искусственного поддержания уже имеющихся пропорций, наоборот, часто это развитие возможно лишь при их корректировке.
Во многих районах Крайнего Севера переход к устойчивому и социально ориентированному территориальному развитию немыслим без сокращения чрезмерной социальной нагрузки на территорию, образовавшейся в период экстенсивного индустриального освоения соответствующих районов.
Наиболее очевидный и до сих пор наименее учитываемый признак территориального развития — социальная ориентация, то есть оценка вектора и количественных параметров региональных ситуаций прежде всего по тому, как они влияют на уровень и качество жизни населения. Данный признак нам представляется чрезвычайно важным. Это особенно важно именно в наше время, когда хозяйственному выживанию подчинено практически все, когда самоэксплуатация людей (тех же фермеров или городского населения, самообеспечивающихся на клочках возделанной ими земли) становится нормой. Динамика реального уровня потребления социальных благ, рождаемость и детская смертность, параметры физического и духовного здоровья, образования, наконец, продолжительность жизни должны стать главными результирующими показателями территориального развития.
Естественно, что социальная доминанта территориального развития должна быть устойчиво сбалансированной с природными, экономическими и другими ресурсами территории. Ведь временное благополучие может быть обеспечено и за счет строительства атомного полигона, и за счет хищнической эксплуатации леса или месторождений полезных ископаемых.
Еще раз напомним, что каждое отдельное действие, определяющее территориальное развитие, есть лишь частное звено этого системного процесса, подобно тому, как закладка фундамента или остекление окон не есть сооружение устойчивого, функционально сбалансированного и социально ориентированного жилища. Поэтому игнорирование вышеуказанных постулатов территориального развития даже в самых частных решениях резко
снижает возможности функционирования всей региональной системы в режиме ее развития.
Предлагаемая трактовка «территориального развития» во многом расходится с дожившими до нашего времени воззрениями советской эпохи, когда это развитие практически полностью отождествлялось с хозяйственным, с развитием производительных сил региона и т. п. Безусловно, рост экономического потенциала территории, его структурные преобразования и другие хозяйственные успехи являются важными, а во многих случаях и решающими (например для выхода региона из экономической депрессии) условиями территориального развития. Тем не менее рост производства в отдельных регионах, реализуемый без учета требований территориального развития (социальная ориентация, устойчивость, сбалансированность), часто сопровождается деградацией социально-демографического, природно-ресурс-ного, экологического, этнокультурного и других компонентов региональных систем или инициирует эту деградацию.
Такова, в частности, ситуация на многих территориях «индустриально обжитого» Севера, в центрах сверхконцентрации оборонной, металлургической и химической промышленности и др.
К сожалению, до сих пор экономические характеристики региональных ситуаций явно доминируют в официальных программах, прогнозах и т. п. «Депрессивные регионы» все еще понимаются только как территории с аномально резким падением производства, низкими душевыми доходами и высокой безработицей, а в прогнозах специалистов при комплексной оценке показателей социально-экономического развития регионов ранг экономических показателей устанавливается в 2—4 раза выше ранга социальных показателей.
В странах с высоким уровнем развития рыночной экономики и исторически отработанных параметров взаимодействия центрального и регионального уровней управления сугубо экономические оценки территориального развития хоть в какой-то степени оправданы тем, что развитие экономики гарантирует и высокую доходность местных бюджетов, и высокие личные доходы, а, следовательно, и возможность получения населением социальных услуг самостоятельно. Экологическое, природоресурсное, земельное право, в свою очередь, позволяют приводить в некоторое соответствие интересы экономики с сохранением среды обитания. В современной России ситуация качественно отличается от вышеописанной, можно уверенно прогнозировать, что в течение длитель-
- 5
ного периода социальные проблемы территорий не будут столь однозначно связаны с их экономическим потенциалом.
Во всем мире территориальное развитие органически не может осуществляться в форме стихийного саморазвития, самонастройки на устойчивость. В относительно больших и полифункциональных региональных системах слишком очевиден конфликт интересов (например, хозяйственной деятельности и охраны окружающей среды), а в малых — слишком велики открытость и зависимость от внешних деструктивных воздействий. Рассчитывать на самоудержание этих систем в состоянии сбалансированного, устойчивого и социально ориентированного развития не приходится. Вся история цивилизаций представляет собой в какой-то степени историю осознания значимости внутрирегиональных пропорций и выработки соответствующих регуляторов: от норм обычного права, устанавливающих правила охоты и рыболовства, до современного экологического, земельного, градостроительного и иного законодательства и реализующих его институтов.
В еще меньшей степени можно рассчитывать на саморегулирование и саморазвитие больших (общегосударственных) региональных систем. Здесь периодически возникает проблема нежелательно высоких территориальных диспропорций и, как показано далее, правительства практически всегда пытаются сгладить эти аномальные различия как потенциальный источник социально-политических напряжений, а в ряде случаев и разрушения целостности государства.
Очевидно также, что регулирование процессов территориального развития не может быть суммой несвязанных регулятивных действий в сфере экономики, охраны окружающей среды, поддержки местных традиций и т. п. Такие разрозненные действия никогда не приводили к сбалансированному и социально ориентированному развитию территорий, и их последствия хорошо видны повсеместно: и в комплексе проблем урбанизации, и в моноотраслевом развитии «сырьевых» регионов, и во все ухудшающейся ситуации в районах проживания коренных малочисленных народов Севера.
Устойчивость, сбалансированность и социальная ориентация в масштабах государств, особенно пространственно протяженных и со сложной территориальной организацией общества, достижение устойчивости, стабильности и социальной ориентации оказывается возможным лишь при условии определенной однородности политического, социального, экономического,
6 -
экологического пространства. Совершенно очевидно, что ни о каком территориальном развитии в масштабах таких государств не может быть и речи, если в каждой территориальной единице не выполняется конституционный минимум общих законных установлений, если население каждой территории не может получить единого установленного минимума социальных благ и не в состоянии реализовать установленных и единых для всех территорий политических прав. Ни о какой устойчивости, сбалансированности и социальном прогрессе в масштабах страны не может быть и речи, если социально-экономические или экологические параметры отдельных регионов в несколько раз хуже средних, если соседствуют относительно процветающие и абсолютно депрессивные территории. В России (в ее новейшем геополитическом пространстве) проблемы общегосударственной устойчивости, сбалансированности и социальной ориентации будут неизменно усугубляться естественными и привнесенными диспропорциями развития северных и несеверных территорий.
Поэтому региональная политика каждого государства — это во многом политика недопущения и сглаживания резких территориальных диспропорций, но это и неизбежное вмешательство по этому поводу в развитие каждой территориальной единицы. Здесь необходимо соблюдение четкого баланса централизации и децентрализации, естественных национальных, природно-географических, хозяйственно-функциональных различий и неизбежного нивелирования, сглаживания различий.
Столь детальное исследование правовых аспектов функционирования механизма управления госсобственностью, его разделения на федеральный и региональный уровень не должны заслонять главной цели: обеспечения режима максимального благоприятствования развитию частнопредпринимательскому сектору при сохранении ведущей роли государственного. Сама разрабатываемая парадигма хозяйственного развития по определению должна исключать из себя «советский» механизм подавления, вытеснения частного сектора экономики. Но в равной мере она должна включать в себя функционально достаточный минимум обеспечения всех основных механизмов успешного функционирования частного сектора. Учет этого непростого баланса понятий возможен только на основе более детального рассмотрения понятий собственности применительно к ситуации сегодняшнего дня.
Соотношение различных форм собственности, главным образом частной и государственной,
отражает важные пропорции и явления жизни общества. Прежде всего, указанное соотношение характеризует пропорции между теми частями общественных и личных потребностей, которые лучше удовлетворяются той или иной формой владения средствами производства. Несомненный интерес представляет и политэкономическая, более широкая, трактовка рассматриваемого показателя. Учитывая то обстоятельство, что доминирующая госсобственность представляет собой сущность социалистического способа производства, а частная — капиталистического, факт единовременного функционирования в современной экономике обеих форм собственности может привести к мысли, что она представляет собой сочетание элементов того и другого способов производства. Фактически это и составляло основу экономического строя российского государства на протяжении первого посткоммунистического десятилетия. Соответственно, показатель соотношения форм собственности характеризовал пропорции между этими элементами в экономике. При этом «социалистическая» по своей природе госсобственность вступала в постоянное противоречие с рыночной. И соотношение между ними почти всецело сводилось к примитивным механизмам перевода одной в другую (ваучерная приватизация).
Но не только динамика показателя соотношения форм собственности способна указывать направление ее развития в сторону усиления элементов социал-демократии или либерального капитализма. Речь должна идти о концептуальном подходе к определению самой природы госсобственности, о придании ему на практике не «социалистического» характера, а формы, соответствующей целям стимулирования рыночного развития. С учетом выводов, констатировавших фактическую нивелировку в советское время общегосударственного и регионального уровней управления госсобственностью, эта трансформация природы госсобственности из «советской» в современную возможна лишь на путях разграничения политики управления госсобственностью на федеральном и региональном уровнях.
Очевидно, что соотношение между частной и государственной формами собственности на средства производства устанавливается в процессе национализации и приватизации. Постановка управления этими процессами на научную основу возможна на базе оптимального соотношения между двумя формами собственности. Введение категории оптимума подразумевает, что указанное соотношение влияет на социально-экономическую
эффективность общественного производства и что существует такое значение указанного соотношения, при котором в условиях данной страны будет обеспечен максимальный эффект.
Простейший, хотя и недостаточно надежный, метод вычисления оптимума—из формулы, показывающей связь между рассматриваемым соотношением и эффективностью экономики. Оптимальное значение доли госсектора, исходя из этой формулы — 22 % (кстати, эта величина почти совпадает с показателем Швеции — 20,5 %) [2, с. 422].
Более корректным методом нахождения искомого оптимума может стать анализ зависимости между рассматриваемым соотношением и влияющими на него факторами. В общем виде зависимость могла бы иметь вид: х = az1 + Ь^ + cz3 + ^ где z1, zv Zз — показатели, характеризующие значение того или иного фактора; а, Ь, с — подлежащие вычислению коэффициенты, показывающие влияние соответствующего фактора на искомое соотношение х.
Конкретная зависимость может быть рассчитана с помощью корреляционного анализа на массиве статистических данных» включающих значения х и z для достаточно большого числа стран за прошедший, возможно более длительный, период. Основная методическая трудность при этом методе — выявление и измерение факторов; влияющих на рассматриваемое соотношение х.
Первопричиной большого удельного веса частной формы владения является, как известно, ее более высокая эффективность. Поэтому искомые факторы влияют на рассматриваемое соотношение не непосредственно, а косвенно — изменяя разрыв в эффективности у двух форм управления собственностью. В числе основных факторов можно назвать следующие:
• норму прибыли на капитал при той и иной форме управления собственностью;
• степень автоматизации производственных процессов;
• образовательный и морально-нравственный уровень населения страны;
• значимость внеэкономических потребностей общества (экология, космос и др.). Показатель соотношения, будь то фактический
или оптимальный, не является величиной постоянной. Условия и факторы, предопределяющие соотношение обеих форм собственности, изменяются во времени. Кроме того, некоторые исчерпывают себя, и вместо них появляются новые. Однако последнее верно большей частью для западноевропейских стран. В стране с территорией, превосхо-
- 7
дящей среднеевропейский уровень, немалую роль в соотношении указанных понятий начинает играть специфика развития регионов.
Динамика рассматриваемого показателя, как свидетельствует практика, не описывается простой линейной зависимостью. В период с 1970-х и до середины 1980-х гг. в развитых странах имел место рост удельного веса госсобственности. В последующий период происходило его снижение (поэтому указанный ранее оптимум, 22 % — соответствует высшей точке, наиболее благоприятным условиям для функционирования госсобственности). То обстоятельство, что период роста доли госсектора сменился периодом его спада, позволяет предположить, что искомое соотношение изменяется во времени волнообразно, и на смену прошедшей волне придет следующая. Не исключено, что такая динамика обусловлена длинными волнами или иными циклами в экономике, а также в политической жизни. При этом в периоды экономического застоя преобладает, как известно, процесс национализации и удельный вес госсектора растет, а в периоды оживления и расцвета экономики, наоборот, приватизация превалирует, доля госсектора сокращается.
В России, сама ситуация которой на стадии крушения социалистической государственности и деградации старого «советского» сектора госсобственности была своеобразным синонимом затяжного тяжелейшего кризиса, была избрана модель полнейшей либерализации экономики и стремительной приватизации, могущей быть результативной лишь в «благополучные», бескризисные годы. Поэтому модель соотношения между частным и государственным секторами экономики в настоящих условиях должна разрабатываться с учетом необходимости исправления перекосов и диспропорций, сложившихся за первое постсоветское истекшее десятилетие.
Характер генеральной тенденции в соотношении долей государственной и частной собственности будет в первую очередь определяться тем, сохранит ли частная форма владения собственностью свое превосходство в отношении экономической эффек-тивнocти. Для ответа на этот вопрос необходимо проанализировать, как изменится эффективность той и другой форм собственности под влиянием процессов, происходящих в обществе. Укажем некоторые из этих процессов и проследим их влияние на рассматриваемый вопрос.
1. Научно-технический прогресс, несомненно, окажет определяющее воздействие на общество. Поэтому отношение той или иной формы собс-
8 -
твенности к НТП во многом определит ее место и роль в обществе. Как показал опыт XX в., частная собственность в целом более успешно обеспечивает развитие и реализацию достижений НТП. Поэтому НТП позволит ей сохранять еще долгое время свое превосходство в части эффективности.
Вместе с тем НТП, приводя к автоматизации производства и исключая из него человеческий труд, тем самым уменьшает постепенно это превосходство. Последнее объясняется тем, что более высокая эффективность частного производства обусловливается человеческим фактором — работник частного сектора под влиянием материальных стимулов работает лучше, чем работник госсектора. Поэтому исключение из производства человеческого фактора в результате автоматизации будет означать, что производства или отрасли, достигающие высокой степени автоматизации, становятся примерно равноэффективными при той и иной формах собственности. Таким образом, в тактическом, краткосрочном аспекте НТП активно работает на капитализм, поскольку он быстрее осваивает его результаты. Однако в долгосрочном аспекте по мере автоматизации производства это преимущество пропадает.
Научно-технический прогресс будет иметь еще одно следствие. Увеличение производительности труда и продолжительности жизни, вызывающее рост числа безработных и пенсионеров, приведет к значительному возрастанию контингента лиц, живущих на государственные пособия. Это обстоятельство, несомненно, потребует увеличения налогов и сборов, что снизит прибыльность капитала и, соответственно, заинтересованность в ведении бизнеса.
2. Демографический рост. Рост населения Земли потребует соответствующего увеличения промышленного потенциала для обеспечения человечества предметами потребления. Это означает усиленное развитие прежде всего частного предпринимательства. Оно, как известно, значительно оперативнее откликается на новые потребности, быстрее и полнее их удовлетворяет.
Увеличение населения, способствуя развитию частного предпринимательства, вместе с тем будет создавать предпосылки для повышения эффективности госсектора. Это будет связано с тем, что среди населения будет увеличиваться и та его прослойка, которая стремится служить обществу и готова добросовестно работать на госпредприятиях. Можно допустить, что появится какая-то часть населения, достаточная для обслуживания сферы материального производства и услуг, которая будет работать в
общественном секторе, получая меньшую зарплату, не за страх, а за совесть, руководствуясь чувством долга. Принципиальную возможность этого уже сейчас демонстрируют члены различных благотворительных, религиозных и гуманитарных организаций, люди творческих профессий. Поэтому разница в производительности труда у работников частного и государственного секторов со временем должна уменьшиться.
3. Экологические проблемы. Рост населения и масштабов человеческой деятельности еще более обострит проблемы экологии. Для защиты и восстановления среды обитания, очевидно, будут созданы особые отрасли народного хозяйства. Скорее всего, предпочтительным способом управления ими, как и вновь появляющимися бесприбыльными отраслями (космос и др.), будет централизованный, плановый, а не частный. Тем самым этот фактор будет способствовать росту государственного сектора экономики.
4. Опережающее развитие сферы досуга. Интенсивное использование нынешних и будущих достижений НТП в производстве и в других областях деятельности приведет к резкому увеличению свободного времени — как за счет сокращения продолжительности рабочей недели, так и доли населения, занятого в производстве. Этому же будет способствовать и увеличение числа пенсионеров ввиду роста продолжительности жизни. Значительное число неработающих станет нормой и характерной чертой века. Увеличение свободного времени у населения обусловит существенный рост индустрии и сферы досуга. Вопрос — какая из форм собственности сможет лучше решить проблему наполнения свободного времени и развлечения — не возникает. Практика показала, что частная инициатива оперативнее откликается на запросы населения, лучше и экономичнее их удовлетворяет.
5. Энергетический голод. Возрастающие потребности человека в энергии будут все больше удовлетворяться за счет атомных электростанций. Учитывая требования безопасности, энергетика скорее всего будет находиться в государственной собственности.
6. Глобализация экономики. Стирание таможенных барьеров и становление мирового рынка товаров и услуг обостряют конкуренцию, способствуют образованию транснациональных компаний. Эти изменения знаменуют переход частной собственности на новый уровень. Но главное то, что глобализация проходит в рамках частной собственности, укрепляя тем самым ее позиции и мало затрагивая государственную. Вместе с тем сотрудничество в
космосе США и РФ свидетельствует о ее потенциальных возможностях и в условиях глобализации.
7. Повышение образовательного и культурного уровня работников. Этот фактор заметно влияет на эффективность управления государственной собственностью. Она заметно повышается по мере подъема культуры, образованности и нравственности работников, изменяя их отношение к труду. В качестве примера можно привести тот факт, что в свое время производительность труда на госпредприятиях ГДР и ЧССР была почти вдвое выше, чем на госпредприятиях СССР.
Разрыв в эффективности будет сокращаться также за счет совершенствования организации труда и управления на госпредприятиях. Будучи более молодой, чем частная, эта форма собственности имеет больший резерв совершенствования.
8. Снижение значимости экономического фактора. Как отмечалось, основное преимущество частной формы собственности заключалось в более высокой производительности труда. Естественно, если бы требование экономичности перестало действовать, она лишилась бы этого преимущества. Может ли стать реальной такая ситуация? Как отмечалось выше, в сфере производства и услуг в результате НТП будет занята, во-первых, небольшая часть населения, а, во-вторых, это та его часть, для которой общественно полезный труд будет являться потребностью, своего рода трудотерапией. Тем самым достигнутый при этом уровень производительности труда будет выступать как оптимальный, его дальнейший рост будет не нужен и даже, напротив, противопоказан. Это означает, что значимость экономического фактора существенно снизится. Экономика, преследующая в качестве цели экономию человеческого труда, перестанет играть ту роль, которую она играет сегодня.
В заключение подведем некоторые итоги. В ближайшем будущем сохранится частная форма владения как обеспечивающая более высокую производительность труда, что и обусловит ее преимущественное применение. Вместе с тем доля этой формы собственности, хотя и медленно, будет уменьшаться. Последнее будет вызвано опережающим ростом государственного сектора экономики. Этот рост будет складываться из двух частей. Во-первых, госсобственность пополнят, как отмечалось выше, новые бесприбыльные отрасли, связанные с общечеловеческими и социальными проблемами — освоением космоса, восстановлением среды обитания и т. п., в которых плановое управление предпочтительнее.
Во-вторых, из частного сектора в государственный перейдет ряд существующих отраслей. Прежде
- 9
всего, это будут отрасли, ставшие равноэффек-тивными или убыточными. Выравнивание будет объясняться следующими факторами:
• в производстве и управлении им все большую роль будет играть технический фактор — оптимальные режимы и оптимальные решения будут вырабатываться и приниматься компьютерами, а само производство в значительной мере станет автоматизированным;
• отношение к труду существенно изменится. Кроме того, существенно улучшатся условия труда, сократятся его продолжительность, интенсивность. В результате отношение к труду будет становиться все более сознательным. Выравнивание обоих способов производства
по экономическим показателям будет выражаться в увеличении государственного сектора экономики. Рост его, однако, не будет стремительным. Оба способствующие ему фактора изменяются медленно — от поколения к поколению.
Можно предположить, что к середине XXI в. доля госсектора удвоится и составит в развитых странах 15—20 %. Во второй половине века эта тенденция продолжится, и в итоге доля госсектора приблизится к трети. Не исключено, что в отдельных странах она превысит 50 %, т. е. общественный сектор в экономике этих стран станет преобладающим.
Следует также ожидать значительного увеличения числа смешанных компаний, сочетающих в какой-то мере преимущества централизованного и частнопредпринимательского подходов. Поэтому рост госсектора будет идти в какой-то степени за счет увеличения числа смешанных компаний и доли участия в них государства.
Ряд современных ученых, не разделяющих известной концепции Ф. Фукуямы, состоящей в том, что либеральный капитализм является идеальной, вечной формой устройства общества, и что экономическая история закончилась, обосновывают закономерность появления новой экономики и пытаются предсказать ее характер. Прежде всего, на взгляд автора, отомрет одна из главных функций сегодняшней экономики — экономия человеческого труда. Как отмечалось выше, соотношение между рабочим и свободным временем достигнет оптимума, и дальнейшее повышение производительности труда станет ненужным. Существенно уменьшится в общественной жизни также роль финансовой системы, рыночных отношений.
На первое место в будущем выйдут необходимость сбережения природных ресурсов, улучшение среды обитания, решение социальных проблем.
10 -
Стоимость товаров и услуг будет определяться не затратами труда, а расходом природных ресурсов с учетом их дефицитности и воздействия на среду обитания. Целевая функция новой экономики будет формулироваться как удовлетворение личных и общественных (причем роль последних резко возрастет) потребностей общества при минимальных затратах природных ресурсов.
Каким будет соотношение форм собственности новой экономики? Удовлетворение большинства общественных потребностей будет осуществляться не через рыночный, а через плановый механизм. Соответственно, преобладающей формой собственности здесь будет государственная. В сфере удовлетворения личных и групповых потребностей будет господствовать частная.
Можно ли, исследуя перспективы изменения динамики соотношения между государственной и частной сферами экономической деятельности, трактовать необходимость изменения самой концепции госсектора как придание его деятельности сугубо предпринимательских черт? Иными словами, является ли современная государственная экономическая деятельность на базе госсобственности предпринимательской деятельностью?
В современной экономической литературе встречаются как противопоставления государственной и частной деятельности в экономической сфере (в качестве альтернативы государственному производству и вводится понятие частного предпринимательства), так и трактовка экономической деятельности государства как государственного предпринимательства. Камнем преткновения при толковании этих понятий является базовая основа предпринимательской деятельности — получение прибыли.
Сторонники отнесения понятия предпринимательства исключительно к «частной» сфере трактуют его, например, следующим образом: «Предпринимательство — это индивидуальная организаторская деятельность в промышленной и финансово-торговой сфере, имеющая своей непосредственной целью извлечение прибыли на вложенный капитал... Предпринимательство — это всегда результат частной инициативы (хотя и не исключающей любых форм кооперации и ассоциации), свободной от непосредственного государственного вмешательства. Предпринимательство есть разработка и осуществление экономического проекта, большей частью независимого от государственного управления и финансирования, автономного в плане изыскания необходимых средств. Это могут быть личные средства одного
или нескольких предпринимателей, либо заемные средства (кредиты), возврат которых планируется после завершения производственного либо торгового цикла и получения расчетной прибыли. В этом смысле предпринимательство, охватывающее ряд хозяйственных секторов, является в своей совокупности альтернативой государственному сектору экономики, функционирующему исключительно на базе проводимой государством политики и финансируемому из средств казны» [1, с. 5].
Есть и сторонники отнесения понятия «предпринимательство» к сфере государственной хозяйственной деятельности: «Предпринимательство представляет собой самостоятельную инициативную деятельность, направленную на соединение факторов производства с целью получения прибыли. Особый вид его образует государственное предпринимательство (ГП) — создание государством собственных предприятий для производства и сбыта товаров и услуг. Государство выступает в них самостоятельным субъектом хозяйствования, реализуя определенные общенациональные цели: структурную перестройку производства, смягчение отраслевых и территориальных диспропорций, стимулирование научно-технического прогресса, повышение эффективности экономики. Государственные предприятия функционируют в промышленности и аграрном секторе, строительстве, транспорте, телекоммуникациях, торговле, банковском и страховом деле, жилищно-бытовом хозяйстве» [3].
При такой трактовке понятия «предпринимательство» государственное регулирование включает воздействие на экономику различными методами и средствами (через налоговую, кредитную политику и т. п.) и прямое вмешательство государства в нее, одной из главных форм которого и является государственное предпринимательство (ГП).
Хотя сферы деятельности нерыночного характера сохраняются, в условиях рыночной среды происходит коммерциализация ГП: организационная структура и механизм хозяйствования строятся с учетом получения прибыли. Однако ГП не ориентировано исключительно на последнее. В этом его основное отличие от частного предпринимательства. Государство ставит перед своими предприятиями, помимо коммерческих, социально-экономические задачи, использует их для регулирования и повышения конкурентоспособности экономики, преодоления хозяйственных диспропорций и поддержания занятости.
Таким образом, ГП в подобной трактовке по своей природе двойственно. Цели его не всегда
совпадают между собой. Как правило, приоритет отдается удовлетворению общенациональных нужд, государство берет на себя выполнение функций, к которым частное предпринимательство индифферентно, но которые определяют общие условия воспроизводства. Это, прежде всего, отрасли экономической инфраструктуры (транспорт, железные и шоссейные дороги, связь, энергетика, городское благоустройство).
В Европейском Союзе удельный вес госпредприятий в середине 1980-х гг. составлял: 70 % — в энергетике, на транспорте и связи, 30 % — в промышленности, около 2 % — в торговле и сфере услуг. В целом в предпринимательском секторе на долю госпредприятий в 4 ведущих странах ЕС приходилось по условно-чистой продукции — 14,1 %, по валовым капиталовложениям в основные фонды — 22,9 %, по показателю занятости — 12,8 %. Со второй половины 1980-х, особенно в 1990-е гг., ГП значительно сократилось. Например, за десять лет в 1996—2006 гг. во Франции количество госпредприятий уменьшилось на 20 %, численность занятых — на 22 %.
Но подобная трактовка с неизбежностью выводит на распространение этого понятия и на советскую эпоху. «Советское государство, как известно, было основным производителем товаров и услуг во всех отраслях народного (кроме сельского) хозяйства. Так, в промышленности уже в 1937 г. его доля превысила 90 %, а в 1960-е гг. приблизилась к 100 %», — читаем мы в одной из работ, посвященной оценке исторического опыта дореволюционного хозяйствования [4].
Подобный подход к феномену предпринимательства вряд ли можно признать верным во всех случаях. На взгляд автора, главный его минус состоит не столько в выполнении функций, к которым «индифферентно» предпринимательство, а в том, что государство в силу его базовых функций вынуждено содержать и развивать заведомо убыточные, но стратегически или социально значимые отрасли производства, в которых извлечение прибыли на вложенный капитал стимулом деятельности являться не может. Отсюда и естественные сетования на то, что по прошествии ряда лет целостной концепции ГП в России по-прежнему нет. «До сих пор нет официально принятой концепции формирования госпредпринимательства, определяющей его функции, масштабы и структуру с учетом стратегической цели становления смешанного общества, программы вывода страны из социально-экономического кризиса, учета исторических особенностей и отечественного опыта развития ГП. В новых условиях оно складывается спонтанно, методом проб
11
и ошибок, под влиянием текущих потребностей преодоления бюджетного дефицита. Процесс этот не может длиться бесконечно. Мировая практика становления смешанных обществ свидетельствует, что национальные особенности являются одним из важнейших факторов формирования госпредпринимательства. Приспособление его к исторической специфике развития страны рано или поздно произойдет и в России вопреки ориентации на западные теории либерализации экономики, следованию шаблонным рекомендациям МВФ, проводимой ныне политике по отношению к ГП» [4].
Как представляется автору, оснований для столь резкого противопоставления двух определений понятия «предпринимательство» нет. На общегосударственном уровне экономическая деятельность государства с учетом военно-политических, коммуникационных, социальных и иных «дотационных» целей на извлечение прибыли направлена быть не может; но на региональном уровне, особенно в форме смешанных предприятий, фирм с долевым участием государственного и частного капиталов трактовка государственной экономической деятельности как предпринимательства делается вполне приемлемой.
Список литературы
1. Акимов В. В. Государственно-правовые основы российского предпринимательства. М.: Налоговый Вестник. 2001.
2. ВегерЛ. Л. Соотношение форм собственности // Собственность в XX столетии / под ред. В. В. Алексеева. М., 2001.
3. Клинова М. В. Государственное предпринимательство в странах Европейского сообщества. М., 1988.
4. Лапина С. Н, Лелюхина Н. Д. Государственное предпринимательство в России и его участие в регулировании экономики: опыт начала XX века. М., 1996.
5. Лексин В. Н, Швецов А. Н. Государство и регионы. Теория и практика государственного регулирования территориального развития. УРРС. М. , 2003.
6. Лексин В. Н. Территориальное развитие в понятиях диалектики // Известия Всесоюзного географического общества. 1984. № 6.
7. О концепции перехода Российской Федерации к устойчивому развитию: Указ Президента РФ от 01.04.1996 № 440.
