CC BY
69
Хромов С.В., Лембриков В.М., Парфенов Е.П., Малахова Н.Н., Ильин А.П., Бушуев Н.Н., Никитин В.Г.; заявл. 2003.07.31; опубл. 23.08.89. Бюл. N° 31.
9. Руководство по анализу в производстве фосфора, фосфорной кислоты и удобрений / под ред. И.Б. Мойжес. - Л.: Химия, 1973. - 260 с.
УДК 616.12-008.46-085
Сидоров Александр Вячеславович
Ярославская государственная медицинская академия
alekssido го v@ya. ги
УРОВЕНЬ КАТЕХОЛАМИНОВ И БИОГЕННЫХ АМИНОВ В МИОКАРДЕ
У КРЫС С ХРОНИЧЕСКОЙ СЕРДЕЧНОЙ НЕДОСТАТОЧНОСТЬЮ НА ФОНЕ ДЛИТЕЛЬНОГО ПРИМЕНЕНИЯ ИНГИБИТОРОВ АНГИОТЕНЗИНПРЕВРАЩАЮЩЕГО ФЕРМЕНТА, БЕТА-АДРЕНОБЛОКАТОРОВ И ИХ КОМБИНАЦИЙ
При экспериментальной хронической сердечной недостаточности бета-адреноблокаторы, особенно кардионесе-лективные пропранолол и пиндолол, более выражены, чем ингибиторы АПФ, модулировали активность симпатоадре-наловой системы миокарда. Корригирующее влияние на уровень биогенных аминов у липофильных ингибиторов АПФ, пропранолола и метопролола проявлялось в одинаковой степени и превосходило действие остальных препаратов. Комбинированное лечение было более эффективным, чем монотерапия ингибиторами АПФ, но не метопрололом.
Ключевые слова: хроническая сердечная недостаточность, миокард, катехоламины, биогенные амины, бета-адреноблокаторы, ингибиторы АПФ.
ва прошедших десятилетия ознаменовались переосмыслением сути синдрома / Д ХСН. Достигнуто понимание того, что ключевым моментом в развитии и прогрессировании данного синдрома, независимо от его этиологии, является гиперактивация нейрогормональных систем [1; 10]. Нейрогормоны, циркулирующие в плазме крови, в частности, норадреналин, мозговой натрий-уретический пептид и его ^концевой предшественник, в настоящее время используются как биологические маркеры при диагностике ХСН, а также для контроля за эффективностью ее лечения [5].
Менее изучено при ХСН изменение тканевых ней-рогормональных систем. Так, относительно колебания уровня катехоламинов в сердце имеются противоречивые литературные данные [3; 14], а влияние нейрогуморальных модуляторов, таких как бета-ад-реноблокаторов и ингибиторов АПФ, на миокардиальный пул катехоламинов изучено недостаточно.
Смертность пациентов с ХСН остается высокой даже при адекватном лечении [5]. Это стимулирует поиск возможных механизмов, ответственных за прогрессирование данной патологии. Сообщается, в частности, о заинтересованности в патогенезе ХСН системы биогенных аминов [8; 17].
Цель работы заключалась в исследовании влияния различных по фармакологическим свойствам бета-адреноблокаторов, ингибиторов АПФ и их комбинированного применения на уровень катехоламинов и биогенных аминов в миокарде у крыс с экспериментальной ХСН.
Исследование ХСН проводилось на 120 белых беспородных половозрелых крысах-самцах посред-
ством дозированного введения силиконового масла в плевральные полости крыс по методике
Н.Н. Пятницкого и Ю.А. Блинкова [11] в нашей модификации [12]. Первоначально с помощью шприца с толстой иглой в каждую плевральную полость крысы вводили по 1,5 мл масла на 100 г веса; через 30 дней осуществляли повторную инъекцию масла по 1,0 мл/100 г веса в обе плевральные полости. Прокол грудной клетки у наркотизированных крыс (нембутал 40 мг/кг) осуществляли на середине расстояния между нижним углом лопатки и позвоночным столбом справа и слева. Масло оказывало сопротивление сердечным сокращениям, развивалась компенсаторная гипертрофия миокарда, а в последующем дилатация полостей сердца. Наличие у крыс ХСН по тотальному типу подтверждалось патоморфологическими методами [12].
Через сутки с момента формирования ХСН начинали введение одного из следующих препаратов (мг/кг): каптоприл (6,3), эналаприл (1,7), лизиноп-рил (0,8), атенолол (8,4), метопролол (16,8), небиво-лол (0,8), пиндолол (2,5), пропранолол (11,8). Две группы получали комбинацию метопролола с лизинопри-лом или эналаприлом (в тех же дозах, что и при монотерапии). Препараты вводились ежедневно внутриже-лудочно в виде водного раствора объемом 1 мл в течение 91 суток. Дозы рассчитывали по Т. А. Гуськовой исходя из средней терапевтической для человека с учетом коэффициента 5,9 [2]. Контрольным животным вводили дистиллированную воду. Имелась группа из 10 интактных крыс того же возраста.
Концентрацию катехоламинов и биогенных аминов в миокарде обоих желудочков сердца определяли
на спектрофлюориметре «ШйасЫ MPF-4», Япония, с помощью методик В.О. Осинской [9] и Л.Я. Прошиной [7]. Вычисляли «адреналиновый» коэффициент как отношение концентрации адреналина к сумме концентраций норадреналина и дофамина, АДР/(НАДР+ДОФ). Он показывал соотношение в сердце катехоламинов экстра- и интракардиального происхождения [3].
Статистический анализ результатов осуществляли в программе «Statistica 8.0». Для сравнения групп по количественным признакам применялся непараметрический критерий Манна-Уитни и Крускала-Уоллиса. Различия считали статистически значимыми при р<0,05. Данные в таблицах представлены в виде медианы с интерквартильным размахом.
К исходу третьего месяца эксперимента у крыс с ХСН на фоне снижения уровня норадреналина на 28% (р<0,001) концентрация адреналина возрастала на 108% (р<0,05) по отношению к интактным (табл. 1). Это приводило к увеличению «адреналинового» коэффициента в 3,8 (р<0,01).
Известно, что инотропная функция сердца в определенной степени зависит от концентрации катехоламинов в миокарде [3; 6] Поэтому истощение запасов норадреналина, выявлявшееся в настоящем и других [3; 4] исследованиях, следует считать одним из ключевых моментов в патогенезе нарушения сократительной способности миокарда при ХСН. Установлено [3], что содержание адреналина в сердце в значительной мере зависит от способности карди-омиоцитов захватывать его из коронарного кровотока. По-видимому, при ХСН захват адреналина из крови усиливается, что имеет компенсаторный характер на фоне снижения уровня норадреналина. Однако в больших концентрациях адреналин способен оказывать цитоповреждающее действие на кардиомио-циты, усиливать тканевую гипоксию, энергетический дефицит, оксидативный стресс и провоцировать апоп-тоз [16]. Негативное влияние избытка адреналина может проявляться, кроме того, нарушением синтеза дофамина и норадреналина в миокарде за счет ингибирования тирозингидроксилазы [13].
Исследуемые ингибиторы АПФ существенного влияния на концентрацию адреналина в миокарде не оказывали (табл. 1), и она оставалась повышенной на 129-143% (р<0,001). Содержание дофамина на фоне применяемых ингибиторов АПФ также значимо не отличалось от контроля. Концентрация но-радреналина при введении ингибиторов АПФ сохранялась на статистически сходном с интактными животными уровне. Тем не менее, значимой разницы в его содержании с контролем не достигалось. В итоге «адреналиновый» коэффициент на фоне ингибиторов АПФ, как и в контроле, был повышен в 3,8-4,8 раза по сравнению с интактными.
На фоне введения атенолола и пиндолола, как и при применении ингибиторов АПФ, концентра-
ция норадреналина в сердце значимо не отличалась от его содержания у интактных и контрольных крыс. Три других бета-адреноблокатора - метопролол, небиволол и пропранолол - препятствовали падению уровня норадреналина. При применении данных препаратов он был на 25-33% выше, чем в контроле (р<0,05). Метопролол, пропранолол и пиндо-лол способствовали сохранению уровня дофамина в миокарде. Напротив, на фоне атенолола и небиво-лола содержание дофамина было в среднем на 79% меньше, чем у интактных крыс (р<0,0001), а в случае небиволола на 41% также по сравнению с контролем (р<0,05). Кроме того, уровень дофамина при применении атенолола и небиволола был в среднем на 40% значимо более низким, чем на фоне пропранолола, а при введении небиволола еще и в сравнении с метопрололом - на 38%. Из всех бета-адреноблокаторов только атенолол, пиндолол и, особенно, пропранолол препятствовали возрастанию в миокарде концентрации адреналина. Отметим, что уровень адреналина в миокарде на фоне пропранолола был минимальным среди всех опытных групп, а с эналаприлом и лизиноприлом различие составляло в среднем 34% и достигало уровня статистической значимости. Метопролол и небиво-лол, как и ингибиторы АПФ, не препятствовали накоплению адреналина в миокарде, и его содержание было выше, чем у интактных крыс, соответственно на 102% (р<0,05) и 125% (р<0,001). В результате лишь при введении кардионеселективных бета-адренобло-каторов пиндолола и пропранолола величина «адреналинового» коэффициента значимо не различалась с интактными, а на фоне остальных препаратов была выше в 3,6-3,8 раза. Кроме того, при введении пропранолола отношение АДР/(НАДР+ДОФ) было значимо меньшим, чем при применении любого их исследуемых ингибиторов АПФ, в среднем на 36-49%.
Комбинированное лечение оказывало на содержание катехоламинов схожее с изолированным введением метопролола действие. Оно способствовало сохранению концентрации дофамина и норадре-налина в миокарде, причем при применении эна-лаприла в сочетании с метопрололом содержание норадреналина было выше, чем в контроле, на 32% (р<0,01). На уровень адреналина оба варианта комбинаций не оказывали существенного влияния, и он оставался значимо более высоким, чем у интактных крыс, в среднем в 2,0-2,2 раза. В итоге, модулирующее действие на обмен катехоламинов в миокарде у сочетания метопролола с эналаприлом проявлялось более отчетливо, чем у комбинации метопро-лола с лизиноприлом: «адреналиновый» коэффициент в первом случае значимо не различался с интак-тными животными, а во втором - был выше в 3,3 раза (р<0,05).
Концентрация гистамина в сердце контрольных крыс через три месяца от начала эксперимента была
Таблица1
Концентрация катехоламинов (мкг/мг) и их соотношение в миокарде крыс на 91-й день введения препаратов
Г руппа Адреналин Норадреналин Дофамин АДР / (НАДР+ДОФ)
Интактные 0,704 (0,638;0,777) 3,452 (2,892;3,943) 3,850 (3,705;4,077) 0,095 (0,084;0,118)
Контроль 1,463 (1,281;1,659) * 2,483 (2,366;2,535) *** 1,386 (0,992;1,946) 0,364 (0,311;0,421) **
Каптоприл 1,611 (1,432;1,721) *** 2,810 (2,511;3,218) 1,204 (0,983;1,428) * 0,363 (0,344;0,485) ***
Лизиноприл 1,684 (1,512;1,957) *** 2,787 (2,611;3,046) 1,063 (0,943;1,200) *** 0,427 (0,366;0,522) ***
Эналаприл 1,712 (1,526;1,986) *** 2,959 (2,521;3,533) 0,979 (0,804;1,192) *** 0,459 (0,367;0,496) ***
Атенолол 1,349 (1,263;1,647) 3,040 (2,756;3,336) 0,847 (0,797;0,961) *** /о 0,345 (0,305;0,447) *
Метопролол 1,582 (1,423;1,715) *** 3,171(3,021;3,244) # 1,322 (1,006;1,535) 0,356 (0,297;0,426) **
Небиволол 1,421 (1,270;1,734) * 3,099 (2,956;3,296) # 0,816 (0,773;0,916) ***/#/т/о2 0,360 (0,327;0,456) **
Пиндолол 1,302 (1,053;1,515) 2,645 (2,384;3,142) 1,262 (1,062;1,415) 0,313 (0,280;0,402)
Пропранолол 1,130 (0,780;1,265) е2/12 3,307 (3,033;3,441) ## 1,382 (1,198;1,578) 0,233 (0,179;0,275) е3/к/12
Метопролол+ лизиноприл 1,530 (1,141;1,752) ** 3,017 (2,579;3,591) 1,305 (1,213;1,361) 0,313 (0,271;0,492) *
Метопролол+ эналаприл 1,383 (1,061;1,837) * 3,273 (3,123;3,346) ## 1,408 (1,284;1,572) 0,303 (0,242;0,422)
Примечания: * - р<0,05, ** - р<0,01, *** - р<0,001 с интактными, # - р<0,05, ## - р<0,01 с контролем, е2 - р<0,01, е3 - р<0,001с эналаприлом, к- р<0,05 с каптоприлом,
I2- р<0,01 с лизиноприлом, т - р<0,05 с метопрололом, о- р<0,05, о2 - р<0,01с пропранололом.
повышена на 45% по сравнению с ингакгными (р<0,05), а уровень серотонина значимо не изменялся.
В ряде источников сообщалось, что развитие гипертрофии и ремоделирования миокарда, в том числе при ХСН, сопровождается увеличением в сердце плотности тучных клеток [15; 17; 18]. По-видимому, повышение концентрации гистамина в миокарде, обнаруженное в нашем исследовании, являлось отражением данных процессов. В литературе [13] имеются указания на то, что избыток гистамина может связывать перидоксаль-5-фосфат и снижать активность ДОФА-декарбоксилазы, нарушая тем самым синтез дофамина и норадреналина. Поэтому возрастание уровня гистамина в миокарде при ХСН, имело скорее негативные последствия.
Исследуемые препараты оказывали неодинаковое влияние на обмен гистамина и серотонина в сердце (табл. 2). Лишь липофильные ингибиторы АПФ эна-лаприл и каптоприл препятствовали накоплению гистамина в миокарде, а на фоне лизиноприла его уровень был на 53% выше, чем в группе интактных крыс (р<0,001). Содержание серотонина при применении ингибиторов АПФ существенно не изменялось.
Бета-адреноблокаторы, за исключением пиндо-лола, препятствовали увеличению концентрации гистамина в миокарде. В группе пиндолола его содержание оставалось повышенным на 45% (р<0,01). При применении пропранолола уровень гистамина был в среднем 30% ниже, чем на фоне пиндолола и лизиноприла. Концентрация серотонина в сердце на фоне атенолола и небиволола повышалась соответственно на 119 и 144% относительно контроля (р<0,05), но по сравнению с интактными статистически не различалась. При этом содержание серотонина в группах атенолола и небиволола было в среднем в 2,5 раза выше, чем при введении остальных препаратов. На фоне пропранолола уровень серотонина снижался на 44% по отношению к ин-тактным (р<0,001), но с контролем не различался.
Комбинации метопролола с лизиноприлом или эналаприлом препятствовали повышению содержания в миокарде гистамина, а на уровень серотонина значимого влияния не оказывали.
Учитывая упомянутую выше связь между гипертрофией миокарда и плотностью тучных клеток в нем, можно предположить, что снижение концен-
Таблица2
Концентрация гистамина и серотонина в миокарде крыс на 91-й день введения препаратов, мкг/мг
Г руппа Г истамин Серотонин
Интактные 0,458 (0,440;0,487) 0,701 (0,575;0,806)
Контроль 0,664 (0,533;0,859) * 0,535 (0,409;0,676)
Каптоприл 0,610 (0,526;0,652) 0,655 (0,524;0,770)
Лизиноприл 0,702 (0,644;0,808) *** 0,524 (0,434;0,607) а2/п2
Эналаприл 0,651 (0,461;0,768) 0,567 (0,476;0,625)
Атенолол 0,559 (0,469;0,620) 1,173 (1,141;1,407) #
Метопролол 0,586 (0,528;0,726) 0,519 (0,431;0,609) а2/п2
Небиволол 0,550 (0,509;0,583) 1,308 (1,074;1,746) #
Пиндолол 0,662 (0,622;0,712) ** 0,486 (0,399;0,581) а3/п3
Пропранолол 0,474 (0,421;0,553) у/12 0,394 (0,344;0,461) */а3/п3
Метопролол + лизиноприл 0,526 (0,401;0,622) 0,460 (0,367;0,700)
Метопролол + эналаприл 0,495 (0,467;0,514) 0,427 (0,368;0,541)
Примечания: * - р<0,05, ** - р<0,01, *** - р<0,001 с интактными, # - р<0,05 с контролем, a2 - р<0,01, a3 - р<0,001 с атенололом,
I2 - р<0,01 с лизиноприлом,
п2 - р<0,01, п3- р<0,001 с небивололом,
V - р<0,05 с пиндололом.
трации гистамина на фоне бета-адреноблокаторов, не обладающих ВСА, и липофильных ингибиторов АПФ отражало их ингибирующее влияние на процессы ремоделирования сердца. Возможно, уменьшение количества гистамина способствовало восстановлению синтеза норадреналина.
Увеличение концентрации серотонина в миокарде, отмечавшееся при применении атенолола и не-биволола, скорее всего, было связано со стимуляцией его захвата из крови и (или) уменьшением инактивации. Маловероятно, что избыточное количество серотонина имело локальное происхождение (например, из тучных клеток миокарда), так как уровень гистамина в сердце у крыс на фоне данных препаратов не повышался. Механизм выявленного эффекта требует уточнения. В литературе мы не нашли предпосылок к объяснению данного факта, а фармакологические свойства атенолола и небиво-лола, кроме кардиоселективности, различаются. Заметим, что другой кардиоселективный препарат, метопролол, на уровень серотонина в сердце влияния не оказывал. Учитывая, что при избытке серотонина может нарушаться синтез катехоламинов [13], увеличение его концентрации в миокарде при ХСН, носит негативный характер. Подчеркнём, что именно на фоне атенолола и небиволола, в отличие от других бета-адреноблокаторов, уровень дофамина в миокарде крыс был значимо меньшим, чем у ин-тактных животных. Как указывалось, пропранолол, напротив, способствовал снижению уровня серотонина в сердце, что происходило на фоне сохранения в миокарде концентрации дофамина.
Обобщая результаты проведенного исследования, следует отметить, что наиболее выраженным
модулирующим действием как на симпатоадрена-ловую систему, так и на уровень биогенных аминов в миокарде обладал неизбирательный бета-адреноб-локатор без ВСА пропранолол. Его эффект был сопоставим с комбинированным лечением. В целом бета-адреноблокаторы оказывали более благоприятное влияние на соотношение миокардиальных катехоламинов, нежели ингибиторы АПФ. В свою очередь липофильные ингибиторы АПФ примерно в равной степени с пропранололом и метопроло-лом способствовали нормализации обмена биогенных аминов в миокарде (судя по их концентрациям) и превосходили по данному эффекту действие остальных препаратов, применявшихся в режиме монотерапии. Наименьшую модулирующую активность в отношении исследуемых нейрогормонов продемонстрировали кардиоселективные бета-адре-ноблокаторы атенолол и небиволол.
Библиографический список
1. Бойцов С.А. Центральные и периферические механизмы патогенеза хронической сердечной недостаточности // Сердечная недостаточность. -2004. - Т. 5 - №° 2. - С. 92-93.
2. Гуськова ТА. Оценка безопасности лекарственных средств на стадии доклинического изучения // Химико-фармацевтический журнал. - 1990. - N° 7. -С. 10-15.
3. Карсанов Н.В., Мелия А.Н., Сукоян Г.В. и др. Действие рефрактерина на симпато-адреналовую систему при хронической сердечной недостаточности с мерцательной аритмией и без нее // Российский кардиологический журнал. - 2002. - N° 4. - С. 2835.
4. Мазур Н.А. Диастолическая форма сердечной недостаточности (этиология, патогенез) // Российский кардиологический журнал. - 2002. - N° 2. - С. 58-61.
5. МареевВ.Ю., Агеев Ф. Т., АрутюновГ.П. и др. Национальные рекомендации ВНОК и ОССН по диагностике и лечению ХСН (третий пересмотр) // Сердечная недостаточность. - 2010. - Т. 11. -№ 1(57). - С. 3-62.
6. Меерсон Ф.З. Патогенез и предупреждение стрессорных и ишемических повреждений сердца. -М.: Медицина, 1984. - 318 с.
7. Мещерякова С.А., Герасимова Ц.И. Определение серотонина и гистамина в одной пробе // Лабораторное дело. - 1974. - Т. 11. - С. 670-672.
8. Нигматулина Р.Р., Кириллова В.В. Фармакологическая десимпатизация изменяет реакцию инот-ропной функции сердца на серотонин в постнаталь-ном онтогенезе крыс // Российский физиологический журнал. - 2007. - Т. 10. - С. 1132-1142.
9. Осинская В.О. Исследования обмена адреналина и норадреналина в тканях животного организма // Биохимия. - 1977. - Т. 3. - С. 537-539.
10. Прибылова Н.Н., Осипова О.А. Нейрогумо-ральные механизмы хронической сердечной недостаточности у больных постинфарктным кардиосклерозом // Сердечная недостаточность. - 2009. -Т. 10. - № 4. - С. 24-28.
11. Пятницкий Н.Н., Блинков Ю.А. К вопросу о моделировании недостаточности правого сердца // Кардиология. - 1970. - № 1. - С. 143-144.
12. Румянцева Т.А., ФатеевМ.М., ФедоровВ.Н. и др. Морфологические доказательства наличия хронической сердечной недостаточности, индуцированной у крыс методом дробного дозированного олеоторакса // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. - 2009. - № 5. - С. 123-127.
13. Сергеев В.П., Галенко-Ярошевский П.А., Шимановский Н.Л. Очерки биохимической фармакологии. - М.: РЦ «Фармединфо», 1996. - 384 с.
14. Смирнова О.В. Сравнительная фармакотера-певтическая эффективность бета-блокаторов различных групп (пропранолол, атенолол, небиволол) при хронической сердечной недостаточности в эксперименте и клинике: Дис. ... канд. мед. наук / НИИ Фармакологии РАМН. - М., 2002. - 117 с.
15. HaraM., Ono K., HwangM.W., etal. Evidence for a role of mast cells in the evolution to congestive heart failure // Journal of Experimental Medicine. -2002. - Vol. 195. - P 375-381.
16. Iwai-Kanai E., Hasegawa K., Araki M., et al. a- and p-adrenergic pathways differentially regulate cell type-specific apoptosis in rat cardiac myocytes // Circulation. - 1999. - Vol. 100. - P. 305-311.
17. Panizo A., Mindan F.J., Galindo M.F., et al. Are mast cells involved in hypertensive heart disease? // Journal Hypertension. - 1995. - Vol. 13. - P. 1201-1208.
18. Patella V., Marino I., Arbustini E., et al. Stem cell factor in mast cells and increased mast cell density in idiopathic and ischemic cardiomyopathy // Circulation. - 1998. - Vol. 97. - P. 971-978.
УДК 597.82:591.557.2
Сиротина Марина Валерьевна
кандидат биологических наук Костромской государственный университет им. Н.А. Некрасова
МОРФОМЕТРИЧЕСКИЕ ПОКАЗАТЕЛИ ПОПУЛЯЦИИ ТРАВЯНОЙ ЛЯГУШКИ ЗАПОВЕДНИКА «КОЛОГРИВСКИЙ ЛЕС»
В статье изложены результаты исследования популяции доминирующего вида батрахофауны заповедника «Ко-логривский лес» — травяной лягушки. Статья содержит анализ морфометрических характеристик, морфологических индексов, половой структуры популяции и цветовых морф данного вида.
Ключевые слова: травяная лягушка, морфометрические показатели, Костромская область, заповедник «Колог-ривский лес».
Государственный природный заповедник «Кологривский лес» им. М.Г. Синицына располагается в северо-восточной части Русской равнины на территории Костромской области в бассейнах рек Унжа и Нея в подзонах европейской средней и южной тайги. Батрахофауна заповедника представлена двумя видами хвостатых (тритон обыкновенный (Triturus vulgaris Linnaeus, 1758), тритон гребенчатый (Triturus cristatus Laurenti, 1768)) и четырьмя видами бесхвостых амфибий (лягушка травяная (Rana temporaria Linnaeus, 1758)), лягушка остромордая (Rana arvalis Nilsson, 1842), лягушка прудовая (Rana
lessonae Camerano, 1882), жаба обыкновенная (Bufo bufo Linnaeus, 1758)). Доминирующим видом земноводных на территории заповедника, и Костромской области в целом, является лягушка травяная. Травяная лягушка - лягушка средних размеров, половозрелые особи которой достигают длины 60100 мм. Через барабанную перепонку у травяных лягушек проходит тёмное височное пятно, что говорит о принадлежности этого вида к группе бурых лягушек. Дорсальная сторона тела имеет окраску от оливковой до красновато-коричневой с тёмными пятнами диаметром 1-3 мм, на вентральной стороне располагается мрамороподобный рисунок. На
