CC BY
92
Украинское книгоиздание между «Валуевским циркуляром» и Эмским указом (1863-1876 гг.) Савчинский В. Э.
Савчинский Владимир Эдуардович /Savchinskiy Vladimir Eduardovich - кандидат исторических наук, доцент, кафедра исторических, социальных и философских наук, Гуманитарно-педагогический институт Севастопольский государственный университет, г. Севастополь
Аннотация: в статье рассматривается история украинского книгоиздания в период между выходами двух основных документов, определяющих цензурную политику российского государства в отношении украиноязычных изданий.
Ключевые слова: украинское книгоиздание, «Валуевский циркуляр», цензурная политика, «украинский вопрос», украинофильское движение, «польский вопрос».
В начале 1860-х гг. в Российской империи началось реформирование системы цензурных органов: постепенная передача цензурных функций из министерства народного просвещения к министерству внутренних дел, разрабатывались новые и совершенствовались прежние цензурные нормы, которые должны были оптимизировать деятельность цензурных органов в условиях нарастающего влияния журналистики и книгоиздания. В рамках усиления цензурного законодательства министр внутренних дел П. Валуев издал постановление № 364, известное как «Валуевский циркуляр» от 18 июля 1863 г. - «О книгах, которые издаются для народа малороссийским наречием». Реакция представителей украинства на это акт была весьма показательной. Так, один из лидеров украинофильского движения конца XIX-начала XX вв. С. Ефремов указывал, что «первое место по своим тяжелым последствиям занимает полный запрет каких-либо периодических органов и изданий на украинском языке... Без периодических изданий, без газет мы не в состоянии представить себе сколько-нибудь культурное общество» [1, с. 22, 35]. Существует и официальная научная оценка, которая содержится в «Докладе Комиссии по вопросу отмены притеснений малороссийского печатного слова», подготовленного Российской академией наук в 1904 г.: «Украинская литература, полная надежд на лучшее будущее, была разом пришиблена: ея деятелям, несмотря на разнообразие ихъ призваний, оставалось довольствоваться писанием безвредных, но и безполезных рассказиков и стишков.» [2, с. 8]. Несколько иначе обстояло дело в правительственных кругах при выходе этого документа. Валуевский циркуляр был одобрен почти всеми высшими государственными органами Российской империи, за исключением министерства народного просвещения. Заметим, что именно в структуре этого министерства действовало Главное управление цензуры в 18281863 гг. Министр народного просвещения А. Головнин указывал на нецелесообразность запрещения языка (хотя об этом в циркуляре речь не шла), считал, что необходимо запрещать публикации вредного содержания, а не сам язык, так как такой запрет будет пагубно влиять на уровень просвещения простого народа. Более того, Головнин в отношении деятельности Киевского цензурного комитета заявляет, что «требование же комитета, чтобы приняты были меры против систематического наплыва изданий на малороссийском языке, я нахожу совершенно неосновательным» [3, с. 81, 83]. Вместе с тем, на страницах «Московских ведомостей» разворачивается острая полемика между М. Катковым и Н. Костомаровым о необходимости разрешения на обучение украинцев на родном языке и в связи с этим необоснованности обвинений украинских ученых-славяноведов в сепаратизме. Полемика носила острый характер и началась до выхода Валуевского циркуляра. Следует заметить, что правительство использовало лояльные и
приближенные к властям издания в качестве индикатора общественного мнения. А в полемике М. Каткова и Н. Костомарова, независимо от конкретно обсуждаемых тем, прямо или опосредовано присутствовал «польский вопрос», который после польского восстания стал некой «обвинительной» частью в отношении деятельности украинофилов. Костомаров выступил в газете «День» с опровержением информации о солидарности украинофилов с поляками. 23 июля в письме к Валуеву он снова обращает внимание на невозможность ответить на критику со стороны Каткова [о солидарности украинофилов с польскими замыслами] и просит «отстранить от вопроса об издании книг научного содержания на южнорусском языке бездоказательные и крайне оскорбительные для всех имеющих честь принадлежать к малорусскому племени» [3, с. 84-85]. Ни публикация, ни аудиенция у министра внутренних дел не получили положительного ответа. Валуев, в не совсем свойственной ему манере, оценил этот эпизод в своем дневнике так: «Он (Костомаров) был сильно озадаченный приостановлением популярных изданий на хохольском наречии», а он (Валуев) «прямо и категорически объявил ему (Костомарову — Авт.), что принятая мною мера останется в силе» [4, с. 239]. Но Костомарову все же удалось опубликовать несколько статей в ответ на публикации Каткова, но впоследствии его публицистический запал постепенно теряет остроту. В январе 1864 г. Н. Костомаров пытался продолжить открытую полемику с М. Катковым, но большая часть его статей не была пропущена цензурой, в частности, известным цензором А. Никитенко. В своем дневнике он так обосновывает свое решение: «Костомаров написал оправдательную статью против упреков в сепаратизме. Мне она дана была на рассмотрение; она написана хитро, но все-таки отстаивает любимую мысль малороссийских литераторов о введении преподавания в малороссийских школах на тамошнем наречии. Я полагал эту статью остановить именно по этой причине» [5, с. 398]. Как и в случае с Валуевым, резкая реакция А. Никитенко становится понятной, если напрямую связывать выход Валуевского циркуляра как результат оценки польского восстания, где «украинский вопрос» рассматривался как потенциальная угроза. Однако, «украинский вопрос» получил неожиданную поддержку газеты «Санкт-Петербургские ведомости», которая поместила статью известного публициста-славянофила И. Аксакова, который не являлся симпатиком украинофилов, но считал правительственные меры против украинского языка слишком жестокими и такими, которые толкают украинцев в лагерь польских сепаратистов [6, с. 307].
Таким образом, на протяжении 1863-1864 гг., несмотря на принятый циркуляр и цензурные ограничения, на страницах периодической печати продолжал обсуждаться вопрос о правомерности и целесообразности запрета в отношении украинского книгоиздания. Следует заметить, что, собственно, проблематика «украинского вопроса» на это время в публикациях не затрагивалась. В первые годы после выхода Валуевского циркуляра в документах деловодства цензурных органов Надднепрянской Украины, в частности, в документах деловодства Киевского отдельного цензора, отсутствует информация о выдаче разрешительных билетов типографиям на издание украинских рукописей. После выхода циркуляра в Киеве были изданы стихи М. Старицкого «К Тарасу» и «Голосеев», а также «Народные украинские песни с голосом» И. Гулака-Артемовского. Разрешение на эти издания вышли еще до вступления в силу распоряжения № 364. В 1867 г. отдельным распоряжением был введен запрет на частную пересылку украинских изданий с территории Западной Украины [7, л. 1, 2; 8. л. 32]. На протяжении 1868-1871 гг. канцелярия Киевского отдельного цензора рассмотрела 362 рукописи, из которых только одна рукопись содержала материалы, связанные с «украинским вопросом» [8]. В соответствии с циркуляром разрешалось выдавать на украинском языке только фольклористические сборники и произведения художественной литературы. 14 апреля 1867 г. Киевский отдельный цензор разрешил иностранному подданому А.
Коцепинскому переиздать сборник украинских песен «Песни, думки и шумки русского народа. Первая сотня» [9, л. 1-2; 20]. Издавались также фундаментальные труды. В 1866 г. в Харькове вышла книга историка Г. Данилевского «Украинская старина (материалы по истории украинской литературы и народного образования)». В 1864 г. вышел IV том «Летописи событий в Юго-Западной России» С. Величко. Наряду с изданиями научного содержания, стараниями членов «Киевской громады» в Киеве издается ряд оригинальных художественных произведений.
Начало 1870-х гг. отмечалось активизацией общественно-политической деятельности украинской интеллигенции. В 1872 г. наблюдалось увеличение поданых на рассмотрение цензуры украиноязычных рукописей. Как свидетельствует журнал регистрации рукописей за 1872 г. канцелярии Киевского отдельного цензора, это были не только сборники народных песен, а и украинские переводы мировой классики [8, л. 4]. В журнале регистрации цензоры отмечали украиноязычные рукописи характерным знаком (синим карандашом написана буква «м», обведенная кругом, «м» - означало малороссийские). Всего, за 1872 г. цензурный орган Киева рассмотрел 13 рукописей, и ни одна из них не была отклонена цензором. При этом попадались рукописи, уже только название которых должно было насторожить цензора («Украинская национальная байкивница»). В то же время, в общей численности рукописей, поданых на рассмотрение киевской цензуры, часть украиноязычных была незначительной: на украинском языке было подано 13 рукописей, тогда как на русском языке - 115, польском - 68, французском - 4, еврейском - 49 [8]. В 1873 г. канцелярией Киевского отдельного цензора зарегистрировано 353 рукописи. По нашим подсчетам, количество запрещенных и возвращенных рукописей не превысило 8 %. Среди возвращенных на исправление издателям был и «Кобзарь» Т. Шевченко. Но к изданию допустили ряд украиноязычных рукописей («Не ходи Грицю на вечерницы», «Рождественская Ночь» М. Старицкого, «Розановы крещеники» В. Евгениева и др. [10]).
Ослабление, а позднее и фактическое исключение цензурных ограничений в отношении изданий, так или иначе имеющих отношение к украинофильскому движению, дали новый толчок к развитию украиноведения и украинского книгоиздания. Центральное место в этом процессе занимает деятельность Юго-Западного отдела Русского Императорского географического общества. В 1872-1878 гг. было издано фундаментальное фольклорно-этнографическое исследование «Труды этнографическо-статистической экспедиции в Западнорусский край». В 1869-1870 гг. в Киеве выходят «Народные южно-русские сказки» И. Рудченко в двух томах, в 18741875 гг. «Исторические песни малорусского народа» В. Антоновича и М. Драгоманова, в 1874 г. «Записки Юго-Западного отдела географического общества», в 1875 г. «Сборник песен буковинского народа» А. Лоначевского, в 1876 г. «Малорусские предания и рассказы» М. Драгоманова. Другие ценные сборники украинского фольклора выходят в Петербурге (сборники песен с нотами А. Рубца, А. Маркевича, «Молодощи» Н. Лысенко) и в Москве «Заклинания малороссийского народа» П. Ефименко, «Песни Галицкой и Угорской Руси» Я. Головацкого [11, с. 137].
Таким образом, выход Валуевского циркуляра привел к резкому ограничению выхода украиноязычных изданий. Вместе с тем, в течение последующих лет (до Эмского указа 1876 г.) наблюдался постепенный рост публикаций украинских авторов. Особенности этого короткого периода цензурной политики снова возвращают нас к вопросу о сроках действия постановления № 364. Современный российский исследователь А. Миллер последовательно доказывает, что ограничительные меры, предусмотренные «Валуевским циркуляром», носили временный характер, его применение не предусматривало долговременной перспективы. По его мнению, это подтверждается самим содержанием документа, обращением министра П. Валуева к императору Александру II, запросами Петербургского цензурного комитета с просьбами разъяснить его действие
чиновникам в отношении малороссийских рукописей, которые уже находились на рассмотрении цензоров [12, с. 115]. На временный характер запрета в отношении украинского книгоиздания надеялись и современники событий. Так, Н. Костомаров рассказал, что имел приватный разговор с министром П. Валуевым, который уверял, что «запрет книгоиздания на малороссийском языке связан со стремлением власти избежать народного недовольства в условиях обострения политической ситуации, связанной с Польским восстанием 1863 г.» [13, с. 195]. Представляется, что ответ находится в рамках политико-правового дискурса: насколько сознательной и последовательной была политика империи в отношении «украинского вопроса».
Литература
1. Сфремов С. О. З нашого життя (мова в украшськш прей та вимоги читач1в). / Сергш Олександрович Ефремов // Рада. - 1907 - № 87. - С. 54-73.
2. Об отмене стеснений малорусского печатного слова. - К.: Первой Киевской артели печатного дела, 1914. - 22 с.
3. Укранська щентичшсть i мовне питания в Росшськш 1мпери: спроба державного регулювання (1847-1914). Збiрник докуменпв i матерiалiв / вщп. ред. Г. Боряк;. -К.: 1н-т кторп Украши НАН Украши, 2013. - 810 с.
4. Дневник П. А. Валуева, министра внутренних дел. В двух томах. - М.: Изд-во Академии наук СССР, 1961. - Т. I (1861 - 1864 гг.). - 1961. - 422 с.
5. Никитенко А. В. Записки и дневник (В 3-х книгах) / Никитенко Александр Васильевич. - М.: Захаров, 2005. - (Серия «Биографии и мемуары»). - Т. 2. - 2005.
- 608 с.
6. Цензура в России в конце XIX-начале XX века: Сб. воспоминаний / Российская национальная библиотека / М. А. Бенина [ред., сост., авт. вступ. ст., примеч. и указ. Наталия Генриховна Патрушева] - СПб.: «Дмитрий Буланин», 2003. - 364 с.
7. Центральный государственный исторический архив Украины (ЦГИАУ), ф. 293, оп. 1, д. 826, 65 л.
8. ЦГИАУ, ф.294, оп. 1, д. 61, 39 л.
9. ЦГИАУ, ф.294, оп. 1, д. 36, 2 л.
10. ЦГИАУ, ф. 294, оп. 1, д. 104, 31 л.
11.Дей О. I. Книга i друкарство на Украш / Дей О. I. [за ред. П. Попова]. - К.: Наук. думка, 1965. - 315 с.
12.Миллер А. И. «Украинский вопрос» в политике властей и русском общественном мнении (вторая половина XIX в.) / Алексей Ильич Миллер. - СПб.: Алетейя, 2000.
- 260 с.
13.Миллер А. И. Империя Романовых и национализм: Эссе по методологии исторического исследования / Алексей Ильич Миллер. - М.: НЛО, 2006. - 248 с.
