CC BY
69
В. Б. Евдокимов
Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации (Москва) М. А. Хомякова Уральский государственный юридический университет (Екатеринбург)
УГОЛОВНО-ПРАВОВАЯ ЗАЩИТА ПРАВ ЧЕЛОВЕКА В СФЕРЕ ТРАНСПЛАНТАЦИИ ОРГАНОВ И ТКАНЕЙ
Право на жизнь и здоровье, как и любое другое право, гарантированное Конституцией, часто является объектом преступных посягательств. Авторы рассматривают проблему незаконного оборота человеческих органов. Обращается внимание на дуалистичность российского медицинского права в сфере трансплантации: два закона федерального уровня противоречат друг другу относительно презумпции согласия на посмертное изъятие органов и тканей человека в донорских целях. Проанализирована практика Конституционного Суда РФ: Определения от 4 декабря 2003 г. № 459-О об отказе в принятии к рассмотрению запроса Саратовского областного суда о проверке конституционности статьи 8 Закона Российской Федерации «О трансплантации органов и (или) тканей человека», от 10 февраля 2016 г. № 224-О об отказе в принятии к рассмотрению жалобы граждан Бирюковой Татьяны Михайловны, Са-блиной Елены Владимировны и Саблиной Нэлли Степановны на нарушение их конституционных прав статьей 8 Закона Российской Федерации «О трансплантации органов и (или) тканей человека» и т. д.
Авторы предлагают создать единую цифровую базу, фиксирующую согласие либо несогласие граждан Российской Федерации на посмертное изъятие у них органов и тканей в донорских целях. Во избежание преступных деяний со стороны медицинских работников (неоказание помощи больному, получение человеческих органов в корыстных целях) следует сделать данную информацию доступной только после установления смерти гражданина.
Анализ законодательства также показал, что, несмотря на запрет купли-продажи органов и тканей человека, в Уголовном кодексе Российской Федерации отсутствует статья, предусматривающая наказание за такие сделки.
Ключевые слова: органы и ткани человека, трансплантация, трансплантология, донорство, презумпция согласия, Конституционный Суд Российской Федерации
Для цитирования
Евдокимов В. Б., Хомякова М. А. Уголовно-правовая защита прав человека в сфере трансплантации органов и тканей // Российское право: образование, практика, наука. 2021. № 1. С. 48-57. DOI: 10.34076/2410_2709_2021_1_48.
УДК 343.2/.7 DOI: 10.34076/2410_2709_2021_1_48
Рассмотрение многих правовых проблем с уголовно-правовой точки зрения невозможно без анализа конституционных норм, регулирующих изучаемый предмет. В ст. 1 Уголовного кодекса РФ сказано, что уголовное законодательство нашего государства основывается на
Конституции РФ и общепризнанных принципах и нормах международного права. О неразрывной связи этих двух отраслей права говорится и в научной литературе [Арутюнов, Улитин 2018]. В. П. Коняхин пишет: «Конституция РФ является главным источником уго-
ловного права, а некоторые ее нормы полностью сливаются с „материей" Общей части уголовного права» [Коняхин 2002]. Можно сказать, что Конституция гарантирует права и свободы, которые при посягательстве на них становятся объектами преступления.
Согласно ст. 2 Конституции РФ 1993 г. человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Особенную часть УК РФ открывает глава 16 «Преступления против жизни и здоровья» (раздел «Преступления против личности»). Обратимся к истории: первая глава Особенной части УК РСФСР 1960 г. начиналась с государственных преступлений. Данный закон был принят во время действия Конституции РСФСР 1937 г., первая глава которой была посвящена общественному устройству РСФСР, а про права и свободы гражданина говорилось лишь в главе XI. Изложенное показывает, сколь велико влияние Конституции на уголовный закон в нашем государстве (вплоть до структуры Уголовного кодекса) и говорит о взаимосвязи конституционного и уголовного права. Это касается и регулирования отношений в сфере трансплантации.
XX век стал во многом революционным для медицины, в частности трансплантации. Данная отрасль медицины получила развитие благодаря советским врачам: в молодом советском государстве политики одобряли операционные вмешательства, которые могли улучшить здоровье граждан и продлить их жизнь (право на жизнь гарантировано конституциями абсолютного большинства государств). Однако зачастую блага становятся привлекательными для преступников. XXI век ознаменовался проблемой незаконного оборота человеческих органов. Пробелы в российском законодательстве (в том числе в уголовном) позволяют использовать территорию России в качестве легального рынка для «черных трансплантологов» [Козлова 2018].
В современном российском праве существует две нормы федерального уровня, противоречащие друг другу в вопросе добровольности изъятия органов и тканей умершего.
Статья 8 Закона РФ от 22 декабря 1992 г. № 4180-1 «О трансплантации органов и (или) тканей умершего» предусматривает так называемую презумпцию согласия на посмертное изъятие органов для дальнейшей их трансплантации. Это значит, что если человек при жизни (либо его родственники, законные
представители после его смерти) не высказал устно либо письменно запрета на посмертное использование его органов и тканей в донорских целях, то после наступления смерти органы и ткани умершего могут быть использованы для трансплантации.
Вместе с тем в ст. 5 Федерального закона от 12 января 1996 г. № 8-ФЗ «О погребении и похоронном деле» говорится, при отсутствии волеизъявления лица о достойном отношении к его телу после смерти право на разрешение действий, указанных в п. 1 ст. 5 настоящего Закона, переходит к членам семьи умершего (его законным представителям). По мнению ученых, эта норма устанавливает волеизъявление умершего (его родственников, законных представителей) в качестве непременного условия для осуществления трансплантации органов и тканей умершего в донорских целях, т. е. «презумпцию несогласия» [Евдокимов, Тухватуллин 2015]. Если принимать анализируемую норму как превалирующую, то в случае изъятия органов и тканей умершего без данного им при жизни согласия на такие деяния или без разрешения на то родственников (законных представителей) покойного, такое деяние можно было бы квалифицировать по ст. 244 Уголовного кодекса Российской Федерации (надругательство над телами умерших и местами их захоронения). Понятие надругательства над телами умерших и местами их захоронений является оценочным [Хомякова 2019], однако в данном случае речь идет и о нарушении конституционного права на достоинство, которое «переживает» человека: отмечается, что право на достоинство человека выражается в моральном отношении индивида к самому себе и в соответствующем отношении к нему социума [Кочкаров 2014]. Нарушение этого права, т. е. распоряжение телом человека без его разрешения, может быть расценено как надругательство.
Однако Конституционный Суд Российской Федерации придерживается иной позиции, которая неоднократно высказана им в ряде судебных актов1. Несмотря на то что ст. 5 Федерального закона «О погребении
1 См., например: Определение Конституционного Суда РФ от 4 декабря 2003 г. № 459-О об отказе в принятии к рассмотрению запроса Саратовского областного суда о проверке конституционности статьи 8 Закона Российской Федерации «О трансплантации органов и (или) тканей человека» // Вестн. Конституционного Суда РФ. 2004. № 3.
и похоронном деле» также признана Конституционным Судом Российской Федерации соответствующей положениям Основного закона страны1, в спорах предпочтение отдается презумпции согласия.
Высший орган конституционного судопроизводства России мотивирует свою позицию тем, что права живых людей имеют большее значение, чем право умершего человека. Операция по изъятию органов и тканей умершего должна быть произведена в кратчайшие сроки после смерти потенциального донора, чтобы они могли быть успешно пересажены реципиенту и помогли сохранить его жизнь.
Вопрос прижизненной фиксации согласия (несогласия) человека на посмертное изъятие его органов и тканей в донорских целях не урегулирован в полной мере
Медицинские работники, проводящие соответствующую операцию, не могут позволить себе тратить время на выяснение мнения о согласии или несогласии на донорство органов умершего, данное им при жизни, или заниматься поиском его родственников (законных представителей). Последние чаще всего находятся в состоянии глубокого эмоционального потрясения, вызванного смертью своего близкого, и не могут дать однозначного ответа на то, что стоит или не стоит делать с телом (впоследствии такое разрешение может быть обжаловано в суде, поскольку оно было дано в состоянии стресса).
Однако вопрос прижизненной фиксации согласия (несогласия) человека на посмертное изъятие его органов и тканей в донорских целях не урегулирован в полной мере: в законодательстве сказано, что потенциальный донор имеет право высказать свою волю в данном случае устно (при свидетелях) или письменно. Не установлено, какой должна быть форма письменного распоряжения органами и тканями человека после его смерти: простой или квалифицированной (заверенной, например, у нотариуса). Должен ли человек, находящийся на территории Российской Федерации, постоянно носить при
1 Постановление Конституционного Суда РФ от 28 июня 2007 г. № 8-П // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2007. № 27. Ст. 3346.
себе подобное разрешение на случай своей внезапной кончины? Каким образом свидетели, которые слышали устное волеизъявление умершего, могут узнать о его смерти и сообщить пожелания покойного по поводу распоряжения его органами и тканями медицинским работникам?
Помимо этого, стоит вернуться к проблем квалификации данного деяния как надругательства над телом умершего. Как было сказано выше, в диспозиции ст. 244 Уголовного кодекса Российской Федерации употребляется такое оценочное понятие, как «надругательство». Закон не содержит его определения, поэтому на практике возникает вопрос о том, что следует считать надругательством над телом умершего и является ли преступным деянием изъятие в целях трансплантации органов и тканей умершего, совершенное без его прижизненного согласия (согласия его близких). Конституция Российской Федерации гарантирует свободу совести и вероисповедания, однако многие религии отрицательно относятся к вскрытию трупа в целом и донорской трансплантации органов (тканей) умершего в частности [Теория государства и права 2003]. Подобные деяния, совершенные с изначальной целью спасти жизнь и здоровье реципиента, могут быть восприняты верующими родственниками умершего как надругательство над его телом. Вместе с тем в литературе отмечается, что такие медицинские манипуляции сложно идентифицировать как надругательство над телом умершего [Казакова 2018].
На наш взгляд, данные трудности при квалификации деяния возникают, в том числе, потому, что изначально трансплантологи не имеют преступной цели надругаться над телом умершего. Напротив, медицинские работники действуют в целях спасения жизни и здоровья реципиента, как было сказано ранее. В связи с отсутствием преступной цели отсутствует и субъективная сторона преступления, следовательно, квалифицировать посмертную трансплантацию органов и тканей человека, совершенную в рамках презумпции согласия, как преступление не представляется возможным.
Нужно признать, что в Российской Федерации не урегулирован механизм реализации права на отказ от посмертного изъятия органов и тканей человека в донорских целях.
Не определен порядок выражения и обязательной фиксации такой воли, которая предусмотрена, например, во Французской Республике [Бинэ 2017]. Ввиду правового нигилизма, распространенного среди большей части населения Российской Федерации [Ка-саева 2019], граждане нашей страны даже не подозревают о нормах, закрепляющих презумпцию согласия на посмертное изъятие органов и тканей умершего в трансплантационных целях. Также в Российской Федерации отсутствует орган власти, уполномоченный осуществлять фиксацию мнений граждан об изъятии у них или их умерших родственников органов и тканей после смерти.
С учетом современных тенденций цифро-визации права, которые выражаются, в том числе, в информатизации деятельности органов власти [Колобаева 2015], предлагается ввести цифровую базу, в которой граждане Российской Федерации будут фиксировать свое согласие или несогласие на посмертную трансплантацию их органов (тканей) в донорских целях. Данное предложение коррелирует с политикой развития информационного общества в Российской Федерации: так, в 2008 г. Президент РФ утвердил первую Стратегию развития информационного общества в Российской Федерации, (утратила силу1, сейчас действует Стратегия развития информационного общества в Российской Федерации на 2017-2030 годы2).
Предложения о фиксации волеизъявления граждан Российской Федерации насчет посмертной трансплантации их органов и тканей в донорских целях не противоречат положениям проекта федерального закона «О донорстве органов, частей органов человека и их трансплантации». Инициатором его подготовки стало Министерство здравоохранения Российской Федерации. Это свидетельствует о том, что специалисты, непосредственно работающие с трансплантацией органов и тканей человека (в том числе с посмертной), понимают несовершенство закона в данной сфере. Проект был предложен в 2014 г., однако так и не был принят.
1 Стратегия развития информационного общества в Российской Федерации: утв. Президентом РФ 7 февраля 2008 г. № Пр-212 // Рос. газ. 2008. № 34.
2 Указ Президента РФ от 9 мая 2017 г. № 203 «О Стратегии развития информационного общества в Российской Федерации на 2017-2030 годы» // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2017. № 20. Ст. 2901.
О необходимости принятия подобного акта говорилось и в научных источниках, посвященных медицинскому праву [Гришин, Хомякова 2018; Капитонова, Романовская, Романовский 2016; Романовская 2014].
В научной литературе отмечается, что современное российское законодательство, несмотря на некоторые недостатки, в целом расширяет возможности человека, связанные с доступом к информации и взаимодействием с органами власти в электронной сфере [Саликов, Несмеянова, Мочалов и др. 2019: 35-37]. В связи с этим предлагается на базе Министерства здравоохранения России создать орган, контролирующий волеизъявление граждан Российской Федерации по поводу посмертного донорства и действующий, в том числе, в цифровом пространстве [Евдокимов, Тухватуллин 2015]. При этом важно понимать, что за гражданином должно сохраняться право на изменение своего решения в течение жизни: мировоззрение человека может измениться со временем.
Самым простым способом является фиксация данного желания в личном кабинете на сайте Министерства здравоохранения РФ. Зафиксировавшие смерть медицинские работники могут получить доступ к базе, где будет указано волеизъявление умершего насчет распоряжения его органами и тканями. Как говорилось ранее, в российском обществе процветает правовой нигилизм, значительное количество граждан не знает о презумпции согласия на посмертное изъятие их органов в донорских целях. Следовательно, при принятии мер по фиксации волеизъявления о распоряжении органами и тканями человека после смерти граждане также могут не узнать о них и не воспользоваться соответствующим правом. В связи с этим нужно будет в обязательном порядке информировать граждан Российской Федерации об этом праве, как и о других их правах. Подобное информирование может быть введено в обязательную школьную программу в ходе изучения курса обществознания (права).
Предлагается предоставить доступ к подобной процедуре после обретения гражданином полной дееспособности согласно ст. 21 Гражданского кодекса Российской Федерации, т. е. либо после достижения им совершеннолетнего возраста (восемнадцати лет), либо в случае вступления в брак до
достижения им восемнадцатилетнего возраста. Если гражданин недееспособен (не достиг возраста восемнадцати лет или лишен дееспособности в судебном порядке), то такое решение может быть принято его представителями.
При этом следует подчеркнуть, что необходимо должным образом защитить указанное право. Если оно, как и предложено, будет выражено в сети Интернет, то, как и любая персональная информация, волеизъявление о посмертном использовании органов и тканей человека должно быть защищено в соответствии с международным и национальным законодательством.
В противном случае доступ к подобной информации может спровоцировать череду преступлений, связанных с лишением жизни человека, давшего согласие на посмертную трансплантацию его органов и тканей в донорских целях. Неоказание (или некачественное оказание) помощи больному в целях получения его органов для дальнейшей трансплантации может быть труднодоказуемо с точки зрения уголовного права и криминалистики, а также могут возникнуть вопросы по поводу квалификации подобного деяния. Убийство, т. е. умышленное причинение смерти потерпевшему с целью использования его органов или тканей, следует квалифицировать по п. «м». ч. 2 ст. 105 УК РФ. Если же смерть потерпевшего наступила по неосторожности в результате ненадлежащего оказания ему медицинской помощи специальным субъектом (медицинским работником), то деяние (выраженное чаще всего в виде бездействия) может быть квалифицировано по ст. 124 УК РФ. Данный состав является более «мягким», чем преступление, ответственность за которое предусмотрена п. «м» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Так, максимальная санкция за неоказание больному помощи, которое привело к его смерти, состоит в лишении свободы на срок до четырех лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет или без такового.
Максимальным наказанием за квалифицированное убийство в соответствии со ст. 105 УК РФ является пожизненное лишение свободы (за такое преступление предусмотрена и смертная казнь, на которую в Российской Федерации наложен мораторий).
С учетом специфики субъекта медицинским работникам, имеющим доступ к информации о согласии на посмертное изъятие органов или тканей больного, не составит труда не оказать медицинскую помощь нуждающемуся, чтобы в случае его смерти использовать его органы (ткани) в донорских целях в соответствии с его прижизненным распоряжением. Дело в том, что за использование органов и тканей человека не в донорских целях не предусмотрено никакой ответственности. Лишь п. «ж» ст. 2 ст. 127.1 УК РФ устанавливает наказание за куплю-продажу человека с целью использования его органов и тканей. Более никаких правовых норм, в которых бы использовались термины «купля-продажа» и «органы и ткани человека», в уголовном законодательстве России нет.
В этом заключается главный парадокс российского законодательства в сфере регулирования рассматриваемых нами отношений: в ст. 2 Закона РФ «О трансплантации органов и (или) тканей человека» говорится, что купля-продажа органов и тканей человека запрещена законом и подобные сделки влекут за собой уголовную ответственность. Однако, как было сказано выше, в УК РФ нет состава, предусматривающего наказание за куплю-продажу органов и тканей человека.
Нельзя отрицать, что подобные сделки осуществляются: испокон веков люди продавали свои волосы, кормилицы за вознаграждение предоставляли грудное молоко и т. д. Цивилисты говорят о том, что де-факто органы и ткани человека являются предметом сделок [Кулицкая 2016], и необходимо признать, чтобы такие сделки перестали быть незаконными (хотя и ответственности за них все равно нет). Однако следует сделать оговорку, что они легальны только тогда, когда их следствием не является вред жизни и здоровью продавца. Также эти сделки должны быть добровольными, в противном случае следует прибегнуть к ст. 120 УК РФ для квалификации деяния как насильного проведения сделки по поводу купли-продажи органов и тканей человека.
Признав тот факт, что биологический материал человека является предметом купли-продажи, законодатель прямо укажет, что органы и ткани человека имеют цену, поэтому преступления, совершенные в отношении биологического материала, будут иметь корыстный мотив [Тютюнник 2017].
Результатом их квалификации станет сложение нескольких составов, в том числе убийства (причинения тяжкого вреда здоровью человека) для использования органов и тканей человека в корыстных интересах.
Человеческие органы на «черном рынке» стоят дорого. Е. Рыжкова и В. Сокол проанализировали различные данные и составили приблизительный «прайс-лист» человеческих органов [Рыжкова, Сокол 2016]: почка - около 100 тыс. долл.; печень - 160 тыс. долл.; сердце - 250 тыс. долл.; роговица глаза - от 4 тыс. долл.; фрагмент кишечника - около 69 тыс. долл.; легкое - 58 тыс. долл.; поджелудочная железа - 44 тыс. долл.; костный мозг - 23 тыс. долл. за грамм; кровь - от 25 до 400 долл. за литр. Стоимость органа или ткани может меняться в зависимости от группы крови, здоровья донора, региона. В странах «третьего мира» органы и ткани человека стоят гораздо дешевле, чем в государствах с развитыми экономикой и правовой системой.
Классическим примером пропажи человеческих органов является история екате-ринбурженки Алины Саблиной, погибшей в Москве в результате дорожно-транспортного происшествия. Из тела умершей были изъяты органы для донорских целей, а труп был отправлен в Екатеринбург для захоронения. Уральские эксперты установили, что из тела девушки изъято семь органов, в то время как московские медики, проводившие первичное вскрытие и трансплантацию, уверяли (и подтверждали свои слова документально), что они изъяли всего три органа. Родственников умершей шокировало, что органы их дочери и внучки были изъяты после ее смерти без их на то согласия, а расхождение в данных столичных и уральских медиков породило множество вопросов, главный из которых состоит в таинственном исчезновении четырех органов умершей [Бурков 2014].
Конституционный Суд вынес Определение от 10 февраля 2016 г. № 224-О, согласно кото-
рому конституционные права покойной Алины и ее родственников не были нарушены, несмотря на то что непосредственно перед смертью студентки ее мать не была допущена в реанимационную палату, а родственникам сообщили о смерти Алины уже после того, как органы были изъяты из ее тела. То есть сама умирающая находилась без сознания и не могла дать четкого распоряжения насчет дальнейшей судьбы ее органов и тканей в случае ее смерти, а ее близкие не успели изъявить свою волю по этому поводу.
При этом практика Европейского Суда по правам человека (ЕСПЧ) говорит о том, что в подобных случаях (которые происходят, кстати, и на постсоветском пространстве) необходима выплата компенсации морального вреда родственникам умерших, чьи органы и ткани были изъяты после смерти в донорских целях1. Органы конституционного производства Российской Федерации придерживаются аксиологического подхода и учитывают акты ЕСПЧ при рассмотрении дел данной категории, однако КС РФ не встает на сторону родственников умерших доноров [Андреева, Баглаева, Беседин и др. 2019].
Во избежание описанных преступлений и предлагается (повторим) дать медицинским учреждениям возможность предоставления информации о волеизъявлении гражданина (его представителей) о его согласии (несогласии) на использование его органов и тканей в донорских целях только после констатации смерти. Также целесообразно ввести в Уголовный кодекс Российской Федерации статью, предусматривающую наказание за использование органов и тканей человека в целях, отличных от медицинских, научных и учебных.
1 Постановления ЕСПЧ от 24 июня 2014 г. по делу «Петрова (Ре1гоуа) против Латвийской Республики» (жалоба № 4605/05) (Бюл. Европейского Суда по правам человека. 2015. № 2); от 13 января 2015 г. по делу «Элберте (Е1Ьег1е) против Латвийской Республики» (жалоба № 61243/08) (Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2015. № 3).
Список литературы
Андреева Т. К., Баглаева Е. Е., Беседин Г. Е. и др. Россия и Европейская конвенция по правам человека: 20 лет вместе // Российский ежегодник Европейской конвенции по правам человека. М.: Развитие правовых систем. 2019. Вып. 5.
Арутюнов Э. К., Улитин И. Н. Взаимосвязь конституционного и уголовного права // Проблемы современной науки и образования. 2018. № 12. С. 81-82.
Бинэ Ж. Р. Презюмируемое согласие и выражение несогласия на посмертное изъятие органов во французском праве // Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2017. № 9. С. 32-45.
Бурков А. Априори все мы доноры // ЭЖ-Юрист. 2014. № 47. С. 8.
Гришин Д. А., Хомякова М. А. Криминальная трансплантация и коллизии современного законодательства // Российское право: образование, практика, наука. 2018. № 2. С. 22-27.
Евдокимов В. Б., Тухватуллин Т. А. Право гражданина Российской Федерации на отказ от посмертного изъятия органов для трансплантации: правовые проблемы реализации // Актуальные проблемы российского права. 2015. № 1. С. 8.
Казакова В. А. Проблемы квалификации преступлений против здоровья: моногр. М.: РУСАЙНС, 2018. 436 с.
Капитонова Е. А., Романовская О. В., Романовский Г. Б. Правовое регулирование трансплантологии: моногр. М.: Проспект, 2016. 144 с.
Касаева Т. Г. Правовой нигилизм в современной России // Российский судья. 2019. № 6. С. 52-55.
Козлова А. А. Правовые аспекты деятельности международных организаций по противодействию незаконному обороту человеческих органов // Современное право. 2018. № 6. С. 141-143.
Колобаева Н. Е. Право на доступ к информации о деятельности органов власти // Российское право: образование, практика наука. 2015. № 1. С. 16-22.
Коняхин В. Конституция как источник Общей части уголовного права // Российская юстиция. 2002. № 4. С. 53-54.
Кочкаров Р. М. Достоинство личности как обеспечение прав и свобод человека // Гуманитарные, социально-экономические и общественные науки, 2014. № 8. С. 157-160.
Кулицкая Л. И. Правовой режим органов, тканей, клеток и тела человека после смерти лица, не оставившего завещания // Власть закона. 2016. № 2. С. 96-106.
Романовская О. В. Перспективы реформирования законодательства в сфере трансплантологии // Реформы и право. 2014. № 1. С. 3-10.
Рыжкова Е. В., Сокол В. О. Черная трансплантология. Незаконное изъятие органов // Наука и знание: конкурентный потенциал общества, науки и бизнеса в условиях глобального мира: сб. ст. по итогам науч.-практ. конф. (Новороссийский филиал Московского гуманитарно-экономического университета, 8 апреля 2016 года) / отв. ред. Т. А. Куткович. Ставрополь: Логос, 2016. С. 216-221.
Саликов М. С., Несмеянова С. Э., Мочалов А. Н. и др. Права человека в сети Интернет: коллектив. моногр. Екатеринбург: Изд-во УМЦ УПИ, 2019. 148 с.
Теория государства и права: учеб. для юрид. вузов / под ред. А. С. Пиголкина. М.: Горо-дец, 2003. 544 с.
Тютюнник И. Г. Корыстный мотив в структуре преступлений против свободы личности: уголовно-правовой и криминологический анализ. М.: Юстицинформ, 2017. 152 с.
Хомякова М. А. «Надругательство над телами умерших» как оценочное понятие в уголовном законе // Эволюция российского права: сб. ст. по итогам науч.-практ. конф. (Уральский государственный юридический университет, 26 апреля 2020 г.) / науч. ред. Л. Н. Берг. Екатеринбург: Урал. гос. юрид. ун-т, 2019. С. 441-442.
Вячеслав Борисович Евдокимов - заслуженный юрист Российской Федерации, доктор юридических наук, профессор Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации. 107078, Российская Федерация, Москва, Большой Харитоновский пер., д. 22-24, стр. 1А, 1БВ. E-mail: vevdokimov@list.ru.
ORCID: 0000-0002-7420-4124
Маргарита Александровна Хомякова - сотрудник Информационно-аналитического центра Уральского государственного юридического университета. 620137, Российская Федерация, Екатеринбург, ул. Комсомольская, д. 21. E-mail: homyakovama@mail.ru. ORCID: 0000-0002-5244-4071
Criminal Law Protection of Human Rights in the Field of Organ and Tissue Transplantation
The right to life and health, like any other right guaranteed by the Constitution of the Russian Federation often becomes an object of criminal encroachments. The paper is devoted to the issue of illegal transplantation of human organs and tissues. There exists a duality of Russian medical law in the field of transplantation: two federal laws contradict each other regarding the presumption of consent to the post-mortem removal of human organs and tissues for donor purposes. The practice of the Constitutional Court of the Russian Federation is analyzed (the Rulings of December 4, 2003 № 459 on the Refusal to Accept for Consideration the Request of the Saratov Regional Court to Review the Constitutionality of Article 8 of the Law of the Russian Federation «On Transplantation of Organs and (or) Tissues» and of February 10, 2016 № 224 on the Refusal to Accept for Consideration the Complaint of the Citizens Biryukova Tatiana Mihailovna, Sablina Elena Sablina and Nellie Stepanovna on the Violation of their Constitutional Rights by Article 8 of the Law of the Russian Federation «On Transplantation of Organs and (or) Tissues», etc.).
The authors propose the creation of a unified digital database that records the consent or disagreement of citizens of the Russian Federation to the posthumous seizure of organs and tissues for donor purposes. In order to avoid criminal acts of medical workers (failure to help the patient) in order to obtain human organs for selfish purposes, it is recommended to make this information available only after death of a citizen.
The analysis of the legislation also showed that, despite the ban on the sale of human organs and tissues, there is no article in the Criminal Code of the Russian Federation providing for punishment for such transactions.
Keywords: human organs and tissues, transplantation, donation, presumption of consent, Constitutional Court of the Russian Federation
Recommended citation
Evdokimov V. B., Khomyakova M. A. Ugolovno-pravovaya zashchita prav cheloveka v sfere transplantatsii organov i tkanei [Criminal Law Protection of Human Rights in the Field of Organ and Tissue Transplantation], Rossiiskoe pravo: obrazovanie, praktika, nauka, 2021, no. 1, pp. 4857, DOI: 10.34076/2410_2709_2021_1_48.
References
Andreeva T. K., Baglaeva E. E., Besedin G. E. et al. Rossiya i Evropeiskaya konventsiya po pravam cheloveka: 20 let vmeste [Russia and the European Convention on Human Rights: 20 Years Together], Rossiiskii ezhegodnik Evropeiskoi konventsii po pravam cheloveka, Moscow, Razvitie pravovykh system, 2019, vol. 5.
Arutyunov E. K., Ulitin I. N. Vzaimosvyaz' konstitutsionnogo i ugolovnogo prava [The Relationship between Constitutional and Criminal Law], Problemy sovremennoi nauki i obrazovaniya, 2018, no. 12, pp. 81-82.
Bine Zh. R. Prezyumiruemoe soglasie i vyrazhenie nesoglasiya na posmertnoe iz"yatie organov vo frantsuzskom prave [Presumed Consent and Opposition to the Post-Mortem Removal of Organs in French Law], Pretsedenty Evropeiskogo Suda po pravam cheloveka, 2017, no. 9, pp. 32-45.
Burkov A. L. Apriori vse my donory [A Priori We Are All Donors], EZh-Yurist, 2014, no. 47, p. 8.
Evdokimov V. B., Tukhvatullin T. A. Pravo grazhdanina Rossiiskoi Federatsii na otkaz ot posmertnogo iz"yatiya organov dlya transplantatsii: pravovye problemy realizatsii [The Right of a Citizen of the Russian Federation to Refuse Post-Mortem Removal of Organs for Transplantation: Legal Problems of Implementation], Aktual'nye problemy rossiiskogo prava, 2015, no. 1, p. 8.
Grishin D. A., Khomyakova M. A. Kriminal'naya transplantatsiya i kollizii sovremennogo zakonodatel'stva [Criminal Transplantation and Conflicts of Modern Legislation], Rossiiskoe pravo: obrazovanie, praktika, nauka, 2018, no. 2, pp. 22-27.
Kapitonova E. A., Romanovskaya O. V., Romanovskii G. B. Pravovoe regulirovanie transplantologii [Legal Regulation of Transplantology], Moscow, Prospekt, 2016, 144 p.
Kasaeva T. G. Pravovoi nigilizm v sovremennoi Rossii [Legal Nihilism in Modern Russia], Rossiiskii sud'ya, 2019, no. 6, pp. 52-55.
Kazakova V. A. Problemy kvalifikatsii prestuplenii protiv zdorov'ya [Problems of Qualification of Crimes against Health], Moscow, RUSAINS, 2018, 436 p.
Khomyakova M. A. «Nadrugatel'stvo nad telami umershikh» kak otsenochnoe ponyatie v ugolovnom zakone [«Abuse of the Bodies of the Dead» as an Evaluative Concept in Criminal Law], Berg L. N. (ed.) Ehvolyutsiya rossiiskogo prava [Evolution of Russian Law]: conference papers, Yekaterinburg, Ural. gos. yurid. un-t, 2019, pp. 441-442.
Kochkarov R. M. Dostoinstvo lichnosti kak obespechenie prav i svobod cheloveka [The Dignity of the Individual as a Guarantee of Human Rights and Freedoms], Gumanitarnye, sotsial'no-ekonomicheskie i obshchestvennye nauki, 2014, no. 8, pp. 157-160.
Kolobaeva N. E. Pravo na dostup k informatsii o deyatel'nosti organov vlasti [The Right to Access Information About the Activities of Public Authorities], Rossiiskoe pravo: obrazovanie, praktika nauka, 2015, no. 1, pp. 16-22.
Konyakhin V. Konstitutsiya kak istochnik Obshchei chasti ugolovnogo prava [The Constitution as a Source of the General Part of Criminal Law], Rosiiskaya yustitsiya, 2002, no. 4, pp. 53-54.
Kozlova A. A. Pravovye aspekty deyatel'nosti mezhdunarodnykh organizatsii po protivodeistviyu nezakonnomu oborotu chelovecheskikh organov [Legal Aspects of the Activities of International Organizations to Combat Illicit Trafficking in Human Organs], Sovremennoe pravo, 2018, no. 6, pp. 141-143.
Kulitskaya L. I. Pravovoi rezhim organov, tkanei, kletok i tela cheloveka posle smerti litsa, ne ostavivshego zaveshchaniya [Legal Regime of Organs, Tissues, Cells and the Human Body after the Death of a Person Who Has Not Left a Will], Vlast' zakona, 2016, no. 2, pp. 96-106.
Pigolkin A. S. (ed.) Teoriya gosudarstva i prava [Theory of State and Law], Moscow, Gorodets, 2003, 544 p.
Romanovskaya O. V. Perspektivy reformirovaniya zakonodatel'stva v sfere transplantologii [Prospects of Reforming Legislation in the Field of Transplantology], Reformy i pravo, 2014, no. 1, pp. 3-10.
Ryzhkova E. V., Sokol V. O. Chernaya transplantologiya. Nezakonnoe iz''yatie organov [Black Transplantology. The Unlawful Removal of Organs], Kutkovich T. A. (ed.) Nauka i znanie: konkurentnyi potentsial obshchestva, nauki i biznesa v usloviyakh global'nogo mira [Science and Knowledge: Competitive Potential of Society, Science and Business in the Global World]: conference papers, Stavropol', Logos, 2017, pp. 216-221.
Salikov M. S., Nesmeyanova S. E., Mochalov A. N. et al. Prava cheloveka v seti Internet [Human Rights on the Internet], Yekaterinburg, Izd-vo UMTs UPI, 2019, 148 p.
Tyutyunnik I. G. Korystnyi motiv v strukture prestuplenii protiv svobody lichnosti: ugolovno-pravovoi i kriminologicheskii analiz [Mercenary Motive in the Structure of Crimes against Personal Freedom: Criminal Law and Criminological Analysis], Moscow, Yustitsinform, 2017, 152 p.
Vyacheslav Evdokimov - honored lawyer of the Russian Federation, doctor of judicial sciences, professor, Institute of Legislation and Comparative Law under the Government of the Russian
Federation. 107078, Russian Federation, Moscow, Bolshoy Kharitonovsky lane, 22-24, p. 1A, 1BV. E-mail: vevdokimov@list.ru. ORCID: 0000-0002-7420-4124
Margarita Khomyakova - an employee of the Information and analytical center, Ural State Law University. 620137, Russian Federation, Yekaterinburg, Komsomol'skaya str., 21. E-mail: homyakovama@mail.ru.
ORCID: 0000-0002-5244-4071
Дата поступления в редакцию / Received: 05.01.2021
Дата принятия решения об опубликовании / Accepted: 01.02.2021
