CC BY
289
Д. А. Гришин, М. А. Хомякова
КРИМИНАЛЬНАЯ ТРАНСПЛАНТАЦИЯ И КОЛЛИЗИИ РОССИЙСКОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА
Подчеркивается важность борьбы мировой общественности с криминальной трансплантацией. Кратко рассмотрены публикации российских и зарубежных ученых, изучающих эти проблемы. Методологическую базу исследования составляют методы сравнения, анализа, толкования.
Проанализированы ст. 8 Закона РФ «О трансплантации органов и (или) тканей человека», п. 1 ст. 5 Федерального закона «О погребении и похоронном деле», ст. 47 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации». В них содержатся противоречащие друг другу нормы о наличии или отсутствии в российском медицинском праве презумпции согласия на посмертное изъятие органов (тканей) человека, умершего на территории России. Рассмотрены позиции Конституционного Суда Российской Федерации, Европейского Суда по правам человека по данному вопросу.
В результате исследования предлагается внести в российское медицинское законодательство изменения, разрешающие вопрос о двойственности презумпции согласия на изъятие органов (тканей) человека. По мнению авторов, целесообразно установить уголовную ответственность за изъятие органов (тканей)у живого или мертвого человека в преступных целях.
Ключевые слова: трансплантация, трансплантология, криминальная трансплантология, коллизия права, донор, донорство, органы и ткани человека
Актуальность нашего исследования обусловливается тем, что вопрос о борьбе с криминальной трансплантацией стоит остро для мировой общественности. Пресечением, раскрытием и расследованием преступлений, связанных с криминальной трансплантацией, занимаются Интерпол и Европол. Особую роль в этом играют страны Евросоюза, которые, следует признать, зачастую сотрудничают здесь с государствами, не входящими в ЕС [Рыжов 2017].
Занятие криминальной трансплантацией очень выгодно. Так, Е. В. Рыжкова и В. О. Сокол проанализировали различные данные и составили приблизительный «прайс-лист» человеческих органов [Рыжкова, Сокол 2016: 219-220]: почка - около 100 тыс. долл.; печень - 160 тыс. долл.; сердце - 250 тыс. долл.; роговица глаза - от 4 тыс. долл.; фрагмент кишечника - около 69 тыс. долл.; легкое - 58 тыс. долл.; поджелудочная железа - 44 тыс. долл.; костный мозг - 23 тыс. долл. за грамм; кровь - от 25 до 400 долл. за литр. Стоимость органа или ткани может меняться в зависимости от группы крови, здоровья донора, региона. Например, в Индии стоимость человеческих органов меньше, чем в Соединенных Штатах Америки [Рыжкова, Сокол 2016: 220].
О. А. Эльязов пишет о криминальной трансплантации в Косово, всплеск которой стал одним из результатов военных действий на территории бывшей Югославии в начале XX в. [Эльязов 2017]. В. Б. Рыжов описывает деятельность гражданина Израиля Бориса Уокера, который покупал для незаконной трансплантации органы у сирийских беженцев. «Ареной» действий Уокера выступали Турция, Азербайджан, Шри-Ланка и все та же Республика Косово [Рыжов 2017].
Ученые отмечают, что реальные данные о том, сколько людей стали жертвами рынка криминальной трансплантации, неизвестны, поскольку зачастую такие преступления могут быть связаны с другими преступлениями, например с похищением людей [Магомедов, Зей-налов, Гаммаев 2015: 129, 130; Волков 2011: 19, 20].
Российское законодательство, регулирующее отношения в сфере трансплантации органов и тканей человека, на наш взгляд, требует определенных реформ, поскольку презумпция согласия на изъятие органов (тканей) у умершего, закрепленная в ст. 8 Закона РФ от 22 декабря 1992 г. № 4180-1 «О трансплантации органов и (или) тканей человека» (далее - Закон РФ «О трансплантации»), вызывает противоречивые чувства у ряда российских ученых [Капитонова, Романовская, Романовский 2016]. Кон-
ституционный Суд в Определении от 4 декабря 2003 г. № 459-О об отказе в принятии к рассмотрению запроса Саратовского областного суда о проверке конституционности статьи 8 Закона Российской Федерации «О трансплантации органов и (или) тканей человека» высказал позицию, что норма, закрепленная в ст. 8 рассматриваемого Закона, является конституционной, как и презумпция согласия на изъятие органов и тканей человека после его смерти в донорских целях.
Данные положения не коррелируют с п. 1 ст. 5 Федерального закона от 12 января 1996 г. № 8-ФЗ (ред. от 19 декабря 2016 г.) «О погребении и похоронном деле», устанавливающим необходимость волеизъявления умершего (в письменной или устной форме) о согласии или несогласии на изъятие органов и (или) тканей из его тела. Это отрицает описанную в предыдущем абзаце презумпцию.
Таким образом, п. 1 ст. 5 ФЗ «О погребении и похоронном деле» и ст. 8 Закон РФ «О трансплантации» создают так называемую антиномию: есть несовместимые по отношению друг к другу высказывания об одном и том же объекте (согласие на изъятие органов (тканей) у умершего), имеющие логически равноправное обоснование (две специальные нормы права федерального уровня), а их истинность или ложность нельзя подтвердить в рамках принятой теории (теории государства и права России) [История и философия науки 2012: 4]. О данной коллизии говорят российские правоведы, занимая различные позиции по поводу наличия такой презумпции в российском законодательстве, однако так или иначе, все они считают: законодателю нужно четко разрешить проблему двойственности и прийти к одному выводу [Судебная практика 2017].
Аналогичная презумпция присутствует во французском праве. Пункт 3 ст. L. 1232-1 Кодекса здравоохранения Франции устанавливает: «Изъятие органов может быть осуществлено у совершеннолетнего лица, если оно не заявило при жизни своего несогласия на такое изъятие». Пункт 1 ст. L. 1232-2 говорит, что если умерший был несовершеннолетним (либо совершеннолетним, находящимся под опекой), то решение о трансплантации принимается с письменного разрешения каждого лица, наделенного родительскими или опекунскими правами в отношении умершего. При этом несогласие должно быть в обоих случаях официально зарегистрировано в национальном автоматизированном реестре [Бинэ 2017].
С учетом низкого уровня правосознания в Российской Федерации [Бочаров 2013] значи-
тельное количество людей, умерших на ее территории, при жизни и не догадывались о презумпции изъятия их биологического материала после смерти, поэтому и не заявляли о несогласии на подобные действия работников медицины. Тому, кто знаком с правовыми нормами России, не составит труда найти человеческие органы и использовать их в качестве товара на черном рынке. На наш взгляд, это противоречит основным положениям медицинского права Российской Федерации, соблюдение
Российское законодательство, регулирующее отношения в сфере трансплантации органов и тканей человека, требует определенных реформ
норм которого должны обеспечить сотрудники органов государственной власти [Сунцов 2016]. Грань между законным и незаконным изъятием органов очень тонка [Рыжкова, Сокол 2016].
Можно предложить следующие варианты совершенствования законодательства:
1) исключить из текста Закона РФ «О трансплантации» презумпцию согласия на изъятие органов и / или тканей человека после его смерти, а Определение КС РФ от 4 декабря 2003 г. № 459-О признать утратившим силу;
2) установить на законодательном уровне возможность официально зафиксировать несогласие человека на посмертное изъятие у него органов и тканей в виде регистрации в национальном автоматизированном реестре по аналогии с французским правом.
Второе предложение в некотором роде сходно с нормами, закрепленными в пп. 6-8 ст. 47 Федерального закона от 21 ноября 2011 г. № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»:
в соответствии с ч. 6 ст. 47 совершеннолетний дееспособный гражданин может в устной форме в присутствии свидетелей или в письменной форме, заверенной руководителем медицинской организации либо нотариально, выразить свое волеизъявление о согласии или несогласии на изъятие органов и тканей из своего тела после смерти для трансплантации (пересадки) в порядке, установленном законодательством Российской Федерации;
часть 7 ст. 47 гласит: в случае отсутствия волеизъявления совершеннолетнего дееспособного умершего право заявить о своем несогласии на изъятие органов и тканей из тела умершего для трансплантации (пересадки) имеет супруг (супруга), а при его (ее) отсутствии - один из
близких родственников (дети, родители, усыновленные, усыновители, родные братья и родные сестры, внуки, дедушка, бабушка);
часть 8 ст. 47 предусматривает, что если умерший был недееспособным по закону или суду, то изъятие органов и тканей из его тела для трансплантации (пересадки) допускается на основании испрошенного согласия одного из родителей.
Следует признать, что рассматриваемые нормы несовершенны: пациент может находиться в бессознательном состоянии, не иметь близких, не владеть русским языком, не обладать способностью говорить и т. д. Тем не менее пока нет других предложений, следует начать с малого, постепенно устраняя противоречивые моменты в законодательстве.
Высказанные выше предложения, а также реализуемые на практике чч. 6-8 ст. 47 ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» помогут избавиться от коллизии в законодательстве, возникшей в российском праве благодаря действующим одновременно п. 1 ст. 5 ФЗ «О погребении и похоронном деле» и ст. 8 Закона РФ «О трансплантации», а также снизить остроту дискуссии по вопросу о законности презумпции согласия на изъятие органов (тканей) человека после его смерти.
В любом случае нельзя больше молчать о том, что российскому законодательству в сфере трансплантологии необходима модернизация. О. А. Романовская четыре года назад высказала надежду, что так называемый Закон о донорстве органов и тканей, разрешающий возникшие коллизии, будет принят в ближайшие сроки [Романовская 2014: 10], однако данный нормативный акт так и не увидел свет... Сейчас действует лишь Федеральный закон от 20 июля 2012 г. № 125-ФЗ «О донорстве крови и ее компонентов», п. 2 ст. 2 которого, кстати, говорит, что донором крови является совершеннолетнее лицо, добровольно пришедшее в пункт сдачи крови. Ни о какой презумпции согласия в данном случае речи не идет.
Статья 8 Закона РФ «О трансплантации» четко регламентирует: изъятие органов (тканей) человека после его смерти возможно лишь в целях их последующей трансплантации реципиенту, поэтому, казалось бы, изъятые у трупа органы могут быть использованы лишь для благой цели - донорства. Но и тут не все так просто: на помощь злоумышленникам приходит ст. 22 Конвенции Совета Европы о защите прав человека и человеческого достоинства в связи с применением достижений биологии и медицины: Конвенции о правах человека
и биомедицине, заключенной 4 апреля 1997 г. (Российская Федерация ее не ратифицировала). Она регламентирует, что любая часть тела, изъятая в ходе вмешательства, может быть использована в целях, изначально отличающихся от тех, ради которых эта часть тела была изъята.
В свете вышеизложенного лица, занимающиеся криминальной трансплантацией, могут изъять после смерти человека его органы и ткани, формально обозначив, что делают это в благородных целях трансплантации, и, опираясь на ст. 22 указанной Конвенции, использовать изъятый биологический материал в иных целях, в том числе преступных.
А. Л. Бурков [Бурков 2014] и О. А. Романовская [Романовская 2016] описывают как раз такой случай: родители студентки московского вуза Алины Саблиной, умершей в столице России, перевезли тело дочери в родной Екатеринбург после проведенной экспертизы и обнаружили, что из тела было изъято семь органов, в то время как в акте изъятия у донора-трупа было зафиксировано изъятие только трех органов. Неизвестно, что стало с еще четырьмя, поскольку, опираясь на вышеуказанные презумпцию и Определение КС РФ, врачи и сотрудники Министерства здравоохранения РФ не дали родителям Алины четких ответов. А ведь эти органы могли быть использованы не только для донорства, но и, например, в культовых целях и даже в качестве основного блюда на обеде каннибала.
В 2016 г. Конституционный Суд РФ рассмотрел дело семьи Саблиных, но остался при своем мнении, вынеся Определение от 10 февраля 2016 г. № 224-О об отказе в принятии к рассмотрению жалобы граждан Бирюковой Татьяны Михайловны, Саблиной Елены Владимировны и Саблиной Нэлли Степановны на нарушение их конституционных прав статьей 8 Закона Российской Федерации «О трансплантации органов и (или) тканей человека».
Несмотря на это, пострадавшие готовы пойти дальше и обратиться в Европейский Суд по правам человека [Романовская 2016], в практике которого уже были подобные прецеденты. Рассмотрим самые «громкие» из них, произошедшие на территории одной из стран бывшего СССР.
Заявительница по первому делу - гражданка Латвийской Республики Светлана Петрова, чей сын Олег скончался в латвийской больнице в 2002 г. от тяжких травм, полученных в результате ДТП. После смерти Олега врачи, опираясь на местное законодательство, изъяли у трупа почки и селезенку для дальнейшей их трансплантации, не поинтересовавшись у Светланы,
давал ли сын согласие на донорство органов и согласна ли она на трансплантацию, если ее сын не выражал какого-либо мнения в этом отношении. После долгих судебных разбирательств, спустя двенадцать лет после смерти сына, Светлана Петрова добилась компенсации за причиненные ее семье страдания: согласно Постановлению ЕСПЧ от 24 июня 2014 г. по делу «Петрова (Petrova) против Латвийской Республики» (жалоба № 4605/05)» в отношении Светланы были нарушены положения ст. 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, заключенной в Риме 4 ноября 1950 г., в связи с чем Латвийская Республика обязана выплатить Светлане 10,5 тыс. евро.
Заявительницей по второму делу является гражданка Латвийской Республики Дзинтра Элберте, муж которой погиб в результате автомобильной катастрофы в 2001 г., а некоторые ткани его трупа были отправлены в Германию, где их переработали в биоимпланты. Как и в случае Петровой, ЕСПЧ признал, что в отношении Элберте были нарушены положения ст. 8 упомянутой выше Конвенции, а Латвийская Республика обязана выплатить ей в качестве компенсации 16,5 тыс. евро (Постановление ЕСПЧ от 13 января 2015 г. по делу «Элбер-те (Elberte) против Латвийской Республики» (жалоба № 61243/08).
Подобная судебная практика позволяет надеяться на то, что родители Алины Саблиной в итоге тоже смогут получить компенсацию. Также анализ дел приводит к неутешительному для российского права выводу: несмотря на два указанных выше Определения Конституционного Суда РФ, ст. 8 ФЗ «О трансплантологии» может быть признана нарушающей права человека.
При этом изъятие органов нельзя квалифицировать ни по одной статье Уголовного кодекса Российской Федерации. Пункт «м» ч. 2 ст. 105 УК РФ («Убийство, совершенное с целью использования органов (тканей) человека») применять нельзя, «пациент» уже мертв; по ст. 244 УК РФ («Надругательство над телами
умерших и местами их захоронения») действия по изъятию органов у трупа для донорских целей также невозможно квалифицировать в силу медицинского законодательства, указанного выше.
Однако даже если допустить мысль о том, что правоохранительные органы смогут совершить юридическое чудо и доказать, что действия субъекта можно квалифицировать как надругательство над телом умершего, привлечение виновного к ответственности по ст. 244 УК РФ не будет иметь никакой превентивной
Необходимо ввести в российское уголовное законодательство норму об ответственности в виде реального лишения свободы за незаконное изъятие органов (тканей) человека
силы на практике. Дело в том, что максимальной санкцией за данное преступление является арест сроком до пяти лет, и применить его нельзя, поскольку арестных домов в России нет, а выплатить штраф до 40 тыс. руб. (минимальное наказание) с учетом стоимости органов на черном рынке не составит никакого труда. Поэтому необходимо ввести в российское уголовное законодательство норму об ответственности в виде реального лишения свободы за незаконное изъятие органов (тканей) человека у живого или мертвого донора в криминальных целях.
В заключение отметим, что если не провести реформу российского медицинского законодательства, не предусмотреть уголовную ответственность за изъятие органов и тканей человека в преступных целях в виде реального лишения свободы, если позиция Конституционного Суда Российской Федерации по вопросу о презумпции согласия на посмертное изъятие органов и тканей человека не изменится, то наша страна останется легальным поставщиком для черного рынка донорских органов, с которым борется мировое сообщество.
Список литературы
Бинэ Ж. Р. Презюмируемое согласие и выражение несогласия на посмертное изъятие органов во французском праве // Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2017. № 9. С. 32-45.
Бочаров В. В. Неписаный закон: антропология права. Научное исследование. СПб.: Изд-во АИК, 2013. 328 с.
Бурков А. Л. Априори все мы доноры // ЭЖ-Юрист. 2014. № 47. С. 8.
Волков К. А. Эксплуатация человека как уголовно-правовая категория // Российская юстиция. 2011. № 3. С. 19-21.
История и философия науки: словарь-минимум / сост. Ю. Г. Ершов. Екатеринбург: УрИ РАНХиГС, 2012. 32 с.
Капитонова Е. А., Романовская О. В., Романовский Г. Б. Правовое регулирование трансплантологии: моногр. М.: Проспект, 2016. 144 с.
Магомедов Т. М.-С., Зейналов М. М., Гаммаев В. М. Состояние, структура и динамика торговли людьми // Юридический вестник ДГУ. 2015. Т. 15. № 3. С. 126-132.
Романовская О. В. Законодательство в сфере трансплантологии: проблемы и перспективы развития // Судья. 2016. № 11. С. 27- 32.
Романовская О. В. Перспективы реформирования законодательства в сфере трансплантологии // Реформы и право. 2014. № 1. С. 3-10.
Рыжкова Е. В., Сокол В. О. Черная трансплантология. Незаконное изъятие органов // Наука и знание: конкурентный потенциал общества, науки и бизнеса в условиях глобального мира: сб. ст. по итогам науч.-практ. конф. (Новороссийский филиал Московского гуманитарно-экономического университета, 8 апреля 2016 года) / отв. ред. Т. А. Куткович. Ставрополь: Логос, 2016. С. 216-221.
Рыжов В. Б. Направления сотрудничества стран-участников Европейского союза в противодействии криминальной трансплантологии // Современное право. 2017. № 9. С. 125-129.
Судебная практика в современной правовой системе России: моногр. / Т. Я. Хабриева, В. В. Лазарев, А. В. Габов и др.; под ред. Т. Я. Хабриевой, В. В. Лазарева. М.: Норма, 2017. 432 с.
Сунцов Д. С. Цели и задачи как характеристика сущности прокурорского надзора за исполнением законодательства об обеспечении прав граждан на медицинскую помощь // В мире науки и инноваций: сб. ст. Междунар. науч.-практ. конф. (25 декабря 2016 г.) / отв. ред. А. А. Сукиасян. Уфа: Аэтерна, 2016. С. 182-184.
Эльязов О. А. Новые тенденции в борьбе с международной преступностью // Nauka-Rastudent. ru. 2017. № 1. С. 68.
Денис Александрович Гришин - кандидат юридических наук, доцент, заведующий кафедрой уголовно-правовых дисциплин Российской академии народного хозяйства при Президенте Российской Федерации (Москва). 119571, Российская Федерация, Москва, пр. Вернадского, 84. E-mail: [email protected].
Маргарита Александровна Хомякова - аспирант кафедры уголовно-правовых дисциплин Российской академии народного хозяйства при Президенте Российской Федерации (Москва). 119571, Российская Федерация, Москва, пр. Вернадского, 84. E-mail: [email protected].
Criminal Transplantation and the Russian Legislation Conflicts
The importance of the world community's struggle against criminal transplantation is underlined. The publications of Russian and foreign scholars studying these problems are briefly reviewed. The research was conducted on the basis of such methods as comparison, analysis, interpretation.
The authors analyze the Article 8 of the Law of the Russian Federation «On the transplantation of bodies and (or) tissues of the person», Clause 1 of the Article 5 of the Federal law «On the burial and funeral business» and the Article 47 of the Federal law «On the bases of health protection of citizens in the Russian Federation». They contain contradictory norms which concern presence or absence of presumed consent to posthumous removal of organs (tissues) of the deceased person in Russia. The article considers the positions of the Constitutional Court of the Russian Federation and the European Court of human rights on this issue.
As a result of the research the changes in the Russian medical legislation are proposed which will allow to eliminate the contradiction described in the article. From the authors' point of view it is necessary to establish criminal liability for withdrawal of bodies (tissues) of the living or dead person for the criminal purposes.
Keywords: transplantation, criminal transplantation, conflict of law, donor, donation, human organs and tissues
References
Bine Zh. R. Prezyumiruemoe soglasie i vyrazhenie nesoglasiya na posmertnoe iz"yatie organov vo frantsuzskom prave [Presumed Consent and Opposition to the Post-Mortem Removal of Organs in French Law], Pretsedenty Evropeiskogo Suda po pravam cheloveka, 2017, no. 9, pp. 32-45.
Bocharov V. V. Nepisanyi zakon: antropologiya prava. Nauchnoe issledovanie [Unwritten Law: Anthropology of Law. Scientific Research], Sankt-Peterburg, Izd-vo AIK, 2013, 328 p.
Burkov A. L. Apriori vse my donory [A Priori We are All Donors], EZh-Yurist, 2014, no. 47, p. 8.
El'yazov O. A. Novye tendentsii v bor'be s mezhdunarodnoi prestupnost'yu [New Trends in the Fight Against International Crime], Nauka-Rastudent.ru, 2017, no 1, p. 68.
Ershov Yu. Istoriya i filosofiya nauki [History and Philosophy of Science. Concise Dictionary], Ekaterinburg, UrI RANKhiGS, 2012, 32 p.
Kapitonova E. A., Romanovskaya O. V., Romanovskii G. B. Pravovoe regulirovanie transplantology [Legal Regulation of Transplantology], Moscow, Prospekt, 2016, 144 p.
Khabrieva T. Ya., Lazarev V. V., Gabov A. V. Sudebnaya praktika v sovremennoi pravovoi sisteme Rossii [Judicial Practice in the Modern Legal System of Russia], Moscow, Norma, 2017, 432 p.
Magomedov T. M.-S., Zeinalov M. M., Gammaev V. M. Sostoyanie, struktura i dinamika torgov-li lyud'mi [Status, Structure and Dynamics of Trafficking], Yuridicheskii vestnik DGU, 2015, vol. 15, no. 3, pp. 126-132.
Romanovskaya O. V. Perspektivy reformirovaniya zakonodatel'stva v sfere transplantologii [Prospects of Reforming Legislation in the Field of Transplantology] Reformy i pravo, 2014, no 1, pp. 3-10.
Romanovskaya O. V. Zakonodatel'stvo v sfere transplantologii: problemy i perspektivy razvitiya [Legislation in the Field of Transplantology: Problems and Prospects], Sud'ya, 2016, no 11, pp. 27-32.
Ryzhkova E. V., Sokol V. O. Chernaya transplantologiya. Nezakonnoe iz"yatie organov [Black Transplantology. The Unlawful Removal of Organs]. Kutkovich T. A. Nauka i znanie: konkurentnyi potentsial obshchestva, nauki i biznesa v usloviyakh global'nogo mira [Science and Knowledge: Competitive Potential of Society, Science and Business in the Global World]: conferens papers Stavropol', Logos, 2017, pp. 216-221.
Ryzhov V. B. Napravleniya sotrudnichestva stran-uchastnikov Evropeiskogo soyuza v protivodeistvii kriminal'noi transplantologii [Directions of Cooperation of the Countries-Participants of the European Union in Combating the Crime of Transplantation], Sovremennoe pravo, 2017, no. 9, pp. 125-129.
Suntsov D. S. Tseli i zadachi kak kharakteristika sushchnosti prokurorskogo nadzora za ispolne-niem zakonodatel'stva ob obespechenii prav grazhdan na meditsinskuyu pomoshch' [Goals and Objectives as a Characteristic of the Essence of Prosecutorial Supervision over the Implementation of Legislation on Ensuring the Rights of Citizens to Medical Care], Sukiasyan A. A. V mire nauki i innovatsii: [In the World of Science and Innovation] conference papers, Ufa, Aeterna, 2016, pp. 182-184.
Volkov K. A. Ekspluatatsiya cheloveka kak ugolovno-pravovaya kategoriya [The Exploitation of Man as the Criminal Law Category] Rossiiskaya yustitsiya, 2011, no. 3, pp. 19-21.
Denis Grishin - candidate of law, associate professor, head of the Department of criminal law disciplines of Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration (Moscow). 119571, Russian Federation, Moscow, Vernadskiy ave., 84. E-mail: [email protected].
Margarita Khomyakova - post-graduate student of the Department of criminal law disciplines of Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration (Moscow). 119571, Russian Federation, Moscow, Vernadskiy ave., 84. E-mail: [email protected].
Дата поступления в редакцию / Received: 18.02.2018
Дата принятия решения об опубликовании / Accepted: 30.03.2018
