CC BY
41
УДК 343.35 ББК 67.408
Козаев Нодар Шотаевич Kozaev Nodar Shotaevich
профессор кафедры уголовного права и криминологии Краснодарского университета МВД России доктор юридических наук, доцент.
Professor of the Department of Criminal Law and Criminology of the Krasnodar University of the Ministry of Internal Affairs of Russia, Doctor of Law, Associate Professor. E-mail: nkosaev@mail.ru
Рясов Дмитрий Алексеевич Ryasov Dmitry Alekseevich
доцент кафедры уголовного права и криминологии Ставропольского филиала Краснодарского университета МВД России кандидат юридических наук, доцент.
Associate Professor of the Department of Criminal Law and Criminology of the Stavropol Branch of the Krasnodar University of the Ministry of Internal Affairs of Russia, PhD in Law, Associate Professor. E-mail: ryasov_dmitriy@mail.ru
УГОЛОВНО-ПРАВОВАЯ ПОЛИТИКА РОССИИ В СФЕРЕ ОГРАНИЧЕНИЯ НЕЖЕЛАТЕЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННЫХ ИЛИ МЕЖДУНАРОДНЫХ НЕПРАВИТЕЛЬСТВЕННЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ
Criminal-legal policy of Russia in the sphere of restriction of undesirable activities of foreign or international non-governmental organizations
В статье на основе юридического анализа нормы уголовного права, закрепленной в статье 284', проведен анализ юридико-технического описания признаков объективной стороны ее состава. Рассматриваются особенности уголовно-правовой регламентации установления ответственности за организацию или участие в деятельности иностранной или международной неправительственной организации, в отношении которой принято решение о признании ее деятельности нежелательной на территории Российской Федерации.
Ключевые слова: неправительственная организация, уголовно-правовая политика, уголовно-правовая ответственность, преступление, нежелательность деятельности.
Активно реализуемая государством уголовно-правовая политика в области охраны основ конституционного строя и безопасности государства обусловила появление новых и изменение уже действующих норм Особенной части Уголовного кодекса Российской Федерации, устанавливающих ответственность за посягательства на безопасность государства.
Наряду с уголовным законодательством существенно изменились бланкетные нормы законодательства, имеющие иную (не уголовно-правовую) отраслевую принадлежность, но со-
In the article on the basis of the legal analysis of the criminal law norm fixed in article 284' the analysis of the legal and technical description of signs of the objective party of its structure is carried out. The article deals with the peculiarities of criminal legal regulation of establishing responsibility for the organization or participation in the activities of a foreign or international non-governmental organization, in respect of which a decision was made to recognize its activities as undesirable in the territory of the Russian Federation.
Keywords: non-governmental organization, criminal law policy, criminal liability, crime, undesirabili-ty of activities.
ставляющие правовую основу противодействия современным угрозам безопасности государства и основам его конституционного строя.
Данное обстоятельство обусловило возникновение непростой ситуации, связанной с определением правового статуса иностранной или международной неправительственной организации (далее - НПО), а также разработкой механизма правового регулирования их деятельности.
Несмотря на очевидную полезность деятельности неправительственных организаций,
представляющих собой универсальную площадку реализации инициатив гражданского общества в решении узкого спектра проблем общественной и политической жизни, данная организационно-правовая форма является удобной «ширмой», обеспечивающей прикрытие деятельности, представляющей угрозу основам конституционного строя и государственной безопасности России.
В последние десятилетия мировая история пополнилась множеством примеров деятельности иностранных (международных) НПО, основу которой составляет стратегия «мягкой силы», способствующая последовательному продвижению и культивированию общественной идеологии, несущей угрозу основам конституционного строя и безопасности государства.
Реагируя на подобные угрозы национальной безопасности Российской Федерации [1], предприняты законодательные инициативы, в результате которых Особенная часть УК РФ была дополнена нормой, закрепившей правовой институт нежелательности деятельности на территории России иностранных и международных неправительственных организаций [2].
Нормативный правовой акт, дополнивший редакцию Особенной части УК РФ статьей 2841, установил в ее составе основание для уголовной ответственности за осуществление деятельности на территории Российской Федерации иностранной или международной неправительственной организации, в отношении которой принято решение о признании осуществляемой ею деятельности нежелательной на территории Российской Федерации.
Введение нового, ранее не известного российскому уголовному законодательству института нежелательности деятельности на территории России иностранных и международных организаций целиком укладывается в контекст реализуемой государством уголовно-правой политики в области ограничения деятельности иностранной или международной НПО, представляющей угрозу безопасности государства.
Следует отметить некоторое сходство мер государственного реагирования на нежелательную деятельность в пределах территории России иностранных и международных неправительственных организаций с мерами, предпринимаемыми в рамках международно-правового института persona non grata, получившего закрепление в ст. 9 Венской конвенции о дипломатических сношениях (1961 года) [3], согласно которой принимающее государство наделено полномочиями «в любое время и без
необходимости объяснения причины» объявить любого члена дипломатического корпуса персона нон грата. В сложившейся международной практике статус persona non grata означает официальное признание государством нежелательности дальнейшего пребывания на его территории лица в силу вполне конкретных обстоятельств, как правило, связанных с ранее осуществляемой им деятельностью, представляющей угрозу основам конституционного строя и безопасности государства.
Роднит данные правовые институты и основания объявления лица персона нон грата, как правило, осуществление деятельности, представляющей объективную угрозу безопасности государства, территориальной целостности либо обороноспособности, наряду с этим такое решение возможно и как символ выражения недовольства.
Используемый законодателем при конструировании ст. 2841 УК РФ термин «неправительственная организация», определяющий форму осуществления деятельности международной или иностранной организации, представлен в качестве одного из признаков объективной стороны данного состава преступления. Поскольку уголовный закон не раскрывает используемые в статье 2841 понятия, а их уяснение требует обращения к нормативным правовым актам иной отраслевой принадлежности, это указывает на бланкетный характер диспозиции анализируемой статьи УК РФ.
Первое упоминание термина «неправительственная организация» появилось сравнительно недавно - в 1945 году после подписания Устава Организации Объединенных Наций. В ст. 71 Главы 10 Устава ООН было впервые сформулировано понятие «неправительственная организация», использованное в контексте взаимодействия с Экономическим и социальным советом ООН. Однако до настоящего времени данное понятие не унифицировано в международных правовых институтах, а в национальном законодательстве России определены формы организации и осуществления деятельности «иностранной некоммерческой неправительственной организации», в то время как правовой статус международной некоммерческой неправительственной организации не определен ни в международной, ни в национальных правовых системах (в том числе России).
Данный законодательный пробел порождает расплывчатость в уяснении понятия «неправительственная организация».
В целях установления специфических особенностей разнообразных национальных и межнациональных НПО изобретаются такие аббревиатуры, маркирующие определенные сферы деятельности, как BINGOs, где первые две буквы обозначают big international (крупная международная неправительственная организация), GONGOs - governmentoperated (управляемая правительством), QUANGOs -quasiautonomous (полуавтономная), ENGOs -environmental (относящаяся к окружающей среде) и даже TANGOs - technical assistance (техническое содействие).
Международно признанный термин «неправительственная организация» (nongovernmental organization, NGO, НПО) употребляется в целях определения всех форм реализации права человека на свободу объединения в универсальной и европейской системах защиты прав человека. Деятельность и статус НПО в Европе регламентированы решением Комитета министров Совета Европы, законодательно закрепившим «Отношения между Советом Европы и неправительственными организациями (НПО)» [4].
В российском законодательстве, определяющем особенности гражданско-правового положения некоммерческих организаций, их организационно-правовые форм, виды и типы, а также возможные формы поддержки, основным нормативным правовым актом является ФЗ «О некоммерческих организациях» [5].
Таким образом, исходя из перечисленных выше признаков, можно заключить, что для целей ст. 2841 УК РФ, НПО представляет собой общественное объединение, действующее без регистрации в качестве юридического лица, созданное по инициативе физических и юридических лиц без участия государства в какой бы то ни было форме, осуществляющее свою деятельность на юридически закрепленной основе, получившее признание хотя бы одним иностранным государством или обладающее консультативным статусом при международных или межправительственных организациях, то есть учрежденное на основании межправительственного соглашения.
Определяя характер общественной опасности преступления, предусмотренного ст. 2841 УК РФ, следует отметить особенности его объекта. В доктрине уголовного права встречаются различные подходы к уяснению содержания признаков родового объекта группы общественно опасных деяний, предусмотренных нормами главы 29 УК РФ, общим для кото-
рых является сложившаяся в государстве система общественных отношений, обеспечивающих стабильность и нормальное функционирование государственной власти как целостной системы, так и ее отдельно взятых институтов и органов.
Основными элементами, составляющими содержание родового объекта преступлений против основ конституционного строя и безопасности государства, являются:
- основы конституционного строя и безопасность государства;
- установленный порядок деятельности институтов государственной власти, государственной службы и органов муниципального самоуправления;
- законодательно определенный порядок функционирования судебной ветви государственной власти;
- установленный порядок управления.
Данные элементы определяют качественные особенности видовых объектов однородных преступлений, составляющих содержание главы 29 УК РФ «Преступления против основ конституционного строя и безопасности государства».
Правовое регулирование данной системы общественных отношений обеспечивается нормами различных отраслей права, таких как Федеральные законы «О безопасности» [6], «О Государственной границе Российской Федерации» [7], «О противодействии экстремистской деятельности» [8] и другие.
Необходимо отметить, что в настоящее время отсутствует законодательное закрепление категории «конституционный строй», в связи с чем в юридической литературе сложились различные подходы к ее пониманию. Анализ доктринальных источников в части уяснения правовой сущности конституционного строя государства позволяет систематизировать авторские позиции относительно двух основных подходов: юридический (широкий) и аксиологический (узкий). Конституционный строй в узком его смысле следует рассматривать как систему экономических, социальных, культурных, политических и иных отношений, закрепленных в Конституции РФ и гарантируемых ею [9; 10; 11; 12].
В широком понимании конституционный строй наряду с формально закрепленными в Конституции РФ положениями, определяющими государственное устройство, предполагает подчиненность государства праву, то есть соблюдение прав и свобод человека и граждани-
на, осуществление государственного управления в строгом соответствии с Конституцией РФ и так далее [13; 14].
Конституционный строй лежит в основе построения взаимоотношений между человеком, обществом и государством. В законодательстве Российской Федерации основы конституционного строя перечислены в гл. 1 Конституции РФ, которая имеет соответствующее название «Основы конституционного строя». В качестве одной из основ в ст. 3-4 Основного закона РФ назван суверенитет, являющийся качественным признаком государства.
Обороноспособность, обеспечивая содержание основ конституционного строя государства, определяет надлежащий уровень экономического, военного, социально-нравственного потенциала, достаточного для обеспечения надежной защиты суверенитета государства и его территории от любой формы интервенции извне.
Территориальная неприкосновенность государства находится в тесной связи с надлежащим уровнем его обороноспособности, поскольку любые военные вторжения извне преследуют изменение территориальных границ государства. В свою очередь, территориальная целостность Российской Федерации предполагает нерушимость государственных границ (сухопутных, водных и воздушных).
Видовьм объектом преступления, закрепленного в нормах ст. 2841 УК РФ, является безопасность государства.
В уголовно-правовой доктрине устоявшимся является понимание безопасности как составного, комплексного либо многоаспектного явления, охватывающего наиболее важные сферы жизни общества и государства, которые тесно взаимосвязаны между собой [15].
Понимание безопасности государства применительно к определению видовой группы преступлений, составляющих содержание главы 29 УК РФ, в уголовно-правовой доктрине не является однозначным. Отдельные авторы предлагают рассматривать безопасность государства как комплекс мер, обеспечивающих защиту от общественно-опасных посягательств на конституционный строй государства, правовое положение личности в государстве, системы экономических отношений, реализуемых на государственном уровне и государственной политической системой [16]. Согласно другой точке зрения, безопасность государства представляет собой состояние стабильности и защищенности конституционного строя от существующих источников опасности [17].
В соответствии с Указом Президента РФ от 31 декабря 2015 года № 683 «О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации» [1] стратегическими целями государственной и общественной безопасности являются: защита конституционного строя, суверенитета, государственной и территориальной целостности Российской Федерации, основных прав и свобод человека и гражданина, сохранение гражданского мира, политической и социальной стабильности в обществе, защита населения и территорий от чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера.
Следует отметить, что большинство из указанных в Указе Президента РФ угроз нашли отражение в видовой группе преступлений, в содержание которой входит ст. 2841 УК РФ. Тем не менее стремительно меняющаяся геополитическая обстановка как в стране, так и в мире, требует системного научного осмысления юридической конструкции указанных норм в целях повышения их эффективности в противодействии современным угрозам конституционному строю и безопасности государства.
Под безопасностью государства в контексте рассматриваемых вопросов следует понимать состояние защищенности государства от угроз внутреннего и внешнего характера, а также поддержание надлежащего состояния, обеспечивающего реализацию конституционных положений, гарантирующих соблюдение прав и свобод человека и гражданина, общества и органов государственной власти. Безопасность государства обеспечивается системой общественных отношений, складывающихся в области обороноспособности, экономического и политического суверенитета, обеспечения территориальной целостности Российской Федерации.
Рассматривая состав преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 2841 УК РФ, принимая во внимание признаки его видовой группы, следует предположить, что его основным объектом является совокупность общественных отношений, складывающаяся по поводу охраны безопасности Российской Федерации, защищенности жизненно важных интересов государства, то есть конституционного строя, суверенитета, обороноспособности и территориальной неприкосновенности России от внешних и внутренних угроз.
Объективная сторона рассматриваемого преступления характеризуется совершением одного из альтернативно определенных действий: а) руководство деятельностью на тер-
ритории Российской Федерации иностранной или международной НПО, в отношении которой принято решение о признании нежелательной на территории Российской Федерации ее деятельности в соответствии с законодательством Российской Федерации; б) участие в такой деятельности.
С учетом формальной конструкции объективной стороны рассматриваемого состава преступления логичным было отметить момент окончания данного преступления, указав на фактическое совершение одного из альтернативно определенных признаков общественно опасного деяния, однако, принимая во внимание особенности законодательной конструкции ч. 1 ст. 2841 УК РФ, а именно возможность привлечения к уголовной ответственности лица, ранее в течение года подлежащего административной ответственности за аналогичное деяние, момент окончания преступления юридически отсутствует. При повторном совершении в течение года административного правонарушения, предусмотренного ст. 20.33 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях, возникает возможность привлечения лица к уголовной ответственности. Это обусловлено особенностями административной преюдиции. Иными словами, данное деяние становится уголовно наказуемым в случае его совершения повторно лицом, ранее подвергнутым административному наказанию за административное правонарушение, предусмотренное ст. 20.33 КоАП РФ, либо когда содеянное образует признаки деяния, предусмотренного квалифицированным составом (ч. 2 ст. 2841 УК РФ).
Дополнение УК РФ нормой об ответственности за совершенное лицом, подвергнутым административному наказанию за аналогичное правонарушение, является устоявшимся трендом уголовно-правовой политики, направленной на гуманизацию уголовного законодательства и экономию репрессии [6]. Вместе с тем расширение института административной пре-юдиции в уголовном законодательстве все чаще становится поводом острой дискуссии в вопросах обоснованности и целесообразности существования в УК РФ данного правового института, что способствует расколу в уголовно-правовой доктрине, разделяя ее представителей на два противоположных лагеря.
Противники административной преюдиции выступают за исключение данного правового института из уголовного права, обосновывая это тем, что данный правовой институт является
прямым нарушением принципа виновной ответственности, кроме того, авторы видят в административной преюдиции риск возрождения концепции «опасного состояния личности», а также указывают на отсутствие юридического основания (ст. 8 УК РФ) уголовной ответственности [7].
Сторонники рассматриваемого института административной преюдиции отмечают преимущества преюдиции в части решения задач предупреждения преступности и частично декриминализации деяний [8].
С субъективной стороны преступление характеризуется прямым умыслом. Виновный осознает противоправный характер совершаемых им действий, официально разъясненных ему ранее, в связи с их юридической оценкой на этапе привлечения виновного к административной ответственности за правонарушение, предусмотренное ст. 20.33 КоАП РФ, в связи с чем ему было разъяснено об уголовной ответственности в случаях повторного совершения в течение одного года противоправных действий.
Субъект преступления - специальный, им является вменяемое физическое лицо, достигшее возраста 16-ти лет, ранее привлекавшееся к административной ответственности за аналогичное деяние два раза в течение одного года.
Предусмотренное в примечании к ст. 2841 УК РФ императивное основание освобождения от уголовной ответственности свидетельствует о стремлении государства к поиску компромисса в урегулировании возможного уголовно-правового конфликта, возникающего в связи с совершением рассматриваемого преступления.
В заключение следует вспомнить о гуманизации и либерализации современной уголовно-правовой политики России. Относительно ограничения деятельности иностранной или международной НПО, признанной в установленном законом порядке, это выражается в установлении административной преюдиции, позволяющей реагировать на такую деятельность нормами административного законодательства. Неоднозначно воспринимаемый как уголовно-правовой доктриной, так и правоприменительной практикой, институт административной преюдиции, служит официальным предостережением лиц, осуществляющих деятельность иностранных или международных НПО в нарушение российского законодательства. Кроме того, законодательно закрепленное императивное основание освобождения от уголовной ответственности лиц, осуществляю-
щих запрещенную законом деятельность, свидетельствует о стремлении государства к экономии репрессии и поиску компромисса в уре-
гулировании возможного уголовно-правового конфликта, возникающего в связи с совершением рассматриваемого преступления.
Литература
1. Указ Президента РФ от 31.12.2015 № 683 «О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации» // Собрание законодательства РФ. 2016. № 1. Ч. II. Ст. 212.
2. Федеральный закон от 23.05.2015 № 129-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» // Собрание законодательства РФ. 2015. № 21. Ст. 2981.
3. Венская конвенция о дипломатических сношениях (заключена в г. Вене 18.04.1961) // Ведомости Верховного Совета СССР. 1964. № 18. Ст. 221.
4. Отношения между Советом Европы и неправительственными организациями. Решение Комитета министров Совета Европы, 837-ое заседание. Страсбург, 16 апреля 2003. URL: http://www.coe.int/t/dghl/standardsetting/cdcj/ ONG/Principes%20version%20rasse.pdf.
5. Федеральный закон от 12.01.1996 № 7-ФЗ (в ред. ФЗ РФ от 29.07.2018 № 260-ФЗ) «О некоммерческих организациях» // Собрание законодательства РФ. 1996. № 3. Ст. 145.
6. Федеральный закон от 28.12.2010 № 390-ФЗ «О безопасности» // Собрание законодательства РФ. 2011. № 1. Ст. 2.
7. Федеральный закон от 01.04.1993 № 4730-1 (в ред. от 29.07.2018 № 270-ФЗ) «О Государственной границе Российской Федерации» // Ведомости Съезда народных депутатов РФ и Верховного Совета РФ. 1993. № 17. Ст. 594.
8. Федеральный закон от 25.07.2002 № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» // Собрание законодательства РФ. 2002. № 30. Ст. 3031.
9. Румянцев О. Г., Додонов В. Н. Юридический энциклопедический словарь. М., 1996.
10. Конституционное (государственное) право России: учебник / под общ. ред. В. П. Сальникова. М., 2005.
11. Большой энциклопедический словарь /
Bibliography
1. Decree of the President of the Russian Federation of 31.12.2015 № 683 «On the national security Strategy of the Russian Federation» // Collection of legislation of the Russian Federation. 2016. № 1. Part II. Art. 212.
2. Federal law of 23.05.2015 № 129-FL «On amendments to certain legislative acts of the Russian Federation» // Collection of legislation of the Russian Federation. 2015. № 21. Art. 2981.
3. Vienna convention on diplomatic relations (concluded in Vienna 18.04.1961) // Ve-domosti Supreme Soviet of the USSR. 1964. № 18. Art. 221.
4. Relations between the Council of Europe and non-governmental organizations. Decision of the Committee of ministers of the Council of Europe, 837th meeting. Strasbourg, 16 April 2003. URL: http://www.coe.int/t/dghl/standardsetting/ cdcj/0NG/Principes%20version%20russe.pdf .
5. Federal law of12.01.1996 № 7-FL (as amended by Federal law of 29.07.2018 № 260-FL) «On non-profit organizations» // Collection of legislation of the Russian Federation. 1996. № 3. Art. 145.
6. Federal law of 28.12.2010 № 390-FL «On safety» // Collection of legislation of the Russian Federation. 2011. № 1. Art. 2.
7. Federal law of 01.04.1993 № 4730-1 (as amended from 29.07.2018 № 270-FL) «On the State border of the Russian Federation» // Vedo-mosti Congress of people's deputies of the Russian Federation and the Supreme Council of the Russian Federation. 1993. № 17. Art. 594.
8. Federal law of 25.07.2002 № 114-FL «On countering extremist activity» // Collection of legislation of the Russian Federation. 2002. № 30. Art. 3031.
9. Rumyantsev O. G., Dodonov V. N. Legal encyclopedic dictionary. Moscow, 1996.
10. Constitutional (state) law of Russia: textbook / ed. by V. P. Salnikov. Moscow, 2005.
11. Big encyclopaedic dictionary / under ed.
под ред. А. Я. Сухарева, В. Д. Зорькина, В. Е. Крутс^ A. Ya. Sukharev, V. D. Zorkin, V. E. Krutskikh.
ских. М., 1998.
12. Конституционное право России: учебник / под ред. А. Е. Постникова. М., 2008.
13. Баглай М. В. Конституционное право Российской Федерации: учебник. 6-е изд., изм. и доп. М., 2007.
Moscow, 1998.
12. Constitutional law of Russia: textbook / ed. by A. E. Postnikov. Moscow, 2008.
13. Baglay M. V. Constitutional law of the Russian Federation: textbook. 6th edition, amended and supplemented. Moscow, 2007.
14. Конституционное право России: учебник для студентов вузов / под ред. А. С. Прудникова, В. И. Авсеенко. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2006.
15. Кузнецов В. Н. Социология безопасности: учебное пособие. М., 2007.
16. Григорьева Л. В. О научном подходе к уголовно-правовой оценке действий экстремистской направленности // Современное право. 2015. № 7.
17. Дьяков С. В. Государственные преступления (против основ конституционного строя и безопасности государства) и государственная преступность. М., 1999.
18. Хлебушкин А. Г. Уголовно-правовые и административно-правовые меры противодействия экстремистской деятельности: вопросы экономии репрессии // Актуальные проблемы административного и административно-процессуального права: материалы ежегодной всероссийской научно-практической конференции, посвященной 90-летию со дня рождения заслуженного деятеля науки РФ, профессора В. Д. Сорокина. СПб., 2014.
19. Ямашева Е. В. К вопросу о восстановлении института административной преюди-ции в уголовном праве России // Журнал российского права. 2009. № 10.
20. Лопашенко Н. А. Административной преюдиции в уголовном праве - нет! // Вестник Академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации. 2011. № 3.
21 . Кибальник А. Г. Недопустимость административной преюдиции в уголовном законодательстве // Библиотека криминалиста. Научный журнал. 2013. № 2.
22. Клепицкий И. А. Система хозяйственных преступлений. М., 2005.
23. Колосова В. И. Административная пре-юдиция как средство предупреждения преступлений и совершенствования уголовного законодательства // Вестник Нижегородского университета им. Н. И. Лобачевского. 2011. № 1.
24. Малков В.П. Административная пре-юдиция: за и против // Вестник Академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации. 2011. № 3.
25. Пикуров Н. И. Квалификация преступлений с бланкетными признаками. М., 2009.
14. Constitutional law of Russia: textbook for university students / ed. A. S. Prudnikov, V. I. Av-seenko. 2nd ed., revised and completed. Moscow, 2006.
15. Kuznetsov V. N. Sociology of security: a training manual. Moscow, 2007.
16. Grigorieva L. V. On the scientific approach to the criminal-legal assessment of actions of extremist orientation // Modern law. 2015. № 7.
17. Dyakov S. V. State crimes (against the foundations of the constitutional system and the security of the state) and state crime. Moscow, 1999.
18. Khlebushkin A. G. Criminal-legal and administrative-legal measures of counteraction to extremist activity: issues of economic repression // Actual problems of administrative and administrative-procedural law: materials of the annual all-Russian scientific-practical conference dedicated to the 90th anniversary of the birth of the honored worker of science of the Russian Federation, Professor V. D. Sorokin. St. Petersburg, 2014.
19. Yamasheva E. V. To the question of the restoration of the institution of administrative prejudice in criminal law of Russia // Journal of Russian law. 2009. № 10.
20. Lopashenko N. A. Administrative prejudice in criminal law - no! // Bulletin of the Academy of the Prosecutor General of the Russian Federation. 2011. № 3.
21. Kibalnik A. G. Inadmissibility of administrative prejudice in criminal law // The forensic library. Scientific journal. 2013. № 2.
22. Klepickij I. A. System of economic crimes. Moscow, 2005.
23. Kolosova V. I. Administrative prejudice as a means of crime prevention and improvement of criminal legislation // Bulletin of the Nizhny Novgorod University named after N. I. Lobachev-sky. 2011. № 1.
24. Malkov V. P. Administrative prejudice: pros and cons // Bulletin of the Academy of the Prosecutor General of the Russian Federation. 2011. № 3.
25. Pikurov N. I. Qualification of crimes with blank signs. Moscow, 2009.
