CC BY
39
ф
Лобанова Любовь Валентиновна
Заведующая кафедрой уголовного права Волгоградского государственного университета,
доктор юридических наук, профессор, заслуженный работник высшей школы Российской Федерации Е-mail: [email protected]
Лепская Марина Юрьевна
Магистрант института права Волгоградского государственного университета
Е-mail: [email protected]
НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ АДМИНИСТРАТИВНОЙ ПРЕЮДИЦИИ В УГОЛОВНОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ1
Аннотация.
Предмет исследования: возможности и пределы использования административной пре-юдиции при конструировании уголовно-правовых норм.
Целью исследования является выработка общих требований, при соблюдении которых придание административной преюдиции уголовно-правового значения способно обеспечить предупреждение как административных проступков, так и преступных деяний.
Методологию исследования составили формально-логический метод, а также приёмы системно-структурного анализа правовых явлений.
В статье обосновывается возможность и целесообразность использования административной преюдиции в качестве инструмента межотраслевой дифференциации юридической ответственности. Сформулированы правила, при соблюдении которых конструирование уголовно-правовых норм с административной преюдицией не противоречит принципиальным положениям уголовного закона и в то же время способно обеспечить предупреждение общественно опасных деяний, имеющих различную правовую природу.
Выводы исследования могут быть реализованы в правотворческой деятельности при формировании уголовно-правовых запретов, а также в научной и учебно-практической деятельности.
Ключевые слова: административная преюдиция; лицо, подвергнутое административному наказанию; межотраслевая дифференциация юридической ответственности; мера общественной опасности; преступление; типовые свойства лица; уголовно-правовой запрет; уголовно-правовая норма.
Abstract.
Scope of the study: the possibilities and limits of the use of administrative prejudice in constructing criminal law provisions.
The aim of the research is to develop common requirements in compliance with which imparting criminal meaning to the administrative prejudice can provide prevention of both administrative misconduct and criminal acts.
Research methods are a formal logical method as well as techniques of system-structural analysis of legal phenomena.
1 Исследование выполнено при финансовой поддержке Российского фонда фундаментальных исследований.
Проект № 17-03-00720.
Mf Некоторые аспекты использования административной преюдиции в уголовном законодательстве
The article gives reasons for the possibility and usefulness of administrative prejudice as a tool of intersectoral differentiation of legal responsibility. The rules are formulated under which the construction of criminal law provisions with administrative prejudice is not contrary to the fundamental provisions of the criminal law and at the same time it can provide prevention of socially dangerous acts with the different legal nature.
Research results can be realized in law-making activity in the formation of criminal law prohibitions, as well as in scientific and educational activities.
Keywords: administrative prejudice; person subjected to administrative punishment; interbranch differentiation of legal responsibility; public danger measure; crime; typical personal features; criminal law prohibition; criminal law standard.
Несмотря на категоричное отрицание рядом российских учёных целесообразности использования административной преюдиции в уголовном законодательстве2, она уже вновь заняла довольно прочное место среди инструментов межотраслевой дифференциации юридической ответственности. На сегодняшний момент о лице, подвергнутом административному наказанию или привлечённому к административной ответственности за аналогичное (реже однородное) административное правонарушение как о субъекте преступления прямо упоминается в девяти статьях Уголовного кодекса Российской Федерации. В одних случаях законодатель делает это непосредственно в диспозициях соответствующих статей (ст. 1161, 1581, 2641, 2841), в других — в примечаниях к статьям при разъяснении содержания признака неоднократности деяния (примечания к ст. 1161, 157, 2121, 2154, 3141 УК РФ). Нетрудно заметить, что нормы с административной преюдицией законодатель конструирует для охраны различных по своим качественным характеристикам общественных отношений:
• здоровья личности (ст. 1161);
• нормального физического и нравственного развития (ст. 1511);
• нормального функционирования семьи (ст. 157);
• собственности (ст. 1581);
• общественной безопасности и общественного порядка (ст. 2121, 2154);
• безопасности движения (ст. 2641);
• основ конституционного строя и безопасности государства (ст. 2841);
• правосудия (ст. 3141).
Само по себе возвращение в уголовное законодательство административной пре-юдиции нам представляется положительной тенденцией развития системы российского права. Во-первых, такое возвращение является свидетельством повышения роли административного законодательства в предупреждении вредоносных деяний. Во-вторых, оно позволяет более взвешенно расходовать карательный потенциал уголовно-правовых средств. В-третьих, использование преюдиции влечёт за собой укрепление связи между различными отраслями права, что нельзя расценивать иначе, чем как системостабилизирующий фактор. Указанные достоинства рассматриваемого юридического инструмента, думается, не учитывают учёные, утверждающие, что «институт административной преюдиции размывает границы между преступлением и административным правонарушением, между уголовным и административным правом»3.
См., напр.: Новое уголовное право России. Общая часть: Учебное пособие / Науч. ред. Н. Ф. Кузнецова. М.: Зерцало, ТЕИС, 1996. С. 7; Ямашева Е. В. К вопросу о восстановлении института административной преюдиции в уголовном законе России // Журнал российского права. 2009. № 10. С. 69-79; Лопашенко Н. А. Административной преюдиции в уголовном праве — нет! // Вестник Академии Генеральной прокуратуры РФ. 2011. № 3
(23). С. 69.
ШемякинД.В.Проблемные вопросы использования административной преюдиции в уголовном праве // Российский следователь. 2015. № 15. С. 46.
В основе подобных утверждений, на наш взгляд, лежит стремление объяснить различие между преступлением и проступком исключительно путём указания на разницу в их материальных свойствах, причем связывая эти свойства лишь с тем вредом, который мог наступить или наступил для объекта правовой охраны. При этом упускается из виду как минимум два обстоятельства: 1) зависимость уровня общественной опасности деяния не только от вредоносности поведения для конкретных общественных отношений, но и от его (поведения) способности служить образцом для многократного повторения; 2) дифференцирующий характер признака противоправности посягательства.
Между тем высокая мера общественной опасности деяния, хотя и является необходимым условием для его криминализации, но тем не менее автоматически не влечёт последнего. Решение о признании той или иной формы вредоносного поведения преступлением, а равно и о декриминализации законодатель не должен принимать без оглядки на ситуацию в стране и в мире либо без учёта возможностей всех имеющихся в его арсенале правовых средств оказывать влияние на лиц, виновных в таком поведении, с тем чтобы минимизировать риск повторения подобных деяний кем бы то ни было. «Уголовно-наказуемым,— писал еще в начале XX в. Н.С.Таганцев,— почитается <...> деяние, посягающее на такой охраняемый нормой интерес жизни, который в данной стране, в данное время признаётся столь существенным, что государство, ввиду недостаточности других мер охраны, угрожает посягающему на него наказанием»4.
В условиях, когда, с одной стороны, криминогенная ситуация в России вызывает потребность в концентрации карательно-репрессивных средств на противодействии тяжким и особо тяжким преступлениям, а с другой стороны, серьёзную обеспокоенность у государства вызывает посто-
янное пополнении «армии» судимых лиц, административная преюдиция становится чрезвычайно необходимой. Она позволяет законодателю частично декриминилизи-ровать некоторые из тех деяний, которые обладают мерой общественной опасности, характерной для преступлений, не лишая при этом полностью соответствующие общественные отношения уголовно-правовой защиты. В то же время она даёт возможность государству избежать полноохватной криминализации деяний, высокий уровень общественной опасности которых осознан правотворцем, но до сих пор находящихся вне сферы уголовно-правового воздействия.
Естественным следствием использования административной преюдиции выступает сдерживание роста числа граждан, входящих в малопривлекательный слой общества «судимые лица», а соответственно и числа граждан, связанных с судимыми лицами близкородственными отношениями.
Таким образом, прибегая к административной преюдиции, законодатель вовсе не отказывается от главного критерия отграничения преступления от административного правонарушения. Высокая мера общественной опасности деяния и в этом случае сохраняет своё ведущее значение: уголовная ответственность за повторное правонарушение не устанавливается, если его первичное совершение не представляется правотворцу обладающим достаточным для преступления уровнем вредоносности. По указанным соображениям мы не считаем справедливым обращённый законодателю упрёк в том, что, используя административную преюдицию, он (законодатель) тем самым криминализирует опасное состояние личности5. Преступным, как и во всех других случаях, признаётся обладающее необходимым материальным признаком деяние. Но при этом мы не видим никаких особых преград для того, чтобы в качестве дополнительного критерия для межотраслевой дифференциации юридической ответствен-
4 Таганцев Н. С. Русское уголовное право. Лекции. Часть общая. В 2 т. Т. 1. М.: Наука, 1994. С. 40.
5 См., напр.: Иванов Н.Г.Криминализация опасного состояния личности в современном УК РФ // СПС «Кон-сультантПлюс».
Некоторые аспекты использования административном преюдиции в уголовном законодательстве
ности использовались типовые свойства лица, совершившего общественно опасное деяние, указывающие на необходимость более сурового подхода к нему, чем к прочим гражданам. Ведь при реализации тех или иных мер вовсе немаловажно, оказывалось ли уже на правонарушителя правовое воздействие в связи с его предшествующим противоправным поведением или нет.
Если исходить из того, что уголовно-правовой запрет, связанный с административной преюдицией, распространяется на деяния, обладающие высокой мерой общественной опасности, то не столь уж весомыми окажутся аргументы, приводимые противниками рассматриваемого средства дифференциации юридической ответственности. В самом деле, при подобном подходе не потребуется подвергать сомнению или оспаривать суждения о том, что неоднократность, повторность и т.п. не способны изменить природу правонарушения6. Материальная природа, действительно, остается неизменной, поскольку и впервые совершенное деяние не лишено соответствующего преступного уровня общественной опасности.
Преобразуя же правовую природу деяния с помощью административной преюдиции, законодатель, следовательно, и не нарушает никаких принципов. Вне притязаний остаётся и принцип справедливости, в том числе и в той его части, которую нередко обозначают латинским выражением «non bis in idem». «Если в качестве конструктивного признака состава преступления предусмотрена административная преюдиция,— выражает свое негативное отношение к последней Д.В.Шемякин,— то структурным элементом единичного преступления становится деяние, за которое лицо уже привлекалось к юридической (административной) ответственности. В результате административное правонарушение получает двойную
юридическую оценку и влечёт повторную ответственность — вначале за него налагается административное взыскание, а затем это же административное правонарушение учитывается в качестве необходимого составляющего элемента преступления, что идет вразрез с принципом "non bis in idem"»7. В основе подобных высказываний, по нашему мнению, как раз лежит непонимание самостоятельности каждого из совершённых лицом актов поведения, характеризуемого высокой мерой общественной опасности.
Данный нюанс не учитывают даже некоторые сторонники административной преюдиции. Так, Н.И.Пикуров пишет: «Каждое из этих действий в отдельности оценивается как административное правонарушение, но в своём единстве они образуют деяние качественно иного характера — преступление»8. Но в этом-то и дело, что наличие системных связей между вновь совершённым преступным посягательством и предшествующим ему административным проступком, за которое лицо было подвергнуто административному наказанию, отнюдь не обязательно.
«В случае применения нормы с административной преюдицией,— подчеркивала ранее один из авторов настоящей статьи,— ответственность наступает вовсе не за предыдущее деяние и даже не за серию деяний. Её основанием выступает новое посягательство, на сей раз содержащее все признаки преступления, предусмотренного УК РФ. По этой причине излишним является и требование о предъявлении данными деяниями своеобразной линии поведения виновного, единства его умысла на их совершение»9.
Признание основным критерием межотраслевой дифференциации юридической ответственности меры общественной опасности деяния, а типовых свойств лица, его совершившего,— дополнительным условием такой градации позволяет не только
6 См., напр.: Широков В. А., Денисова А. В. Спорные вопросы новой редакции ст. 178 УК РФ // Уголовное право. 2010. № 1. С. 61-62.
7 Шемякин Д.В.Указ. статья. С. 46.
8 Пикуров Н. И. Уголовное право в системе межотраслевых связей. Волгоград: ВЮИ МВД России, 1998. С. 177.
9 Лобанова Л. В. Возвращение административной преюдиции как тенденция развития российского уголовного законодательства // Судья. 2016. № 6. С. 47.
оправдать существование уголовно-правовых норм с административной преюдици-ей, но и более взвешенно подойти к оценке регламентации подобных норм в уголовном законе. Как справедливо замечено в юридической печати, сегодня существует настоятельная потребность в выработке «единых правил «работы» с конструкцией административной преюдиции»10. Особое значение при формулировании такого рода правил следует обратить на те из них, которые обеспечивают соответствие содержания уголовно-правового запрета принципам уголовного права.
Во-первых, решение о конструировании нормы с административной преюдицией не должно приниматься в отношении таких деяний, которые сами по себе не обладают мерой общественной опасности, характерной для преступного деяния. Между тем это требование, вытекающее из положений УК РФ (ч. 2 ст. 2, ст. 14) не всегда соблюдается отечественным законодателем.
Не вполне корректным, например, выглядит в ст. 1581 УК РФ регламентация основания уголовной ответственности за мелкое хищение чужого имущества. Согласно смыслу диспозиции указанной статьи, такая ответственность наступает за «мелкое хищение чужого имущества, совершённое лицом, подвергнутым административному наказанию за мелкое хищение, предусмотренное частью 2 статьи 7.27 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях». Недостаток приведённой формулировки видится в том, что законодатель предписывает правоприменителю оценивать как преступное хищение, совершённое лицом, подвергнутым административному наказанию за хищение, осуществлённое на сумму, превышающую одну тысячу рублей, но не превышающую двух тысяч пятисот рублей, даже если новое хищение совершено в отношении имущества, стоимость которого не превышает одной тысячи рублей. «Если административная преюдиция как
условие уголовной ответственности состоит в том, что в момент совершения указанного в ст. 1581 УК деяния лицо должно быть подвергнуто административному наказанию именно за мелкое хищение, предусмотренное ч. 2 ст. 7.27 КоАП РФ,— обосновывает правильность подобного толкования упомянутой статьи Уголовного кодекса П. С. Яни,—то само деяние, образующее объективную сторону данного преступления, названо просто «мелким хищением». Тогда как определением «мелкого хищения» законодатель охватывает деяния, предусмотренные обеими частями ст. 7.27 КоАП РФ,— мелкое оно, когда похищается имущество стоимостью от одной копейки до двух тысяч пятисот рублей <...>. Та точка зрения, что ст. 1581 УК ответственность предусмотрена лишь за повторное совершение мелкого хищения, предусмотренного ч. 2 ст. 7.27 КоАП РФ, не может быть поддержана, поскольку в таком случае законодатель применил бы иную формулировку, установив уголовную ответственность за совершение деяния, аналогичного тому, что предусмотрено ч. 2 ст. 7.27 КоАП РФ. Как он это сделал в иных нормах уголовного закона, содержащих административную преюдицию»11. Учитывая бланкетность термина «мелкое хищение», необходимо согласиться с названным автором. Но вряд ли следует соглашаться с законодателем в том, что хищение в размере столь незначительном (в том числе и на одну копейку) должно иметь статус преступного деяния как выполненное подвергнутым за квалифицированный вид такого хищения административному наказанию лицом. Если законодатель само по себе подобное поведение признаёт достаточно общественно опасным, то почему обусловливает ответственность за его совершение наличием факта наложения административного наказания лишь за более серьезное административное правонарушение?
Во-вторых, использование административной преюдиции как инструмента ме-
10 Маркунцов С.А., Одаев О.С. О перспективах применения уголовно-правовых запретов, сформулированных с использованием конструкции административной преюдиции // СПС «КонсультантПлюс».
11 Яни П. С. Новеллы уголовного законодательства об ответственности за хищения // СПС «КонсультантПлюс».
Некоторые аспекты использования административном преюдиции в уголовном законодательстве
дГ 1_
жотраслевой дифференциации ответственности не должно осуществляться с нарушением требования плавности перехода от административной ответственности к уголовной. Сомнение в правильности, в частности, не может не вызывать решение законодателя, согласно которому деяние, совершённое лицом, подвергнутым административному наказанию, влекло бы за собой правовые последствия не на порядок, а на несколько порядков более суровые, чем первичное деяние. С этих позиций не может не вызывать удивления то обстоятельство, что отдельные, подпадающие под действие уголовно-правовых норм с административной преюдицией общественно опасные посягательства отнесены законодателем к преступлениям иной категории, чем преступления небольшой тяжести. Так, судя по санкциям соответствующих статей, неоднократное нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования признано преступлением средней тяжести (ст. 2121 УК РФ). А осуществление деятельности на территории Российской Федерации иностранной или международной неправительственной организации, в отношении которой принято решение о признании нежелательной на территории Российской Федерации её деятельности, и вовсе отнесено к тяжким преступлениям (ст. 2841 УК РФ).
Резонно в связи с этим адресовать вопрос законодателю: если столь опасными ему представляются повторные (точнее, совершённые в третий раз) посягательства на одни и те же общественные отношения, то уместно ли вообще рассчитывать на эффективность их предупреждения с помощью мер административной ответственности?
В-третьих, возводя общественно опасное деяние в ранг преступления с учётом такого дополнительного критерия, как типовые свойства лица, его совершившего, указывающие на наличие «устойчивого негативного отношения лица к общественным цен-ностям»12, законодатель должен придавать
значение криминообразующего признака не только факту реализации в отношении лица административной ответственности за аналогичные деяния, но и судимости за его осуществление. Ведь повторение противоправного поведения после применения к лицу уголовного наказания порождает ещё большие сомнения относительно возможностей удержать данного субъекта от новых посягательств подобного рода с помощью мер административного характера. К сожалению, в действующем УК РФ соблюдение указанного требования прослеживается лишь в ст. 2641. Объяснить подобную избирательность с помощью разумных доводов вряд ли возможно.
В-четвертых, достаточным условием для возложения на лицо уголовной ответственности за вновь совершённое общественно опасное деяние закон должен признавать однократное применение к субъекту, это деяние осуществившему, административного наказания за аналогичное посягательство. «Двойная» превенция норм с административной преюдицией выглядит, по меньшей мере, сомнительной, если для наступления уголовной ответственности требуется предварительное привлечение лица к административной ответственности за аналогичные деяния более одного раза. Между тем подобные нормы в УК РФ имеются (ст. 2121, 2841, ч. 2 ст. 314).
Напомним в заключение вывод, который сформулирован в известной многим юристам и философам работе Чезаре Беккариа: «Чтобы наказание не являлось насилием одного или многих над отдельным гражданином, оно должно непременно быть публичным, незамедлительным, необходимым, наименьшим из возможных при данных обстоятельствах, соразмерным преступлению, установленным в законах»13.
Умелое обращение с таким правовым инструментом, как административная прею-диция, способно обеспечить, на наш взгляд, достижение подобного идеала.
12 Пикуров Н.И.Указ. соч. С. 178.
13 Беккариа Ч. О преступлениях и наказаниях / Сост. и предисл. В. С. Овчинского.— М.: ИМФРА-М, 2017. С. 156.
Библиографический список
1. Беккариа, Ч. О преступлениях и наказаниях / Сост. и предисл. В.С.Овчинского.— М.: ИМФРА-М, 2017.— 183 с.
2. Иванов, Н.Г. Криминализация опасного состояния личности в современном УК РФ / Н. Г. Иванов // СПС «КонсультантПлюс».
3. Лобанова, Л.В.Возвращение административной преюдиции как тенденция развития российского уголовного законодательства / Л.В.Лобанова // Судья.— 2016.— № 6.— С. 45-49.
4. Лопашенко, Н. А.Административной преюдиции в уголовном праве — нет! / Н.А.Лопа-шенко // Вестник Академии Генеральной прокуратуры РФ.— 2011.— № 3 (23).— С. 64-71.
5. Маркунцов, С.А. О перспективах применения уголовно-правовых запретов, сформулированных с использованием конструкции административной преюдиции / С.А.Мар-кунцов, О. С. Одаев // СПС «КонсультантПлюс».
6. Новое уголовное право России. Общая часть: Учебное пособие / Науч. ред. Н. Ф. Кузнецова.— М.: Зерцало, ТЕИС, 1996.— 168 с.
7. Пикуров, Н. И. Уголовное право в системе межотраслевых связей / Н. И. Пикуров.— Волгоград: ВЮИ МВД России, 1998,— 224 с.
8. Таганцев, Н. С. Русское уголовное право. Лекции. Часть общая. В 2 т. Т. 1.— М.: Наука, 1994.— 380 с.
9. Шемякин, Д. В. Проблемные вопросы использования административной преюдиции в уголовном праве / Д. В. Шемякин // Российский следователь.— 2015.— № 15.— С. 45-47.
10. Широков, В. А. Спорные вопросы новой редакции ст. 178 УК РФ / В. А. Широков, А. В. Денисова // Уголовное право.— 2010.— № 1.— С. 60-64.
11. Ямашева, Е.В. К вопросу о восстановлении института административной преюдиции в уголовном законе России / Е.В.Ямашева // Журнал российского права.— 2009.— №10.— С. 69-79.
12. Яни, П. С. Новеллы уголовного законодательства об ответственности за хищения / П. С. Яни // СПС «КонсультантПлюс».
