CC BY
61
Согласно данным ТДА 2007 г., Иранская организация рыбного хозяйства установила, что цветение вызвал вид 1Чос1и1аг1а. Несмотря на существующую угрозу серьезного загрязнения береговой линии и прибрежных вод продуктами распада цветения, по причине изменения погодных условий прекратился снос АЦВ на берег, вследствие чего оно разрушилось.
Как известно, в Советское время правовой статус Каспийского моря определялся Договором между Российской Социалистической Федеративной Советской Республикой и Ираном (Персией) от 26 февраля 1921 г. и Договором о торговом мореплавании между СССР и Ираном от 25 марта 1940 г., в соответствии с которыми Каспий объявлялся морем двух государств.
С распадом СССР и образованием пяти независимых государств появилась необходимость разработки всеобъемлющего документа, определяющего правовой статус Каспийского моря, — об ответственности «прикаспийских» государств перед нынешним и будущим поколениями за сохранение всех ценных качеств Каспия, чем, собственно, и заняты прикаспийские государства последние несколько лет.
Однако кроме решения вопроса об установлении международно-правового статуса Каспийского моря, перед прикаспийскими государствами стоит задача решения и других не менее важных проблем Каспия, в частности проблемы, связанной с его экологией. Как справедливо отмечается в одной из научных работ, посвященных изучению экологических проблем Каспия, «пять прибрежных стран заняты бесконечным спором по поводу статуса Каспия, невзирая на срочную необходимость охраны природной среды водоема на межгосударственном уровне»1. Ведь с образованием новых государств решение экологических вопросов наряду с другими вопросами, касающимися Каспийского моря, также стало проблемой совместного решения не двух, как было ранее (в советское время), а пяти государств: Азербайджан, Иран, Казахстан, Россия и Туркменистан.
Рамочная конвенция по защите морской среды Каспийского моря, принятая прибрежными государствами в целях улучшения экологического состояния Каспия, многократно подвергалась критике за отсутствие четких механизмов сотрудничества и распределения ответственности за загрязнение моря. Так, по мнению А.К. Быстровой, одним из серьезных недостатков этого документа является отсутствие в нем даже упоминания о таком важном с точки зрения экологии вопросе, как прокладка трубопроводов по дну Каспия, который вызывает серьезные споры между прибрежными странами. Кроме того, по утверждению автора, Тегеранская конвенция оказалась «беззубой» декларацией о намерениях и не смогла реализовать возлагавшиеся
2 См.: Мехтиев А.Ш., ГюльА.К. Техногенное загрязнение Каспийского моря. Баку, 2006. С. 6—7.
на нее надежды на активизацию природоохранного сотрудничества прикаспийских государств по спасению уникальной экосистемы Каспия1.
Однако следует согласиться с учеными, более оптимистично настроенными при оценке Конвенции, по мнению которых Тегеранская конвенция является международно-правовым актом, имеющим большой потенциал для совершенствования международно-правового режима Каспийского моря. Она является первым юридически обязывающим многосторонним соглашением между прикаспийскими государствами, направленным на охрану окружающей среды Каспийского региона. При этом безусловно нельзя не признавать необходимость в дальнейшем развитии многих его положений, в частности, касательно распределения ответственности между прикаспийскими государствами в случае нанесения ущерба экосистеме Каспия и т.д. Кроме того, рамочный характер Тегеранской конвенции предполагает подписание двусторонних и многосторонних соглашений между прикаспийскими государствами, а также имеется необходимость, кроме четырех вышеназванных протоколов, принятия и других дополнительных протоколов к ней2.
М. Б. Колбая
УГОЛОВНО-ПРАВОВАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА УБИЙСТВА ПО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВУ АБХАЗИИ
К>1ючевые слова: убийство, умышленное причинение смерти, преступление против жизни, Уголовный кодекс Республики Абхазия, квалифицирующие признаки убийства, убийство по неосторожности, простое убийство.
Special part of the Criminal code of Republic Abkhazia of 2007 starts with Chapter “Crimes against life and health. ” This chapter begins with the norms establishing criminal responsibility for murder. Murder, hence, is put by the legislator to a category of the heaviest crimes against life. The key moment in the criminal and legal characteristics of murder is definition of its concept.
In Republic Abkhazia legislative definition of concept of murder is established in part larticle 99 of Criminal Code of RA, as “deliberate causing of death to other per-
1 См.: Быстрова А.К. Проблемы транспортной инфраструктуры и экологии в Каспийском регионе (добыча и экспортные перевозки углеводородов). М., 2009. С. 85.
2 См.: Вылегжанина Е.Е., Панасенко Д.Н. К созданию международно-правовой основы сохранения экосистемы Каспийского моря // Московский журнал международного права. 2009. № 2. С. 183-184.
ф
Старший референт Администрации Президента Республики Абхазия, консультант Верховного Суда Республики Абхазия, [т[email protected]].
son ”. In former Criminal Code (CC), no less than in the Criminal Statement of1903, extending during this period on territory of the Abkhazian princedom, the concept of murder wasn’t defined. Apparently, the legislator recognized that concept of murder of criminal law doesn’t differ from the standard. This, in general, however in legal practice, quite often was the requirement for an exact establishment of borders of this concept. Therefore, definitions of murder similar to each other were offered in the criminal law doctrine. legislative definition of murder is based on generalization of the formulations developed by scientists-lawyers.
But there is one essential distinction. Earlier as murder was considered both deliberate, and careless causing of death to other person. Accordingly, in criminal codes there was a structure of careless murder. The Criminal Code of Georgian Soviet Socialistic Republic of 1961 operating during this period on the territory of Abkhazia (Abkhazian Soviet Socialistic Republic contained article 108 “murder on imprudence. ’’But such position of the law was-n’t always perceived positively.
Refusal of recognition of causing of death to oneself as a crime makes legally insignificant the expressions like “attempt at suicide, ” “instigation to suicide, ” “complicity in suicide. ” To speak in such cases about suicide attempt, declination to suicide, rendering of assistance (help) in suicide is more correct. Basically, it is possible to establish criminal liability for such actions, but as for crimes sui generis, out of communication with concept of murder.
С момента присоединения Абхазии к России, 10 июля 1810 г., «наследственным князем абхазского владения под верховным покровительством, державою и защитою Российской империи»1 признается Георгий (Сефербей), и на территории Абхазии распространяется законодательство Российской империи. Следует отметить, что борьба с убийствами с 1810 г. велась в рамках действующего законодательства Российской империи.
Таким образом, ответственность за убийство на территории Абхазского княжества определялась Воинским Артикулом 1715 г. В Артикуле Воинском 1715 г., в отличие от предыдущих законов, присутствуют первые в истории русского права, а соответственно, и абхазского права, нормы, логически связанные между собой.
В главе 19 Воинского Артикула впервые самостоятельно выделено и дается определение смертного убийства: «Кто кого волею и нарочно без нужды и без смертного страху умертвит, или убьет его тако, что от того умрет, онаго кровь паки отомстить, и без всякой милости оному голову отсечь»2. Содержание статьи говорит о присутствии смертной казни в законодательстве того периода. Однако на территории Абхазского княжества не было ни одного случая смертной казни. Исследовав материалы того периода,
1 Бгажба О.Х., Лакоба С. З. История Абхазии. С древнейших времен до наших дней. Сухум, 2007.
’Артикул Воинский 1715 г. 1л. 19. Артикул 154.
хочется отметить, что несмотря на действие Воинского Артикула, фактически, население продолжало жить по адатам (обычаям). И при убийстве единственным наказанием считалось исполнение кровной мести.
С 1845 года ответственность за убийство на территории абхазского княжества регулируется «Уложением о наказаниях уголовных и исправительных». В Своде законов уголовных 1832 г. содержалась уже более четкая формулировка.
Впоследствии, в 1864 г. на территории Абхазии была ликвидирована власть владетельных князей и образована губерния Российской империи. В феврале 1917 года царская власть рухнула.
Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. действовать прекратило. Этот период был особенно тяжелым дня Абхазии вплоть до 1921 г.
После установления советской власти в Абхазии 4 марта 1921 г. на ее территории действовало советское законодательство: Уголовный кодекс РСФСР (УК) 1922 г., который обобщил законодательство первых лет советской власти. УК РСФСР 1922 г. неоднократно издавался в научных публикациях, поскольку, будучи замененным вскоре Кодексом 1926 г., он стал чисто историческим документом. Однако понятие убийства оставалось неизменным.
Необходимо отметить, что именно с установлением ответственности за убийства, предусмотренные ст. 146, 146 прим. «а» и 146 прим. «б» в УК АСССР, абхазский законодательный процесс стал идти, опережая уголовный закон РСФСР. Также эта тенденция четко прослеживается не только с появлением впервые в уголовном законодательстве квалифицирующего обстоятельства — «убийство, совершенное из побуждений кровной мести», но, более того, с введением в качестве санкции — смертной казни за содеянное. Усиление наказания означало начало активной борьбы на законодательном уровне в АССР и явилось своеобразным достижением того периода.
УК ССР Абхазии просуществовал до 1931 г., до ее вступления в состав Грузии, после которого на ее территории действовал Уголовный кодекс Грузинской ССР.
В УК ГрузССР 1961 г. были учтены все те нормы, которые доказали свою жизнеспособность в условиях криминогенной обстановки, сложившейся на тот момент в Абхазии. В большинстве своем нормы были заимствованы из Основ уголовного законодательства Союза ССР и Союзных Республик 1958 г.
В УК ГрузССР 1961 г. отягчающие обстоятельства определены в ст. 104 гл. 3 «Преступление против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности» — умышленное убийство, совершенное при отягчающих обстоятельствах.
Особенная часть настоящего Уголовного кодекса Республики Абхазия открывается главой «Преступления против жизни и здоровья». Эта глава начинается с норм, устанавливающих уголовную ответственность за убийство.
Убийство, следовательно, отнесено законодателем к категории наитягчайших преступлений против жизни. Ключевым моментом в уголовно-пра-вовой характеристике убийства является определение его понятия.
В Республике Абхазия законодательное определение понятия убийства установлено в ч. 1 ст. 99 Уголовного кодекса Республики Абхазия, как «умышленное причинение смерти другому человеку».
В прежних уголовных кодексах, равно как и в Уголовном Уложении 1903 г., распространявшимся в тот период на территории Абхазского княжества, понятие убийства не определялось вовсе. По-видимому, законодатель исходил из того, что понятие убийства в уголовном праве не отличается от общепринятого. Это, в общем, так и есть, однако в правоприменительной практике нередко возникала потребность в точном установлении границ этого понятия. Поэтому в доктрине уголовного права предлагались определения убийства, в основных чертах сходные между собой1.
Законодательное определение убийства основано на обобщении выработанных учеными-юристами формулировок. Но есть одно существенное различие. Ранее убийством считалось как умышленное, так и неосторожное причинение смерти другому человеку. Соответственно, в уголовных кодексах существовал состав неосторожного убийства, в УК ГрузССР 1961 г., действовавшего в тот период на территории Абхазии (АССР), содержалась ст. 108 «Убийство по неосторожности»2. Но такая позиция закона не всегда воспринималась положительно.
Учеными-криминологами Абхазии по этому вопросу отдельных исследований не проводилось. Поэтому они используют понятие убийства, выработанное российскими учеными.
Долгое время классическим в дореволюционной уголовно-правовой доктрине признавалось понимание убийства как виновного насильственного лишения жизни другого человека (ближнего). В советский период эта формула приобрела следующий вид — убийство есть противоправное умышленное или неосторожное лишение жизни человека. При этом М.Д. Шар-городский первым в то время предложил под убийством понимать лишь умышленное причинение смерти и не относить к нему лишение жизни человека3. Ведь под словом «убийца» мы в быту вовсе не принимаем челове-
1 См.: Бородин С.В. Ответственность за убийство: квалификация и наказание М., 1994. С. 8.
2 Ст. 108 УК ГрузССР 1961 г.
! См.: Шаргородский М.Д. Преступления против жизни и здоровья. М., 1948. С. 194.
ка, неосторожно лишившего кого-нибудь жизни, а с точки зрения уголовнополитической нецелесообразно применять понятие самого тяжелого преступления против личности к случаям неосторожного деяния — обратил внимание видный ученый еще в 1964 г.1.
Большинство ученых не разделяли взгляда М.Д. Шаргородского, ссылаясь на действовавшее законодательство и недопустимость ослабления борьбы с неосторожными преступлениями против жизни. Выражение М.Д. Шаргородского было явно надуманным, так как именно необходимость назвать «убийцей» нередко служила внутренним психологическим и языковым тормозом при решении вопроса о привлечении к ответственности по ст. 108 УК ГрузССР 1961 г. врачей, воспитателей и других лиц, неосторожно, нередко в форме бездействия, причинивших смерть в процессе выполнения профессиональных обязанностей. Поэтому следует признать удачным отказ законодателя от понятия неосторожного убийства, при одновременном усилении ответственности за причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего выполнения лицом своих профессиональных обязанностей (ч. 2 ст. 103 УК РА)2.
Почти все доктринальные определения убийства включали (а многие и теперь включают) указание на противоправность («неправомерность», «уголовную противоправность») причинения смерти. В формулировке ч. 1 ст. 99 такого указания нет.
Однако автор статьи полагает, что признак противоправности в характеристике убийства является необходимым элементом. Он позволяет отграничить убийство от правомерного лишения жизни человека. Так, не являются убийством случаи правомерного лишения жизни: при исполнении приговора в виде смертной казни, в ходе боевых действий и др.
Поэтому следует признать наиболее удачным определение убийства, которое содержит прямое указание на противоправный характер лишения жизни другого человека. Как, например, в ст. 139 Уголовного кодекса Республики Беларусь.
Далее, в законодательном определении убийства говорится о причинении смерти человеку. В настоящее время этот элемент определения представляется малоинформативным. Понятно, что жертвой убийства, как преступления против личности, может быть только человек, а не животное, и тем более неодушевленный предмет.
Значительно важнее указание в ч. 1 ст. 99 УК РА на причинение смерти другому человеку Этим подчеркивается, что причинение смерти самому себе
1 Шаргородский М.Д. Избранные работы по уголовному праву. СПб., 2003. С. 22.
2 Статья 103 УК Республики Абхазия от 1 июня 2007 г.
не является преступлением. С точки зрения современных представлений об уголовной ответственности, такое указание может показаться излишним. Однако еще в Уставе Воинском 1715 г., содержащем нормы об убийстве и применявшемся на территории Абхазии в тот период, сказано: «Ежели кто сам себя убивает, то надлежит палачу тело его в бесчестное место отволочь и закопать, волоча прежде по улицам и обозу»1.
Отказ от признания преступлением причинения смерти самому себе делает юридически ничтожными выражения типа «покушение на самоубийство», «подстрекательство к самоубийству», «пособничество в самоубийстве». Правильнее говорить в таких случаях о попытке самоубийства, склонении к самоубийству, оказании содействия (помощи) в самоубийстве. В принципе возможно установление уголовной ответственности за такие действия, но как за преступления sui generis, вне связи с понятием убийства.
Однако склонение к самоубийству (или оказание помощи в самоубийстве) малолетнего или психически больного, который не осознает характера происходящего, а также лица, находящегося от виновного в материальной, служебной или иной зависимости путем угроз, жестокого обращения или систематического унижения человеческого достоинства потерпевшего, признается убийством, по признаку опосредованного причинения смерти другому человеку.
Вместо слов «причинение смерти» для характеристики объективной стороны убийства иногда пользуются выражением «лишение жизни». Представляется, что оба эти выражения абсолютно равноценны. В первом случае указывается на последствие, а во втором — на объект преступления. Таким образом, все виды умышленного причинения смерти другому человеку охватываются одним термином «убийство».
Простым убийством принято называть убийство без квалифицирующих или привилегирующих признаков. Ответственность за него предусмотрена в ч. 1. ст. 99 УК РА. Это основной состав убийства. Анализ состава простого убийства имеет значение и для других видов убийств.
Непосредственным объектом данного преступления является жизнь человека. В настоящее время этот элемент определения представляется слабо информативным. Понятно, что жертвой убийства как преступления против личности может быть только человек.
В свое время С.П. Мокринский, комментируя норму об убийстве, написал: «Человеком закон признает всякое живое существо, рожденное женщиной»2. Курьезность данного определения заключается в том, что автор выво-
1 Никифоров А.С. Ответственность за убийство в современном уголовном праве. М., 2000. С. 17.
2 Мокринский С.П., Натансон В. Преступление против личности. Харьков, 1928.
дит женщину за рамки понятия «человек». С позиций уголовного закона вообще пока нет необходимости в определении этого понятия. Но в принципе не исключено, что такая необходимость может возникнуть, учитывая эксперименты с искусственным созданием эмбрионов из стволовых клеток.
Объективная сторона убийства как типичного преступления с материальным составом представляет собой единство трех элементов:
а) действие (бездействие), направленное на лишение жизни другого человека,
б) смерть потерпевшего как обязательный преступный результат,
в) причинная связь между действием (бездействием) виновного и наступившими последствиями (смертью потерпевшего).
Чаще убийство совершается путем активных действий, как посредством использования каких-либо орудий преступления, так и путем непосредственного физического воздействия на организм потерпевшего. Способ причинения смерти в принципе не имеет значения, за исключением случаев, когда со способом убийства связан какой-либо из квалифицирующих признаков в ч. 2 ст. 99 УК РА. Например, совершение убийства общеопасным способом или с особой жестокостью.
Возможно причинение смерти человеку и путем психического воздействия, но для умышленного убийства это не характерно, так как предполагает осведомленность виновного об индивидуальных особенностях организма потерпевшего, когда психическая травма заведомо приведет к смерти.
Убийство путем бездействия встречается относительно редко. Оно предполагает, что на виновном лежала обязанность предотвратить наступление смертельного исхода. Например, судебной практике известны случаи, когда мать умышленно причиняет смерть своему ребенку, оставив его без пищи и посторонней помощи одного в запертой квартире на длительное время.
Обязательное условие ответственности за убийство — наличие причинной связи между действием (бездействием) виновного и смертью потерпевшего.
Для убийства типична прямая (непосредственная, короткая) причинная связь1. Например, выстрел в потерпевшего влечет его смерть. Значительно сложнее бывает установить причинную связь, когда она носит не прямой, а опосредованный характер.
Причинная связь при убийстве может быть опосредована:
а) действием автоматических устройств (часовой механизм),
б) ожидаемыми действиями потерпевшего, которые могут быть следующими — приведение потерпевшим в действие двигателя заминированной
1 См.: Кудрявцев В.И. Общая теория квалификации преступлений. М., 1999. С. 146.
309
автомашины, сознательное оставление в салоне автомобиля бутылки с отравленной водкой в расчете на то, что угонщик ее выпьет,
в) действием малолетнего или психически больного, не осознающего характера содеянного,
г) действием природных сил (оставление на морозе избитого до потери сознания потерпевшего),
д) действием третьих лиц (неквалифицированное оказание медицинской помощи потерпевшему). Определяющим для установления причинной связи является вывод о том, что смертельный результат — необходимое последствие действия (бездействия) виновного в конкретных условиях места и времени.
Убийство признается оконченным с момента наступления смерти потерпевшего. Не имеет значения, когда наступила смерть: немедленно или спустя какое-то время. УК РА не устанавливает никаких «критических сроков» наступления смерти в том случае, когда у виновного был умысел на убийство. Если действия виновного непосредственно были направлены на причинение смерти другому лицу, но по обстоятельствам, не зависящим от воли виновного, не привели к этому результату, то они квалифицируются, как покушение на убийство.
Субъективные признаки убийства:
С субъективной стороны убийство предполагает наличие прямого или косвенного умысла на причинение смерти. Убийство совершается с прямым умыслом не только тогда, когда причинение смерти является конечной целью действий виновного. Цель может лежать и за пределами состава убийства. Например, убийство случайного очевидца преступления (цель в данном случае — избежать разоблачения).
Желание как волевой момент умысла при убийстве не всегда выражает эмоциональное отношение виновного к наступлению смерти потерпевшего. «Желаемыми являются не только те последствия, которые приятны виновному, доставляют ему внутреннее удовлетворение, но и те, которые при внутренне отрицательном эмоциональном отношении виновного к ним со стороны виновного представляются ему не менее нужными или неизбежными на пути удовлетворения потребности, ставшей побудительной причиной к действию»1.
Например, планируя вооруженное нападение на пункт обмена валюты, преступник надеется обойтись без кровопролития, применив лишь угрозу оружием. Но, встретив отпор, совершает убийство. В свое оправдание гово-
1 Рарог А.И. Квалификация преступлений по субъективным признакам. СПб., 2003. С. 85.
рит: «Я не хотел совершать убийство, потерпевший сам виноват. Я предупредил: всем оставаться на местах, не двигаться. А он дернулся. Тогда я его застрелил».
Можно поверить, что эмоционально виновный действительно не хотел смертельного исхода. Однако здесь нельзя отрицать прямой умысел, поскольку преступник направляет свою волю на причинение смертельного исхода.
Желание как волевой момент умысла на причинение смерти имеется и в этих случаях. При косвенном умысле виновный не направляет свою волю на причинение смерти, но своими действиями сознательно допускает ее наступление. Косвенный умысел на убийство встречается, например, при поджоге помещения, в котором находятся люди.
Если мотив и цель убийства реализуются только в случае смерти потерпевшего (получение наследства, осуществление акта кровной мести), умысел всегда будет прямым. Следует заметить, что убийство с косвенным умыслом абхазский законодатель и судебная практика не рассматривают как менее опасный вид.
Потому как смерть человека — настолько тяжелое последствие, что и безразличное отношение виновного к ее наступлению свидетельствует о высокой степени общественной опасности содеянного.
В случае наступления смерти потерпевшего как преступного результата действий лица необходимо установить, что умыслом виновного охватывалось наличие причинной связи между данными действиями и наступившими последствиями.
Мотив и цель преступления, которые принято относить к факультативным признакам субъективной стороны, в составе убийства при отягчающих обстоятельствах приобретают обязательную роль, поскольку от их наличия зависит квалификация содеянного.
В периодической литературе и правоприменительной деятельности вопрос сочетания различных квалифицирующих обстоятельств решается применительно к каждому конкретному случаю. Наиболее устойчивым является мнение о невозможности сочетания различных квалифицирующих признаков, характеризующих мотив и цель убийства. В таком случае на практике приходится решать вопрос о конкуренции мотивов: хулиганские побуждения или месть за выполнение общественного долга? Корысть или стремление облегчить совершение другого преступления? В таких случаях требуется выделить доминирующий мотив, который определяет квалификацию. Эта задача не из легких.
Также заслуживает внимания проблема соотношения п. «б» (лица или его близких в связи с осуществлением данным лицом служебной деятельно-
сти или общественного долга) и п. «и» (из хулиганских побуждений) ч. 2 ст. 99 УК РА, а также с ч. 1 ст. 99 УК РА возможна конкуренция уголовноправовых норм. Здесь нередко имеет значение правильная оценка мотива преступления.
Так, Л.В. Абгаджава был предан суду за то, что он 28 августа 1997 года, будучи в нетрезвом состоянии, совместно с А.И. Кайтанба, А.Р. Ажиба, Хаджимба Л.А. пришли в дом соседа — Бечвая Н.К. Через некоторое время из хулиганских побуждений затеяли ссору и, нарушая общественный порядок и выражая явное неуважение к обществу, учинили драку с Бечвая Н.К. и членами его семьи, нанося им телесные повреждения. На шум подошел сосед Шурдумов Л.Х. Произведя несколько выстрелов из имевшегося у него зарегистрированного оружия в воздух, потребовал прекратить драку. Продолжая свои хулиганские действия и не подчинившись законным требованиям Шурдумова Л.Х., Абгаджава Л.В. настиг его на улице и стал избивать. После этого Абгаджава Л.В., отобрав автомат у Шурдумова Л.Х., совершил из этого же автомата умышленное убийство Шурдумова Л.Х. и скрылся с места совершения преступления. Производство в отношении Абгаджава Л.В. было выделено и приостановлено до 11 мая 2000 г. до его задержания.
Действия обвиняемого Судебной коллегией по уголовным делам Верховного Суда РА в отношении Абгаджава Л.В. были квалифицированы как злостное хулиганство, предусмотренное ч. 2 ст. 228 УК РА 1993 г. (ч. 2 ст. 207 — хулиганство УК РА 2007 г.) и умышленное убийство, предусмотренное п. 2, п. 3 ст. 104 УК РА 1993 г. (п. «б», «и» ч. 2. ст. 99 УК РА 2007 г.)1.
Тщательно изучив дело, следует отметить, что юридическая оценка действиям Абгаджава Л.Г. дана неправильная, вопреки требованиям уголовного закона. Из материалов дела следует, что мотив убийства потерпевшего Шурдумова Л.Х. был связан с выполнением общественного долга (п. «б» ч. 2 ст. 99 УК РА).
При таких обстоятельствах следует признать, что убийство осужденным Шурдумова Л.Х. излишне квалифицировано по п. «и» ч. 2 ст. 99 К РА как убийство из хулиганских побуждений. Следовательно, осуждение Абгаджава Л.Г. по п. «и» ч. 2 ст. 99 УК РА, по моему мнению, подлежит отмене.
В ч. 1 ст. 99 УК РА не указаны мотивы простого убийства. Это преступление может быть совершено по любым мотивам за исключением тех, которым закон придает квалифицирующее значение (п. «б», «л», «з», «и», «к» — цель, «м» — цель ч. 2 ст. 99 УК РА).
1 Обобщение практики Верховного Суда за 2000 г. Уг. дело № 1-20. 20 августа 2000 г.
Для простого убийства характерны такие мотивы, как месть за какое-либо действие потерпевшего независимо от его правомерности, в том числе за совершенное преступление, ревность, зависть, неприязнь, ненависть, возникшие на почве личных отношений).
Возможно также убийство из сострадания к безнадежно больному или раненому; из ложного представления о своем общественном или служебном долге; из страха перед ожидаемым или предполагаемым нападением при отсутствии состояния необходимой обороны.
К простому убийству относится также умышленное причинение смерти в обоюдной драке или ссоре под влиянием эмоциональных мотивов: гнева, ярости, страха за свою жизнь при отсутствии признаков сильного душевного волнения.
Субъект убийства, квалифицируемого по ч. 1 или ч. 2 ст. 99 УК РА, общий — физическое лицо, достигшее к моменту совершения преступления четырнадцати лет (ч. 2 ст. 19 УК РА).
В данном случае субъект убийства по УК РА полностью совпадает с определением понятия субъекта, предусмотренным в УК РФ.
Субъектом преступления по российскому уголовному праву может быть только физическое вменяемое лицо, достигшее при совершении преступления 14 лет1.
Однако возраст и вменяемость не относятся к числу признаков состава преступления, а являются лишь условиями наступления уголовной ответственности. АН. Трайнин правильно подчеркивал, что возраст и вменяемость являются лишь субъективными условиями уголовной ответственности: уголовный закон наказывает преступника не за то, что он достиг определенного возраста и является вменяемым2.
Это объясняется тем, что любое деяние, в том числе лишение жизни другого человека, которое совершено малолетним или невменяемым, нельзя признавать не представляющим опасность, так как оно лишь устраняет уголовную ответственность этих лиц.
Убийство, совершенное должностным лицом при превышении должностных полномочий, квалифицируется по совокупности преступлений, предусмотренных ст. 99 и ст. 288 УК РА (превышение должностных полномочий). Ответственность за привилегированные виды убийства (ст. 100 УК РА — убийство матерью новорожденного ребенка, ст. 101 УК РА — убийство, совершенное в состоянии аффекта, ст. 102 УК РА — убийство, совершенное
1 См.: Бородин С.В. Преступления против жизни. М., 1999. С. 55.
2 См.: Трайнин А.Н. Общее учение о составе преступления. М., 1957. С. 74.
при превышении пределов необходимой обороны либо при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление) наступает с шестнадцати лет.
В последнее время из-за обострения криминологической ситуации в Республике Абхазия поднимается вопрос о снижении возраста уголовной ответственности за совершение особо тяжкого убийства. Такое возможно путем дальнейшей дифференциации в законе возраста уголовной ответственности. Так, например, Уголовный кодекс Республики Узбекистан 1994 г. специально установил, что за умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах несут ответственность лица, которым до совершения преступления исполнилось тринадцать лет (ст. 17).
Таким образом, последовав примеру законодателя Республики Узбекистан, можно значительно снизить количество убийств, совершаемых лицами указанной возрастной категории.
РАБОТЫ ПОБЕДИТЕЛЕЙ I МЕЖДУНАРОДНОЙ ЗАОЧНОЙ НАУЧНО-ПРАКТИЧЕСКОЙ КОНФЕРЕНЦИИ АСПИРАНТОВ И МОЛОДЫХ УЧЕНЫХ
Т.В. Дейнеко
ОСОБЕННОСТИ ТАКТИКИ ДОПРОСА ПОДОЗРЕВАЕМОГО
(ОБВИНЯЕМОГО), СТРАДАЮЩЕГО НАРУШЕНИЯМИ ПСИХИКИ
Ключевые слова: психические расстройства, психическое состояние подозреваемого, участие специалиста-психиатра, психологическое взаимодействие, тактические приемы допроса.
In this article separate aspects of interrogation tactics for suspects (defendants) suffering from mental disorders are reviewed. The currency of the subject is based upon the statistics, according to which the increase of the number of such participants in the preliminary investigation is obseryed.
The publication includes the preparation for interrogation and the interrogation of the suspect (defendant) whose psychic setup is recognized as inadequate to the situation of the investigation process.
It is recommended to examine the psychic setup of the person under interrogation in the course ofpreparation for the interrogation should the investigator have reasons for it. A psychiatrist may render assistance in receiving such information by examining the suspect (defendant) before interrogation.
In the course of interrogation it is recommended to use basic tactical methods as well as special ones caused by the revealed mental disorder of the suspect (defendant). The involvement of the psychiarist who can control the psychic setup of the suspect (defendant) into interrogation for the purpose of rendering assistance to the investigator may serye as a special tactical method.
В настоящее время в России отмечается значительный рост числа лиц, страдающих психическими расстройствами и заболеваниями. Психиатры напрямую связывают это с такими негативными явлениями, как алкоголизм, наркомания, социальная напряженность. Закономерно, что рост психических заболеваний среди населения приводит к значительному обострению криминогенной обстановки. Нередко лица с пораженной психикой совершают преступления различной степени тяжести и, как следствие, становятся участниками уголовного судопроизводства.
$ ф t
Адъюнкт Белгородского юридического института МВД России, [[email protected]]
